Текст книги "Опер против маньяка"

Глава 6

Уцелевшие бойцы Ваторги доложили Маэстро результаты боя в «Кольце».

Пахан дал отбой и засобирался. Почти вся команда Маэстро была уничтожена, ему надо было срочно уходить из Москвы, потому что Нодар в отместку за покушение и предыдущую вереницу неприятностей должен был мобилизовать все свои силы и связи, чтобы добить его.

Маэстро жил на этом свете ради денег. Он давно понял, что деньги можно накопить, а время лишь растратить.

Ему очень понравилась мысль, вычитанная в одной книге, что время существует только вместе с человеком. То есть нет человека – нет времени. А деньги, их эквиваленты, существуют всегда. Он был согласен с тем автором: время – это капитал, который можно истратить до конца, но при этом успеть заработать другое благосостояние – деньги. В словах писателя Маэстро пропустил лишь то, что у денег античеловеческая сущность, раз человек теряет из-за них время, а порой и жизнь.

У Маэстро были счета в западных банках и ящик в гараже Вадика, куда он упрятал лучшее из добычи команды Феди Трубы. В свои нестарые годы вор успел накопить желанный капитал. Он вел свои дела так, что партнеров, претендентов на его богатство уже не существовало. Всех их убрал Вадик. Поэтому Челнок, ставший великим уголовным Маэстро, мог, прихватив золото и драгоценности, исчезать с поля боя на все четыре стороны, так как ни воры, ни милиция не успели добраться до него. Да даже выяснить не смогли, самодовольно думал он, кто я в действительности.

Маэстро собирался, кладя в баул поддельные паспорта с предусмотрительно выправленными заграничными визами. Но что-то точило его. Все было ясно и накатано по уходу, он отгонял зудящую азартную ноту, но роковая эмоция давила, и Маэстро решил ощутить ее сполна, чтобы окончательно отделаться от наваждения. Это было свирепое чувство к Нодару.

Маэстро присел в кресло и стал снова взвешивать, кладя на весы простой, открытый, безбедный путь его дальнейшей жизни и тигриного Нодара, который сумел расправиться с его командой и с авторитетом Маэстро в боевом городе Москве.

«Ну что мне до моего авторитета, если никто не знает даже, что я – Витя Челнок, который выжил и поднялся после Артиста?! – убеждал он себя. – На хер мне этот Нодар?! В другом месте, в другой стране таких нодаров еще будет навалом».

И все же… Слепо копируя истинно одаренного Артиста, Челнок, он же Маэстро, принял желаемое за действительное. Руководя сложными операциями из-за кулис, всегда побеждая, Челнок-Маэстро уверился, будто б стал неким Станиславским уголовной жизни – куда выше погибшего молодым Артиста. Его уход с этой сцены виделся Маэстро совсем другим. Он мог бы полноценно уйти (хотя бы и под аплодисменты самому себе), если б убил Нодара, поставив тем самым грандиозную точку в столь тщательно выстроенном образе.

Поэтому Маэстро страшно переживал провал Ваторги в «Кольце» и пытался подавить в себе желание лично завалить Нодара. Сделать это было можно сейчас же, так как люди Ваторги выследили на днях и заныр грузина.

Маэстро чугунно сидел, пытаясь переломить себя, но не смог… Он все же так и остался занозистым Витьком Челноком.

Маэстро позвал двоих телохранителей и скомандовал им вооружиться. Боевики молча кивнули головами.

– Лично иду Нодара валить, – сказал Маэстро.

У быков загорелись глаза: пахан брал их решить дело чести.

Челнок в роли Маэстро никогда не участвовал в боевых операциях своей команды, хотя под Артистом убивал людей, отличаясь четкостью и бесстрашием. Как застоявшийся конь, он почуял дикий прилив восторга и оживленно изложил боевикам план действий, рыская пестрыми глазами.

* * *

Они сели в машину и понеслись к дому, в котором должен был отсиживаться после обстрела в вотчине «Кольца» жидкоглазый Нодар.

Тормознули недалеко от нужного подъезда, где на втором этаже была квартира грузина. Боевики, захватив пластиковую взрывчатку, вышли, чтобы пригласить главного исполнителя к поднятию занавеса. Они двинулись минировать квартирную дверь Нодара.

Вскоре один из бойцов выскочил на улицу и кивнул Маэстро. Пахан сунул два пистолета за пояс, гранату в карман и вышел из машины. Прошел к стене дома и прижался к ней рядом с боевиком.

Через несколько минут спустился вниз второй и доложил:

– Взрыв через две минуты.

Присели и закрыли уши. Рванул взрыв!

Дым еще не рассеялся, когда Маэстро влетал вслед за боевиками по ступенькам к развороченной двери.

Быки вскочили в прихожую, паля из автоматов. Маэстро с пистолетами в руках продвигался за ними.

Редкие пули ударили из комнат им навстречу, первый атакующий рухнул. Второй боец вылетел на середину холла, куда выходили комнаты, и застрочил вкруговую.

Маэстро прижался под притолокой прихожей, заглядывая через холл, ища глазами комнату, где мог быть Нодар. Из кухни с полу кто-то выстрелил в него! Маэстро уложил стрелка двумя выстрелами. Замолк и автомат его помощника, тот перезаряжал магазин.

Когда боец снова вскинул «калаш», из спальни пальнули ему точно в голову. Парень упал. Маэстро швырнул к проему спальни гранату!

Все стихло. Маэстро осмотрелся и выдвинулся в центр холла. В дверях комнат валялось трое убитых. Он скользнул в спальню.

Тут, за массивной кроватью, лежал контуженный взрывом гранаты Нодар. Маэстро подошел к нему, откинул ногой выпавший у того пистолет. Сел на кровать и ударил каблуком Нодара в лицо.

Грузин открыл черно-желтые глаза.

– Давай лично познакомимся, – сказал Маэстро. – Я и Маэстро, и Витя Челнок, который в бригаде Артиста работал на Мосфильмовской. Помнишь Артиста иль Челнока?

Нодар присел, привалясь к стене, вглядываясь в него.

– Челнок?! Не похож ты на него. Я Челнока знал… Хотя стой…

Всмотрелся Нодар, удивленно произнес:

– Морду, что ли, переделал?! И патлы другие. Ты, Челнок, и есть Маэстро?!

– А что? – усмехнулся Витя Указов. – Не канаю на Маэстро? Пришлось поработать над собой, чтобы поработать и над тобой. Я ж, Нодар, знаю, что ты кентовал с Лодиком и Хамзой, какие Артиста завалили. Тех уже другие добрые люди положили. А я лично пришел за тобой, потому как знаю: ты, сука, клялся, что и меня, Витька Челнока, достанешь. Достал?

Растерялся грузин.

– То когда было? Ты чего? Мы ж с тобой, Маэстро, нормальные дела делали.

– Я за тобой, черножопый, пришел и как Челнок, и как Маэстро. Ты мне и тогда, и ныне насолил. Я как хорошее вино: сохраняю вкус до последней капли, – упивался своей блестящей ролью Маэстро, пестря глазами.

Нодар тигрино взглянул на него.

– Когда-то хана будет и тебе.

Маэстро выстрелил ему в лоб.

Он вышел из спальни, даже не взглянув на трупы своих бойцов.

Сбежал по лестнице, выскочил из подъезда, прыгнул в машину и понесся за золотым завершением спектакля к гаражу Вадика.

* * *

Маэстро подъехал к хорошо знакомому ему гаражу, потому что вместе с Вадиком замуровывал в его подземелье ящик с драгоценностями.

Остановился на площадке около гаражных ворот. Взял сумку, чтобы переложить в нее содержимое ящика, и вышел из машины. ***

Из кустов крикнули:

– Стой! Милиция! Стрелять буду!

Маэстро бросил сумку и прыгнул в сторону. Когда он приземлялся, грянул выстрел и пуля вонзилась в ляжку!

Маэстро замер, притворяясь мертвым. Ни звука не слышалось из кустов. Маэстро неприметно вытащил один из пистолетов за поясом.

Лейтенант Топков, сидя в кустах, не двигался, но переживал во все фантазии необстрелянного салаги. Он сразу узнал подкатившего к гаражу Маэстро. Топков по инструкции предупредительно крикнул, а когда преступник попытался скрыться, выстрелил, целясь в ногу, что и требовал в такой ситуации огонь на поражение. Но лейтенант не дал предупредительного выстрела в воздух и не знал, сумел ли он ранить бандита.

Видя, что Маэстро не шевелится, Топков забеспокоился, что убил его. Если так, то это было б превышением полномочий при задержании не нападавшего на него. Кроме того, лейтенант впервые в жизни стрелял в человека. Это тошнотворно давило на «университетского» лейтенанта.

За такие приемы при задержаниях уже был осужен не один из коллег. В конце концов Топков приподнялся и, почти не прячась, полез из кустов, чтобы осмотреть лежащее тело.

Маэстро молниеносно выдернул руку с пистолетом из-под себя и влепил пулю Топкову прямо в грудь!

Лейтенант упал. Маэстро, хромая, вскочил, подбежал к нему.

Перед Маэстро лежал навзничь парень в очках с широко раскрытыми глазами мертвеца. Кровавое пятно расплывалось по рубашке под пиджаком. Маэстро не стал делать контрольный выстрел, потому что и так нашумели. Времени у него было в обрез, но достаточно, чтобы извлечь золотой ящик в подземелье.

Он быстро отомкнул гараж, в темноте пробежал к люку и спустился вниз, включил электричество. Но что это? Ниша тайника раскрыта.

Подскочил, выдвинул ящик. Но тот был по-прежнему тяжел. Маэстро опустил его на пол и откинул крышку: все на месте! Он усмехнулся, отдав должное правильной сначала идее застреленного наверху милицейского, подумав:

«Очкарик, а по-деловому смикитил, чтоб я за ящичек уцепился, а он бы меня без суеты здесь в спину прихватил. Но сыграло ментовское очко – вздумал прямо на улице на фу-фу взять».

Сумки с собой теперь у Маэстро не было, и он начал распихивать «брюлики», «цацки», «рыжевье» по карманам и за пазуху.

* * *

Когда в квартире Нодара гремел бой, машины с операми Ситниковым, Кострецовым и другими подъезжали в район этого дома. Они направлялись сюда из «Кольца» после того, как оперативники отработали место гостиничной битвы.

Ситников заявил Кострецову:

– Едем брать Нодара.

– Знаешь, где он?! – удивленно спросил Сергей.

Петя самодовольно крутанул глазками-пуговичками.

– Не все ж тебе, Серега, инициативу в руках держать. Я, видя твою прыть, на днях проследил Нодара от «Кольца» до его заныра на всякий случай. Вот он и выпал.

За улицу от нужного двора оперативники различили взрыв, глухую трескотню выстрелов. Наддали газу.

Когда автомобили влетали в широкий двор, Маэстро прыгнул в свою машину и мгновенно отъехал.

– Петро! – крикнул Кострецов. – Это Маэстро! Я за ним, дай тачку.

Ситников тормознул, соскочил на асфальт.

– Счастливо тебе, Серега! Я тут разберусь.

Капитан понесся по двору к другому выезду, вылетел на улицу и не увидел машины Маэстро. Кострецов пролетел вперед, свернул в одну улицу, другую. Вернулся, дал еще бешеный круг. Нет, ушел.

«Что же происходит сегодняшней ночью в бандитской Москве?! – раздраженно подумал он. – Сплошное поле боя. Надо побольше информации».

Он порулил в родной отдел.

Когда Кострецов вошел туда, дежурный сразу передал ему сообщение Топкова.

Капитан забежал прямо в пустующий кабинет Миронова, у которого, он давно приметил, всегда в шкафу лежал на крайние случаи запасной сотовый телефончик. Схватил его и выскочил на улицу к машине. Теперь у опера была снова точная цель.

Гоня к гаражам на окраине Москвы, Кострецов не ожидал, что там попадет в развязку их с лейтенантом розыска. Он без промедления кинулся туда, потому что его насторожило: дисциплинированный Гена не отзвонился, хотя должен был уже осмотреть гараж. Какие-то результаты он наверняка там получил, но не докладывал, как обычно, в такой напряженной ситуации через дежурного отдела, когда они с капитаном действовали порознь.

Подъезжая к скопищу гаражей, капитан услышал один выстрел. Пауза, и другой! Он остановил машину, чтобы не привлечь к себе внимание и на этом, оказавшимся нынешней ночью горячем, пятачке.

Кость бежал к гаражу Вадика с пистолетом в руке, не сомневаясь, что выстрелы как-то связаны с Геной. Как старший брат, старшой опер, он молил, чтобы очкарик-лейтенант был жив.

Узнать гараж Вадика было нетрудно: у его распахнутых ворот стояла машина с открытой дверцей. Кострецов подбежал к гаражу сзади. Стал красться к воротам по стене.

Заглянул через щель в косяке ворот внутрь. Увидел люк в углу, из которого струился свет. Быстро проскользнул туда и медленно пошел к открытому лазу. Услышал возню в подвале.

Капитан лег на пол и тихо заглянул вниз. Маэстро в дальнем углу подземелья выгребал добро из ящика.

Кострецов спрыгнул в подвал, пружинно приземлился с криком:

– Не двигаться!

Маэстро, сидя на корточках, бросил взгляд на пистолет, который положил на пол рядом с ящиком.

– Не трожь пушку. Встать! – скомандовал опер.

Маэстро медленно выпрямился. Из карманов его плаща свисали нитки ожерелий, в ладони левой руки был зажат орден, отливающий золотом.

Кострецов сказал:

– Чужие награды надо сдать.

– Попробуй возьми, – отрывисто ответил Маэстро, рыская глазами.

Он узнал по описанию Вадика и Мадеры того опера, он же Серега Самарский, что пытался задержать его киллера на Чистопрудном бульваре. Тряхнув гривой, сказал:

– Ты на Вадика выходил и к Соньке прилепился?

– А теперь и на тебя вышел, Указов, он же Челнок и Маэстро.

Криво усмехнулся вор.

– И это знаешь?

– А как ты думал?! Никак тебе было не вывернуться. Нельзя перепрыгнуть через собственную тень. И здесь тебя мой напарник вычислил.

Маэстро тряхнул волосами, отчего глаза пестро вспыхнули под лампочкой, горящей на низком потолке у него над головой.

– Это который дохлым в кустах валяется?

У Кострецова сжалось сердце. Маэстро, уловив заминку, рванул руку вверх и разбил лампочку! Тут же в темноте выхватил второй пистолет из-за пояса и дважды выстрелил туда, где стоял Кострецов!

Капитана уже не было на этом месте. Он бросился вниз, когда исчез свет.

Кострецов отполз к стене со стеллажами, озадаченно думая о втором пистолете Маэстро. Теперь им предстояла дуэль в кромешной темноте. Кость лежал, водя стволом вокруг и ловя звуки.

Текли непроницаемые, безмолвные минуты.

Вдруг в углу, соседним тому, где был Маэстро, раздался дикий вскрик! Что-то будто б всплеснуло, словно бешеная щука предсмертно рванулась в ячейках рыбацкого невода…

Все стихло. Кострецов уловил острый химический запах. Он не стал размышлять: газ это или что-то другое, а рванулся, пригибаясь, к лазу. Взлетел по лесенке вверх.

Захлопнул люк. Привалил его лежавшим рядом старым мотором. Перевел дыхание, подумав:

«В надежной камере Маэстро».

Капитан вышел на улицу и полез в кусты. Посмотрел там на лежащего Гену, вспомнив:

«Как это он говорил? „В основном в жизни нет ничего, кроме слов. Почти ничего не происходит. Человек утром встает, куда-то идет, много ест. Я в милицию поэтому и пошел, тут события…“ Эх, Генок, но самое-то главное у нас событие, если живым остаешься».

Кострецов присел над ним, и ему показалось, что у лейтенанта дрогнули веки. Капитан пощупал пульсацию на шее: Топков был жив!

Сергей разодрал у него на груди рубашку, осмотрел рану. Стал рвать рубаху на себе и лоскутами останавливать сочащуюся кровь. Гена открыл глаза и посмотрел на него со слабой улыбкой.

Быстро набрав номер по сотовику Кострецов, вызвал «скорую» и опербригаду. Ему сообщили о гибели Нодара.

Кость сидел, держа голову лейтенанта, и почти в полный голос молился. Топков разлепил губы и прошептал:

– Маэстро… Где Маэстро?! Ордена Рузского в подвале…

– Полный порядок, Гена. Я Маэстро запечатал в подвале вместе с его и нашими орденами. Сейчас с ребятами доставать будем. И Нодара сегодня хлопнули. Молчи, не теряй сил. Ты сам, как орден…

Капитан говорил и говорил, чтобы Гена держался за нить его голоса, чтобы не улетел из этого мира:

– …Видишь, лейтенант, совершил и Маэстро ту самую оплошность. Уголовень всегда ее совершает… Знаешь, можно защищать невинных, а можно запугивать слабых… Блатное рыбье рано или поздно, а передохнет, будто и не было их ни в жизни, ни в твоей любимой истории… Видишь, их количество всегда переходит в мертвое качество. Убийцы обязаны быть трупами…

Приехавший врач, осмотрев Топкова, заверил Кострецова, что тот выживет.

Опер Кость стал бодро отдавать приказания прибывшему спецназу. В гараже зажгли свет, двое парней с мощными фонарями в руках присели над люком.

Отвалили мотор, распахнули крышку.

– Маэстро! – крикнул Кострецов, – выходи, нас тут много.

Кто-то из спецуры процедил:

– Да засадить вниз гранаткой.

Кострецов пристроился у лаза и попросил парней:

– Посветите.

Те нырнули руками вниз с зажженными фонарями. Капитан осторожно заглянул туда.

Он увидел ванну, на которую до этого в горячке не обратил внимания. Мертвый Маэстро лежал на ее краю, воткнувшись в омут кислоты головой…

Когда в дуэльной темноте Кострецов двинулся к стеллажам, Маэстро пополз из своего угла в сторону ванны, откуда был кратчайший путь к лазу. Зная подвал до подробностей, он привстал около ванны, чтобы аккуратнее ее обойти. Но огненно ударила боль в ране, Маэстро не удержал равновесия, поскользнулся в лужицах кислоты на полу и полетел в ванну.

* * *

Спустившись в подземелье, Кострецов в свете фонарей с рыбацкой приметливостью рассмотрел, что орден, зажатый Маэстро в ладони, при взмахе руки упал в ванну. Но даже со дна, через бурые слои он по-прежнему доблестно сиял.