Текст книги "Искусственный свет"

                        Искусственный свет

Пролог.

На Броуквуд стрит наползла тихая, туманная ночь. Частный квартал в этот час погружался в мир тишины и покоя, лишь дубы шелестели слегка пожелтевшей листвой, да собаки тихонько поскуливали в будках. Тонкий месяц скудно освещал безмолвную улицу, но редкие фонари, хотя бы отчасти компенсировали плохую освещенность этого, далеко не самого престижного района Торндона.

Вдоль дороги, построившись в ряд, с обеих сторон, уныло опустив взгляд темных окон, стояли маленькие одноэтажные домики. В серых, одинаковых, словно выпущенных с одного конвейера, жилищах, проживали горожане, так называемого, среднего класса. В большинстве своем это были простые офисные клерки, продавцы, учителя и прочие рядовые работники большого города, центр которого, находясь от этого квартала в часе езды, словно рождественская елка, пестрел разноцветными рекламными щитами и неоновыми фонарями.

Сверкающие огни мегаполиса переливались всеми цветами спектра в его влажных от слез глазах. Он никогда не смог бы выразить словами то, что чувствовал сейчас, глядя на них. Будь это обычный день он не обратил бы никакого внимания на привычную цветистую иллюминацию. Но сейчас, стоя на заднем дворе своего дома в столь позднее время, он смотрел в городскую даль кристально чистым взглядом. Многолетняя пелена печали, сковавшая его, потускневшие раньше времени, светлые глаза, улетучилась в никуда. По сухим ресницам катились хрустальные горошины слез. Он никогда не плакал так прежде – ни когда его побили первый раз в школе, ни на похоронах своей рано ушедшей матери, ни когда его бросила жена, выяснив, что он не может иметь детей.

Джордж Барнеби – совершенно обычный, воспитанный в строгости, скромный и молчаливый учитель естествознания средней общеобразовательной школы, переполняемый неожиданно свалившимся на его плечи, счастьем, стоял на подернутом легкой осенней желтизной, газоне. Он смотрел на полыхающий разноцветными огнями горизонт. Редкие волосы на плешивой голове легонько вздрагивали от налетающих порывов ветра и холодный пот струйками стекал по спине. Измазанные в крови, ладони крепко сжимали выцветший от времени игрушечный грузовик.

– Мама, я здесь – прошептал он, глядя вдаль, в уходящие за горизонт огни. – Я здесь мама.

Сильный порыв ветра колыхнул щуплое тело учителя, и он едва устоял на ногах. Руки еще крепче сжали разноцветный грузовик.

– Ответь мне – сказал он чуть громче.

Внезапно завибрировав, воздух перед ним стал приобретать легкий бордовый оттенок, и из него, словно из-под натянутой простыни, проступили очертания человеческого лица. Поначалу лицо показалось Джорджу знакомым, и он сделал было шаг вперед. Но едва он приблизился, как страшная судорога свела скулы незнакомца и губы его растянулись в хищной ухмылке. Джордж, ахнув от ужаса, отступил. В тот же миг, всколыхнув алую простыню, невесть откуда взявшаяся, сотканная словно из воздуха, рука, схватила его за горло.

Вцепившись в полупрозрачную ладонь, учитель естествознания, через сдавленное горло с трудом втянул полные легкие воздуха. Он не обратил внимания, когда вдруг почувствовал во рту слабый привкус яблок. Когда он понял, что что-то разумное, смешиваясь с запахом, скользит по его дыхательным путям и проникает через кровь прямо в его мозг, было уже поздно. Содрогаясь в конвульсиях, он упал на газон, и держась за горло обеими руками резко выгнулся дугой. В окружающей тишине сухой хруст позвонков отдался в его ушах оглушительным грохотом. Всего несколько мгновений и он, обмякнув, распластался на газоне.

Прошло больше получаса прежде чем он пришел в себя. Оглядевшись по сторонам, Джордж осторожно поднялся на ноги. Пока он был без сознания поднялся сильный ветер. Промерзший насквозь и отчаянно не понимающий, как он оказался на заднем дворе, учитель, решил вернуться в дом. Пока он открывал заднюю дверь, он все пытался вспомнить, что вообще заставило его выйти, и откуда у него в руке игрушечный грузовик, который мать подарила ему на восьмилетие. Оказавшись внутри дома, он закрыл дверь на ключ и цепочку.

Пройдя на кухню, Джордж открыл буфет и достал бутылку коньяка. Он не был сторонником употребления алкоголя, и держал его дома в общем то только для гостей, но сейчас ему нужно было согреться чтобы к завтрашнему дню не заболеть. Ведь послезавтра у него контрольная работа в седьмом классе, и он не мог себе позволить ее пропустить.

Наливая дрожащей рукой спиртное в стеклянный стакан, Джордж неожиданно вспомнил. Вспомнил то, чего никогда не было в его жизни.

Он увидел себя на маленьком островке, стоящем посреди зеркально спокойного темного озера. И он смотрел в лицо светловолосой девушки, которой протягивал большое спелое яблоко. Объятая мягким солнечным светом, она была так прекрасна, что он боялся дохнуть, находясь рядом с ней. Протянув свободную руку, он взял ее за точеный волевой подбородок, и приподнял ее милую головку так, чтобы их взгляды встретились. Светло-голубые глаза обагрили его ледяным пламенем, и утягиваемый их бесконечной глубиной, он понял, что лишается рассудка.

Звук разбившегося стекла развеял наваждение, и Джордж, отшатнувшись, словно пьяный посмотрел на свою руку, в которой он должен был держать стакан. В руке его было яблоко, а пол был усеян мелкими осколками битого стекла.

– Что это? Что происходит? – пробормотал учитель естествознания, отступая назад и роняя яблоко на пол.

Разум его, дрожал словно перетянутая струна. Чужие, непонятно откуда взявшиеся воспоминания мешались с его собственными и, сталкиваясь в бешеной схватке, продавливали его сознание – смятенное и напуганное.

– Кто ты такой?! Убирайся! – заверещал Джордж, чувствуя, как нечто, заполняя его тело, выталкивает его самого наружу.

Из последних сил цепляясь за остатки своего разорванного в клочья разума, Джордж, заливаясь слезами, испустил последний в своей жизни собственный вопль и, запертый в самые дальние уголки души, умолк навеки. Нечто, оказавшееся в теле учителя естествознания, вдохнуло полной грудью. Оглядевшись по сторонам, оно улыбнулось губами Джорджа Барнеби.

Тишина улицы была для него песней, шелест листвы, доносящийся до его ушей был музыкой, а свет фонарей, падающий в окно на кухне напоминал ему о ней. Лежавшее на полу яблоко навеяло грустные воспоминания. Осторожно обогнув буфетный стол, он покинул кухню и, пройдя темную прихожую открыл входную дверь и вышел на улицу.

Шелестевший листвой ветер пронизал тонкие рубашку и штаны. Ноги и руки Джорджа, почувствовав холод, вмиг покрылись пупырышками. Легкое покалывание кожи позабавило нового владельца тела и он, улыбнувшись краешком рта, устремился было в сторону дороги, но едва различимый шум на одном из деревьев соседской лужайки, остановил его. Тихий, мгновенный шорох – такой, когда сминаешь листок бумаги, или, когда настраиваешь радио или, когда барахлит телевизор… или, когда разговаривают по рации.

Он медленно перевел взгляд в сторону дерева и, едва он сделал шаг по направлению к лужайке, как в тот же самый момент раздался громкий выстрел, поднявший на ноги весь квартал и примыкающие к нему улочки. Считанные миллисекунды тело Джорджа, вперив взгляд в крону дерева, медленно поднимало ногу для очередного шага. В следующее же мгновение, голова его разлетелась на мелкие кусочки, обагряя кровью тротуар, на котором он стоял и забрызгивая придорожную лужайку. Обезглавленное тело, удержалось на ногах и, постояв меньше двух секунд, снова пришло в движение. Из разорванной шеи выскользнули два белых шнурка, напоминающие огромных червей и начали, быстро переплетаясь друг с другом, образовывать плоский белый череп, который тут же покрывал слой мышц, вырывающийся с громким хлюпаньем из-под кожи со стороны спины. Тело учителя все это время вразвалку шагало в сторону дерева, с которого раздался слегка раздраженный голос.

– Дерьмовые дела. Активирую «Поцелуй».

Существо, некогда бывшее школьным учителем, уже почти вплотную подошло к дереву. Но теперь вместо лысеющей головы, на его же шее зиждился змееподобный череп, черные глазки которого буравили непроглядную темноту кроны. Широкая пасть, усеянная острыми, как швейные иголки, зубами хищно открылась в предвкушении скорой расправы над, пока еще невидимым, противником.

Из густой листвы раздался глухой хлопок и оттуда полетел град из маленьких черных шариков, которые, касаясь тела существа тут же намертво к нему прилипали. Тварь отпрыгнула в сторону от дерева. Едва лишь она коснулась земли как улицу разорвал страшный грохот стрелковой канонады. Казалось пули летели со всех сторон, прошивая и разрывая на части тело учителя и голову чудовища, которое уже не в силах было что-либо предпринять. Жильцы квартала, пробудившиеся еще после первого выстрела, сейчас ничком лежали на полу, вспоминая про себя все молитвы.

Грохот в округе стоял такой, что брось сейчас посреди улицы гранату, никто бы даже и не заметил взрыва на фоне этой ураганной стрельбы. Только когда разорванное тело учителя, превратившись в фарш со свисающей из шеи кровавой сосиской вместо головы, рухнуло на тротуар, выстрелы наконец– то смолкли.

– Похоже цель нейтрализована – раздался неуверенный голос из кроны дерева и в тот же миг оттуда спрыгнул человек, облаченный в бронежилет и темную, с блестящими наплечниками и налокотниками, форму спецназовца. В руках у него был вороненый, блестящий черным, пистолет, на поясе висело несколько гранат, а к голени было прицеплено нечто, напоминающее по виду ракетницу для подачи сигнала СОС. Лицо человека было скрыто черной банданой, живые глаза блестели из-под пучка темных волос на лбу.

Лишь только он спустился с дерева, как со всех сторон улицы к нему тут же подтянулись еще трое, точно так же одетых мужчин – один из них на голову выше остальных. Через мгновение подошла еще и девушка с длинными черными, как смоль, волосами, свободно свисающими из-под банданы.

–«Похоже»? – спросил один из подошедших мужчин, раздраженным хриплым голосом. Его седые брови грозно сдвинулись к переносице.

Тот что спустился с дерева, лишь виновато пожал плечами.

Тяжело вздохнув, седобровый мужчина отвернулся от парня и посмотрел на распростертое, на лужайке тело. Подергивая ногой, изрешеченный Джордж Барнеби обильно поливал лужайку и тротуар своей кровью.

– Нам повезло что он не успел адаптировать тело под себя. Судя по скорости регенерации, это был один из Приближенных. Случись так что он сумел бы уйти – ох и дел бы натворил – сказал старик.

– Нам больше нечего здесь делать. Группа зачистки скоро приедет? –спросил тот, что был помассивней и на голову выше остальных.

– Габриэль похоже немного подзадерживается – раздался недовольный голос девушки, стоявшей возле распростертого на лужайке тела.

– Нет, подъезжает как раз вовремя – ответил седобровый, краем глаза замечая робко подходящих к окнам людей.

На дальнем конце улицы мелькнул яркий свет фар, вслед за которым, из-за поворота показался большой черный фургон. Он быстро подкатил к пятерке вооруженных человек, сзади к которым уже подходил шестой, неся на плече длинный футляр.

– Опаздываешь Стив – заметил тот, что прятался в кроне дерева.

– Чуть не забыл оптику – ответил ему прибывший и улыбнулся безжизненными глазами.

– Шутку оценил – усмехнулся парень в ответ и стал помогать просовывать футляр в фургон. Когда последний из пришедших оказался в салоне и закрыл за собой дверь, машина тронулась и, оставив после себя хаос и смятение, быстро скрылась за поворотом, на котором кончался квартал. Люди выходили из домов, в ужасе бросали короткие взгляды в сторону ошметков плоти на тротуаре, и тут же бежали в дом, набирать девять-один-один. Вскоре на Броуквуд стрит нагрянуло около десятка машин, все как одна – серого цвета. Из автомобилей, быстро, но соблюдая четкий порядок вышли люди в серых пиджаках и всего за пять минут убрали тело погибшего и все следы произошедшей стрельбы. Потом они все так же быстро и упорядоченно вернулись в свои машины и укатили прочь, не оставив после себя ни одного волоска. Приехавшей позже полиции ничего не оставалось кроме как развести руками.

Глава1 «Пути его неисповедимы»

Молодой парень, на вид лет двадцати – двадцати двух с темными волосами и серыми проницательными глазами сидел в небольшой серой комнатке перед, совсем уже немолодым, видавшим виды человеком к которому идеально подходило одно точно определяющее слово – ветеран. Все лицо старика было изборождено глубокими шрамами, которых казалось больше, нежели морщин (и это к шестидесяти-то годам!). Его крепкий волевой подбородок был покрыт двухдневной щетиной, глаза – в красную сеточку, а седые брови нахмурены. Весь его вид показывал – надвигается буря сынок, и тебе лучше поостеречься.

– Ральф…– начал было молодой человек, но поперхнувшись он с неудовольствием взглянул на старика, который казалось, превратился в каменное изваяние, нависшее над ним и которое с минуты на минуту готово было рухнуть на него так что и мокрого места не останется

– Сизиф, я конечно же хотел сказать – поправился парень и с облегчением выдохнул, увидев, что старик присаживается на пластиковую лавочку – Я все делаю чтобы стать лучше, но просто порой не всегда получается так как хочешь. В общем, я исправлюсь, дайте мне еще один шанс.

Седовласый ветеран устало, вздохнув приложил ладонь ко лбу и движением руки к затылку медленно взлохматил свою короткую стрижку.

– Дерек, давай пока без позывных. У меня сейчас к тебе один вопрос. Ты уяснил сегодняшний урок?

– Да – ответил без колебаний парень.

– Молодец. В честь этого, сегодня чистишь все стволы, а завтра жду от тебя письменный отчет.

– Но… – открыл было рот Дерек, но увидев ползущие вверх брови командира, вовремя сообразил, что сейчас лучше помолчать.

– Вот и отлично. Что касается того учителя – не забивай голову. Этот идиот должен был думать головой прежде чем лезть на рожон. Ты знаешь это как никто другой.

Дерек молча кивнул.

– Ладно парень, стволы твои. Как закончишь – иди домой отдыхать. Завтра жду тебя без опозданий, и не забудь отчет – устало проговорил Ральф, потирая глаза.

– Будет сделано – ответил Дерек.

Когда ветеран ушел, парень сразу занялся оружием, которое лежало под лавкой. Пневмоэлектрических винтовок он даже не стал касаться. Понадобилось бы пару дней беспрерывной стрельбы, чтобы хотя бы едва заметно их закоптить. Очистив примитивные пороховые «Рейвелганы» младшего стрелка и винтовку снайпера, он надел кожаную куртку (по небу пару последних дней бродили тяжелые тучи) и отправился на выход.

На улице стояли серые, предзакатные сумерки, с неба накрапывала мелкая морось. Отойдя чуть поодаль Дерек оглянулся на подвальную дверь. Фасад разваливающейся кирпичной постройки, в которой скрывался штаб их подразделения, выглядел на редкость убого, даже по меркам бандитского района, в котором здание и располагалось. Старая железная дверь болталась на проржавевших петлях, и была настолько обшарпанной и грязной, что ни один нормальный человек не подошел бы к ней, даже из простого любопытства. Но за этой ржавой грязной дверью скрывался целый жилой комплекс – огромная стальная коробка, уходила глубоко под землю, и разделялась на секции – комнаты для опытов, тренировок, отдыха. Никто не знал о ее существовании кроме непосредственно самих участников подразделения и правительственной организации, которая и координировала их действия.

Вот уже несколько десятилетий, начиная с две тысячи девяностого года, человечество упорно проникало в сопредельные миры. Ритуалы, массовые жертвоприношения, экстрасенсы – всё шло под руку. Существование параллельных миров становилось всё более явным, но скептиков, не смотря на все доказательства всё ещё было большинство. Всё поменялось одним совершенно обычным солнечным днем – двадцать восьмого сентября две тысячи сто восьмого года, когда в наш мир проник Асмодей –демон ненависти, ревности и похоти.

На пути его встала группа тогда еще малоподготовленных и наспех обученных бойцов. Подразделение называлось «Первый отряд». Все бойцы погибли в той схватке за исключением одного безумного головореза, Энди Гроува – бывшего участника боевых действий на границе Конклава – содружества государств, ранее известных как страны центральной Европы.

Уже позже правительство Атлантического альянса – бывших Канады и США, учредило секретную организацию и обеспечило ее умопомрачительным годовым бюджетом. Организацию получила библейское название – «Эдем». Не считающая денег, она стала стягивать со всех уголков земли лучшие умы человечества, которые были готовы работать над проблемой потусторонних миров. Колоссальный бюджет помноженный на изощрённейшие и сильнейшие умы планеты не заставили долго ждать результата. Уже через два года для борьбы с лезущими отовсюду демонами был подготовлен новый отряд, получивший название по первой букве греческого алфавита – «Альфа». Мобильный и вооруженный по последнему слову техники он мог противостоять даже Приближенным самого Люцифера. «Альфа» стала для демонов красной тряпкой. Спустя два года был подобрана еще одна группа. Она получила название по последней букве греческого алфавита – «Омега». В неё вошли бойцы, обладающие паранормальными способностями. Не такие сильные, быстрые и ловкие как альфовики, бойцы «Омеги» могли похвастать другой составляющей – они, как никто другой подходили для инициализации и уничтожения демонов, скрывающихся в потусторонних мирах. Дерек был одним из семи бойцов «Омеги».

Сейчас он, не глядя по сторонам шел по разбитому, блестящему от дождя, тротуару. Обходя, кипящие пузырьками падающих дождевых капель, лужи, он, засыпая на ходу, брел в сторону своего квартала. Плохо освещенная улица встречала парня темными подворотнями и разрушающимися углами зданий, по крышам которых струились ручейки полупрозрачной, металлического оттенка воды. Обычные дожди давно перестали давать достаточно влаги для почвы, и для того чтобы хоть как-то восполнять эту потерю, люди синтезировали кучевые облака и направляли их в нужном направлении – туда, где нужен был дождь. Дерек, используя доступ к секретным данным, несколько раз пытался узнать, откуда у синтезированного дождя берется металлический оттенок, но всякий раз натыкался на расплывчатые научные трактаты, лезть в которые у него не было ни малейшего желания. В последние два десятилетия люди синтезировали буквально всё – еду, одежду, оружие, наркотики, игрушки. Абсолютно всё можно было получить из искусственных материалов, даже дождь и грозы. Мир превратился в огромную площадку «Лего» и кому-то это приносило бешеную прибыль, а кому-то лишь навсегда утраченное здоровье.

Через несколько минут пешей прогулки Дерек промок насквозь. Но он не обращал на это никакого внимания –дождь, пусть и синтетический, был для него сейчас настоящим спасением. Его мистер Хайд в дождь смывался вместе с водой в первую попавшуюся лужу, и он шел дальше чистый и невесомый словно стеклышко от бутылки из-под текилы.

Невесело улыбаясь, парень вспоминал свой первый день на работе. Тогда он чуть не наделал в штаны и пользы от него было не больше чем от придорожного столба. Заурядный, в общем-то случай для группы сорвиголов с названием «Омега» – собака с вывалившимися на морду глазами и капающей из пасти кровью. Она прямо на глазах Дерека пыталась преобразиться согласно структуре захватившей ее души, превратиться в хоть какое-то подобие человека. Оглушительный хруст костей и рвущихся связок ввел тогда Дерека в ступор, а куски плоти, вываливающиеся наружу и обагряющие кровью золотую листву под ногами животного, полностью парализовали все его мысли. Она шла на него, а он, глядя на нее с отвалившейся вниз челюстью, абсолютно ничего не мог поделать. Ему приходилось и до этого видеть животных с выпущенными наружу внутренностями, или совсем уже разорванных, но те спокойно себе лежали в стороне от дороги и никого не трогали. Это же было что-то совершенно новенькое для него. Несколько коротких очередей других бойцов отбросили псину в сторону, и командир группы – Ральф, одним ударом ноги переломил ей позвоночник.

– Да, обделался я тогда знатно – произнес Дерек вполголоса, и оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что его никто не слышал. Единственным его свидетелем был стоявший в нескольких шагах от него, молчаливый светофор.

Редкие машины проезжая мимо парня источали необычные запахи, доносящиеся из их выхлопных труб. Пусть в бензин вот уже несколько десятилетий добавляли различные присадки, чтобы замаскировать его запах, он все еще оставался бензином. Разукрашенный в цвет радуги автомат Калашникова, не перестает от этого быть автоматом, как ни крути.

Вообще Дерек никогда не был в восторге это этого небольшого грязного городишки, расположенного посреди покрытых лесным массивом, холмов. Торндон, в котором он родился и вырос представлялся в его воображении огромным грязным куском металла со стеклянными и бетонными вкраплениями.

Торчащие из земли серые небоскребы напоминали огромные сталагмиты, невесть откуда взявшиеся посреди низкоуровневого города. Высоченные стальные коробки, где люди оставляли свои годы для того чтобы обогатить власть имущих, вот что это были за громады, сверкающие темными ночами яркой рекламой продажных женщин. Прозрачные козырьки из стеклопластика, нависающие над окнами первых этажей, закрывали от дождя толпившихся в ожидании автобуса, полусонных человеческих существ. Серые здания, серые лужи, серые лица несчастных горожан – все это вместе было для Дерека его родным, мерзким городком.

Дождь расходился все сильнее, и парень поднял голову, чтобы посмотреть на небо. Ползущий к городу огромный темный фронт разгонял жиденькие синтезированные облака, и угрожающе порыкивая, предвещал сильную непогоду на ближайшие сутки-двое. Дерек читал об этом во вчерашнем выпуске «Торндорн ньюс». По прогнозу, с запада тянулось нечто колоссальных размеров. Оно наверняка устроит этому несчастному городишке взбучку – перевернет здесь все к чертям собачьим, сорвет облицовку с серых зданий и маски с лиц. Быть может даже образуется парочка торнадо, которые потянут за собой загнившие в плесени мусорные кучи. Хотя вот уже многие годы безжалостные метеорологи успешно гасили все подобные очаги распространения непогоды.

Дерек, не отрывая взгляда от неба и не останавливаясь, вдруг почувствовал, как кто-то налетел на него. Посмотрев перед собой и резко оглянувшись, он никого не увидел. Он один стоял посреди пустой темной улицы. Дождь громко барабанил по крышам машин.

Сунув руку под куртку, парень нащупал теплый 12 миллиметровый «Брандер-48». Надежный пистолет, пули которого без проблем пробивали любое, даже, так называемое, «пуленепробиваемое стекло», мягко лег в руку Дерека и он, вынув его наполовину из кобуры, осмотрел казавшуюся незнакомой, улицу.

Внезапно, позади он услышал громкий хруст. Мгновенно развернувшись парень направил хищно вынырнувший из кобуры, пистолет в ту сторону, откуда послышался шум. Рука его была наметана, а верный «Брандер-48» лежал в кобуре очень удобно. Грянул выстрел и лежавшее на тротуаре яблоко разлетелось на маленькие части.

Дерек всё ещё крепко держа пистолет в руках пристально всматривался в то место где только что лежало яблоко. Медленно опустив пистолет, парень обернулся и оглядевшись по сторонам, сунул оружие под куртку – в кобуру. Глядя по сторонам он быстрым шагом пошел прочь – не хватало еще попасться копам.

Не уменьшая шага и не переставая осматриваться по сторонам, парень к своему огромному облегчению, стал замечать знакомые приметные места.

– Хренов идиот, заблудился в трех домах – недовольно пробубнил он себе под нос, пытаясь успокоить взбудораженные нервы.

Оставив позади пустынную улицу, Дерек повернул налево. Проходя мимо кафешек и забегаловок, он вдруг вспомнил что ничего не ел с самого утра, то есть уже как пятнадцать часов к ряду. Он знал – дома его ждет лишь пустой холодильник. Знал он и о том, чтобы не умереть с голоду, ему надо было хотя бы зайти купить заварной лапши. Но пошарив по карманам, он с ужасом осознал, что у него с собой нет ни единого цента.

Остановившись возле супермаркета он, пересилив себя и стиснув кулаки, под аккомпанемент урчащего желудка, всё же прошел мимо. Когда до дома оставалось уже меньше двух минут ходьбы, дождь начал хлестать изо всех своих стихийных сил. Ко всему прочему еще и поднялся неслабый ветер. Парень, закрывая лицо ладонью добежал до своего маленького одноэтажного домишки, повернул ключ в замке и пулей нырнул внутрь, плотно захлопнув за собой дверь. Дома было темно, и первое что сделал Дерек, после того как прислонился к стене – щелкнул выключатель, но никакой реакции у лампочки это действие не вызвало. Тогда он щелкнул другим. Беспросветный мрак. Электричества в доме не было.

Досадливо махнув рукой, парень стянул с себя промокшие брюки, куртку и темный кардиган. Кожа мгновенно покрылась пупырышками. Оставшись в одних носках и трусах, он, добравшись до кровати, сразу юркнул под одеяло и достал из прикроватного шкафчика свой смартфон. Скользкая поверхность прозрачного девайса была приветливо тёплой, и выискивая в меню свой плэйлист, парень не заметил, как уже через несколько минут его охватила приятная истома. Ему хотелось сходить в туалет, но покидать теплое укрытие было выше его сил, и поэтому, покопавшись в смартфоне еще минут десять, и почувствовав, что веки сами по себе начинают слипаться, он сунул в уши раковины беспроводных наушников и положил телефон на шкафчик. Теплая уютная синтетика полилась через наушники мягким стелющимся туманом.

Дерек, проваливаясь в сон, успел подумать о том, что было бы неплохо почистить зубы. Но одолевшая его тело слабость отмела все мысли прочь. Через минуту он уже тихо сопел, уткнувшись лицом в подушку.

Длинные тени, медленно двигались вокруг. Голос, густой и мягкий, бормотал непонятные слова, которые, связываясь в одну густую липкую массу образовывали невидимые крепкие звенья. Цепи стальной хваткой врезались в Его рассыпчатое тяжелое тело. Откуда-то издалека доносились приглушенные голоса. Вдруг, из сонма теней резко выступила темная фигура. Призрак, облаченный в черную, струящуюся туманом одежду, подошёл к алтарю и преклонил перед ним колени. Воздев руки вверх, фигура заунывным голосом стала напевать. Рассыпанные по молочно-матовой поверхности мраморного алтаря, порошки напоминали уменьшенные в масштабе Кордильеры. Селитра, сера, железо; подобранные в правильных пропорциях составные части любого живого существа, они, эти небольшие кучки стояли друг подле друга, соприкасаясь лишь своими подошвами. Поначалу тихое, но усиливающееся с каждой секундой пение в конце концов вывело оно из состояния покоя. Очнувшись от сухого древнего сна, оно потянулось в сторону голоса.

– Он пробуждается, братья, он пробуждается – оборвав пение, воскликнула фигура в темном, и неуверенно шагнув вперед, упала ниц прямо перед алтарем.

В тот же миг металлический порошок исчез, и холодная стальная нить обвив шею заклинателя, резким движением прорвалась сквозь плоть и окровавленная, повисла прямо перед его лицом. Фигура в черном, сотрясаясь в неестественных, конвульсивных движениях, поднялась на ноги, и слепо шаря вокруг руками, зашагала в сторону замерших в ужасе, серых теней. Голова ее осталась лежать перед алтарем.

Дрогнув, тени, попятились, разбили кольцо и крича, стали стремительно разбегаться в стороны. Но тонкая стальная струна находила их повсюду, куда бы они ни спрятались. Свист рассекаемого сталью воздуха и рука, укутанная в серую ткань, распространяя вокруг себя лужу крови, лежит на холодном мраморном полу. Еще один пронзительный взвизг металла и корчась в агонии, серая фигура собирает в окровавленных ладонях собственные внутренности. Один из участников ритуала почти ушел от расправы, нырнув за тяжелую дубовую дверь, но едва он сделал шаг в сторону спасения, как схлопнувшийся вокруг воздух, устремился к нему со всех сторон. Раздался приглушенный хруст, и темный беглец безвольно осел на верхних ступенях заброшенного храма.

Когда вокруг не осталось ни единой живой души, оно вдруг почувствовало тяжело рухнувшую на него усталость. Разлетаясь на мельчайшие частицы, оно непонимающе озиралось по сторонам. Казалось что-то утягивало его сущность на внешнюю сторону того, что было вокруг него.

Когда оно уже почти полностью было на той стороне, до него донесся слабый, едва различимый, отчаянный вопль, который, приближаясь, стал постепенно нарастать. Едва только начали прослушиваться в нарастающем шуме, отдельные слова, как вдруг со всей ясностью оно осознало, что давным-давно уже мертво.

Ты знаешь, будущего не будет,

Ты просто забыл про него сегодня

Ты помнишь про вчерашние будни

А про завтра

А про завтра ты не успел и подумать

Это жестоко, но знай

Тебе не убежать

Тебе не спрятаться

Тебе придется осознать

Что мир продолжит жить и без тебя

И это здорово, и мне это нравится

Папапапарааарпапаа

Папарапрарпрарра

Открыв глаза, Дерек тут же закрыл ладонями уши. Из его глаз брызнули слезы. Подскочив с кровати он полубезумным взглядом осмотрелся по сторонам. Из стоящих на подоконнике колонок доносился визг электрогитары и грохот барабанов.

– Какого черта? Где я? – пробормотал парень спросонья.

Потребовалась почти минута чтобы он наконец пришел в себя и сообразил, что звук телефона все это время выводился не на наушники, а на стоящие на белом подоконнике, мощные динамики колонок – УльтраВайбер. Дерек принялся искать телефон, но тот как будто сквозь землю провалился. Обыскав одеяло, вывернув наизнанку подушку, он наконец догадался свесить вниз голову и посмотреть под кроватью. Телефон оказался там.

Дерек взял его в руки и тупо уставился в дисплей, на котором, испуская разноцветные волны мигал значок вызова.

Нервно дрожа, он отбросил одеяло в сторону и уселся на кровати. Крепко стиснув телефон, и пересиливая себя, чтобы не швырнуть его в стену, он провел пальцем по экрану.

– Алло, Дерек, срочно в офис – раздался из трубки взволнованный женский голос.

Парень все еще с трудом соображал после сна, поэтому отвечать стал медленно, намеренно растягивая слова, чтобы не ошибиться в буквах.

– Элли, привет, что случилось? – морщась от головной боли простонал он.

– Всё расскажу на месте, а сейчас выезжай немедленно – протараторила девушка и бросила трубку.

– За это я и люблю свою грёбаную работу – с горькой усмешкой, пробормотал Дерек и, бросив телефон на прикроватную тумбочку, рухнул обратно на кровать. Голова гудела, все лицо было в холодном поту и в слезах. Руки подрагивали от нервного напряжения и нехватки отдыха. А приснившийся кошмар был предвестником грядущих беспокойных ночей. Пока перед его глазами не пронесется весь экспресс страшных ночных видений, он не будет знать покоя. Это ему было известно наверняка, потому что такие кошмарные сериалы повторялись из года в год. Но сколько бы раз они не повторялись – ощущения никогда не утрачивали своей свежести и новизны. Чувство беспомощности, смешанное с чувством ярости, переполняли его, когда он, хватаясь за воздух, вскакивал в холодной темной ночи. После этого он подолгу сидел на кровати, глядя в, расцвеченное разноцветными огнями улицы, окно, пока дрожь в его теле не унималась вместе с отступающей куда-то в глубину его подсознания, яростью. Оставалась только беспомощность, с которой он ничего не мог поделать. Через несколько минут он снова ложился в кровать, лишь только для того чтобы через пару часов вновь подскочить, обливаясь холодным потом.