Текст книги "Чандра Свами Удасин. След в вечности"

Занятия спортом и дальнейшее погружение в бесстрастие

До разделения страны Чандра Пракаш учился в колледже «Санатан Дхарма» в Лахоре, где он и закончил одиннадцатый класс. После того как община осела в Бахауддине, Махант в 1948 году отослал юношу отучиться последний год (по двенадцатилетнему стандарту) в колледж «Санатан Дхарма» в Амбале, после чего отправил его в Дехрадун для дальнейшего обучения. В 1951 году он получил степень бакалавра естественных наук по специальности физика, химия и математика в колледже DAV, Дехрадун.

Однажды, вспоминая колледж, Свамиджи рассказал нам интересный случай, который указывает на то, что дата, когда почитатели отмечают день рождения Свамиджи – 5 марта, – это, возможно, неправильная дата его рождения. Вот что он рассказал:

«Я точно не знаю день своего рождения. В 1948–1949 годах, когда я поступал в колледж в Дехрадуне, у меня, как и у большинства беженцев, не было никаких документов, подтверждающих, сколько классов я окончил, ведь нам пришлось все оставить в Пакистане. Директор колледжа DAV велел мне принести мое свидетельство об окончании двенадцатилетней школы. Поэтому я отправился в центральный офис Пенджабского университета в Солане. Все их документы остались в Лахоре, но, увидев, что я сдал выпускные экзамены в Амбале, они согласились выдать мне свидетельство. Человек, выдававший документы, спросил мою дату рождения, и я ответил, что не знаю. Тогда он задал мне два-три вопроса и сделал запись, опираясь на них. С тех пор во всех моих бумагах стоит дата рождения 5 марта».

Чандра Пракаш с кубком, врученным ему как лучшему спортсмену колледжа DAV в Дехрадуне (1949–1950)

Во время обучения в Дехрадуне Свамиджи продемонстрировал выдающиеся успехи в разных видах спорта, включая легкую атлетику, однако его любимой игрой оставался волейбол. Он играл в волейбол часами – и вскоре стал капитаном волейбольной команды колледжа. Он достиг большого мастерства в гасящем ударе одной рукой: юноша отрабатывал его так упорно, что его правая рука стала чуть длиннее левой. И до сего дня правый рукав одеяния Свамиджи приходится делать на пару дюймов длиннее левого. Его юношеская увлеченность волейболом особенно очевидна в следующем письме к другу, которое он написал в дни обучения в Дехрадунском колледже. Изначально письмо было написано на урду:

Дехрадун, 16.09.1951

Дорогой брат Шри Раджкишан,

Намастэ

Довольно давно я получил от тебя письмо и ответил на него через два или три дня. Но с тех пор ответа нет, как нет и вестей о том, собираешься ли ты сюда приехать. Не случилось ли что?

В Массури с 18 сентября по 15 октября проводят празднование, в рамках которого будут проходить конкурсы красоты, концерты и спортивные состязания. Говорят, что ничего подобного в Индии еще не бывало. Будут там и соревнования по волейболу. Если ты приедешь, то мы можем поучаствовать в качестве частного клуба. Я точно поеду туда на недельку, чтобы посмотреть, что да как, так почему бы еще не поучаствовать в соревнованиях? Там точно не будет команды, которая сможет тягаться с нами. Так что приезжай – прошу! По поводу дат пока еще ничего не известно, но будь там до 24 сентября, потому что, насколько я выяснил, турнир начнется где-то 26 или 27. Наша команда теперь стала намного сильнее. Сегодня приехал мистер Сударшан, у него все в порядке. Почтенный Пападжи 18 сентября собирается ехать в Сирсу. Я верю, что ты приедешь… сообщи мне о своих планах.

Искренне твой

Чандра

Фотография Чандры Пракаша, опубликованная в журнале колледжа DAV (1950–1951)

К этому времени Чандра Пракаш сделался весьма высоким, стройным, сильным и симпатичным юношей. Четко очерченные черты лица, золотистая кожа – чистое очарование. Даже занимаясь мирскими делами, он всегда выглядел отстраненным и погруженным в себя. Простота, скромность, умиротворенность и невинность – вот черты, которые отчетливо проявлялись в его характере уже тогда.

Как преподаватели, так и студенты были очень расположены к юному Чандре Пракашу. Особенно любил его заведующий кафедрой химии, профессор Л. Н. Гупта, и они продолжали общаться всю его жизнь. Много лет спустя Свамиджи сообщил о нем такую вот интересную информацию: «Профессор Л. Н. Гупта был моим преподавателем в колледже DAV. Я очень любил и уважал этого человека. Мне даже хотелось омыть его стопы. И он тоже любил меня. Он был последователем „Арья-самадж“, но весьма почитал также и Господа Раму. Мне всегда казалось, что он похож на святого. Жена его умерла после двух лет в браке, и с тех пор он больше не женился – жил один. Позднее у меня было видение об одной из моих прошлых жизней, где он обучал меня санскриту в неком ашраме в Гималаях. Профессор Гупта был пандитом при ашраме и обучал монахов санскриту. Я никогда не рассказывал ему о том видении. Мы поддерживали связь и после того, как я принял санньясу. Он даже хотел завещать мне все свое имущество, но я попросил его этого не делать. Впоследствии он по моему же совету завещал имущество колледжу DAV в Дехрадуне. Он настолько меня любил, что хотел, чтобы я был рядом с ним в момент смерти. Так и случилось»[14]14
  Свамиджи приехал к профессору Гупте всего за час до того, как тот испустил последний вздох. В последний момент Свамиджи дал профессору испить воды, которая была заряжена при помощи священной мантры.


[Закрыть].

Однажды за обедом в трапезной ашрама Свамиджи много поведал нам о том, как он занимался спортом, когда учился в колледже в Дехрадуне. Он написал:

«Для участия в окружной спартакиаде нужно было сформировать легкоатлетическую команду колледжа DAV. В тот день в колледже был выходной. Какое-то время назад для подготовки к соревнованиям колледж арендовал спортивный комплекс при Академии Святого Иосифа на Раджпур-роуд. Естественно, там были и беговые дорожки. Открытые спортивные состязания окружного уровня тоже проводились в этом спорткомплексе. Я не знал, что в тот же день состоится и отбор участников команды колледжа. Я случайно проезжал мимо на велосипеде и увидел двух студентов на стадионе. Когда я поинтересовался, зачем они пришли, ребята ответили, что происходит отбор в команду колледжа по легкой атлетике для окружной спартакиады. Я тоже присоединился. Процесс отбора еще не начался, и юноши пока что отрабатывали прыжок в высоту. Я тоже прыгнул, будучи одет в обычные туфли и брюки, – и взял высоту 5 футов 6 дюймов… а рекорд нашего колледжа на тот момент составлял 5 футов 8 дюймов. Один из моих приятелей сказал: „Если ты можешь взять 5 футов 6 дюймов без спортивной одежды и без тренировок, то тебе нужно непременно принять участие в отборе“. Так я впервые заинтересовался легкой атлетикой. Я оказался первым в прыжках в высоту с результатом 5 футов 9 дюймов, вторым в забеге на 100 и на 200 метров и третьим в толкании ядра. С тех пор я более серьезно занялся этим видом спорта, ведь прежде я только ежедневно играл в волейбол. После месяца не слишком напряженных тренировок я принял участие в легкоатлетической спартакиаде и обеспечил команде пять наград. Я был первым в группе младше восемнадцати лет и третьим на открытом чемпионате округа.

На следующий год я был первым на открытых окружных соревнованиях и с тех пор всегда оказывался первым на таких чемпионатах все время, пока обучался в Дехрадуне. В один год я представлял наш округ на трех соревнованиях уровня штата.

Три года я получал награды за участие в соревнованиях на уровне колледжа, два раза – на уровне округа; у меня было не менее двадцати пяти наград и грамот. Позже, приняв санньясу, я отдал все свои награды вместе со спортивной курткой какому-то мальчишке в Харидваре».

Таким образом, когда Свамиджи принял санньясу, его многообещающая спортивная карьера подошла к завершению, но все же занятия спортом помогли ему воспитать в себе героические качества, достойные санньясина — отважного путника, решительно шагающего в Вечность. Но об этом мы подробно поговорим позже.

Чандра Пракаш (передний ряд, второй справа) и его близкий друг Шри Джагдиш Марвах (передний ряд, второй слева) вместе с волейбольной командой колледжа DAV (1951)

А сейчас мы отправимся в Дехрадун, чтобы посмотреть, как там проводил время Чандра Пракаш. Махант Гирдхари Дасс купил большое бунгало в Дехрадуне. В этом бунгало и жил Чандра Пракаш. Махант организовал обслуживание должным образом, однако Чандра Пракаш привык заботиться о себе сам. Он ежедневно прибирался в комнате и содержал ее в идеальном порядке – все на своих местах. Кроме того, он регулярно уделял время молитве и медитации.

Несколько лет назад, в 1999 году, нам посчастливилось встретить Шри Джагдиша Марваха из Калькутты, который близко дружил со Свамиджи, когда они оба учились в Дехрадуне. Мистер Марвах владеет фабрикой в Калькутте. Он поведал нам, что уже в студенческие годы Чандра Пракаш был воплощением безмятежности и праведности. Говорил Чандра мало, но всегда приветливо, неизменно был весел. Среди людей он жил как чужак, и приятелей у него было немного. Мать Джагдиша Марваха очень полюбила Чандру Пракаша, она часто приглашала его в дом и угощала всякими вкусностями.

Джагдиш и Чандра Пракаш вместе играли в волейбольной команде колледжа, и их обоих выбрали для участия в команде Индии для соревнований в Советском Союзе. Но оба они не воспользовались этой возможностью – Чандра Пракаш из-за своих духовных поисков, а Джагдиш из-за карьеры. Много лет спустя, когда мистер Марвах вернулся из Англии после обучения, они с женой поехали навестить Свамиджи, который на тот момент уже выполнял садхану на поросшем джунглями островке неподалеку от Харидвара. Впечатленный духовной глубиной и притягательностью старого друга, мистер Марвах попросил Свамиджи дать ему посвящение в мантру. К этой просьбе присоединилась и его жена. Свамиджи милостиво согласился. Таким образом, дружба двух соучеников и товарищей по команде переросла во взаимоотношения между наставником и учеником, которые продолжаются и по сей день.

На первых порах во время своего обучения в Дехрадуне Чандра Пракаш носил западный костюм – рубаху и брюки, как оно было принято в те дни. Но позже, возможно для того, чтобы отобразить свое новое внутреннее отношение к мирской жизни, он стал носить пижаму и курту (традиционная национальная одежда свободного покроя). Во время своего недавнего визита в ашрам Джагдиш с улыбкой вспоминал, как в один прекрасный день Чандра Пракаш явился на занятие волейболом в традиционной курте вместо привычной рубахи. А на следующий день он уже пришел не просто в курте, а еще и в пижаме. В те дни товарищи по команде после тренировок часто захаживали в кафетерий при магазине неподалеку, чтобы выпить чего-нибудь холодненького. Когда Джагдиш после некоторых колебаний спросил, собирается ли его друг идти в этом своем немодном наряде и в кафетерий, тот торжественно кивнул. С того дня он почти всегда одевался только в курту и пижаму.

Далее Джагдиш рассказал нам, что в те дни Чандра Пракаш периодически исчезал из Дехрадуна на несколько дней, и никто не знал, куда. Он никому не сообщал, куда уезжает. По возвращении из своих загадочных путешествий он неизменно выглядел намного спокойнее, смиреннее и глубоко погруженным в себя. Однако юному Джагдишу и в голову не приходило, что его друг является отважным одиноким странником, неустанно идущим непроторенным путем в поисках своего божественного Возлюбленного. Наш Свамиджи был настолько погружен в себя, застенчив и скромен, что он не беседовал о своей внутренней духовной жизни – своей истинной жизни – даже с самым близким другом.

Когда мы расспросили его об этих загадочных отлучках, Свамиджи поведал нам, что в студенческие годы он частенько ездил в Харидвар или в Ришикеш. В Харидваре (точнее, в его пригороде Канкхале) он останавливался в ашраме «Нараян Нивас». А близ Ришикеша в то время была колония хижин, принадлежащих ашраму «Сварг». Они располагались за Гангой, возле дороги, ведущей от ашрама «Сварг» к мосту Лакшман-джула. В этих хижинах жили монахи и отшельники, уединившиеся для выполнения садханы. Колонию хижин окружал густой лес, откуда иногда приходили тигры и слоны. Чандра Пракаш останавливался там дважды у одного из монахов – на четыре или пять дней. В хижине он только ночевал, а весь день проводил на берегу Ганги. В это время он изучал священные писания и размышлял о них – так глубоко, как только мог. Таким образом, мы видим, что, помимо академического мирского образования, он спокойно и твердо готовил себя также к завершающему этапу своего духовного путешествия.

Следующий эпизод ясно демонстрирует, сколь велика была тяга юного Чандры Пракаша к обществу святых, а также сколь невинен он был в те дни. Эту историю рассказал нам сам Свамиджи, от всей души веселясь и заливаясь смехом:

«В студенческие годы я услышал от кого-то, что в Уттаркаши живет много великих святых. Я неверно понял собеседника и предположил, что речь идет о неком месте к северу (уттар) от Каши (Варанаси)… Поэтому я отправился в Варанаси. Поезд прибыл в Варанаси приблизительно в 3 часа ночи. Рикша отвез меня в гостиницу в двух шагах от железнодорожной станции. Там мне предоставили алмирах (шкаф), чтобы я мог сложить свои вещи, и кушетку на веранде для сна – было лето. Очень рано поутру ко мне пришел священнослужитель и спросил, не хочу ли я посетить храм Вишванатх. Я и пошел с ним. Он сопровождал меня, показывая многочисленные святилища на территории храма Вишванатх и предлагал сделать денежные пожертвования в каждом их них. Под его чутким руководством я оставил некоторую сумму в восьми или девяти храмах, после чего мы направились в главный храм – собственно, Вишванатх. Там мне тоже было предложено сделать пожертвование. По завершении экскурсии я чувствовал себя весьма утомленным, и к тому же мой кошелек опустел больше, чем наполовину. Я нашел какую-то гостиницу возле храма Вишванатх и решил передохнуть там. Я спросил управляющего, где находится Уттаркаши. Он ответил, что в Гималаях… Тем же вечером я сел на ночной поезд и вернулся в Дехрадун».

Оглядываясь на те дни, мы обнаруживаем, что Чандра Пракаш с самого начала, словно текущий ручей, неудержимо двигался к своей духовной цели – твердо и размеренно, никогда не привязываясь к берегам. Конечно, он делился своим врожденным покоем и самообладанием с окружающими – со всеми, кому посчастливилось оказаться рядом, – но при этом двигался, не цепляясь ни за что и ни за кого.

Прежде чем мы поговорим о том, как Чандра Пракаш отрекся от мира, хочется привести кое-какую редкостную информацию о Свамиджи – редкостную потому, что Свамиджи очень скуп на разговоры о себе и о своем духовном путешествии. Но однажды автору удалось вытащить из него эти факты, проявив поистине ребяческое упрямство:

СПВ: Гурудэв, есть ощущение, что ваше духовное путешествие подходит к завершению в этой жизни. С какой же поры это сложное и трудное путешествие стало для вас сознательным?

Свамиджи: Много жизней назад.

СПВ: Сколько?

Свамиджи: Не помню.

СПВ: Случалось ли вам быть семейным человеком? Бывали ли вы женаты по ходу вашего духовного поиска?

Свамиджи: (Жестом указывает, что всегда был монахом.)

СПВ: Значит, будучи профессиональным искателем, вы всегда выбирали жизнь монаха, которая с духовной точки зрения предполагает меньше преград и препятствий?

Свамиджи: Даже растение распространяет корни и ветви в направлении наименьшего сопротивления. И насекомые движутся так же. Лишь глупец станет искать ненужных преград. Однако жизнь монаха совсем не обязательно оказывается путем наименьшего сопротивления для каждого садхаки.

СПВ: Может ли случиться так, что даже после обретения наивысшего духовного опыта душе придется пройти через много рождений, чтобы обрести устойчивость в Реализации?

Свамиджи: Да.

СПВ: Мы слышали, что у вас были некоторые взаимоотношения с Господом Иисусом.

Свамиджи: Я получил его даршану. Возможно, были и более давние взаимоотношения. Я не помню.

СПВ: В прежних жизнях были ли вы монахом только индуистских орденов или также и других религий?

Свамиджи: Индуистских орденов.

СПВ: Почему вы снова и снова выбираете именно эту религию и эту среду?

Свамиджи: Я не выбирал. Выбор делает Божественная Сила на основании карм и самскар человека. Именно Она направляет его в определенную среду, семью, религию и так далее.

СПВ: Простите, что задаю вам этот вопрос… Многие верят, что вы жили в теле во времена Бабы Бхуман Шаха. Какие отношения у вас были с ним?

Свамиджи: Взаимоотношения Учителя и ученика.

СПВ: С самого детства вы живете с необычайно глубокой верой в Бабаджи и любовью к нему… так что наверняка вы были одним из любимейших его учеников.

Свамиджи: У него были тысячи любимых учеников… Однако для меня он – дражайший из людей. Могу сказать, что люблю его больше всех на свете, но как могу я утверждать, что и он меня любит больше всех? Его любовь – огромная честь для меня. Но как я могу говорить, что я – наиболее возлюбленный? Любовь Бабаджи обращена ко всей Вселенной. Принимал ее и я. Мне повезло. Его любовь – результат безграничной милости. Каждый может приобщиться к божественной любви, но тем не менее она остается безграничной, неистощимой.

Священный тхамб сахиб, символ Бабаджи во внутреннем святилище его самадхи в деревне Бхуман-Шах (2010). До разделения страны почитатели имели обыкновение обходить этот священный символ по кругу и повязывать на нем разноцветные нити в знак своей преданности и веры

(Настойчивый ученик упорно пытается узнать побольше о взаимоотношениях между Свамиджи и Бабаджи. Он снова и снова молит Свамиджи написать что-то об этом.)

Свамиджи (несколько раздраженно, но все же с улыбкой): Ну что я могу написать? Разве любовь — это то, о чем пишут и что демонстрируют? Скорее ее прячут…

СПВ (робко): Вы слишком многое от нас прячете без причины.

Свамиджи (смеясь): Я стал ровно таким, каким сделал меня Бабаджи.

(Затем, продолжая смеяться, Свамиджи написал на урду стихотворные строки):

 
Джинка ишк садак хо, во каб фарьяд карте хайо
Лабу пе, мохар э кхамоши, дилу мейн яд карте хайо.
 

Истинно любящий жаловаться не станет.

Губы сомкнув, о Возлюбленном помнит лишь сердцем.

СПВ: Ну пожалуйста, расскажите нам что-нибудь.

Свамиджи: Я и хотел бы рассказать, но мне что-то не пишется.

(И снова, смеясь, Свамиджи набросал строфу на урду):

 
Их падана илм зарур хойя,
Пар дасана на манзур хойя,
Джис дасайя ох мансур хойя.
 
 
Любви божественной уроки усвоил я, сомнений нет.
Но промолчу – за разглашенье платят жизнью,
Пример тому – Мансур, суфийский мистик.
 

Однажды во Франции мне уже задавали подобный вопрос о моих взаимоотношениях с Бабаджи. Не помню, что я ответил тогда. Когда мы получим записи тех вопросов и ответов, станет известно, какой ответ тогда из меня вытянули. Сегодня вы задаете очень прямые и неделикатные вопросы, как юрист. Однако не все, что касается духовной жизни, можно раскрывать.

СПВ: Ну пожалуйста, расскажите что-то, хоть самую малость.

Свамиджи: Я расскажу, когда мне будет дозволено. Вам даже просить не придется.

СПВ: А когда это будет дозволено?

Свамиджи (смеясь): Это известно лишь тому, кто дает дозволение. Мне откуда знать?

Отведав сладкий нектар взаимоотношений нашего возлюбленного йогина с его Учителем, мы снова возвращаемся к той главе его жизни, где, получая очищение огнем санньясы, он готовился к тому, чтобы облачиться в охристое облачение монаха.

Глава 2
Духовный поиск

Отказ от обучения

В 1951 году Чандра Пракаш учился на первом курсе магистратуры естественных наук в колледже DAV в Дехрадуне. Специализировался на математике. Река Фалгу (подземная река) его бесстрастия на этот период уже снесла все барьеры, вышла на поверхность земли и стала видна всем. Он полностью утратил интерес к мирскому образованию, которое сулит лишь заработок, имя, славу… Пробужденная интуиция чистого сердцем, энергичного молодого человека пробилась ростками на поверхность и ощутила подлинную природу мирских объектов, ситуаций и взаимоотношений, в результате чего утратила всякие иллюзии в их отношении. Его сознание стало стремиться обрести всеобъемлющую реализацию Божественного и приобщиться к той высшей Реальности, которая сможет навсегда утолить жажду души. Для Чандры Пракаша, который уже сделался инструментом Бабаджи, стало больше невозможно притворяться студентом магистратуры естественных наук, ходить на все эти экзамены… Он бросил колледж, отказался от занятий спортом, а также прочих мирских дел – и отправился к Маханту Гирдхари Дассу в деревню Бахауддин, штат Харьяна. Шел февраль 1952 года.

Выше мы уже говорили, что после разделения Индии в деревне Бахауддин была создана временная дера Бабаджи. После того как Чандра Пракаш бросил учебу и уехал из Дехрадуна, он поселился в дере и прожил там десять месяцев. Там он ежедневно виделся со своим отцом Лала Рупчандом, ибо тот следил за делами деры. Однако в родительский дом молодой человек больше не вернулся. В силу действия самскар от прошлых жизней Чандра Пракаш был с самого начала глубоко убежден, что монаху не пристало ни в коем случае поддерживать взаимоотношения с родителями или родственниками из его жизни до монашества. Мы сами не раз убеждались, что наш Учитель безупречно соблюдает эту древнюю традицию. Если не считать нескольких контекстуальных упоминаний о родителях, Свамиджи никогда ничего не рассказывает о своих прежних взаимоотношениях.

Двадцатидвухлетний Чандра Пракаш – брахмачарья. В деревне Бахауддин (1952)

Чандра Пракаш отрастил бороду и облачился в традиционное белое одеяние брахмачарьи. На этот момент ему было уже двадцать два года. Нам посчастливилось раздобыть несколько редких фотографии из того времени, и на них мы видим его умиротворенное лицо, излучающее бесстрастие. В те десять месяцев, которые он провел с Махантом Гирдхари Дассом, он просыпался очень рано и ежедневно проводил по два часа в медитации – утром и вечером. При этом ум его переходил в возвышенное состояние, быстро и непринужденно сосредоточиваясь на Божественном. Для него это было вполне естественно, и данное состояние доставляло ему немалое удовольствие. В этот период у него была прекрасная возможность много заниматься свадхьяей (чтение святых писаний и книг с последующим размышлением над ними). Он читал «Гиту», «Вичару Сагару» (писание веданты), книги Свами Рамы Тиртха и Свами Вивекананды, а также журнал «Кальян» (Kalyan), публикуемый издательством Gita Press в Горакхпуре. Свамиджи специально не изучал хинди, но в совершенстве овладел этим языком благодаря одной только свадхьяе. В процессе изучения писаний в его сердце продолжало пылать невысказанное, но глубокое стремление к Возлюбленному. Часто, оставаясь наедине с собой, он плакал, обращаясь к Богу. В тот период он служил Маханту Гирдхари Дассу, оказывая ему самые разнообразные услуги. Отвечал на письма, приходившие Маханту, руководствуясь его указаниями. Порой отправлялся куда-нибудь лично, чтобы передать сообщение от Маханта. Перед сном он преданно делал Маханту массаж стоп. А еще Чандра при каждой возможности участвовал в спортивных играх. В этот же период у него состоялась уже упоминавшаяся выше встреча с Матой Джйоти – женщиной, утверждавшей, что младенец Сурадж Пракаш в течение первого месяца после рождения был погружен в глубокое самадхи.

Дни пролетали быстро. Настал час сказать миру свое последнее «прощай». Ему становилось все труднее жить без Возлюбленного. Глубокое бесстрастие и вызревшая за многие жизни любовь к Богу дали свои плоды, и кульминацией этого процесса стала неуемная жажда (вираха), которая поглощает все мирские желания и освобождает влюбленного от всего нечистого.

Говоря его собственными словами: «В те дни я был полностью объят бесстрастием – слепым бесстрастием. Я больше не мог оставаться, где был. Поэтому я сказал Маханту Гирдхари Дассу, что желаю изучать санскрит. Я действительно хотел знакомиться с писаниями из первых рук… но истинным мотивом было желание покинуть те места».

В деревне Бахауддин

Наконец, в декабре 1952 года Махант дал ему дозволение отправиться в Харидвар для изучения санскрита. В те дни Чандра Пракаш ни с кем не делился своими истинными желаниями, но, покинув в последний раз Бахауддин, он твердо решил принять монашеские обеты санньясы, чтобы впредь единственной его обязанностью стало выполнение садханы, и жить ради Богореализации. Хотя до того, как он действительно облачился в охристое одеяние санньясина, оставалось еще несколько месяцев, это был решающий момент, ибо он вступил на завершающий этап своего непростого и непроторенного духовного пути, навсегда отвергнув все мирские привязки. На пути у него было два драгоценных ресурса. Во-первых, неизменная милостивая поддержка Бабы Бхуман Шаха, а во-вторых, его собственная несгибаемая воля, отвага, искренность и нерушимая внутренняя нацеленность на реализацию Бога.