Текст книги "Это длинное-короткое лето"

Надя

Отправив брата в парк, Надюша решила посветить освободившееся время уборке в доме. За её отсутствие, хоть в их с Костиком детской и проводилась уборка, то судя по пыли скопившейся в углах, Костик убирался спустя рукава.

Надюша с Костиком живут, душа в душу. Единственное, что Надю раздражало в Костике, – это манера, придя домой – а они живут в одной комнате, – мигом разбросать свои вещи по всей детской, а носки торжественно устроить на спинке стула, где они и висят, пока Надя или мама не отправят их в стирку. Надюша, не осуждала брата, мальчик, что с него возьмёшь. Поэтому вооружившись терпением и влажной тряпкой, она включила свою любимую музыку и преступила к столь утомительному для многих, занятию.

Даже к такому скучнейшему и утомительному занятию, как уборка квартиры, Надя подходила творчески и с любовью. Наводя в доме порядок, она чем-то напоминала Золушку: постоянно что-то тихонько напевала себе под нос и пританцовывала с тряпкой в руках. Даже переставляя с места на место свои любимые вазочки и статуэтки и стирая с них пыль, она разговаривала с ними, как с живыми. С любопытством расспрашивала об их жизни и, со своей стороны, делилась тем, что было у неё на душе, будто бы это были вовсе не вещи, а её близкие друзья. Вырвал её из мира Золушки, звонок стационарного телефона. Единственный кто мог по нему звонить, это папа, и Надя оказалась права.

– Надюша, позови Костика… – железным голосом попросил папа, видно что-то случилось, и пока Надя соображала, что ответить, папа накричал на кого-то из своих подчинённых.

– Кость! – начал он, даже не удосужась убедиться кто у телефона.

– Да, – трясущимся голосом ответила Надя.

– Сейчас за тобой заедет дядь Миша…

– Пап…

– Не перебивай! Мне сейчас нет времени всё объяснять. Поедешь с ним! Поживёшь, летом у него, а завтра и Надю заберут. У меня большие проблемы на работе и мне тоже придётся уехать из города.

– Пап…

– Не перечь! Через тридцать минут за тобой заедут, так что будь готов. И не нервируй меня! Мне уже и так все нервы на работе вытрепали!

В телефонной трубке раздались гудки. С проступившей на лбу испариной и мурашками величиной с мышь, бегающими по спине, Надюша плюхнулась на пол.

У папы проблемы, его настроение было хуже некуда, а в таком расположение духа, с ним лучше не спорить. Трясущимися руками, Надюша нашла свой мобильник, и набрала номер Костика. Но каково было её удивление, услышав раздирающийся телефон брата, в детской.

– Господи, Костик, что же ты наделала, – вырвался из Нади выдох разочарования.

Мысли путались и не как не давали девочке сосредоточиться. Часы неумолимо отчитывали минуты, до приближения часа расплаты. Влетит обоим. И ей что соврала и Костику, что ушёл из дома. Вдруг папа его предупреждал, а у Костика опять всё вылетело из головы? Оставались считанные минуты, и Надюша решила, что лучше всего ей занять место Костика, а брат пусть потом выпутывается сам. Сам ведь виноват, даже в том, что телефон не взял. Надя вскочил с пола, где всё это время и находилась в оцепенении, и быстро открыв шкаф брата, извлекла его спортивный костюм.

– В дорогу самое то, – пояснила она своему отражению в зеркале и принялась переодеваться, в глубине души надеялась, что ангелы хранители найдут Костю в парке и за шиворот телепортируют на просторы квартиры. Она даже продолжала надеяться на чудо, когда раздался звонок в дверь, но, увы, это был ни Костик, а дядь Миша.

– Готов? – поинтересовался Михаил Павлович, разглядывая покрасневшее лицо Нади.

– Секундочку, если можно, – попросила Надя.

– Хорошо. Жду в машине, – разрешил он, взял сумку и покинул квартиру.

Наде, нужно было предупредить брата. Она взяла тетрадный лист и наспех написала записку, с поправкой, если Костик явится поздно, а папа наоборот рано.

«Надя, у папы на работе проблемы, он очень зол. Меня наспех отправляют в деревню к дядь Мише. Ты, скорее всего, уедешь завтра. Так что встретимся через пару месяцев. Целую тебя, твой брат Костя».

– Прости. Другого выхода не было, – добавила она в пустоту.

Закрыв дверь квартиры, поспешила на улицу где в «Газели», ждал её ничего не подозревающий Михаил Павлович.

Костик

Кристально белая блузочка и синяя юбочка сидели на Юле так ловко, словно она только что сошла с витрины магазина.

– Извини! – лукаво улыбаясь, сказала она. – Давно ждёшь?

Костику стыдно было признаться, что уже битых полчаса торчит здесь, и потому он небрежно дёрнул плечом:

– Не важно.

– А всё же?

– Ну… минут пять, семь.

– А ты врунишка.

– С чего ты взяла?

– Я видела, во сколько ты приехал, – сказала она многозначительно.

– Шпионила, что ли?

– Да нет же! Меня бабушка в аптеку отправила, а там очередь. Хотя вот так вот можно характер человека узнать. Это я в бабушкиной книжке по психологии прочла.

– Тебе это зачем? – Костик искренне заинтересовался, – Разве ты ещё не узнала? Пять лет вместе учимся.

– В школе – не то. А здесь все видно: злой человек, добрый, обидчивый или наоборот…

– Как наоборот?

– Допустим, покорный.

– А я какой? – полюбопытствовал Костик.

– Ты?.. Ты покорный. Не обидчивый… В общем – добродушный.

Не сказать, чтобы такая характеристика наполнила Костикова сердце гордостью, но, обрадованный тем, что Юля все же пришла, говорит с ним, улыбается, он засмеялся и погрозил ей пальцем, как пистолетом:

– Психологу надо хорошенько закрутить голову! Пошли на карусель?

Предложение было принято, и через несколько минут они заняли свои места. Он собирался закружить ей голову. Несчастный! Как только, скрипя зубчатым нутром, карусели прекратили свой однообразный бег, Юля вспомнила, что в конце аллеи, за комнатой смеха, – отличные качели.

– Такого психолога, видно, ничем не испугаешь! – пошутил Костик и остановился напротив холодильника с мороженым:

– Выбирай! – небрежно добавил он и достал из кармана деньги.

– Ого, богач!.. Вот этот, шоколадный рожок с орехами.

Юля ела мороженое красиво: откусит кусочек, отставив мизинец, улыбнётся и на Костика вскинет глаза. Снова откусит. Он бы хоть пять рожков купил ей этого шоколадного с орехами, только бы вот так улыбалась и смотрела на него. Но нет, простуживаться ей ни к чему.

У кассы, где продавали билеты на качели, Юля сказала:

– Бери сразу по два билета. А то не успеешь раскачаться – начинают тормозить.

Костику разве жалко? Взял, как просила. А потом ругал себя. Закружить её собирался! А вот теперь, стремительно взлетая то справа, то слева, он только об одном думал: когда же под днищем их зелёной лодочки заскрипит тормозная колодка?

Потом они побывали в комнате смеха, покатались ещё на каруселях. В седьмом часу стали собираться домой.

– Может быть, ещё хочешь мороженого? – спросил на прощание Костик.

– Лучше заварное пирожное и бутылку «пепси», пожалуйста.

За столиком, откусив пирожное и запив его лимонадом, Юля с уважением сказала:

– Ты как настоящий джентльмен.

На такую похвалу Костик не нашёлся что ответить.

– Деньгами только вот не надо так больше сорить, – добавила Юля. – Если бы ты их зарабатывал, а так…

Костик смутился. Мало все же было приятного в этом напоминании. Но Юля не заметила его смущения и продолжала:

– В следующий раз, мы просто погуляем.

– А как же кино? – глаза Костика, непонимающе округлились.

– Ну, кино… хорошо. Жаль только что придётся до осени ждать, – Юля вновь отпила глоточек, взглянула на Костика.

– Лето пролетит быстро, мы даже соскучиться не успеем.

– Верно… Только все равно долго ждать…

Костик допил свой лимонад.

– Ещё не взять?

– Хочешь, чтобы я лопнула? – Юля засмеялась. – Мама и так ругает меня, что сладкого много ем… Поздно уже. Пора по домам…

Надя

«Газель» тряхнуло. Надя подпрыгнула, ударилась головой о крышу кабины, ойкнула и прикусила язык. Михаил Павлович остановил машину и виновато посмотрел на неё.

– Цел? – спросил он.

– Частично, – прошепелявила Надя. – Вы бы дядь Миш, осторожнее ехали, не дрова везёте, человека везёте.

– Дорога такая, – вздохнул Михаил Павлович, – я не виноват. Тут и на тракторе иногда застревают. У нас в России две беды – дураки и дороги! Причём первые ремонтируют вторые.

– А я вот язык чуть не откусил, – Надя показала прикушенный язык. – Жил бы теперь без языка.

– Ничего, – ответил Михаил Павлович. – Ничего. До свадьбы заживёт. Как миленький.

– Хотелось бы немного пораньше, – Надя сделала скорбное лицо. – До свадьбы долго ждать.

– Зато места у нас самые лучшие, – перевёл тему разговора Михаил Павлович. – И колхоз самый богатый в области. Все есть, даже фонтан возле дома культуры. А в следующем году это проведут, как его…

– Электричество, что ли? – съязвила Надя.

– Какое электричество?! Связь… сотовую, вот что! Будем, как все, – с сотовой связью!

– Дом культуры у них есть, фонтан они сделали, сотовую связь проведут, а дорогу вот сделать не могут, – пробурчала Надя. – Двадцать первый век… Собираемся лететь к Марсу, зато на земле дороги не везде есть.

– А дорога Светлане Дмитриевне, твоей тётке, и ни к чему вовсе, – ответил Михаил Павлович. – Сделаешь дорогу, сразу разные там понаедут – и жизнь испортится. У нас ни к одной ферме дорог нету. Это даже удобно очень – пока молоко с фермы, к примеру, на завод везёшь, оно в сливки сбивается. А иногда даже в масло. Так что дорога нам ни к чему.

– Это точно, – сказал Надя. – Дорога – худшее изобретение. Сначала дорогу построят, потом, глядишь, её каждый год ремонтировать надо. И весь бюджет колхоза, коту под хвост.

– Ну, я гляжу, язык твой зажил, так что можем ехать дальше.

Михаил Павлович, завёл мотор, и машина двинулась дальше. Но теперь он не спешил, вёл машину медленно, и самые глубокие рытвины старался объезжать. А Надя крепко вжималась в кресло, при этом мёртвой хваткой вцепилась в дверную ручку.

– Тётка твоя рада тебе будет – вот увидишь. Пару месячишков поживёшь, молочка попьёшь настоящего, в пруду покупаешься…

– Это хорошо, – Надя рассматривала простирающийся пейзаж за окном автомобиля. – Я молоко люблю.

– А река! А озеро… Оно, знаешь, такое, типа залива – метров двести в ширину. Вода прозрачная, как минералка в бутылках!

«Газель» стала спускаться к небольшой извилистой речке, вода в которой была тёмно зелёная и густая по виду.

– Речка Лиман, – сообщил Михаил Павлович. – В ней столько рыбы водится. Так что с моими пацанами может сходите.

– Не надёжный какой-то, – Надя указала на мостик. – Хлипкий. Не свернёмся? Там даже перил нет…

Михаил Павлович пожал плечами, показав этим, что свернутся они вряд ли, а что если даже и свернутся, то ничего особо страшного не произойдёт.

«Газель» медленно спускалась к реке. Возле мостика она остановилась, выждал зачем-то пару секунд и лишь потом принялся перебираться на другую сторону.

– Вон, видишь? – Михаил Павлович указал на огонёк пальцем. – Это наша ферма. А в полутра километров от неё озеро. Там есть и пляж, и берег крутой. Можно нырять и вообще купаться…

Машина приближалась к огоньку под холмом, и постепенно становилось видно, что огонёк горит не просто, не сам по себе, а в окне большого деревенского дома. Дом был обнесён высоким забором, за забором возвышалось несколько высоких нескладных строений с черепичными крышами, торчал журавль колодца.

Михаил Павлович на ходу нажал на сигнал. Звук улетел к дому, почти сразу ворота его отворились, и навстречу грузовику вышла высокая женщина. Рядом с ней бежала большая собака. Сзади неё появились трое ребят, и у Нади по спине побежал холодок.

Костя

В приподнятом настроении Костик возвращался домой. Находясь в эйфории, он чуть не проехал свою остановку. Как ему хотелось поделиться тем счастьем, что заполняло его душу, с кем-нибудь. И этот кто-нибудь должен был стать его любимая сестра Надя. Открыв дверь, он почувствовал, что, что-то не так. В квартире не горел свет, и стояла тишина как на кладбище в полночь.

Ну, с отцом-то оно и понятно, он часто задерживался на работе, иной раз допоздна, но вот Надя. Возможно, к кому-нибудь из подружек ушла, хотя Костик провёл полдня с её лучшей подружкой.

– Странно всё это, – шёпотом произнёс Костик, а после крикнул – Надя!

Но ответом ему была тишина.

– Что за чёрт…

Он быстро скинул обувь и поспешил в детскую, но там никого не было. Он обошёл все комнаты, но и там его ждало разочарование. Надюша как испарилась. Решив, что ей нужно позвонить, он бросился бегом в детскую, где стоял на подзарядке его телефон. Но мобильник исчез вместе с зарядным устройством, а вместо него на столе лежала записка. Костик нашарил рукой выключатель настольной лампы, а после преступил к прочтению записки.

– Это сон, – попытался он убедить самого себя.

Костик ущипнул себя за руку, и боль чётко дала понять, что сном здесь и не пахнет.

«Может розыгрыш», – путались мысли в его голове.

Костик бросился в прихожую, где возле зеркала постоянно лежал мобильник Нади. Он быстро набрал свой номер, но телефон ответил, что абонент временно не доступен.

– Бред какой-то. Если это розыгрыш, то он подзатянулся, если нет…

Об этом даже не хотелось думать. Зная вспыльчивый нрав отца, Костик, даже и заикнуться побоится, что в место него к дяде Мише уехала Надя. А значит…

– Господи, только не это!

Он вернулся в детскую и уставился на платье Нади, бережно разложенное на её кроватке. Вся радость сегодняшнего дня, вся та эйфория, окутавшая его, испарились как облачко пара, как туман под натиском утреннего солнца.

Он раз за разом перечитывал записку, как бы ища в ней скрытый смысл, объяснения всему происходящему, но так и не находил. В голове звучала последняя фраза Нади, произнесённая в пустоту:

«Прости. Другого выхода не было».

Видно она повисла в пустой квартире и теперь давила на Костика. Сколько бы продолжалось это давление, неизвестно, но дверной замок щёлкнул, и голос отца раздался в прихожей:

– Надюша, ты дома?

– Да! – автоматически ответил Костик, тем самым даже не замечая сам, что только что подписался на роль Нади.

Костик никогда так быстро не раздевался, и это было полбеды, он не когда так быстро не одевался тем более в девчачье платье.

– Как же вы их надеваете, – стонал он, пытаясь влезть в Надино платье, – До чего неудобно.

Он только успел его поправить, как в комнату вошёл отец.

– Ты ужинала?

– Я не хочу, – пытаясь скрыть страх, промямлил Костик, – голова, что-то разболелась.

– Скучаешь по брату? – поинтересовался отец, потрепал Костика по голове, и прижал к себе.

– Ты даже не представляешь как, – выдавил из себя Костя.

– Представляю. Но Наденька, через два месяца вы снова увидитесь и ещё успеете надоесть друг другу, а сейчас выпей таблетку и ложись. Завтра приедет тёть Лена, и ты опять поедешь к сёстрам. Они так по тебе соскучились.

Он пожалел Костика по голове и покинул детскую. Даже если бы его мысли не были заняты проблемами на работе, то он всё равно не смог отличить то перевоплощение, которое произошло с его детьми, хотя возможно он услышал бы как бьётся сердце сына, в тревоге смешанным со стыдом.

Спать ещё было рано, но возможно это был единственный вариант забыться от всего, что с ним произошло. Он уже пожалел, что дождь не продолжился до самого утра. Он даже был бы рад, если бы то лил весь день, да что там день весь месяц, а лучше два.

Костик не стал рисковать и, надев ночнушку сестры, лёг в её кровать. Сон не шёл и, проворочавшись два часа, Костик так и не сумел уснуть. В голове постоянно возникали мысли: как быть? Что теперь делать? И как прожить эти два месяца окружённых ватагой девчонок?

Ни на один вопрос он так и не смог найти ответ. Как не странно отец, так любивший свою дочь, не зашёл пожелать ей спокойной ночи, чему Костик был только рад. Он тихонечко выскользнул из-под одеяла и подошёл к окну, где уже в тёмном небе горели миллиарды маленьких звёздочек.

Костя взял фотографию своей улыбающейся сестры.

– Видишь, до чего я докатился, – он тяжело вздохнул, – Надеюсь тебе лучше, чем мне сейчас…

Надя

Машина остановилась. Надя вылезла из кабины на землю. Собака деловито обнюхала нового гостя, посмотрела на хозяйку и, получив подтверждение, что прибыл свой, удалилась во двор.

– Что замер как не родной. Это твоя тётя, – Михаил Павлович указал на женщину рукой. – Свет, принимай гостей…

Светлана Дмитриевна смотрела на Надю и улыбалась.

– Здравствуй, тёть Свет, – тоже улыбнулась Надюша.

– Ну, здравствуй, Костик! – Светлана Дмитриевна не удержалась и обняла Надю за плечи. – Как ты вырос.

Надюша быстренько напрягла память. Костик ни разу не ездил отдыхать сюда. В основном спортлагерь, а после полмесяца слонялись с Кириллом и Стёпой по двору. Хотя… в первом классе Костик с отцом приезжали сюда.

– Так сколько уже времени прошло, – изрекла Надя.

– Помнишь, братьев, – Светлана Дмитриевна указала на сзади стоявших ребят, – Геннадий, Леонид и младший Максим.

– Конечно помню, тёть Свет, – соврала Надя, разглядывая мальчишек, самому младшему из которых, было лет тринадцать, а старшему и того семнадцать.

– Ну что же мы тут стоим, – засуетилась Светлана Дмитриевна, – Давайте за стол, а то с дороги проголодались.

Надюша хоть и ощущала голод, а урчание в животе постоянно ещё и напоминало об этом, но единственное, что ей хотелось это лечь в кровать и проанализировать, что с ней произошло и как вести себя дальше.

Не прошло и пяти минут как Надя и всё семейство Михаила Павловича сидели за столом, ели блины с вишнёвым вареньем и сметаной и пили парное молоко. Лёня и Максим, не скрывая, таращились на Надю, а Геннадий, постоянно обращал свой взор на наручные часы.

– Пап, я возьму машину?

– Машину? По таким дорогам? Я тебя умоляю.

– Ну, пап…

– Ген, езжай на мотоцикле. Его не жалко, и не компостируй мне мозги, на ночь глядя.

Не дождавшись милости от отца, Геннадий покинул стол. Видно у него были более неотложные дела, чем просиживать за столом с новоиспечённым гостем.

– Костик, да что ты так мало кушаешь, – суетилась Светлана Дмитриевна, подкладывая Наде ещё блинов и подливая молоко.

Наде было неудобно отказываться, но и блины уже не лезли. Помощь пришла из ниоткуда. Хотя если быть точным, то из-под стола. Мордочка «Ротвейлера», с просящими глазками, высунулась из-под скатерти.

Надюша не заметно отправила под стол кусок блина. Пёс даже облизал ей руку, после ещё один и следом последний кусок. Пёс оказался прожорой, но поняв, что ему больше ничего не светит, быстро ретировался.

– Ну что Костик наелся? – поинтересовалась Светлана Дмитриевна, получив утвердительный кивок головой, продолжила, – Теперь ребята помогут тебе отнести тебе свои вещи. Они летом спят во флигели, там прохладней.

У Нади сжалось сердце. Меньше всего ей хотелось оказаться в одной комнате с двумя мальчиками.

– А можно я лягу в доме?

– Ну, там душно.

– Ну и что.

– Хорошо, – поддалась Светлана Дмитриевна, – пойдём, я покажу тебе твою комнату.

Бардак в доме царил жуткий. Видно загруженные работой, они не как не могли провести генеральную уборку. Большой разложенный диван с довольно плохоньким и грязноватым покрывалом. На тумбочке красовалась вековая пыль. На креслах и стульях висело в беспорядке нижнее белье, колготки и халат.

– Никак руки не доходят убраться в доме, – пожаловалась Светлана Дмитриевна.

Надюша понимающе кивнула.

– А вот тут будешь жить ты… – Светлана Дмитриевна открыла дверь, и взору Нади предстала крохотная комнатка, – по размеру, наверное, раз в пять меньше их с Костиком комнаты в городской квартире. Там размещалась ужасающего вида железная кровать с потёртым покрывалом, изголовье и спинка которой по краям были украшены стальными шарами, уже начинающими ржаветь. Каркас кровати составляла крупноячеистая железная сетка, от одного взгляда на которую Наде сделалось не по себе и тут же заломило спину и бока. Кроме кровати в закутке поместились только старинный маленький письменный столик, крытый зелёным сукном, с бронзовой настольной лампой на нем, рядом такой же древний стул и небольшой платяной шкаф. В окно, с серенькой от пыли тюлью, просматривался круглый диск луны. И здесь Наде предстояло жить два месяца!

– Ну, располагайся, – произнесла она, поставила Надину сумку, и ушла.

Лёня и Макс, были разочарованы своим двоюродным братом, ведь они планировали его расспросить о городской жизни, о хоккее, а он повёл себя, прям как девчонка, отделившись от них в «своей» комнате.

– Не нравиться мне он, – изрёк Лёня.

– Мне тоже. Как девчонка. Может, пугнём его?

– А что идея.

Лёня и Макс мало того что братья, но и самые преданный друзья. Хотя совсем друг на друга не похожи. Ленчик длинный, худой и белобрысый, точная копия своей мамы. Макс невысокий, плотный и черноволосый, один в один как его отец. Лёня хорошо разбирается в любой технике, от велосипеда до трактора. Это потому, что он с самого первого класса помогал отцу в ремонте выкупленного у колхоза «Белоруса». Макс любит спорт и хорошо развит физически. Ловко управляется с косой, топором, да и стреляет из ружья как заправский охотник.

Максим сильный. Лёня практичный. И, казалось, ничего общего в них нет, но разные полюсы, как известно, притягиваются. Впрочем, за годы своей жизни, ребята многое переняли друг от друга, хотя сами этого и не замечали. У Макса появилась практическая жилка, и он научился управлять трактором, точить ножи и чинить мотоциклы. Лёня стал как-то серьёзнее, начал чаще думать и перенял у Гены привычку обливаться по утрам холодной водой и выполнять подъём-переворот на турнике.

Вообще, эту парочку знали все и в школе, и в округе. Знали и пытались придумывать им разные прозвища. Гвоздь и Мешок, Тонкий и Толстый, Жираф и Медведь. Но прозвища не приживались, потому что все они были не похожи на самих Лёня и Макса, да и ребята могли постоят за себя, не давая спуску своим обидчикам.

В отличие от Максима и Лёни, Гена был неординарной личностью. В нём было всё: Он был самым умным в школе, сильным, ходил по дискотекам, занимался спортом и читал журналы про фирменные часы и яхты. Но больше всего в жизни Гена хотел стать ветеринаром, и по настоянию отца поступил учиться в Ветеринарную академию и профессию выбрал по велению сердца. С самого раннего детства тащил в дом щенков и бездомных собак. Годам к четырнадцати он уже легко определял болезнь, измерял температуру. Мог принять роды и сделать укол…

Самое забавное заключалось в том, что Макс и Лёня недолюбливали старшего брата, ведь им от него частенько доставалось. Но при всем при этом, когда Гены долго не было рядом, им начинало его не хватать. Им не хватало его вредности и подколок. К тому же с Геной всегда можно было, как следует поругаться. А это в семейных отношениях очень важно. Для сброса отрицательной энергии. Между собой Максим и Лёня почти никогда не ругались, а вот с Геной ругались охотно и с удовольствием. И если Геннадии долго не попадался на глаза, они по нему начинали скучать. Хотя надолго Гена никогда и не исчезал. А ещё у Гены была одна особенность – он всегда появлялся неожиданно и не вовремя.

Битый час братья измывались над Надей как могли, то водили палкой по стеклу окна её комнаты, то пищали, шипели, подрожали филину…

Надюша дрожала от страха. Она в одежде залезла под одеяла и от страха вся тряслась. Дверь в комнате её скрипнула и её душа провялилась в пятки, но вместо привидения, которое Надя рассчитывала увидеть, в комнату просочилась огромная туша «Ротвейлера». Пёс бесцеремонно запрыгнул на кровать и с нескрываемой наглостью расположился в ногах Нади. Причём голову он положил на ноги девочки. Хоть это было немного обременительно, но вселяло спокойствие. Пёс сладко зевнул и закрыл глаза. Надя чувствуя, моральную поддержку такого защитника, последовала его примеру. Макс и Лёня попусту потратили ещё один час. Девочка, измотанная дорогой и нашпигованная ужином, спала под защитой своего нового друга, как убитая.