Текст книги "Марс"

Глава 7

– Хорошо, пусть он тебя убьет. – И этот хомячок отрыл дверь.

Я конечно, побежал, тем более, что уже оделся. Голубой за мной. Если бы я еще бежал по-честному, но уже через три вагона понял:

– Бегу, чтобы обмануть его. – Два раза мне удалось стукнуть его закрывающейся дверью. Ему мало. Конечно, если бы стекло разбилось, и голова красно-голубого мэна повисла среди его острых зубцов, но такое огнеупорное стекло к счастью не бьется. Имеется в виду, такое развитие событий решило бы все в мою пользу.

Я думал только об одном:

– Как лучше: драться при ней, или, наоборот, лучше, чтобы она не видела моего поражения.

Ясно, лучше при ней, ибо при ней-то осталась только победа.

И вот она встала предо мной с сигаретой в зубах, но всё равно:

– А во лбу звезда горит.

– Ты не могла куда-нибудь спрятаться? – даже не продышавшись спросил я.

– Где ты был?

– Это не вопрос в сложившейся ситуации.

– Ты опять хочешь сразу перейти к сексу? Я не знаю, где ты был, а душа, чтобы смыть сомнения здесь, кстати, нет.

– Я тебе честно говорю, зря ты разводишь сейчас эту лирику.

– Почему?

– Потому что вот-вот нас могут грохнуть.

– Так ты его не убил?

– Как я мог его убить?

– А зачем ты вообще ходил на охоту?

Я приложил руку ко лбу, как Сократ в гостях у Микеланджело.

– Пожалуйста, не веди себя, как будто ты ничего не понимаешь.

– А что… в том смысле, что еще на тебе не женился? Ты же ж не предлагала. Кажется.

Она посмотрела в окно.

– Вот он идет сюда.

– Уже видно?

– Да, пробирается, как Циклоп среди толпы народа, напролом.

– Я пойду? – спросила она.

– Да, конечно, но я с тобой. И знаешь почему? При тебе я постесняюсь проиграть.

– Хорошо. Я пока почитаю книгу. Или мне помочь тебе?

– Ты можешь читать одним глазом?

– Могу. После праздника Нового Года я читала стихи Бродского, чтобы как-то уснуть в одиночестве:

– Я один, я вышел на подмостки, прислонясь к новому дверному косяку.

– Это не он.

– Не надо меня перебивать. Или ты не слышал, что я читала одним глазом, а другой закрыла, так как он двоился? Ну, хорошо, хорошо, я буду читать одним глазом, а другим свяжусь с Охотой на Ведьм.

– Мы охотимся на ведьм?

– Наоборот.

Мэн был уже рядом и пёр на меня, как танк Тигр, смело, и с однозначной мыслью раздавить меня с налета. Как обычно возникло два варианта:

– Пропустить и бросить в зад зажигательный коктейль имени Клары Цеткин и Розы Люксембург, или нет. Я сразу присел на одну ногу, а другой ударил его чуть ниже колена. Цики не ожидал, полетел и остановился только у заднего прохода. В том смысле, у следующей в том же направлении двери. Как говорится:

– За рога и в стойло. – Но только не его.

Пока он был окумарен первым ударом, я провел бросок с упором стопы в живот. Он шел на меня как тень отца Гамлета, поэтому не сопротивлялся.

– Неудачно лег, – сказал я, – прямо с тобой.

– Это он? – спросила Люда, не отрываясь от интересной книги.

– Посмотри внимательней.

– У меня глаза уже настроены в разные стороны, я и так вижу.

– Прекрати лицемерить и паясничать одновременно, – сказал я, – это он.

– Нет.

– Почему ты тогда боишься посмотреть на него?

– Он не красная рыба перед тортом, чтобы смотреть на него. Видела уже хватит.

Я сел рядом на скамейку.

– Чем он отличается от того, я не понимаю?

– Тот бежал туда, а этот оттуда.

– И это всё? Что ви хотель мне сказать? Это совершенно неподходящий момент для ваших шуток.

– Я останусь с ним.

– Что?!

– Я лучше останусь с ним.

– Но почему?

– Ты с ним не справишься? А он убьет нас обеих.

– Обоих.

– Это почти одно и то же.

– Не думал, что ты такая.

– Какая есть.

– Ты была с ним с самого начала? Я так и знал! Какое лицемерие. Я чувствовал, чувствовал, мне надо было остаться с тем хомяком. Тем не менее, я возьму тебя в заложники. А ведь я так мечтал трахнуть тебя по обоюдному согласию. Иди. Давай, давай, книгу в зубы и мелкими перебежками на выход. Будем прыгать с поезда.

– Я не пойду.

– Иди, я сказал.

Мэн так и лежал в проходе, пришлось пройти по нему. Как Жан-Клод Ван Дамм, сделанный из пробирки, я прижал – жаль, что не настоящий Адидас – к его горлу. Народ в вагоне меня не поймет правильно, если я грохну его прямо тут, решил я, и мы вышли в тамбур.

Я видел, что она хочет что-то сказать, но молча связал ей руки и оставил веревку метров пять.

– Ты что-то хочешь сказать?

– Хотя ты не засунул мне ничего в рот, я всё равно говорить ничего не буду. И знаешь почему? Ты уже связал мне руки.

Я попытался открыть дверь, нэт. Они всё так же закрывались автоматически. Это напрасно.

Я подошел к стоп-крану и ласково посмотрел на нее, чтобы не орала. Но тут появились контролеры.

– А, господа гастролеры, – пошутил я. А оказалось, что нет.

– Ваши билеты? – строго и просто спросил один, а потом и другой, потому что я опять пошутил:

– А если у нас нет билетов?

– У вас есть билеты.

– Почему?

– На морде написано.

– Ах так. Тогда извольте, – я вытащил откуда-то два билета. Значится она была уже изначально со мной. Зачем врала?

– Вы не напрасно задумались, молодой человек, – сказал старший из них.

– Догадались в чем дело? – спросил второй.

– Да.

– И?

– Я думал, что поймал дикую рыбу, а оказалось, что это моя жена, не стал бы я покупать билет на электричку совершенно не проверенной в постельном отношении дамочке. Билетов-то два, – я протянул руку, чтобы их забрать.

– Не так быстро, – сказал кто-то из них.

– Ну, начинается! Что-то еще не так-то? Кому еще мы не дали в этом поезде? Кто нас еще не бил?

– Вы не заплатили за голубого мэна, лежащего в проходе.

– Да? А с какой такой стати я должен за него платить? Он мне кто? Друг, брат, этот, как его, есть один тип там у Высоцкого, любитель черной икры, зять? Это конкурент, и уже если в этом мире кто-то обязательно должен за кого-то платить в электричке, пусть, наоборот, платит он за меня.

– Вы сами во всем признались, спасибо, – сказал старший контролер, – подтвердили свою связь в голубым мэном.

– А уж кто из вас должен за кого платить будем разбираться, – сказал второй.

– Фантастика, – сказал я, – вы кто, контролеры билетов или агенты Марса? – Просто так сказал, но один из них даже сдвинул на затылок фуражку:

– Так, так, так, продолжайте.

Далее, мы рвем стоп-кран и прыгаем в воду.

Я схватил стоп-кран, но один из контролеров обхватил Люду за талию, ниже которой руки не могут соскользнуть из-за ее широких бедер, и сказал, что лучше умрет, чем отпустит эту добычу. Второй пытался обойти сцепившуюся парочку, но я рванул ручку, и мы все свалились в одну кучу. Инерция.

Дверь удалось открыть, и я сбросил туда Люду.

– П-почему я первая? – попыталась она изобразить крик ужаса. И смысл был, так как поезд остановился на мосту, а внизу была река. Скорее всего, вода здесь холодная. Но мне прыгнуть не удалось – дверь опять закрылась. Поезд дернулся. Хотя дверь вагона была плотно закрыта, мне показалось, что я услышал крик ее ужаса. И понятно:

– Я думал, она просто повисла над рекой, а на самом деле бежала на веревке рядом с поездом.

– Машинист идиот, зачем он едет? – обратился я к контролерам, и хотел попросить их хотя бы развязать на мне веревку, чтобы девушка не пыталась выполнить невыполнимую задачу: угнаться за паровозом.

Далее, появляется ли голубой мэн?

Да он открыл дверь, протер глаза, как будто только проснулся, и двумя ударами уложил обоих контролеров.

– Таперь уходим, – сказал он, и оттянул дверь. – Прыгай, – нет, этого не сказал, хотя я был уверен, что больше-то и сказать нечего. Голубой мэн обхватил меня за талию, как я часто мечтал хватать Люду, бежавшую в это время рядом с нами. И он выпрыгнул головой вперед, кувырком с последующим переворотом. Я понял, что он пытается долететь до края моста, и попасть при этом между фермами. Если нет – травм не избежать. Если да, то Люда – по логике – должна прежде чем отправиться за нами в воду, взлететь вверх. Одна надежда:

– Она не успеет понять, что с ней происходит. – Но она поняла, поэтому на бегу подняла валявшуюся на земле острую железку, и перепилила веревку. Мы остались одни.

Я в дурном сне не мечтал даже остаться с ним опять один на один. Цики отпустил меня в воздухе, и я ушел как можно ниже на дно. В том смысле, что зацепился там за корягу. Пусть думает, что я остался на поезде. Чё-то я даже не мог придумать, зачем мне встречаться с ним еще раз.

И вот передо мной необитаемый остров, в вокруг никого.

– Это как раз то, о чем мы так долго мечтали, – сказал я и поплыл к острову по-индейски – кролем. Но скоро понял:

– Слишком быстро – не доплыву.

– Держись за меня и доплывем.

– Что? – и тут передо мной появился мяч.

Кто-то бросил мне мяч. Я посмотрел вверх на небо. И мы поплыли. Помощь его была неоценима, потому что берег не приближался, а наоборот, удалялся.

– Оптический обман.

– Ясно.

Но обычно так не бывает, мы успеваем забыть, как всё было, и остров постепенно приближается, а сейчас он удалялся, потому что я не мог забыть прошлого. И так продолжалось до тех пор, пока расстояние между нами не сократилось до одиннадцатиметрового удара.

– Только бы попасть.

– Я попаду. И знаешь почему? Я буду бить в Девятку.

– Нельзя бить одиннадцатиметровые Под Перекладину. В Девятку, тем более. Потому что глаза разбегаются, и мяч летит мимо. Просто надо обмануть вратаря. Всё нормально, удалось причалить, но пути на этом скалистом берегу не было. Я попытался зацепиться за камень, и выпустил мяч. Но тут же сорвался. И что самое удивительное, никак не мог всплыть на поверхность. Как будто никогда и не умел плавать. Можно подумать, что и на велосипеде я уже не умею ездить.

– Что-то уж очень глубоко, – решил я, – это не река, а море какое-то.

Удивительно, но надо мной опять появился мяч. Как он мог спуститься под воду – не знаю. Я обнял его обеими руками и прижал к щеке.

– Их либе дих.

– Да, да, конечно, я тоже.

С этой стороны на остров не было нормально входа, но с другой можно было залезть. Хотя тоже не подарок. Я посмотрел вверх. Наверное, не доброшу, жаль было оставлять мяч в воде. Тем не менее, бросил, и мяч не упал вниз, а зацепился на уступчике. Я бросил его опять, и на этот раз мяч исчез.

– Ну, значит и я докарабкаюсь до верха. – Но тут же чуть не свалился обратно в воду. Левая рука лежала на камнях, а правой я махал по воздуху, как будто старался оттолкнуться от него, но она же и тянула меня вниз. Левая пересилила – она берущая, и хотя пальцам не за что было ухватиться, она прижалась к острову и притянула его к себе. Не к себе, точнее, а ко мне.

Внутри остова была вода, а около нее пляж.

– Как бассейн, – сказал я, и после долгих поисков нашел путь вниз. И что характерно:

– Мяч плавал в воде.

А скоро появилась и Люда.

– Загораешь? – спросила она, и бросила туфли на песок прямо рядом с моей мордой.

– Ты здесь?

– Не знаю даже, что ответить тебе на это приветствие, – ответила дама.

При виде ее тела с тонкой талией и широкой жопой я терял почему-то присутствие духа.

– Покажи мне Мельницу.

– С-сколько раз?

– Три.

– Три, – повторил я. – Мало. Боюсь, что на трех не смогу остановиться. Тем более, я не один.

– Интерес-сно. С кем?

– Мяч, вон плавает в озере.

– Это мой мяч! – крикнула она, и прыгнула в воду. Я за ней. А точнее, хотел раньше нее забрать мяч.

И вот, о чем мы так долго мечтали, произошло, а именно секс по системе Коллонтай и Щепкиной-Куперник вместе взятых. Это были:

– Я, он, она и Люда. – Много? И самое главное было хорошо, как в сказке: кто-то за репку, а остальные:

– В очередь, сукины дети, в очередь.

Мяч плавал в воде, она держалась за мяч, а я уж был только последним. Как мышь.

Наконец, все, кроме воды выбрались на берег. Но так как сил было мало, и мы могли отползти недалеко – вода появились в ямке между нами.

– Мне понравилось, – сказал я, – можно бы и повторить.

– Я готова повторять это до бесконечности, – сказала она.

– Тогда в чем дело?

– Здесь это невозможно. Сейчас небо закроется.

– Почему? – не понял я, но почему-то нервно начал стучать по лежащим рядом карманам брюк в поисках сигары.

– Это Марс.

– Почему сразу Марс, я не понимаю?

– А я не понимаю, почему не наоборот, – ответила Люда. – Ты откуда здесь взялся? Ты здесь в экспедиции.

– Надолго?

– На всю оставшуюся жизнь. Теперь ты понял, что это Марс?

– Нет.

– Ну, сейчас увидишь. Сколько солнц ты видишь?

– Одно.

– Точно? А вот сейчас будет три Луны. И мало того, мы станем простыми скелетами. И знаешь почему?

– Почему? На Марсе мясо не держится на костях?

– Да, но главное, что оно здесь просто не нужно. Нашим сознанием заправляют Вины.

Солнце заменили три Луны.

– Ну, чё, при Луне будешь?

– Это уже не Луна, а целая компания подсматривающих за нами личностей. Я не могу. Тем более, если мы скелеты, как мы будем это делать? Нужны хоть какие-то прокладки.

– О чем ты говоришь, здесь так не делается. Вины всё делают за нас.

– А потом?

– А потом мы получаем Распечатку.

– В виде все тех же элементарных удовольствий? Я не вижу смысла заниматься таким сексом. Почему они не могли придумать, что-нибудь более интересное.

– Почему нет, есть, – сказала Люда. – Ты можешь сохранить Распечатку в своих Документах, или даже прямо на Рабочем Столе, и…

– И пользоваться Записью в любое время? Это ново. Это хорошо. А то у меня бывает просто нет уже сил мечтать о тебе, а здесь: раз, два и мы опять вместе. Но так можно дотрахаться до полного изнеможения. Это с одной стороны, а с другой ты можешь быстро надоесть мне хуже горькой редьки.

– Не выдумывай, не выдумывай – если ты меня любишь, то любишь навсегда. И знаешь почему? При желании ты всегда можешь представить меня Афродитой.

– В каком смысле?

– Ты видел хоть когда-нибудь картины Пикассо?

– Да. Более чем, я некоторые из них даже вожу с собой.

– Ну, вот на место ее головы поставь мою. Это не трудно сделать. А потом сохрани, как меня.

– В каком смысле?

– Что ты заладил одно и то же: в каком смысле, в каком смысле? В каком хочешь:

– Белый низ – черный верх, и наоборот, черный низ – белый верх.

Глава 8

– В смысле разделить тело на сколько частей, на три: голова, большие титьки, и от талии до колен?

– Да, – поймал я ее на нелогичном ответе.

– А маленькие ножки, любимое кушанье Александра Пушкина?

– Тебе нравятся мои ножки? Поцелуй хотя бы одну сейчас.

– Я вижу только скелет.

– Не ври. Вины доставляют тебе иллюзорную информацию, что на них полным-полно мяса. Погрызи мясо на моих ногах.

– Ну ладно.

– Ай! Ты похож на волка. Полижи их сначала.

– Я лучше погрызу твои кости, можно?

– Грызи, что теперь с тобой делать. На Марсе всё можно. Ай, ты что так кусаешься?

– Больно?

– Очень.

– Я просто проверял достаточно ли проникло сюда садо-мазо.

– А нельзя как-нибудь обойтись без этого?

– Если дело дошло до скелетов, скорее всего нельзя.

– Но я не взяла с собой книгу про Униженных и Оскорбленных. Как ее? Толи Виолетта, толи Лизавета.

– Жюстина.

– Да? Я не читала. И знаешь почему? Жан Жак Руссо мне посоветовал не делать этого.

– Значит ты не Афро? Я ведь подумал, что ты Афро.

– А кто это?

– Скорее всего, ты марсианка, и не знаешь, кто это.

– Знаешь, что, уйди отсюда, скройся с моих глаз.

И я направился к берегу, бросив не глядя, через плечо:

– Ты не Афродита.

– Я тебя сейчас утоплю, – хотел я услышать в ответ. Но так и нырнул, не обернувшись. И она не пришла. Я поплыл на другую сторону. Другая сторона всегда чем-то отличается. И здесь неожиданно наступила ночь. Когда погасли две Луны я даже не заметил. А третья была едва видна на краю неба.

Я испугался толпы с лопатами на плечах, и побежал вдоль высокого забора. Оказывается, здесь что-то добывали. Не противотанковую траншею шли они рыть. Это было ясно.

Наконец через дыру я вышел из огражденной территории.

– Туалет, – обрадовался я, и зашел. Он был уже далеко не новый. В хорошую половину успел зайти человек, пришедший после меня. А в этой я, когда вставал вляпался во что-то, похожее на говно, но без того специфического запаха, которым оно обладает.

Справа была маленькая пристройка, где грелись трое. Вероятно, они ждали, когда принесут чай, чтобы заварить чифир.

Они молча смотрели, как я счищал грязь с ботинка и мыл его, а потом заодно и другой.

– Придется убрать за собой, – сказал один.

– Конечно, – ответил я. Хотя что, собственно, тут убирать? Все смыла вода.

– И помой посуду, да, – сказал хмурый парень, который сидел один напротив других двоих. Они были в темно-синих куртках, похожих на те, которые выдают бесплатно, или привозят сразу всем в колхоз.

– Убирать посуду я не буду.

– Уберешь, – спокойно и хмуро сказал тот же гусь. А другие тоже его поддержали:

– Убирай, убирай.

– Почему я должен убирать за вами? – спросил я.

– А кто будет убирать?

– Ты мыл на нашей кухне ботинки, офаршмачил всё здесь.

– Я не знал, что это кухня.

– Смотреть надо.

– Уберешь, придешь в котлован, мы дадим тебе еще работу, – сказал, выходя последним главный из них, а один из двоих вернулся и толкнул меня ногой в плечо. Я как раз сидел на корточках, и зашнуровывал ботинок.

Он ушел, а я подумал, что надо было провести ему бросок через бедро с захватом. Жаль поздно додумался.

Но неожиданно вошел другой, и тоже без разговоров хотел толкнуть меня ногой в плечо, но я успел встать, зацепил его ногу, уложил на пол, и провел болевой на эту ногу. Чтобы не орал, длинный рукав его куртки засунул в рот. Мыслей:

– Ломать – не ломать не было. – И зажатое у меня подмышкой сухожилие затрещало. Я перевернул его на спину. Это был контролер. Более того, мертвый контролер жд билетов. А ведь сначала я его не узнал.

– Готов? – спокойно спросил второй. Он только что вошел. – Не надо было возвращаться, – добавил он, – плохая примета. Но теперь уж нечего делать, придется тебя грохнуть.

– Что характерно, – сказал я, – куда ни сунься, везде одни и те же наглые рожи. Почему так не знаете?

– Думаю, что знаю, – ответил он, и добавил: – мы как раз те, кото ты ищешь. Но уже никому этого не расскажешь, окей?

– Конечно. И знаете почему? Я прибыл сюда не болтать, а просто на просто для ликвидации.

– Ты убежал из электрички, – сказал контролер, – но отсюда еще никто не убегал. Поэтому я предлагаю тебе на выбор: – Работать в Котловане, в самом низу, будешь кочегаром. Или нет, и тогда уже навсегда останешься здесь. И знаешь, что, – он поднял руку ладонью вперед, – подумай, прежде чем принимать необдуманное решение. Потому что в противном случае ты останешься здесь навсегда не мертвым, но живым рабом.

– И кем я здесь буду, машинистом экскаватора?

– Удивительно, но ты угадал, будешь забивать сваи пердежным паром.

– Это серьезно, или просто на просто очередное оскорбление? – спросил я.

– Нет, натурально, тебя будут кормить спецдиетой, состоящей из одной капусты, чтобы способность пердеть была у тебя не периодической, а постоянной.

– Вы хотите сказать, что молот, забивающий сваи в котловане способен работать на пердежном паре? – удивился я.

– Способен, – закончил он дискуссию.

– Невероятно.

– Хорошо, – сказал он, – я задам вам последний вопрос: почему?

– Стыдно как-то.

– Нет, ошибаетесь, привыкают.

– Значит, я буду не первым?

– Конечно нет, люди давно здесь работают. Так-то вообще ни к чему не способны, но демократия движется вперед, и им придумали работу, чтобы могли приносить пользу.

– Кто этот такой умный, что позаботился о пленных землянах?

– Не я, – ответил контролер, и провел, тварь, неожиданную подсечку в падении. Как Жан-Клод Ван Дамм брату своей черной с розовыми губами любовницы. Тогда выходит, что я негр в тяжелом весе. Не получится. Кулаки не такие двухпудовые. Представить себя можно и быком, но рога все равно не вырастут. Хотя если поставить руки перед собой шаровая молния между ними появляется. Тем не менее, прежде чем продолжить бой, я посмотрел в маленькое зеркальце над умывальником, и понял, что сзади меня кто-то есть. Показалось. Но я тут же почувствовал себя больше, сильнее, как бык.

– Надо же, – сказал я. И даже потрогал рога на голове.

– Чё? – спросил киллер, – рога ищешь? Так я уж их тебе обломал Дэметом. Слышал про такой удар, как из-под земли.

Но мне удалось провести ему прямой в голову, а потом и джеб.

– Вы не ожидали, что я владею всеми видами единоборств, и не только?

Он сделал удивленную рожу, и вышел из сарая.

– Хорошо на свежем воздухе, – он расставил в стороны руки, и глядя в мрачное небо, добавил: – Я тебя боюсь.

В подтверждение своих слов он прилег на бугорок, и похлопал себя по пузу волосатой лапой.

Я понял, что идти не надо. Но пошел. Его пузо тянуло меня, как магнит.

– Нет, – сказал я, но было поздно, тигр схватил меня за горло.

Тут я почувствовал, что кто-то из меня вышел. Кто бы это мог быть? Значит, мне тогда не показалось, что в меня кто-то вошел.

– Афродита! – крикнул я радостно, но про себя. А она схватила тигра за хвост, и намотала ему на шею. Потом спросила ласково:

– Вам завязать галстук? – Он убежал, так и не откусив мне голову. Прокашлявшись вместо спасиба я спросил:

– Зачем вы его отпустили?

– А где спасибо? – напомнила она правила.

Я положил ее на плечо и побежал в соседний лесок. Через три с половиной часа я повторил вопрос:

– Ты кто? – И если можно не ври пожалуйста. Ты Афродита? Так просто войти в человека другой человек не может, не правда ли? Ты Люда?

– Что за Люда, с Сосновой?

– С Еловой.

– С Елоховской?

– Нет, нет, пожалуйста, не заговаривай меня, ты не она.

– Почему ты так думаешь?

– Я вижу. Она бы не смогла вот так просто войти в меня, а потом выйти, и спасти от хитрого тигра.

– Ну, ты больше ничего не хочешь?

– Ну-у, не знаю может быть чуть позже.

– Ну-у, позже – так позже. – И она исчезла. Д-е-ла. Значит, это действительно была Афродита. В следующий раз надо придумать, как не отпускать ее без передышки. С другой стороны, так тоже нельзя, чуть задумался – уже бежит куда глаза глядят. А куда, собственно.

Я пробрался через сосенки. Карьер был тут. Но здесь уже ничего не добывали. Шум был где-то дальше.

– И что самое удивительное, – сказал я, – этот карьер очень похож на тот, где мы так счастливо жили. Значит. Значит – это тоже остров. Абсолютно не понимаю, как здесь ориентироваться. Тем более, что два противника здесь еще остались. Как бы не превратиться в бурмашину, которую они мне обещали.

Я осмотрелся.

Никого. И подошел к краю котлована.

– Желтый песок и больше ничего. – Так бывает? Зачем его рыли на такую глубину? Скорее всего, кому-то был нужен желтый песок. Невероятно. Зачем?

Я лег на кусочек травки, и посмотрел вниз. Скатиться невозможно. Кто так роет? Стены почти отвесные. Бежать? Догонят. Дело в том, что метрах в пятидесяти шли люди, так это не спеша, явно пробирались на трахтодром. Вот как раз на то место напротив которого я лежал. Оно отличалось от других тем, что когда-то здесь был костер. Ясно, что они шли на свое место. Все существа всегда хотят побывать там, где были счастливы.

– Где они имели большой авторитет. – И не обязательно это должна быть улица Марата. Здесь перед кустами у дороги тоже было хорошо. Как говорится:

– Был бы авторитет.

У них был, потому что обычные люди в это время работают, а эти шляются с телками.

Превратиться бы в муху. Нет, сказки. И они меня, естественно, увидели.

– Стой там, иди сюда! – сказала одна из дам. И я побежал. Они за мной ухватом, в том смысле, что трое побежали, а один остался у костра. И догнали. Одна из них, симпатичная более-менее и с тонкими губами, как… впрочем, там видно будет.

Другая подошла уже почти шагом.

– Совсем ты загонял жаркую блондинку, – сказала она.

– Дай ему по морде, – сказал парень, и даже согнулся – до чего набегался.

– Ты брось ты, Леха, – сказала жаркая искусственная блондинка, – мы как будто побывали на охоте.

– Я рассчитывал на рыбалку, – тяжело дыша ответил синий Леха. Я подумал, что он похож на одного из синих контролеров, потому только что Леха был в синей майке, и синих шароварах. Он добавил: – Я сегодня мясо, наверное, есть не буду. Шли на рыбалку, почему я должен перестраиваться?

– Да не бойся, – сказала жаркая блодэ, – он шутит. – А вторая добавила:

– Скорее всего.

– Зачем я вам нужен?

– Будешь поддерживать огонь в очаге, – сказала вторая.

– И всё?

– Пока собирай по пути дрова.

Только сели, как второй окунь представился:

– Валет.

– Что?

– Кто? – передразнил он меня. И добавил: – Ты главное с нами вместе не садись. Просто стой и шевели угли.

– Зачем? – спросил я, – у вас и так всё есть.

Действительно, оказывается, у них была с собой сумка, а в ней всё как в лучших домах Ландона: помидоры, свежие пупырчатые огурчики, зеленый лучок, красная редиска, картошка сырая, которую они как раз и хотели запекать, пару пузырей самопала, и большая плетеная бутыль какой-то барматухи.

– Шашлыки щас будешь жарить, – мягко сказала жаркая блондэ.

– Простите, не знаю вашего имени отчества, но где мясо?

– А ты, что, сделан из рыбы? – грубо сказал Леха.

– Бросьте, бросьте, не пугайте его, он мне нравится.

– Хочешь, чтобы он держал тебя за ноги? Я сам подержу.

– Так ты эта, пока насаживай мясо, – сказал Валет.

– А вы? – задал я неуместный вопрос.

– Они нас будут насаживать, – сказала блондэ.

– Чё ты заставляешь девушку краснеть? – рявкнул Леха, и дал такую оплеуху широкой ладонью, что я упал. Честно, не ожидал. Да и мне почему-то казалось еще рано их валить. Хотя совершенно ясно, что твари приличные. Скорее всего, это они. И, как будто подслушав меня, Валет спросил Леху, и кажется, всех остальных тоже:

– Это он?

– Он. – Это ответила худая Нина с тонкими губами, хотя и симпатичная. Сначала я даже думал:

– Если придется трахать, то лучше ее. – Оказалось невозможно. И знаете почему?

Они все по очереди таскали в кусты жаркую блондинку Соньку, как в конце концов выяснилось ее зовут. А потом так увлеклись, что и все четверо не вернулись. А шашлыки были уже готовы. Я перевернул их последний раз и побежал в обратную сторону. Куда? Не знаю, но подальше от котлована. Только одна мысль меня беспокоила:

– Оставить шашлыки на углях, чтобы подольше был слышен вкусный запах, или наоборот, чтобы они подольше не думали о них. Нет запаха и есть не хочется.

Угадал, обрадовался я: где-то впереди застучали по рельсам колеса.

– Хотя, конечно, лучше бы обмануть их, – решил я, стоя под лиственным тополем у платформы. Обычно мне почему-то встречались тополя с тремя веточками, как посаженные для примера дрова:

– Вот, смотрите, было бы желание, а жить всё равно можно.

И я уже двинулся дальше, но вдруг увидел, что и четверка возможных преследователей пролетела мимо платформы куда-то вглубь континента. И что характерно:

– Даже не бросили сумку с остатками еды, вот эта Сонька, которую все трахали и бежала с ней последней. Трое мужиков и одна хозяйка.

Подошла электричка, я сел и поехал.

– За билет платить будешь? – спросила контролерша. Хорошо, хоть не мужик. Значит, это настоящая.

– Я сейчас выхожу, – сказал я.

– Не получится. Это поезд дальнего следования, и остановился здесь в глуши только потому, что сменщик начальника поезда живет в этом поселке.

– Больше вообще не будет остановок никогда? – спросил я с улыбкой.

– Ладно, – она тоже улыбнулась, – сходите пока в вагон ресторан, а там разберемся, чем с вас взять.

Я покрутил перед собой пальцы.

Она кивнула в противоположную сторону:

– Там.

Я вспомнил про деньги только когда наполовину съел Цыпленка Табака. С чесноком, вкусный, подали даже чашу с лимоном, и что характерно: не сделали даже намека:

– Это для рук. – Культурно.

– Мальборо, Честерфилд, может быть, сигару? – спросил официант, прежде чем положить на стол книжечку со счетом.

– Сигару, – ответил я, – большую, кубинскую. И эту, как ее?

– Концерезку? Само собой. Мы заранее не откусываем. – Это последнее резюме, немного меня насторожило. Шутки вообще-то в ресторане не уместны, если официант еще не пьяный.

– Закажи нам че-нибудь.

– Что? Кто? – я выпустил изо рта дым кольцами, как Лимонадный Джо, надеясь понять, что будет дальше: пойдет он восьмерками, или так и будет, как всегда, банальными кольцами распространяться в сторону буфета. И я переменил направление в сторону Эха.

Я даже опустил и опять поднял голову несколько раз, как делает иногда собака, произошедшая из змеи, как-то:

– Стаффордширский Терьер, – чтобы решить точно, кто перед ней: кошка, или просто пустой черный пакет колеблется на ветру. И понимает:

– Пакет. – Почему? Кошку бы я узнал сразу.

Я даже попытался наклонить голову буквой Г по отношению к остальной части тела, тоже сомнительный способ рассмотреть получше букву при большом желании получить права профессионала для работы таксистом.

– Только любителем. Хотите?

Тем не менее, несмотря на применение этих телескопических приемов, ничего не изменилось, и в нижнее, и в верхнее кольцо Восьмерки было видно практически одно и то же:

– Валет, Леха, Соня и Нина.

– Вы т-тоже в р-ресторане? – почти без запинки спросил я.

– У тебя деньги есть? – спросила Нина, чтобы как-то продолжить неудачно начатый разговор. А Валет добавил:

– Ну, ты бегаешь! можно использовать заместо этого кочегаровоза.