Текст книги "Платонова пещера"

– Не нужно этого! – внезапно поддержала его Агата. – Не рискуйте так ради меня!

Но водитель словно не слышал их. На его потном, красном лице застыло выражение непробиваемого упрямства. Он гнал вперед автобус, рассчитанный на совсем другие скорости, подбирался к мосту и… не стал на него въезжать.

В последний момент он все-таки ударил по тормозам и вывернул руль. Автобус ушел с единственного возможного маршрута, его закружило, понесло – в сторону леса, а потом в грязь. Неуклюжая машина не удержалась на колесах и перевернулась несколько раз. Все вокруг закружилось, Костя старался держаться за то же кресло, но мышцы не слушались его, пальцы разжимались сами собой. Он никогда не считал себя слабым – до этого дня.

На очередном повороте он все-таки отпустил кресло. Невидимая сила сорвала его с места, закружила вместе со всеми, заставила забыть, где небо, а где – земля. Последним, что увидел Костя, были ржавые, покрытые облезшей краской поручни, оказавшиеся прямо перед его лицом.

* * *

Когда тот рыхлый парень оглушил мужчину в костюме, Агате казалось, что это конец. Исход своей истории, понятный и безжалостный, она приняла с покорной обреченностью. Она не хотела умирать, не хотела возвращаться в лесную хижину, но раз по-другому спасти этих людей нельзя, она должна была принять это. Не важно, что это за люди, плохие они или хорошие. Никто не обязан умирать или даже рисковать ради нее.

А вот водитель решил иначе. Он все изменил – для каждого, кто находился внутри автобуса.

Агата была поражена тем, что она не потеряла сознание – и что она вообще выжила! Когда автобус слетел с дороги, она думала, что уж это точно конец. Водитель, поддавшись страху, не справился с управлением и обрек всех пассажиров на верную гибель.

Однако когда мир перестал кружиться у нее перед глазами, она обнаружила, что водитель проделал все с ювелирной точностью, которой Агата от него никак не ожидала. Через выбитое боковое окно она видела, что автобусу как раз повезло. Деревья и мягкая земля остановили падение, помогли отделаться незначительными повреждениями. Это все равно был риск, но не такой уж чудовищный – в этой ситуации безопасного выхода просто не осталось.

А вот судьба внедорожника была куда печальней. Его водитель знал дорогу гораздо хуже, и когда автобус пошел на отчаянный маневр, он среагировал неправильно. Теперь мощная еще пару минут назад машина превратилась в груду металлолома возле бетонного столбика, служившего началом ограждения у моста.

Второй раз за день смерть прошла мимо. Агата не знала, как это объяснить, она даже верить такому везению боялась. Ей сейчас и не до того было! Она пришла в себя первой, никто из пассажиров автобуса пока не очнулся, и она должна была помочь им.

Агата выбралась из автобуса, чтобы определить, кто пострадал больше всего, к кому ей нужно спешить. Однако оказалось, что помощь нужна… ей. Она убедилась в этом, когда заметила движение слева от себя.

Внедорожник, хоть и разбившийся при аварии, все же уберег людей, находившихся внутри. Теперь один из них не только смог выбраться из покореженной машины, но и направлялся к Агате. Мужчина выглядел страшно: окровавленный, в порванной одежде, с остатками ремня безопасности на груди и шее, который он просто не смог отстегнуть, а потому перерезал. Судя по безвольно повисшей у тела руке, его плечо было безнадежно выбито. Это должно было причинять чудовищную боль, которую он, похоже, просто не чувствовал. Взгляд у мужчины был шальной, блуждающий, он еще не окончательно пришел в себя после аварии.

Но он помнил, кого должен преследовать. Возможно, не помнил, зачем, но от своей цели не отказался. Увидев Агату, он бросился к ней, хотя при его ранах ему следовало бы остаться в стороне, поберечь себя. Говорить ему об этом было бесполезно, вряд ли он вообще понял бы, что к нему обращаются. Агата видела нож, судорожно зажатый в его единственной уцелевшей руке, и это стало для нее лучшим предупреждением.

Решение пришлось принимать за считанные секунды – и она бросилась в лес. Не ради себя, потому что ей меньше всего сейчас хотелось бежать по усыпанной ветвями земле, раны на ногах только-только перестали болеть. Она просто не могла остаться там. Возможно, ее бы этот мужчина и не поймал, он пострадал сильнее, чем осознал, раны и потеря крови могли свалить его с ног в любой момент. Но до этого он успел бы ранить кого-то еще, и Агата не хотела рисковать.

Она снова бежала, и в этой части леса побег давался ей гораздо тяжелее. Не потому, что она смертельно устала – страх сейчас придавал ей сил. Просто по сравнению с этим лесом, участок возле хижины был прогулочной дорожкой! Здесь землю устилал плотный ковер из бурелома: упавшие стволы и иссохшие ветви наваливались друг на друга годами, перебираться через них становилось все сложнее.

Агата окончательно запуталась, она не знала, куда бежать. Хотелось плакать, но сейчас слезы были непозволительной роскошью: они сбили бы и без того частое, хриплое дыхание. В голове мелькали тяжелые мысли. Может, лучше сдаться? Может, это изначально была дорога в никуда, а своим нелепым побегом она лишь продлевает страдания?

Но идея сдаться и безвольно принять смерть противоречила самой природе Агаты. Она продолжала бежать – пока неожиданно не услышала за своей спиной крик. Резкий, громкий, он взвился к небу и почти сразу сменился хрипом, а потом и вовсе затих. Ни птица, ни зверь так кричать не могут, только человек, а человек, кроме Агаты, здесь был только один.

Она, собиравшаяся перелезать через массивный ствол, замерла в движении. Все еще не решаясь поверить себе, Агата медленно повернулась. Если бы это было ловушкой, она бы сейчас дала преследователю возможность поймать себя. Но уж слишком отчаянно прозвучал этот крик для такого трюка!

Инстинкты ее не подвели: это не было обманом. Обернувшись назад, Агата увидела, что ее преследователь мертв.

Он не упал со склона холма и не напоролся на ветку – хотя этого Агата втайне боялась, когда пробиралась через бурелом. По сути, он подставил сам себя: увлекшись погоней, он не заметил, как остатки ремня безопасности, обмотавшиеся вокруг его шеи, зацепились за ветви деревьев. Резкое движение вперед, затянувшаяся петля, и все закончилось. Агата даже не знала, задохнулся он или сломал шейные позвонки. Она лишь видела, что его глаза безжизненно застыли, стекленея, а из оставшегося полуоткрытым рта сочилась слюна, перемешанная с кровью.

Агата боялась дотрагиваться до него, боялась даже близко подходить, и у нее просто не было сил преодолевать этот страх. Обойдя своего неудачливого преследователя стороной, она направилась обратно к автобусу. Она надеялась, что хотя бы теперь сможет отдохнуть, потому что сил почти не осталось и ее шатало от усталости. Но покоя не было и здесь.

Из всех пассажиров, очнулась за это время только рослая девушка – Марина, кажется. Теперь она металась вокруг автобуса, рыдала, размазывая по лицу слезы и грязь, и заламывала руки. Вряд ли это могло помочь остальным, и Агате пришлось вмешаться.

– Где все? – спросила она, подходя ближе.

Ей и самой хотелось просто упасть на землю и заплакать – что может быть проще? Но тогда, возможно, умрут остальные, а этого она допустить не могла. Агата слишком хорошо помнила, что авария произошла из-за нее.

– Внутри! – едва различимо проговорила Марина. Ее душили рыдания, руки у нее тряслись так, словно она только что выбралась из ледяной глыбы. – Они все в крови! Все!

– Ты вызвала «скорую»?

– Я не могу найти мой мобильный! Я не могу ничего найти! Боже, а если они умрут?

– Не умрут, – уверенно возразила Агата. Получилось убедительно, хотя до такой уверенности ей было далеко. – Возьми любой мобильный и срочно звони врачам!

– Что, и с чужого можно?..

– Можно, я разрешаю. Давай быстрее!

Марина сейчас была в таком состоянии, что подпускать ее к пострадавшим не следовало. Поэтому Агата отправила ее на поиски мобильного, а сама забралась обратно в перевернувшийся автобус.

Меньше всего, как ни странно, пострадала женщина, которая всю дорогу тряслась над своими сумками. Похоже, она сумела удержаться за кресло во время аварии и теперь даже пришла в себя. Но взгляд у нее был растерянный, она оглядывалась по сторонам, будто не понимала, где оказалась. Агата не решилась обращаться к ней – вспомнила ее стальную хватку на своих плечах. Если эта дама сообразит, что тут творилось, и решит напасть, станет только хуже.

Мужчина в костюме все еще не пришел в себя, однако и серьезных травм не получил. Он дышал спокойно и ровно, кровь на голове уже начала засыхать, а свежей рядом с ним не было. Агата на всякий случай перевернула его на бок и направилась к своему недавнему ненавистнику.

Молодому человеку досталось, и это Агату совсем не радовало. Первую травму лица он получил еще до аварии, а теперь, судя по кровавым следам, сильно ударился лбом о поручни. Он все еще был жив, но дышал неровно и хрипло, да и ссадина на месте удара оказалась пугающе глубокой. Ему врач был нужнее, чем мужчине в костюме или той женщине. К счастью, Марине, судя по голосу, удалось дозвониться до «скорой», и ждать оставалось совсем недолго.

Это почти позволило Агате успокоиться – почти. Когда она добралась до места водителя, эта мимолетная радость улетучилась.

На эту сторону автобуса пришелся самый безжалостный удар – столкновение с вековым деревом. Дверь возле кресла водителя погнулась, ржавый металл не выдержал такого натиска, и один из острых обломков угодил в шею пожилого мужчины, Андрея.

Кровь уже пульсировала вокруг раны, заливая рубашку, но пока кусок металла оставался внутри, шанс выжить еще был. Сам Андрей тоже понимал это – его глаза были открыты, и он как раз шоку не поддался. Однако мужчина не решался даже пошевелиться, зная, что самое легкое движение может сместить металл, и тогда все будет кончено.

– Не двигайтесь! – велела Агата.

Оглядевшись по сторонам, она подхватила оброненный кем-то из женщин платок, сложила его и осторожно прижала к ране на шее водителя. Кровь все равно продолжала пульсировать у нее между пальцами, но уже медленней, поэтому на риск она пошла не зря.

Андрей встретился с ней взглядом, попытался сказать что-то, но кровь тут же хлынула у него по губам.

– Молчи! – уже строже приказала Агата. Сейчас было не до вежливости. – Ни одного слова! Просто не двигайся, дыши… все будет хорошо, я обещаю! Никто в автобусе не погиб, ты спас нас всех.

Он благодарно улыбнулся одними кончиками губ и прикрыл глаза, сосредоточившись на дыхании. А Агата замерла, прижимая платок к ране обеими руками. Теперь уже она боялась пошевелиться, хотя ее собственная боль вернулась с удвоенной силой, а пятна, плясавшие перед глазами, становились все темнее.

Но она все равно держалась, зная, что без нее он умрет здесь – а Андрей меньше всех заслужил этого! Поэтому она терпела и надеялась, что не потеряет сознание до того, как «скорая» доберется до этого богом забытого участка дороги.

* * *

Она несколько раз чуть не умерла. Она была виновна в гибели человека, пусть и косвенно. Нравится, не нравится, а с этим надо жить. Сначала Агата понятия не имела, почему ее жизнь, мирная, обычная, предсказуемая, в один миг покатилась под откос. Но полицейские, навестившие ее в больнице, рассказали ей, как все было на самом деле. Она стала жертвой не внезапно, как казалось ей самой. Ее выбрали на эту роль за несколько месяцев до похищения.

Она работала на крупную компанию, которая всех своих сотрудников обеспечила расширенной медицинской страховкой. Агата могла не только обратиться в частный медицинский центр за помощью, но и раз в год пройти там полное обследование. Только это ей и было нужно: болезни ее не беспокоили, она даже не помнила, когда последний раз простужалась. Поэтому ей было проще вспоминать о делах медицинских всего раз в год и с чистой совестью забывать.

А на сей раз у нее появилась дополнительная причина спешить в этот центр. Ее курирующим врачом был назначен Алексей Владимиров – молодой терапевт, улыбчивый, похожий на голливудского актера, который надел белый халат только для роли. Когда съемки будут закончены, он обязательно сядет в роскошный кабриолет и уедет в закат.

Агате было легко общаться с ним, да и он флиртовал без сомнений. Когда обследование было завершено, – а произошло это быстро, потому что медики снова ничего не нашли, – он сам позвонил недавней пациентке. Теперь, когда они больше не были связаны работой, он мог пригласить ее на свидание, и она согласилась без сомнений.

Это был самый стремительный роман в жизни Агаты. Все развивалось не только быстро, но и правильно, будто она так и осталась в фильме с Алексеем в главной роли. Уютные кафе и поездки за город. Кино и театры. Выставки и презентации. Они встречались почти каждый день, даже если оба были заняты. Он никогда не приходил без цветов, и скоро Агата вынуждена была раздавать их подругам, чтобы ее небольшая квартира не напоминала цветочный магазин.

Конечно, иногда такая стремительность настораживала ее, но она не могла найти ни одной причины, по которой Алексей обманывал бы ее. Зачем ему это? Денег у нее было не так уж много, а платил на всех свиданиях он. Она не была ни родственницей миллиардера, ни наследницей, у нее не было связей, способных помочь ему в карьере. Агата много думала про их встречи, но так и не смогла найти подвох. Тогда она решила расслабиться и наслаждаться моментом. Вдруг это и правда судьба? Можно ведь спугнуть неожиданное счастье, если все время сомневаться в нем!

Правда, кое-что странное в их отношениях все же было. Уже на второй неделе знакомства она пригласила его к себе – «на чашку кофе». Стрелки часов близились к одиннадцати вечера, и они оба понимали, что кофе здесь совсем не при чем. Однако Алексей отказался! Вежливо, без неловкости, и Агата была слишком смущена, чтобы выспрашивать его о причинах. Но когда через несколько дней все повторилось, она не сдержалась.

– У нас с тобой все так красиво, что я не хочу это портить, – пояснил он. – Мои прошлые отношения развалились из-за спешки. Мне кажется, с тобой у нас есть шанс на что-то серьезное. Пусть все идет своим чередом.

Прозвучало вроде и красиво, но как-то неестественно – со стороны молодого здорового мужчины. Впрочем, Агата так боялась отпугнуть или разочаровать его, что решила на время забыть о своем удивлении.

Да и времени-то прошло немного, они встречались чуть больше месяца. Она думала, что все хорошо. Полицейские рассказали ей, что никакой бескорыстной романтики на самом деле не было.

Алексей Владимиров, работавший в нескольких медицинских центрах, был связан с преступной организацией, занимавшейся продажей человеческих органов. Он находил среди пациентов подходящих доноров и указывал на них своим сообщникам. Благодаря базе данных медицинского центра он мог проверить не только состояние здоровья жертвы, он узнавал адрес, место работы, с помощью этого вычислял круг общения.

Поэтому невольными донорами становились в основном молодые одиночки. Иногда они пропадали без вести, иногда – погибали в несчастных случаях, причем таких, которые оставляли их тела изуродованными, и никто бы не заметил, какие органы были раздроблены, например, аварией, а какие – просто пропали. Этих людей оплакивали, но у них не было никого, кто хотел бы найти их или разобраться в их смерти во что бы то ни стало. Двадцать первый век стал веком цифрового одиночества: в сети люди общались чаще, чем в реальной жизни. Поэтому когда человек пропадал, для большинства его знакомых это означало лишь погасшую зеленую точку в общем чате.

Пройти мимо такой цели, как Агата, Владимиров не мог. Она не просто подходила одному из клиентов – ее абсолютное здоровье было такой редкостью, что она стала особой жертвой. Почти все ее органы можно было использовать, она стоила целое состояние. Поэтому Владимиров не хотел упускать ее, он сам принялся за слежку. Он притворился влюбленным Ромео, чтобы побыстрее узнать, кто ее окружает, кто может защитить, кто станет мстить, если она погибнет.

Оказалось – никто. Все приятели Агаты и коллеги по работе могли разве что прийти на похороны с двумя тюльпанами. Для них она была просто знакомым лицом в толпе. Владимиров торжествовал: все складывалось идеально. Когда подготовка была завершена, он объявил своим сообщникам, что «груз» можно забирать.

Ее похитили прямо из дома. Ключи от ее квартиры у Владимирова давно были – сама Агата не давала их ему, он поручил своим помощникам сделать дубликат, пока они были в театре. Так что когда она вернулась домой тем поздним вечером, ее уже поджидали. Агата не успела понять, что происходит, не успела даже свет включить, когда к ее лицу прижали тряпку, смоченную в жидкости с резким химическим запахом. Она поддалась панике, от неожиданности сделала несколько глубоких вдохов – и потеряла сознание. Для надежности ей вкололи снотворное, подобранное Владимировым, и вывезли за город, в лесной дом, где проходили все нелегальные операции.

До этого момента все шло точно по их плану, но вот дальше начались проблемы. Владимиров внимательно наблюдал за Агатой, он знал ее рост и вес, он лично рассчитал дозу препарата так, чтобы укол не убил ее, но и не позволил проснуться в ближайшие сутки. Однако по какой-то немыслимой причине ее организм преодолел химический дурман почти на десять часов раньше положенного срока. А тут еще и хирург, которому предстояло провести операцию, задерживался из-за проблем на дороге, поэтому Агата осталась одна.

Проснувшись, она не помнила, как ее похитили и, естественно, не представляла, кто это устроил. Но по своему окружению она легко догадалась, для чего это сделали. Умирать ей не хотелось, она бросилась бежать.

Охранники обнаружили ее исчезновение, когда заметили, что дверь в подвал, переоборудованный под операционную, открыта. Дальше все произошло так, как и догадывалась Агата: они нашли ее следы в лесу, добрались до дороги, разглядели на земле отпечатки автобусных шин. Началось то самое преследование, которое чуть не стоило жизни всем, кто находился в автобусе.

Но – обошлось. Они все вышли из этого живыми, хотя нельзя сказать, что невредимыми.

Андрей Седов, пожилой водитель автобуса, все-таки дождался приезда медиков. Рана на шее была серьезной, но благодаря помощи Агаты смертельной потери крови удалось избежать. Вместе с Агатой Андрея направили в Москву, остальных же развезли по местным больницам – их раны были неопасны и жизни не угрожали.

Марина, молодая официантка, и Ольга, владелица деревенского магазинчика, отделались легче всех. Они получили ссадины и ушибы, обе были в шоке, но не более. Марина поддалась нервному срыву, врачам пришлось сделать ей укол успокоительного. Ольга, чуть оправившись, все спрашивала окружающих, не посадят ли ее за то, что она хотела высадить Агату из автобуса. Потому что она никому зла не желала. Честное слово. Она с самого начала хотела помочь «бедной девчушке». Ольга успокоилась, лишь когда ей сказали, что Агата ее ни в чем не обвиняет. Когда с этим было покончено, она вдруг испугалась: а не украл ли кто-нибудь из спасателей ее сумки, пока она была занята?

Александр Нестеренко, директор школы, получил травму головы средней тяжести – причем не во время аварии, а из-за «партизанской диверсии» со стороны столичного гостя. Едва придя в себя, он уже требовал выписать его, потому что «как же школа?!». Врачам с трудом удалось уговорить его остаться хотя бы на пару дней, чтобы они могли понаблюдать за ним.

Константин Дьяконов, молодой москвич, приехавший в провинцию за красивыми фотографиями и вдохновением, тоже пришел в себя быстро. И он был преисполнен возмущения. Врачи сказали ему, что у него сломан нос и рассечена кожа на лбу, этот же удар стал причиной сотрясения мозга. Константин жаждал мести, которую сам он звал справедливостью. Он требовал дать ему бумагу и ручку, он готов был писать заявления на всех – на Агату, водителя и даже Александра Нестеренко, которого сам же и ударил по голове. Но одного разговора со следователем оказалось достаточно, чтобы Константин затих и принялся названивать кому-то в Москву, выясняя, какая ответственность полагается по той или иной статье…

Но главное, все они были живы, а в такой ситуации это стало настоящим чудом. Их преследователям повезло куда меньше.

Оба охранника пережили столкновение с бетонной оградой, хоть и получили при этом серьезные травмы. Водитель потерял сознание, в себя его привели медики. А вот охранник, сидевший рядом с ним, очнулся на месте аварии. При таких травмах, которые позже обнаружили на его трупе, он вообще не должен был двигаться. Однако он или был слишком зол на Агату, или поддался состоянию аффекта и вообще не понимал до конца, что делает. Он выбрался из машины и погнался за ускользнувшей жертвой, вместе с ней вошел в лес – где и погиб.

Никто не обвинял Агату в его смерти, никто даже не думал об этом. Но сама она никак не могла вычеркнуть из памяти его последний крик, он снова и снова возвращался к ней в те редкие ночи, когда ей удавалось ненадолго заснуть. Ей оставалось лишь надеяться, что рано или поздно это пройдет. Все ведь проходит!

Выживший водитель внедорожника преданностью своим боссам не отличался. Когда ему предложили выдать сообщников, чтобы облегчить собственную участь, он заговорил сразу и без сомнений, назвал все имена и контакты, что были ему известны. Так что в один день полиция задержала и Алексея Владимирова, и хирурга, который должен был убить Агату, и нескольких руководителей проекта – а уже они принялись называть другие имена.

– Не переживайте, все скоро закончится, – сказал ей на прощанье следователь. – Это только кажется, что такой сорняк черта с два вытянешь. Когда они начинают говорить, это уже, считай, конец. Остальное – дело техники. Так что скоро вернетесь к привычной жизни.

Агата нервно улыбнулась ему. Следователь всего лишь выполнял свою работу, он не был близким другом, которому она могла бы сказать, что привычной жизни больше нет. Да, ей удалось спастись. Но весь ее мир перевернулся с ног на голову!

Предательство Алексея ударило по ней больнее всего. Она ведь верила ему, она не сомневалась, что он искренен с ней, потому что не хотела сомневаться. Теперь Агата чувствовала себя полной дурой. Были десятки знаков, сотни маленьких деталей, намекавших, что что-то не так! Почему она закрыла глаза? Почему позволила управлять собой?

Да и собственное одиночество она раньше не чувствовала так остро. В ее жизни хватало людей, которые исправно поздравляли ее с днем рождения и здоровались при встрече. Она никогда не задумывалась о том, сколькие из них стали бы искать ее, если бы она пропала. Кто вообще думает о таком? Но когда Агата задала себе этот вопрос, она не смогла назвать ни одного имени. Наверно, это означало, что где-то в жизни она свернула не туда. Пока ей сложно было принять такую правду.

Она не могла жить в квартире, из которой ее так легко похитили. Она боялась спать по ночам, потому что снова оказывалась в том лесу и, оборачиваясь, видела за собой труп, подвешенный на сухих ветвях. Он уже был мертв, а его крик эхом разносился по лесу, заставляя Агату просыпаться в холодном поту. Ей не к кому было обратиться за помощью, и в этом была виновата только она сама. А как это исправить, она не знала, потому что после того, что сделал Владимиров, ей было страшно снова поверить кому-то.

Так что следователь ошибся. Вернуться к прежней жизни не получится.

* * *

Все было намного проще, чем некоторые думают. Люди вообще склонны усложнять. Если не воспринимать эту жизнь всерьез, все начнет получаться быстрее и легче, чем раньше. Поэтому Ян давно не строил из себя вечно сурового умника. Он прекрасно знал, что улыбка заведет его дальше, чем философские рассуждения, и играл свою роль с привычным мастерством.

Он уже слышал о том, что к необычной пациентке не раз пытались пробраться журналисты – и все они благополучно отправились восвояси. Сначала их не пускали полицейские, дежурившие у палаты. Ян прекрасно знал, что договориться с ними невозможно, и терпеливо ждал. Потом, спустя пару недель, охрану убрали, но врачи и медсестры, сочувствовавшие той девчонке, оградили ее от мира так, что сам Цербер скулил бы от зависти. Подкуп и лесть не помогали никому – кроме Яна. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, к кому из персонала обратиться можно, а от кого лучше держаться подальше.

– Нельзя к ней, – лепетала медсестричка, застенчиво отводя взгляд. – Велели не пускать…

– Велели не пускать тех, кто на ее истории нажиться хочет, – уточнил Ян. – Но я-то ей помогу!

– Как это? – смутилась девушка.

– Она стала частью серьезного преступного заговора. Что если ее попытаются убрать, как нежелательную свидетельницу?

– Полиция сказала, что все опасные люди уже схвачены…

– Полиция всегда так говорит, – вздохнул Ян. – Как бы они выглядели, если бы не умели врать уверенно? А я смогу добиться для нее реальной защиты, когда ее история станет известна миру.

– Она не хочет ни с кем говорить.

– Это она так думает. Многие люди настроены против журналистов, а зря. Давайте сделаем так: вы просто пропустите меня к ней, я с ней поговорю, а если она будет против, я уйду. Она ведь взрослый человек, предоставим выбор ей!

Еще одна лучезарная улыбка, еще один взгляд прямо в глаза – и медсестричка поплыла. Иначе и не могло быть: Ян видел, что на пальце у нее нет кольца, что маникюр она давно не делала, хотя теперь застенчиво прятала от него ногти, что никакой макияж не мог скрыть темные круги под ее глазами. Она была новичком здесь, всю себя отдавала работе, и времени на свидания не оставалось. Теперь ей отчаянно хотелось понравиться ему, она была готова на многое, и поверить в его аргументы оказалось очень просто.

Воровато оглядываясь по сторонам, она привела его к нужной двери.

– Пусть будет по-вашему, – заявила она. – Но попытка у вас всего одна. И не подставляйте меня, пожалуйста!

– Подставлять я вас в любом случае не буду, – заверил ее Ян. – Вы лучше отойдите от двери. Если наша дорогая Агата все-таки решит меня испугаться и поднимет крик, ей не стоит вас видеть. Меня выдворят отсюда, может, полицию вызовут, но это будет не ваша забота.

Контрольное подмигивание – и девчонка уже благодарно кивает ему. Она ведь и правда верит сейчас, что это он помогает ей, он защищает ее от разоблачения, она успела забыть, с чего все началось. Женщины!

Ян прекрасно знал, что завтрак в больнице уже был, врачебные обходы – тоже, и до обеда никто их беспокоить не будет. Главное, чтобы сама эта девица не начала вопить.

Из-за частых допросов ей выделили маленькую одиночную палату, и это было на руку Яну, избавляло его от необходимости выпроваживать ее соседок. Когда он вошел, девушка безучастно смотрела в окно, но звук открывшейся двери привлек ее внимание.

В жизни она выглядела лучше, чем на фото, которое видел Ян. Агата Байкалова смотрелась значительно моложе своих двадцати семи – возможно, из-за того, что в больнице она и не думала краситься. Бледная, осунувшаяся, но не утратившая спортивную форму, которая в этом лесу спасла ей жизнь. Ее раны уже зажили, хотя кое-где следы еще угадывались на светлой коже. Ее волосы, совсем недавно длинные, тяжелым светлым полотном закрывавшие всю спину, теперь были неаккуратно острижены на уровне плеч. Зеленые глаза следили за ним с тревогой, она без труда поняла, что он не из врачей.

Она будет не такой легкой мишенью, как медсестра. Возможно, даже сложной, после всего, что она уже пережила. Поэтому и общаться с ней нужно было совсем не так, как с той молоденькой дурочкой.

– Вы кто? – холодно спросила Агата.

– Ян Кератри, журналист.

– И какого черта?..

– Но здесь я не как журналист, – торопливо прервал ее Ян, опасаясь, что она позовет на помощь. – Я на вашей стороне.

– Серьезно? – хмыкнула Агата.

Она подняла подушки повыше, села на кровати, опираясь на них спиной. Судя по легкости движений, она полностью восстановилась после недавних травм. Иного Ян и не ожидал.

– Я сейчас не работаю ни на одно издание, которому была бы интересна ваша судьба, – уточнил он. – Поэтому наш разговор останется между нами.

– Почему я должна верить в это?

– Потому что я сразу сказал, кто я. Мог бы и следователем назваться.

– Я самопровозглашенным следователям тоже не спешу верить.

Он лишь усмехнулся и достал из кармана джинсов полицейское удостоверение; таких игрушек у него хватало. Может, профессионал и определил бы подделку, но Агата точно не смогла бы – и не стала притворяться.

– Это делает вас хуже, а не лучше, – заметила она. – То, что у вас вообще есть эта штука. Но, допустим, я поверила в вашу искренность. Что с того? Как вы можете мне помочь? Начнем с того, что я в помощи не нуждаюсь.

– Это вы так думаете. Агата, писать про вашу историю я не собираюсь – хотя, честно, респект. Это было круто. Но тут меня больше интересует человек, который, возможно, начнет охотиться за вами.

– Полиция сказала, что мне ничего не угрожает, – нахмурилась Агата. – Все, кто был связан с моим похищением, давно сидят и сидеть будут долго!

– Охотно верю. Но речь идет не о той группировке, которая вас похитила. Вы привлекли внимание, Агата. Иногда это очень плохо.

Во время разговора он не сводил с нее глаз. Яну нужно было разгадать ее, понять, о чем она думает, и тогда ею можно было бы манипулировать так же просто, как той медсестрой. Но во взгляде Агаты все еще таилась тень, оставленная недавними событиями. Кое-что Ян понимал, однако он ни в чем не был уверен, и это его смущало, он к такому не привык. Пока он даже не решил, можно ли переходить с ней на «ты», поможет ли это или, наоборот, отпугнет ее.

Но так даже интересней.

– Кого же такого страшного я привлекла? – поинтересовалась Агата. – И чем? Что, я единственный человек в этой стране, которого можно разобрать на органы?

– Дело не в органах. Дело в твоей крови.

Он все-таки перешел на «ты». Агата раздраженно поморщилась, но поправлять его не стала. Значит, она уже была заинтригована их разговором.

– Что же не так с моей кровью?

– Вопрос в другом: почему с ней все так? Из-за этого тебя и выбрал Владимиров.

– Он выбрал меня, потому что я здорова и подходила им, – возразила она.

– Ага, конечно, только поэтому. А знаешь ли ты, что до истории с тобой Владимиров действовал гораздо осторожней? Он никогда не общался с будущими жертвами напрямую, не сдавал своих пациентов, предпочитая пациентов коллег. Он делал все, чтобы следствие не вышло на него, если бы что-то пошло не так. А с тобой он вылез на передовую. Почему?