Текст книги "Доктор, дым и зеркала"

Глава 8
Каппа

После случая у розовой аллеи я больше не выходила из своей комнаты без оружия. В тот же вечер я снова наведалась в жилище брата и заглянула в сундук, чтобы подобрать для себя пару вещиц. В основном это были кинжалы на пружинах, которые легко крепились под одеждой, а при необходимости «выпрыгивали» прямо в руку. И конечно, я не могла не думать: что если похожий случай и заставил моего миролюбивого брата устроить тут арсенал?

Хотя это, конечно, вряд ли. Во-первых, когда Леон был жив, гамадриады здесь еще не было. Во-вторых, для простой самообороны не нужно столько железа. В истории моего брата все было намного сложнее, на это указывало не только оружие, но и ежедневник, который пока оставался для меня загадкой.

Сиара, на которую я так надеялась, словно почувствовала, что за ней следят, мы с ней никак не могли пересечься. Локи верно подметил, она была одиночкой: перемещалась между больницей и своей комнатой, в других местах бывала редко. Но ничего, скоро мне предстояло перейти на практику в хирургическое отделение, этим я себя успокаивала.

Пока же я погрузилась в работу. Это оказалось интересней, чем я предполагала: теперь, когда я освоилась в Эпионе, мне не нужно было ограничиваться простейшими заданиями. Вместе с другими врачами я обсуждала проблемы, искала решения, старалась помочь каждому пациенту. Я забывала о том, что передо мной не люди, по-другому уже не получалось. При желании я могла бы разбудить в себе старую ненависть, да только смысла не видела – это навредило бы моей маскировке.

– Ты очень похожа на своего брата, – сказал однажды Хакир. – Он тоже хотел спасти весь мир.

А в итоге не смог спасти даже себя.

Я все еще не собиралась становиться добрым доктором, который любит весь мир. Просто я решила: если я не могу найти зацепок, нет смысла изводить себя и окружающих. Когда я перейду в хирургическое отделение, у меня появятся новые возможности, а пока я пользовалась моментом и изучала природу нелюдей.

Во время очередного обхода я, как ни старалась, не смогла избавиться от необходимости осмотреть каппу. Вообще-то, мне было его жалко: этот сморчок здорово пострадал от радиации. Наш каппа жил в реке, протекавшей неподалеку от печально известной Фукусимы. Мне до сих пор сложно было поверить, что сказки и технологии способны так плотно переплетаться, но факт оставался фактом. Когда атомная электростанция стала источником проблем, нелюди пострадали не меньше, чем люди, а некоторые даже больше – потому что люди вовремя бежали, а нелюди решили, что их идеальное здоровье выдержит это испытание.

Как видим, не выдержало. Каппа почуял неладное, когда местные чудовища начали умирать. Он бежал, поселился в другой реке, но было уже слишком поздно: в его теле все чаще образовывались опухоли, похожие на раковые. Врачи удаляли их, однако вскоре история повторялась, и в больницах он проводил больше времени, чем в воде.

В Эпиону он прибыл не для операции. Опухоли ему недавно удалили, и теперь местные доктора использовали недолгий период покоя, чтобы подобрать лечение, способное вернуть его к нормальной жизни. Каппа переносил все это на удивление стойко, он ко всему относился с конфуцианским спокойствием, и я бы восхищалась им, если бы не пошлые шутки и слишком подробные разговоры на анальную тематику.

Так что я предпочла бы желать ему удачи и скорейшего восстановления на расстоянии, а вместо этого я вынуждена была искать его по всему этажу – его кровать пустовала.

– Настал час твоего любимого пациента, – хмыкнул Локи, появляясь рядом со мной.

– Да уж. Раньше я думала, что «тот, у кого все через задницу» – это просто метафора.

– Да почти вся японская нечисть такая, – отмахнулся призрак. – Хентай не на пустом месте нарисовался. У них очень спокойное отношение к анатомическим вопросам и сексу. То, что для тебя будет извращением, у них воспринимается нейтральней – «предпочтение».

– Это все понятно, до тех пор, пока эти предпочтения не пытаются навязать мне! Ты заметил, что он ничего нормально не делает? Все процедуры он старается извратить до невозможности! – пожаловалась я.

– Он старается, ты его отшиваешь, у вас, по-моему, давно гармония и взаимопонимание. Но все равно, не расслабляйся, когда он рядом.

– Да ладно тебе! Он мерзкий, это да, но я не настолько слаба, чтобы опасаться сморщенного пупса!

– Тебя чуть не завалил розовый куст, я думал, это научило тебя не оценивать противника по внешности, – заметил Локи. – Слушай, мы оба знаем, что тебе знаком лишь определенный круг нелюдей, про которых тебе рассказывали сказки на ночь – заканчивавшиеся, несомненно, смертью чудовищ. Но ни одного каппы среди них не было, поэтому не притворяйся, будто понимаешь, с кем ты имеешь дело.

– С японским водяным, – пожала плечами я. – Все остальное – детали.

– Ага, мелочи, в которых кроется дьявол. У каппы и знакомого тебе водяного есть общие черты, но это все равно разные существа. Кроме того, среди самих капп бывают разные подвиды, и тот, который обосновался здесь, можно отнести к самым опасным.

Локи много знал о нелюдях. Сначала мне казалось, что это логично и предсказуемо: он же сам при жизни не был человеком! Но, пообщавшись с врачами, я поняла, что у него на самом-то деле исключительные знания. Медикам не было известно и половины того, что Локи вспоминал мгновенно.

Понятно, что такая эрудиция была связана с его жизнью – о которой он мне ничего не рассказывал. Это немного обижало, ведь я доверяла ему все больше, но пока я решила не давить.

– Ты хочешь сказать, что наш коротыш с сервизом на голове может быть опасен?

– Весь его вид опасен. Даже на суше каппы остаются угрозой, потому что они чертовски умны. Тебе кажется: ну на что может быть способна эта сопля, у которой только и разговоров, что про дырку в заднице? А между тем у них память похлеще, чем у слонов, и аналитические способности среднего компьютера. Если в какой-то ситуации тебе кажется, что тебя невозможно обвести вокруг пальца, каппа найдет десять способов сделать это за девять минут. Но есть и плюсы: у них свое представление о чести и благодарности, если они решат что-то сделать для тебя, они могут быть очень полезны.

Все это не вязалось у меня с чудиком, бродившим по больнице, однако я не спорила и старалась запомнить как можно больше. Локи, как и его скандинавский тезка, был склонен приврать, но не в таких ситуациях.

– В воде каппы еще опасней, – продолжил он. – Желание пошутить у них сочетается с абсолютным неуважением к чужой жизни. Например, некоторые сородичи твоего пациента прославились тем, что вытаскивали у купающихся людей внутренности через задний проход. Зачем? Да просто так, потому что это смешно. Твой страдалец ослаблен болезнью и тем, что находится на суше, и все равно не нужно его недооценивать.

Какое уж тут. Я к нему теперь спиной не повернусь!

Каппа обнаружился на небольшой кухне – она находилась по соседству с лечебным залом и предназначалась для тех пациентов, которым больничная еда совсем уж не нравилась. Конечно, кулинарное шоу там бы не провели, но соорудить легкий перекус было несложно.

Но каппа пришел туда не за едой. В углу кухни побулькивал, закипая, электрочайник, а мой пациент задумчиво рассматривал стеклянные банки с сушеными травами. Он заметил меня, окинул безразличным взглядом и снова вернулся к банкам. Перед ним стояла большая кружка, не меньше чем на пол-литра, пока еще пустая.

– Мне нужно вас осмотреть, – сказала я. У меня были подозрения, что этот складчатый черепах прочитал за свою жизнь больше книг, чем я просто видела, поэтому обращаться к нему на «ты» не получалось.

– Да-да, я помню, но всему свое время.

– И время это – сейчас.

– Я кого предупреждал, что не нужно его бесить? – поморщился Локи.

Но каппа беситься не собирался. Он взял чайную ложку с длинной ручкой, набрал из банки черного чая и насыпал в кружку. Подумав, он добавил туда немного лепестков василька и щепотку сушеной мяты.

– В любом графике найдется место хорошему чаю, – рассудил каппа.

– Не спорю, но чайник еще не закипел.

– Так ведь я и чай еще не приготовил.

Он и правда не собирался останавливаться. К смеси он добавил чуть-чуть мелко нарезанных цукатов, апельсиновой цедры и пару тонких зеленых полосок, которые, подозреваю, были когда-то морскими водорослями. Коктейль получался любопытный.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовалась я.

– Сносно. Не знаю, работает ли новое лекарство, но от него меня, по крайней мере, не тошнит. Доктор Хакир угадал верно.

– Я передам ему, а осмотр все равно нужно провести.

– Вы не с осмотром на самом деле торопитесь, дело вообще не во мне.

– А в ком тогда? – удивилась я.

– В вас. У вас есть собственная цель, я чувствую это. Но вы не знаете, какая дорога к ней ведет, и это раздражает вас, как любого путника, потерявшего в небе свою звезду. Поэтому вы стремитесь делать как можно больше дел, чтобы не думать о том, что вы потеряли или не успели найти.

– Откуда вы знаете?

– Дара, я предупреждал тебя, что он умен, – напомнил Локи.

– Это заметно, все всегда витает в воздухе, – указал каппа, бросая в кружку щепотку молотого имбиря и несколько горошин черного перца. Я уже перестала понимать, чего он пытается добиться. – Полагаю, мне даже известна ваша цель.

– Неужели?

– Просто предположение, барышня, в котором я могу ошибаться – но могу быть и прав. Здесь был один человек, потом его не стало, и появился второй человек. Его сестра, которой этот мир чужд, которой не место здесь.

– Я это еще при первой встрече сказал, – буркнул Локи. – Ты диковатая, просто не все это видят.

– А тот, кому тут не место, не придет по доброй воле, – продолжил каппа. – Должна быть причина. Например, смерть. Я видел вашего брата. Не важно, что он человек, важно, что он был силен. Я понял это, не зная его, а вы его знали. Вы не верите в то, что он убил себя, но и не находите подтверждений того, что он себя не убивал.

Чайник наконец закипел. Каппа вылил часть воды в раковину, потом подождал и наполнил чашку. Он все еще не смотрел на меня.

Сначала мои мысли разгадывает призрак, теперь вот эта черепашка – кто следующий?

– Мои личные проблемы не отменяют необходимость осмотра, – отметила я.

– А осмотр просто отвлекает, как я и говорил вначале. Но все ваши трудности не от того, что вы оказались в чужом мире, а от того, что вы видите сложное в простом и сами себя заставляете идти по кругу. Есть проверенные способы делать дела. С них нужно начинать, а не сразу же искать обходной маршрут.

Я бросила вопросительный взгляд на Локи, но тот лишь руками развел. Он, похоже, тоже не успевал за всеми мыслями этого недоделанного магистра Йоды.

Каппа глубоко вдохнул пар, поднимавшийся от чашки, отложил в сторону ложечку и… перелил содержимое чашки в блюдце у себя на голове. Это было забавно и жутко одновременно, и я искренне радовалась, что я сейчас не одна с ним. Да, Локи не мог ни на что повлиять, однако от его присутствия мне было спокойней.

– Вы больше не зададите вопросов, потому что вы гордая, – добавил каппа. – А я бы ответил. Задайте вопрос.

Ладно, если он так хочет…

– Какой же прямой маршрут я упускаю?

– Вы все не можете понять, что вы хотите видеть в смерти брата. Самоубийство лишит шанса на месть, убийство лишит покоя. Поэтому до того, как начинать действие, приведите в порядок свои мысли. Не называя происходящее правильными именами, вы не будете знать, с чем имеете дело.

Лекцию о проблемах души мне тут читал чудик, который помешивал чай в блюдце у себя на голове. Интересно, моя жизнь когда-нибудь будет нормальной или все, предел?

– Я знаю, что мой брат мертв, мне этого достаточно, – сказала я.

– Очевидно, что нет, раз вам неспокойно и вы мечетесь от одной закрытой двери к другой. Дам вам подсказку, мне не жалко. Возможно, я недолго буду в этом мире, но пока я здесь, почему бы не повлиять на него?

– Может обмануть, – предупредил Локи.

Я еле заметно кивнула, подтверждая, что помню об этом, но каппу все равно выслушала.

– Если смерть вашего брата была самоубийством, от вас ничего не требуется. Жертва и убийца умерли одновременно, ничего уже не изменить. Но если это убийство, перестаньте ходить вокруг да около. Делайте то, что делал бы полицейский.

А ведь действительно, почему я сосредоточилась на какой-то шпионской миссии, начала с тайных знаков и косвенных улик? Если бы я была полицейской, а не сестрой, я бы вела себя не так.

Я бы начала с двух вещей: осмотра тела и изучения места преступления. Тело Леона я видела и знаю о нем все, что нужно знать. Теперь оно получило заслуженный покой. А вот на месте его гибели я так и не побывала! Напротив, я старалась держаться подальше от крыши и той части дорожки, на которую он упал. То есть, как и указал каппа, я мешала самой себе; пришло время покончить с этим.

– Спасибо, – кивнула я. – Я могу вас как-то отблагодарить?

Я ожидала очередной пошлой шутки, но каппа лишь грустно улыбнулся.

– Душа моя, если вы привезете мне огурцов из внешнего мира, больше ничего и не нужно. Полагаю, я все-таки умру в Эпионе. А умирать, отказывая себе в огурцах, совсем уж горько, вы не находите?

– Наверно, но о смерти вы заговорили рано, доктор Хакир считает, что у вас отличные перспективы!

– Пусть считает так и дальше. Хорошо, что хоть кто-то верит в это.

Осмотрев-таки каппу, я отправилась прямиком на крышу. Только два места были связаны со смертью Леона: карниз и камни, о которые он разбился. Но с камнями все ясно: кровь с них смыли, все следы уничтожили, не нужно пациентам на такое смотреть. А вот крыша – другое дело.

Почему Леон прыгнул именно оттуда? Ведь попасть в больницу ночью было не так просто, а тем более на крышу, где резидентам, откровенно говоря, делать нечего. Общежитие тоже расположено в достаточно высоком здании, он мог бы сделать последний шаг с его крыши, а пришел сюда.

Чем больше я думала об этом, тем четче понимала: именно с крыши мне нужно было начинать, даже если надежда на успех невелика.

Я поднялась по лестнице, которую интернов настоятельно просили не использовать. Если бы кто-то поймал меня здесь, я бы, пожалуй, не знала, что и соврать. Но мне пригодился Локи: он двигался впереди и предупреждал меня, когда нужно прятаться. Таких случаев было немного, врачи и пациенты предпочитали центральную лестницу, и только я таилась в тенях.

Когда я попала на крышу, первым, о чем я подумала, был великолепный вид. За те дни, что я провела здесь, я привыкла к Эпионе, но теперь у меня появился шанс увидеть ее с нового ракурса. Сияющее полотно моря, темная зелень сосен, бело-зеленое великолепие акаций, желтая лента пляжа… Все это было передо мной, прекрасная искусственная реальность, созданная для покоя и жизни.

Но Леон пришел сюда ночью. Он не видел красоту этого мира, он мог разглядеть разве что далекие огоньки фонарей. Шагая вниз, он шагал в темноту, и легко было поверить, что это все не по-настоящему и он не умрет. Тогда он, наверно, умер спокойным. Другое дело – если его заманили сюда и столкнули вниз… Мысли об этом заставили меня вернуться к делу.

А Локи и вовсе не поддался очарованию Эпионы, он уже изучал край крыши. На него смотреть было страшно: он ходил по карнизу, и казалось, что самый легкий порыв ветра способен столкнуть его вниз.

Но тому, кто уже мертв, смерть не страшна.

– Не похоже, что здесь шла борьба, – указал он.

С ним сложно было не согласиться. Крыша больницы была покрыта черепицей – очень красивой, целой, но, несомненно, старой и довольно хрупкой. Если бы здесь шел бой, как минимум часть этого великолепия была бы разрушена, а следы ремонта мы бы увидели.

Без боя мой брат не сдался бы, в этом я не сомневалась. Может, Леон и был здесь единственным человеком, но это не делало его слабым. Нас обоих учили драться, а арсенал в комнате Леона давал понять, что он был ко многому готов.

Так что же получается, он пришел сюда и прыгнул с крыши? Я должна признать это, а все остальное не важно? Улики указывали именно на такой вариант, а мои инстинкты протестовали.

– Дара! – позвал меня Локи. – Ну-ка посмотри на это, тут кое-что любопытное.

Он завис на самом краю, на склоне крыши, где даже ограждения не было. Конечно, ему-то что! А вот мне пришлось туда чуть ли не ползком добираться, хотя ничего особенного там не было. Оставалось лишь надеяться, что он мне не бабочку показать хочет.

Но нет, Локи знал, когда нужно быть серьезным. Ему действительно удалось найти нечто интересное: на черепице и на стене под самой крышей виднелись засохшие растения. Поначалу я приняла их за следы лиан или плюща, что было бы странно, ведь ничего подобного я ниже не видела, а любой плющ должен был подниматься с земли. Но присмотревшись внимательней, я поняла, что эти растения выглядят еще подозрительней.

– Это что?.. – начала я и не смогла договорить, потому что моя версия звучала слишком глупо.

А вот Локи думал о том же и не стеснялся этого.

– Это корни лиственного дерева.

– То есть, прямо здесь росло дерево?

– Выходит, что так.

И мы оба знали, что без магии это произойти не могло. А если по чьей-то воле здесь внезапно появилось дерево, оно вполне могло стащить Леона вниз – он ведь не готов был сопротивляться, просто не успел!

Вот только в день, когда погиб мой брат, гамадриады в Эпионе не было. Да и потом, она смогла в порыве ярости управлять розовым кустом, но это вовсе не означало, что она сумела бы вырастить дерево на голых камнях! Для такого нужны были способности посерьезней и абсолютный контроль над ними.

Среди тех, с кем я уже познакомилась в больнице, таких магов не было – так ведь я и знала далеко не всех. Сейчас для меня важнее было другое: в расследовании убийства моего брата появился новый подозреваемый.

Глава 9
Бултунгин

Я, признаться, ждала перевода в хирургию с легким нетерпением, хотя никому не сказала бы об этом. Но Локи, как всегда, догадался, а остальным мои желания были не слишком интересны. Не важно. Главное, что я наконец могла почувствовать себя нужной.

В лечебном отделении я тоже освоилась, но я все равно уступала резидентам. Хирургия – другое дело: мне хорошо давались операции, в мире людей моя карьера рванула вверх еще на этапе интернатуры. Может, я и не лучший дипломат, но уж свое дело я знаю!

Вот только это знание давало мне не так уж много, как хотелось бы. Я особенно четко поняла это, когда наблюдала за одной из операций. Высокий и тощий доктор, лишь отдаленно напоминающий человека, а гораздо больше похожий на богомола, вскрыл грудную клетку пациента, а когда датчики взвыли, показывая, что сердце останавливается, он просто наклонился вперед и плюнул в рану.

Плюнул! В рану! Я когда увидела это, чуть на этаж ниже не провалилась. Мне казалось, что он сошел с ума, что будет грандиозный скандал. Но кровотечение пациента остановилось, пульс пришел в норму, и я поняла, что знаний о человеческой медицине мне снова не хватит. Если бы я начала плеваться в пациентов под наркозом, эффект был бы не такой чудесный.

Еще одним открытием для меня стали инструменты: я узнавала не больше половины из них. Все остальные я видела впервые, но выглядели они крайне зловеще и напоминали то циркулярные пилы, то ледорубы, то каминные щипцы.

А обиднее всего было то, что в Эпионе мою беспомощность восприняли как нечто само собой разумеющееся. От меня ожидали не больше, чем от остальных интернов, которые в жизни операций не проводили, все мои заслуги не имели никакого значения. Мне только и оставалось, что стоять вместе с остальными за наблюдательным стеклом и смотреть, как проводятся операции.

Мое возмущение было настолько велико, что я не выдержала и рассказала обо всем Локи. Я-то думала, что он меня поддержит, должен был поддержать! А этот гадский призрак только плечами пожал.

– А чего ты хотела? Ты ж и не стараешься особо.

– В смысле?

– Ты прибыла в Эпиону, чтобы расследовать убийство своего брата, а не становиться межвидовым хирургом. У тебя может быть только одна из этих целей, сочетать их не получится, так что смирись со своим местом в зрительном ряду.

– Как же я, интересно, должна себя вести, если я хочу стать межвидовым хирургом? Гипотетически.

Я, разумеется, не собиралась отказываться от своей цели, но его слова меня задели.

– Да как минимум здешнюю библиотеку изучить, – отозвался он. – В Эпионе очень много редких книг, используй их, изучай их. Начни со справочников по базовой анатомии, там будут сведения о разных видах, а уж подвиды от них не сильно отличаются. Ты сообразительная, если бы ты занялась этим, у тебя бы неплохо получилось. Гипотетически.

Шах и мат, он меня уел. Для простого наблюдения через стекло мне можно было и дальше делать то, что отлично получается у всех людей мира, – ничего. Но я не хотела оставаться лишь наблюдательницей! Когда я училась на хирурга, я никогда не делала для себя поблажек, так почему сейчас все должно быть иначе? Да и потом, я знала, что приближается время операций Демми и того йотуна, за которым я наблюдала. Я хотела быть полезной, возможно, ассистировать на них, а для этого мне нужно было заработать уважение хирургов.

Стоит ли говорить, что вечер того же дня я провела в библиотеке? Локи, к его чести, не стал язвить, и мы с ним оба делали вид, что я сама до этого додумалась.

Библиотека Эпионы оказалась любопытнейшим местом, и я была благодарна призраку за то, что он подтолкнул меня к ней. Оказалось, что некоторые книги можно было брать с собой – не самые ценные, конечно, но более чем интересные, и я этим активно пользовалась. Как правило, первую половину дня я проводила в отделении, а вечером гуляла по Эпионе и читала, а заодно наблюдала за местными жителями, стараясь найти того, кто мог вырастить на крыше дерево. С расследованием пока было по нулям, а вот межвидовая медицина и правда давалась мне не так уж плохо.

Больше всего я любила приходить на пустынный пляж за сосновым лесом. Я в такие моменты садилась на мягкий мох и читала, а Локи устраивался на земле неподалеку от меня и молча наблюдал то за мной, то за морскими волнами. Не знаю, о чем он думал в такие моменты, но его присутствие меня не раздражало.

Я старалась читать ровно столько, сколько могу запомнить и понять, поэтому, закончив очередную главу, я прикрыла книгу. За моей спиной еле слышно шелестели сосны, надо мной раскинулось чистое голубое небо, на котором я по привычке искала взглядом солнце. Глядя на это небо, я тихо спросила.

– Так почему ты остался?

– В смысле?

– После своей смерти… Не все ведь становятся призраками, а ты стал. Почему?

В прошлый раз, когда мы обсуждали эту тему, все закончилось скандалом. Справедливости ради стоит отметить, что скандалом оно и началось, и мне не следовало спрашивать о таких личных вещах на повышенных тонах. Я и сейчас не имела на это права, я и сама не поняла, почему вдруг вернулась к его смерти.

Но мне и правда хотелось знать. Локи, должно быть, понял это, огрызаться он не стал. Он все так же лежал на спине и смотрел на небо; я думала, он вообще сделает вид, что ничего не слышал, а вместо этого он задумчиво произнес:

– Не знаю. Да я и сам думаю: почему для меня все сложилось именно так?

– Так все-таки не месть?

– Нет. Те, кто виновен в моей смерти, умерли раньше меня, это закрытое дело.

– Может, тебе за что-то другое хочется отомстить?

– О таком я бы не забыл, уж поверь мне, – невесело рассмеялся он. – Нет, я никому мстить не собираюсь.

– Так может, все наоборот: тебя держит любовь? Ты не можешь покинуть родных и близких, потому и не уходишь в загробный мир?

– Я даже не уверен, что загробный мир существует…

– Ты не ответил на мой вопрос, – указала я.

– Потому что нечего отвечать. Любовь тут не при чем, я никого не люблю и меня никто не любит.

– Ты хочешь сказать, что при жизни у тебя не было близких?

Мне сложно было поверить в это. Если закрыть глаза на его характер, Локи – красавчик, пришел бы в человеческий мир с этой своей мордашкой, и все, девочки простили бы ему все на свете. Да и характер не самый худший – склонность к иронии и язвительности, как по мне, лучше подлости, скрытой за улыбкой.

– Я сам так хотел, – пояснил Локи. – Конечно, у меня была родня, я ж не из солнечного света появился! Но в нашей семье не принято было привязываться друг к другу.

– В смысле? Только родился, и уже – «Товарищ, освободите люльку!»?

– Не совсем, но близко. В нашем роду старшее поколение заботится о младшем, а в нужный момент, условно говоря, вышвыривает из гнезда. Когда твое тело становится сильным и ты получаешь достаточно знаний о мире – все, заботься о себе сам, дружок. Твои проблемы – это твои проблемы, никто не обязан тебе помогать, тебя научили всему, что надо. Когда растешь в такой обстановке, тебе не очень-то хочется обзаводиться близкими друзьями.

Слушая его, я пыталась понять, к какому виду он относится. Эту тайну Локи хранил так же надежно, как тайну своей смерти. Увы, он говорил слишком мало, и этого отчаянно не хватало.

– У меня были приятели, в основном те, с кем мы работали, – продолжил он. – Но это не дружба с секретиками и одним брелоком «Лучшие друзья» на двоих. Встретились, выпили пива, вместе сходили на охоту – все. Честно, не было у меня друзей, ради которых я бы застрял между мирами.

– Ну а своя семья? Ты ж не мальчиком был, когда умер!

– Свою семью я завести не успел, я не хотел детей.

– При чем тут дети? Речь не обязательно идет о них!

– Для меня – обязательно, – отрезал Локи. – Ты что, не слушала? Я и не собирался играть в романтику, мне своего времени на это жалко. Я не знал имена половины женщин, с которыми спал, и это устраивало обе стороны. Я понимал, что однажды мне понадобятся дети, и тогда мне пришлось бы выбрать долгосрочную партнершу – не обязательно постоянную, но такую, которая не слишком бесила бы меня то время, что мы растили бы потомство.

– Да ты просто солнышко!

– И не претендую. Я говорю это лишь за тем, чтобы ты поняла: не было ни единого человека, ради которого я бы остался в таком состоянии. Это даже хуже, чем смерть! Бродишь тут год за годом, все видишь – и ни на что не можешь повлиять.

Он не бравировал тем, что не завел семью, но и расстроен не был. Похоже, Локи сказал мне правду: для него это было в порядке вещей. А я поверить не могла – даже не знаю, почему.

– И ты что, никогда не любил? – допытывалась я.

– Физически или духовно? – хохотнул он.

– Про девиц, с которыми ты даже в постели познакомиться не потрудился, я услышала. Я тебе про любовь говорю, а не про секс-антистресс! Ни разу? Даже намека?

– Я понимаю, что с женской точки зрения я совершил жутчайшее преступление, но нет, ничего такого не было.

У меня просто не было вариантов. В книгах и фильмах призраки оставались в мире живых ради кого-то или чего-то очень важного. Но у Локи такой цели не было, он просто болтался по Эпионе – тень человека, который никому не был нужен. Вернее, не человека даже, а чудовища. Может, в этом все дело? Возможно, он совершил нечто такое, что теперь его ни в одном из миров не ждали… Не похоже, что ему нравится быть призраком. Получается, это его наказание, и я бы не отказалась узнать, за что.

Пока я размышляла о судьбе Локи, он поднялся на ноги, оглянулся по сторонам. Когда он снова заговорил со мной, его голос звучал тихо и напряженно, и мне это ой как не понравилось.

– Дара, встань медленно и спокойно, никаких резких движений, и не своди с него глаз.

– Что? – нахмурилась я. – О чем ты?

– Просто делай, как я скажу. Это не тот случай, когда хищнику нельзя смотреть в глаза. Пока ты на него смотришь, он, возможно, не нападет.

Боковым зрением я заметила движение со стороны пляжа, ловкое и быстрое. Теперь и мне стало не по себе, я проигнорировала предупреждение Локи и одним прыжком поднялась на ноги, чтобы побыстрее узнать, кого мне нужно опасаться.

Шагах в десяти от меня стояла гиена, причем здоровенная, в два раза больше обычной. В остальном она казалась всего лишь зверем, не монстром, – но это меня не спасало. Мало кто четко представляет, насколько опасны гиены, пока не встретится с ними. Сильное тело, жесткая грубая шерсть, горящие угли глаз, а главное, мощные челюсти, похожие на два застывших друг над другом серпа. Глядя на желтоватые клыки хищника, я с легкостью могла представить, как они срывают мышцы с моих костей. Испытывать это мне точно не хотелось!

Между тем глаза гиены были слишком разумными для обычного животного. Да и откуда простому хищнику взяться в Эпионе? Нет, передо мной стояло чудовище, но какое?

– Что еще за хрень? – еле слышно прошептала я.

– Бултунгин, гиена-оборотень, – отозвался Локи. – Они не столько сильные, сколько наглые, но тебе и этого хватит.

Существо не слышало его слов, но оно словно догадалось о них и начало меняться. Шерсть срывалась вместе с клочьями шкуры и падала на песок; разрывались, усыхая, мышцы, кости трещали так, что у меня мороз по коже шел. А вот самому бултунгину это не доставляло никаких неудобств, он терпеливо ждал, пока его тело изменится. Прошло несколько минут – и передо мной уже стоял обнаженный мужчина.

И я его знала! Видела в лечебном отделении: это был тот самый молодой пациент с кривоватой ухмылкой, который с первого дня на меня чуть ли слюни не пускал. Теперь он застыл здесь, на пляже, голый, и пялился на меня так, будто я явилась на его территорию, да еще и по вызову.

Пациентам запрещалось просто так бегать по Эпионе, а уж тем более в чем мать родила. Он прекрасно знал, что нарушил правила, но его это не волновало, а мне не помогало. Мы с ним были одни на пляже, закрытые от больницы соснами, вот и все, что было важно сейчас.

– Почему ты здесь? – холодно спросила я.

– Мне уже не нужно быть в Эпионе. Они ждут последних анализов, чтобы выписать меня, а мне скучно. Может, ты это исправишь, доктор? – хмыкнул он.

– Из человека в гиену он может превратиться гораздо быстрее, чем наоборот, – предостерег Локи. – Атакует в основном челюстями, хотя когти у него тоже неприятные. Если бултунгин чего-то захочет, он умеет быть настойчивым. Постарайся отступить, не доводя дело до драки.

Как будто это от меня зависело! Я к нему, что ли, голая приперлась?

Испытующий взгляд бултунгина скользил по мне – от ног к лицу и обратно, задерживаясь на бедрах и груди. Такое ощущение, что он решал, чего ему больше хочется: сожрать меня или поиметь. Меня не устраивал ни один из вариантов, да разве ж его это интересовало? Из нас двоих, только я хотела закончить эту встречу поскорее.

Но это не значит, что я боялась его. Атака гамадриады кое-чему научила меня: в кластерном мире нужно быть готовой ко всему. И сжимая кинжал, пока скрытый в моем рукаве, я понимала, что готова.