Текст книги "Скрижаль Исет. Последний суд"

– Амен. Мой маленький Амен… – прошептала она.

И замолчала, смотря сквозь аментет. Ифе слишком мало знала о сестре Атсу, чтобы суметь как-то её поддержать. Да и как поддерживать кого-то, когда твой собственный разум бьётся в клетке страха и неуверенности? В клетке отчаяния.

Спустя мгновения, вести счёт которым в Дуате было слишком сложно, Шани произнесла:

– Наверное, я слишком привыкла к посмертию, – её голос звучал ровно, почти спокойно. – Скорбь отступает слишком быстро.

– Это так. Посмертие убивает чувства, даже если ты не аментет. Мне стала понятна скорбь только там…

Ифе кивнула наверх, имея в виду мир смертных.

Шани улыбнулась уголками рта.

– Спасибо, что рассказала мне свою историю. Думаю, довериться незнакомке было непросто.

– Ты не незнакомка, – возразила Ифе.

– Наши редкие встречи на Полях не в счёт, – пожала плечами Шани. – Как видишь, после них я даже не сразу тебя узнала во тьме Дуата.

– Я не о них, – покачала головой Ифе. – Дело в Атсу. Вы очень похожи. И оба любите начинать знакомство с попытки избавить человека от лишнего богатства.

Храм Сета наполнил женский смех. Немного сдавленный, тихий, слишком быстро растворившийся в тишине и новых вопросах маа-херу.

– Так что скажешь, бывшая аментет? Нужно ли тебе на Поля? Там тебя будут искать в последнюю очередь.

– Нужно, – твёрдо ответила Ифе.

«Я должна найти Мересанх. Это может быть мой единственный шанс».

– Хорошо. Тогда, для начала, мы переоденем тебя во что-то более похожее на погребальную рясу.

– Что?! – пробормотала аментет.

– Стражи тоже оценивают внешний облик душ, – с ухмылкой пояснила Шани. – У тех, кто был достойно похоронен, вид отличается. Конечно, я надеюсь, что мы ни с кем не столкнёмся по пути, но лучше перестраховаться.

– Я всё ещё не понимаю, как ты собираешься пройти на Поля мимо стражей? И зачем тебе нужны были ценные вещи?

Шани снова усмехнулась, направляясь к выходу из зала и жестом приглашая Ифе следовать за ней.

– О, я своего рода контрабандист душ!

«Контрабандист душ?» – не поняла аментет.

– Ты можешь переправить меня обратно в мир смертных?!

– Нет, конечно, – маа-херу вела Ифе по уже знакомым из мира смертных коридорам. – Но пока я не скажу тебе ничего. Мне нужно подумать, что можно доверить.

Укол обиды был ощутимым. Аментет доверилась Шани – открыла всю свою историю, отринув беспокойство о гневе Осириса. И взамен девушка пока не получила ничего.

«Что ж, Атсу тоже открывался постепенно, – решила она. – Я могу найти в себе силы понять осторожность его сестры».

Комната, в которую Шани привела Ифе, была тёмным отражением спальни Атсу в заброшенном храме Сета. Того самого места, где Ифе провела свою вторую ночь в Городе Столбов. По поводу очередного дикого совпадения аментет уже не испытывала никаких эмоций.

Разве что усталость.

Как и в обители вора, здесь стояла небольшая кровать под льняным балдахином. Возле неё примостился деревянный вещной сундук, к которому сразу подошла Шани.

Открыв его, девушка кивнула на ткани, показавшиеся внутри:

– Выбирай. Когда переоденешься, я расскажу больше.

Больше не говоря ни слова, маа-херу оставила Ифе одну.

«Боги, за что мне всё это? – мысленно вопрошала аментет. – За грех возрождения? Понимаю. Но я ведь снова мертва, так зачем вы теперь испытываете меня такими встречами?»

Бездумно вытягивая из сундука первое попавшееся одеяние, Ифе терзала себя сомнениями.

Может, и не боги за всё это ответственны. Может, это просто жизнь? Смерть?»

Несмотря на прошлое в качестве слуги Осириса, несмотря на золотые крылья, которые и сейчас были на её руках, Ифе оставалась человеком. И те события, что привели её к новому концу, то, что происходило сейчас в Дуате, – всё это было слишком тяжёлой ношей для человеческого разума.

Отстранённость безумия охватывала мысли. Единственным спасением оставались знакомые действия: развернуть ткань из сундука, снять с себя платье, надеть погребальную рясу…

Облачившись в яркий балахон, вышитый защитными иероглифами из разноцветного бисера, Ифе дрожащими руками коснулась волос. На них всё ещё ощущалась пыль разрушенного Бата.

«Пыль тоже попала в Дуат вместе со мной?..»

Прежде чем эта мысль успела снова столкнуть её во тьму воспоминаний, девушка кинулась к сундуку, где нашла простой гребень. Она яростно вонзила его в волосы, силясь избавиться от остатков страха, что испытала в сепате Бастет.

Когда посмертный образ был готов, Ифе устало села на кровать. Шагов Шани поблизости слышно не было. Вокруг царила тишина.

«Вот и всё. Теперь мне не скрыться от мыслей. Пора…»

Девушка закрыла лицо руками, но даже во тьме перед её мысленным взором появлялись лица.

Первым был тот, кто проводил её к смерти.

«Сет…»

В воображении Ифе он выглядел спокойным. Улыбался, привычно ехидно.

– Маленькая аментет, – голос грешного бога был тихим. – Ты ненавидишь меня?

Девушка не знала, что ответить. К счастью, отвечать собственным фантазиям было и не нужно.

«Думаешь ли ты обо мне? Или я была лишь одной из песчинок, что ты стряхнул со своего пути по вечности?»

Образ Сета сменило лицо Атсу.

Представить его было очень просто – Ифе только недавно смотрела на столь похожую душу Шани. Смотря в глаза вора, девушка чувствовала холод. Атсу стал для неё истинным другом, стал поддержкой. Он умел вызывать улыбку, окутывал теплом своего сердца, открытого для добра, но сейчас это тепло было призрачным.

– Я не хотел видеть твою смерть, – сказало видение. – И жизни тебя лишил мой кинжал.

– Атсу, ты не виноват! – прошептала Ифе.

«Надеюсь, я значила для тебя меньше, чем Шани. Меньше, чем Амен, Сефу и Уоти… Надеюсь, тебе не было так больно терять меня, как их».

Но девушка знала, что слишком открытое для жестокого мира Та-Кемет сердце вора всё равно будет полниться скорбью. И ей было так жаль, что причиной стала она.

Тёплые карие глаза Атсу растворились во тьме воспоминаний. Теперь Ифе тонула в светло-серой стали.

Новое видение грустно улыбалось. Но даже грусть на лице принца-хекау была царственной.

«Кейфл…» – смотря в глаза принца, девушка чувствовала, как у неё внутри всё рвётся от боли.

– Мы квиты, моя Ифе. На этот раз ты обманула меня. Сбежала во тьму, откуда если и можно вернуться, то лишь раз.

– Нет! Ты же хекау! Ты можешь мне помочь! Как тогда…

– Я просто могу прийти к тебе.

– Нет! Кейфл, не смей!

– Моя Ифе… – воображаемый, но такой реальный для аментет юноша не закончил фразу, ведь только она могла вложить слова в уста этого видения.

Но девушка не знала, что ещё мог сказать Кейфл. Она даже не знала, почему боль при мысли о нём была настолько сильнее, чем страдания, принесённые видениями о Сете и Атсу.

Грудь Ифе сжали рыдания, и она повалилась на кровать, захлёбываясь слезами.

«Мы знали, чем всё закончится. Всегда знали. Я должна была возродиться на краткий срок, я должна была вернуться в Дуат. Так и произошло. Хорошо, что только со мной. Хорошо, что у тебя ещё есть шанс видеть солнце…»

Благородные мысли не приносили облегчения. Ведь на самом деле Ифе хотелось, чтобы принц снова спас её. Ведь кто ещё мог это сделать?

«Кто ещё?..»

У девушки был ответ на этот вопрос. От него веяло прохладой. У этого ответа были зелёные глаза, в которых отражалась сама вечность.

Последняя фантазия Ифе позволила ей снова встретиться лицом к лицу с Анубисом. Он смотрел на неё мягко. Так, как настоящий Каратель не взглянул бы никогда.

– Вы должны быть довольны, – с собственным воображением аментет могла быть дерзкой. – Грешница получила по заслугам.

– Мне несвойственно злорадство.

Девушка очень хорошо помнила голос Анубиса, и ей удалось представить, как он говорил именно эти слова.

– Ты знала, кому доверяешь. Я предупреждал.

– А я сделала свой выбор.

Бог кивнул.

– Ифе, мне жаль, – Каратель никогда не сказал бы этого, но Ифе было всё равно, ведь всё происходило в её голове.

И она могла насмехаться сама над собой:

– Нет, вы так говорите лишь потому, что я это выдумала.

– Зачем?

– Я не знаю.

«Я бы хотела, чтобы вы вспомнили меня. Грешницу. Ифе. Не знаю, почему… Но вспомните обо мне, пожалуйста, – аментет позволила слезам снова помутить зрение. – Ещё хоть раз».

Видения растворялись. Лицо Сета, Атсу, Кейфла и Анубиса сменяли друг друга с невероятной скоростью. Их черты смешивались, пока, наконец, не исчезли, оставляя Ифе в одиночестве.

Девушка не слышала шагов у входа в комнату. Не знала, что маа-херу Шани уже какое-то время прислушивалась к происходящему внутри.

Не знала, что душа слышала её жалкие разговоры с самой собой.

«Бедная девочка, – думала Шани, прижимая руку к стене, за которой на кровати лежала аментет. – Говорят, что мёртвые не скорбят, и это удел живых. Но ведь потери касаются обеих сторон».

Маа-херу вспомнила брата. На Полях Иалу она уже научилась не думать о нём постоянно. Научилась существовать без скорби. Но теперь, видя и слыша страдания Ифе, она снова ощущала давно позабытую пустоту в груди.

В тот миг Шани знала, что доверит аментет многое. Она решила ей помочь хотя бы в память о брате, который вступил ради этой девушки на ещё более опасный путь, чем тот, по которому он шёл всю жизнь.

«Никто не должен оставаться наедине с горем. Даже после смерти».

С этими мыслями маа-херу тихо вошла в комнату, праведно надеясь, что сможет облегчить боль почти незнакомой аментет.

Глава II
Инпут¹

Зачем к чему-то стремиться,

Если смерти стоит печать?

Стираются прошлого лица,

Но душа продолжает дышать.

ТА-КЕМЕТ. ГЛАВНЫЙ ХРАМ В СЕПАТЕ ИНПУТ

Анубис редко посещал вверенный ему Осирисом сепат. То была лишь условность – Царь Богов не хотел, чтобы сын покидал Дуат слишком часто, но и лишить его чести быть покровителем земли смертных тоже не мог.[1]1
  Инпут – семнадцатый сепат Та-Кемет, в котором поклоняются Анубису (Инпу).


[Закрыть]

В Инпуте жили люди, как и в любом другом сепате. В отличие от того же Унута, который можно было назвать истоком познания, город Анубиса не отличался особыми заслугами жителей. Разве что был спокойным местом, где смертные трудились, молились и проживали ничем не примечательные жизни.

Спокойствию, конечно, способствовало знание о покровителе сепата. Разбойники и контрабандисты не решались проворачивать тёмные дела, боясь гнева Карателя. Подобные суеверия были на руку наместнику бога – фараону Инпута. Имя его для сего папируса значения не имеет, да и писать особо нечего. Наместник был пожилым мужчиной, любил жену и пятерых наследников, не имел гарема и исправно молился Анубису, получая от него редкие знамения, означавшие похвалу.

Конечно, Каратель посещал свой сепат.

В его главном храме было место, куда не смел входить никто из смертных. Зал мумификации, никогда не использовавшийся по назначению и имевший сакральное значение для жителей. Все знали, что если покровитель и прибывал в Инпут, то всегда именно туда. Это позволяло Анубису избегать встречи со смертными, которым не пристало видеть Карателя до смертного часа.

Зал находился на верхнем этаже храма и представлял из себя галерею с двумя уровнями. Нижний с двух сторон огораживали колонны, за которыми открывался прекрасный вид на дома из светлого песчаника. Там же были установлены ритуальные жаровни и столы для подношений. Верхний же уровень находился в конце зала. С него вниз взирала исполинская статуя Анубиса в шакальей маске. Его раскинутые руки указывали на прямоугольный каменный алтарь для мумификации, на который никогда не укладывали ни одно тело.

До сей поры.

Зелёная вспышка озарила зал.

Когда сияние схлынуло, у алтаря уже стояли четыре мужские фигуры. Одна из них держала на руках тело девушки, а две другие были неподвижны, словно их сдерживала некая сила.

Если бы кто-то из смертных жрецов всё-таки оказался в зале в тот миг, то наверняка узнал бы в самом высоком мужчине своё божество. Анубис по-прежнему был в божественной маске – точно такой же, как на его статуе.

Остальные присутствующие остались бы жрецу незнакомыми.

Сет, держащий на руках тело Ифе, тогда был похож на простого смертного. Только у тех, кто знает, что жизнь конечна, может быть такая тяжесть во взгляде.

Неподвижными фигурами были Атсу и Кейфл. Взгляни несуществующий жрец на них краем глаза, он наверняка заметил бы алые отсветы, подобно нитям оплетающие тела мужчин. Именно эта сила мешала им двигаться. Как и говорить.

– Положи туда, – Анубис кивнул на алтарь, не глядя на Сета.

– Разве это необходимо? – хрипло спросил грешный бог.

Каратель ударил посохом о каменный пол.

– Ты взмолился о помощи! Так делай, как я сказал!

Сет сжал губы, шагая к алтарю.

Вес тела Ифе в его руках был неощутим. И всё же эта ноша непреодолимой тяжестью ложилась на сердце. «У меня его нет. Нет сердца», – убеждал себя бог, укладывая аментет на алтарь.

Кейфл и Атсу, всё ещё скованные его силой, не могли ничего сделать – они лишь смотрели прямо перед собой.

Когда рука Ифе, лежащей на холодном камне, безвольно соскользнула в сторону, Каратель развеял маску. Его взгляд был прикован к бледному лицу девушки.

Сет отступил от алтаря. Хотя куда правильнее было бы сказать – отшатнулся.

Обездвиженный, беспомощный хекау хотел бы закрыть глаза. Хоть на мгновение перестать видеть её тело. Но, как и Атсу, он был лишён даже этой малости.

«Наверное, дать тебе умереть было бы милосерднее, – думал Анубис, стоя над телом грешной аментет. – Ты заслужила покой… И жизнь».

Последняя мысль проскользнула в разум Карателя против его воли. Как бог, он плохо понимал, что означала смертная жизнь и какую цену она имела для тех, чей срок под солнцем был конечен.

«Но эта смертная любила жизнь. Каждую секунду».

Анубис помнил, как Ифе боролась за неё, совершая ошибки, греша, улыбаясь и плача.

«Всё началось из-за тебя». Каратель был зол на аментет. Зол на дядю, который продолжал управлять им. Зол на смертных хекау и вора, веривших в собственную непогрешимость и не желавших подчиняться законам. Но началом всех его ложных решений стала именно грешница.

«Ифе», – перед мысленным взором Анубиса мелькнуло воспоминание.

Это было всего несколько минут назад, когда на пыльной земле разрушенного Бата лежала мёртвая на первый взгляд девушка, а Сет просил остановить её на грани.

Теперь, стоя перед телом в зале мумификации, Карателю всё же предстояло сделать выбор: помочь дяде, выполнив его просьбу, или позволить аментет умереть окончательно.

«Она умрёт через миг», – понимал бог.

– Ты перенёс нас сюда. Если принял решение, то, молю, поторопись… – умолял Сет, не приближаясь ни к телу, ни к племяннику.

Но Анубис не слушал его. Тот был лишь шумом на задворках сознания – грешный бог больше не имел над ним власти. Решение, которое принимал Каратель, на этот раз зависело лишь от него.

«Ифе, я хочу понять, что такое смерть, – с удивлением думал он. – И каково это – ценить жизнь, зная, что можешь потерять её в любой момент».

Когда Каратель шагнул к телу на алтаре, в его голове не было ни единой мысли про Осириса. Конечно, он помнил, что делает всё для защиты отца, но, касаясь лба Ифе, Анубис вспоминал не свой долг, а цвет глаз грешницы, которая с такой лёгкостью разрушала порядок мироздания.

Он не знал, что тогда, в скрытом храме в Дуате, где время текло иначе, она тоже думала о нём. На этот раз Каратель не слышал мольбы аментет, ведь души в загробном мире уже не могли взывать к нему. Но, задерживая её тело на грани жизни и смерти, он всё равно вспоминал её.

Думал о ней.

«Верни себе жизнь, грешница. Твой срок ещё не пришёл».

Эта мысль была для Анубиса странной. Пожалуй, впервые с момента встречи с аментет, он действительно хотел, чтобы она жила.

«Но почему я хочу этого? – не мог понять бог. – Почему я собираюсь сам нарушить законы мироздания ради тебя?»

Насущные вопросы, к сожалению, отнимали тот самый миг, который оставался у Ифе. И Анубису предстояло не просто подумать, но и начать действовать.

– Прошу тебя, Инпу, – тихо сказал Сет, всё-таки делая шаг к алтарю.

Каратель не ответил ему. Он лишь молча простёр руки над телом девушки, вливая в него зелёные потоки силы Дуата.

Останавливая на грани.

ДУАТ. СКРЫТЫЙ ХРАМ СЕТА

Услышав шорох у входа в комнату, Ифе поспешно вытерла остатки слёз, от которых стянуло щёки, и села на кровати.

Шани вошла нарочито широким шагом, словно не стояла только что за стеной и не слышала ничего из безумия аментет.

– Мало кому погребальные рясы бывают к лицу, – улыбнулась она.

– И редко кто может услышать такой комплимент, – Ифе была даже рада ехидно приподнять бровь.

– Надо же, аментет, которая умеет шутить!

– Мне было у кого учиться.

Услышав ответ девушки, Шани мгновенно стала серьёзной.

– Кстати, об этом. Ты знала моего брата.

Аментет непонимающе нахмурилась.

– Да, я же всё рассказала…

– Верно. Такое сложно просто выдумать. Особенно детали про Атсу. Он именно так и должен был вести себя в тех ситуациях, что ты описала.

– Значит, ты веришь мне? – уточнила Ифе.

– Верю. И поэтому сама доверюсь тебе, – Шани закрыла вещной сундук и села прямо на него. – Всего я рассказать не смогу. Это не только моё решение. О тебе стоит узнать остальным.

– О ком ты?

– О нескольких других маа-херу, до одури уставших тратить посмертие на блаженство.

Ифе с удивлением и интересом слушала Шани, предчувствуя открытие очередной небывалой тайны.

– Как я уже сказала, мы занимаемся своего рода контрабандой душ от первых врат Дуата на Поля Иалу. Договор прост – душа отдаёт нам всё ценное, что было с ней при захоронении, а мы помогаем ей пройти этот непростой путь.

– Но зачем вам ценности, если аментет и так могут создать всё, что угодно? – настороженно спросила Ифе.

Шани ухмыльнулась, проводя рукой по своей одежде.

– То, что создаётся на Полях Иалу, неразрывно связано с Дуатом. Оно не может существовать в мире смертных.

– Но… – понимание пришло к аментет, и она оборвала свой вопрос почти криком. – Постой! Вы возвращаете вещи душ обратно в мир смертных?!

На губах маа-херу расплылась гордая улыбка, сделавшая её лицо ещё прелестнее.

– Да! – рассмеялась она. – Согласись, они там нужнее, чем здесь.

– Но как?

– А вот это я пока не могу рассказать. Мы не сами нашли путь. Нам открыли его. Эта тайна может нас всех отправить в небытие. И решение о том, рассказывать ли её, я сама не приму.

«Это невозможно! Неужели Осирис настолько слеп даже в Дуате?» – Ифе испугалась греховности этой мысли и тут же постаралась выкинуть её из головы.

– Кстати, вещи мы возвращаем в мир смертных не бездумно, – невольно помогла ей отвлечься Шани. – Переход в Та-Кемет как раз настроен на трущобы нескольких сепатов. То, что не нужно богачам после смерти, помогает тем живым, у которых ничего нет.

– Вы… Нашли способ помогать… Даже отсюда!

– Ну… Не совсем мы нашли. Но да. Наше существование снова имеет смысл.

Одна мысль по-прежнему не давала Ифе покоя:

– А что с теми, у кого после смерти ничего с собой нет?

В этот раз Шани ответила не сразу. Её лицо приняло задумчиво-грустное выражение, и только спустя пару мгновений она вновь заговорила:

– Мы стараемся помочь всем, кому можем. Не важно, есть ли у душ богатство или нет. Мы отводим их сюда, говорим. Как правило, смерть лишает желания лгать, – девушка немного беспомощно пожала плечами. – Тех, кто сознаётся в убийствах, насилии, жестокости, мы возвращаем наверх и даём принять свою судьбу.

– Но откуда вы знаете, что другие действительно ни в чём не виновны? – недоверчиво спросила Ифе.

Шани прикрыла глаза. Её губы были плотно сжаты, словно девушка сама не раз задавалась этим вопросом.

– Мы не знаем. Но принимаем решение сообща. Слушаем, задаём вопросы, пытаемся дойти до правды и потом голосуем.

– Небытие или вечность?

– Да.

Ифе не знала, что сказать.

«Быть может, так и должно быть? Смертные судят смертных… Не выносят приговор, взвешивая сердце, а слушают, вникают. Пытаются понять».

Время для осознания того, что лучше или хуже, ещё не пришло. Устоявшийся порядок вещей в мире, где боги были так близко к людям, нельзя было сменить за мгновение. Как и отношение к нему Ифе.

Но она точно не собиралась слепо осуждать или восхвалять деяния предприимчивых маа-херу.

– Меня тоже ждёт ваш суд? – спросила аментет, пытаясь уложить всё узнанное в тревожном разуме.

– За тобой ведут охоту стражи, – ответила Шани. – Медлить и ждать, пока сюда придут другие маа-херу, не стоит. Даже в скрытом храме… Нельзя рисковать и позволять его найти.

Ифе кивнула, принимая объяснения. У неё оставался ещё один важный вопрос:

– Но как же вы проводите души на Поля?

– А вот это ты и сама сейчас узнаешь, – маа-херу поднялась, жестом показывая Ифе следовать за ней.

«Хоть раз в жи… – девушка мысленно осеклась. – В посмертии или в жизни – неважно. Но хоть раз кто-то может просто рассказать мне всю правду? Хоть о чём-то».

Следуя за Шани, Ифе очень надеялась, что когда-нибудь это действительно произойдёт.

ТА-КЕМЕТ. ГЛАВНЫЙ ХРАМ В СЕПАТЕ ИНПУТ

– Спасибо, Инпу, – Сет склонил голову, почти заставляя Анубиса поверить в то, что это было искреннее проявление покорности.

– Я сделал это не ради тебя, Сетх, – Каратель убрал руку ото лба Ифе, и зелёное свечение пропало.

На лицо грешного бога вернулся слабый отголосок прежней ухмылки.

– О, я помню наш последний разговор до смерти Царя. Ты и тогда всё делал ради него…

Договорить Сет не успел. Волной зелёной силы его отшвырнуло в стену, и бог даже не попытался замедлить полёт или предотвратить удар. Откашливаясь, он снова поднялся на ноги, спокойно смотря на племянника.

– Я могу убить смертную мгновенно. Только дай мне повод, – прошипел Анубис.

«Не можешь. Не станешь», – думал Сет. Но вслух снова доводить разгневанного бога не стал, вместо этого обернувшись к всё ещё скованным его алой силой Кейфлу и Атсу.

– Сейчас вы меня ненавидите. Хотите уничтожить. Я понимаю. Ифе была вам обоим дорога.

Не в силах ответить, смертные просто смотрели перед собой.

– Что бы я ни сказал, вы мне не поверите. И будете в своём праве. Однако я раскрою вам правду. По крайне мере, её часть, – Сет обернулся к Анубису. – Если ты всё-таки поговорил с Царицей, то наверняка тоже кое-что знаешь.

Каратель промолчал, привычно хмуро глядя на дядю.

– Понятно, – ухмыльнулся тот. – Что ж… Храни свои секреты, Инпу.

Сет вновь сосредоточил внимание на Кейфле и Атсу.

– Я убил Ифе в тот миг, когда её душу собирались забрать. Те самые силы, от которых Исида жаждет защитить Царя. Думаю, вам знакомо имя богини Селкет, – он замолчал, ожидая ответа.

И тут же поморщился, понимая, что его не последует.

– Сейчас я вас освобожу, и вы зададите вопросы. Я же скажу всё, что смогу, – Сет отвёл взгляд, и его следующие слова прозвучали куда тише. – Но прежде всего, мне важно, чтобы вы поняли: я собираюсь вернуть Ифе в мир живых.

Бог поднял руки, и его сила, что сдерживала Кейфла и Атсу, развеялась. Сет не пытался увернуться, когда кулак вора достиг его лица. Не пытался отвести удар под рёбра и ногой в колено. Он даже не вздрагивал. Лишь кулаки Атсу покрывались кровью, словно он бил каменную стену.

– Я. ТЕБЯ. УБЬЮ, – кричал вор, выплескивая всю ярость, что бурлила в нём с того момента, как он увидел свой кинжал в теле Ифе.

Поток ударов прервал взмах руки Анубиса. Атсу откинуло от Сета, и он повалился на пол, тяжело дыша.

– Убийца! – шипел вор.

Вот только Сет смотрел не на него, а на Кейфла, который после освобождения от оков даже не пошевелился. Лицо принца не выражало ничего. Но глаза…

В тот миг Сет с удивлением осознал то, что обычно не заботило ни одного бога: «Если моему бессмертию и суждено закончиться, то я паду от руки хекау». Он видел это обещание в глазах Кейфла. Оно было спокойным, способным ждать.

– Говори, – тихо приказал принц.

– Хорошо, – кивнул Сет.

ДУАТ. ТАЙНЫЙ ПУТЬ ПО РЕКЕ ХАПИ

Ифе сидела в тёмной ладье, обхватив себя руками за плечи. Ещё совсем недавно ей казалось, что страшнее, чем пустошь Дуата у первых врат, места не найти. Но когда Шани провела её туннелями под храмом Сета к подземному притоку Хапи, аментет поняла, как ошибалась.

Холод смерти здесь был особенно сильным. Вода священной реки медленно текла между чёрными камнями. Тьма потолка давила, как и невозможность увидеть то, что ждало впереди. Тьма, тьма и снова тьма – таков был тайный путь, который должны были пройти маа-херу и грешная аментет.

Ифе прежде никогда не задумывалась о мироустройстве. И о том, что может находиться под Дуатом или за пределами мира смертных. Впервые подобный вопрос родился в её мыслях именно здесь.

«Что, если мы все – часть небытия? Что, если Дуат, ТаКемет и Та-Дешрет – это только отголоски жизни в бесконечном ничего?»

– Знаю, место не самое приятное. Но оно защищено так же, как храм, – Шани вырвала аментет из непривычно философских и тяжёлых мыслей. – Это единственный путь до Иалу, если не хочешь попасть на Суд.

– Но это река Хапи… Как об этом месте могут не знать стражи?

Маа-херу немного нервно передёрнула плечами.

– Ты тоже не знаешь? – с беспокойством спросила Ифе.

– Если что-то получается само собой, иногда лучше не спрашивать, как именно это происходит.

Шани правила ладьёй при помощи длинного весла. И то и другое было сделано из странного тёмного материала. Чем дальше души плыли, тем темнее становилось всё вокруг, начиная от воды и заканчивая потолком. По бокам угрожающе высились обломки колонн и камней, но определить, на чём они лежали или стояли, было невозможно.

– Что тебя больше всего поразило, когда ты попала в Город Столбов? – голос маа-херу звучал наигранно легко.

«Пытается отвлечь, – поняла Ифе. – Ей тоже страшно».

Решив подыграть своей новой спутнице, девушка тихо ответила:

– Запах. Меня поразил запах.

– И как тебе наши столичные ароматы?

– Они… Хм… Интересные, – Ифе вспомнила безумную смесь кислых, горьких и сладких запахов. – На Полях я таких не слышала.

– Ну ещё бы! – ухмыльнулась Шани. – В посмертии нет гнили, которую выдают за «самый свежий улов»!

Ифе тихо рассмеялась. Уж больно хорошо Шани удалось подражать торговке на базаре.

– А запах в Городе Столбов и правда интересный. Даже уникальный. Иногда он мне и на Полях мерещится, – уже серьёзнее добавила маа-херу. – И почему о доме остаются именно такие воспоминания?

Заметив, что при словах о воспоминаниях Ифе отвела взгляд, Шани поспешила извиниться.

– Прости… Не хотела давить на рану.

– Ничего. У меня теперь тоже есть воспоминания. Не так уж много, но каждое ценное.

Шани дёрнулась, цепляясь веслом за камни и замедляя ладью. Ифе едва успела ухватиться за борт, чтобы не упасть лицом на доски.

Проследив за взглядом маа-херу, она поняла, что стало причиной остановки – впереди показался мертвенно-синий свет.

– Что это? – прошептала она.

– Первые врата. Вид снизу, – напряжённо ответила Шани. – Это единственное место, где Змей представляет угрозу.

– Что нужно делать, чтобы он нас не увидел?

– Молчать. Не издавать ни звука. Мы уже много раз преодолевали этот путь, – маа-херу слабо улыбнулась. – Всё будет хорошо.

Ифе кивнула, собираясь точно следовать указаниям. Правда, беспокойство, которое не удалось скрыть Шани, передалось и без того тревожной аментет.

– Да поможет нам Исет, – пробормотала девушка. – С этого момента – ни звука, пока я не скажу.

Аментет скривилась от краткой вспышки боли в голове. «Исет – сакральное имя Исиды. Это было написано в свитке… Я учила…»

Поймать воспоминание Ифе не успела.

Шани подняла весло, укладывая его на дно ладьи и позволяя ей самой плыть вперёд по медленному течению. Девушки замерли. Казалось, что свет, сиявший вдалеке, не приближался, но аментет чувствовала давление со всех сторон. Воздух стал плотнее, как будто тоже защищал проход от грешных душ.

Шани не двигалась. Не дышала. Душам этого не нужно было делать. Ифе тоже притворялась статуей, задержав дыхание, боясь даже моргнуть.

Задержав дыхание.

Душам не нужно дышать.

Вместе с пониманием к разуму Ифе подобрался дикий страх. Течение подземной Хапи действительно было медленным, и Шани спокойно переносила эту скорость, оставаясь недвижимой. Аментет вспомнила её слова: «Мы уже много раз преодолевали этот путь».

«С душами, – поняла Ифе. – С душами, которым не нужно дышать! Почему нужно мне?!» Из-за нарастающей паники лёгкие девушки сжимались всё сильнее. «Мне. Нужно. Вдохнуть! Может ли страж услышать вздох?..»

Ответ на этот вопрос мог обратиться небытием.

«Пожалуйста, пожалуйста, Шани, скажи, что мы уже вне опасности…» Но как бы Ифе ни молилась, ладья плыла всё так же медленно, а тягучий воздух вокруг не становился легче. Девушку трясло. «Не выдержу! – понимала она. – Если не вдохну – упаду, и всё равно выдам нас. А дыхание страж может и не услышать…»

Ифе вспомнила гигантское существо со змеиной головой, которое встречало души у первых врат. Это тоже был бог, пусть и один из младших. Надеяться на то, что он не услышит вздох, было глупо. Она решила, что выдержит. Справится. Но ещё никогда время не текло для неё так медленно, а перед глазами уже плясали чёрные пятна – предшественники обморока.

«Нет… Нет-нет-нет!»

Всё произошло за мгновение. Ифе поняла, что дно ладьи приближалось к её лицу. Или это она падала на него? Удар. Спереди послышался шорох – Шани вздрогнула от звука падения тела.

Щека аментет взорвалась болью от соприкосновения с холодным материалом, из которого была построена ладья, и с хрипящим стоном воздух проник в её ноющие лёгкие.

– Нет… – шёпот маа-херу прозвучал намного тише, чем звуки, которые издавала аментет.

Он уже не имел значения, ведь темнеющий потолок с грохотом разлетелся на обломки.

– Что с-с-скрывалось под моими вратами-с-с-с? – Страж Змей спрыгнул из разлома в воду, занимая собой всё пространство, отрезая любые пути к отступлению.

– Лучше неизвестность, чем это! – сквозь боль и страх Ифе услышала крик Шани. – Прыгай!

Маа-херу перемахнула через борт ладьи, но вместо того, чтобы упасть на обломки камней и острые остатки колонн, она просто исчезла во тьме.

Взгляд стража остановился на аментет.

– Не уйти от с-с-судьбы.

– Это не моя судьба! – глупо-смелые и отчаянные слова были тем, что дало Ифе сил на прыжок.

Ладья осталась позади. Аментет приготовилась к удару о камни на берегу, но взамен новой боли её обняла холодная тьма, в которой прозвучали последние слова стража:

– Там тоже небытие. Более жестокое.

ДУАТ. ДОЛИНА ЗАБЫТОГО

Открыв глаза, Ифе увидела небо – затянутое тучами, неестественное. Небо Дуата.

Но оно было тусклее, чем прежде.

– Ты в порядке?! – голос Шани дрожал.

Медленно сев, аментет увидела её стоящей рядом на коленях и посмотрела ей за спину.

Насколько хватало взгляда, вокруг простирался бесцветный песок.

– Снова пустыня, – прошептала Ифе.

Внезапно земля сдвинулась. Из-под бархана показалось необъятное каменное лицо. С другой стороны из песка тянулись к небу скрюченные пальцы, каждый из которых был больше любой из колонн дворца фараона. Разрушенные храмы, корабли, исполинские статуи… Казалось, что в этой пустыне под песком был похоронен целый мир.