Текст книги "Новое Будущее"

К обеду навигатор привел детективов в кафе «Воронеж», на той же площади.

Обедали долго, но Каренин второй, которого ждали, не появился. Только два неинтересных пассажира того самого трамвая.

Уже отобедав, не уходили – пока навигатор не сказал: «Geh raus».

– Geh raus, geh raus, а что дальше? – пробормотал Пак.

Сели на скамейку у фонтана. Глядели. В фонтане было двенадцать струй. Их испускали из раскрытых ртов двенадцать рыб, располагавшихся по краям чаши. Еще одна струя била в центре – высокая.

– Еще могут быть свидетели, которые видели случившееся из своих окон, – высказал предположение Бус.

– Но к нам их не направили, – резонно заметил Пак.

– Надо громко озвучить эту идею, тогда, может, и направят. Говорят, это действует.

– Уже вроде озвучили.

– Конкретнее нужно. – Бус задумался. – Если есть человек, – произнес он раздельно и громко. – Если есть очевидец. Если есть тот, кто смотрел в окно и видел, как оно было. Тот, кто видел, как женщина погибла под колесами красного трамвая в прошлую или позапрошлую пятницу. Одна или другая. Или с балкона он видел. Или, может быть, с крыши – не будем исключать такой вариант. Или с пролетающего мимо вертолета. Если есть такой человек, приведи его к нам. Дай нам увидеть его. Дай спросить о важном. Аминь.

– Аминь, – повторил за ним Пак. – И что теперь?

– Завтра увидим.

– Мы вроде хотели пойти к морю, – сказал Пак.

– Да, – сказал Бус, – но я передумал.

И пошли в разные стороны. Так бывает. Пак – к морю, а Бус – через площадь, к знакомой двери.

«Geh hinein», – и Бус вошел.

Думал взять водки, но навигатор сказал: «Кофе».

Вместе с кофе подошла Ная. Села напротив.

– Здравствуйте, – сказал Бус.

– Как ваши дела? – спросила она.

Пили кофе.

Ему нравился зеленый цвет ее платья.

Столы в кафе были деревянные, коричневые. Над каждым висел низкий светильник в виде широкого непрозрачного конуса. Цвет зеленый, темный, с внутренней стороны – светло-желтый. Каждый стол в круге света. Желтизна на лицах сидящих. За окном тонированного стекла – площадь с фонтаном посередине. Через площадь шел человек в синей куртке. Может, это был тот самый нужный свидетель? Может, даже второй Каренин? Но человек прошел мимо и скрылся. Бус вздохнул.

– Хотелось бы еще раз встретиться с этим Хамаляйненом. Это возможно?

– Наверное, это было бы слишком просто. – Ная улыбнулась.

– Да, – согласился Бус. – Если бы я знал раньше то, что знаю сейчас, я задал бы ему кое-какие вопросы, и все было бы просто.

– Он страшный человек, – сказала Ная, – у нас им детей пугают.

– У вас есть дети?

– Сын Сережа, но он сейчас с отцом живет.

«Geh raus». Бус поднялся со стула. Ная тоже.

– Значит, выходим вместе?

Она кивнула.

И вышли.

– Мы с Паком после дел собирались посмотреть здешний замок, – сказал Бус. – Но Пак передумал и пошел к морю. А я пришел сюда. Но сейчас идти к замку, наверное, слишком поздно.

– Он ближе, чем кажется, – сказала Ная, – и меньше, чем кажется. Так хитро построен – с расчетом на иллюзию. И не такой старый, то есть совсем не старый.

– Тогда не пойдем туда.

И свернули направо. Шли без подсказок, словно обоим была известна дорога. По узким, как им и полагалось, улицам старого города.

На каком-то повороте она спросила:

– Зачем ты играешь в эти игры?

– Может, вначале и был шанс уклониться, но теперь все.

– Ты знал, что это такая кровавая история?

– Нет, тут просто было дело под номером. Подробности обещали потом. В принципе на моем месте мог оказаться каждый. Это похоже на то, как раньше для участия в суде отбирали случайных людей – присяжных заседателей. Они не выносили приговора, но просто отвечали на вопрос типа «виновен – не виновен». А сейчас отбирают несколько человек, тоже случайных, которые должны по мере возможности разобраться в деле и сказать, что, по их мнению, произошло. Ну, например, убийство, самоубийство или несчастный случай. Плюс детали. Хотя следственные органы, – добавил Бус, – конечно, все знают.

– Тогда зачем нужно это твое расследование?

– Пойдет в какую-то статистику, я не знаю. А вообще это такая социальная программа. Для обеспечения занятости.

– У нас здесь не устраивают таких игрищ.

– Наверное, устраивают что-то другое.

– Да, но я не хочу об этом говорить.

Улица, по которой шли, закончилась. Тут было что-то вроде смотровой площадки, откуда, помимо прочего, виден был замок – совсем близко. Закатное небо над ним. Облака.

– Красивый замок, – сказал Бус.

– Да, красивый, – сказала Ная.

Продолжили путь и, немного пройдя, остановились у дома – серого в ряду других домов. Над входом – маска льва с печальными человеческими глазами.

Остановились, не ожидая команды. И стояли, уже ожидая.

– Обними ее, – сказал навигатор.

– Мог бы и позвонить, – сказал Пак. – А то я уже думал, не случилось ли что?

– Что может случиться с человеком в тихую ночь в тихом городе?

– Ничего, кроме самоубийства, – мрачно произнес Пак.

– Есть у нас чем перекусить? – Бус открыл холодильник, там было два больших бутерброда – один с колбасой, другой с сыром.

– Ешь все, я не претендую, – сказал Пак.

Бус стал есть бутерброды, а Пак сидел за столом и о чем-то думал.

– Не хочешь поменяться апгрейдом? – сказал он наконец. – Ты будешь Капабланка, а я Алехин.

– Нудная процедура, – сказал Бус, жуя.

– А если я вот переапгрейдился бы в Карпова или Каспарова, ты стал бы возражать?

– Не выйдет, Карпов никогда не играл с Алехиным, Каспаров – тоже.

– Вроде бы такое условие есть, чтобы играли, – согласился Пак.

– Точно, есть, – подтвердил Бус.

– И тогда возникает мысль, что мы не играем друг с другом как гроссмейстер уровня Алехина с гроссмейстером уровня Капабланки, а просто воспроизводим конкретные партии, сыгранные реальным Алехиным и реальным Капабланкой в свое время.

– Я ведь не просто делаю ходы, я думаю над каждым ходом, – возразил Бус.

– Ты уверен? Может, эти движения импульсов в мозгу, которые ты называешь мыслями, синтезированы и проигрываются в мозгу как запись с плеера.

– Нет ничего нового под луной, – вздохнул Бус и, покончив с бутербродом, направился к спальной капсуле.

– Марш чистить зубы, – сказал навигатор, а Паку: – Schlaf ein.

– И эта голая баба на лошади, – успел сказать Пак. – Которая встречается нам постоянно. Эта повторяющаяся сцена с ее выездом не есть ли воспроизведение какого-то нам не известного образца?

«Nach rechts, – говорил навигатор. – Nach links. Nach vorne». Шли вроде в «Воронеж», но на пути куда-то свернули. Вышли к трамвайным путям, в том самом трагично знакомом месте. Рельсы лежали внизу, у подошвы травянистого склона. Несколько человек стояли там – вроде как ждали трамвая, хотя остановки не было. Среди них Бус увидел знакомое зеленое платье.

Трамвай уже выворачивал из-за поворота.

Бус сбежал вниз по склону.

– Это я, – быстро сказал, – это я. – Обхватил девушку руками. Держал крепко.

Трамвай уже был совсем близко.

– Руки убери, – скомандовал навигатор.

Бус опустил руки.

Девушка шагнула вперед.

Взвыли тормоза. Заскрежетали колеса. Трамвай проехал несколько метров и остановился.

– Смотри, – сказал навигатор.

Бус смотрел, потом отвернулся и побежал вверх по склону.

Пак встретил на бровке. Приобняв за плечи, увлек прочь от места.

– Почему? – пробормотал Бус. – Это ведь должна быть Анна.

– Анна и есть, – сказал Пак. – Тут много уменьшительных вариантов: Анюта, Нюра, Ная – кому как нравится. А по документам она наверняка Анна… была Анна.

– Эврика! Эврика! – мимо пробежал голый бородатый мужик, весь мокрый. – Эврика! – кричал на бегу.

– Вчера видел такого же, только борода была рыжая, – сказал Пак. – Не могу представить, с какого образца слизана эта хрень.

– Думаю, так проявляет себя облачный разум, – произнес он через некоторое время. – Был просто интеллект, а теперь кто-то там начинает проявлять себя как личность. Так, например, ребенок раз за разом повторяет свое первое «бу» или трясет погремушкой. Впрочем, у меня никогда не было детей.

– А что дальше? – спросил Бус.

– Если повезет, увидим.

– Nach links, – сказал навигатор Бусу, а Паку: – Nach vorn.

И разошлись. Успели только обернуться и помахать друг другу.

«Nach links», «Nach rechts», – Бус шел по улицам города, следуя указующему голосу невидимого начальника.

Он думал о человеке, о заложенном в нем стремлении к порядку, о знаке равенства между «слушать» и «слушаться», о стремлении приучать себя подчиняться идущему сверху слову, растить в себе категорический императив подчинения – неужели только затем, чтобы оказаться игрушкой в руках – в руках? – у неопознанной темной личности, глядящей из облака.

Знакомый желтый дом, бородатая маска над дверью. Бус остановился.

– Geh hinein, – сказал навигатор.

Бус вошел, не зная, зачем он здесь и что его ожидает, уверенный только в том, что наступило время ужасных чудес.

Рагим Джафаров. Освобождение

– Погодите, да тише вы! Кажется, Карима показывают.

– Где? – уточнила Мия.

– Ну, я в телеграме смотрю, но это госканал, наверное, везде.

– Да, по телеку тоже, – заметила Нина.

Мия подключилась к стриму, но мысленную пометку о том, что у Алины стоит оповещение на ее мужа, поставила. Все замолкли, пытаясь понять, что происходит. Журналистка с центрального канала что-то очень эмоционально рассказывала, взмахивая руками с идеальным маникюром.

– Уже не модно, – прокомментировала Нина.

– Да подожди! – зашипели на нее подруги.

Журналистка в кадре была не одна, хотя и умудрялась притягивать к себе все возможное внимание, даже двухметровый Карим рядом с ней казался незаметным.

– Ого, что это с ним? – охнула Нина. – Его прям трясет.

Мия присмотрелась. С камерами ее муж работать умеет, все идеально – поза, поворот головы, аккуратная бородка, строгий костюм. Руки заняты четками. Движения плавные, уверенные. И уж точно нет никакой тряски, просто чуть прищурен левый глаз и почти незаметно играют желваки. Для тех, кто с ним хорошо знаком, такое проявление эмоций действительно показательно.

– Все произошло прямо тут, – журналистка снова помахала руками, как бы указывая на место, на котором стоит. – Именно здесь, в конференц-зале отеля, наш герой обезвредил боевика радикальной группировки «Освобождение».

На экране тут же возник небольшой дисклеймер «признана экстремистской на территории Евразии».

– Что она сказала? – переспросила Алина.

– Отмотай и посмотри! – фыркнула Мия. – Тише!

– Расскажите, как это произошло? – журналистка перешла к интервью.

– Не могу сказать, что хорошо запомнил произошедшее, – уверенно, с фирменной улыбкой одним уголком губ вступил Карим. – Страшно было.

– Вы не выглядите испуганным, – улыбнулась журналистка, Мия могла поклясться, что она с ним заигрывает в прямом эфире. – Не скромничайте.

– Не за себя, – пояснил Карим, – за всех, кто здесь был.

Журналистка мгновенно сменила маску на встревоженно-понимающую.

– Да, конечно. Много было людей?

– Тридцать.

– Это могло стать страшной трагедией. Как это было?

– Я просто оказался у него за спиной. Когда он поднял руку с пультом взрывателя и начал что-то выкрикивать, я схватил его и зажал кнопку, так, чтобы он не мог ее разжать и привести бомбу в действие.

– Оказались за спиной? Вас довольно трудно не заметить, – удивилась журналистка.

– Только если перед ним не стоишь ты и не размахиваешь руками, – съязвила вслух Мия.

Подружки нервно хохотнули, то ли чтобы поддержать ее, то ли чтобы снять напряжение с себя.

– Не знаю, – Карим улыбнулся своей фирменной улыбкой грустного пресс-секретаря. – Так уж вышло.

– И вы держали его руку до прибытия полиции?

– Да. Но это всего пара минут.

– И что делал террорист? Пытался вырваться? Что-то говорил?

– Что-то говорил, – как бы согласился Карим. – Но я не слушал.

– Как вы решились на такой поступок? Может, у вас есть какая-то подготовка, или вы работаете в спецслужбах? – тон журналистки стал совсем уж заигрывающим.

– Не знаю. Просто у меня был шанс спасти людей, и я не стал раздумывать. Вы бы тоже не стали. Поверьте.

– Думаю, я бы перепугалась! Вы так спокойно и степенно рассуждаете, если не секрет – сколько вам лет?

– Сто девяносто.

– Вы такой молодой! – слишком уж наигранно восхитилась журналистка. – Ну что же, тогда я просто обязана спросить – вы женаты?

– Нет, – якобы смущенно улыбнувшись, ответил после некоторой паузы Карим.

– Девушки, – обратилась журналистка к зрителям, – если вы искали настоящего героя – это ваш шанс. С вами была…

Мия отключилась от стрима. Повисла тишина.

– Ты как там? – спросила Нина.

– Я нормально, а что случилось?! – излишне резко ответила Мия.

– Ну, я подумала…

– А почему он сказал, что не женат? – подлила масла в огонь Алина.

– Да он при вас говорил, что публичность – личное дело каждого и не надо втягивать в нее близких, – пояснила Мия уверенным тоном.

– Да, точно, – согласилась Нина. – Он и не фотографируется никогда.

– Он из-за веры не фотографируется, – возразила Алина.

Мия услышала, как щелкнул замок.

– Все, Карим пришел, давайте потом поговорим, – сказала она подружкам и, не дожидаясь какой бы то ни было реакции, отключилась.

В гостиную действительно вошел Карим, несколько удивив Мию.

– Быстро ты…

– Этот прямой эфир был три часа назад, – устало ответил он, снимая пиджак.

– Почему ты мне ничего не сказал? – Мия поджала под себя ноги и стала внимательно наблюдать за мужем.

– Меня допрашивали. Забрали телефон. Да и что рассказывать? Есть у нас что-нибудь готовое? Умираю с голоду, я даже не обедал.

– Спроси у Алины.

Карим спокойно повесил пиджак на спинку стула, повернулся и вопросительно посмотрел на Мию.

– Почему у нее? – спросил спокойно.

– Ну или у кого там? Ты же теперь холостой? Вот пусть тебе твои бабы и готовят.

– Так ты мне и не готовишь, – резонно заметил Карим. – Это делает домработница.

– Ну вот у нее и спроси!

– Ты обиделась? – Карим прошел к холодильнику и заглянул внутрь.

– А сам как думаешь?

– Ну, если тебя это успокоит, то на допросе я сказал, что женат. А всех остальных моя личная жизнь не касается.

– Меня касается!

– Ну так и не разбазаривай то, что касается только тебя.

Карим закрыл холодильник и пошел в спальню.

– Куда ты?

– Спать. Голова болит.

– Тебе таблетку принести?

– Нет, – донесся голос из спальни.

Мия скорчила гримасу. И зло отшвырнула подушку. Потом несколько раз сжала и разжала кулаки. Глубоко подышала, как учил ее терапевт, и позвонила Кариму.

– Мы в соседних комнатах, – взяв трубку, заметил он.

– Я не хочу орать.

– Ну приходи сюда.

– Не хочу!

– Хорошо.

– А вот это на самом деле, – после некоторой паузы спросила Мия, – или это ваши пиар-игры?

– На самом.

Мия встала с дивана и быстрым шагом вошла в комнату.

– То есть там реально был террорист? И бомба?

Карим отложил телефон и приподнял край одеяла, приглашая ее лечь. Мия сделала недовольное лицо, но присоединилась к нему.

– Был и террорист, и бомба.

– Зачем ты к нему полез?! Он же мог все взорвать!

– Не знаю, потому что мог. Просто протянул руку, и все. Это было… так просто.

Мия присмотрелась к Кариму, но, как всегда, не смогла ничего понять по лицу.

– А что он хотел?

– Говорил, что у всех есть право на смерть.

– Псих какой-то.

– Здоровых не берут в террористы, – то ли пошутил, то ли нет Карим. – Я посплю.

– Тебе через час к доктору, – напомнила Мия.

– Я перенес, – отворачиваясь и устраиваясь поудобнее на подушке, ответил он.

– Опять?! Тебе почки менять надо было еще в том месяце!

– Поменяю завтра.

– Ты так месяц говоришь! – возмутилась Мия. – Что за упертость?! Там дел на полчаса!

– Ничего не случится. У меня еще две недели гарантии.

– Нет уж! Потом начнутся какие-нибудь осложнения!

– Спокойной ночи.

Больше Карим ни на что не реагировал. Мия даже пару раз толкнула его в бок, но что толку. Как скалу двигать.

Утром она проснулась от грохота и не сразу поняла, что происходит. Карим почему-то стоял на стуле возле шкафа с сумкой в руках, а на полу валялись чемоданы, вероятно, упавшие с верхней полки.

– Что ты ищешь? – переворачиваясь на другой бок, поинтересовалась Мия.

– Все нашел уже, спи.

– Сколько времени?

– Шесть.

– У тебя же психолог в шесть.

– Я перенес, спи. У меня срочные дела.

Мия провалилась в сон и проснулась, только когда зазвонил будильник.

– Восемь часов, – сообщил умный дом. – На сегодня у вас запланированы косметические процедуры и продление брачного контракта.

С нее вдруг слетел сон. Она почему-то сложила вчерашнее заявление Карима и брачный контракт. Может, в этом дело? Он не хочет его продлевать? Мог бы и сказать. Детский сад какой-то.

Через полчаса она привела себя в порядок и подключилась к голосовому чату, из которого давно приходили оповещения.

– Ну, я и поменяла ему учителя по математике, – видимо, продолжала какой-то рассказ Нина. – Нет, ну в самом деле, мальчику сорок лет, его друзья уже дроби проходят, а он?

– Может, дело не в учителе? – предположила Алина.

– Ну а в чем?

– Не рано? Должно же быть какое-то детство у ребенка? Что ты его этими развивашками мучаешь? У него и свободного времени-то нет.

– Ну да, на виарпорно время есть, а на дроби нет! – возмутилась Нина.

– Ого! Ну и что смотрит? На чем его спалила?

– Да прекрати!

– Ну смотрела же историю браузера, ну? – насмешливым голосом давила Алина.

– Да ничего особого, – сдалась Нина, – мультики какие-то.

– А, хентай! – с явным знанием предмета поняла Алина. – Мой тоже в его возрасте смотрел, годам к пятидесяти пройдет.

– Интересные у вас темы, – оседлав велотренажер, усмехнулась Мия.

– О! – в один голос обрадовались подруги. – Ну что там?!

– Кардио, – ответила Мия.

– Да при чем тут это, что там с Каримом?

– Террориста обезвредил.

– Господи! Какой ужас! – все также в один голос ужаснулись подруги.

– Да он вроде и не испугался, – заметила Мия.

– Я бы тоже не испугалась, если бы меня Карим обезвредил, – заметила Алина.

Нина засмеялась, даже Мия улыбнулась.

– Я сегодня, кстати, контракт продлеваю.

– И как, будете подписывать? – поинтересовалась Нина.

– Не знаю пока, с утра его не видела. Но вроде он не говорил, что хочет разойтись.

– А у вас какие условия? – поинтересовалась Алина.

– Я играю ревнивую, незрелую, обидчивую дурочку. Он – холодного, неэмоционального, спокойного отца.

– О, мне тоже психолог сказал отцовскую фигуру проработать, – обрадовалась Алина, – если не будете продлевать, маякни мне.

– Да, конечно, – Мия зачем-то кивнула.

– А по каким дням выходной?

– Среда.

– Блин, мне в среду неудобно, – вздохнула Алина. – Ну ладно, там разберемся.

– Так, а что там с террористом? – снова спросила Нина.

– Не знаю, он же мне ничего не говорит. Знаю только, что псих какой-то хотел все взорвать. Радикал, мол, всем смерть и все такое.

– Не всем смерть, – поправила Алина, – а все имеют право на смерть.

– Господи! Ты-то откуда знаешь? – удивилась Мия.

– У меня шестой муж был в «Освобождении». Но это уже после того, как мы контракт расторгли. Он всегда был немного… странный.

– Блин, – протянула Мия, – если это травмирующее воспоминание…

– Нет, все ок, давно проработано. Но вообще, он такой токсик был. Не то что Карим.

– Я смотрю, он тебе прям в душу запал, – хихикнула Мия.

– Смотри, а то психолог не одобрит вам контракт. Скажет, мол, созависимые отношения и все такое, – хихикнула Нина.

– Как говорится, страшно жить с абьюзером, но мой муж не ссыкло, – отмахнулась Алина.

– Ой, сегодня же у Марты день рождения! – вспомнила Мия.

– Серьезно? Сколько ей?

– Официально двести сорок с чем-то, – припомнила Нина.

– А реально? – уточнила Мия.

– Не знаю, не уверена, что, когда она родилась, изобрели календарь.

Подружки дежурно посмеялись. Потом Нина спохватилась.

– Ой, мне на работу пора, отключаюсь.

– Я тоже.

– На связи.

Мия доделала кардио и тоже пошла в свой кабинет работать. Нельзя больше оттягивать. Проект денежный, клиент не требовательный, но вот вдохновения совсем нет. То ли не удается настроиться на нужный лад, то ли дело в банальной зависти. Стоило уже признаться себе и принять это. Сама Мия не могла бы позволить себе оплатить даже проект дома, над которым сейчас работала, не то что его строительство. Не говоря уж о том, что он в Монте-Карло. Живут же люди.

То ли она вошла в состояние потока, то ли принятие зависти действительно помогло, но она погрузилась в работу с головой. Пришла в себя, когда ей стала названивать Алина. Мия дважды сбросила звонок, но это не помогло.

– Ну что?

– Включи Валахова! Срочно!

– Зачем?

– Там Карима показывают!

Мия похлопала глазами от растерянности и подключилась к стриму. И действительно, в прайм-тайме «24 часа с Валаховым» напротив ведущего в глубоком кресле с высокой спинкой сидел Карим. Надо сказать, что раньше кресла казались ей больше.

– Чего добивается «Освобождение»? – спросил Валахов.

– Я не знаю, – после некоторого раздумья ответил Карим и преувеличенно пожал плечами, Мия знала, как он на самом деле не любит этот жест. – Лучше спросить у них.

– Вы не знаете или не хотите об этом говорить? – уточнил ведущий.

– Я не хочу говорить о том, чего не знаю, – продолжая перебирать четки, уклонился от ответа Карим.

Мия в очередной раз поймала себя на зависти. Умеет он работать с камерами и на интервью. Ей бы тоже научиться, надо соцсети развивать, все такое.

– Хорошо, могу я задать неудобный вопрос? – поинтересовался Валахов.

– Неудобнее этого? – уточнил Карим.

В зале засмеялись, Мия поморщилась. Ей не нравилось, что Карим выглядит лучше ее любимого шоумена.

– Да, – не стал перешучивать его ведущий.

– Попробуйте, – кивнул Карим.

– Вы пресс-секретарь Министерства информации. Харизматичный, интересный молодой человек. И по странному стечению обстоятельств, именно вы обезвреживаете террориста? Вам не кажется, что это выглядит…

Валахов сделал паузу, как бы подбирая слово и давая возможность Кариму подсказать, но гость в эту ловушку не полез.

– Очень удобно, скажем так. Как будто бы это срежиссированная история.

– Согласен, – кивнул Карим. – Возможно, это не случайность. Возможно, я и был целью террориста.

– Я не совсем это имел в виду, но эта версия тоже имеет право на жизнь, – согласился Валахов. – И чего хотел добиться террорист? Как вы считаете?

– Моей смерти, полагаю.

Зал охнул. Мия испуганно прижала руку к лицу. Валахов на секунду изменился в лице и стрельнул глазами куда-то за пределы камеры. Карим же выглядел все так же спокойно.

– Давайте прервемся на рекламу.

Появилась заглушка с рекламой недвижимости в Монте-Карло. Мия закатила глаза и выключила стрим.

– Ого, – после долгого молчания сказала Алина.

– Вы это слышали? – спросила Нина, неведомо когда подключившаяся к чату.

– Такое вообще можно говорить по телеку?

– Если бы нельзя было, он не сказал бы, – уверенно заявила Мия. – Это какие-то пиар-игры. Точно вам говорю.

– Ну да, – согласилась Алина, – там же не дураки.

– Тем более все эти прямые эфиры пишутся заранее, – поддержала Нина.

– Трудно, наверное, его психологу, – заметила Алина, – такая работа у него… нездоровая.

– Там реклама кончилась, – вернула внимание подруг Мия.

Снова студия, ведущий и гость. Теперь Валахов выглядит, как обычно, обаятельно и уверенно.

– Итак, вы говорите, что террорист желал вашей смерти. Что вы имеете в виду?

– То и имею, – снова пожал плечами Карим.

– Давайте спрошу по-другому, что вы называете смертью?

– Я – ничего, если вопрос ставится так, что называет смертью террорист – другое дело. Полагаю, он хотел физически меня уничтожить.

– Но это же невозможно? – удивленно спросил Валахов.

– Вы когда-нибудь слышали о том, чтобы кто-то умер за последнюю тысячу лет? – хмыкнул Карим.

– Нет, но вдруг эта… как там ее, бомба, вдруг она может убить?

– Нет, – усмехнулся Карим, – не может. Мы давно победили смерть. Современная медицина может восстановить вас буквально из пары молекул. Смерти нет. Мы победили ее почти тысячу лет назад. Пора бы уже закрыть эту тему. Я понимаю, что до сих пор существуют какие-то суеверия. У вас в чате наверняка есть парень, чей брат работает в больнице, и он видел, как кто-то умер. Или знает о неизлечимой болезни. Или совсем детский вариант – если сделать достаточно мощную бомбу, то взрывом можно уничтожить человека без следа. Ну вот примерно в эти байки и верят террористы.

– Почему?

– Наверное, это какое-то психическое отклонение, наверное, им хочется в это верить. Это не ко мне, это к Псипатриарху вопрос. Нам всем надо во что-то верить.

– И во что верите вы? – тут же заинтересовался Валахов.

Карим поднял обе руки с расслабленными полусогнутыми пальцами на уровень лица и посмотрел вверх. Мия поняла, что жест отточенный, отрепетированный.

– На все воля Его.

– Я не хочу никого обидеть, но разве это не такая же вера во что-то невозможное и несуществующее?

– Нет, – спокойно возразил Карим, вернувшись к перебору четок. – Моя вера никому не вредит. И мне ее прописал мой терапевт.

– Согласен. Итак, мы снова прервемся на рекламу.

Мия отключилась от стрима. Задумчиво уставилась на руки.

– Нет, ну реально, верят же в какую-то чушь! – усмехнулась Алина. – Смерть.

– Ты с таким психом жила, – напомнила Нина.

– Даже до конца контракта не дотянула! Говорю же, сразу поняла, что он сумасшедший!

– Мия, ты там чего притихла? Балдеешь от Карима? Ну реально, в прайм-тайме у Валахова!

– Да я на маникюр записывалась, – отложив телефон, ответила Мия. – Ладно, я пойду, он скоро приедет, а мне еще в роль надо войти.

– Давай!

– На день рождения-то приедешь?

– Ну, смотря что он сегодня отыгрывает. Может, будет строгий и не пустит, – усмехнулась Мия.

– Строгий Карим, – мечтательно протянула Алина.

Мия отключилась. Что-то не так. Подруги, конечно, не заметили, но она научилась некоторым фокусам у мужа за эти три контракта. Первое и второе интервью буквально разнонаправленные. Да, можно все списать на испуг, но… Мия взяла телефон и поискала запись вчерашнего стрима. Ничего. Это было даже ожидаемо, хотя она и не думала, что можно что-то удалить из интернета безвозвратно. Нужно дождаться Карима и спросить, в чем дело. Она написала ему сообщение, ни на что особо не рассчитывая, и пошла на маникюр.

Карима не было дома, когда она вернулась. Мия соврала подругам, что Карим не отпустил ее на день рождения, и пообещала себе завтра обязательно исповедаться в этом психологу.

Карим не появился и с началом комендантского часа, а значит, до завтра его можно было не ждать. Такое уже бывало, вероятно, какие-то сложности на работе. Мия легла спать.

Проснулась она от странного неприятного ощущения и едва не вскрикнула. Карим стоял у кровати и смотрел на нее.

– Господи! Что ты делаешь в моей комнате?!

– Прости, не хотел будить. – Он неловко помялся на месте, как будто не зная, что предпринять.

– Что случилось?

– Ничего хорошего.

Она увидела, что у него в руке бутылка.

– Ты что, пил?!

– Да.

– Этого нет в контракте! По контракту у тебя нет вредных привычек!

– Сегодня выходной, – отмахнулся он, – уже два часа как.

Мия посмотрела на часы. Действительно, два часа ночи.

– Тогда и контракт кончился, – заметила Мия, – так что выметайся из моей спальни.

– Извини.

Карим покачнулся, повернулся и пошел к двери, но она его остановила.

– Ты переподписывать контракт собираешься?

– Ты хочешь именно сейчас это обсудить? – вздохнул Карим.

– А когда? Завтра утром ты уедешь на работу!

– Или не на работу, – хмыкнул он.

– А куда? Я ничего не понимаю! Давай по порядку!

– Ну давай.

Карим вздохнул, прислонился к стене и медленно сполз по ней. Она впервые видела, чтобы он сидел на полу.

– Итак, контракт.

– Господи…

– Я предлагаю внести еще один пункт, – продолжала Мия, несмотря ни на что.

– Какой?

– Давай купим дом в Монте-Карло. После расторжения контракта поделив в долях соответственно. И право преимущественного выкупа.

– Монте-Карло? – удивился Карим. – Это же дыра. Я был там как-то по работе.

– По работе? – теперь удивилась Мия. – Вы разве работаете в виаре?

– Что, – совсем запутался Карим, – в каком виаре?

– Так ты про настоящий Монте-Карло?

– А ты?

– Виар Монте-Карло. Это самое модное место сейчас.

– Господи… – Карим хотел откинуть голову, но громко стукнулся об стену. – На кой черт тебе виртуальная недвижимость?

– У всех есть, и я хочу. Да и какая тебе разница?

– Сколько это стоит?

– Пятнадцать миллионов. – Мия постаралась показать голосом, что это сущий пустяк.

– Интересно, и в каких долях мы будем владеть этим домом? – усмехнулся Карим. – Девяносто девять процентов я, а остальное ты?

– На что это ты намекаешь, – окрысилась Мия, – что я мало зарабатываю?

– Что несуществующий дом стоит слишком дорого.

– Мы можем взять кредит, – Мия встала с кровати, подошла к Кариму и присела перед ним, – лет на сто пятьдесят.

– Сто пятьдесят лет платить кредит за дом, в котором нельзя жить, – хорошая идея.

– Ну хватит бухтеть! Нам надо контракт подписать, я не собираюсь жить во грехе.

– Господи… Если я куплю этот дом, ты перестанешь делать мне мозги? Мы можем поговорить о чем-то более важном, чем дом в виаре?

– Дело не в доме, а в контракте! – возмутилась Мия. – Я не собираюсь завтра врать своему психологу! Он сразу сообщит о том, что мы живем вместе без контракта.

– Хорошо, хорошо, я куплю этот проклятущий дом! – Карим натурально замахал на нее руками, как будто пытаясь прогнать птицу или что-то такое.

– Отлично, тогда подписываем контракт!

– Хорошо.

– Ну и прекрасно.

Мия протянула ему руку для рукопожатия и тут же поняла, насколько он пьян. Карим два раза промахнулся мимо ее руки. Но, в конце концов, справился.

– Все, контракт подписан, – Мия потрепала его по волосам.

– Теперь мы наконец-то можем поговорить о чем-то, кроме этого?

– Сегодня выходной, и ты в стельку пьян, давай-ка мы обсудим все завтра. Иди в свою комнату.

Карим посмотрел на нее удивленно и обиженно.

– Ты же…

– По условиям контракта в среду выходной, а ты находишься в моем пространстве. Если ты не можешь соблюдать границы – это твои проблемы. Обсуди это со своим психологом. И все остальное тоже. Я не хочу принимать от тебя негативную вибрацию. Я имею право на психологическую безопасность.

Карим предпринял над собой видимое усилие и встал. Молча вышел из спальни, даже не посмотрев на Мию. Она покачала головой. Совсем с ума сошел, зря он сегодня пропустил консультацию. Очевидно, ему нужна поддержка и забота, а он вместо этого какими-то «срочными делами занимается». Мия вздохнула и упрекнула себя за такие мысли. Нельзя жалеть людей, это ужасное чувство, которое ставит тебя на позицию выше другого человека. Надо завтра рассказать психологу, что она заметила за собой это проявление.

Утром Карим ушел еще до того, как Мия проснулась. Она пребывала в довольно разбалансированном состоянии, очевидно, на нее негативно повлияло вчерашнее поведение мужа. Но утренний сеанс психотерапии поправил настрой, и она начала работать, даже не заходя в чат.