Текст книги "В плену иллюзий. Стихи"

Шумят

Шумят по-августовски ветры,

Привычно за душу беря,

Дожди зарядят, снова лето

Уйдет с приходом сентября.

Уже как боль прохладно утро,

Не донимает мошкара…

До первых заморозков мудро

Листву меняет для ковра,

Что покрывает землю щедро

Багряным цветом мага взмах,

Березок тлен и лапы кедра,

И скоро холод на устах.

В любви признаясь желтой роще,

Я поднимаю и шурша

Бросаю вверх тех листьев роскошь,

Обеспокоена душа

Предвиденьем вестей грядущих

О повороте судеб. Стих

Привычный щебет птиц поющих,

Извечных спутников моих.

Иногда

Я иногда схожу с ума —

Наверно, надо,

Чтобы она пришла сама

До снегопада,

Но не сейчас, и не до этого

Рассвета,

Как жаль, что ночь так коротка —

На то и лето.

Попью воды из родника

Своих ошибок,

Гляжу на мир издалека

Ее улыбок,

И как знакома – дежавю —

Рубашки клетца,

Как будто в первый раз смотрю —

Не насмотреться.

Она ведь счастлива вполне,

Судя по фото,

Ума и чувства мне видна

Ее работа,

Но до сих пор звучит в душе

Меццо-сопрано,

Боюсь, что поздно жить уже,

А может – рано.

Аптекарь даст рецепт простой,

Коль сердце стонет,

Лечить себя вон той звездой

На небосклоне,

Дверь не поддастся тем ключам

От 330,

И будут сниться по ночам

Чужие лица.

Другу

Не привыкли мы жить без боли

И физической, и душевной,

Если в печени что-то колет,

То мы живы еще наверно,

Если мозг вдруг изменит график

И подбросит адреналину,

То мы дружно пошлем все на фиг

И не будем искать причину…

Так, как прежде, с улыбкой глянем

И поймем по привычным жестам

Как мы ценим той жизни глянец,

И любви, как всегда, есть место,

Что пора уж звенеть бокалам

За Прекрасное и Былое,

Чтоб на сердце теплее стало

Давай чокнемся, друг, с тобою!

Королеве Черных

Звякнет в кружке веселая ложечка —

Посмотри на него невзначай,

Одурмань ароматом немножечко,

Пригласи на полуденный чай.

Благодарно приму подаяние,

Выпью терпкий напиток до дна

И согрею я душу желанием

Ощутить: Королева – одна.

Как редки эти чудосплетения

Неподвластности и забытья,

Той покорности, ослепления

И спокойствия: «я иль не я»?

И спасибо за взгляд этот ласковый,

Обожаю разрез строгих глаз…

Ты богата мечтами и красками,

Но лишь черное в моде у вас.

Да и как же, коль то предназначено,

Быть иным на клетчатой доске?

Жалость к Белым давно уж утрачена!

Полежать бы на теплом песке

Хоть в Испании, может и в Турции,

Отдохнуть от Игры и забот

И пожить, где караты и унции,

Где арабский, мне верный, народ.

А пока – вновь прогулки по клеточкам,

Сигареты и конкурсы вновь…

Где ж моя ты весенняя веточка

Липким листиком путаешь бровь?

Мише Иванову

Раз ты не против – я сегодня полетаю

Над облаками, встречу там весну.

Воспоминания возьму и расплескаю

На два бокала – до краев плесну.

Хрустальный звон на миг покажется нам жарким,

С полуулыбкой Моны Лизы подают

Все твои жены, и повеет вдруг шампанским,

Искристым, пенистым, холодным марки брют.

Застолье весело, компанией мы вскоре

Перенесемся в нашу юность на часок:

Улыбка мальчика, ходившего в три моря,

А где-то рядом – милый женский голосок.

Как чебуреки вкусны после тренировки,

Само собой, что без портвейна им не жить…

Пусть были мы порой беспечны и неловки,

Но «Военмех» и спорт не сможем мы забыть!

В семнадцать лет легко на ринге у канатов —

Никто не в помощь, когда в стойке боевой

Ковал характер, сжав покрепче капу,

Сайд-степ, нырок… и левый боковой!

Душа поэта, ТММ и стиль гусара

Влились в твой образ точно светлый гимн.

Судьба не раз тебя лелеяла, спасала:

Ты ей был нужен точно также, как другим.

Как хорошо, что этот дом друзьями полон,

Родных забота, полна чаша и уют,

Что льются песни под гитару женским хором,

И что мужчины им, конечно, подпоют.

Тебе

Скоро восемь на часах,

Ты летаешь в дивных снах,

Где фантазии живут воспоминаньем.

В спальню солнца луч проник,

Вижу розовый твой лик

И стараюсь уловить твое дыханье.

Сон загадочный, цветной,

И сюжет такой смешной,

Как все близко для души, но незнакомо!

Закружилась голова,

И забылись все слова,

А родное тело будто невесомо.

Разум вовсе ни при чем,

Чувством тонким усечен,

Так зачем в траве звонили в колокольчик?

Слева пропасть, лунный свет,

Вновь сомнений больше нет,

А ладони хлопают все звонче.

Убегаешь от себя,

Вечно детство торопя,

Несомненно: это ты в другой личине.

Крылья тянут в облака,

Ловят теплые ветра,

Учат чувство не терять на половине.

Веки дрогнут раз, и два, три,

За окном фонарь горит,

Тихо пять минут лежишь, не понимая,

Что предсказано во сне,

И зачем все это мне,

Как нужна теперь мне жизнь другая?

Дворняжка

Знакомый я одной дворняжки:

Неграциозная, мала

И непородиста, бедняжка,

Зато счастливою слыла.

Она довольствовалась малым —

Теплу и снегу, каждый раз

Задорным заливалась лаем,

Гуляя во дворе у нас.

Глазами черными двух бусин

Она смотрела на людей,

Давая знать, что не укусит,

Виляла хвостиком быстрей.

Другие псы высокой масти

Изображали пуп Земли,

Но что до живости и страсти —

Поспорить с нею не могли…

Каков итог? Дитя природы,

Она мудрее всех причин.

Для выбора «высокой моды»,

Делясь на женщин и мужчин,

На белых, красных, черных, местных,

Мы забываем об одном:

Едины все в любви чудесной

К большому миру, где наш дом.

И если есть нужда такая,

То не различия искать,

А то, что нас объединяет:

Зима, Природа, слово Мать.

Восьмое марта

Что-то стали вдруг дни светлее,

Замечаю: день ото дня

Лица женские нам милее,

По подсказке календаря

Наступает 8-ое Марта,

Близок сердца ажиотаж —

Ищем мы для подруг подарки,

Для Татьян, для Светлан, Наташ…

Не могу не смотреть без боли

Я на рыцарей, тех мужчин,

Кто, наверное, бога молят,

Что сей праздник в году один,

Вот опять надевают латы,

Ногу в стремя – и на коня!

Вы куда поскакали, браты,

Не забудьте же про меня.

И вперед, как на поле брани,

Мы налетом, через мосты,

Мчим галопом, мечта нас манит,

Чтобы в поле найти цветы,

И, собрав их мечом в букеты,

Мы в поклоне их поднесем

Тем, с кем в жизни тепло, как летом,

С кем мечтаем побыть вдвоем.

Если что, мы все наверстаем,

Не сумев одарить всех враз,

Ведь пред Вами мы часто таем

И рисуемся без прикрас,

Лишь бы чаще душа горела,

Хоть бы была в аду всегда —

А что ум наш глупее тела,

Это сущая ерунда.

Мы пойдем на любое дело

Ради Ваших прекрасных глаз,

Лишь бы ты иногда хотела

Снизойти до любовных ласк.

Вспоминаю я взгляд соседкин

От огня до холодных льдин —

Вот спасибо Вам, Клара Цеткин,

Праздник цвета ультрамарин!

Поводырь

Слепец! Бреду сквозь ясный день

И натыкаюсь на чужие спины.

Не жду хороших перемен —

Мой поводырь меня покинул.

Он не звонит, и не строки,

Бежать бессмысленно в погоню,

Но я тепло его руки

Запомнил сердцем и ладонью.

Теперь мне трость нужна еще,

И сердце что-то разыгралось,

Я чувствую его плечо

И прочь уходит вдруг усталость.

Тобой пригрежу наяву —

Мираж так сладок и дурманен,

Во снах своих я с им живу,

И грешник, но и пуританин.

А если встреч угаснет пыл,

Иного спутника полюбишь —

Спасибо, что со мною был,

Спасибо дважды, если будешь.

На шаре в облака

Я рождена для тонких наслаждений,

Что на границе чувства и ума,

Мой верный паж, склонившись на колени,

Мне шепчет сладкие и дерзкие слова.

Предстану миру в алом легком платье,

И улечу на шаре в облака,

Чтоб замереть опять в родных объятьях:

Чиста, свободна, чудна и легка.

Ах, как прекрасно совершенство линий!

В кристаллы глаз чуть пристальней смотрю

И понимаю – я всегда любима,

Спасибо небу и календарю.

Тепло ладоней в сердце растворится,

Смешает краски, вновь услышу звук

Его шагов. Всплывают чьи-то лица

Во сне прекрасном, полном сладких мук.

Уходит

Жизнь уходит из меня мелкими шагами…

Эту тайну черкану мартом в свой дневник.

Обниму березку я – вешними слезами

Попрощается дождем мне за воротник.

Чувство времени мое до сих пор отменно,

Как часы: тик-так, когда – знаю наперед,

Только вот зачем теперь точность тех мгновений,

Если сердце придавил трехметровый лед.

Рвется, мечется душа, тщится все исправить,

Что утрачено вовек, лучше не проси…

Но как хочется вернуть молодых и старых,

По-другому поступить – было б только сил.

Как открыть глаза сынам, коим не дал жизни,

Поддержать своих родных, с кем был так далек,

Оказаться бы с отцом, с ним на том карнизе,

И зажечь в глазах у мамы счастья уголек.

Благодарствием своим окружить всех светлых,

Долюбить до боли тех, что не долюбил…

Попрошу прощенья их, и до майских ветров

Обязательно приду, встану у могил.

Самым близким я дарю теплоту во взгляде,

А в мобильнике всегда голос дорогой,

И не важно, где они – далеко иль рядом,

Очень важно, где их дом – я иду домой.

Дочки, доченьки мои – вам вперед дорога,

Вам здоровья и удач на своем пути.

Вы любите дочерей, не судите строго…

Вы любите сыновей – им еще расти!

Жизнь уходит из меня мелкими шагами,

Я шагаю по утрам в свой последний лес,

Провожаю облака грустными глазами:

Скоро время подойдет – упадут с небес.

Грустная весна

Подтаял снег, капель стучится оземь,

Живым ручьем стекая в серый пруд.

В душе моей вдруг поселилась осень,

А лета не случилось как-то вдруг.

Звонками робкими я Вам не докучаю,

И раз в полгода – если только наберу,

Сон про Швейцарию не снится мне ночами,

Не вовлекая эту странную игру.

Но, кажется, что встреча – та, далеко,

Еще должна случиться вопреки

Всему тому, что властно и жестоко

Хоронит мысли, чувства и стихи.

Да, я попробую, и Вы меня поймете,

Вновь окунуться в магию тех грез,

Лишь для того, чтоб налегке, в полете,

Обречь блаженство навсегда, всерьез.

Вдохновение

Я не спал четыре ночи

И четыре дня.

Вдохновение всё точит,

И ликует, и грохочет

Во! брожения.

Сочинилися три слова:

«В мокрую траву»,

И теперь пытаюсь снова

Втиснуть эту вот обнову

В пятую главу.

А в шестую на карете

Въедет тракторист!

И легко травинки эти

Уложились все в кювете —

И закончен лист.

Натюрморт опять же свежий,

Пахнет естеством…

Где доярка? Пусть неглЕже,

Для скота ту травку режет

С чувственным лицом.

И конфликт в романе чисто

Путал берега…

Кто поспорит с трактористом?

Только Л. Евангелиста

После ЛиндбергА.

Всё: похоже – к эпилогу,

Больше – не жу-жу!

Завалюсь в свою берлогу,

Отсыпаясь понемногу…

Творчество рожу!