Текст книги "Йога идет на Запад"

Глава 2. Студенческие годы

Дикие пчелы и первое самадхи

Когда Наренде исполнилось пятнадцать лет, отец взял его в свое очередное путешествие по просторам Индии. На этот раз Вишванатх решил осмотреть ее центральные области. Когда путешественники приближались к Райпуру, они были вынуждены нанять крестьянина с телегой, запряженной волом, – иначе через чащу, которая оказалась на пути, проехать было невозможно. Жара летнего дня вступила в свои права, когда путешественники въехали под крону прохладного леса. Где-то вверху в ветвях щебетали птицы, кругом распускались яркие цветы, которыми так богата эта область Индии, и Нарендра был счастлив, что ему довелось увидеть такую красоту.

По дороге они должны были проехать сквозь ущелье, настолько узкое и глубокое, что его края, казалось, вверху сходились вместе, а на дне царила вечная прохлада. Нарендра увидел в расщелине скалы гнездо диких пчел. Оно тянулось на несколько метров вверх и было сантиметров восемьдесят в ширину. Вокруг него жужжали, казалось, миллионы насекомых. И это было так близко, что гнезда можно было коснуться рукой. Сначала Нарендра испугался, потому что бежать было некуда, и пчелы, которым не понравятся незнакомцы, вполне могут закусать их до смерти. Но потом, рассмотрев внимательнее соты, был потрясен красотой и величием Божьего замысла и умом Божьих тварей, создавших такую красоту. И тут же вознесся душою на небеса, впав в самадхи, состояние мистического созерцания, при котором исчезает сама идея собственной индивидуальности.

Человек при этом остается в сознании, но вряд ли его интересует что-либо в этом мире. Считается, что во время самадхи возникает единство воспринимающего и воспринимаемого. В этот момент каждый мельчайший объект природы делится своим секретом с человеком, пребывающим в особом состоянии. Самадхи нельзя достигнуть усилием воли, лишь долгой практикой медитации.

Как отец ни старался, он смог разбудить мальчика лишь через несколько часов, когда они уже прибыли в гостиницу. У кровати Нарена, когда он очнулся, стояли обеспокоенный отец и приглашенный местный доктор, который также не мог понять, в чем дело.

Нарендра сказал, что хорошо себя чувствует, и попросил, чтобы доктор ушел. И потом рассказал отцу, что постиг природу, которую так любил всю жизнь как единый Божий замысел.

Отец, обрадованный, что сын пришел в себя, попытался его высмеять, но вскоре понял, что все не так просто. Возможно, именно в этот день впервые он начал воспринимать сына как личность и разглядел в нем зачатки будущего величия.

Но еще большее впечатление произвел этот день и происшествие на самого Нарендру. Путешествие оставило в его душе множество впечатлений, но ни одно из них не могло сравниться с теми несколькими часами, что он провел в самадхи. Он стал задумываться о Боге, его мысли принимали мистическую направленность, и он начал пытаться разобраться, в чем же смысл жизни.

Но мистический опыт не приходит в одиночку. Нарен тут же получил подтверждение своего видения. Отец решил навестить в Райпуре своего старого знакомого и, естественно, взял с собой в гости и Нарендру. Пока взрослые сидели за богато накрытым столом, Нарендра с сыновьями хозяина дома, своими ровесниками, общался их комнате. Вдруг ему показалось, что все это уже было. И этот дом, и этот разговор, и этот день… Ощущение было настолько сильным, что он тут же поведал о нем своим новым знакомым. Те начали убеждать его, что подобные вещи происходят время от времени с каждым. Но Нарендра не соглашался и, чтобы доказать им, что он прав, начал комната за комнатой описывать дом, в котором оказался впервые в жизни. Описание было поразительно точным, совпадали даже неровности стен и царапины на дверях.

Изумленные дети позвали отцов, и Нарендра еще раз повторил свой рассказ. Оказалось, что в него закралась ошибка: описывая одну из комнат, Нарендра сказал, что ее окно выходит в сад и в него упираются ветви персикового дерева. Однако окно в этой комнате выходило на улицу. Хозяин дома вспомнил, что, когда он был маленьким, окно в этой комнате и в самом деле выходило в сад, но позже было прорублено новое, а старое – заложено. Ветвей персика он не помнил, но подтвердил, что в саду у этой стены дома действительно растет персик. Все были изумлены, но Нарендра – больше всех. Откуда он мог это знать?

Нарендра очень долго анализировал эту странную историю и сначала считал, что когда-то, в прошлой жизни, он жил в этом доме, но потом отверг эту версию. Он решил, что перед рождением любому человеку показывается его жизнь, но, к сожалению, хотя это предвидение и остается где-то в глубинах памяти, наружу оно прорывается очень редко. Что же касается старого окна, то, возможно, все вещи, которые мы предвидим перед своим рождением, показываются нам и в прошлом, и в будущем времени.

Мистическая тяга к знанию

В 1879 году семья Даттов вернулась в Калькутту, и Нарендра сдал выпускные экзамены за курс средней школы. Это далось ему легко: он всегда любил узнавать что-то новое, а великолепная память позволяла ему цитировать прочитанные книги целыми страницами. А со временем его отношение к книгам и вовсе вышло на некий мистический уровень. Нарендра заметил, что ему ни к чему полностью прочитывать абзац, достаточно пробежать глазами первую и последнюю его строчки – и весь абзац воссоздается у него в голове. Потом он стал читать таким образом целые страницы, захватывая вниманием лишь верхнюю и нижнюю строку. А затем и целые многословные пояснения автора он понимал, прочитывая лишь первый и последний абзацы работы из пяти-шести листов.

В этом же году Нарендра поступил в Президентский колледж Калькутты. Здесь он стал еще активнее заниматься спортом и даже прославился как один из лучших гребцов. Но не менее увлекали его и знания: первые два года он изучал западную философию, древнюю и современную, и даже специализировался на ней. О его уровне знаний говорит хотя бы то, что он посылал западному философу, основателю социал-дарвинизма Гарольду Спенсеру, замечания по его работе и даже удостоился короткого снисходительного ответа.

В школе любимым предметом Нарена стала история Индии, а в колледже он всей душой полюбил еще и европейскую историю. Количество прочитанных по этой теме книг он исчислял сотнями.

Например, как-то за ночь, отгоняя от себя сон лошадиными дозами кофе, он умудрился изучить всю историю Ирландии, причем настолько, что беседовавший с ним утром преподаватель категорически отказывался в это верить.

Другой страстью Нарендры в университете стала музыка. От любительского увлечения он перешел ко вполне профессиональному уровню, брал уроки не только вокала, но и игры на множестве инструментов. Особенно полюбились ему персидские песни – одним из его преподавателей был мусульманин, и это подтолкнуло Нарендру к изучению языка урду. Занимался он также и хинди.

Позднее Вивекананда с теплотой вспоминал свои годы учебы. Именно тогда благодаря британским стандартам образования множество индийских молодых людей стали смотреть на свою страну немного более объективно и, сравнивая ее устройство с европейским, начали понимать, что именно тормозит развитие Индии.

Все больше интересовался Нарен и духовной жизнью. Его привлекала личность гуру Кешаб Чандра Сена, и он стал посещать собрания духовного общества «Брахма Самаджи», что на языке Бенгали означает «Общество Брахмы». Его организовал известный индийский просветитель, философ и религиозный реформатор Раммохан Рай (1772 или 1774, Радхнагор, Бенгалия – 1833, Бристоль, Великобритания). Общество видело свою цель в борьбе за преодоление отсталости родины. Основателем была создана универсальная религиозно-философская система, утверждающая равенство людей перед Богом и отвергающая установления ортодоксального индуизма вроде кастового деления, самосожжения вдов, детских браков и т. д. Главным средством прогресса члены общества считали просвещение.

Но уже через год учебы Нарендра понял, что философия интересует его гораздо больше, чем все остальное, и перешел в Шотландский церковный колледж, дающий более полное и систематизированное философское образование.

Но порывы к знаниям очень часто сменялись в нем монашескими настроениями и желанием, подобно деду, уйти от суетного мира. Однажды перед сдачей важного экзамена Нарендра весь день стоял на коленях и молился. Однокурсники не раз окликали его и напоминали о том, что завтрашний день имеет значение для всей его дальнейшей судьбы, но Нарендра лишь отмахивался:

– Мне интереснее познавать Бога, а не ваши мирские науки…

Впрочем, утром он все же явился на экзамен и без труда сдал его.

Преподаватели относились к Нарендре с большим уважением. Профессор Хасти, в частности, говорил:

– Этот студент – гений. Я впервые вижу подобного человека. Мне очень интересно, что станет с ним в будущем, но я почти уверен, что его имя будет знать весь мир.

Пока Нарендра думал, кем же ему стать: монахом или адвокатом, отец сам решил устроить его жизнь и стал настаивать, чтобы Нарендра женился. Он даже подыскал ему невесту. Это была дочь старого друга отца, весьма богатого человека. Тот предложил оплатить Нарендре учебу в Англии, после которой можно было занять высокий пост на государственной индийской службе и обеспечить себя практически на всю жизнь, даже не принимая во внимание состояние будущего тестя.

Но Нарендра отказался: в роли чиновника он себя не видел. Этот отказ сильно расстроил отца. Ведь тот хотел не только сделать сыну роскошную карьеру, но и устроить его семейную жизнь. Нарендра же считал, подтверждая это высказываниями различных мистиков, что человек, интересующийся духовной жизнью, должен выбрать девственность, так как, только сохраняя телесную чистоту, можно добиться тонкого духовного восприятия.

Видение двух путей

В юности Нарендру несколько раз посещало видение, в котором его жизненный путь имел два направления. Отправившись по одной дороге, он становился мирским человеком с красивой женой и множеством детей, обладал богатством и высоким положением в обществе. Другой же путь приводил его в монашество и к постижению Бога.

Нарендра много размышлял об этих путях и как-то подошел к своему гуру в «Брахмо Самадж» и спросил:

– Сэр, Вы видели Бога?

Тот был смущен, и единственное, что мог ответить:

– Мой мальчик! У вас глаза настоящего йога! Постигайте духовную практику, и вы увидите Его…

Нарендра был разочарован этим разговором и стал искать ответ в других местах. Ему вспомнилась беседа с профессором Хасти, в которой он упоминал некоего Рамакришну, говоря, что тот часто находится в трансе, а это есть несомненный признак чистоты ума и концентрации. Профессор, большой специалист по духовной культуре Индии, считал, что подобные явления сегодня очень редки и настоящих гуру, познавших Бога, уже практически не осталось.

Нарендра еще раз побеседовал с профессором Хасти, и тот подтвердил свое мнение:

– Если Вы хотите постигнуть медитацию и состояние транса, то, несомненно, вам необходимо встретиться с Рамакришной.

Нарендра начал планировать поездку в Дакшинешвар, где жил святой, но судьба распорядилась иначе.

Профессор Хасти не был единственным человеком, от кого Нарендра слышал о Рамакришне. Его родственник, Рамчандра Датта, человек, увлеченный духовностью, также много рассказывал Нарендре об этом гуру. Многие исследователи жизни Вивекананды считают, что Рамчандра вообще сильно повлиял на духовное становлении Нарендры, и в частности отговорил его жениться.

Рамчандра, великолепный музыкант, был приглашен в дом знатного калькуттца для исполнения музыки на устраиваемом приеме. А сам прием был организован в честь визита Рамакришны. Рамчандра выбрал момент и, подойдя к Рамакришне, рассказал ему, что один его родственник желает познать духовный путь, вот только не может найти подходящего гуру. Не мог бы Рамакришна с ним встретиться и что-нибудь посоветовать? Рамакришна смутился:

– Кого вы хотите, чтобы я ему посоветовал? Я никого не знаю… А если и знаю, как я могу обременять людей такими просьбами?..

Рамчандра сказал, что будет достаточно, если Рамакришна сам побеседует с его родственником. Тот согласился и назначил день, когда Нарендра может прийти к нему в Дакшинешвар. Это было в ноябре 1881 года.

Глава 3. Жизнь великого Учителя Рамакришны

Дар богов

Прежде чем говорить о знакомстве будущих ученика и учителя, стоит немного рассказать читателю о том, кто же все-таки такой Шри Рамакришна.

Легендарный индийский гуру родился в 1836 году в семье брахманов, представителей высшей индийской касты.

Касты, они же варны, – это четыре социальные общности, на которые делилось население Индии.

В гимне «Ригведы» говорится, что варны производятся из тела первочеловека – Пуруши. Жрецы-брахманы возникли из его уст, воины-кшатрии – из рук, земледельцы и торговцы-вайшьи – из бедер, а слуги-шудры – из ног. Эта иерархия стала определяющей для брахманистской идеологии.

Чтобы не углубляться в проблему, замечу, что только члены первых трех варн могли проходить обряд упанаяну, допускающий к изучению Вед и, соответственно, закона дхармы и делающий их «дважды рожденными» (рожденными духовно). Каждая каста имела круг дозволенных занятий. Брахманы, например, должны были изучать священные тексты, обучать им других и совершать жертвоприношения. Занятиями кшатриев была охрана, раздача милостыни, жертвоприношения и изучение Вед. Вайшьи могли пасти скот, торговать, возделывать землю, изучать Веды и совершать жертвоприношения. Для шудр предусматривалось только служение трем высшим кастам. Общение между кастами было строго регламентировано, и «кастосмесительные» браки считались преступлением. Иноземцы же, не принадлежащие по своему рождению к кастам, не признавались людьми, ибо они не происходили от Брахмы.

Впрочем, уже при феодализме обязанности брахманов перешли границы жречества и расширились в плане службы в государственном аппарате и в судах. Также среди брахманов было много крупных землевладельцев. Именно из этого класса вышло большинство представителей интеллигенции и буржуазии в современной Индии. Однако уже в девятнадцатом веке среди брахманов было немало и бедняков: мастеровых, крестьян, мелких чиновников.

Чета Чаттопадхья, Кхудирам и Чандрамани, несмотря на знатное брахманское происхождение, едва сводила концы с концами и добывали себе пропитание с помощью сельскохозяйственного труда. Впрочем, эта семья знавала и лучшие времена. Кхудирам, имевший около пятидесяти акров земли, пользовался в окрестных селах большим уважением. Когда местный помещик Рамананда Рой затеял судебную тяжбу с одним из соседей, ему понадобился лжесвидетель, в словах которого никто бы не усомнился. Выбор пал на Кхудирама Чаттерджи. Но тот отказался от лжесвидетельства, хотя и прекрасно понимал, чем такая непокорность может кончиться. Через несколько лет Рамананда, ничего не забывающий, предъявил Кхудираму земельный иск и нашел множество выступающих на своей стороне «свидетелей». Подобную историю мы можем припомнить у Пушкина в «Дубровском»; здесь, впрочем, до российских крайностей не дошло. Друг Кхудирама из Камарпукура, Сукхлал Госвами, подарил тому пол-акра рисового поля и несколько хижин поблизости. Участок этот считался весьма плодородным, и его даже называли Лакшмиджала, что означает «угодие богини благоденствия». Кхудирам с женой и двое их детей – сын Рамкумар, родившийся в 1805 году, и дочь Катьяни, родившаяся в 1810 году, – переселились из Дерепура в Камарпукур.

Но былого благополучия семьи уже было не возродить. Кхудирам, потрясенный произошедшими событиями, много болел и все больше внимания уделял поклонению богам. Рождение младшего сына он считал именно даром богов. Самому Кхудираму к этому времени исполнилось уже 60 лет, а Чадре – 45. Рождение ребенка у обоих родителей сопровождалось множеством духовных видений.

Младший сын получил имя Гададхар, а также, согласно семейной мистической традиции, имя Рамакришна, под которым и стал впоследствии известен, избрав путь духовности.

Рамакришна рос художественно одаренным мальчиком – он любил петь, танцевать, играл в религиозных деревенских постановках, представляющих древние легенды. Не миновал его и дар художника: слепленные из глины фигурки богов до сих пор хранятся у односельчан.

В пять лет Гададхар пошел в школу. Учились деревенские дети под открытым небом, на площадке, используемой обычно для религиозных театральных представлений. Занятия из-за дневной жары проводились или рано утром, или поздно вечером. Гададхар быстро стал в школе лидером и заводилой. Радовали учителей и его многочисленные таланты. Вот только учиться мальчик не любил. Мистическая сторона жизни интересовала его куда больше, чем наука.

Сам Рамакришна вспоминал, что первое мистическое видение посетило его в шесть лет. В жаркий июньский день он отправился в поле, чтобы принести работающему отцу обед.

– Я шел между бороздами рисового поля. Случайно поднял глаза к небу и увидел грозовую тучу, которая показалась мне необычной. Она быстро росла и вскоре охватила почти все небо. Прямо над моей головой, огибая тучу, летела стая белых журавлей. Эта картина была настолько прекрасна, что дух мой унесся в заоблачные дали. Я потерял сознание. Кто-то нашел меня и на руках отнес домой.

Поскольку маленький мальчик еще не мог толком объяснить, что с ним произошло, родители заволновались. Отец даже забрал Гададхара из школы, считая, что там кто-то навел на него порчу.

Пережив божественное откровение, Рамакришна стал серьезнее интересоваться всем мистическим. В восемь лет он принимал участие в религиозном представлении, играя роль Шивы. Спектакль настолько увлек его, что он почувствовал, что полностью растворяется в своем персонаже. По щекам мальчика побежали слезы, и он лишился чувств, уносясь, как позже вспоминал, душой в «горние пределы». Односельчане решили, что малыш умер, так как не могли обнаружить у него ни пульса, ни дыхания, но через несколько часов Рамакришна очнулся.

С тех пор эти состояния стали повторяться у мальчика все чаще и чаще. Даже в мистически настроенной Индии это вызывало опасение. Мать разговаривала с уважаемыми брахманами и паломниками, но они лишь пожимали плечами:

– Позволь богам самим решать, кто им нужен…

В девять лет Гададхар должен был пройти церемонию религиозного посвящения – упанаяну. Нечто подобное у католиков называется конфирмацией – это день, когда человек в глазах Бога становится взрослым и способным отвечать за свои поступки. Во время упанаяны мальчик должен прочесть особую молитву – гаятри, затем на него надевают священный шнур, символизирующий то, что он стал полноправным индусом и имеет право участвовать в ритуальных действиях. Только после возложения шнура ребенок из касты брахманов становится настоящим брахманом, до этого он причисляется к низшей касте слуг – к шудрам.

Один из обрядов посвящения заключается в том, что мальчик на время становится монахом и три дня просит подаяние. Подавший ему первым делается кем-то вроде его крестного отца. Подруга матери Дхани, дочь кузнеца, давно просила мальчика оказать ей эту честь, и Гададхар ей это обещал.

Перед самой церемонией он рассказал об этом старшему брату, и тот ужаснулся: первый подавший милостыню должен быть равным по касте матери посвящаемого. Все стали уговаривать мальчика отказаться от своего решения, но он твердо стоял на своем:

– Я не могу начать свою духовную жизнь с несправедливости.

Местный старец услышал эти слова и заявил, что мальчик должен сделать то, что обещал: боги его простят.

Положение семьи Чаттопадхья между тем ухудшалось. После тяжелой болезни умер отец Рамакришны, и с деньгами стало совсем плохо.

Старший сын Рамкумар был вынужден переселиться в Калькутту, бывшую тогда столицей Индии, и пытался найти источники пропитания для себя и оставленной в деревне семьи. Но судьба ему улыбнулась. Рамкумар, человек талантливый, через несколько лет мучений сумел открыть собственную школу по изучению санскрита. Его материальное положение стабилизировалось, и он забрал к себе младшего брата, которому уже исполнилось пятнадцать лет.

«Мне интересны другие знания…»

Хорошо образованный Рамкумар пытался привить интерес к знаниям и брату, надеясь, что, получив хорошее образование и уже имея благородное происхождение, тот сможет стать богатым и влиятельным человеком. Но ни уговоры брата, ни наказания не шли впрок Рамакришне. Учиться он не любил и использовал любую возможность, чтобы избежать посещения школы.

– В школе учат лишь зарабатывать деньги, – объяснял он Рамкумару, – а мне интересны другие знания…

В своем классе Рамакришна выглядел белой вороной: он мало общался со сверстниками, его интересовало или творчество, или общение с паломниками, к беседам с которыми он привык еще в деревне (через нее те проходили, навещая священный город Пури). Впрочем, не стоит считать, что мальчик был очарован паломниками. С небывалой для своего возраста мудростью он подмечал в них и хорошее, и плохое. И всю оставшуюся жизнь не переносил показной религиозности и лицемерия, которых достаточно насмотрелся в детстве.

Впрочем, Рамкумар весьма скоро понял, что брату и в самом деле не нужно постижение земных наук. Рамкумар был знатоком санскрита и выдающимся толкователем священных книг. Множество людей приходили к нему, чтобы он совершил обряды для предотвращения болезней и других несчастий. Со временем у Рамкумара развилась способность к ясновидению – он предсказывал судьбы и события.

Отправившись однажды по делам в Калькутту, Рамкумар решил совершить омовение в Ганге. В это же время на берег пришел богатый человек в окружении семейства. Его супругу слуги внесли в воду в занавешенном паланкине, и она купалась, не выходя из него. Рамкумар, таких роскошеств раньше не видевший, уставился на паланкин и, увидев через разошедшиеся занавески прекрасное женское лицо, пробормотал:

– Столько трудов, чтобы скрыть тело, а ведь завтра его на виду у всех мертвым принесут к реке!

Богач услышал эти слова и, разозлившись, решил проучить молодого предсказателя. Он настоял на том, чтобы Рамкумар отправился к нему домой отобедать и переночевать, ожидая, что пророчество не исполнится и он жестоко накажет юношу. Но уже ночью жена богача, выглядевшая совершенно здоровой, скоропостижно скончалась.

Позже Рамкумар предрек смерть и собственной жене, сказав, что та умрет при родах первенца. Долгие годы его жена оставалась бездетной, но в 1849 году в возрасте тридцати пяти лет забеременела и при родах сына, которому дали имя Акшай, умерла.

Школа, впрочем, не приносила Рамкумару больших доходов. Плату за обучение он, согласно традиции, брать не мог и довольствовался лишь добровольными пожертвованиями, которые не были велики. Определенные суммы владельцу школы выплачивало правительство. Эти деньги напрямую зависели от того, сколько учеников сдаст официальный экзамен, а также от оценок, полученных ими. Но, к сожалению, далеко не все были прилежными учениками. Руководитель школы, находясь в ранге священника, также имел право совершать различные заказные службы. Рамкумар, весьма занятый делами школы и работой с учениками, был рад переложить эту обязанность на младшего брата. Тот взялся за нее с большой радостью.

Вскоре он стал очень популярным в округе священником. Многие брахманы старались побыстрее прочитать требуемые молитвы, к тому же сократив их, и удалялись, получив свое нехитрое вознаграждение.

Гададхар же читал требуемую службу медленно, с чувством и после ее окончания не спешил уйти, наоборот, оставался еще для духовной беседы. Вскоре за ним ходили толпы верующих, признавая его, несмотря на молодость, весьма духовным человеком.