Текст книги "Платонова пещера"

– Что это?

– Результат моей двухлетней работы, – пояснила Екатерина.

Одиночество и изоляция помогли ей лишь в одном: ничто не отвлекало ее от расследования. Никакие провалы в памяти не заставили бы Екатерину поверить, что она действительно убила несчастную студентку. Даже если все от нее отвернулись, она в себе не сомневалась. Значит, всеобщая главная – и единственная! – подозреваемая ей не подходила. Екатерине нужно было составить свой список.

– О, вот здесь появляюсь я, – оживился Ян, наливая себе кофе.

За все то время, что они провели на кухне, он ни разу не спросил у Екатерины разрешения, не уточнял, что где лежит. Он лишь доказал Агате, что часто бывает здесь, и все равно оставалось неясным, почему. Среди родственников, которых перечислила хозяйка дома, его не было, а на прислугу он даже отдаленно не походил.

– Так кто ты в этой истории? – не выдержала Агата.

– Я ведь сказал – журналист. Привыкай: я честен до невозможности.

– То есть, ты пришел к Екатерине, чтобы взять интервью?

– Он пришел ко мне, потому что знал Нину, – ответила за него Екатерина.

– Типа того, – кивнул Ян. – А еще я знал, как она относилась к своей училке… Пардон, Екатерине Александровне. Нина дурой не была, но она ничего не подозревала. Короче, мне стало любопытно.

Слово «любопытно» звучало здесь странно и неуместно. Речь шла о мучительной смерти молодой девушки, да еще и хорошо ему знакомой – это за гранью простого любопытства. Между тем, глядя на Яна, Агата верила, что ничего более серьезного он не испытывал. О жутком преступлении он говорил почти как о светской сплетне.

Это сбивало с толку. Если в Екатерине она еще могла разобраться, то его решительно не понимала.

– Ян пробрался в дом не совсем легально, – сказала Екатерина.

– То есть, вломился?

– Не так агрессивно, – возмутился Ян. – Прокрался. Мне нужно было поговорить с Екатериной наедине, а ее родня тут живой стеной стала. Что мне еще оставалось? Когда я хочу что-то понять, я нахожу способ.

– И как, понял? – поинтересовалась Агата.

– Конечно.

Яну хватило одного разговора, чтобы поверить Екатерине. Никаких доказательств ее невиновности он не получил, потому что их не было. Однако он привык доверять своей интуиции, и теперь она была на стороне Веренской.

– Мне очень повезло с Яном, – признала Екатерина. – При всей своей экстравагантности, он стал для меня неоценимым помощником, моими глазами, ушами и руками во внешнем мире. В первый год заточения у меня даже интернета не было, да и сейчас я получаю доступ лишь к определенным сайтам. Мне приходилось полностью полагаться на Яна. Он искал нового подозреваемого.

– Того, кому была бы выгодна смерть Нины?

– Нет, – покачал головой Ян. – Смерть Нины была не выгодна никому. Проще было найти тех, кому было выгодно подставить Екатерину. Все это богатые люди, которые не стали бы марать руки. Так что нам нужен был и заказчик, и исполнитель.

– Как ни странно, первым у нас появился исполнитель. Вот он. – Екатерина указала на один из снимков.

С фотографии на Агату смотрел молодой мужчина с приятным, дружелюбным лицом. Даже на снимке, сделанном, судя по формату, на документы, он улыбался тепло и искренне, во взгляде карих глаз не было ничего враждебного. Глядя на его портрет, Агата никогда бы не предположила, что он – уголовник.

– Кто это?

– Его зовут Руслан Савин, – ответила Екатерина. – По крайней мере, под таким именем его знала я. Он был преподавателем в том же вузе. Работать начал за два месяца до убийства Нины – и я стала первой, с кем он познакомился. Мне и в голову не приходило подозревать его в чем-то, в той моей жизни не было для этого причин. Я часто помогала молодым коллегам, помогла и ему. Уже после суда, по-другому взглянув на вещи, я поняла, что он не просто общался со мной. Он общался только со мной, с остальными преподавателями формально здоровался и все. Зато он сблизился кое с кем из студентов. Думаю, вы уже догадались, с кем.

– С Ниной, – кивнула Агата.

– Но она не спала с ним, ничего такого, – поспешил пояснить Ян. – Он просто помогал ей с проектами. Спала она тогда, кажется, только со мной.

Агата бросила на него возмущенный взгляд, ожидая пояснений, однако Ян продолжал ходить туда-сюда по кухне. Он выглядел скучающим, словно его утомило бесконечное повторение одной и той же истории. Агата пыталась убедить себя, что это лишь защитный механизм, что на самом деле он так прячет боль, но получалось слабо. Казалось, что Ян обладал не большей способностью к состраданию, чем стул у барной стойки.

– Давайте не будем пускаться в такие интимные подробности, – вздохнула Екатерина. – Важно то, что Руслан много общался со мной и Ниной. Мы разговаривали, я доверяла ему… Именно он подтвердил полиции, что кроме меня и Нины в университете той ночью никого не было. Он первым пришел на работу в то утро, он якобы слышал через запертую дверь мои безумные вопли. Когда на суде его спросили, могла ли я совершить такое, он сказал, что могла.

– Да уж, настоящий друг, – фыркнула Агата. – Почему его мнение вообще спрашивали на суде?

– Потому что он преподавал психологию. Я не знаю, кем он был на самом деле, но в его профессионализме я не сомневаюсь. Думаю, за месяцы общения он изучил меня и Нину так, что смог с легкостью меня подставить.

– Вы считаете, он ее убил?

– Я не уверена в этом… но он мог, – подтвердила хозяйка дома. – А еще он исчез вскоре после суда. Заявил в университете, что не может работать там после того, что видел, и его не стали держать.

– Только вот он не просто уволился, он исчез, – указал Ян. – Съехал со съемной квартиры в тот же день. Я пытался найти его следы – по нулям. А следы находить я умею! Кто-то помог ему исчезнуть, иначе такие дела не делаются. За все эти два года мне так и не удалось отыскать его.

– Зато мы выяснили кое-что другое, не менее важное. – Екатерина постучала ногтями по фотографии Дмитрия. – Когда стало ясно, что Руслан может быть замешан в этой истории, мы стали проверять его контакты. Некоторые были предсказуемы – я, другие учителя, студенты. Но один номер повторялся особенно часто.

– Подставной, конечно, – уточнил Ян. – И после того, как Руслан ушел в закат, номер был отключен. Но тут уж мне удалось отследить его. Номер принадлежал одной из ассистенток Гриценко – можно считать, что ему самому.

– Дмитрий Гриценко оказался мне знаком, – признала Екатерина. – Он общался с моим мужем… бывшим мужем. Даже дома у нас бывал! Мне его представили как консультанта.

– Да, он любит так себя называть, – поморщилась Агата. – То есть, вы считаете, что ваш муж нанял Гриценко, а он, в свою очередь, послал Руслана, чтобы подставить вас?

– Муж – всегда главный подозреваемый. В моем случае можно сказать, что самая банальная версия оказалась самой верной.

Для Агаты это было лишь историей людей, которых она не знала, и все равно ей становилось не по себе. Она боялась даже представить, что чувствовала тогда Екатерина. Как такое вообще может быть правдой? Как можно так поступить с человеком, разделившим с тобой двадцать лет жизни?

– Вы верите, что это он? – спросила Агата.

– У меня хватает причин верить. Уже в ходе моего импровизированного расследования я узнала, что любовница у Сережи появилась задолго до того, как все это случилось. Ему было выгодно избавиться от меня.

– Избавиться… Простите, если я покажусь циником, не хочу вас обидеть, но… почему он просто не убил вас? Это было бы намного проще!

– Я тоже думала об этом, – признала Екатерина. – Мое убийство, может, и обошлось бы дешевле, но имело бы не такой эффект. Я не знаю, кто это придумал, Сережа или Гриценко, но план оказался верным.

– Я все еще не понимаю…

– Все просто: Сережа – богатый человек, но и мой брат – тоже. Они во многом похожи, поэтому, должно быть, никогда не ладили. Если бы меня убили, мой брат сделал бы все, чтобы найти и исполнителя, и заказчика. Но все обернулось иначе… я стала изгоем для собственной семьи. Чтобы сохранить возможность общаться с племянниками, моему брату нужно поддерживать контакт с Сережей. Насколько мне известно, они даже деловыми партнерами по какому-то проекту стали.

Вот теперь Агата начинала понимать, что Екатерина имела в виду, когда говорила о выгоде. Простое убийство выглядело бы подозрительно. Но то, что устроил Гриценко, если это действительно был он, было чем-то большим, идеальное преступление. Есть жертва, есть убийца, оба известны, дело закрыто.

Екатерина осталась жива, однако она все равно что умерла для своей семьи. Во многом, это было более кощунственное преступление, чем лишение жизни. И если исполнитель, Руслан, скрылся, то Дмитрий остался на виду – он был настолько уверен в своей безопасности, что не счел нужным прятаться.

– Я нужна вам, чтобы выйти на Гриценко, – догадалась Агата.

– Бинго, – хлопнул в ладоши Ян. – Все, что мы сейчас знаем про него и Руслана Савина, недоказуемо. Нам нужно больше материалов. Я пытался подобраться к нему, но этот дьявол умен. Пока он не подозревает, что мы вышли на него, но любой рискованный шаг с моей стороны может его спугнуть. Потеряем его – потеряем единственную возможность найти Савина. А он – ключ ко всему.

Ей хотелось сказать, что они ошиблись, что она никак не может понадобиться человеку, организовавшему такое безжалостное убийство. Однако Агата слишком хорошо помнила разговор, вынудивший ее бежать из больницы.

– Зачем я ему? – тихо поинтересовалась она.

– Он любит таких, как ты, – пояснил Ян. – Людей, в которых есть что-то необычное. Может, я и не подобрался к нему слишком близко, но кое-что я уяснил. Он собирает вас вокруг себя. Зачем – не знаю, но не думаю, что все они становятся жуткими наемниками. Мы ж не в комиксе живем! Вот из тебя, например, наемник будет так себе, и все же ты Димочку привлекла.

– Мне его внимание не льстит.

– Это первый шанс приблизиться к нему, появившийся у нас за два года, – указала Екатерина.

– Подождите! – возмутилась Агата. – Каких еще нас? Я ни на что не подписывалась!

– И то верно, – отметил Ян. – Но его ты уже привлекла. А раз ты бежала оттуда среди ночи в одной пижамке…

– Это спортивный костюм!

– Не суть. Так вот, раз ты бежала, значит, он дал тебе причину бежать. Он показал, что заберет тебя. Он, в отличие от нас, ни о чем просить не будет. А вот если ты поможешь нам, с ним будет покончено.

– Я понимаю, что это сложное решение, – сказала Екатерина. – И мне жаль, что я вынуждена просить вас об этом. Если бы оставался иной путь, я бы выбрала его. Но раз уж так получилось, раз и я, и вы связаны с ним, может, мы сумеем помочь друг другу? У нас с Яном есть план, который без вас, Агата, не сработает. Я не буду лгать, это опасный план, но он может спасти нас обеих.

Недостаток сна и голод все же давали о себе знать, у Агаты голова шла кругом. Ей сложно было поверить, что все, услышанное сегодня, – правда. Убегая из больницы, она надеялась никогда больше не увидеть Дмитрия Гриценко. А теперь, получается, она должна добровольно вернуться к нему?

С другой стороны, что ей еще остается? Он знает, где она живет, он все о ней знает. У него есть деньги, связи… у нее же нет ничего, кроме этой дурацкой крови, от которой пока одни проблемы. Сама она не справится со всем, что на нее навалилось. Но, может, союз с Екатериной и Яном это изменит?

– Я могу подумать?

– Конечно, – кивнула Екатерина. – Я ждала два года, подожду еще пару дней. Но не слишком долго. Если вы откажетесь, мне придется разрабатывать другой план. Пока же вы можете остаться в моем доме, здесь вы в безопасности.

– Как по мне, вы обе понапрасну тратите время, – фыркнул Ян. – Я уже сейчас могу деньги поставить на то, что она согласится.

Агате хотелось огрызнуться, ответить какой-нибудь колкостью, да не получилось. Потому что в глубине души она подозревала, что он прав.

Часть 2. Слепые и слон

Рука старика дрожала так сильно, что гладкие бело-голубые пилюли едва не выпадали из нее. Лоре пришлось помочь ему, поддержать его руку, чтобы он смог поднести таблетки к лицу.

Но даже в этот последний, решающий момент старик все равно косился на лекарство с сомнением.

– Это точно поможет? – в который раз спросил он.

– Михаил Семенович, вы же взрослый человек, – терпеливо улыбнулась Лора. – Вы все знаете, мы с вами прошли этот путь от начала до конца.

– И что, у меня теперь нет причин волноваться? – проворчал старик. – Это ж такой риск, такой риск…

– Риск минимальный, это мы с вами обсуждали.

– Я жалею, что Никите не сказал!

– Это мы тоже обсуждали, – напомнила Лора. – Если вы позвоните Никите сейчас, все сорвется. Он, конечно же, не поверит с первого раза, как не поверили вы. Да и кто бы поверил?

Ваш сын потребует доказательств…

– Не потребует, – прервал старик. – Он не поверит и все! Он меня давно не слушает…

– Вот, вы и сами все знаете. Поэтому давайте доведем дело до конца, и тогда вы своим примером докажете ему, что он был неправ.

Старик судорожно кивнул; он больше не смотрел на свою собеседницу, только на таблетки.

Его трясло все больше, однако он сумел поднести гладкие пилюли к лицу и проглотить их одну за другой, запивая водой из граненого стакана. Половину воды он пролил на себя, но это было не так уж важно.

Все это время Лора сидела рядом, одобрительно кивала, поддерживала его руку – и не более. Ей не хотелось потом волноваться, остались ли на стакане или упаковке лекарства ее отпечатки.

Когда с таблетками было покончено, старик глубоко вздохнул и отставил стакан в сторону.

– Я ничего не чувствую, – тихо сказал он.

– Это нормально, нужно время. Часа три, прежде чем лекарство сработает!

Ложь, естественно. Лора прекрасно знала, что в запасе у старика не более двадцати минут.

А вот сам он об этом не догадывался, и ее это вполне устраивало.

– Долго ждать! – заметил он.

– Так давайте займем это время.

– Чем его можно занять?

– Вы сегодня не принимали ванну, – указала Лора. – А сегодня четверг. Но мы с вами отвлеклись на лечение, это сбило график, так что давайте я вам помогу.

– Не надо мне помогать! Через три часа я смогу сделать это сам.

– Вы уверены, что именно с этого хотите начать свою новую жизнь? Мне почему-то казалось, что вы захотите встретиться с сыном. Михаил Семенович, не упрямьтесь, давайте все сделаем правильно.

– Может, ты и права… – задумался он. – Ладно, последний раз можно!

Он поднялся на ноги, но его повело в сторону, и он едва не упал. Спасло старика лишь то, что Лора успела вовремя поддержать его.

– Это что? – нахмурился он.

– Это лекарство действует, все в порядке.

– У меня перед глазами все кружится… Я хочу лечь!

– Успеете еще, – мягко заметила Лора. – За час мы с вами примем ванну, а потом вы отдохнете – и будете как новый. Во всех смыслах.

Старик рассеянно кивнул. Может, в другое время он и стал бы с ней спорить, как спорил обычно – властно и капризно. Старость – отражение прожитой жизни, а Михаил Семенович Нефедов привык раздавать приказы.

Но теперь лекарство мешало ему, путало мысли, замутняло сознание. Сам он уже вряд ли мог понять это. Он лишь чувствовал, что что-то идет не так и сам он не справляется. Будь он один, он бы наверняка вызвал «скорую». Однако теперь он полностью доверился Лоре, он к этому уже привык.

Она провела его в просторную ванную, помогла раздеться. Большое зеркало на стене отразило морщинистое старческое тело, которое Михаил Семенович, чуть прищурившись, разглядывал теперь пристально, хотя обычно раздраженно отводил взгляд.

– Мне кажется, препарат уже действует! – заявил он.

– Действует, разумеется, а вы как думали? Но не все сразу, потерпите немного. Результат превзойдет ваши самые смелые ожидания.

Она заткнула сток, пустила горячую воду, помогла старику забраться в ванну. Михаил Семенович равнодушно наблюдал, как его все быстрее окружает вода. У него был сонный, безразличный ко всему вид. Но даже так, даже в этом состоянии будущее, обещанное Лорой, не давало ему покоя.

– А если Никита не узнает меня? – спросил он, с трудом размыкая веки, вмиг ставшие невыносимо тяжелыми. – Что тогда?

– Узнает. Вы ведь останетесь тем же человеком, не переживайте. Вы просто получите второй шанс.

Старик улыбнулся ей, благодарно кивнул. Больше он глаза не открывал, и по его спокойному глубокому дыханию было ясно, что он уснул.

Лоре было даже жаль его. Не только он виноват, что все так сложилось, он лишь стал частью замкнутого круга, по которому бредут – и будут брести – тысячи его ровесников по всей стране. Он стал скучным, надоедливым и капризным, как маленький ребенок, потому что дети и внуки потеряли к нему интерес. Он пытался обратить на себя их внимание любой ценой, но этим лишь больше раздражал. А дети предпочли бы, чтобы он был идеальным дедушкой, которому внимание нужно раза два в год, не чаще. Они бы с удовольствием общались с ним больше, если бы он не был настолько надоедливым. Они не задумывались над тем, почему он сделался таким. Здесь и замкнулся круг.

Впрочем, жалость была легкой, незначительной – всего лишь тень настоящего чувства. Ее было недостаточно, чтобы Лора изменила свое решение.

Когда ванна наполнилась, она закрутила кран, и комната, до этого наполненная плеском воды, погрузилась в тишину. Михаил Семенович все так же мирно спал, по подбородок погруженный в воду. Лора понятия не имела, сможет ли он проснуться, если она ничего не сделает сейчас, есть ли у него вообще шанс. Она не хотела рисковать.

Она осторожно надавила на его плечо, и худое, иссушенное временем тело скользнуло под воду с головой. Скоро на поверхности появились пузыри, частые и крупные – последний воздух, которым он дышал. Михаил Семенович не чувствовал этого, не знал, какая участь ему уготована. Он умер, надеясь на лучшее… нет, веря в лучшее всей душой, свободный от сожалений и мучительного страха смерти. Такое не каждому дано. Он бы даже отблагодарил ее, если бы понимал это!

Убедившись, что он мертв, Лора вытерла краны и дверную ручку, избавляясь от своих отпечатков. Их в квартире все равно хватало, но те она легко сможет объяснить. А эти, последние, связанные со смертью старика, лучше уничтожить.

Она вернулась в просторную квартиру и вздохнула с облегчением. То, что она сделала, нисколько не волновало ее, это уже стало привычным; просто от жара и духоты в ванной чуть кружилась голова. Лора была рада, что с самым тяжелым этапом покончено.

Она прошлась по знакомым комнатам, тишина в которых теперь была не стариковской, а могильной. Лора прекрасно знала, где Михаил Семенович прячет деньги, где хранятся драгоценности его покойной жены. Заманчивая добыча, и все же это ловушка, на которую поведется только новичок. А Лора новичком не была.

Она прекрасно знала, что Никита Нефедов заметит пропажу денег и драгоценностей, обвинит ее, единственную, у кого был свой ключ от квартиры. С этим человеком лучше не связываться, поэтому Лора все делала строго по плану.

Она забрала из прихожей свою сумку, перенесла ее в гостиную и поставила на диван. Михаил Семенович считал, что она просто таскает с собой лекарства и медицинское оборудование, даже шутил об этом – как всегда, предсказуемо и не смешно. Однако Лора дипломатично смеялась и не переубеждала его. Ему не нужно было знать правду.

Она достала из сумки аккуратно запакованный сверток, неспешно избавила его сначала от плотной ткани, потом – от целлофановой упаковки. Последним она отбросила в сторону тонкий бумажный лист, и в руках у нее оказалась среднего размера икона на деревянной доске.

Это была потрясающая работа. Потемневшая краска придавала тонким чертам Богородицы непередаваемое благородство, ее глаза были мудрыми и темными, как завеса, отделяющая этот мир от иного. Золото в ореоле вокруг ее головы утратило блеск и все равно казалось сияющим, потусторонним даже. Словом, у Лоры оказалась прекрасная икона – и гениальная подделка.

Разницу между ней и оригиналом заметил бы лишь опытный эксперт, поэтому у Никиты Нефедова и шанса не будет. А вот Лора не сомневалась, что икона из ее сумки – всего лишь копия, потому что оригинал сейчас стоял прямо перед ней, за стеклом антикварного книжного шкафа.

Вряд ли покойный Михаил Семенович задумывался о том, какое сокровище хранилось в его доме. Во-первых, этот человек привык к роскоши, он больше половины жизни не нуждался в деньгах и позабыл о необходимости их ценить. Во-вторых, в его семье эту икону не воспринимали как товар, который можно выгодно продать. В доме Нефедовых она передавалась от поколения к поколению, считалось, что она оберегает их от зла.

Что ж, Михаилу Семеновичу она не сильно помогла. Ирония была настолько очевидной, что Лора не могла не усмехнуться. Да и потом, традиция останется прежней, на Никите она не прервется, просто он будет передавать своему потомству подделку. Какая им разница? Копия вполне подойдет для этого их средневекового ритуала.

Лора без сомнений и неуместного трепета поменяла иконы местами, упаковала оригинал так же тщательно, как до этого хранила подделку, и убрала в сумку. Убедившись, что в квартире не осталось ее вещей, она направилась к выходу.

Историю пока рано было считать законченной. Через пару часов ей предстоит найти труп в ванной, вызвать врачей, позвонить, рыдая, Никите и показательно убиваться неделю-другую. А потом о ней просто забудут, и можно будет переходить к новому заданию.

* * *

Это место дарило удивительное чувство спокойствия. Агата даже не представляла, что такое возможно: ее жизнь катилась непонятно куда, за ней охотились люди, которых она даже не знала, ее пытались втянуть в откровенно криминальную авантюру. И вместе с тем, когда она проснулась у окна, за которым шумели залитые солнцем сосны, и почувствовала тонкий терпкий запах смолы и хвои, ей все равно хотелось улыбаться. Глупо, наверно – а может, просто защитная реакция психики. Чтобы не сойти с ума, нужно поверить, что все проблемы разрешимы.

Но это не значило, что Агата готова была расслабиться и принять любое будущее. Она пока не могла сказать, согласна ли помочь Веренской, а ведь она должна была сделать это сегодня. Поэтому она поспешно оделась и спустилась на первый этаж, надеясь застать там Екатерину или Яна – ей нужно было поговорить с кем-то.

Однако вместо этого на кухне возился мужчина, которого она прежде не видела. Высокий и спортивный, он все же уступал Яну с его исключительным ростом – хотя теперь, когда Яна не было рядом, это не имело значения. Пронзительные голубые глаза и светло-русые волосы делали его похожим на одного из тех викингов, какими их обычно показывают в американских фильмах – неправдоподобно ухоженных для времени, в котором они жили. Дорогой костюм мужчины и «Лексус», стоящий во дворе, указывали, что он не из прислуги.

Агата не таилась, и мужчина заметил ее сразу. Теперь он рассматривал гостью с настороженностью и легким раздражением.

– Кто вы? – коротко спросил он, демонстративно пропуская приветствие.

Агата могла задать ему тот же вопрос, но решила не обострять ситуацию. Она-то точно не была хозяйкой положения!

– Екатерина Александровна разрешила мне пожить здесь…

– Это не отвечает на мой вопрос, – холодно заметил мужчина. – Давайте попробуем еще раз. Кто вы такая?

Его высокомерие начинало напрягать.

– Меня зовут Агата. Мне казалось, что это дом Екатерины Александровны, и если она приглашает меня остаться, я могу принять это приглашение!

– Правильно казалось, – кивнул он. – Но есть нюанс: Екатерина Александровна больна и не может принимать решения.

– Мне она показалась вполне адекватной!

– Ключевое слово здесь «показалась». Не верьте всему, что вам кажется.

– Простите, но вы себя так и не назвали.

– Я и не обязан.

Находиться с ним в одном помещении с каждой минутой становилось все сложнее. Агата прекрасно помнила, что у нее действительно нет здесь никаких прав. И что теперь, перед каждым голову склонять? Или просто развернуться и уйти?

Второй вариант был привлекательней – ей не хотелось оставаться наедине с этим типом. К счастью, это уединение было нарушено раньше, чем Агата готова была сдаться и бежать отсюда. У нее из-за спины, со стороны лестницы, донесся знакомый голос:

– Это Гера. Он зануда, не обращай внимания.

Ян спускался к ним, и выглядел он даже экзотичней, чем вчера. Драные джинсы, казалось, готовы были свалиться с бедер в любой момент. Майка смотрелась так, будто изначально была черной, потом ее уронили в красную краску, а после этого почему-то попытались отстирать в синей краске. Вьющиеся волосы он, казалось, не расчесывал вторые сутки, и теперь они закрывали половину лица.

И если Агату его вид удивлял, то неизвестного ей мужчину, похоже, приводил в ярость.

Слишком уж резко Ян отличался от него – безупречно одетого, идеально подстриженного, гладко выбритого.

– Ты снова здесь? – сквозь зубы процедил мужчина.

– А ты надеялся, что я съеду? – фыркнул Ян.

– Надеялся, что ты приживешься на одной из свалок, по которым шатаешься.

Ян не был ни обижен, ни задет, он широко улыбнулся:

– А вот облом.

Между ними чувствовалась давняя неприязнь, настолько сильная, что оба мгновенно позабыли об Агате. Ее это не устраивало, пришлось напоминать о себе:

– Может, кто-нибудь объяснит мне, что происходит?

– Герман Веренский, племянник Екатерины Александровны, – наконец представился мужчина в строгом костюме.

– Который стесняется ее и сторонится вот уже два года, – добавил Ян.

– Если бы я сторонился ее, меня бы здесь не было.

– Можно подумать, сейчас ты приехал ей доброго утра пожелать. Признай: тебе нравится быть надзирателем.

– При чем тут надзиратель? – поморщился Герман. – Она нездорова и может навредить себе. Я слежу, чтобы этого не случилось.

– Она вполне здорова.

– То, что она тебя здесь приютила, доказывает обратное. Здоровые люди, когда им одиноко, заводят собаку. Она же впустила тебя.

– Если он так опасен, почему вы не прогоните его? – вмешалась Агата.

– Он не более опасен, чем любой другой дурак. Но для человека в таком состоянии, как моя тетя, и это много.

– Но он все равно здесь.

– Так он бы и рад меня прогнать, да не может, – фыркнул Ян. – И тебя не может, так что не обращай внимания. Перебесится и свалит еще на месяц.

– К сожалению, мой отец слишком добр, – мрачно пояснил Герман. – Когда речь заходит о его младшей сестре, он склонен принимать сентиментальные решения, а не разумные. Поэтому он позволил ей распоряжаться всем, что происходит на территории этого участка.

Говоря об этом, он то и дело косился на лестницу. Похоже, он верил в диагноз Екатерины, но все равно уважал ее и не хотел бы, чтобы она слышала его рассуждения. Однако Веренская сумела удивить и его, и Агату: она вошла на кухню со стороны столовой. Никто из них не мог сказать, когда она проснулась и когда спустилась сюда.

Как и вчера, Екатерина выглядела безупречно. С укладкой и легким макияжем, в элегантном кремовом костюме, она, казалось, собиралась на официальный прием, а не завтрак в собственном доме. Ее глаза оставались невозмутимыми и спокойными, и Агата, как ни старалась, не могла поверить, что кто-то способен так ловко скрывать безумие.

– Сейчас будет скандал, – вздохнул Герман.

– Скандала не будет, – покачала головой Екатерина. – Я просто попрошу тебя уйти.

– Вот так быстро? Ни разговора, ни приветствия?

– Думаю, ты уже наговорил достаточно.

– Я не сказал ничего нового!

– Да, но это не значит, что со временем мне становится приятней это слышать. У меня гостья, с которой я хотела бы побеседовать больше, чем с тобой. Пожалуйста, не тревожь меня до следующего своего дежурного визита.

Он злился и, как ни старался, не мог это скрыть. Екатерина же владела собой идеально.

Кого из них проще было назвать психом? Да его, конечно! Хотя нет, даже не так. Герман вел себя, как обычный человек, а Екатерина – почти как сверхсущество, не подвластное земным страстям. Агата понимала, что глупо так думать о ком-то, но ничего не могла с собой поделать.

Должно быть, сказывались события последних дней и все эти разговоры о ее «волшебной» крови.

– Ладно, я уеду, – сдался Герман. – Меня, как обычно, не пригласили на это цирковое представление. Но с вами я все-таки поговорю.

Он обращался к Агате, и она сдержанно кивнула. Она запуталась, и Герман, вероятно, мог дать ей ответы, в которых она отчаянно нуждалась.

Они вместе покинули дом и по одной из витых дорожек направились к машине. Ни Ян, ни Екатерина не пытались им помешать. Оба они, казалось, не видели ничего особенного в согласии Агаты. Хочешь говорить? Пожалуйста, здесь пленников нет! Они остались на кухне и даже не смотрели ей вслед.

– Вы походите на адекватного человека больше, чем та зверюшка, что тетя держит при себе, – отметил Герман, когда за ними закрылась дверь.

– Я так понимаю, речь идет о Яне?

– О ком же еще? К счастью, такой клоун здесь один. Что вы о нем знаете?

– Чуть больше, чем о вас, – указала Агата.

– Значит, вы уже заблуждаетесь. Он даже больший псих, чем моя тетушка, и я рекомендую вам не верить ни единому его слову. Подобное притягивается к подобному, они общаются уже два года, и ничего хорошего из этого не выйдет. Вам такое нужно?

Агата невольно вспомнила лесную погоню и свой побег из больницы. На фоне этого дом Екатерины, скрытый вековыми соснами, казался оплотом спокойствия.

– Я еще не решила, что мне нужно, – уклончиво ответила она.

– Тогда просто поверьте мне на слово и уезжайте отсюда. Вы знаете, что моя тетя оказалась в изоляции не просто так? Она совершила преступление.

– Она рассказала мне.

– И, конечно же, завершила все тем, что она невиновна и ее подставили, – хмыкнул Герман.

– А вы считаете, что такое невозможно?

– В этом мире только двое верят, что она невиновна – она и ее этот зверек. И оба психи. Делайте выводы.

– Странно, что Ян, посторонний человек, готов ей поверить, а вы, племянник, нет.

– Вы думаете, я шутки тут шучу про их помешательство? Я верю не родственникам, а логике. Доказательствам. Истине, если угодно. А истина в том, что это сделала она. Я был на суде, в отличие от этого шута горохового, я все видел. Против нее была сотня улик – а ее адвокат не смог опровергнуть ни одной. Ее спасло только то, что вовремя разыграли карту с безумием.

– Мне, конечно, сложно рассуждать об этом, но я бы вряд ли смогла так просто и быстро поверить, что близкий мне человек – убийца, – признала Агата.

– Я не говорил, что все произошло просто и быстро – ни для меня, ни для моего отца. Даже после суда я хотел бы оправдать ее, а он – еще больше. Мы разговаривали со следователями, экспертами, нанимали частных детективов. Но они не сказали ничего нового, ничего такого, что мы не слышали уже на суде. Да, никто не видел, как моя тетя убивала Нину Ярову. Но все ключевые улики указывают на нее и только на нее.