Текст книги "Черная Гончая"

10

Он встретил меня за школьным забором сразу после окончания уроков. Стоял себе в сторонке и ждал, спрятав лицо под капюшоном байки. На него не обращали внимания, и я тоже сначала не обратила, потому что никого не ждала. Я знала, что Тимурчик сегодня допоздна задержится на спортивной тренировке, а больше мне опасаться некого. И тут он подошел, поравнялся со мной, и дальше мы шли вместе. Я не выдержала, ойкнула, а он усмехнулся.

– Что, сюрприз?

– Это точно, – согласилась я.

Мне казалось, что, если Сергей и ответит мне, это будет там же, в личке. Я видела, что мое сообщение прочитано, однако никакой реакции не последовало. Вывод напрашивался сам собой: облом, я не смогла на него повлиять. А он взял и пришел ко мне лично! Да еще и не сразу, а через пару дней.

– Прогуляемся? – предложил он.

– Давай. В гости я тебя все равно не позову.

– И не нужно, но поговорить нам придется.

Он был не рад мне, но и не злился. Сергей выглядел скорее озадаченным… и очень усталым. Первое было связано со мной, второе – вряд ли.

– Совсем на съемках замучили? – сочувствующе спросила я, когда мы свернули в небольшой тихий сквер.

– Зубы мне не заговаривай. Откуда ты столько знаешь обо мне?

Потому что я подслушала твой разговор в другом мире! Но жизнь меня кое-чему учит, и произносить это вслух я не собиралась.

– Если я скажу, ты мне все равно не поверишь.

– Смотря что ты скажешь! Я ведь думал о том, как ты могла узнать, прикидывал, кому я об этом говорил… Да никому! Это невозможно, ты не могла знать!

– Может, я догадалась?

– О таком не догадываются. Какую игру ты ведешь?

Спросил шахматист у пешки.

– Никакую, – честно ответила я. – Просто вокруг меня в последнее время происходит очень много странного…

– И ты решила втянуть в это меня?

– Да как-то само получилось!

– Значит, и все остальные письма твои?

Тут уже он меня озадачил.

– Какие еще письма?

Вместо ответа Сергей достал из кармана смартфон последней модели – я такие пока только в рекламе видела, но ему вроде как по статусу положено. Он поводил пальцем по экрану, открывая нужное приложение, а потом передал смартфон мне.

После всего, что я увидела и пережила, мне вроде как не полагалось пугаться каких-то там сообщений. Но в жизни так просто не бывает! Иногда самый большой ужас таится в том, что не очевидно. Я читала чужие письма, не имеющие ко мне никакого отношения, и из каждой строки сочилась такая искренняя ненависть, что даже мне становилось страшно. А там ведь были не только слова, там были картинки, умело склеенные в фотошопе. Сергея обещали пытать и убить, а на картинках показывали, как именно это будет выглядеть.

Все ведь знают, что у популярности есть обратная сторона, правда? Но одно дело – просто знать, а другое – вот так выяснить, как это выглядит. Омерзительно выглядит! Многие тебя любят и на все ради тебя готовы. Но находятся те, кто тебя ненавидит точно так же: сильно и без причины. Они не знают тебя, они видят только образ на экране, а им и достаточно. Актер сливается с персонажем. Те, кто видит твою жизнь, думают, что имеют какое-то право на тебя…

Вот поэтому я так мало времени провожу в соцсетях! Но со мной все понятно, а для Сергея это работа. Если он не будет выкладывать фото того, что ел на завтрак, у него будет меньше поклонников, а родители ему такого не простят. Так что ему приходилось принимать и то, что кто-то желает ему мучительной смерти.

Но ведь это что-то запредельное! От писем, которые я видела, веяло настоящим безумием.

– И ты думаешь, что это написала я? – прошептала я, возвращая ему смартфон.

Сергей рассмеялся:

– Теперь уже нет! Видела бы ты свое лицо! Нет, это не ты, но мне нужно было убедиться. Хейтеры у меня были всегда, к ним я даже привык. Но пару месяцев назад появился какой-то чувак, который меня реально достал. В его случае плохо даже не то, что он уже придумал тысячу способов меня убить, это многие делают. Он слишком много знает! Он знает мой график, места, в которых я бываю, он мне присылает фото меня, которые он же и сделал! Вот это реально край. Я уже охране поручал его найти, и полиция искала – все по нулям…

Я начинала догадываться, к чему он клонит.

– И вот рядом с тобой вдруг появляюсь я, а потом еще шлю тебе письмо с личными фактами о тебе?

– Типа того. Кто угодно бы насторожился.

– Не спорю, – пожала плечами я. – Но ты же меня видел! Разве могла бы я тебя пытать и убить… и что там еще написано?

– Там много чего написано. Но меня пока не пытали и не убили, только обещали сделать это, а обещать ты тоже можешь. Это сейчас я знаю, что не ты писала, раньше не знал.

– С первого взгляда догадаться мог! – возмутилась я. – Ты же видел, в каком я состоянии!

– В спорном.

– Это еще что должно означать?

– Ко мне ты приковыляла на костылях, а потом вполне лихо их отбросила, – напомнил Сергей. – Откуда мне знать – может, у тебя и ноги в гриме, и хромота отрепетированная!

Справедливо. Не само предположение, конечно, а то, что до такого можно было додуматься, не зная меня.

Я терпеть не могу рассказывать про свою травму. Даже с Шатунами мама обсуждала это без меня – не знаю, что она им наплела. Я понимаю, что мое состояние очевидно и скрыть его не удастся. Но это вовсе не означает, что я должна перед кем попало душу изливать!

Вот только Сергей больше не подходил под определение «кто попало». Я не разобралась в нем и той роли, которую он может играть в моем предполагаемом безумии. Но он уже поверил мне, пришел сюда… Разве этим он не заслужил немного честности?

– Шрамы на ногах настоящие, хромота – тоже, – проворчала я, отводя взгляд.

– Я могу узнать, что с тобой случилось?

Он задал вопрос мягче, чем я ожидала, совсем не с той носорожьей наглостью, которую я привыкла видеть у того же Тимурчика. Этим он меня и победил.

– Я всего этого не помню, для самой себя я всегда была такой, остальное мне рассказывали… Мне было месяца два или три, когда я сильно заболела. Понятное дело, никто рисковать не стал, меня тут же поместили в больницу – а в больнице случился пожар.

Я могла рассказывать об этом абсолютно спокойно. Я знаю, что это страшные штуки – пожар, и смерти детей, и горе родителей… Это ведь со мной было! Но память благородно защищала меня от этого. Я никогда и ни при каких обстоятельствах не боялась огня.

– Тогда некоторых пациентов успели вывезти, но многие погибли, – продолжила я. – Там же дети были… А я вообще была в одном большом зале, где стояли люльки с младенцами.

Только мне и удалось выжить.

– Как?

– А я знаю? Повезло, наверно. Моя кроватка стояла в центре зала, пожар успели потушить прежде, чем огонь добрался до меня. Но без последствий не обошлось: на меня сверху свалилась то ли балка, то ли какая-то панель. Горящая, естественно. Она переломала мне ноги – что там ломать тех младенческих ножек? И ожоги оттуда же.

Меня вытащили из сгоревшей больницы и лечили, как могли. Но не все ведь поправимо!

Насколько я знаю, переломы были сложнейшие, а детские косточки – очень тонкие и хрупкие.

Их соединили, но получилось все равно кривовато. Отсюда и моя пингвинья походка, которая так всех веселит и с которой я ничего не могу поделать. Да и ожоги уже не исчезнут, все, они со мной до конца. Но я выжила, а другие – нет. Поэтому сложно сказать, повезло мне или нет.

Думаю, все-таки повезло. Да, я не в восторге от того, что в меня тыкают пальцами, ржут, как кони, да еще и снимают на мобильный. Но я привыкла жить в этой коже. Я это я, и мне нечего стыдиться. Так что мне пришлось заплатить не самую высокую цену за свою жизнь, зато я научилась ее ценить.

Сергей некоторое время молчал, раздумывая о чем-то, потом сказал:

– Извини.

– За что?

– За то, что заставил тебя это вспомнить.

– Да я как бы и не забываю… Забудешь такое! Но все нормально. Ты имел право спросить – я тебя немножко обдурила сначала, вот тебе правда в качестве компенсации.

– Интересный подход, – улыбнулся он. Я впервые увидела, как он по-настоящему улыбается, и это было куда приятней, чем его отработанная голливудская гримаса на камеру. – Но все же… Откуда ты знаешь то, что написала мне?

Я морально подготовилась ко второй попытке рассказать ему правду про странный мир.

Может, хоть теперь он поверит мне? Или я снова потеряю его доверие… Но иного объяснения у меня просто нет!

Давать объяснение мне и не пришлось: в руках у Сергея зазвонил все тот же смартфон, отвлекая его от моей скромной персоны. Он посмотрел на экран, неприязненно поморщился, но ответил.

– Да, пап. Какая разница, где я? Гуляю! Сегодня съемок нет. И репетиций тоже нет! Не веришь мне – у Володи спроси… У меня должно быть свободное время или нет?! Ладно, блин, щас приеду…

Что ж… Похоже, то, что я услышала в призрачном мире, было верным хотя бы отчасти: у Сергея сложились не самые простые отношения с родителями, которых он восхвалял в каждом интервью.

Он завершил вызов, но смартфон не убрал.

– Диктуй номер, – велел он.

– Чего? – смутилась я.

– Свой номер диктуй, я тебе позвоню, когда получится снова встретиться. Когда – не знаю, съемки еще.

Да уж, от недостатка уверенности в себе он не страдает. С чего он взял, что я пойду на вторую встречу? Что мне это вообще интересно? Что он, хоть трижды звезда, вообще достоин моего внимания?!

Вот об этом я и думала, пока диктовала ему свой номер.

11

Если отбросить все оправдания и называть вещи своими именами, то получится вот что: я ему соврала. Когда мы с Сергеем встретились в следующий раз, я сказала, что просто догадалась о его истинном состоянии – по отдельным словам, по выражению лица. Он был впечатлен тем, что я так тонко его поняла. А мне было стыдно.

Но что еще оставалось? Я уже убедилась, что он общается со мной искренне – и ни о каком тайном мире знать не знает. Если бы я снова завела эту волынку, он бы решил, что я того – куку. С приветом. Так обо мне уже думают все Шатуны и даже моя мама, но их мнение меня не очень-то волнует. А чтобы обо мне так думал Сергей – не хочу.

Это оставляло вопрос его связи с тем миром открытым. Как и моей! Я уже и так высчитывала, и эдак, а все равно не могла объяснить, почему меня туда утягивает – и почему я возвращаюсь. Так много «почему», что утонуть в них можно. Уж лучше отвлечься!

Тем более что просто общаться с Сергеем оказалось легко. Не потому, что он какой-то особенный, просто он нормальный – без пафоса, без самолюбования, хотя причины вроде как есть. Я даже не заметила, как мне этого не хватало!

Я отказывалась признаваться, что превращаюсь в его фанатку, но в чем-то так и было. Чуть-чуть! Я начала читать статьи о нем, подписалась на все его аккаунты, рассмотрела все фото. Я хотела узнать о нем все, что можно. Себя я оправдывала тем, что мне это нужно: вдруг вычислю, как мы оба связаны с тем миром? Я верила в это, потому что хотела верить.

Так я узнала, как выглядят его родители: моложавая пара, которая себе в отдыхе и роскоши не отказывала. Пока Сергей пахал на трех съемках одновременно, они слетали на Мальдивы. Оттуда его отец еще умудрялся звонить и устраивать выговоры, если на сына отсюда кто-то стукнул.

У него было несколько близких друзей – в основном или артисты, или мажоры. Или то и другое одновременно. Рядом с ним постоянно вились известный мальчик-модель Вася, сумрачный молодой борец Ибрагим, богатый наследник всего на свете Игорь – такая вот публика. Не те люди, с которыми можно и нужно откровенничать, готовые на все ради хайпа. Фигово, должно быть, когда ты даже с лучшим другом чем-то поделиться не решаешься…

Была у него и девушка – сияла рядом на всех ковровых дорожках. Тася Бурова, красивая, почти как Эльвира, но чуть хуже. Хотя ее это вряд ли беспокоит – при таких-то родителях! Уж не знаю, как наедине, а перед камерами Тася его обнимала очень искренне. Я никогда не спрашивала Сергея о ней. Мне вроде как должно быть не интересно, этой версии я и придерживалась. Нет, правда, мое какое дело? Как бы дружески мы ни общались, я все равно помнила, кто я, а кто – он.

И вообще, у меня миссия: разобраться с тем миром! Но вот ведь какая штука… С тех пор, как мы начали более-менее тесно общаться с Сергеем, тот мир меня больше не утягивал. Почему? У меня находилось только одно объяснение, и оно мне катастрофически не нравилось.

Не было на самом деле никакого тайного мира. Я приложилась головой – и начались конкретные проблемы, известные медицине уже не один век. Не знаю точно, что там у меня было, но что-то очень неприятное. У меня начались галлюцинации, а поскольку раньше я ни с чем подобным не сталкивалась, я решила, что это не они, что все слишком реалистично для галлюцинаций. А потом вычитала в интернете, что псих никогда не признает, что он – псих.

Как в этих галлюцинациях оказался Сергей Речин – фиг его знает. Где-то мое подсознание его выловило, а потом подкинуло мне, как и Ризу, как и Далию. Нет смысла об этом задумываться, если все прекратилось и я каким-то чудом выздоровела!

Были, правда, и вполне объективные странности. Например, исчезнувшие синяки или нападение бродячих псин (про обратный ход часов говорить не буду – это видела только я). Но все можно так или иначе объяснить. Скорость исцеления травм у всех разная, вот и у меня синяки быстренько рассосались. А собаки – это просто собаки. У них там своя атмосфера.

Не очень-то приятно признавать, что ты – сумасшедшая, пусть даже частично. Это только на словах сейчас в моде камин-ауты. Заяви о своей проблеме – и тебе помогут, эгей! На самом деле, никто помогать не будет, все только запомнят, что однажды ты была слабой. Вон, психологиня оставила меня в покое только после того, как я начала врать ей, что все в порядке!

Тем более зачем дергаться, если все проходит? Как только в моей жизни наконец появился человек, способный меня поддержать, видения отступили. Разве это не доказательство того, что все происходило только в моей голове?

Я напоминала себе об этом достаточно часто, чтобы убедить. Жизнь возвращалась в норму, я снова сидела и скучала на уроке. Знала, что меня не вызовут – конец четверти, гонять будут только тех, у кого по оценкам непонятки. А я сливаю, со мной все ясно. Поэтому пока другие еще на что-то надеялись, я украдкой листала фото в инстаграме – все, где был отмечен Тот Самый (мне до сих пор забавно было думать так о Сергее).

Но фото на мобильном не способны так увлечь меня, чтобы я позабыла обо всем мире. А может, мои галлюцинации о том мире сделали меня более внимательной… Так или иначе, от меня не укрылось движение на границе бокового зрения – там, где его быть не должно. Заинтригованная этим, я перевела взгляд в ту сторону и почувствовала, как горло сжимается от отвращения, почти до тошноты.

В гимназии есть разные классы, от предмета зависит. Иногда нам приходится сидеть за партами по двое, иногда даже по трое или четверо – если групповая работа. Но в основном используются одиночные парты, небольшие и легкие. Они выставлены в классе шестью рядами, между ними – узкий проход, по которому большинство учителей предпочитают не ходить, потому что рискуют застрять.

Так вот, непонятная хрень творилась под соседней партой, через проход от моей. Место занимала Таня Волкова, мы с ней никогда особо не общались. Она не жалела меня и в травле удовольствия не находила, у нас не было причин хоть как-то взаимодействовать. Но меня сейчас занимала не Таня, скучающе опиравшаяся на парту. Нет, в ужас меня повергло то, что творилось на другой стороне.

По нижней части столешницы медленно полз гигантский слизняк. По сравнению с ним даже самая большая улитка ахатина показалась бы жалкой крошечкой! Эта тварь была такой большой, что, пожалуй, взять ее можно было бы только двумя руками. Если бы кто-то вообще решился взять ЭТО! Потому что слизняк всем своим видом давал понять, что его лучше не трогать: он был ярко-красным, с черными пятнами, а в природе это обычно знак яда.

Ничего подобного я в жизни не видела. Дело было не только в размере и цвете, со спины слизняка во все стороны тянулись тонкие гибкие усики, ощупывавшие пространство, а в нижней части его туловища, когда он двигался, проглядывало нечто подозрительно похожее на челюсть. Я знаю, что насекомых с челюстью не бывает. Но и такого уродства быть не должно, а вот оно есть!

Хотя… есть ли? Или это моя галлюцинация? Да не важно! Мне было тошно смотреть на это существо даже издалека, а оно постепенно, оставляя за собой жирный блестящий след слизи, подбиралось к ногам Тани. Таня по привычке явилась в короткой юбке, так что до прикосновения к обнаженной коже оставались считаные секунды.

Я должна была предупредить ее, даже если это грозило мне позором, даже если это моя галлюцинация. Пускай меня хоть в психушку запрут, но я молчать не буду!

– Таня, – тихо позвала я. Устраивать панику сейчас было опасно, а привлечение учителя отняло бы слишком много времени. Я не знала, как слизняк отреагирует на резкое движение, так что действовать нужно было очень осторожно. – Тань!

Таня все с тем же скучающе сонным видом повернулась ко мне.

– Чего тебе?

– Ты можешь очень медленно встать из-за парты и отойти в сторону?

– Лирина, ты крэзанулась?

– Пожалуйста! Я потом все объясню!

– Отстань!

– Лирина! – строго окрикнула меня учительница. – Что у тебя там происходит?

Господи, хоть бы мне этот слизень мерещился…

– Просто там у Тани под партой…

Договорить я не успела, и вовсе не из-за идиотских шуточек, которые тут же зазвучали. Даже они долго не продлились! Их все перекрыл отчаянный, шокированный вопль Тани.

Произошло именно то, чего я боялась больше всего.

1. Слизень не был моей галлюцинацией.

2. Он оказался хищным.

Он сам отлепился от поверхности парты и упал на Танино колено. Вот тогда она и закричала. От страха и отвращения так не кричат, только от боли! Она попыталась встать, но тут же повалилась в проход, и все увидели уродца, напавшего на нее.

Реакция класса была именно такой, как и следовало ожидать: каждый сам за себя. Паника! Все рвались к дверям, раскидывая на своем пути мебель, расталкивая друг друга. Учительница попыталась пробиться к Тане, но не могла из-за потока учеников.

Я не бежала, но и подойти ближе не могла… Это за меня сделала учительница, которая наконец склонилась над Таней, а мне крикнула:

– Сообщи директору, живо!

Приказ – это не всегда унизительно. Иногда это очень даже хорошо. Приказ отрезвляет, помогает взять себя в руки и действовать. Меня слова учительницы вывели из оцепенения и заставили бежать в коридор, чтобы побыстрее вызвать помощь. Я думала, что кошмар заканчивается здесь, дальше будет лучше.

Как бы не так! В коридоре царил еще больший хаос. Двери классов открывались одна за другой, оттуда выбегали все новые ученики, перепуганные не меньше, чем мои одноклассники. Вряд ли они так быстро узнали о том, что произошло у нас. Получается, слизень был не один?

Мне достаточно было заглянуть в первый попавшийся класс, чтобы получить доказательство. Слизня там не было, зато по потолку метались два паука – черный и коричневый, каждый – размером с кошку. Похоже, гигантские насекомые появились во всем здании! Я слышала крики и просьбы о помощи, видела кровь на полу…

Мне казалось, что это моя вина, и она давила на меня сокрушительным весом. Вроде как нет никаких доказательств, никаких указаний, но… кто еще может быть виноват? Кто связан с тем миром, из которого как раз могли появиться такие выродки? Я должна была это исправить, а я только и могла, что стоять там да колотиться от ужаса!

А потом выбор сделали за меня. Какой-то учитель, которого я даже не знала, схватил меня за руку и вместе с несколькими другими учениками поволок на улицу, там уже ждали спасатели, не позволившие нам и шагу ступить обратно… Координатор со стороны спасателей позвонил моим родителям, и меня забрали домой.

Я только вечером из интернета узнала, чем дело кончилось. Никто не погиб – и на том спасибо! Но больше двадцати учеников и учителей оказались в больнице «в тяжелом состоянии». Я боялась выяснять, что это значит.

Насекомых, устроивших погром, тоже отловили. Всех или не всех – время покажет. О них говорили очень скупо, и чувствовалось, что никто даже не догадывается, откуда взялось это отродье. Никто, кроме меня, а я не могла сказать правду…

Чтобы подстраховаться, школу закрыли на карантин, каникулы начались раньше срока. Но меня это не радовало. Я поняла, что я не вылечилась – потому что не была больна. Я оказалась в центре чего-то, что никак не могла понять, и мне нужно было срочно разобраться, как вообще остаться в живых.