Текст книги "Норман"

– И что, часто приходят?

– Раза четыре в десятину, когда чаще, когда десятин пять их не встречаю, по-разному.

– А сегодня должны прийти?

– Они мне не докладываются. Боитесь?

– Конечно, кто же захочет с ними повстречаться?

– Встретились уже. – Бархатный женский голос заставил всех вздрогнуть.

К этому времени уже не только Раск, но и Рик с Шиваком сидели около стены со взведенными арбалетами, поэтому в сторону появившейся тени тут же полетел один из болтов. Тень легко ушла в сторону.

– Не нервничайте, хотели бы вас убить, давно бы уже все лежали.

Что-то подсказывало, что это не просто угроза. Тень подошла ближе, тусклый огонь осветил женскую фигуру с широковатыми плечами, а на миловидном личике, портя впечатление, выпирали клыки-иголки, за плечами виднелась рукоять меча.

– Ваше счастье, что мы сытые. В эту десятину у нас прямо паломничество. Я бы на вашем месте надолго не задерживалась в гостях. Мы бы еще прошлой ночью вами подзакусили, но ваш одаренный нас почувствовал, рисковать не стали, перебить бы мы вас перебили, но могли быть потери. А я не люблю рисковать. Завтра утром чтобы вас здесь не было. И помните: если захотите вернуться, вы для нас – пища.

Она развернулась и важно ушла в темноту ночи, следом почти со всех сторон послышался легкий шелест, видимо, ее воины покидали позиции.

– Серьезная дама. – Из темноты вышел Лекам с обнаженным мечом. – Она за вами уже мер тридцать наблюдала. Думаю, что стражу лучше нести здесь, вдруг кто-нибудь из них не наелся.

Лекам вопросительно посмотрел на отца и кивнул на старца.

– Потом объясню. – Отец помолчал с меру. – И часто она так живых отпускает, Милофий?

– Нет, из тех, кто в замок приходит, вы третьи. Легенду необходимо поддерживать, так что иногда отсюда уходят живые, чтобы было кому рассказывать. Ну и если обозы большие идут, тоже не всех убивают.

До утра уже никто спать не лег. Милофий вскорости ушел, сославшись на старость. Разговоры как-то не клеились, все были настороже. Чуть выглянуло солнце, мы спешно оседлали и навьючили лошадей. Отец предложил оставить трофейные мечи, чтобы облегчить поклажу, но орк категорически отказался. Переведя в поводу лошадей через хлипкий мост, с облегчением отправились в путь. Гномы только через двадцать мер времени сняли болты и ослабили тетиву.

– Вампиры сильные воины? – решил я прояснить у Лекама вопрос, касающийся ночной встречи.

– Хорошие. Ускоряются не хуже опытного мага. Но главное их преимущество – ночное зрение. Вернее, видение силы. Любой предмет пронизывают потоки силы, неживые – послабее, живые – сами силу вырабатывают. Гномы вон, кстати, тоже силу видят, правда, только неживых предметов, поэтому и мастера по камню и металлу из них хорошие, знают, где ударить между потоками сил, чтоб камень раскололся, и куют, наблюдая за изменением потоков. Некоторые из них даже немного могут сдвигать силу, но одаренных у них при этом совсем нет. А вампиры просто видят силу, любую. Собственно, они ею, а не кровью и питаются, а кровь пьют по причине более быстрой передачи маны вместе с ней. У обычного человека душа сама создает силу, а у вампиров души нет, поэтому приходится чужой пользоваться, выпьют человека – и десятины четыре сытые. Ну а поскольку неожиданность и ночное зрение были на их стороне, шансов в битве у нас не имелось. Но, думаю, двоих или троих мы бы с собой забрали к богам. Поэтому и нападать на нас не стали, не стоит война добычи. А вот днем я бы еще посмотрел, кто кого, конечно, без потерь не обошлось бы, но эту пятерку мы бы осилили.

– Почему ты решил, что их пятеро?

– По шорохам посчитал, пока вы болтали, может, на одного и ошибся.

– Возможно, их в доме еще десяток?

– Чтобы столько вампиров прокормить, кучу народа надо погубить, а это привлечет внимание Светлого братства и властей, поэтому вряд ли. Вернее всего, гнездо у них маленькое. Вот в Темных землях и бегают стаи по двадцать голов.

– А их серебром убивать надо или кол в сердце?

Лекам рассмеялся.

– Нет, с чего ты так решил?

– Не знаю, как-то в голову пришло.

– Так же, как и человека, они же бывшие люди, единственно, что живучие, при тяжелом ранении в строю остаются, и, если вовремя человека выпьют, заживает на них все быстро.

– Значит, света они не боятся?

Лекам чуть с лошади не упал от хохота, орк впереди и отец сзади его бурно поддержали.

– С чего это? Ты где такого наслушался?

– А живут они сколько?

– Не живые они, магически измененные, как личи. Тело вроде как живое, сердце бьется, а души нет, силы своей нет. Пока пьют кровь, бесконечно могут поддерживать тело.

– Откуда они берутся?

– Это как зараза. У них в клыках железы есть, впрыснут яд, когда кусают, и человек умирает, а когда душа перестает сопротивляться, вступает в работу магия, которая оживляет человека и начинает изменять в вампира, так и размножаются. Бывает даже, если не полностью человека выпьют и их гадость попадает в кровь еще живого, он потом встает. Изначально их вроде как маги создали, задолго до Темной войны, когда темная магия была разрешена. Вампиров использовали при захвате городов. Пороются в их головах менталисты, внушат прийти в город и начать на всех кидаться, яд пускать. Все разбегаются, а кого укусили, по домам обычно прячутся, так как, если узнают, голову сразу снимут. А через десятину двадцать новых вампиров появляются. Они когда только что обращены, почти ничего из прошлой жизни не помнят, некоторые только ползать могут, как дети. Единственное, чего они хотят, наполнить себя силой, так как их ушла на изменение. Ну а поскольку думать еще не могут, яд пускают во всех подряд. Пока всех переловят, половины населения города нет. Вот тогда подходят войска и берут полупустой город почти без боя. Потом отказались от них, а после Темной войны почти всех уничтожили.

– А почему отказались?

– Не всегда жители успевали их перебить, иногда получалось так: подходят войска к городу, а в нем одни вампиры. Причем это только первую десятину они тупы, дальше начинают умнеть, то ли память появляется, то ли обучаются быстро. Войска разворачиваются и уходят, потому как проще людей из города выбить, чем вампиров. А бывало так, что возьмут город, а через полкруга ситуация с вампирами повторяется. Они когда уже в ум входят, не только ускоряться, но и замедляться могут, как бы в спячку впадать. Почувствуют угрозу, спрячутся в укромное место – и в спячку, а через полкруга просыпаются и жрать хотят, вновь вампирская эпидемия, только уже у завоевателей.

Отец обогнал нас и пошел рысью, весь отряд ускорился. Разговор сам собой прекратился, так как при такой езде можно и язык прикусить. Храм через меру уехал в головной дозор. В начале второй четверти пришлось сделать привал, бессонная ночь давала о себе знать. Перекусив остатками глухана, все легли на траву. В дозор решили идти по жребию, кидали монетки. Сначала кинули все; у кого решка, кидали еще раз, и так, пока не остался один с решкой. Остался Лекам. Храм пошел на охоту. Я растянулся на траве, рядом присел Кальд.

– Я так понимаю, одаренный – это ты? Или вампирша ошиблась?

– Почему так решил? – Я тянул время, судорожно думая, что ответить.

– По-эльфийски отвечаешь, вопросом на вопрос.

– И все-таки?

– Среди нас, гномов, одаренных не бывает, среди орков одаренный – это повод для гордости, духи пометили, Храма от важности распирало бы – шаман. Остаетесь вы трое, люди.

– Можно подумать, у людей одаренных от гордости не распирает.

– Согласен, но не так, как орков.

– Умозаключения твои в целом верны, Кальд, но не моя это тайна.

– Наверное, не в свой склеп лезу, извини.

– Да ничего.

– Меч у тебя интересный, можно посмотреть?

– Конечно. – Я вынул меч и протянул его гному.

Он мер пять рассматривал его, потом произнес:

– Хороший меч, очень хороший. Я не встречал такого. Обычно меч для мага кует кузнец, потом маги накладывают плетения, которые укрепляют оружие, делают легче ну и разное другое, но все плетения разрушают часть природных каналов силы. В твоем клинке все природные каналы целы, плетения мага словно впаяны в меч.

Посмотрел на меня, видя мой непонимающий взгляд, разъяснил:

– Когда в меч вкладывают плетения, сначала маг выжигает канавки в лезвии, они рушат природные каналы, потом маг на дне канавок прокладывает каналы для плетения, очень, очень кропотливая работа, и только после этого магией заваривает металл и ставит накопитель. В твоем случае плетения обволакивают каналы. Этот меч явно делали как минимум трое: гном, великий мастер, потому как смог подогнать металл под магов. Человеческий маг, очень сильный, уложить каналы такой толщины, да еще в разогретый металл, где не каждый кузнец сообразит, как изменятся природные потоки силы. Для такого нужно быть очень мудрым и сильным магом. И еще сильный эльф.

– Это ты по накопителю понял?

– Нет, в меч кроме человеческих вложены еще и эльфийские плетения. Где ты его взял?

– Первый трофей.

– Достался свято. – Гном задумался. – Будешь рядом с Черными горами, обязательно зайди в гости, спроси Кальдоррама Звонкого, любой проводит.

С этими словами он отошел от меня и прилег под деревом. Странный народ – гномы.

Храм с охоты вернулся пустым, как и наши желудки. Собрались за меру и тронулись дальше, скоро отец вновь пошел рысью. Через две части на пути попалась речушка, вновь встали на привал. Гномы достали рыболовные снасти, как оказалось, боязнь воды у них обратно пропорциональна страсти рыболовства. Храм ухмыльнулся и из трех веток и своей рубахи соорудил рыболовную ловушку, но понял, что приманки нет, с хмурым видом все разобрал и пошел с Лекамом, одолжившим у Рика арбалет, на охоту. Через часть у нас имелись три здоровенных рыбины, каждая с пол-локтя, и олень, вернее олененок, но довольно большой. Решили остановиться на обед, желудок уже, казалось, прилипал к позвоночнику. Кресало Шивака зажгло довольно сырую древесину с одного удара, он не меньше других был голоден.

Через полчасти мы ели полусырую рыбу, нежный вкус ее мягко разливался по языку. От костра шел дурманящий запах жареного мяса. Таким счастливым я, наверное, не был последний круг солнца. С учетом того, что я не помнил ничего за пределами последнего круга, это очень высокая оценка моего состояния. К тому времени, как мы наелись, три четверти дня прошло, поэтому решили остаться на ночлег здесь. Мгновенно расседлали лошадей. Храм вновь соорудил ловушку, закинул туда рыбьи кости и немного требухи оленя. Поскольку вечер выдался свободным, а ночь бессонной, я вознамерился спать, но в самый сладкий миг прикосновения головы к седлу, служившему подушкой, появился Лекам.

– Пойдем.

– Куда?

– Узнаешь.

Я молча встал, поняв по тону, что спор бесполезен.

Отойдя локтей на триста от стоянки, маг остановился.

– Вот здесь подойдет.

Ожидая, что объяснение последует, я послушно опустился на колени.

– Садись так, чтобы можно было сидеть долго. На коленях через полчасти взвоешь.

Я пересел спиной к дереву, вытянул ноги перед собой.

– Закрой глаза, расслабь все тело. Проверь, чтобы тело было расслабленно, все должно приобрести тяжесть – и руки, и ноги, и голова, при этом тебе нельзя засыпать, нельзя закрывать глаза. Я сейчас начну петь, ты не удивляйся. Твоя задача – увидеть, как стекло, вот это дерево. Когда будешь полностью готов, легонько кивни.

Песню Лекама, нельзя было назвать песней, это была музыка. Без слов, еле слышная, но музыка, гармония в ней не просто присутствовала, она царила. Я уснул.

Проснулся от толчка.

– Вставай, продолжим потом, сейчас ты будешь только засыпать.

– А что я должен видеть?

– Не знаю, ты сам для себя решишь.

В лагере царила идиллия, спали все, кроме Рика и Храма, стоявших на страже – после визита вампиров решено было нести стражу вдвоем. Удивительно, но спать я не хотел. Отправив Рика спать, заступил на пост. Расседланные и спутанные лошади мерно жевали траву, изредка переступая спутанными ногами. Амулет гномов не давал мелким родственникам вампиров вгрызаться в наши тела. Я замер, замаскировавшись в ближайшем кусте, как учил орк. Через две части, когда мгла полностью поглотила лес, меня сменил отец.

Проснулся только утром, причем в состоянии «жизнь – это песня, надо впитать каждый миг». Пока все просыпались, успел выкупать Аравина и Барса, по отношению к остальным лошадям это было нечестно, но вымыть всех я бы не успел. Лекам, видя мое состояние, спросил:

– Ну как? Когда силой наполнен под завязку, хорошо?

– А как ты определил, что я наполнен?

– Думаешь, мне незнакомо состояние эйфории от избытка силы? Да и началось это все после вчерашней медитации, верно?

– Да. И на первый твой вопрос тоже да, хорошо-то как!

Позавтракали остатками оленя. Храм проверил свою ловушку, в ней трепыхались три здоровые рыбины с явно хищным оскалом. Гномы завернули улов в листья и крапиву, сказали, до вечера сохранится. Оседлав и навьючив лошадей, тронулись в путь.

Буквально через часть кавалькаду, тянувшуюся цепочкой, остановил отец, резко вскинув руку вверх, в двухстах локтях впереди Храм стоял в такой же позе. Орк поднял указательный палец вверх, потом показал им на землю. Лекам спешился и, пригнувшись, с оголенным мечом, двинулся к товарищу, тот уже стоял на земле. Через меру они исчезли в кустарнике, вскоре раздался вскрик, отец выхватил меч и, отвязав одним движением навьюченную лошадь от седла своей кобылы, с места взял в галоп. Мы дружно последовали его примеру. Выскочив на поляну, застали орка связывающим какого-то типа, поваленного лицом на землю, и Лекама, прижавшего к его шее острие меча.

– А теперь уходим, только по-тихому, он может быть не один. – Орк взвалил пленника на плечо, как мешок, взял свой меч, валявшийся неподалеку, и направился в обратном направлении.

Лекам дождался, пока мы последуем за Храмом, и пошел замыкающим вслед за лошадьми. Отъехав пару верст, орк остановился.

– Кажется, очнулся, – кивнул он в сторону вьючной лошади, через спину которой перекинули пленника.

Отец тут же послал в дозор в ту сторону, откуда мы вернулись, Шивака. Как оказалось, пленный был одним из преследователей. Храм узнал его по характерной шапке смешной расцветки, которая, с учетом теплого сезона, сама по себе смотрелась нелепо.

– Ну, рассказывай! – присел орк перед стянутым с лошади мужиком средних лет.

Пленный смотрел исподлобья:

– Воды дайте.

Лекам молча отстегнул флягу и напоил мужика.

– Ну! У нас немного времени, не будешь говорить, к богам пойдешь, будешь – посмотрим.

– Что говорить? Спрашивайте.

– Я так понимаю, ты по наши души тут бродишь?

Звали мужика Солд. Оказалось, как и в первый раз, наняли их через предводителя, он обещал всем по золотому за день преследования в случае нашей смерти или по серебряному, если не догонят. Изначально отправилось тридцать два человека, после того как мы при переправе сократили их количество на троих, четверо отказались участвовать в охоте, развернулись и поехали обратно. Остальные нашли брод ниже по течению и пошли по нашим следам, иногда следы терялись, но потом находились снова, то лошадиные отходы жизнедеятельности, то наши лежки во время отдыха.

Ночь назад они встали на ночевку, когда темнота стала скрывать наши следы. Перекусили и легли спать, оставив дозорного возле костра. И тут на них внезапно напали какие-то темные твари, быстрые, как волки, они хватали по одному только что проснувшихся бандитов и тащили в темноту, где крик бедняг обрывался. Солд, быстро поняв, что дни их сочтены, бросился от стоянки подальше в лес. Бежал практически до утра, а когда рассвело, понял, что остался жив, и вот уже сутки бродил по лесу, так как не знал, куда идти.

– То-то вампиры были сытые, спасибо им. Сколько ваших погибло, пока не убежал, помнишь?

– Около костра дозорный лежал, вряд ли живой, и еще видел, как четверых утащили.

– То есть ваших осталось не больше двадцати?

– Думаю, меньше, я пока бежал, еще двоих улепетывающих заметил. Но не уверен, наши ли это, поэтому от них тоже сиганул. Уже утром понял, что наши, но возвращаться побоялся.

Пленного тщательно обыскали, развязали, посадили напротив него Раска с взведенным арбалетом. В сумке наподобие гномьей нашли соль, чему были очень рады, немного серебра, небольшой нож и зажигательный амулет.

– Не самая дешевая вещь? – вертя в руках амулет, покосился Лекам на пленного.

– Дочь сделала, она у меня в академии учится, на артефактора, через круг выпуск. Из-за нее и пошел.

– На обучение не хватает?

– Нет, таких денег никогда не было, отрабатывать обучение придется. Надо взятку в десять золотых дать, чтобы в хорошее место направили, – прожевав кусок мяса, выделенный отцом, ответил Солд.

Мы отошли в сторонку от пленного.

– Что думаете? – спросил Лекам.

– Не врет, точно, вампиров не придумаешь, – высказался орк.

– Дальше ехать надо, вдруг всех не перебили и они продолжают охоту? – Отец стоял, опершись на дерево плечом.

– Согласен. А с этим что, к богам?

– Кровожадный ты, Храм, кому он нужен, один за нами не пойдет, пусть сам выбирается, волки сожрут или вампиры, а наша совесть чиста.

– Только если встретится со своими, наведет их на нас.

– Да-а-а. Задача.

– Пойдемте, у него спросим, – вступил в разговор Кальд, – придумает до следующей стоянки, как его без вреда отпустить, пусть идет, нет – значит, нет.

– Разумно.

Вернувшись к пленному, изложили свои мысли.

– Вы уж лучше убейте меня, но от себя не гоните, не хочу стать ужином, уж не важно, кто полакомится, вампиры или другие, шансов выйти одному у меня нет, не эти, так волки, мы, пока ехали, две стаи видели, здоровых таких. Ну а коли возьмете с собой до деревни какой, чем скажете, поклянусь, что про вас никому не расскажу.

– Ловко хочешь выкрутиться, – высказал свои мысли Кальд.

– Ладно, поехали, – отец пошел к лошади, – на следующей стоянке решим, что с ним делать, а то как бы его дружки не пожаловали. Храм, руки ему сзади свяжи.

Поехали не сразу, пришлось немного задержаться, переложить поклажу с одной из вьючных лошадей. Ехали с редкими остановками, боялись, нагонят преследователи. На ночь, когда начало смеркаться, вновь остановились у реки, вернее всего, той же самой, видимо, ехали вдоль нее. Кальд взялся готовить рыбу. Дрова принес Солд, которого давно развязали, так как бежать ему действительно было не с руки. Пока окончательно не стемнело, он умудрился вымыть всех лошадей и натереть их какой-то травой, «чтобы меньше запах был, волков не приманивал». Храм снова поставил ловушку или, как он называл ее, кувшинку, на рыб. Спать легли уже в кромешной тьме. Солда уложили поодаль, так, чтобы стоящему на страже он был виден.

Глава 7
Нападение

Ночью Храм, который спал рядом, легонько толкнул меня в плечо. Когда я открыл глаза, он прошептал:

– Окружают, не подавай вида, но приготовься.

На страже стояли Лекам и Раск. Лекам потихоньку шел по лагерю и как бы невзначай пинал спящих ногой. Кальд что-то проворчал на него. Раск зачем-то подошел к почти потухшему костру. Я сонно повернулся на бок и сжал рукоять меча.

– Харра! – крикнул Лекам, и почти одновременно с его криком просвистел болт из темноты и впился Раску в плечо.

Мы все, кроме Кальда, вскочили на ноги с оголенными клинками и приготовились к сражению. Из темных кустов на нас посыпали враги. На меня наскочили двое. С трудом парируя их удары, в какой-то момент понял, что звук вокруг меня словно бы растягивается. Похоже, восприятие вновь менялось.

Сразу появилась ясность мысли – долго в этом состоянии я не продержусь, надо убивать! Скользнул между слегка замедлившимися мечами и подрубил одному из нападавших ногу. Оказавшись за спиной второго, тренированным ударом снес ему голову. Помня, что плохо слышу, старался крутиться вокруг своей оси, чтобы видеть, что происходит за спиной. Выхватил из рук падающего обезглавленного трупа второй меч. Переместился почти мгновенно к Кальду и обрубил двоим, насевшим на него, по руке. По лезвию меча пошли темные узоры, но разглядывать их было некогда. Стелющимися шагами переместился к отцу и воткнул по самую рукоять меч в левой руке в спину напавшего на него воина. Дальше сознание поплыло, звуки стали возвращаться, успел только подумать: «Выпадаю…» Но меч в руке стал горячим, а я, не потеряв сознания, вернулся в нормальное состояние. Сражение уже заканчивалось. Часть врагов убежала. Лекам запретил догонять их:

– В темноте можно и на меч напороться.

– Сволочь! – Кальд кинулся на Солда с мечом.

Храм перехватил его, с трудом удерживая разъяренного гнома.

– Успокойся, он на нашей стороне. Дрался рядом со мной, даже одного убил, я сам видел.

Нападение было отбито, но погиб Раск. С болтом в правом плече он не смог долго продержаться против двоих, насевших на него. Нападавшими оказались наши преследователи, все-таки не успокоились после знакомства с вампирами. На поляне лежали девять трупов напавших и Раск. Как минимум троим удалось уйти.

– Пошли, Норман, тебя осмотрим. Ты сегодня герой – двое убитых, трое раненых. Пять человек обезвредил! Заодно расскажешь, как в сознании остался. – Лекам похлопал меня по плечу.

– Надо трупы в сторонку сложить, собрать трофеи. – Храм сидел прислонившись к дереву.

Его левая рука висела на перевязи, Лекам только что закончил перевязку.

Рик застыл в прострации рядом с Раском.

– Думаю, мне меч ману передал, когда я сознание терять начал, – рассказывал я Лекаму о ночном бое, – ручка стала горячей, и мне значительно полегчало.

– Может быть, может быть, – задумчиво произнес маг. – Искра стала искать дополнительную подпитку и нащупала ее в мече.

– Лекам, я, когда перешел в это…

– По-разному называют, – понял мою проблему Лекам, – кто ускорением, кто восприятием, кто состоянием одаренного.

– Хорошо. В состоянии ускорения я с легкостью вогнал левой рукой меч по самую рукоять, да еще и через кольчугу. Второй раз перерубил ногу вместе с костью. Почему?

– Ничего удивительного. Сила удара меча зависит от его скорости, веса и твоей силы. Так как скорость, с которой ты вертел клинком, была увеличена – сила удара также увеличилась. К тому же в собственном восприятии ты стал немного сильнее физически. Это свойство любого разумного. Я видел, как во время войны, когда горел город, женщина, спасая от пожара, выкинула в окно сундук с добром. Мы потом вдвоем с твоим отцом еле оторвали его от земли. У тебя, наверное, теперь мышцы болят.

– Есть немного, и озноб.

– Это нормально, организм работал на пределе – бесследно пройти не могло. В прошлый раз я тебе зелья дал, а сейчас терпи.

– Я во время боя видел узоры на мече.

– А вот это замечательно, это видение силы. Если сможешь в спокойном состоянии рассмотреть – твое магическое обучение пойдет вперед. Главное, ты уже знаешь, что можешь видеть. А то бывает, одаренные ни разу в жизни не могут увидеть силу. Ну а теперь отдыхай, организм сам восстановится.

Как только начало светать, отец с Солдом обошли округу и привели четырех лошадей нападавших. Остальных либо увели сбежавшие, либо сами разбрелись. Солд посетовал, что лошади предводителя не было:

– Там в сумке деньги лежали, да и сама кобыла старкская, под стать вашему черному жеребцу, – махнул он головой на Аравина.

В седельных сумках мы нашли сухари, крупу, вяленое мясо и немного соли. На одну из лошадей был навьючен походный шатер. Точь в точь такой же, как у гномов, но побольше – человек на шесть, и котелок с треногой.

С убитых собрали девять мечей, один из которых тут же забрал Кальд:

– Пусть и подмастерье делал, но все лучше, чем человеческий.

Также взяли три кинжала, арбалет с двумя десятками болтов, две целые кольчуги и кожаный доспех, который, к моей радости, на меня налез. Храм при этом съязвил:

– Ты бы во время боя не крутил, как мельница, мечами, а бил прицельно, гораздо лучше и легче сняли бы броню.

Поврежденную броню снимать не стали. Один из мечей отдали Солду, предупредив, что в случае чего… Он покосился на меня. Одну кольчугу отец примерил на меня, я отказался, она была раза в полтора тяжелее кожаной безрукавки, но отец все равно ее отложил.

Гномы в это время выкопали могилу для Раска, нам не доверили. Сказали, что могилу гному должны копать гномы, и только если нет рядом других гномов, можно иным разумным. Но за помощью они обратились – отца с Лекамом заставили нырять в реку, где узрели камень. По их обычаю камень и металл в могиле обязательно должны быть. Поскольку других камней не нашли, а гномы не то что нырять, плавать не могут – пришлось помокнуть людям. После проводов Раска к Торину выпили по маленькой гномьей кружечке настойки. Причем пили по очереди из одной и той же кружки. Ее и оставили на могиле, наполнив предварительно до краев. Рик подарил мне свой арбалет и взял арбалет брата. Конечно, формально арбалет Рика и так принадлежал мне, я его когда еще выспорил, но я не стал развивать эту тему в достаточно скорбный момент.

В дорогу отправились в третьей четверти дня. Пятнадцать лошадей растянулись вереницей. Ехали шагом, но на разговоры не тянуло. Похороны Раска не располагали к беседам.

На ночь остановились на лесной поляне. Солд пошел за дровами, Рик и Шивак первый раз после пересечения реки расправляли шатры – свой и трофейный. Лекам ставил треногу и доставал продукты. Отец взялся перетаскивать вещи к шатрам. Мы с Кальдом распрягали лошадей.

– Ну вот, а говорил, не одаренный.

– Кальд, я говорил, что это не моя тайна. Не все так просто. Именно из-за меня нас и пытаются убить, и лучше тебе не знать остального.

– Теперь-то их нет.

– Есть другие, посерьезней, просто пока не знают, где мы.

– Не соскучишься с вами. А что ты чувствовал, убивая этим мечом?

– Ничего. – Я насторожился, гном явно чего-то не договаривал. – А что я должен чувствовать?

– Не знаю. У нас есть легенда о трех мастерах, создавших меч мага, темного мага. Но я не могу рассказать тебе эту легенду, она имеет свойство влиять на будущее. Ты будь поосторожней с этим клинком.

– Ты считаешь, что это меч темного мага?

– Нет. Я не знаю, но не исключаю. Чтобы быть в чем-то уверенным, мне надо съездить в Черные горы – поговорить со старейшинами, сходить в читальную комнату. Твой меч сделали очень искусные мастера. Я бы не поверил в его существование, если бы сам не видел. Кто был его прежним владельцем?

– По имени не знаю, а откуда он – только догадываюсь.

– А из-за чего завязался бой?

– Кальд, а ты не на тайную службу работаешь?

Гном от возмущения раздулся, видно было, что готовит гневную триаду.

– Ладно, ладно. А парни утверждали, что гномы умеют понимать шутки. Шучу я. Храма он хотел убить.

Я отошел от все еще красного гнома и присел на землю рядом с Лекамом, копошившимся у костра.

– Что Кальд такой взъерошенный?

– Да я пошутил неловко, сказал, что он на тайную службу работает. Про меч ему, видите ли, все расскажи.

Храм засмеялся и изобразил низкий голос гнома:

– Меч из легенды, он сделан для некроманта, но я не могу тебе рассказать про него. – И уже нормальным голосом спросил. – Так?

– Ну, примерно. А ты откуда знаешь?

– Они последние две-три тысячи кругов ищут этот клинок, как ты говоришь, задолбали всех вокруг. Гномы помешаны на легендах и предсказаниях, причем никому не рассказывают, но все эти легенды знают.

– А про меч что за легенда?

– Да когда-то давно, они сами не знают когда, собрались великий мастер гномов, а в некоторых рассказах сам Торин, в то время еще обычный гном, искусный человеческий маг и эльф из правящей династии, то есть тоже очень сильный маг. И решили создать клинок, равных которому не было. Работали три круга и создали меч, в который вкованы плетения людей, эльфов и вложена сила гномов.

Но человеческий маг, как оказалось, был темным. Кто-то из гномов утверждает, что это сам Некрос. И вот темный маг убил гнома и эльфа. Душу гнома он поместил в камень навершия меча, а меч закалил в эльфийской крови. И стал этот меч в бою забирать силу у противников и передавать ее владельцу, мол, достаточно нанести небольшой порез и сила перейдет к тебе. Но душа гнома в камне воспротивилась этому, и теперь, если ты дерешься за правое дело – разумеется, с точки зрения гномов, – то меч собирает силу и передает тебе. А если нет – то наоборот, может выпить из тебя все в самый неподходящий момент. Ну и, как положено в легенде, меч был утерян. И теперь они всем скопом, включая эльфов, у них тоже что-то такое связано с этим мечом, его ищут. При этом никто толком не знает ни клейма мастера, ни как опознать другим способом этот клинок.

– Теперь спи и бойся, как бы гномы не сперли меч, а то еще и прирежут.

Храм опять расхохотался.

– Не-э-эт, не бойся. Мечом этим можно завладеть только тремя способами. Найти меч. Убить прежнего владельца, держащего этот меч в руке, но не за меч, а защищая себя или кого-то. При этом владелец меча должен напасть первым. Ну и еще – получить в дар. Но там тоже условие – выпросить в дар не получится, надо, чтобы владелец меча сам захотел подарить его. Так что успокойся. У них есть еще какое-то предсказание, связанное с владельцем меча: мол, придет, но не гном, спасет их всех, но оно настолько туманно, как и все предсказания, в особенности гномов, что его можно трактовать как хочешь. Так что тебя еще оберегать будут.

Вечером все сидели вокруг котелка и прихлебывали прямо из него слегка жидковатую кашу с вяленым мясом, так как посуды, кроме гномьей, не было. Соскучившись по жидкой пище, ели молча, с довольными лицами. Поев, никто не разошелся, ждали отвара, который гномы поставили кипятиться после каши.

– Солд, – вдруг спросил Храм, – а почему ты стал драться на нашей стороне, ведь вступил в бой за моей спиной, мог бы воткнуть мне нож в спину и помочь своим друзьям?

– Ну ножа у меня не было. Вы же все забрали, а меч я подобрал, когда ты убил одного. Ну а вступая в бой, я не знал, кто нападает. Нападают, значит надо драться. Потом уже увидел, что это наши, но я уже на вашей стороне сражался. Да и какие они мне друзья – большинство в первый раз видел. Собрали всех, кому деньги нужны, из разных мест. Половина так вообще из ночной гильдии. Я, будучи воином, таких ловил.

– А если бы знал?

– Чего гадать. Случилось как случилось. Если бы знал, может, и по-другому бы поступил. Отсиделся бы или за них пошел. Теперь же мне даже в Екануле появляться нельзя.

– Честный ответ, а в Еканул почему нельзя?

– Один из сбежавших, как раз «ночник», видел меня в бою. Они не простят. Лишь бы на следующий круг Аллойю без проблем забрать из академии.

– А воином где был? – включился в разговор отец.

– В императорской армии, во время Оркской войны. – Солд покосился на Храма.

Храм, видимо, уловил взгляд и ровным, без тени эмоций, серьезным голосом спросил: