Текст книги "Малахитовая внучка"

Глава 3

На следующее утро наступила реальная осень. Часов до одиннадцати природа раздумывала, быть ли дождю. Роса напоминала изморозь, трава, заборы, крыши, листья деревьев, подсолнухи, цветы в палисаднике потяжелели. Живность во дворе затихарилась. Ново-Лежнево предстало в новом качестве, она запахла березовым дымком и картофельной батвой. Толком не выспавшись, мне пришлось топать на мехток вместе с неунывающими учениками местной восьмилетней школы, удивляясь как не много я от них отличаюсь. Мне ужасно хотелось на урок, в тёплый класс, а не в сырую даль. Заполнив по-быстрому все журналы и вписав смену, я лихо сорвал вчерашнюю пломбу, опробовал все моторы вентиляторов и транспортёров, они не подвели и взвыли как полагается. Управляющий отделением довольный улыбнулся и увёз меня на дойку, ведь обязанностей у меня теперь было хоть отбавляй.

Через двадцать минут батутной езды нам на встречу попался «колобок», на женском велосипеде, он закончил утреннюю дойку и спешил на городской автобус. УАЗик управляющего остановился, электрик отстегнул цепочку с ключами и протянул мне.

– Николай смотри, только два дня, – пригрозил начальник, тот мотнул головой в знак согласия, а у меня поселились мутные сомнения.

Они испарились едва мы перевалили гребень холма, все лето я не переставал восхищаться, перед нами простиралась «наша уральская Швейцария». Живописные перелески, разрезающие пространство до далёких холмов, четыре стада неторопливо расходящихся по противоположным сторонам от летней дойки, речка Хмара, местные мне так и не объяснили её названия, у подножия ближнего холмика родившая заросли камыша и осоки. И наконец каменистый, а потому чистый пятак самой дойки, своей начинкой маленького химического завода, индустриально завершая симметрию ландшафта. Вопреки убеждениям, дойка была сухая и чистая, местные бурёнки на ней как-то не гадили. А возле вагончика, где женщины переодевались, были две клумбы цветов, и даже у будки сторожа. Ну прямо, Тироллия или Лотарингия, если бы не отборные, волшебные заклинания, местных пастырей изобличающих в них наших пастухов, а по записям в трудовых книжках – животноводов, чётко различимые с расстояния до двух километров и более. Вообще-то после передачи ключей, делать нам в этой красоте было нечего и мы развернувшись, сразу двинулись в обратную сторону, чем удивили вышедшего нам на встречу сторожа.

– Лучше будь сейчас на току, – объяснил мне управляющий, – видишь, погода подгаживает. Думаю, дней пять у нас есть. Но и на мехток мы не заехали, а промчались по главной улице к добротному кирпичному особняку начальника. Он молча скрылся за калиткой, оставив меня в неведении. Уже собравшись уходить, я увидел, как он ведёт велосипед.

– Бери пользуйся, а то никуда не успеешь, после сдашь под роспись, – он заразительно засмеялся.

Это было по деловому и освобождало мне громадное количество времени! Надо сказать, управляющий был толковый человек, лет тридцати пяти, не зануда и не хам, местные его уважали и боялись подвести перед начальством, он им платил той же монетой – закрывал глаза на их маленький гешефт. Нет, социалистическая законность не в коем случае не ущемлялась, ни на грамм! Просто она приобретала человеческий смысл. Вот вам еще одна загадка русской души. Все бригады просто сутками напролет, реализовывали трудовые решения партии и правительства, а личные подворья моих коллег ломились от живности и достатка. Как то не заметно и у всех сразу, заготовилось сено, накололись дрова, да еще, у всех, без исключения, личных буренок родились по два теленка! Ну как скажите, не уважать такого начальника? Кроме всего, деревня еще и строилась, две бригады кавказских умельцев сдавали в этом году, под ключ девять домиков, детский сад и коровник. Я это знал наверняка, потому что как самый молодой электрик, висел все лето на столбах, бесконечно подключая их бетоно-мешалки и циркульные пилы. Сомневаюсь я, что бы мои Старо-Лежневцы, ко всему этому, еще и не могли спать и есть, а только очень хотели каких то перестроек и ускорений, им и так не плохо жилось.

По дороге я заехал на квартиру и столкнулся с хозяйкой, устраивающей на завалинке коробку с вылупившимися цыплятами.

– Вот и хорошо, – одобрила она велосипед, теперь обедать домой приезжай, хватит сухомятить. А то кому я столько навариваю, Дружку? Она посмотрела на ленивое создание с тракторной цепью, так ко мне за два месяца не привыкшее и рыкающее при каждом моём появлении.

К обеду, распогодило, высушило и обрадовало солнечным днём и жарой, я уже не лез к погрузчикам и так хватало обязанностей, как электрику. Я даже обнаглел и сгонял на мехдвор и сделал заявку на восемь полутораметровых штырей с резьбой и шайбами для устройства заземления этих монстров, так на всякий случай от греха подальше, вообще то через нулевой провод обеспечивалось заземление на щите. Но меня просто подмывало привязать погрузчики. И наконец смело разрезал запас медного кабеля на связки. За этим занятием и застал меня мой друг Виктор.

– Колдуешь? – весело затянулся он сигаретой устроившись в проёме двери электросклада.

– Страхуюсь.

– Ну-ну, смотри, Коля-Петя тебе всю плешь проест.

– Почему?

– Он себе приготовил кабель, видишь как тщательно свернул. Легче ныкать.

– Нет, почему Коля-Петя?

– Кто его знает. У нас его за глаза все так зовут – Коля-Петя, – он покрутил у виска.

– Странно, вроде нормальный мне показался.

– Может током стукнутый?

Мы засмеялись, представляя колобка под напряжением.

– Слушай Мишаня, – взвизгнул друг Витя, – видел я твою знакомую.

– Серьёзно?

– Вчера подлетаю к клубу, вы все внутри, смотрю стоит у перил. Ну как ты говорил, косища в руку и глазища во.

– Ну и ты?

– Ну что я, прошёл мимо. Ты же знаешь, мне Галка устроила бы сцену у фонтана.

Действительно девушка Виктора, Галина, была суперзвезда, шумная и весёлая, они стоили друг друга.

– Ну и что думаешь, чья она?

– По-моему к Маториным приехала.

– Кто такие?

– Да бабушка у нас тут, Маториха, в проулке у бани, дом беленький, ну, крайний.

Виктор наводил бы мою резкость и дальше, но я признался, что в том краю деревни не замечал цвета домов, потому что баней пользуюсь только ночью.

– Поехали съездим.

– Не нагорит?

– Нет, там очередь у комбайнов, сыро ещё.

– А, что я скажу?

– Ну зайдёшь счётчик проверить, пломбу.

Через три минуты я дразнил собаку за старой калиткой, тщательно выбеленного маленького домика.

– Кого вам надо? Бабушки дома нет, – услышал я девичий голос.

Калитка распахнулась и вышла стройная девушка с громадной черной косой, необычно большими беспомощными глазами и ростом мне по грудь, в приятном синеньком платьице.

– Я вообще то, электрик, – оглянулся на улыбающегося Виктора, – посмотреть счётчик надо.

– Проходите, Шарик уймись, – посторонилась девушка пропуская меня.

Счётчик, я посмотрел в маленькой аккуратной кухоньке, но девушка была не моя, а беспомощные глаза объяснялись толстыми очками, через которые были записаны показания, произносимые мной.

– Ну? – сгорал от нетерпения мой друг.

– Нет, не она.

– Ну тогда я незнаю.

– Тоже хорошенькая, – замечтался я, – вспоминая голос и аккуратную фигурку.

– Ну, а в чём дело?

– Ваши опять ополчаться.

– Ну и что тебе ж не привыкать, если что подмогну, – толкнул меня плечом Виктор.

– Зачем девчонке мозги пудрить? – отказался я, в душе уверяясь, что зажившую ногу бередить не стоит.

Сегодня дежурил другой сторож, некоммуникабельный и чая мы с ним не пили, зато он был рыбак и охотник и мне были показаны все его снасти, которые он тут же чинил.

Звали его дядя Саша, был он на пенсии, помогал колхозу чтобы заработать натур оплату, по ней давали сколько-то зерноотходов на содержание подворья. В журнале по технике безопасности я вычитал его отчество и хотел обращаться к нему по всей форме.

– Александр Засипаторович, угощайтесь, – протянул я ему открытую пачку «Родопи» с фильтром. Он взглянул на меня как на привидение и мотнув головой засмеялся в усы.

– Чудно.

– Что чудно, Александр Засипаторович, – не понял я.

– Так-то чудно. По отчеству меня считай, – он в уме зашевелил извилинами, – с тридцать седьмого по отчеству не называли. А сигареты твои мне не надо, у меня от них кашель, – и он вынул «Приму».

– А кто называл то?

– Как кто? – следователь, ну ещё прокурор, тоже вот закурить предлагал, – он выпустил струйку дыма, – и по душам поговорить. Чтобы перепрыгнуть неловкость, в которую заскочил со своими сигаретами, я продолжил.

– Ну, а в армии, – и тоже задымил сигаретой.

– В армии? В армии я был рядовой Александр Клевакин, рядовых у нас по отчеству не называли какое там по отчеству нас, по-моему, запомнить то, командиры не успевали. Рубка была, да что ты, обвыкнуть не успеешь и хлоп, хорошо, если в госпиталь. Он немного помолчал.

– Из госпиталя вернёшься, а командиры новые, так и крутилось, то они, то мы! Отчество! Так-то, лучше называй меня дядя Саша, все так зовут.

Велосипед меня выручал здорово, я не был привязан необходимостью ждать транспорт и вовремя появился на дойке, как то незаметно отдежурил, напившись парного молока. Так же вовремя я оказался и на мехтоке, за мгновение до появления начальствуюшего синклита из центральной усадьбы в виде главного экономиста, парторга он же главный агроном и главного бухгалтера, с председателем во главе. Вот тот действительно был хам. По лицу было видно, что его могло спасти только ускорение и перестройка. Его роднила с главным перестройщиком, как мне местные сказали, орденоносная комбайнерская юность. Человек не стеснялся своего волшебного русского, а по другому он по моему и не умел разговаривать. Может это была всего лишь маска, как реакция на хорошее развитие событий, а ему как раз хотелось трудностей, испытаний и подвигов, как и его знаменитому пятноносцу. Но уехал я в этот раз заранее, как белый человек поужинал за столом, побрился, переоделся и появился в клубе, заняв наблюдательную позицию на балкончике перед аппаратурой. Молодёжи сегодня было маловато, да и вела она себя нервно, бегали туда сюда, танцев не начинали. Начальница, Клара Арнольдовна, собрав за билеты, посмотрела в мою сторону и выключила свет. Моей незнакомки не было, а жаль.

Включив киножурнал я заправил второй аппарат частью фильма и вопреки своим правилам вышел на крыльцо, всё таки надеялся. Выкурив сигарету, проводив взглядом несколько опоздавших на сеанс, я побрёл обратно. Прокрутив две части фильма, я снова вышел на крыльцо. У перил стояла одинокая, стройная девушка в джинсовом костюме, с чёрной косой до пояса и громадными глазищами!

– Зря очки не надеваете, девушка – почему-то произнёс я глупость, узнав в ней внучку Маториных.

– А, это вы! – не обидевшись приятным голосом ответила она улыбнувшись, я тоже так думаю, что зря не одела. Просто я в них вообще ночью ничего не вижу.

– Ну, раз вы на мою глупость не обижаетесь, хотите я вас в кинозал провожу.

– Хочу, – обрадовалась она, – а то, я пробовала, да в тамбуре двери не нашла. Да вы покурите, я не тороплюсь, – увидела она, что я засунул пачку обратно в карман.

– Что-то я вас сегодня вообще-то здесь первый раз увидел, вроде уже всех знаю.

– Я не местная, у бабушки в гостях.

– Лето вроде кончилось. Картошку копать приехали?

– Нет, занятия в институте отложили, она показала пальчиком на светящийся в темноте и гудящий сухогруз зернотока.

– Мы братья по несчастью! – обрадовался я, – политех, энергомаш, последний курс, здесь на производственной, уже третий месяц, – выложил я ей как родственной студенческой душе.

– Автодорожный, тоже последний курс, – мы рассмеялись, как добрые знакомые, как однополчане.

– Хочешь я тебя в аппаратную провожу, оттуда интересней смотреть, – затянулся в последний раз и бросил окурок в урну.

– Я хочу, я никогда там не была. Очень хочу. А нас пропустят?

– Я местный киномеханик, и взял её тёплую маленькую ладошку в свою лапищу, – временный!

В аппаратной я усадил её в кресло киномеханика, предворительно выкрутив опорный болт до упора. Очень уж моя спутница была миниатюрной. От неё тоже пахло духами, но не теми! Честно сказать она тоже была эффектной и в темноте аппаратной, я ловил несколько раз её роскошный взгляд и улыбку.

Под конец фильма в дверь засунулась до боли знакомая физиономия и подмигнула обоими глазами, но увидев мою гостью деликатно скрылась хихикнув.

Кино кончилось, гостья вздохнула.

– Хочешь я тебя провожу?

– Хочу.

– Подождёшь, я перемотаюсь, – указал я на монтажный стол.

Она мотнула головой и собравшись спускаться искала глазами во чтобы упереть ногу. Я рассмеялся, подошёл и поставил её на пол немного задержав, потому что вдруг услышал как стукает её сердечко и увидел как покраснели её уши.

Пока я перематывал все части фильма и раскладывал по коробкам, мы почему-то молчали, потом втроём, я, она и велосипед пошли на выход.

– Ой, я сейчас куда-нибудь попаду, – засмеялась она выходя со света в темноту, пока я под ехидную улыбку начальницы закрывал амбарный замок.

– Подожди. – я встал с её стороны и вновь взял маленькую ладонь. Второй рукой пришлось вести непослушный велосипед, который всё время тянуло налево.

– Давай хоть познакомимся. Меня зовут Михаил.

– Я знаю. А меня Лена.

– Маторина?

– Нет, Жукова.

Странно с противоположным полом я сходился тяжеловато, исключение моя Надюха, но сейчас было просто и легкор. Видимо, потому что я ничего не испытывал, ничего. А вот мою спутницу бил лёгкий озноб, я это чувствовал, по её мокрой ладошке пробегали волны.

Мы неторопясь прошли по деревне.

– Тебе здесь не скучно?

– Да нет, осторожней, – легко потянул я спутницу в свою сторону, – привык, работаю, да и развлечений здесь до черта.

– Заметила.

– …..?

– Месяц назад приезжала, как раз в тот день, когда ты здесь развлекался.

– Как это? – заинтересовался, прикинув в уме что месяц назад у меня было чисто.

– Тебя по-моему к Останиным тащили из клуба?

– А, – улыбнулся я вспомнив, что не мог нигде идти на своих ногах, после обмена любезностями с местными.

– А почему я тебя в тот день не видел?

– Я с братом приезжала, ему дураку тоже в ухо дали.

– Да мы побратимы! Было вдвойне приятно, что какой-то незнакомец вступился на моей стороне.

– Передавай ему привет.

– Передам.

Наконец мы пришли, я отпустил её руку и почему-то испытал сожаление. Она не уходила и блестела в темноте глазищами.

– Ну, ладно, ты, Лена извини, – первый раз я назвал её по имени, – мне ещё на работу надо. Думаю я понял по глазам её вопрос.

– Слышишь труба зовёт, – я прислушался к гулу моторов мехтока, – Извини работа.

– Видно было как она огорчилась. Я уселся на велосипед.

– Ну, ладно, до завтра.

– До завтра, – обрадовалась моя ещё одна новая знакомая.

Наощупь, проваливаясь в сухие рытвины, – в темноте я выехал на освещённую улицу.

– Зачем приехал, – встретил меня дядя Саша, – ты же не железный. Коля-Петя никогда не возвращается.

– Как же, выключить надо и опломбировать.

– Ну, что же я не выключу что ли?

– Надо мне самому, – деликатно возразил я.

Только через два часа все собрались домой, выпала роса. На этот раз я всех обогнал в ночной деревне. Проезжая мимо клубного сада и знакомой боковой дорожки, белеющей в темноте, меня странной силой потянуло к крыльцу учреждения. Я остановил велосипед у входа и пошёл пешком, вот поворот ограждения памятника воинам – землякам и ….. в тени прожекторного освещения на крыльце стояла… Лена? У меня даже похолодело в животе, в той же одежде и на том же месте у перилец. Зачем она здесь?!

Я решительно двинулся вперёд и чем ближе подходил, тем меньше решительности оставалось!

Это была не Лена! Это была вчерашняя незнакомка. Она улыбнулась, увидев меня и блестя глазами, ждала пока я подойду. У меня ёкнуло с левой стороны, и я как идиот запнулся на первой ступеньке.

Когда я поднял глаза, никого не было., что за дела я подошёл к перилам. Стоял знакомый запах духов. За крыльцом, куда я заглянул в надежде, что она спряталась, никого не было, да и не могло быть, там стоял бак с водой для обуви! Меня сдуло с крыльца по дорожке к велосипеду. Хоть он то лежал на месте! По улице проходила компания и увидев меня девчата рассмеялись…..

Глава 4

Остывшая жареная картошка, стакан молока и пирожки с яйцом, накрытые полотенцем, пришлись кстати. Приведя себя в порядок, я с удовольствием занялся поздним ужином, размышляя о произошедшем и склоняясь к тому, что эта «чертовщина» просто от усталости…

Осень всё таки вцепилась в Старо-Лежнёво, следующее утро было таким же, с той разницей только, что теперь мне пришлось затемно вставать и крутить педали восемь километров до степного пятака. Утренние дойные мероприятия надо сказать заметно отличались от дневных, автобус подъезжал тихо, животные организованно и молча сами выстраивались в очередь, они как я понимал уже проснулись, а доярки беззлобно покрикивавшие на них ещё нет.

На обратном пути я заехал на квартиру позавтракать. Антонина Александровна, накормив меня вчерашним борщом с консервированным мясом, вынимала чистые мешки.

– Куда собрались? – поинтересовался я.

– Картошку будем сегодня начинать.

– Я тоже хочу, в смысле помочь.

– Куда тебе лучше отдыхай, считай часов до одиннадцати, самое дело, пока роса спадёт.

– Ничего успею.

Огород с картофелем был тут же за постройками.

Михаил Алексеевич уже прошёл рядок и заметно повеселел, увидев меня с лопатой.

Я бурно взялся за дело и через два рядка покрылся потом, земля была мягкая и ухоженная, кусты искать не надо, а вот рядки безразмерные какие-то, но всё равно я любил этот запах растревоженной земли и ботвы и раздавленных паслёнов, а звон ведра от первой картофелины ностальгировал по дому. Дед Миша заметив мои старания бросил лопату и взялся вытряхивать кусты. Я огляделся, оказывается не одни мы были такими умными, почти всё Старо-Лежнёво гремело вёдрами.

Где-то была слышна весёлая возня, не надо было гадать, это за десять дворов Зебольдты выкапывали свой урожай и моего друга было особенно слышно.

– Вот уж неугомонный, – подумал я закуривая и ища глазами огород Маториных. Знакомое синее платье, в зелёной куртке было на месте.

Я любил думать во время такой работы, улетая с огорода далеко, в этот раз меня одёрнул от размышлений голос Антонины Александровны.

– Итти этого Мишку, кричу-кричу, не слышишь что-ли, куда столько напластал, – она по-доброму и довольная ворчала.

Я оглянулся, треть огорода лежала у моих ног, молодость и желание понять вчерашнюю встречу у крыльца сделало благое дело.

– Иди отдыхай, – добродушно заметил Михаил Алексеевич, – дальше мы сами. Иди только мешать будешь.

Уговаривать меня не надо было, раз хозяева сказали идти, значит надо идти.

И я пошёл, сперва переодел мокрую футболку, напился воды и прихватив лопату через три минуты дразнил знакомого Шарика. Он меня явно не взлюбил и казалось сейчас лопнет от этого. Ещё немного и я бы был свидетелем самоубийства на нервной почве, но во дворе показалась маленькая старушка, в белом платочке, оранжевой меховой жилетке, опоясанной длинным шарфом.

– Тихо Шарик, фу, видишь гости к нам с утра.

– Я бабушка помочь пришёл, картошку копать, – преувеличенно громко и указывая на лопату, начал я.

– Тихо Шарик, вот так, – собака послушно скрылась в будке. – А кричать не надо, тут глухих нет. Она широко раскрыла калитку. Мы прошли через садик с яблоньками, малиной, смородиной, а так же со штабелями шпал и десятком рельс, они, как и бабушкин жилет намекали на надёжные железнодорожные связи этой семьи.

– Леночка, смотри какого я тебе тимуровца привела.

Девушка оглянулась и улыбнулась. Косынка завязанная сзади на тяжёлой косе ей очень шла, небольшой завиток волоса, выбившийся из под неё, подчёркивал милое лицо и огромные глазищи… миндалевидные как у лани, – подумал я.

– Странно как я их раньше не разглядел толком.

– Это не тимуровец бабушка, это ваш деревенский электрик Миша. Она луыбнулась, сняла перчатку и её маленькая ладошка утонула в моей. – Пришёл посмотреть счётчик.

– Ай, с лопатой?

– удивилась старушка.

– Да я сперва картошку копаю, потом счётчики смотрю, – нашёлся я.

– ну раз так мил человек, милости просим, обрадовалась и улыбнулась старушка.

Огородик был маленький сотки три не больше, я лихо с ним справился минут за сорок.

Хозяева тихо переговаривались, Лена то и дело бросала на меня взгляды, бабшка куда-то регулярно исчезала. Они не собирали картошку в вёдра, а скидывали в рядные кучки, обирая кусты. Закончив копать, я тут же прнялся вытряхивать. Всё время приближаясь к девушке, у меня уже сложился план разговора о ночном событии.

– Видел тебя вчера ночью?

– Где? – улыбнулась девушка.

– Во сне.

– Расскажи, мы бабушку попросим объяснить, что это значит.

– Как бабушку величать?

– Августа Яковлевна, – улыбнулась Лена.

– Августа Яковлевна, вы сон можете объяснить.

– Ты лучше свою хозяйку, Алексеевну, попытай, она у нас первая в деревне по этому делу. Даже лечила травами, пока фельдшера не было. А я в это дело не верю.

– Бабушка у нас бывшая учительница, – словно извинилась за бабушкин отказ Лена и тут же добавила, – расскажи мне.

– А ты не бабушкина внучка?

– Нет, я попробую догадаться, и она слишком близко подошла ко мне. От неожиданности я даже попятился и запнулся об ботву. Мы все засмеялись.

– Не смущай Леночка нашего работника.

– Его бабушка не смутишь, он очень самостоятельный.

– А ты откуда девушка, так – то знаешь?

– В прошлый приезд бабушка, мы с Антошкой своими глазами видели.

Августа Яковлевна ничего не поняла, но наоборот мне стало всё понятно. Вопрос поднимался второй раз, значит обо мне думали в прошедшую ночь. Вот оно что, это уже теплее!

– Мне приснилось что ты стоишь на крыльце клуба, а когда я начал подходить ты спряталась, – напрямую выдал я.

– И ты искал?

– Да.

– Значит я тебе не безразлична. Беспокоишься обо мне, бедненький, – улыбнулась Лена.

Не понятно было злорадствует или жалеет.

– Но не нашёл!

– Значит у нас тобой будут пустые хлопоты., засмеялась она. – А жаль, – и так посмотрела на меня, что прожгла до пяток. Я тоже почему-то засмеялся и мне стало легко. Нет, не она была на крыльце, тот взгляд я помнил, физически. Действительно жаль, что не она. Всё было бы проще, вот она рядом можно потрогать. Честное слово, как наваждение, я даже кажется, потянулся к девушке.

– Загоняли мы с тобой Леночка нашего помощника. Вернул меня в действительность голос бабушки.

– Давай-ка остановимся, да угостим его чаем, а то его уже вон качет от работы.

– Действительно Мишаня, давай мы тебя чаем угостим, – оживилась задумавшаяся Лена.

Наше одновременное сомнамбулическое состояние видимо заметила старушка и покачав головой вздохнула.

Чаем с вареньем, бесконечными ватрушками, печеньем и булочками, мы угощались в той же маленькой кухне, где сутки назад я снимал показания счётчика. Студенческая жизнь с проживанием вдали от дома в общежитии, сопутствующие летние практики и полупоходные стройотряды, а так же предшествующая этому двухлетняя армейская действительность, приучили меня не стесняться, а в полной мере оценивать радушие хозяев, согласно старой русской поговорке – бьют беги, дают бери. Ватрушки и плюшки легко исчезали в моем молодом организме, чем привели в восторг старушку.

– А мы уже беспокоились, куда столько с Леночкой наготовили, а оно вот и пригодилось. Вот говорила я тебе. – обратилась она к молчаливой внучке.

– Бабушка! – запротестовала Лена и закончила чаепитие, отодвинув чашку.

Я заметил, что после криптографии моего сна красавица притихла.

После завтрака мы прошли в гостиную, оказавшуюся не такой уж и маленькой. На комоде расположился фарфорово-одеколонный бомонд с элементами пластмассовой флоры и фауны, магнитофонные кассеты и громадный морской бинокль.

Сделав вид, что он меня заинтересовал я подошёл к «сокровищам» и незаметно понюхал маленький флакончик духов. Нет и он дал отрицательный результат. Что за дела, я не мог отделаться от желания что-то найти и разгадать.

– Да ты красавица моя устала, – появилась в комнате бабушка, – ну давай после обеда закончим нашу уборку, а сейчас давай-ка отдохнём.

– Действительно, – встрепенулся я, словно очнувшись от сна, – и мне пора!

– Как? – расстроилась старушка.

– Да, время уже на мехток пора. Ну ладно вечером загляну, – решился я и вышел обуваться.

Старушка суетилась закрыть суицидальную собачку и попрощавшись пожелала так же не забыть про вечер.

Мне было уже интересна эта психологическая игра с девушкой и поэтому я всё проделал резко не попрощавшись и не оглянувшись. Теперь ход за ней, подумал я, приближаясь к весовой зернотока.

Сегодня дежурил дед Фёдор, он только что раскрыл ворота для первого грузовика с зерном и искал чем бы их подпереть.

– Салют Фёдор Алексеевич, – приветствовал я сторожа.

– Ну где ты ходишь, тебя уже обыскались.

И он показал привезённую из мастерских арматуру. Видимо мой официальный тон возымел действие и слесаря постарались за один день. Соединить четыре площадки непрерывной шиной, имея ввиду, что посредине каждой высился гурт пшеницы это задача не выполнимая, потому что на саму асфальтовую поверхность нельзя. Дед взялся активно помогать, в душе надеясь на мой провал, но я по всем правилам топологии, вбил заземление изобразив шиной «пьяную» шестиконечную звезду, чем озадачил Фёдора Алексеевича.

– О как! – мотнул головой дед, уверенный, что всё равно это моя блажь, не было заземления и не надо.

Наконец, подключённые погрузчики, сняли с меня груз лотереи Коли-Пети и я отбыл на дойку.

Вечером к крыльцу клуба я подъехал изрядно набегавшись. Публики было маловато, видимо, картофельные подвиги умотали деревню. Напрасно Гита и Зита, однояйцевые близнецы, в жизни неразличимые, а потому для достоверности сыгранные одной актрисой, лихо пели и плясали в полупустом зале. Кассы почти не было и моя начальница Клара, вручив мне амбарный замок махнула рукой и скрылась в темноте фильма. За делом я даже не посмотрел пришла ли Лена. Вспомнил я о ней, когда почувствовал запах духов, тех с крыльца и девичьи мягкие ладошки обняв сзади голову закрыли мне глаза…..

Я замер. Во-первых девушка по имени Лена не смогла бы так прямо и незаметно дотянуться до моей головы. Я сидел на полностью выкрученном монтажном стуле и смотрел в смотровое окошечко.

А во – вторых… и волосы мои стали приподниматься, во-вторых я мгновение назад запер дверь на ту самую щеколду …. Но пальцы были прохладные и внушали спокойствие.

– Испугался, – красивый, низкий почти альтовый девичий голос пролился мне в ухо, – а я не кусаюсь не бойся.

– Спасибо за предупреждение, – опомнился я одурманенный тембром и запахом.

Она за плечи легонько повернула сооружение и я её увидел. Она стояла очень близко и блестела глазами мне прямо вовнутрь. Я ничего не смог сделать, меня тянуло к ней и я начал задыхаться в её губах, волосах и запахе, волна накрыла, понесла и закружила. Я не ощущал у себя ни рук ни ног, наконец начал ловить звёздочки, пришлось оторваться.

Девушка тоже видимо чуть не задохнулась и засмеявшись сказала:

– Слезь ты с этого стула, а то я тут о какую-то фигню уже всю спину ободрала.

– Ага, так ты значит реальная?

Она отошла и присела на край стола.

– Как сказать, – сверкнула она глазами, – иди ко мне.

Повторять второй раз мне не понадобилось, тем более, что я хотел получить компенсацию за все передряги и прямо сказать перепуги. Лихо она меня разыграла. Честно скажу такого экстрима до этого я не испытывал, мы едва успевали отдышаться очередной раз. Но странно ни какие остальные «глупости» мне в голову почему-то не лезли. Я даже не узнавал себя!

– Я устала – наконец я услышал внятную фразу и сразу отпустил её.

Да, это была та девушка, которая три дня назад смотрела ночью «Не могу сказать прощай». те же джинсы, звёздочки серёжек в ушах, кроссовки, только батник в шотландскую клетку, подчёркивал высокую грудь, да в разрезе верхней не застёгнутой пуговицы виднелась цепочка жёлтого металла с блестящими камушками. Я захотел её получше рассмотреть и потянулся к выключателю, но она взяла меня за руку и снова прижалась ко мне.

– Не надо света, он будет мешать.

Освещения вообще хватало, прожектор с улицы надёжно пробивал двухрамное окно и даже лёгкие занавески.

– Как тебя зовут?

– Это тебе важно?

– Странно, у нас на «дерибасовской» вообще – то сперва знакомятся, а потом уже устраивают сюрпризы.

– Тебе не понравилось?

– Что?

– Ну всё, сюрпризы, я, всё это, – она снова окунула меня в океан.

Тут послышался стук в дверь, кто-то серьёзно барабанил и возможно даже ногами!

Она вздохнула, посмотрела на меня своими глазищами.

– Иди открой.

– Ну ты что, уснул что-ли, что с тобой, – увидел я добродушное лицо Виктора, – пять минут уже барабаню. Я очнулся. В зале действительно стоял шум и свист. Повернув голову в сторону девушки, я увидел мотающий в холостую проектор, и ….. у стола не было никого!!!

– Ну что ты никак не проснёшься, – Виктор прошёл и включил свет.

– Давай запускай быстрей, на самом интересном месте оборвалось. Он влез на мой стул и стал смотреть в зал. Я не стал клеить порванную часть, просто вставил очередной рулон в следующий проектор и включил.

– Ну вот так и не узнаю чем всё закончилось. Он конечно лукавил, потому что этот фильм забыл вернуть в прокат мой предшественник и он уже второй год валялся под столом и раза два в месяц индийские близняшки демонстрировали сестринскую любовь и самопожертвование.

– Ха-ха, Мишаня узнаю квалификацию, – почему то развеселился Виктор показывая на моё лицо.

– В чём дело? – я потрогал себя по уже вылезшей щетине.

– В зеркало посмотри, интересно с кем это, а догадываюсь, сегодня картошку копал возле бани, признайся, сработало?

Я вышел через тёмный зал в фойе и в ростовом зеркале разглядел, что весь перемазан губной помадой. Тут же я бросился обратно в аппаратную, но кроме Виктора никого не было. Я даже заглянул под стол, за занавеску, в маленький сейф, в шкаф.

– Что ищешь? Дай угадаю, а-ля оп, – и на стол выпала бутылка плодово-ягодного, вторым движением, явно подсмотренным у обоих Акопянов, он вытащил уже известный овощ.

– Галки сегодня нету, в город укатила с утра, так что по-мужски отпразднуем твой успех.

Я шарики-то не мог собрать в кучу и ничего не понимал, а он лез со своей выпивкой.

– Ну что ты сегодня, – Виктор тронул наконец меня за плечо. – давай друг за них, – и протянул складной стаканчик с решением всех проблем.

Амбарный замок мы с Виктором запихивали в пробой в две руки, в одни руки он не попадал, потому что в куртке друга было два внутренних кармана и они были безразмерными. А начиналось всё так хорошо…..