Текст книги "Скрижаль Исет. Последний суд"

Ифе помнила многое из рассказов маа-херу на Полях Иалу и знала, где оказалась. Знала, что оттуда не возвращаются. Последние слова Стража Змея обрели смысл.

Там тоже небытие. Более жестокое.

– Долина Забытого… – задыхаясь, прошептала Шани, подтверждая худшие опасения аментет.

Глава III
Долина Забытого

Поделился бы кто-нибудь раньше знанием,

Что вера в забвении не нужна.

Что гаснет надежда вместе с дыханием.

Но и спасти нас может только она.

Дуат мог быть милостив для тех душ, что были к нему готовы. Но умершие внезапно, не читавшие священных текстов и не думавшие при жизни о том, что ждало их после неё, были обречены на страдания.

Души могли потеряться в Дуате и прийти в Долину Забытого. Ифе помнила, что маа-херу рассказывали, будто из этого чистилища можно выбраться, дойти обратно до врат, достигнуть Зала Судилища. Вот только девушка не знала ни одной души, которой бы это удалось. На Полях Иалу таких точно не было. В том и заключался весь ужас Долины. Если небытие отбирало всё, то она дарила надежду, которой нельзя было достигнуть.

– Нет… – шёпот Шани был полон надрыва, она яростно пнула бесцветный песок, но тот не поднял пыли, а лишь безжизненно осыпался с её ноги. – Это конец!

– Я слышала, что из Долины можно выбраться… Души говорили…

Губы Шани искривились в ухмылке, но Ифе прекрасно видела, что в ней не было ни капли веселья.

– Не все легенды правдивы, – с горечью ответила она.

– Боги создали одно небытие. И это не Долина. Должен быть выход!

– Подземная Хапи. Вот, что было нашим выходом! – Шани резко взмахнула рукой, указывая вдаль. – Даже если мы каким-то чудом дойдём до реки, даже если отсюда к ней есть выход, в чём смысл? Страж первых врат уже знает о тайном притоке. Скорее всего, он передаст знание дальше… Путь будет закрыт!

– Это моя вина. Прости, Шани, я и подумать не могла, что мне надо дышать…

– Что?

– Ты сказала, что нельзя издавать ни звука. Я пыталась, – вспомнив боль в лёгких, что почти разрывала её изнутри в миг путешествия на ладье, Ифе вздрогнула. – Но мы так медленно плыли, и я думала, что задохнусь.

– Ты мертва. Душам не нужно дышать!

– Думаю, со мной что-то не так.

Аментет сжалась под гневным взглядом Шани. Увидев это, маа-херу тут же глубоко вздохнула, успокаиваясь.

– Прости. Мне тоже страшно, и сложно себя контролировать, – пояснила она, примирительно беря Ифе за руку. – Может, желание дышать – это привычка?

Ифе задержала дыхание, отсчитывая в голове мгновения. Её хватило на сорок пропущенных вздохов, после чего пришлось втянуть воздух полной грудью.

– Нет. Дольше не могу. Правда не могу.

– Сейчас я задам странный вопрос, – Шани осмотрела её с ног до головы. – Ты уверена, что умерла? Не перенеслась сюда каким-то хековским способом, не проводила жреческие ритуалы?

– Меня пронзили кинжалом на улице захваченного чудищами города. Я почти полностью уверена, что мертва.

– Что ещё ты чувствуешь? Может быть, голод?

Стоило маа-херу заговорить о еде, как из живота Ифе раздалось очевидное урчание.

Девушки с одинаковым выражением удивления и тревоги посмотрели друг на друга.

– Может быть, дело в том, что ты была аментет? Я просто… – Шани недоверчиво покачала головой. – Не знала, что тут такое вообще возможно.

Ифе пыталась разобраться в потребностях собственного тела. Снова. И эти простые для смертных явления в очередной раз вызывали у неё удивление, граничащее со страхом. «Можно ли умереть здесь, если я дышу и хочу есть? В третий раз?!» Сомнений в том, что при такой погибели её непременно ждало небытие, у Ифе не оставалось.

От полного погружения в ужас девушку спасли решительные слова Шани.

– Пойдём. Стоять на месте точно не выход. Будем решать проблемы в пути.

Маа-херу двинулась вперёд, то и дело оглядываясь на Ифе. Её лицо ярко выражало эмоции – от недоверия и непонимания до страха и сочувствия. Аментет была ей благодарна за то, что та была рядом. За то, что не стала винить в произошедшем на ладье.

«Если я дышу и хочу есть. Если я устаю… Могу ли я быть не совсем мертва?» Тонкий, сладостный и одновременно с этим болезненный укол надежды вновь коснулся сердца Ифе. Он уже не раз причинял ей боль, но она всё равно ждала этого снова и снова.

ТА-КЕМЕТ. ГЛАВНЫЙ ХРАМ В СЕПАТЕ ИНПУТ

– Вот и всё, что я могу сказать, – Сет развёл руками, отдавая себя и свой рассказ на суд всех, кто был в зале мумификации.

Комната погрузилась в тишину. Анубис по-прежнему стоял у тела Ифе, лежавшего на алтаре. Зелёное сияние его силы схлынуло, и бог просто не двигался с места, слушая рассказ дяди. Кейфл тоже молчал. Бледность лица и отсутствие эмоций делало его похожим на мертвеца.

Лишь Атсу издавал звуки. Он тяжело дышал через плотно сжатые зубы и скрипел заскорузлыми сандалиями по полу, готовый кинуться на Сета в любой момент.

– Ты убил Ифе, чтобы её душа не досталась богине, что дала клятву защищать Та-Кемет от чудищ из разломов?! – прошипел вор. – Ты хочешь, чтобы мы поверили?!

Он кинулся на Сета, но Кейфл крепко сжал его за локоть, усиливая свою руку лёгкой хека.

– Не спеши.

– А ты что стоишь? – не унимался Атсу. – Используй свою силу!

Принц встряхнул рукой, избавляясь от остатков лилового свечения.

– Уж ты-то способен понять, хекау. Услышь меня, – тихо произнёс Сет.

– Ты сказал, что это Селкет наслала чудовищ на Бат. Что она угроза для Царя Богов, и она же была близ Ифе, пытаясь забрать её душу, поэтому тебе пришлось пойти на убийство. Это всё?

– Всё, что я могу сказать, – подтвердил Сет.

Глаза хекау засветились неконтролируемой силой.

– Этого недостаточно. Или ты думаешь, что мы поверим, будто Осирис не видит врага у себя под носом после того, как его родной брат убил его? – голос Кейфла дрожал от едва сдерживаемой ненависти.

Он долго держал маску, скрывавшую истинные чувства. И теперь она шла трещинами отчаяния.

– Ты сказал, что хочешь вернуть Ифе в мир живых. Разве можно тебе верить?

– Нет, нельзя, – легко ответил грешный бог.

Принца окутало лиловое сияние. Хека с его пальцев готова была устремиться к Сету, и пусть без мощных артефактов он не мог ничего сделать с богом, его ярость туманила разум, делала невозможность неважной.

– Теперь её действительно можно вернуть, – внезапно вступивший в разговор Каратель вернул Кейфлу ясность мысли.

Принц взял хека под контроль и обернулся к нему.

– Вы остановили её на грани?

– Да.

– Объясните же, наконец, что это значит! – взмолился Атсу.

Ответил ему Сет:

– Ифе не умерла. Она умирала. Я пронзил её так, чтобы жизнь покидала тело медленно…

Сет замолчал, нахмурившись. Реакция на его слова была разной. Кейфл отвернулся, резко закрывая глаза.

Он не плакал уже очень много лет, – воспитание принца не позволяло, – но в тот миг резь под веками становилась нестерпимой. «Что, если бы я остался на Полях Иалу? – думал он. – Что, если бы я не был глупым гордецом, возомнившим себя богом?» В груди юноши прочно и болезненно обосновалась мысль: «Без меня Ифе не пришлось бы страдать».

Атсу отшатнулся к ближайшей колонне, упираясь в неё ладонями. Разбитые до мяса костяшки саднило, но эта боль была абсолютно ничем, в сравнении с той агонией, что пожирала вора изнутри. Он не видел смерти сестры – тогда всё было иначе. Но когда произошло то, что описал Сет – смерть Ифе, Атсу был рядом. А она была его другом. Она была так близка. «Мог ли я что-то сделать? – терзался вор. – Должен был».

Анубис опустил взгляд. Он и не заметил, что его ладонь лежала рядом с рукой Ифе на столе для мумификации. От тела девушки не исходило тепла жизни, хоть бог и был уверен в том, что ему удалось провести ритуал связывания души. «Никогда не встречал смертного, так любящего жизнь». В тот миг Каратель не вспоминал о грехах и долге. Он чувствовал лишь… Горечь. Ему хотелось, чтобы аментет открыла глаза и всё вернулось на круги своя. Он назвал бы её грешницей. Она нахмурилась бы в ответ. И Анубису не пришлось бы признаваться себе в том, какое именно чувство он испытал в тот миг, когда увидел Ифе с кинжалом под рёбрами.

Каждый переживал слова Сета по-своему.

Сам же грешный бог знал, что всё сделал правильно. Нет, не правильно. А так, как должен был. «Я сам избрал свою роль», – понимал он. И всё же, говоря о своём деянии, вспоминая, как легко кинжал вошёл в тело аментет, Сет чувствовал… Боль? Вину? Он не мог найти название тому вкусу, что ощутил на языке.

Ближайшим описанием, наверное, мог быть пепел.

– Селкет обрела силу, позволившую ей сковать меня и Инпу в зале Бастет, – наконец сказал Сет. – Она тянула душу из Ифе в тот самый миг, когда я увидел её у тайного выхода из города. Медлить было нельзя, как и рисковать. Единственным вариантом оставалось отправить душу аментет туда, куда пока Селкет путь закрыт.

– Откуда у неё такая сила?! И почему ты думал, что убийство – это спасение? – Кейфл всё-таки шагнул ближе, борясь с желанием кинуться на бога, как чуть раньше это сделал Атсу.

– Ифе можно вернуть! Вот, что я пытаюсь до вас донести! Взгляните на неё! – Сет кивнул на алтарь.

Кейфл и Атсу через силу заставили себя осмотреть Ифе. Она казалась мёртвой. Сдавленным, едва слышным голосом принц спросил:

– Что мы должны увидеть?

– Не верю… – пробормотал Атсу.

Он бросился к столу для мумификации и схватил девушку за руку.

– Что?.. – Кейфл не договорил.

Он тоже уже заметил то, что заставило вора сорваться с места.

Ифе дышала. Её грудь едва заметно приподнималась. Слишком редко, чтобы это можно было увидеть мельком или даже вглядываясь несколько мгновений. Нужно было смотреть действительно долго, на что оба смертных до сей поры едва ли были способны.

– Да, – подтвердил Сет. – Дышит. Благодаря нашему Карателю.

– Хека… – выдохнул принц. – Нужно вылечить её!

Кейфл встретился взглядом с Анубисом, и порыв надежды умер, так и не успев найти опору в мыслях.

– Её не вылечить. Душа уже в Дуате. Я лишь сохранил её связь со смертным телом. Это грань смерти, – пояснил Каратель.

– Как её вернуть?

– Наконец-то. Правильный вопрос. Инпу, ответишь? – тень улыбки коснулась губ Сета.

– Нужно нарушить баланс весов между её жизнью и смертью. Например, дать душе в Дуате часть смертного тела, наполненную силой ритуала. Локон волос должен подойти.

Грешный бог кивнул и добавил:

– Я задержался для того, чтобы убедить Инпу провести ритуал связывания души на грани. Теперь можно будет вернуть нашу Ифе в мир живых.

Сет шагнул к телу, но ему тут же преградил путь Кейфл.

– Каратель, если я умру с прядью волос Ифе в руке, моя душа сможет передать её?

Бог смерил юношу холодным взглядом.

– Если найдёшь её в Дуате и не канешь в небытие, то да.

– Но ты умрёшь. К чему эта блажь? – раздражённо спросил Сет.

– Я не доверю её жизнь тебе! Даже если мне придётся заплатить своей.

Анубис начинал уставать от бессмысленных пререканий.

– Хекау, если ты надеешься на мою помощь с ритуалом, то всё не так просто. Момент погибели требует точного расчёта.

Каратель бросил внимательный взгляд на Сета. «Ты всё рассчитал заранее, Сетх. Кинжал поразил её не бездумно, – понимал он. – Но что, если бы я не согласился? Как бы ты поступил тогда?» Вслух Анубис сказал иное:

– Умереть окончательно больше вероятности, чем остаться связанным, подобно аментет.

– Мне всё равно, – отрезал Кейфл.

– Постой, принц, – вор шагнул к Карателю, уже без страха обращаясь к нему. – Вы ведь можете переместиться в Дуат, не умерев. Если душа Ифе была нужна Селкет, значит, в ваших интересах добраться до неё раньше. Возможно, от этого будет зависеть безопасность Осириса.

– Значит, вы готовы довериться тому, кто обещал низвергнуть вас в небытие, но не Сету? – с ухмылкой спросил Анубис.

Атсу пожал плечами.

– Вы нам не лгали.

– Не лгал, – подтвердил бог.

В понимании смертных всё было очень просто. Но ни они, ни даже Сет не знали, что самому Карателю в Дуате появляться было почти так же рискованно, как им.

Бог вспомнил свой последний разговор в Зале Судилища, как раз перед тем, как он присоединился к смертным у стен Унута.

ДУАТ. ЗАЛ СУДИЛИЩА. ПОЛ-ЛУНЫ НАЗАД

Вопиющая странная молитва грешницы с картинами «шатра плодородия» была шоком для вечно праведного бога. Но он сумел оборвать мысли, которые она вызвала. Сумел вернуть разуму привычный холод.

Входя в Зал Судилища, он повторял вопрос, который пытался решить, когда его прервали: «Ослушаться отца или продолжить защищать его так, как умею?»

Конечно, он раздумывал над «советом» Сета поговорить с Исидой, который посеял сомнения во время их встречи во тьме меж миром смертных и Дуатом.

«Подумай о моих словах, Инпу. И прежде чем отдавать божественность – поговори с Царицей. Выбор за тобой. Отдашь силы, и Осирис останется совсем слаб. Ослушаешься, и сможешь помочь отцу спастись».

Глупо было вспоминать слова дяди. Он был предателем, убийцей. Анубис этого не забыл. Но он также был семьёй, и позабыть вечность, проведённую плечом к плечу с Сетом, было не менее сложно, чем выкинуть из головы его последнее наставление.

Входя в исполинские двери Зала Судилища, Каратель не знал, как поступит, и потому малодушно обрадовался, увидев, что троны богов пустовали.

– Инпу.

Радость бога сменилась напряжением, когда он услышал голос из теней.

– Моя Царица.

Исида вышла из-за трона супруга. Царственная и прекрасная, как всегда.

– Отрадно видеть тебя. Ты пришёл к отцу?

– Я… – Анубис устало опёрся на посох.

Интриги и тайны были ему противны. С правдой, пусть порой и жестокой, справляться было намного проще, поэтому он не стал скрывать и умалчивать – то был удел иного божества.

– Я говорил с Сетом, – признался он.

С мягкой улыбкой Исида кивнула.

– Продолжай.

– Вас это не удивляет, моя Царица?

– Ничуть. Я лишь жду, пока ты скажешь всё, что хочешь. А после настанет и мой черёд говорить.

– Отцу что-то угрожает?

– Да, – кивнула богиня.

– Он знает об этом?

– Не хочет знать.

В одном сомнений у Анубиса не было никогда – Исида любила Осириса. Эта любовь была больше, чем могли описать слова, известные смертным и богам. Царица могла совершать разные поступки, но все во благо Царя.

– Я хочу помочь, – тихо сказал бог.

– Хорошо. Но тебе придётся нарушить слово, данное отцу. Ты не сможешь привести к нему души аментет и хекау. Пока нет.

Решение, которое принимал Анубис, входя в зал, было принято за него. Разговор с Царицей, как того и хотел Сет. И единственное, что оставалось Карателю, – это хотя бы попытаться установить свои правила.

– Мне нужно знать больше, – тихо сказал он, недоверчиво глядя на мачеху.

– И я расскажу тебе то, что могу. Ты дашь свой ответ: готов ли помочь мне или нет. Но затем я сотру часть твоих воспоминаний.

– Зачем?

– Селкет уже обрела силу, которой не место в нашем мире. Ей нельзя знать о наших планах. Она может дотянуться до мыслей каждого, – богиня гневно сжала руки на золоте платья. – Даже я не знаю всего. Мы разделили мысли с Сетхом, чтобы ей было сложнее найти ответы.

– При чём тут Селкет? – тихо спросил Анубис. – Я не понимаю…

– Сейчас поймёшь.

Тот разговор между Царицей и Карателем занял много времени даже по меркам Дуата. Покидая Зал Судилища, Анубис не помнил и десятой части того, о чём они говорили – Исида исполнила обещание стереть всё, что могло попасть не в те мысли, – но он чувствовал цепи божественной клятвы, связавшей его. Он по своей воле дал обет помочь грешникам получить артефакты силы богов.

«Почему я это сделал?» Анубис помнил начало разговора. Если он дал клятву, значит, поверил в слова Царицы. Но что же она поведала ему?..

Вслед Карателю долетел её голос.

– Царь будет недоволен твоим непослушанием. Чтобы исполнить клятву, держись подальше от Дуата. И усмири своих гончих. Возможно, муж мой отправит их по твоему следу.

«Что же я сделал?.. – думал Каратель, покидая Зал Судилища. – Почему поверил?»

Единственное, что удерживало его от порыва немедленно найти отца, была уверенность в том, что он бы никогда не пошёл против Осириса, и если дал клятву, значит, поверил Исиде в те мгновения, когда его воспоминания об их разговоре были ещё при нём.

«Но ты уже был обманут, и не раз», – подсказывал ему голос разума. Однако Анубис старался заглушить его верой. Верой в то, что он всё-таки был хоть иногда мудрым богом.

ТА-КЕМЕТ. ГЛАВНЫЙ ХРАМ В СЕПАТЕ ИНПУТ. СЕЙЧАС

– Мне не следует появляться в Дуате, – спокойно сказал Каратель, возвращаясь из воспоминаний.

– Что?

– Почему?

Если на лицах Кейфла и Атсу было удивление, то Сет позволил себе ухмыльнуться:

– Всё-таки поговорил с Царицей, да?

Анубис не ответил, смерив дядю недоверчивым взглядом. Пусть его объяснения смерти Ифе и совпадали с тем немногим, что он помнил из разговора с Исидой, доверять предателю было слишком сложно.

– Знаешь, я ведь могу показать тебе тайные ходы. Никто и не узнает, что ты вернулся, – улыбнулся Сет. – Один как раз откроется за миг до восхода Ра. Я жду его, чтобы отдать волосы нашей аментет.

– Нет! – закричал Атсу. – Ты не можешь! Это твоя вина!

Кейфл молчал. В отличие от вора, он понимал, что Сета не остановят их слова. Его ничего не остановит на пути к его цели, правду о которой он им явно так и не открыл.

– Подумай над моим предложением, Инпу. Хекау и вору будет спокойнее, если ты пойдёшь со мной, – с этими словами грешный бог направился к выходу из зала мумификации, в достаточной мере не ответив почти ни на один вопрос.

До рассвета – восхода Ра – было ещё много времени.

Кейфл поднял взгляд на Карателя.

– А если я проведу расчёты нужной для ритуала смерти, вы сможете связать мою душу?

– Наши, – быстро добавил Атсу.

Останавливать его принц не стал и просто продолжил свою мысль:

– В конце концов, вы сказали, что будете с нами, пока мы идём за артефактами для Царя. И если наши предположения верны, копьё Анхура должно быть именно в Дуате.

– Пытаешься манипулировать богом, смертный? – спокойно спросил Каратель.

– Я пытаюсь защитить женщину, которая мне дорога.

Зал погрузился в тишину.

Атсу уже подозревал об отношении Кейфла к Ифе. Да что уж, подозревал… Он знал, что их связывал взаимный интерес. Это было видно в каждом взгляде, сквозило в каждом жесте. Вор не врал себе – девушка была дорога и ему, могла стать кем-то большим, чем другом. Но Атсу видел, что её внимание было отдано принцу. Она, пусть и явно не знала почти ничего о человеческих отношениях, никогда не смотрела на него так, как на Кейфла.

«Стань её героем, твоё царейшество. А я помогу». Грусть мужчины на тот краткий миг стала светлой.

Чего вор не заметил, так это реакции Анубиса на слова принца. В глазах бога появились зелёные яростные отсветы. Кейфл видел их и решил, что так Каратель гневается на попытку им манипулировать. Однако причина злости была иной.

Анубисом овладело одно непреодолимое желание убить хекау. Прямо сейчас отправить его в пасть Амт, прямиком в небытие. «Он хочет умереть? Я могу сделать это быстро», – думал бог, подпуская свою силу к посоху. Это было бы так легко – смертному достаточно одного удара холодом Дуата, чтобы перестать существовать во плоти.

«Почему я хочу убить его? Потому что он – грешник?» Каратель не был глупцом, и, пусть и научился лгать самому себе, не хотел этого делать. Он прекрасно осознавал, что грехи Кейфла не были причиной ярости – только его слова. «Она дорога ему, но дорог ли он ей?» Чего Анубис не мог ещё осознать, так это то, почему ему было важно узнать ответ на этот вопрос.

Смирив гнев, он холодно сказал:

– Библиотека находится в другом крыле. Доступ туда открыт для всех, и служители моего храма помогут найти нужные для расчётов тексты, хекау.

– Спасибо, – кивнул Кейфл.

Было бы так легко посоветовать ему заведомо неверный способ попасть в Дуат, но Анубис смог справиться и с этим порывом.

– Рекомендую начать изучение с ядов. Они умеют убивать медленно, в отличие от кинжала.

Ещё раз кивнув, принц направился к дверям, но Атсу не сдвинулся с места.

– Я останусь с Ифе.

– Нет, – резче, чем собирался, возразил Анубис. – Помоги хекау. Текстов много, а времени мало.

Признаться богу в том, что не умел читать, Атсу не смог. Он как никогда ощущал себя бесполезным. Чтобы хоть как-то избавиться от горечи этого осознания, вор поспешно покинул зал вслед за Кейфлом. «Я могу хотя бы таскать его царейшеству папирусы…» – думал он, ненавидя себя за то, что никогда не было его виной.

Оставшись наедине с телом Ифе, Каратель позволил себе вглядеться в лицо грешницы. Оно было спокойным. Ровный нос с чуть вздёрнутым кончиком, гладкие щёки, поцелованные беспощадным солнцем Та-Кемет, изогнутые брови, кажущиеся чуть светлее от пыли разрушенного Бата. Богу сложно было оценить красоту смертной, но ему нравилось на неё смотреть.

Только вот пыль и кровавые капли, застывшие на коже, делали девушку действительно похожей на мертвеца. Это ему не нравилось.

Возле алтаря мумификации всегда стояли сосуды с чистой водой для омовения тел. Несмотря на то, что этот зал никогда не использовался по назначению, жрецы храма исправно меняли воду, считая, что сакральное место должно быть готово к появлению божества в любой момент.

Рядом с сосудами лежала стопка мягких льняных полотен. Анубис взял одно из них, окунул в воду и поднёс к лицу Ифе. Он мягко, едва касаясь, провёл тканью по щеке, стирая грязь и кровь. Была ли это её кровь? Или кого-то из смертных, окончивших свой жизненный путь в Бате? Бог не знал ответа. Но ему отчаянно и необъяснимо сильно хотелось очистить девушку от ужаса, который она пережила. Хотя бы так, хотя бы куском ткани. «Я ведь должен желать кары для неё, а не… этого». Несмотря на собственные мысли, Анубис продолжал омывать лицо грешной аментет до тех пор, пока на нём не осталось ни следа произошедшего в городе Бастет.

Отложив ткань, он позволил себе коснуться кончиками пальцев щеки девушки. Её кожа была холодной. Это ему тоже не нравилось.

Впервые за вечность тот, в ком царила ледяная сила Дуата, хотел даровать кому-то тепло.

ДУАТ. ДОЛИНА ЗАБЫТОГО

Путь по Долине Забытого был мучением. У Ифе подгибались ноги, а голодная резь в животе заставляла идти почти согнувшись. «Я так устала…» – думала она, смотря на бесконечную блёклую пустыню.

Шани легче переносила путь, не имея потребностей смертного тела. Но и её терзала Долина.

– Лучше небытие, чем блуждать здесь вечность, – шипела маа-херу. – Лучше перестать существовать, чем медленно сходить с ума.

Пейзаж вокруг не менялся. Лишь новые обломки прошлого то и дело всплывали из песка, но девушкам казалось, что они не продвинулись даже на шаг.

Ифе прикрыла уставшие глаза. За миг до этого на краю зрения что-то мелькнуло, и она вновь заставила себя посмотреть на пустыню.

Среди бесцветных барханов показалась фигура. Вглядевшись в то место, аментет замерла. Она могла бы поклясться, что видела знакомое лицо.

– Кейфл… – её шёпот был едва слышным.

– Моя Ифе, – юноша, одетый в знакомое царское одеяние, шагнул из-за бархана.

Девушка пошатнулась, едва не теряя сознание при виде принца.

– Ты… Ты мёртв?

– Уже однажды был, – ухмыльнулся он.

Ифе не могла передать той боли, что испытала при виде Кейфла в Дуате. Радости не было. Лишь скорбь.

– Кейфл, ты не мог снова умереть! – она чувствовала солёный привкус слёз на губах. – Ты должен жить.

– Ты тоже, – принц был серьёзен и бледен, в его глазах отражались те же чувства, что испытывала Ифе. – Прости, что втянул во всё это.

– Не смей так говорить! – задохнулась аментет. – Это звучит, как прощание.

Казалось, Кейфл не услышал её слов.

– Ответь мне, Ифе. Ты будешь бороться за жизнь?

Бороться… Ей так надоело это слово. Она боролась с того самого момента, как вернула чувства. Боролась со страхами и желаниями на Полях Иалу, боролась с песком в гробнице Города Столбов, боролась со смертными, с богами и с самой природой.

– Я устала бороться, – прошептала Ифе, шагая к Кейфлу.

Ей так хотелось, чтобы он утешил её. Пообещал, что всё будет хорошо.

– Скажи, что спасёшь меня. Скажи, что мне не нужно бороться самой.

Ответом на её мольбу было молчание и полный грусти взгляд принца. Девушка протянула руку. «Одно прикосновение. Просто дай мне почувствовать, что ты рядом». Кончики её пальцев были почти у его лица.

– Ифе… – шёпот Кейфла растворялся в тишине пустыни забвения.

Аментет сделала последнее движение, но её рука лишь прошла сквозь блёклый песок, которым принц осыпался на глазах.

– Кейфл, нет! – она упала на колени, захлёбываясь рыданием. – Не оставляй меня! Я больше не могу! Не могу бороться…

Голос Ифе слабел. Она уже не была уверена, что вообще издала хоть звук. Взгляд застилали слёзы, такие же блёклые, как и пустыня, окружавшая её. Ей было так холодно.

Но облегчение всё же настало. Девушке показалось, что её щеки коснулось что-то тёплое. Как будто мягкая влажная ткань, стирающая ненавистный песок. Позже её сменило прикосновение прохладной руки.

Ифе хотела прижаться к ней сильнее, ведь это касание приносило покой.

– Твой час ещё не пришёл.

Аментет не могла понять, почему, срываясь во тьму, она слышала голос Карателя.

– Ну же, просыпайся!

Ифе ощутила хлёсткие удары по щекам и с трудом разлепила веки.

– Видение… – прохрипела она.

– Давай помогу!

Шани поспешно приподняла Ифе за плечи, поддерживая, чтобы та могла сесть. С трудом приняв вертикальное положение, аментет окончательно избавилась от тьмы перед глазами. «Это было всего лишь видение», – поняла она.

– Как себя чувствуешь? Я обернулась, а ты валяешься на песке, – обеспокоенная маа-херу обхватила лицо Ифе ладонями, заставляя посмотреть себе в глаза.

– Устала, голодна. Голова кружится, – повинуясь внезапному порыву, девушка опустила голову между коленями и сделала несколько глубоких вдохов через нос.

– Что ты делаешь? – удивилась Шани.

– Сейчас. Одно мгновение. Это должно помочь.

Ифе действительно стало легче. Она не помнила, откуда знала правильные действия при головокружении, но была рада, что они оказали нужный эффект.

Из песков неподалёку раздался кашель. Шани вскочила на ноги, внимательно озираясь.

– Снова мираж? – испуганно пробормотала аментет.

– Нет, не похоже, – недоверчиво прошептала Шани.

Маа-херу помогла Ифе подняться, и они медленно двинулась на звук.

– Души здесь сходят с ума, – тихо сказала она. – Мне бояться нечего, но если кто-то кинется на тебя, лучше не рисковать.

Аментет кивнула, держась на шаг позади Шани. Пройдя ещё немного вперёд, она увидела светлую ткань, почти сливающуюся по цвету с песком. Подняв взгляд выше, Ифе поняла, что ткань была одеянием. И тот, на кого оно было надето, оказался ей знаком. В конце концов, забыть человека, которому от неё требовали вынести приговор, было невозможно.

Когда-то, в Белой пустыне Та-Кемет, Ифе не смогла взять его судьбу в свои руки. Отказалась судить, но теперь ощутила холод, мазнувший по затылку. Встречаться с таким прошлым было страшно.

Мужчина лежал в песке, который замёл почти половину его тела. Светлые неровные участки в основном тёмной кожи на этот раз сливались не только с его одеянием, но и с самой Долиной Забытого. А неестественно голубые глаза насмешливо смотрели прямо на Ифе. «Мы оставили его тело в песке, – вспомнила девушка. – Из него же он вновь вернулся на мой путь».

Шани шагнула ближе, но аментет схватила её за руку, останавливая.

– Надо помочь… – тихо сказала маа-херу.

– Он – разбойник, – дрожащим голосом ответила Ифе.

– Тот самый? Из Белой пустыни? – Шани быстро вспомнила рассказ аментет о её пути в Та-Кемет.

Девушка кивнула, не сводя взгляда с Одайона. Маа-херу тоже посмотрела на мужчину.

– Похоже, что судьба уже воздала ему по заслугам, – сказала она.

Ифе не стала напоминать, что у судьбы было вполне человеческое лицо и имя – Кези.

Наконец Одайон заговорил:

– Какая ирония, – его голос был хриплым и срывающимся, словно он наглотался песка.

– Пойдём, – Ифе потянула Шани прочь от старого знакомого.

– Неужели вы бросите меня здесь? – мужчина выгнул бровь, не выказывая ни капли страха.

Шани неуверенно посмотрела на него через плечо.

– Нельзя же так…

– Он хотел убить твоего брата! – возразила Ифе, чувствуя волну гнева, смешанную с раскаянием.

Смерть Одайона оказала на неё куда больше влияния, чем она думала. И теперь аментет боялась того, что он мог отомстить. Но больше всего она боялась чувства разочарования, что коснулось её сердца при виде разбойника. «Я хотела, чтобы он умер. Хотела никогда больше не видеть его». Возможно, он заслужил этого. Но испытывать облегчение от чьей-то смерти казалось Ифе неправильным. Как и разочарование при встрече.

Эмоции, с которыми она только-только научилась справляться, снова путали мысли.

– Я хотел избавить тебя и твоих спутников от ценностей. Обокрасть. Убийство было последним в списке, – Одайон поудобнее устроился на песке.

– Ложь! – крикнула Ифе, снова ощущая только злость.

Шани замерла.

– Я уже заплатил за свои деяния жизнью, – тихо добавил мужчина.

– Мы не можем помочь даже себе. Тебя впридачу нам не надо, – жестокие слова дались аментет с трудом.

– Хватит, – резко сказала маа-херу, вставая между Ифе и Одайоном. – Как ты попал сюда?

– Умер, – мужчина приподнялся на локтях, с лёгкой ухмылкой осматривая девушку.

– Это понятно. Меня больше интересует перемещение в Долину Забытого.

– Ах, это… – протянул Одайон.

– Шани, пожалуйста, – взмолилась Ифе. – Просто пойдём дальше.

Маа-херу даже не взглянула на неё, продолжая ждать ответа.

– Я бежал от стража у врат. Скрывался, заблудился. Упал в какой-то разлом. Оказался тут в песке. И появились вы.

Объяснения Одайона были отрывистыми, но на ложь не походили.

– Понятно, – кивнула Шани. – Есть ли при тебе что-то ценное, с чем ты умер? Кидеты, дебеты, украшения. Добротная одежда тоже сойдёт, – маа-херу цепко оглядывала балахон Одайона, под которым сложно было оценить его богатства. – Если предложишь что-то достойное, я провожу тебя на Поля Иалу. К идеальному посмертию.

Ифе понимала, что девушка лгала – им самим нужно было сначала выбраться из Долины, – но говорить под руку не стала. В конце концов, слышать, как Одайону лгут, было почти приятно.

«Нет. Нет! Ложь не может быть приятной», – аментет прижала пальцы к вискам, пытаясь избавиться от эмоций, приносивших больше тревог, чем облегчения.

«Милая моя».

Ифе вздрогнула, услышав звон в ушах. Звук был до боли похож на зов маа-херу с Полей Иалу, только здесь он странно прерывался и звучал, как настоящие слова, а не просто ощущения.

«Направо. Прошу тебя, иди направо».

Возможно, дело было в крыльях. Наверное, именно они заставили Ифе беспрекословно подчиниться просьбе неизвестного голоса, как это было в её бытность аментет.

– Направо… – девушка сделала первый шаг.

«Молодец, вот так».

– Куда ты?! – голос Шани донёсся до Ифе, как сквозь пелену.

Перед её глазами мелькнула водная гладь, розоватое небо вдалеке, песок, всё ещё блёклый, как и везде в Дуате, но не такой бесцветный, как в Долине.