Текст книги "Король, королевич, портной"

– Нам очень повезло с ним, – кивнул Степан. – Чтобы такой человек согласился участвовать в проекте… Это только воля случая.

– Случай вершит историю, – едва заметно улыбнулся Тронов. – Что же до нашего везения – посмотрим. Наш номер три был чрезвычайно талантлив в своей области, а как он проявит себя в расследованиях – по-прежнему вопрос времени. Что там номер семь? Номер один?

– Пока по нулям – записи не сдали. Не знаю, чем они занимаются.

– Денег просили?

– Нет, никто не просил. Мне поговорить с ними?

– Пока не нужно. Проект только стартовал, и будет лучше, если он некоторое время будет набирать ход самостоятельно. Можешь возвращаться, не нужно надолго оставлять их одних.

– Как скажете, Алексей Петрович.

Провожать ассистента Тронов не стал. Дождавшись, пока Степан уйдет, он перевел взгляд на белую пластиковую доску, закрепленную на стене. Маркером на доске была нарисована таблица с достижениями, на которой он перемещал магниты с цифрами, обозначавшие участников.

Тронов передвинул вперед магниты с номерами два, три и четыре. Немного подумав, дописал на доске: «сосновый лес», «кусок железа на свалке», «татуировщик».

Пока ему нравилось то, что он видел. Степан беспокоится, но это напрасно. События и факты, которые сейчас кажутся не связанными друг с другом, могут выстроиться в единую цепочку очень скоро.

Он не сказал участникам проекта, что их достижения будут основанием не только научной работы, но и коммерческого предложения. Идея о том, что он собирается продать плоды их труда, не слишком бы их вдохновила.

Эти сведения предназначались для тех, кто сумеет дойти до конца.

* * *

В университете царила круговая порука.

Алиса нутром чувствовала: они что-то знают. Доронин работал здесь всего пять лет назад, был видной фигурой, они должны были наблюдать за ним, интересоваться им… В коллективе, преимущественно состоящем из женщин, в сплетнях обычно недостатка нет.

Оно, может, так и было. Но подпускать к своим тайнам постороннего преподаватели не хотели.

Ей сразу не указали на дверь только потому, что она в некотором смысле была коллегой. Алиса сказала, где работает, они позвонили в ее университет и все проверили. Да, сейчас в отпуске – собирает материалы для исследования. Коллегам Доронина она объяснила, что интересуется выдающимися представителями профессии.

Нет, конечно, на ее вопросы отвечали, вернее от нее отделывались дежурными фразами. В молчании и то больше информации. Между тем она чувствовала, что не все так просто. Некоторым, может, и хотелось сказать правду, но они не решались. Что, если большинство, а тем более начальство не одобрит?

Наконец ее попросили подождать в библиотеке – они, мол, пока поищут документы и фотографии прошлых лет. Алиса прекрасно понимала, что повод надуманный. Наверняка они собирались обсудить, что делать с незваной гостьей и что можно ей говорить.

Она хотела услышать этот разговор. Вот только подслушать его будет не так просто: преподаватели старой закалки – народ бдительный, наверняка кто-то будет с независимым видом прогуливаться по коридору и следить, чтобы она не вышла из библиотеки. Услышать что-то через стену было нереально, хотя собрание доронинских коллег проходило в соседней комнате.

Зря они думают, что ее хоть что-то остановит. Выждав на всякий случай пять минут, Алиса направилась к окну.

Она не зря хотела отправиться на беседу одна, без Дамира. Его она слишком плохо знала, и были основания полагать, что он попытается ей помешать. Алиса и сама прекрасно понимала, что совершает глупость. Но так и выигрывают в большой игре!

За окном она быстро нашла то, что искала, – выступ в стене. Здание кирпичное, должно выдержать. Вряд ли архитектор предполагал, что кому-то взбредет в голову ходить здесь, на высоте четвертого этажа… Но Алису уже ничто не могло остановить, она думала только о своей цели.

Для нее сейчас важнее было, чтобы ее не заметили на оживленной улице или из соседнего здания. А высоты она не боялась, и не такие трюки доводилось проделывать.

Она уверенно ступила на выступ, придерживаясь рукой за оконную раму. Проверенные кеды соскользнуть не могли, а идти до другого окна ей и не нужно – там ее точно заметят. Ей достаточно было оставаться здесь, поближе к приоткрытой форточке, чтобы слышать их разговор.

А страсти между тем кипели.

– Может, пора привлечь к этому внимание? Я понимаю, что речь идет всего лишь о статье, но ведь с камушка начинается лавина! Если Антон стал бездомным, все мы в этом виноваты, все!

Женскому голосу ответил абсолютно спокойный мужской.

– Нашей вины в этом никакой, мы это уже сто раз обсуждали. Поступок Антона был следствием быстро развившегося помешательства, без предпосылок!

– Да как же их не было, Семен Яковлевич, родненький? – вмешалась еще одна дама. – Если Антон уже лет двадцать нелюдимым был.

– Он всегда нелюдимым был, при чем здесь перемены?

– Не всегда. Когда пришел – просто прелесть что за человек, душа компании. Сколько друзей у него было, сколько застолий он организовал! Но потом все прекратилось. То ли в девяносто шестом году, то ли в девяносто седьмом, я уже и не помню.

– Перемены времен очаковских и покоренья Крыма, – с наигранным драматизмом произнес невидимый Семен Яковлевич. – Сколько лет назад это было! Люди меняются, это нормально.

– Но не так же резко!

– А вы вспомните, какие времена были. Девяностые многих подточили, Антон не стал исключением.

– Так ведь странности продолжались! Вы вспомните: он в своей квартире жил один, без семьи, с хорошей зарплатой, а денег ему все равно не хватало. Он то у меня одалживал, то у Валечки. На что, скажите на милость? Человек в отпуск никогда не ездил, машину много лет не менял…

– Он вам долги возвращал, не так ли?

– Так.

– Вот и прекрасно. Остальное не касается ни нас, ни этой девицы, о которой, кстати, в ее институте отзываются с осторожностью!

Алиса едва не хмыкнула, удержалась только потому, что ее могли услышать. Еще бы они не с осторожностью отзывались! Если бы волю дали отдельным личностям, ее бы сразу уволили.

– А тот случай лет двенадцать назад помните? – не сдавалась эмоциональная преподавательница. – Когда он руку где-то сильно поранил?

– Да мало ли где!

– Мало ли где такое не случается! У него воспаление началось, я ему по знакомству антибиотики доставала, потому что к врачу он идти не хотел. И руку никому не показывал. Спрашивается: это почему? Что он, враг себе?

Становилось все интереснее. Значит, Дамир правильно подметил, – за этим шрамом скрывалась непонятная история.

Она готова была слушать сколько угодно, и это при том, что со своими коллегами Доронин был не слишком откровенен. Но как много они знали! Алиса полностью сосредоточилась на слухе, она уже наловчилась удерживаться на карнизе и даже не думала, в каком опасном положении находится.

А зря. Потому что к звонку телефона в заднем кармане джинсов она оказалась совершенно не готова. Звук она убрала, сработал вибровызов – внимания преподавателей она привлечь не могла. Но Алисе и не до них было.

Она дернулась, оступилась и полетела вниз. Точнее, почти полетела: в последний момент ей каким-то чудом удалось зацепиться за раму. Ладонь обожгло болью, она содрала кожу о штукатурку…

Чертовски не вовремя! Алиса чувствовала, как бешено колотится сердце, а тело покрывается холодным потом. Телефон все это время продолжал звонить, и того, кому приспичило с ней пообщаться, Алиса готова была сейчас убить.

Она подтянулась с опорой на здоровую руку и не слишком грациозно втащила себя в комнату. Потом быстро закрыла окно и обмотала кровоточащую ладонь шейным платком. Спешить действительно стоило, потому что в следующую минуту дверь распахнулась и в библиотеку заглянула преподавательница, назначенная караульной в коридоре.

– Алиса, у вас все в порядке?

– Все замечательно! – Алиса выдала самую ослепительную улыбку, на какую была способна.

– Мне показалось, я слышала какой-то хлопок.

– О, это я виновата. Я попыталась открыть окно, а оно хлопнуло из-за сквозняка.

– Странно, – нахмурилась женщина. – Обычно у нас такого не бывает.

Алиса слегка сдвинулась, чтобы закрыть следы крови на подоконнике.

Обсуждение странностей в поведении оконной рамы пришлось прервать – в библиотеке появились остальные преподаватели. Женщины были мрачнее тучи, невозмутимый Семен Яковлевич вежливо улыбался. Несложно было догадаться, кто выиграл в споре.

– К сожалению, мы ничего не нашли, – развел руками он. – Вы знаете, так бывает, когда в одном месте собрано слишком много бумаг.

– Очень жаль, – сдержанно кивнула Алиса. – Мне любые документы могли бы помочь…

– Если что-то найдем, обязательно вам позвоним.

– Я вам очень благодарна.

Ни он, ни она и не пытались скрыть, что врут.

В университете Алиса не задержалась. Нужно было быстрее уйти на случай, если они все же обнаружат следы ее вылазки. Да и потом, ей было любопытно, кто додумался звонить в такой неподходящий момент.

Номер оказался незнакомым. Еще недавно она бы проигнорировала этот факт: студенты периодически выторговывали друг у друга ее телефон и названивали ей. Однако теперь ее жизнь проходила по иным правилам, и упускать такие мелочи она не имела права.

Женский голос ответил мгновенно.

– Как хорошо, что вы перезвонили! А то мне никто, совсем никто не отвечает! Я уже не знаю, что думать!

– Кто это? – прервала Алиса. Узнать собеседницу по голосу она не смогла.

– Это я, Катя…

– Какая еще Катя?

– Мы с вами в одном проекте. Да мы в одной гостинице живем. Как же вы меня не помните?

Вот теперь она вспомнила. Катя – это молоденькая блондинка, похожая на резинового пупса. Она казалась Алисе совершенно бесполезным существом, а ее участие в проекте вызывало много вопросов. Непонятно, что она вообще может сделать.

– Зачем ты мне звонишь?

– У меня проблемы.

– А я при чем?

– Вы, конечно, ни при чем. Но я пробовала дозвониться всем, и вы пока единственная, кто ответил. Вы тоже не ответили, но вы хоть перезвонили! Я понимаю, что мы конкуренты и все такое… Только мне правда очень-очень нужна помощь!

Алиса не чувствовала себя доброй самаритянкой и полагала, что выживает действительно сильнейший. Но просто взять и отключить телефон не позволяла совесть. Не похоже, что эта Катя притворяется, – она именно такая беспомощная, какой выглядит.

После недолгих колебаний она приняла решение.

– Рассказывай, что у тебя произошло.

Катя, обрадованная неожиданной поддержкой, ничего скрывать не стала.

Оказалось, что ее очень ловко обвел вокруг пальца пижон, которого Алиса приметила еще на общем собрании. Неприятный тип. Вроде всем улыбается, но чувствуется, что никого, кроме себя, по-настоящему не уважает. Он уже тогда смотрел на них как на марионеток.

Ему требовалось разговорить свидетеля, а сам он сделать этого не мог – видно, его самовлюбленная физиономия не произвела должного впечатления. Тогда он послал вместо себя Катю. На такую, как она, мужчины ведутся: она не агрессивно сексуальна, а мила, и этим завоевывает доверие. Глянет своими блестящими голубыми глазками – и мужик поплыл. Плюс там, судя по всему, какие-то факты биографии татуировщика сыграли в ее пользу.

Кате удалось собрать данные, а когда она это сделала, Денни ее просто кинул. И это Алиса считала сущим свинством. И чего он этим достиг? Понятно, что из игры ее не вывел, она бы все равно добралась обратно. Он просто доставил ей мелкие неприятности в обмен на услугу, которую она ему оказала.

Бросить ее после такого Алиса не могла. Но и о деле не забывала ни на секунду.

– Значит, так. Я сейчас как раз еду из Москвы и возьму тебя, деньги у меня есть. Но ты в обмен на это расскажешь все, что узнала от татуировщика.

– Годится! – обрадовалась Катя. – Только вы не могли бы подъехать сюда? А то у меня даже на поездку в метро нет.

Подъехать Алисе было несложно, Денни бросил ее почти в центре. Правда, всю дорогу ей не давал покоя вопрос, который она задала сразу же, как только высмотрела на обочине грустного белокурого пупса.

– Слушай, а почему ты вообще взялась нам звонить? Мне казалось, ты из Москвы сама.

– Я из Москвы, – подтвердила Катя.

– И что, у тебя семьи здесь нет?

– Есть. Но они не слишком одобряют то, что я делаю сейчас. Если бы я призналась, в каком положении оказалась, они бы только посмеялись. Мол, мы так и говорили, куда только лезешь.

– А ты считаешь, что они не правы? – прищурилась Алиса.

– Конечно, не правы. Я ведь узнала у того татуировщика все, что нужно!

Критиковать ее действительно было не за что. Кате не хватало знания жизни и жесткости, зато с людьми она сходилась великолепно. Алиса подозревала, что, если бы послала в университет ее, та смогла бы вытянуть из коллег Доронина гораздо больше.

Но что сделано, то сделано. Остается только складывать кусочки головоломки, которых становилось все больше.

Алисе казалось все более вероятным, что Доронин спланировал самоубийство. Он знал о том, что должен сделать, за месяц до финального шага, так что эмоции здесь ни при чем. А воспоминания других преподавателей только подтверждают, что он много лет вел двойную жизнь.

И что-то сделало эту другую жизнь настолько засекреченной, что даже в минуту смерти он не смог открыто сообщить правду.

Самым любопытным для Алисы оставался вопрос, знал ли об этом Тронов, поручая им дело.

– А у тебя есть какой-нибудь план? – поинтересовалась Катя, когда они в маршрутке наконец выехали из Москвы.

– Ага. Машину в аренду взять.

– Чего?

– Что-то мне подсказывает, что в Москву и обратно еще не раз придется мотаться. Своей машины у меня нет, зато есть права. Вот и проверим, насколько щедрым будет Степан!

– Но почему ты уверена, что нужно так часто ездить в Москву?

– Есть подозрение, что Доронин стал готовиться к самоубийству уже тогда, пять лет назад. Это означает, что каждый его шаг нам нужно будет перепроверять и постоянно возвращаться к той его, московской, жизни.

– Но ведь Доронин был замечательным человеком, – смутилась Катя.

– Откуда ты знаешь?

– О нем столько хорошего пишут! Его ученики любили, в научном мире уважали. Неужели можно так притворяться?

– А ему и не нужно было притворяться, здесь как раз все сходится.

Алиса не боялась говорить все это – она не считала блондинку конкуренткой. Катя в этом проекте была определенно лишней. Зато разговор с ней помогал привести в порядок собственные мысли.

– Я тебя не понимаю, – покачала головой Катя.

– А ты подумай. Когда дурной человек совершает дурные поступки, он радуется и живет дальше. Когда замечательный, как ты говоришь, человек совершает что-то дурное, он расстраивается, хочет искупить вину или наказать себя. Иногда даже смертью.

– Ты думаешь, именно это сделал Доронин?

– Думаю, это очень даже возможно.

Глава 4
Фантомы прошлого

Избавиться от нее было несложно. Этой девице Адам не доверял с самого начала, а при ее очевидной глупости их сотрудничество в принципе не имело перспектив.

Никто, кроме нее, не знал о куске металла, который они обнаружили на свалке, да и она скоро забудет. Он ведь сумел убедить ее, что это всего лишь мусор.

Сам Адам в это не верил ни секунды. Слишком вызывающим был чистый блеск металла, слишком ровными оказались края. Это не обломок чего-то, это табличка, тщательно подготовленная кем-то!

Жаль только, зацепиться здесь было не за что. На находке не было ни единой надписи, форма железной пластины тоже не вызывала ассоциаций. Да и кто будет оставлять такие послания рядом с трупом? Разве что псих.

Хотя профессора, бросившего столичную жизнь и после пяти лет бродяжничества покончившего с собой, можно считать психом. Скорее всего, в его действиях вообще нет логики…

– Это же подло! Как можно себя так вести?

Адам невольно вздрогнул, хотя визгливый голос обращался не к нему. В тихое кафе вошел Денис, явно раздраженный. За ним по пятам следовала пухлая блондинка, изливавшая свою ярость.

Ни с кем из них Адам не общался и общаться не собирался, только имена знал. Ему не нравилось уже то, что они явились туда, где он пытался работать, и подняли шум.

– Отстань от меня, все уже решилось, – отмахнулся Денис.

– И что, просить прощения не собираешься?

– С чего бы? Ты сама повелась, я тебе письменных обязательств работать таксистом не давал.

– Да ты просто использовал меня для того, что не смог сделать сам!

– В суд на меня подай, а теперь отвали.

– Ты серьезно считаешь, что это нормально?!

– Отвали, я сказал!

Голос Дениса стал угрожающим. Чувствовалось, что. если блондинка не отстанет, он готов ударить ее. Адам не собирался вмешиваться, он не для того сюда приехал, чтобы играть в рыцаря.

А Катя не понимала, что ее ждет, и продолжала наскакивать.

– Я обязательно это и в видеодневнике зафиксирую, и всем расскажу, что ты сделал!

– Ты только не вздумай трепаться о сведениях, которые я достал, – нахмурился Денис.

– Ты достал? Без меня он бы и близко тебя не подпустил! С чего я должна молчать?

– Я тебе сейчас покажу с чего!

Зрелище обещало стать интересным: Денис уже замахнулся на нее, а она зажмурилась. Представление испортил высокий молодой мужчина с проседью. Он стремительно ворвался в кафе и перехватил руку Дениса.

– Не нужно. – Дамир говорил тихо, но не услышать его было невозможно. – Это плохая идея.

– Ты куда лезешь? Тоже мне, страж общественного порядка выискался!

– Тебе в морду дать или сам уймешься?

Стало совсем шумно, страсти накалялись. Адам в раздражении постучал пальцами по железяке – и неожиданно почувствовал шероховатость.

Теперь он провел рукой по своей находке уже намеренно, прислушиваясь к ощущениям. И точно, резные линии были! Зеркальная поверхность их маскировала, и все же они были – слишком ровные, слишком затейливо изогнутые, чтобы оказаться случайными. Царапины повредили бы только часть поверхности, а здесь кто-то осознанно нанес узор.

Открытие казалось странным, но не верить Адам не мог. Нужно проверить эту версию как можно скорее.

Делать это в кафе небезопасно. Драка у этих двоих так и не состоялась, а вот скандал разгорелся не на шутку. Вокруг хватало людей, способных воспользоваться его достижениями, поэтому Адам поспешил забрать свой трофей и вернулся в номер.

Запер дверь на замок, задернул шторы. Он знал, что за ним и так не следят, но от этого стало как-то спокойнее на душе. Завершив приготовления, он вырвал из блокнота чистый лист, прижал его к металлической поверхности и начал быстро водить по бумаге простым карандашом.

Рисунок проявлялся четко, как он и ожидал. Прямая линия, потом изогнутая, потом еще прямая. Перед ним проступало дерево – в котором не было ровным счетом ничего криминального.

Не может это быть совпадением! Это послание, но какое-то чрезвычайно странное.

Отступать Адам не желал. Он уже поверил, что нашел след, который сделает его лидером проекта. Отказаться от этого означало признать необходимость снова идти и общаться с людьми.

Поэтому он неподвижно сидел перед рисунком, всматриваясь в него до боли в глазах. Он искал сложное – а нашел простое. Крона дерева подозрительно напоминала округлый лист дуба.

Дуб – это тоже не зацепка, но это хоть что-то более конкретное, чем просто дерево. И потом, в этих местах вряд ли так уж много дубов.

Он попытался найти информацию в Интернете, но не смог. Кто о таком писать будет? Деревенские жители на форумах не сидят, они все больше на лавочках. Ему нужно поговорить с ними… От одной этой мысли Адаму становилось тошно.

Впрочем, когда речь заходит о пятидесяти тысячах долларов, организм готов потерпеть. Поразмыслив, Адам отказался от идеи втягивать в свои дела Тоню, которая кого угодно заболтает. Она хоть и дура, но не полная, и второй раз избавиться от нее будет нелегко.

Пришлось изобрести и даже записать собственную легенду. С этой легендой он отправился к стойке администраторов.

На первом этаже было тихо, кафе пустовало. Адам не знал, как разрешился конфликт, да это его и не волновало. Важно, что его конкуренты убрались отсюда и не станут подслушивать.

За стойкой дежурили две девушки. Увидев Адама, они выдали заученные улыбки. Тренировали их наверняка по западным стандартам – Адаму это казалось комичным.

– Я могу вам помочь? – поинтересовалась та, что стояла ближе к нему. Вторая девушка, сообразив, что клиента перехватила коллега, со скучающим видом отошла в сторону.

– Да. Мне нужно знать, есть ли в этих местах известные дубравы.

Он не смотрел собеседнице в глаза, сосредоточил взгляд на стойке – так было легче.

– Дубравы? – Она изумилась.

– Это леса из дубов…

– Да, простите, я знаю, просто растерялась. Нет, в городе ничего подобного нет.

– Не обязательно в городе, – наседал Адам. – Может, где-то около.

– Это вряд ли. Я сама из деревни, места за городом знаю. О дубравах у нас я никогда не слышала.

– Может, есть какие-нибудь примечательные деревья? Знаете, бывают такие, о которых всякие там байки рассказывают, истории невероятные…

Он и сам понимал, что несет чушь, но ничего умнее придумать не мог. Стыд густо заливал щеки. Администраторша была достаточно вышколена, чтобы не смеяться над ним открыто, но глаза наверняка выдавали ее. Вот поэтому и не нужно смотреть в глаза, когда говоришь с кем-то.

– Нет, ничего такого нет. В округе растут дубы, но с ними не связано ничего особенного. Простите, я могу узнать, почему вы интересуетесь?

Вероятнее всего, инструкции запрещали задавать клиентам подобные вопросы. Но заграничные правила плохо приживались в российской провинции, да и женское любопытство взяло свое.

Настал черед версии, которую он сочинил.

– Мой одноклассник живет где-то в этих местах, мы с ним говорили по телефону пред тем, как я приехал сюда, но на линии были помехи. Он предлагал встретиться и упоминал какую-то дубраву. Потом разговор оборвался. Но если он назначил такое место, наверное, все должны знать его.

– Почему бы не перезвонить другу и не узнать, что к чему?

– Потому что телефон у меня записан в книжке, которая осталась в Москве. Не поеду же я ради этого в Москву! Я понадеялся на удачу, да, видно, не судьба.

– А вы уверены, что он имел в виду дубраву? – полюбопытствовала девушка. – Может, речь шла о каком-то населенном пункте? Дубровино там или Дубово…

Такую версию Адам не рассматривал, но стоило ей сказать, как он понял: это же гениально! Именно так можно было тайно указать на определенное место, не называя его.

– Такие поселки тут есть?

– Не знаю, – мигом смутилась администраторша, – но сейчас попробую по карте поискать.

Ее поиск не дал результатов. Зато ее коллега наконец обратила внимание, что клиент подозрительно долго не отходит от стойки. Сначала на ее лице мелькнуло недовольство, но она быстро взяла себя в руки и нацепила дежурную улыбку.

– Я могу вам помочь?

– Мы ищем какой-нибудь населенный пункт, в названии которого есть слово «дуб», – отозвалась первая девушка.

– Зачем?

– Мой друг живет поблизости от такого места.

– Вы, наверное, что-то путаете. Нет здесь таких деревень. Может, он имел в виду улицу Дубровую?

– Может быть. Что это за улица?

– Небольшая частная застройка. Формально в черте города, но фактически это остатки маленькой деревни. Не самый приятный район. Вы уверены, что ваш друг живет там?

– Нет.

Судя по всему, улица Дубровая была не тем местом, где поселится приличный человек. Бомж – совсем другое дело! Репутация района подходила к общей картине событий как нельзя лучше.

– В общем, наша встреча с другом откладывается, – вздохнул Адам. – Но вам все равно спасибо.

Он израсходовал все силы на эту недолгую беседу. После такого неделю людей видеть не захочется.

Уже у себя в комнате он изучил карту городка, которую купил в день приезда. Улица Дубровая на окраине действительно нашлась. Ничего примечательного, только частные дома.

Чтобы понять, в чем там дело, ему нужно увидеть это место собственными глазами. Для этого лучше дождаться ночи.

Он не сомневался, что так будет проще и разумнее. Ночью нет прохожих, а значит, никто не станет задавать лишних вопросов. Но самое главное – за ним не сможет проследить ни один из конкурентов. Та же Тоня вечно не в свое дело лезет. Ночью Адаму всегда было комфортнее, чем днем. Он любил тишину.

Коротая время, он пытался понять, нащупал ли правильный путь, рисовал в блокноте схемы развития событий. По всему выходило, что ситуацию нужно изучать лично.

Из гостиницы он вышел в десять вечера, чтобы это не выглядело слишком подозрительным. Прогулялся по городу, стараясь не обращать внимания на людей. Бурной ночной жизни здесь предсказуемо не наблюдалось, и Адам подумал, что мог бы жить в таком месте.

До улицы Дубровой он добрался уже за полночь. Унылое зрелище, как и предупреждала администратор. Старые деревянные дома, многие не в лучшем состоянии, сады, огороды. Из уличных фонарей работало меньше половины, дорога сплошь состояла из ям. Бродить здесь даже днем явно небезопасно.

Адам понятия не имел, с чего начать. Но и уйти не мог: это же такой след! Он решил для начала прогуляться до конца улицы, посмотреть, что здесь вообще есть, а потом уже действовать.

На Дубровой не было ни души. Он не видел света ни в одном окне, и это успокаивало. Даже собаки не лаяли, может, их и не было вообще. Адам двигался уверенно, потому что не слышал рядом ни звука.

Эта уверенность и подвела его. Он упустил момент, когда кто-то подошел сзади, – он и не представлял, что люди могут двигаться так тихо. Мощный удар, обрушившийся на голову, сбил его с ног.

А потом разом все исчезло.

* * *

– Мы не очень близкие друзья были, – объяснила женщина. – Не знаю, были ли у него близкие друзья вообще.

Ей было около сорока, полная, обаятельная, с негромким голосом. Глядя на нее, можно было подумать, что это мирный одуванчик, который сорвет с места первое дуновение ветра.

Увы, внешность обманчива. С Денни хозяйка только что зверски торговалась, сколько он должен заплатить за беседу о Доронине. Денег стрясла немало, Денни даже решил, что пора поговорить со Степаном. А то его бумажник на этом проекте как-то слишком быстро худеет.

Но к этому вопросу он вернется позже. Сейчас нужно было сосредоточиться на разговоре.

– Здесь его семья жила, – продолжила она. – Я помню его родителей, они общались с моими… Тогда вообще люди больше дружили, чем сейчас. Мы с Антоном в одну школу ходили, общались, пока он не уехал.

Она в отличие от многих говорила не «пропал», а «уехал», потому что ее Доронин как раз предупредил. Он оставил соседке ключи, чтобы поливала комнатные растения и кормила кота, сказал, что уезжает надолго. Пояснил, что по работе, но Денни подозревал, что соврал.

Важнее другое: Доронин собирался вернуться сюда, иначе не проявлял бы такой заботы о растениях. Правда, кота Денни поблизости не видел, но судьба зверя его не очень-то волновала.

– Я думала, он на годик уедет, – вздохнула соседка. – А потом год прошел, и два, и три. Мне-то несложно зайти цветы полить и пыль вытереть, тем более что Антон мне денег оставил, в благодарность, так сказать. Но я ждала, что он вернется. К сожалению, он не оставил телефон, позвонить я ему не могла. А с неделю назад мне сообщили, что он мертв. Родни у него не было, нас позвали на опознание. Я не поехала, у меня сердце слабое, что вы! Муж согласился. Он там был и кто-то из коллег Антона.

– Муж что-нибудь рассказал вам?

– Что Антон очень сильно сдал за эти годы, на себя не был похож. Он всегда был такой интеллигентный, элегантный, настоящий профессор. А тут вдруг в бродягу превратился.

– Вы не знаете, почему это могло произойти?

– Понятия не имею. Мы с Антоном не были закадычными друзьями, да и муж мой тоже. Но у него в квартире всегда было спокойно, он жил один, я ничего необычного не замечала. Правда, он и раньше уезжал, порой надолго, хотя тогда это были месяцы, а не годы. Но он возвращался всегда нормальным. Ни о каком бродяжничестве речи не было.

– Куда он ездил?

– Он передо мной не отчитывался. Но уезжал надолго регулярно.

Пока они говорили, Денни рассматривал обстановку в квартире Доронина. Да здесь фильмы о жизни в СССР можно снимать! Мебель старая, но добротная, люстры тоже определенно справили полувековой юбилей. Картины на стенах, сувениры на полках, черно-белые фотографии, на всех Доронин в юности с семьей. Создавалось впечатление, что после смерти родителей он утратил интерес к снимкам в рамках.

Соседка проследила за взглядом Денни и улыбнулась, глядя на один из портретов.

– Семья у них хорошая была, веселая. Мамочка такая тихая, женственная – песня просто. Отец его хоть и человек серьезный, а пошутить мог. Женщины его очень любили, но он жене всегда верность хранил, сколько бы они ни крутились рядом… Даже когда она умерла, вот так-то. Но он без нее не слишком долго протянул, лет десять, может… Такая вот любовь. И оба они рано ушли. Я думаю, потому Антон таким одиноким и был – привык к одиночеству с юности. Упустил возраст.

– А что, бывает какой-то специальный возраст? – Денни едва удалось подавить ухмылку.

– Конечно, – с абсолютной серьезностью ответила женщина. – В молодости легче привыкнуть друг к другу, притереться. Чем старше становишься, тем милее своя норка, никого в нее пускать не хочется. Вот и Антон так бобылем стал. Хотя видный он был, в отца, и умный очень. Я все пыталась те книги читать, что он пишет, да не смогла, для меня это слишком. Светлая память ему…

Она показательно смахнула со щеки несуществующую слезу. Судя по тому, как она вживалась в роль скорбящей подруги, будет претендовать на наследство, не иначе. Но Денни это не интересовало, ему другое было важнее.

– Неужели за все эти годы с ним никто здесь не жил?

– Никого он не приводил, – отрицательно покачала головой соседка. – Приходили его коллеги, иногда приходили студенты. Были даже забавные случаи.

– Это какие же?

– Я же говорила, что он видный мужчина был. Так вот, в него даже студенточки влюблялись! Одна, бедная, ходила, под дверью сидела, цветы носила, признания на стене губной помадой писала. Он это дело очень не любил, да и мы, соседи, не радовались. Все ее отсюда гоняли, а она снова приходила. Антон ее никогда и на порог не пускал. Пару месяцев она так моталась, потом ушла.

– Давно это было?

– Давненько, лет, может, десять назад. Но там не было никаких отношений. Антон к ней был совершенно равнодушен, она его даже раздражала, вот как мне показалось. Ему же самому иногда ее художества со стен отмывать приходилось. Не знаю, куда она делась потом…

– Я могу осмотреть квартиру?

– Посмотреть можно, конечно.

Он знал, что она не откажет. Соседка и сама понимала, что выцыганенные деньги не отработала, ничего особенного о Доронине не рассказала, а расставаться с зажатыми в кулачке купюрами ой как не хотелось. Она позволила ему совершить экскурсию, но сама следовала за Денни шаг в шаг.