Текст книги "Звезда Собаки. Семнадцатая Карта"

Звезда Собаки
Семнадцатая Карта
Владимир Буров

© Владимир Буров, 2017

ISBN 978-5-4485-4012-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

О книге

По сути дела, Мелехов открыл способ путешествовать во Времени. Проблема была только в одном: никто не знал Кода перемещения во Времени. Например, попасть из две тысячи пятого года назад в этот же год напрямую нельзя. Сначала надо попасть в одна тысяча девятьсот сорок третий, потом в семнадцатый и только потом удастся вернуться назад. Василий сам толком не знал, как надо возвращаться, но под давлением обстоятельств он научился делать это интуитивно. Не то что по-настоящему научился, а так, более-менее. Он просто-напросто СОЧИНЯЛ ситуацию, которая, как ему казалось, ДОЛЖНА ПОСЛЕДОВАТЬ. И иногда ему удавалось вернуться.

Часть пятая

Запретная Зона

Это фрагмент романа под названием СЕМНАДЦАТАЯ КАРТА. Сексот, написавший его, умер при невыясненных обстоятельствах. Его сожительница пришла ко мне в кафе и попросила чего-нибудь выпить.

– Возьмите это, – сказала она и протянула мне пакет с кирпичом на пятьсот страниц. – Спрячьте его, – добавила она.

– А что мне с этим делать?

– Используйте по своему усмотрению.

– Но ведь у него был издатель, который печатал его романы и, насколько я помню, постоянно ждал продолжения.

– Издательство арестовано за неизвестно откуда появившиеся долги, а сам издатель пропал. Кажется, он успел уехать за границу. Но мне сказали, что:

– Его заграница – это Магадан. – В общем, я думаю, его посадили.

Таким образом, неоконченный роман достался мне. Дама выпила не меньше шестисот граммов водки и взяла бутылку Гжелки с собой. Она еще раньше предупредила меня, что будет заходить иногда.

– Вы не против, если иногда я зайду выпить? Вы ведь всегда приглашали нас с Вовой поесть у вас здесь и выпить. И никогда не брали денег.

– Конечно, заходите, – сказал я. Но она была еще только один раз. Больше я эту даму не видел.

В этом романе, насколько я понял, люди делятся на Половых и Бесполых. У Бесполых нет видимых половых органов. Но размножаться они могут. Были, оказывается, природные Бесполые. Информация о них дошла до нас, как о кикиморах и леших. Был также изобретен способ делать леших и кикимор искусственно. Первым это открытие сделал студент четвертого курса. Он провел эксперимент над своей любимой девушкой. Она заболела смертельной болезнью и должна была умереть. После его операции она стала Бессмертной. Но Бесполой! В конце концов, этот парень попал в Магадан. На Зону. Фамилия его Василий Мелехов. По сути дела, Мелехов открыл способ путешествовать во Времени. Проблема была только в одном: никто не знал Кода перемещения во Времени. Например, попасть из две тысячи пятого года назад в этот же год напрямую нельзя. Сначала надо попасть в одна тысяча девятьсот сорок третий, потом в семнадцатый и только потом удастся вернуться назад. Василий сам толком не знал, как надо возвращаться, но под давлением обстоятельств он научился делать это интуитивно. Не то что по-настоящему научился, а так, более-менее. Он просто-напросто СОЧИНЯЛ ситуацию, которая, как ему казалось, ДОЛЖНА ПОСЛЕДОВАТЬ. И иногда ему удавалось вернуться. Сложность была в том, что человек, начиная сочинять, автоматически держит перед собой ЗЕРКАЛО. Он всегда должен узнавать себя в нем. Или, что тоже самое, в зеркало мы всегда видим последовательность, закодированную в нашем сознании словом РОМАН. И если следовать буквально этому Отражению, то выбраться из Лабиринта Времени невозможно. Стивен Кинг придумал способ движения в ПРОСТРАНСТВЕ. Это Темная Башня. Чтобы предыдущая информация не давила на Сочинителя, он придумал оставлять ее за возникающей на берегу Пространства Дверью в Другое Время.

В общем, почитал я эти Рассуждения Господина Сочинителя, и мало что понял. Но посчитал нужным привести их здесь. А то вдруг что-нибудь непонятно будет.

Постепенно побеждали Бесполые. Ведь они становились бессмертными. Однако решено было некоторые поселения Половых просто ликвидировать. И действительно: не всем же в Рай. Вот также постановили ликвидировать и эту Зону. В символическом плане решено было всем отрезать члены, а потом расстрелять. Это было символично потому, что люди после этого обрезания не становились Бесполыми. Они просто умирали.

Карательный отряд задерживался на два дня из-за метели. Василию удалось совершить побег как раз за два дня до расстрела. Он думал, что сочинил ПЕРЕХОД в другое время. Но оказалось, что бежать с Зоны очень трудно. Человек, с которым вместе он бежал, оказался подставой. Более того, две проститутки, которых они встретили в первом же Мотеле, на самом деле были Частными Приставами. За деньги они ловили бежавших зеков и доставляли их обратно на Зону. Мне кажется, Василий Мелехов, бежал с Зоны и был возвращен туда Приставами в образе… собаки. Мне так показалось. Точно об этом сказать нельзя. Ведь роман не окончен. Но может быть, он сочинил этот образ для побега?

Ну, решайте сами. Я поздравляю Вас с Новым Годом и Рождеством. Желаю успехов в НОВОЙ ЛИТЕРАТУРЕ. Этот Праздничный отрывок отличается от всего остального романа тем, что Там нет ни слова мата, как Здесь, и намного меньше секса. А также, там встречаются совсем другие люди. И большей частью никому еще неизвестные.

Еще два слова о Соньке Золотой Ручке. Скорее всего, она не имеет прообраза среди известных людей. Я думаю, это воспоминание Василия Мелехова о двух своих школьных учительницах. Одну он любил, а другую ненавидел. И обе они слились в образе Соньки Золотой Ручки.

Вперед? Поехали.

Я спрятал пресс долларов под рубашку, и мы поехали в Зону. У этих девушек здесь была машина. Опель старого образца.

– Я не понимаю, зачем мы едем на Зону? – там всех расстреливают.

– Это не наше дело, – ответила Настя.

– Мы тебя сдадим, получим денежки и тю-тю.

– А ты? – я повернулся к Андестенду.

– За меня не беспокойся.

– Как знать, как знать, – пробормотал я. – Вдруг насчет тебя не поступило распоряжений? Приедешь, а тебе твой член длинный оттяпают. Дадут в руку и скажут: держи. Пока мы винтовки заряжаем.

Андестенд отвернулся и глубоко задумался. А вдруг и правда на него не придет разнарядка? Пока там разберутся. Н-да, печально. Как всё печально. Девушки тоже молчали.

– Сколько?

– Что?

– Сколько вам за меня предложили?

– Немного. Вы не заложник, а простой зек. Всего три тысячи.

Через минуту я сказал:

– Пять.

– Что пять? – спросил Анд. – Пять тысяч долларов за твою свободу? А я как же?

– За твою свободу я бы не дал и доллара.

– Если бежать, то вместе, – сказала Катя.

– А то нас тоже расстреляют. Вместо тебя. – И еще Настя добавила со вздохом: – Мы не продаемся.

– Если бы у тебя был миллион, – мечтательно протянула Катя.

– И то бы мы еще подумали, – сказала Настя.

– Будем надеяться на лучшее, – сказал шнырь.

Из доклада агента ФСБ майора Екатерины Литовской генерал-лейтенанту Федерального Управления Государственной Безопасности Романову Ю. В.

Группой проходчиков Временного Тоннеля между Российский Федерацией и Силиконовой Долиной в Чикаго был обнаружен тайник. За стенкой с символом в виде перечеркнутого тремя полосами зеркальца с ручкой был найден бывший в употреблении ноутбук Сони, Валио и к нему две дискеты. Ноутбук находился в ящике из Червонного Золота девятьсот девяносто девятой пробы. Снаружи ящик был оформлен в виде Зодиакального Ноева Ковчега. То есть состоял из Тридцати трех квадратов. Шестой квадрат во втором ряду имеет красный цвет. На нём изображено такое же зеркало, как на стене, за которой находился тайник. Внизу зеркальца надпись на немецком языке:

Контрразведка генерал-полковника ROKKa.

И число: 22.12.1943 года.

Сам ноутбук 1988 года выпуска.

На одной дискете корявым почерком нацарапано:

Запретная Зона

На второй:

В окопах Эстэ

Как известно корпус генерала Рокки пропал без вести в 1943 году во время штурма Города Эстэ. Вот подряд обе распечатки.

P.S. Все проходчики смены, обнаружившей тайник, в количестве двадцати одного человека расстреляны мной лично. Среди них: три доктора наук, одиннадцать кандидатов и семь МНСов.

Запретная Зона

И лучшее действительно произошло. Перед ликвидацией лагеря решено было провести среди зеков воспитательную работу. Так им объяснили.

– Товарищи! Тихо, товарищи! Товарищи заключенные! Поймите меня правильно, – сказал начальник колонии. – Я вам ничего не могу обещать точно.

Шум и крики:

– Продолжайте, пожалуйста!

– Может быть, я повторяю, может быть, перевоспитавшихся и отпустят. Не знаю точно. Попробуйте, гос… товарищи. Чем черт не шутит. Даже из обезьяны произошел человек. А она была ничем не лучше вас. В общем, заканчиваю. Кто не перевоспитается, того я сам лично разделаю, как бог черепаху. – И он скрылся за дверью балкона.

– А че делать-то надо? – спросил заключенный по кличке Вакс.

– Да помолчи ты хоть чуть-чуть, наконец, – сказал его друг Сол, по кличке Писатель.

– Ты сам заткнись. Писатель. Слова не дает сказать.

Воспитательный спектакль написал сам начальник Зоны. Но снимать его на пленку должны были прислать специального режиссера с шестнадцатью операторами. Чтоб было не хуже, чем в Голливуде. Точнее, выехали на ликвидационную Зону два режиссера. Но пока что не приехал ни один. В общем-то, и весь этот спектакль был затеян только потому, что ликвидационный батальон сильно задерживался по погодным условиям. А силами одних только работников Зоны ничего нельзя было сделать. Единственное, что они могли, это выступить в ролях, не приехавших на презентацию ликвидации режиссеров, актеров, политических и других деятелей. Надо было как-то отвлечь внимание заключенных от предстоящей тематики. Многие… нет, все ведь были категорически против ликвидации Зоны. Да еще с предварительным отрезанием членов.

– И кому только это надо? – сказал Акс.

– В истории России хуи резали не раз.

– Это, что, традиция?

– Нет, это история, – ответил Сол.

Обычно они мирились при слове РОССИЯ. Это у них был как пароль примирения. А ругались всегда из-за одного и того же. Акс говорил:

– Это у тебя, Сашка, должна быть кличка Американец.

– А у тебя соответственно – Писатель, – простодушно отвечал Сол. – Я правильно тебя понял, друг?

– Конечно. Это всем понятно, кроме тебя. А ведь это так же просто, как математику взять первую производную.

– Производную от чего? Ты, прежде чем считать себя писателем, возьми производную от Чехова. Понял? Собачку иди поищи.

– Ах так! – восклицает Акс. – А ты иди План сначала составь. Наметь План составления Плана возрождения России на первые пятьдесят лет. А России пусть пока…

– Да-а, – задумчиво произносит Сашка, – Россия. – И они опять мирятся.

– Да, только в России люди могут по-настоящему помириться.

– Сегодня мы увидим, как это произойдет.

– Почему нас не позвали писать этот киносценарий? – спросил у друга Вакс. – Неужели мы хуже бы сочинили?

Они сели на скамейки у сцены. Она была построена на этой зоне на манер всех сцен в летних садах России. Крытая с трех сторон дощатая площадка. Ребята запарили полбанки. Зек, по кличке Сол ответил:

– Хотят угодить массам. Им надо, чтобы все ёбнулись окончательно. Мы-то интеллектуальные писатели.

– Я тоже? – спросил Акс.

– Ты? – Сол сделал глоток терпкой индюшки. – Надо подумать.

Акс хотел было уже начать разборки, но Сол спросил:

– А говорят режиссеры приехали очень интеллектуальные.

– Да? А кто?

– С трех раз догадайся.

– Ну, один это Склифософский. А другой кто же? Его брат, что ли, Молчановский?

– У тебя голова работает. Не пойму только, как они снимать будут вместе. Не бывает двух режиссеров на одной площадке.

– Почему? – спросил Акс. – Я мог бы предложить тебе соавторство. Как в Красной Армии. Я бы был командиром, а ты бы Комиссаром.

– Я Комиссаром?!

– Да ты. А что тут такого? Ты и есть самый настоящий Комиссар. До сих пор не могу понять, за что тебя выгнали из СССР.

– За то и выгнали, что настоящие Комиссары тут перевелись.

– Сам согласился.

Они сделали еще по несколько глотков. Разговорились. Еще запарили полбанки. Сашка вынул расшитый кисет с махоркой, а Васька немецкую шоколадку.

– Хуйня эта индюшка, – сказал он. – Пора завязывать. У меня есть китайский. Называется…

– Как? – поинтересовался Сол.

– Да забыл, блядь. Только что жена передала через ДПНК. Лас Вегас какой-то. Забыл.

Они взяли свою пол-литровую банку, кружку и пошли в палаты.

– Подожди, – сказал Сол. – Надо дать шнырю отряда на полбанки.

– Зачем?

– Пусть держит для нас места. А то через два часа здесь не протолкнешься.

– Согласен. И да: давай сегодня меня будем звать писатель, а тебя…

– А меня хуй с ушами. Правильно я тебя понял?

– Ну, почему? А тебя Американец, я говорил.

– Нет, я русский. А ты Американец.

Они скрылись в здании.

Комната Заместителя Главного Кума. Он старший лейтенант. В его роли Виктор Евро.

Сцена за два дня до этого. Подвал. На земляном полу кое-где вода. Но пройти можно, так как на землю почти везде положены по две новые доски. Зеки сами напилили, украли и здесь положили. Ведь здесь, в самой глубине коридора находится Вещевой Склад.

В подвале, почти у самого спуска с плацдарма, сидит лысый немного похожий на молодую женщину после тифа, голубоглазый парень. В руках у него книга. Это Тридцатая Любовь Марины Влади Сори. Не Гарри Поттер, как можно было бы ожидать. Ведь у этого зека была кликуха Гарри Поттер.

Сокращено 2 строки

Его и прозвали Гарри Поттером, кажется, за чтение книг, за круглые очки в блестящей серебристой оправе и за неумение шить наволочки. Но бригадир пока не решился сказать ему, как другим новичкам:

– Зайди в бригадирскую, подмети.

Сокращено 5 строк.

– Н-да, – сказал Витек.

– Н-да, – сказал Вован.

Они сидели в каптерке и писали сценарий предстоящих празднований. РИМСКИЕ КАНИКУЛЫ, – так предложил назвать предстоящее мероприятие Витек.

– Лучше РИМСКИЕ ИГРЫ, – сказал Вован. – Я не понимаю, почему каникулы. Каникулы от чего? После чего? После смерти? Пред смертью?

– Все-таки такое-то развлечение. Я бы вообще назвал это БРОНЕНОСЕЦ ПОТЕМКИН.

– Не пропустят. Подумают, что мы хотим в конец вставить восстание зеков. Ведь съемка будет проходить без правки. Как в Библии. Что будет написано на трех листах, то уже будет сразу сниматься.

– Назад историю не повернешь, – сказал Эдик. Он только что вошел в каптерку. Ему вообще-то было поручено писать это кино. Но в последнее время Эдику осточертела эта писанина. Компьютера нет! Даже машинку не дают. Бараны.

Опер Евро учился в Литературном Институте. Сам писать всякую чушь он не собирался. Сначала его мучили Материализмом и Эмпириокритицизмом – чуть не написал кретинизмом – товарища Эстэлина, пишущего философские трактаты под псевдонимом Джона Леннана. Потом – после окончания института – заставили писать статьи и пьесы в Старое Литературное Обозрение. Почти бесплатно.

– Это, говорят, ты должен отработать. – Кошмар. И он три года отрабатывал. Но не сам, а нанимал разных зеков за чай и сигареты с фильтром.

И они честно отрабатывали эти сигареты ЯВА. Ведь писать им приходилось вручную печатными буквами. Множительные устройства выдавать зекам было категорически запрещено.

Виктор Евро никогда не забывал напомнить писателям пароль Ир Про:

– А вы любите Дарида?

– Я? Да, люблю. А вы как?

– Я? Очень.

Он говорил:

– Не забывайте – слово на букву б – писать про этого Дариду на каждой странице. По крайней мере, по два раза.

– А то что будет? – бывало спрашивал какой-нибудь физик или биолог. Он никогда не слышал, мать его, ни о каком Дариде. – Это что, еще один псевдоним товарища Эстэ?

– Слово на Х – чуть было не сказал по своей обыкновенной присказке Виктор Евро. Но вовремя успел зажать себе рот. Хотя и не обошелся без шутки: – Это псевдоним Ники Сера Хру. И ничего больше не сказал. Так многие до сих пор думают, что Дарида это псевдоним Ника Сера Хру. Или Лео Иль Бре. По крайней мере, Андро. Один зек даже сказал как-то:

– Если он писатель этот Дарида – слово на букву х с приставкой на – ему по баням-то ходить в два часа дня? А то заходит, люди пиво пьют, а он: почему не работе, да почему не на работе. Те чё, так это интересно?

А один дагестанец утверждал, что Дарида его друг. Работает на Трех Вокзалах. Собирает бабки с продавцов железнодорожных билетов. По-русски ни – слово на х – не понимает. Говорят ему недовольные русские пацаны, что заебались платить дагестанцам. Обидно. Они тут не один год разрабатывали эти вокзалы, а пришел какой-то – слово на х – и плати ему. Нет.

– Что нет? Почему нет? Мне не надо ваших трудовых денег, – говорил друг дагестанца. Тоже дагестанец. – Падари мне просто немного бабок. И все.

– И всё? – переспросил тогда Максим. Он больше всех обижался на грабеж чурок. – Подари да?

– Да! Дари да. Дарида.

Вот он откуда взялся этот Дарида. Еще один блатной. Но ведь из пальца текст под Дариду не высосешь? Нет. И старлей решил найти какого-нибудь образованного зека, чтобы клепал за него пьесы. И нашел. Эдика Ради. Тот – слово на е с буквой ш – и Дариду, и под Дариду, и через Дариду, и в Дариду. Ир в Москве только подпрыгивала на стуле и почти плакала от счастья.

– Есть же на Руси Дариды!

Эдику Ради опер и поручил написать кино для Москвы.

– Ликвидация зоны задерживается из-за непогоды. Пиши.

– Меня, надеюсь, сохранят, не ликвидируют? – спросил, улыбнувшись, Ради.

– Ты Эдик пиши, а там видно будет. Думаю, впрочем, ты еще мне пригодишься. Писать-то еще не разучился? Я слышал, ты сказки всё в клубе рассказываешь. Тебе мало сигарет и чаю, которые я тебе даю? Подрабатываешь?

– Ничего не могу с собой поделать. У меня деятельная натура. Честно, я в душе коммерсант. Если бы, когда-нибудь я мог надеяться жить НА ВОЛЕ, я бы… Да-а. – Он тяжело, с грустью вздохнул.

Эдику уже не раз помогали два пацана Вован и Витек. Он и сейчас решил их привлечь к этому делу.

– Но придется работать и ночью, – сказал Эдик.

– Так, а где ночью-то мы будем писать? – спросил Вова.

– В подвале.

– В подвале? – не понял Витя. – Да вы че, там и света нет.

– В Вещевом Складе, – ответил Эдик, – я же заведую этой лавочкой. Или вы забыли?

– Помним. Прошлый раз вы выдали нам новые шелковые майки.

– Ну вот. Сейчас вы получите чай, сигареты ПРИМА, кило сала, маргарин и хлеб. И вперед!

– Я бы хотел сигареты с фильтром, – сказал Витя.

– Я тоже, – сказал Вова.

– Перебьётесь. Впрочем, завтра будут. У меня у самого одна пачка Явы осталась.

– Ну дайте нам хотя бы по две сигареты.

– Что?!

– По сигаретке, – сказал Вова.

– По – слово на букву х с окончанием та: тке. Ладно, берите. По одной. По одной, я сказал!

Они двинулись в подвал. Ночью Витя устало расправил плечи и сказал:

– Завари, чаю, что ли. А, Вован?

– Глаза слипаются, – сказал Вова. – Вот что значит привычка. По ночам работать я давно отвык.

Они запарили полбанки. На столе лежала большая общая тетрадь, три ручки и два флакончика белой краски. Закрашивать неправильные слова и буквы. Зачеркивать ничего было нельзя. Все должно быть по порядку, аккуратно. Ведь за ними текст должна была еще перепечатать машинистка. Московские кинематографисты читать эти ваши каракули не будут, как сказал Эдуард Ради.

Они сделали по глотку, разломили сладкую плитку. Вспомнили, как к ним вчера сюда заявился Гарри Поттер.

Гарри Поттер подходит к окошечку Склада. Нерешительно стучит.

Витя открывает окошечко. Эдуард Рад ушел в клуб играть в настольный теннис. Это он так сказал Вове и Вите. А сам втихаря писал пьесу о русском терроризме. Ему очень хотелось первому доказать, что и здесь мы первые. Не только по добыче газа и запасам каменного угля, но и терроризм русские, оказывается, раньше всех открыли. Так бы он, конечно, отдал эту свою очередную гениальную идею Вовке и Витьке, но в этом деле был замешан американский президент. Книга должна быть презентована господину Бушу, когда в США поедет с визитом товарищ Пэ. Конечно, на книге должно будет стоять не имя Ради, и даже не заместителя Главного Кума Виктора Евро. На авторство претендовал новый Хозяин Зоны товарищ Асм. Большой, надо сказать, Психолог. Ради боялся, что новый Хозяин его пристрелит прямо в кабинете, если Вовка и Витька протащат в этой книге какой-нибудь дзен-буддизм. – Слово на букву П с ц на конце – тогда полный. А сразу ведь и не поймешь, что они там – слово на букву х с приставкой на. – Наши бы еще лет двести ничего не поняли. А американцы могут разобраться. Скандал тогда на весь мир. Одно дело здесь первые места по добыче газа и запасам каменного угля. А другое дело, не дай бог, первые по дзен-буддизму. – Слово на букву П с ц на конце – тогда всей разлюли малине. И Эдик решил сам написать книгу про терроризм на Руси.

Надо чего-нибудь такое в эту книгу втиснуть, чего не знает Дэ Асм. Тогда, может быть, дознаются, что это он, Эдуард Ради такую книжищу замастрячил. Американский президент встретится с ним лично… Он покинет, наконец, эту Зону. Живым.

Только Димка знает, гад, много. Болтать гора-а-зд! Почти не меньше, чем он. О-о-о! – тонко запищал Эдуард. – Настоящий Подполковник. То есть Настоящий Психолог.

И он писал книгу сам. А к ребятам в подвале пришел Гарри Поттер.

– Можно мне войти.

– Зачем? – спросил Витя.

– Да пусть зайдет, – сказал Вова.

– Чай пьете? – задал риторический вопрос Гарри. – У меня тоже есть. И шоколадка есть настоящая. Просто я трудно схожусь с людьми. Я не знаю, о чем с ними говорить. Понимаете…

– Погоди, погоди. Незаметно, что ты молчун.

– Заходи, – сказали ребята хором.

Все пили чай и молчали.

– Ну че все замолчали? – спросил Витя.

– Я не знаю, что говорить, – сказал Гарри. – Вы такие умные, а я…

– Ты любишь фантастику? – спросил Витя.

– Это не фантастика, – ответил Поттер.

– А что это? – спросил Вова. – Правда, что ли?

– Правда, – подтвердил Гарри. И добавил: – Впрочем, об этом надо говорить не со мной.

– А с кем? С Джо Роу?

– Да.

– А где мы ее найдем? Она в Америке.

– Это далеко, – сказал Вова.

– Она сюда приедет на Празднование.

– А что тут праздновать собираются? – пожал плечами Витя. – Ликвидацию Зоны, что ли?

– Я не знаю.

Сокращено 7 строк

– Эй, вы там! Костюмы примите. – Витя открыл окошечко. – Не здесь. Двигай на вахту, – сказал посыльный и быстро ушел. Никто ничего не успел возразить.

– Я схожу, – сказал Витя. – Вы пока тут еще полбанки запарьте.

Сокращено 23 строки

– Эх, щас бы …! – со смехом сказал Вова и передал Вите кружку с чифиром.

– Я бы сейчас лучше поспал, – сказал Витек. – А писать еще!.. – Он приподнял большую общую тетрадь.

Вдруг в окошко резко постучали. Потом толкнули дверь. Она была заперта на крючочек. Он даже согнулся. После чифира ими овладело чудное настроение. Они не бросились сразу открывать окошко и дверь, а сначала перебросились фразами:

– Это какой-то страшный монстр сюда рвется, – сказал Витя.

– Ща – слово на букву е – его, – сказал Вова. Они вообще-то думали, что это Эдик Рад пришел их проверять. А у кого еще есть ключ от подвала?

Дверь распахнулась, и перед ними возник старший прапорщик. За ним еще двое. Это был нормальный прапорщик, но он не ожидал увидеть здесь двух пареньков ночью. Ладно бы еще один Радик. Он-то был официальным каптером.

– Вы что тут делаете? – спросил ошарашенный Федор Казанский.

– Пишем, – наконец ответил Вова.

– Что пишем? – не понял он. Двое его подручных рассредоточились по складу. Заглянули под полки. Вот если бы Гарри Поттер был здесь!

Сокращена одна строка

– Хорошо, что не оставили. Федор повернул к себе тетрадь.

– Мы пишем вместо Эдика.

– Какого еще Эдика – слово на х? – Федор тупо смотрел в тетрадь. Можно было подумать, что он не умеет читать. А может, и не умел. – Слово на Х а ослабленном значении – его знает. Да, нет, конечно, читать прапора обязаны уметь. Они же зеков каждый день на Зоне считают. – Фамилия?

– Чья, простите? – спросил Вова.

– Ваша, чья еще? – спокойно спросил Федор. Он был уверен, что тут дело нечисто. Писание – это только для отвода глаз. Но наркоты вроде не было. Водки тоже не нашли, как ни искали.

– Че вы тут делаете? – опять спросил Казанский. Он оглядел обоих парней и добавил: – Слово на букву Е – что ли? Это, между прочим, запрещено. Кто вам дал ключ?

– Да мы… – начал Витя.

– Ладно, сейчас проверим, – Федор поднял рацию. – Как ваша фамилия? – опять спросил он.

– Чья? – спросил опять Вова.

Прапорщик почесал карандашом лысину под фуражкой, но быстро на этот раз у него не получилось придумать какую-нибудь – слово на е – поговорку, и он сказал:

– Да твоя – слово на б – чья же еще?

– Ну может его, – Вова кивнул в сторону Вити.

Федор сел, сделал глоток еще горячего чифира из эмалированной кружки и снял фуражку.

– Достали вы меня, умники, – сказал Федор Казанский. – Сейчас если окажется, что вы врете, дешево не отделаетесь. Ребята, у вас палки с собой?

– С собой! – прапор и сержант, потрясли черными блестящими дубинками. Они перестали расхаживать по складу и стояли со сложенными внизу живота руками.

– Моё… – начал Витя, но Федор его прервал.

– Хуё-моё. – Как будто он только этого и ждал.

– Моя фамилия Пели.

Казанский посмотрел на Вову. Тот понял, что лучше больше не тянуть с ответами на простые вопросы.

– Сори.

– Что Сори?

– Владимир Сори.

– В натуре, что ли? – спросил второй прапорщик.

– Да косят, чай, – сказал маленький рыженький сержант Валера. Он только недавно устроился работать на зону. Леонида Ради он заколебал тем, что всякий раз предлагал ему принести чай или шоколад. И каждый раз забывал имя Эдик, назвал серьезно:

– Леонид, – Как царя Спарты, погибшего в битве с Ксерксом при Фермопилах.

А старлею оперчасти Виктору Евро он уже два раза успел предложить стучать на прапоров.

– С этими всё ясно, – сказал Казанский, – вызывайте ДПНК.

Далее, Пели и Сори работают на компьютере в офисе Виктора Евро, а Эдик Рад сидит в коридоре и тонко воет:

– О-о-о! Дайте хоть покурить.

Иногда ему из открытой настежь двери бросают бычки.

Вызвали ДПНК. Позвонили Евро. На следующий день всё узнал и Кум, и Замполит. Только от Асма удалось пока скрыть факт нарушения режима.

– Не говорите ему пока ничего, – попросил Кум Замполита. – Товарищ Асм всего несколько дней на зоне. Такое происшествие может его травмировать.

– У него большой… психологический механизм в душе, – начал замполит Бычин, – выдержит. Вот только нас он не похвалит за нарушение ночного режима.

И они решили посадить зеков, косящих под Пели и Сори, прямо в кабинет Виктора Евро. Дали настоящий компьютер, два блока Мальборо, банку кофе Амбассадор, пачек десять чаю, шоколад, шпроты и ящик американской тушенки. И сказали:

– Только пишите. – Фантастика.

Высокий, голубоглазый Кум стремительно вошел в кабинет своего заместителя и отчетливо, но мягко спросил потенциальных осведомителей:

– Фамилии?!

– Витя Пел.

– Вова Сор.

– Действуйте, ребята, – напутствовал писателей начальник оперчасти. – А этот волосатик, – он повернулся и презрительно посмотрел на опального драматурга. Пауза затянулась. Но главный опер закончил просто: – Пусть – слово на х – сосёт. Не можешь трахаться, соси, понял! – добавил Малиновский. Уходя он бросил, не оборачиваясь:

– Нашелся еще Элтон Джон.

– Фанташтика, – прошепелявил Эдуард Рад. Он сидел на корточках в коридоре и иногда потихоньку плакал.

Вышел Виктор Евро.

– Ну ты чего здесь сидишь? – спросил он Эдуарда Ради. – Иди в отряд. Не надо было вола – слово на букву е. – Нашел себе рабов.

– По вашему примеру.

– Что? Что ты сказал, я не понял? А ну пошел вон отсюда! Ты с кем себя ровняешь, подлец? Ты за что здесь сидишь?

– За распространение наркотиков. Но мне подкинули. Вы же знаете.

– Вот и заткнись, любовь моя Меделиновый Картель.

– Разрешите мне хоть чем-то помочь великому празднику ликвидации Зоны.

– Ну, хорошо, ты меня разжалобил. Сиди здесь и разноси листы сценариев.

Так он и делал. Сор и Пел распечатывали несколько листов на принтере и звали Эдика:

– Кам хире.

А иногда из кабинета раздавалось:

– Да заткнется ли он когда-нибудь, наконец?

В ответ Эдик начинал еще выше произносить свое знаменитое:

– О-о-о! – Так, что все буквы сливались в одну протяжную. – Ооо!

Сцена напротив клуба. Народу на скамейках еще немного. Но представление уже началось. В глубине, в углах сцены стоят двое в персидских костюмах с голыми животами и периодически кричат разную ерунду. Одна – это женщина, доктор экономических наук, академик Ирина Владимировна Ахатова. Она кричит каждые пятнадцать секунд:

– Американский доллар рухнет через две недели. Американский доллар рухнет через две недели. Американский доллар рухнет через две недели. – И все это на полном серьёзе.

С другой стороны пузатый мужик в чалме с длинным бородавчатым носом каждые пятнадцать секунд кричит, поднимает руки перед собой и вертит ими игриво. Он кричит через другие пятнадцать секунд. Получается, что эти ребята оживляют сцену своими возгласами через каждые семь с половиной секунд. Она свою знаменитую фразу про американские доллары, а он:

– Вот они ручки-то! Вот они ручки-то! Вот они ручки-то! – Роль его исполняет известный финансовый воротила по фамилии Тар. С рожей больше похожей на жопу. Для этого случая его немного загримировали. Голубая мечта Тара сегодня осуществится.

– Кам хире!

– Не пойду. Дайте сначала сигарету. Целую. Почему вы ведете себя, как свиньи? Я что, вам сигарет не давал? – Эдик встал в дверях.

– Без фильтра, – сказал Виктор Пел.

– Не мы отдали этот приказ, – сказал Владимир Сор.

– Мы вообще не имеем права давать тебе ничего.

– Поэтому бросаете бычки, – сквозь слёзы проговорил Эдуард Рад. – Так не делается.

– Че будем делать? – спросил Пел.

– Не знаю, – ответил Сор. – Ладно, возьми пока сигарету.

– И чашку кофе, – протянул руку Пел.

– Дайте еще пару сигарет, – сказал Эдуард, – я за ухо заложу.

– Если Кум будет в плохом настроении, нас всех на – слово на х – в БУР отправят. Ты же знаешь Голубого, – сказал Пели. Голубым называли Главного Кума Малиновского. И не за секс-форму, а за слишком голубые глаза. Но, тем не менее, это было очень грубое прозвище. Так говорили о Куме только враги. И только за глаза.

– Зачем ты так говоришь? – сокрушенно произнес Владимир.

– А что? – спросил Виктор.

– А если нас подслушивают? Ты этого не допускаешь?

– Пусть. Все равно завтра или послезавтра нас всех прикончат.

– Может быть, кто-то спасется? – с надеждой сказал Эдуард.

– Ну ладно, хватит базарить. Спектакль уже начался и требует новых сцен, – сказал Пели.

– Как топка угля, – сказал Сори.

Рад взглянул на лист, который передали ему, и прочитал:

– Дать женщине-академику в руки две золотые погремушки. Она должна шуметь ими, потом говорить, что американский доллар рухнет через две недели и опять шуметь погремушками. И так три раза через каждые пятнадцать секунд.