Текст книги "HOMO AMANTIS (Человек влюблённый)"

С одной очаровательной женщиной у него был роман в течение года. Она была молода, глазаста и при небольшом росте обладала чрезвычайно ладной, прямо точёной фигуркой. Эта привлекательная дама в искусстве любовных утех превосходила всех женщин, которых он знал. Нашего героя поражал несказанным ощущением один её нежный прием, который не упоминается даже в индийских поучениях любви. Он стал называть её Таис, имея в виду сходство с афинской гетерой не только талантом любовных ласк, но и прямо чеканной фигурой при небольшом росте. Но вот его Таис, видя, что их отношения не ведут к замужеству, подыскала себе для этой цели земного, покладистого мужчину. Она сообщила об этом нашему герою по телефону. Он выслушал её спокойно, пожелал счастливой супружеской жизни. Ей это было неприятно. Она дала понять, что, если её попросят, она не совершит этот шаг. Он не попросил. Но через месяц Таис позвонила ему:

– Я вышла замуж. Муж любит меня. Я будет ему верна, но сначала хочу попрощаться с вами.

Особенностью отношений нашего героя с женщинами являлось отсутствия какого-либо его интереса к их семейному положению. Он никогда не задавался вопросом, есть ли у затронувшей его сердце женщины муж или поклонник. А если знал, что есть, не считал это препятствием для любовных встреч. Есть он и она, и если между ними любовь, никому другому до этого дела нет. Этот эгоистический подход не красит, конечно, нашего героя, но для сердца женщины он может иметь особую привлекательность. По-видимому, они поддаются решительности и смелости мужчины. Но по отношению к герою нашей повести это утверждение не совсем верно, ведь решительным его не назовёшь, а смелым… Не будем обсуждать это. Скажем только, что в сферах, где он витал, просто не было места соперникам.

Наш герой никогда не останавливал себя на размышлении о возможных последствиях любовных свиданий с женщинами, у которых есть поклонники или мужья. Хотя он должен был догадываться об этом, вспоминая одно своё приключение, когда увёл с вечера танцев одного небольшого городка, куда был командирован, самую красивую девушку – подругу первого парня на селе. С нашим героем разобрлась у стен молодёжного клуба группа местных удальцов. Он чудом устоял тогда на ногах. После этого происшествия наш герой долго ходил с большим синяком у глаза, прикрываясь тёмными очками.

Подсознание нашего героя также подсказывало возможный исход его легкомысленного поведения. Вот что однажды снилось ему. Он прячется в высокой и жёсткой, какая бывает осенью, траве от каких-то людей, преследующих его, чтобы убить. Один из них проходит мимо так близко, что только чудом не замечает нашего героя! Его охватывает страх. Далее он оказывается на топком берегу. Ступает осторожно. Страха уже нет, преследователи далеко. Идёт, слегка утопая в трясине.

Другой особенностью отношений нашего героя с женщинами являлось притупленное чувство ревности. Это было следствием его отрешённости от внешнего мира, его ощущения случайности пребывания в нём. Ведь разгул этого ужасного чувства предполагал бы участие в делах чуждой ему Вселенной и страдания от неизбежных в связи с этими делами сердечных ран. Встречаясь с очередной возлюбленной, наш герой, несмотря на сознательное стремление как можно дольше сохранить любовные отношения, неосознанно готов был в любую минуту расстаться со своей возлюбленной, если замечал, что её внимание занимают другие мужчины.

Между тем наш герой приближался к золотой середине пути человека на земле, когда опыт, помогающий полноценно наслаждаться жизнью, сочетается с полнотой физических сил. Правда, нужно оговориться, что применительно к нашему герою это утверждение верно только во второй своей части. Что касается опыта, под которым обычно имеют в виду горький опыт, его у нашего героя просто не было. Он спокойно плыл по течению жизни, даже можно сказать, не плыл, а его сносило течение жизни, как сносит река любой попавший в неё предмет. Опыта борьбы с течением, попыток плыть против оного или хотя бы пристать к берегу, чтобы осмотреться, у нашего героя, в силу его души, пропускающей треволнения мира мимо себя, и быть не могло. Можно было бы сказать, что наш герой имеет сладкий опыт, если бы он выражался не только в познании полноты любовных ласк, но и в завоевании права делать это. Женщины были слишком доступны ему, и у нашего героя сильно притупилось чувство охотника. Но, скорее всего, это действенное чувство представителей сильного пола было вообще несвойственно ему.

Разбалованный вниманием представительниц прекрасного пола, наш герой не имел случая проявить инициативу в деле покорения женских сердец. Но, наконец, ему стало любопытно, как всё происходит, когда мужчина ставит себе цель завоевать женщину. Он захотел испытать себя – пойти навстречу событиям, проявить решимость и волю.

Он давно разглядел в одной своей сотруднице Венеру. Наш герой любил высоких, но не любил полноватых и любовался только её лицом, обрамлённым чёрными кудрями. При этом он шутливо размышлял, что же краше в ней – глаза ли (и не глаза – очи!) большие и даже не тёмные, а чёрные-чёрные! губы ли (не губы – уста!), распущенные розой, то ли щёки (не щёки – ланиты!) – гладкие с постоянным лёгким румянцем. Но вот пришлось им ехать вместе на служебном автобусе. Женщина, напоминающая богиню красоты, села сбоку от нашего героя на соседнем сидении. Она была, видно, очень уставшей, потому что, развалившись и положив голову на спинку кресла, дремала. Но развалилась очень живописно, расположив руки и ноги так, как будто позировала художнику. (Что она может позировать ему самому, наш герой не догадывался). Она была в костюме, облегающем тело. Наш герой стал неспешно разглядывать её, как разглядывают художественное произведение. Любуясь линиями фигуры, он удивлялся мастерству художника (а это был Бог), который смог придумать такие, трогающие не только сердце, линии бёдер, смог подобрать такие изгибы ног и рук, что слова колено и локоть были неуместны, потому что колен и локтей как бы и не было, а местоположение их можно было определить только, когда ноги или руки сгибались. Он к удивлению своему увидел, что она вовсе не такая полная, как он думал, а просто в теле, как настоящая Венера. «Наверное, я, предпочитая стройных, выходил на слишком худых», – шутливо подумал наш герой.

Вскоре после этого он зашёл в её рабочую комнату, когда там никого больше не было. Она и раньше смущалась под взглядом нашего героя. Теперь он подошёл к ней совсем близко, и она зарделась. После нескольких непринуждённых слов, он, не выдержав её обаяния, произнёс:

– Твои губы удобны для поцелуев. Можно, я попробую их на вкус?

Она закрыла глаза, и он, осторожно потрогав губами её уста, закончил глубоким поцелуем. После этого наш герой часто наслаждался её необыкновенной розой уст. Он узнал, что у неё неопределённые отношения с мужем, который, работая на выезде, дома бывает редко.

Вскоре наш герой заговорил с ней о любовном свидании. Она мягко отказала. Несколько дней он умолял её согласиться, но она не сдавалась. Такого исхода наш герой не ожидал. У него надолго испортилось настроение, он впал в грусть и не знал, что делать. Он ведь был убеждён, что все женщины рады с ним встречаться. Сколько раз он слышал из их уст: Любая пойдёт за тобой! Наш герой не сознавал, что ему никогда не говорили нет, потому что ведь и не приходилось просить. Теперь он почувствовал себя отверженным, неполноценным. Он находился в очень подавленном состоянии.

Но вот как-то в предпраздничный день наш герой сидел один в своей рабочей комнате. Грустил. Он не пошёл на банкет, который уже, наверное, разгорался. И тут к нему зашла Венера. Наш герой сидел на стуле, спиной к входу и только повернул голову к входившей. Быстро приблизившись, она сказала, что зашла поздравить его с праздником, а затем, оставаясь позади, взяла его голову в свои руки и, запрокинув, прильнула к нему своими мягкими пахучими губами. Поцелуй был глубокий, страстный. Он поднялся, чтобы отдать его обратно, но не успел это сделать – проказница быстро покинула комнату.

Наш герой понял, что её нет было элементом любовной игры, правила которой он просто не знал. Он воспрянул духом и стал обдумывать разные случайные обстоятельства, возможные в связи с предложенной ему игрой.

Но это его приключение осталось незавершённым. Вскоре произошла встреча, в корне изменившая жизнь нашего героя.

Глава 2. Софи

У входа в институт нашему герою повстречалась чрезвычайно привлекательная молодая женщина. Спокойное лицо яркой брюнетки казалось гордым из-за того, что было приподнято к небу на стройной шее, но задумчивым, потому что взор был обращён вниз, на землю. Этот мимолётный облик лица с несколько раскосыми глазами и красивым еврейским носом над припухлыми губами остался, однако, в дальних уголках памяти нашего герой. В это время его голова была занята одной научной проблемой, поэтому он вспоминал яркое мгновение новой встречи редко. Казалось, необычная картина запечатлелась только в глазах, не проникнув в душу, и всплывала перед его внутренним взором только время от времени, в минуты безмыслия.

Через несколько дней, как только он вошёл в свою рабочую комнату, его спросили:

– Вы видели нашу новую сотрудницу?

– Нет, не видел.

– Софи Лорен!

Наш герой вспомнил о недавней встрече с красавицей у дверей института. По-видимому, речь шла о ней. Вскоре он убедился, что так оно и есть. Остановив на вошедшей свой взгляд, наш герой поразился её неправдоподобной красоте. Ростом выше среднего, она и впрямь напоминала знаменитую актрису, только лицом была правильней, изящней – без излишней скуластости.

Первый удар по сердцу наш герой перенёс довольно спокойно. Он не осознавал или боялся признаться себе в том, что стал пылать каким-то непривычным для себя огнём. Чтобы разобраться, что с ним происходит, он так определил своё отношение к своей новой сотруднице: бескорыстная дружба, в чём всеми силами старался себя убедить.

И правда, отношения между ними скоро стали простыми, дружескими. Их пути с работы совпадали до самого дома нашей героини, и вскоре этот общий путь продлился до её порога и далее. У неё они развлекались только чаем, к которому наш герой не забывал припасти какую-нибудь сладость. Он вёл себя сдержанно, ничем не проявлял своего интереса к ней, как к женщине, смущался, не понимая, что с ним происходит, и скупился на комплименты. Она однажды спросила, притихнув голосом, не часто ли он заходит к ней.

– Но ведь моя цель изучать жизнь красавиц! – только и произнёс наш герой.

Вскоре он узнал, что из родственников у неё в этом городе есть только бабушка.

По виду её квартиры было ясно, что наша героиня ограничена в средствах к жизни. Убогая обстановка не соответствовала, как считал наш герой, достоинствам этой женщины. Он огорчался и расстраивался. Его голову некоторое время занимала мысль о том, что красавицы должны быть под охраной государства, как его золотые богатства, памятники архитектуры и редкие животные. Надо бы устроить так, чтобы все мужчины платили налог для обеспечения сносного существования этих немногочисленных, даже, можно сказать, редких существ. Такие мысли посещали нашего героя, конечно, потому, что сам он не мог потратить на свою новую знакомую столько средств, сколько, по его мнению, заслуживала её красота. Но он стал помогать ей, как мог, стараясь облегчить тяготы жизни своей Софи, как он стал называть её про себя. Впрочем, она сама иногда спрашивала, может ли он занять ей денег. Он занимал, и они оба забывали об этом.

Уже с первых дней знакомства наш герой часто предавался раздумьям или, точнее сказать, грёзам, потому что при воспоминании о красавице ход его мыслей приостанавливался. В грёзах не происходило никаких событий, а просто виделось её лицо. Он любовался им с мучительным наслаждением и мог это делать беспрерывно продолжительное время, пока, очнувшись, не возвращался к действительности, призывая себя к каким-либо занятиям. Но, занимаясь работой, он выполнял её с другим чувством – всё делал как бы в честь этой необыкновенной женщины. Разгул грёз усиливался с наступлением ночи. Райские картины, небесные видения, сказочные путешествия с богиней не давали ему заснуть, а если он засыпал, они проникали в его сновидения.

Несомненно, что такая влюблённость случилось в жизни нашего героя впервые. Она не во время пришла к нему, запоздав на много лет. Случись это с ним раньше, он теперь бы относился к красавицам спокойно, наслаждаясь их присутствием, но и угадывая их желания. Теперь же он в удивлении наблюдал только за своей всколыхнувшейся душой.

Уже при первой неторопливой прогулке после работы наша красавица долго удерживала его на развилке их пути, удерживала никчёмной болтовнёй, содержание которой наш герой совсем не улавливал, наблюдая за её удивительными оживлёнными глазами и ещё больше за вьющимися разговором какими-то сказочными губами. Ситуация напоминала встречу кролика с удавом. Её глаза, её губы, и всё её прекрасное лицо, подставленное под свет солнечного заката, поразили воображение нашего героя и парализовали его разум. Он остановился на мысли, что перед ним какое-то исключительное явление природы, или что-то неземное. Пусть так, но что хотела эта инопланетянка, и как должен был поступить в этом случае нормально развитый, то есть обыкновенный земной мужчина? Он, несомненно, почувствовал бы, что его просто призывают наброситься. Это набрасывание происходит по-разному, в зависимости от темперамента или воспитания – от прямого и немедленного действия до более деликатного, сопровождаемого известным набором слов. Так или иначе, мужчина (как мы оговорились, нормально развитый) в подобной ситуации должен, по крайней мере, дать понять женщине, что он её хочет, потому что было очевидно (но не нашему герою), что именно этого добивалась наша красавица. Но герой наш ни действием, ни словом не намекнул, что догадывается о провокации. Потому что он был безумно влюблён и действовал (точнее сказать, бездействовал) как безумно влюблённый – ему было достаточно ощущение сладости своих душевных переживаний. Но в его оправдание нужно сказать, что именно таких переживаний не доставало ему, и он с наслаждением наблюдал, как заполняется его душевный вакуум.

Переживая необычные для себя ощущения, наш герой, однако, и не думал говорить о них со своим кумиром. У него не было опыта объяснения в любви. Он страшился высказаться, потому что не был уверен в ответном чувстве, и не представлял, как бы он пережил отрицательный ответ. Он сознавал, что его нерешительность может быть истолкована как проявление закомплексованности или трусости, но, оправдываясь сам перед собой, считал, что негативное впечатление о нём должно компенсироваться деликатным, интеллигентным обхождением.

Однажды он пришёл к своей Софи с цветком красной розы, но, посчитав, что этот символ любви может выдать его тайну, оставил вянуть шикарный цветок в портфеле. Он боялся произносить даже несложные комплименты. Впрочем, говорить их красавицам не просто. В первые дни знакомства он однажды сказал что-то, удивившись её красоте. Она приняла это как должное.

– Да, я такая! Встречные мне часто удивляются. Иногда мужчины, засмотревшись, спотыкаются и падают. Да, да! – восклицала она со смехом, как бы представляя случай с падением.

Так прошёл месяц, другой, уже закончилось лето. Наш герой стойко придерживался чисто дружеских отношений со своей подопечной и продолжал увязать в сладких грёзах, просто представляя себе это удивительное лицо, и не лицо, а скорбно целомудренный иконный лик, эту несравненную женщину, и не женщину, а богиню, отличную от всех смертных полнотой изящества и гармонии. Хотя, если бы он присмотрелся к ней внимательнее, то заметил бы, что руки её несколько тяжелы, а ступни крупнее тех, какие бывают у настоящих красавиц, а о душевном строе своего кумира наш герой вообще не имел никакого представления. Впрочем, влюблённые не обременяют себя восприятием реального, безусловно наделяя любимую исключительными душевными качествами.

И вот однажды наши герои, возвращаясь вместе с работы, решили пройти через большой городской парк, чтобы понаблюдать наступающую осень. Зелень ещё была в силе, но господствовали запахи зрелых трав, которые гораздо интереснее сплошного мёда весны или пресной зелени лета. На торной тропинке, по которой они шли, не видно было прохожих. Надышавшись колдовским воздухом осени, наш герой почувствовал непреодолимое желание слиться с этим терпким свежим эфиром, с этим волшебным окружением, которое, кажется, было напряжено, как атмосфера перед грозой. Ему захотелось, чтобы молнией разрядилось это напряжение, чтобы оно, измучив его, прекратилось. Он остановился и сказал неожиданно легко и просто:

– Можно, я тебя поцелую?

– Только не долго, – ответила Софи тоже просто и естественно, как будто ожидала этого и, оглядевшись, сошла с тропинки. Она закрыла глаза и немного приподняла лицо. Осторожно взяв её одной рукой за талию, другой касаясь лица, что он обычно делал, целуя женщин, наш герой, охваченный волнением, прильнул к её устам. Он и в самом деле не задержался долго в поцелуе, потому что она держала губы сомкнутыми и никак не отвечала ему. Оторвавшись от красавицы, он сделал несколько лёгких прикосновений своими взволнованными губами по её лицу и снова прильнул к устам. Почувствовав, что она опять не отвечает, наш герой поднял голову. Поцелуй, однако, как ему показалось, взволновал и Софи. Не глядя на него, она дрожащим голосом проговорила:

– Никогда больше не делайте этого!

Несмотря на односторонность поцелуя, наш герой так разволновался, что не помнил, совсем не помнил! как закончилась их прогулка. Прикосновение к открытой плоти возлюбленной своей души было каким-то чудом. Он несколько дней вспоминал этот сказочный миг, привыкая жить с ним.

Его сердечные переживания, наконец, оформились в слова, которые стали тяготить его, и вот однажды, переполненный любовью и словами, он пришёл к своей Софи.

Наш герой зашёл к ней днём, даже не предупредив о своём визите по телефону. Взволнованный незнакомым ему ощущением поступка, он переступил порог. Он пришёл, чтобы, наконец, объясниться. Он должен сказать ей о своей любви сейчас или никогда! Наш герой знал, что, если не сделает это сию же минуту, его решимость может иссякнуть.

Он уселся очень близко к ней. Начав с «Я в Вас влюблён, как мальчик», он распространился о своих душевных переживаниях, снах и бессоннице, о её красоте, рассказывая о своём восприятии её с начала их знакомства. Она внимательно слушала, розовея лицом и блистая глазами. Видно было, что ей это чрезвычайно интересно и приятно.

Через некоторое время он заметил, что Софи дома не одна: с балкона сквозь стеклянную дверь иногда показывалось симпатичное лицо молодой женщины, которая, кажется, подсматривала за ними. Наш герой остановил поток слов. Внимавшая произнесла со счастливой улыбкой:

– Мне очень приятно вас слушать. Спасибо.

– А кто эта женщина на балконе?

– Моя подружка.

– Кто она?

– Она два года назад окончила институт, но решила не работать. У неё состоятельный друг.

Нашему герою показалось неуместным продолжать любовное объяснение в присутствии третьего лица, и он не сказал своей любимой никаких заключительных слов.

Но наш герой не очень расстроился обстоятельствами и неопределённым исходом любовного объяснения, довольный уже тем, что сумел хоть как-то высказаться. Происшедшее сильно и радостно волновало его. Он несколько дней пребывал в большом душевном возбуждении от своего поступка, совершённого впервые в жизни.

Заметив, как действуют на Софи слова любовной речи, наш герой стал говорить ей комплименты, а свои визиты сопровождать цветами. При этом решительно ничего не предпринимал, чтобы от дружбы перейти к любви, ожидая по привычке своего общения с женщинами проявления инициативы с её стороны. Но от своего кумира, кроме приятной улыбки, он ничего не получал в ответ. Не замечая проявлений любви и вспоминая неучастие Софии в том единственном их поцелуе и строгие слова после него, наш герой смирил себя с чисто дружескими отношениями. Ему довольно было переживать свою любовь вблизи неё и грезить о ней при разлуке. Он упоительно наслаждался потоком незнакомых ему ощущений и полётами души. Но неожиданно для нашего героя Софи оценила его поведение по-другому.

Однажды он задержался у неё дольше обычного. Кажется, это был канун какого-то праздника, и они пили на этот раз не только чай. Ничего не подозревая, уже поздно вечером наш герой встал.

– Спасибо за гостеприимство, но мне пора! – произнёс он и взялся за шляпу. Наш герой приблизился к Софи, чтобы, как обычно, просто сказать: «До свидания, спокойной ночи!» и поцеловать руку, когда она вдруг остановила его:

– Послушайте! Вы не мужчина! Куда Вы спешите? Вы боитесь меня! Зачем вы ко мне заходите? Вы – трус!

Всё это, и не только это, она говорила возбуждённая вином и гневом, говорила энергично, с насмешкой. При этом её лицо стало неузнаваемым и – не очень приятным.

Ошарашенный неожиданным поворотом дел, наш герой растерянно, но с любопытством смотрел на неё. Вид его кумира сильно не соответствовал тому, который являлся в его грёзах. Ему стало неприятно. Когда она остановила поток слов, наш герой не нашёл ничего лучшего, как возможно хладнокровнее произнести:

– Успокойся! Мы поговорим в другой раз, – и, не сказав слов прощания, вышел.

Несколько дней Софи не появлялась на работе, а он не звонил ей. У него в голове постоянно звучали её грубые, бесцеремонные слова. Ему было нехорошо. Он не понимал её. Он не мог припомнить с её стороны ни одного намёка или какого-либо повода для сближения, которым он мог бы воспользоваться, и что, как он считал, оправдывало бы её поведение. При этом наш герой следовал привычке своих прежних отношений с женщинами, с обычными женщинами. Странно, но он не учитывал, что на этот раз имеет дело с созданием другой породы, с красавицей, которая привыкла к домогательствам мужчин, и ей, конечно, никогда не приходилось подливать масла в огонь их желаний – все и так бросались к её ногам.

Но Софи всё-таки первая сделала шаг для примирения и выяснения отношений! Но наш герой не сумел им воспользоваться. Дело было так.

Она позвонила ему на работу.

– Мне очень плохо! – в её голосе были слёзы. – У меня ужасно болит голова. Придите ко мне!

Наш герой успокаивал, утешал её, но прийти не обещал! Он ещё не остыл от волнения при воспоминании об унизительной сцене, когда она посмеялась над ним и над его чувствами. Ему казалось, что она затевает с ним какую-то злую игру. Эти её головные боли! Она часто на них жаловалась, выглядев довольно жизнерадостной. Может быть, своё решение он принял под давлением бессознательного, выработавшего в глубинах его души мысль о мести? Но – нет, на самом деле наш герой считал, что красавицам нужно прощать всё, и он никогда не унизился бы до мести. Так или иначе, но он не пообещал ей прийти!

Вспоминая позже это своё решение, он осуждал себя за него. Как он мог так поступить, пусть даже с ним играли? Ведь если женщина просит… А если и вправду ей было плохо! А может быть, она хотела поговорить с ним намного ласковей! Так размышлял он, холодея сердцем, когда вспоминал этот её злополучный звонок, первый за всё время их знакомства. Впрочем, какого решения можно было ждать от человека, совершенно неопытного в любовных интригах, разум которого обленили его женщины, никогда не терзающие своего любимого капризами? Понятно, что наш герой не успел правильно оценить происходящее. Конечно, это была его беда, а не оправдание. Он не мог и подумать тогда, чем этот его отказ прийти к ней обернётся для него!

Прав ли не прав был наш герой, его равнодушие к её пусть воображаемому недугу должно было вызвать в ней недовольство и злость, что и определило впоследствии её, мягко говоря, неласковое отношение к своему поклоннику. Но могло ли быть иначе? Ведь Софи, возможно, впервые в жизни попросила мужчину прийти к ней! Наверное, она сделала это, пересилив себя, зажав свою гордость. И можно представить, какое она испытала унижение, получив отказ!

После этих событий наш герой перестал бывать у Софи, а в стенах института они почти не смотрели друг на друга.

Холод в отношениях наших героев продолжался больше месяца, когда всё изменило приближение нового года. Их лаборатория закончила старый год небольшим банкетом, в конце которого оставались только он и она. Наш герой бесхитростно преподнёс ей довольно дорогой подарок, как это он делал ранее под каждый праздник.

Они вышли вместе. Шли не самой короткой дорогой, проходящей через парк. Стояла тихая погода с лёгким морозцем. Неожиданно их охватило веселье. Они разыгрались как дети. Бегали, толкали друг друга, сваливаясь в снег, разгружали друг на друга снег с сосёнок. Наконец Софи, как бы очнувшись, остановилась и произнесла:

– Зайдите ко мне, я хочу вас отблагодарить за подарок. Я пойду вперёд, чтобы прибраться в квартире. Вы отстаньте, зайдёте минут через пятнадцать.

Взволнованный крайне, наш герой остался стоять, провожая взглядом свою богиню, пока она не скрылась за деревьями. Затем тихим шагом стал двигаться к её дому.

После его лёгкого стука, она открыла дверь.

Далее всё происходило слишком быстро, чтобы наш герой успел перестроиться от переживаний влюблённого к ощущениям любовника. Она помогала ему самым древним, самым действенным, но в создавшейся обстановке самым неуместным способом. Но хуже всего – она предлагала себя совершенно по-варварски, когда нужно было делать всё не через нежность и влюблённость, а сразу погружаться в грубую страсть. Это было не честно и жестоко: богиня мгновенно превратилась в шлюху.

Всё выходило неловко, поспешно… и не радостно… и в полной темноте, к чему наш герой не привык. Она куда-то должна была идти, потому спешила, так что они были вместе не долго. Он оставил её недовольный собой, ею, всем миром, с которым, однако, вскоре примирился, вспоминая мгновения сладостных ощущений, которые всё-таки были, были…

Через несколько дней, когда они вместе возвращались с работы, наш герой попытался объяснить ей своё самочувствие в их интимном свидании:

– Я до того дня считал тебя богиней и не осмеливался даже думать о близости. Я боялся тебя оскорбить, ведь разве можно с богиней быть в физической близости?

– Для женщины не может быть неприятно или оскорбительно предложение о близости, – отвечала она, не уловив особый, иллюзорный смысл его высказывания в связи со словом богиня.

– Тогда считай, что такое предложение сделано! – быстро нашёлся наш герой, старающийся научиться воспринимать её как женщину. Она сказала, что ей приятно слышать такое предложение, но встречаться с ним для любовных дел она больше не будет.

– Но тогда почему ты позвала меня к себе?

– Мне нравиться делать всё неожиданно, по зову чувства, когда встреча становится приключением.

Действительно, решение отблагодарить было неожиданным и для неё, раз она вместила свидание в краткий просвет между своих дел-забот, подумал наш герой.

Злополучное любовное приключение стало началом долгих мучительных страданий нашего героя. Узнав, что она скорее женщина, чем богиня, он просто жаждал теперь близости с ней, вспоминая её сладостное тело. К тому же, он хотел, зная себе цену, как мужчине, показать ей, что способен на большее, чем в тот раз, но она, увы! – отвергала просьбы об интимном свидании.

Однажды, когда они зашли в кафе пообедать, и наш герой заговорил об этом в очередной раз, она произнесла:

– Вы не сильный мужчина!

Эта бесцеремонная и безжалостная реплика удивила и обидела нашего героя. Но по своему характеру наш герой не мог и не хотел доказывать ей что-то на словах. Бросив только:

– Я слаб с богинями, а не с женщинами, – он сосредоточился на правильном поглощении того, что оставалось ещё на тарелке.

Его уверенность в себе, включая и мужские достоинства, не могла поколебать даже свидетельница его минутной слабости, о причине которой он догадывался. У него за плечами было основательное доказательство своей силы.

Наш герой иногда встречался со своей Софи, заходя к ней на чашку чая. Изредка и безуспешно заводил разговор о любви. Эти встречи совершенно измотали нашего героя, и он решил порвать с ней. Но когда он надумал объявить об этом, Софи, будто угадав его намерение, отдалась ему. Правда, это было как подаяние нищему, скупо и безучастно.

Такие подвиги Софи стала совершать и в дальнейшем, предварительно доведя нашего героя до отчаяния. Каждое такое свидание стоило ему нервов в долгих уговорах и денег в частых подарках. Здесь нужно сказать несколько слов об особенности этих подарков: они теперь не сопровождались цветами. Цветы стали раздражать нашу красавицу. Когда он приносил ей тюльпаны или розы, она, не взглянув на них, с небрежением даже не клала, а бросала в какое-нибудь случайное место, так что они страдали без воды и никогда не присутствовали при их беседах. После того, как он принёс ей однажды букетик первых весенних полевых цветов, а она, даже не взглянув на них и не попробовав аромат, швырнула на тумбочку, так что они попадали на пол, он перестал приносить ей цветы.

Наш герой знал, как испытывается или проверяется душевная близость между людьми – безмолвной сценой, молчанием. Наша героиня не могла перенести и минуты, чтобы не прервать установившуюся тишину:

– Забавляйте меня! Вы же мужчина!

Когда ему нечего было рассказать, он отшучивался:

– Но я же в гостях! Забавлять должна хозяйка.

Он видел, что между ним и его возлюбленной не возникает ни душевной, ни настоящей физической близости. После сближений с ней наш герой иногда спрашивал, было ли ей хорошо. Самая большая похвала его усердию в любовных ласках выражалась фразой:

– Мне не было противно.

Шли дни, недели, месяцы, а наш герой ничего не мог поделать с собой – он постоянно думал о Софи. Он стал осознавать пагубность своей связи с ней, но осознавал он это умом, а не ощущением сердца, которое не переставало замирать при одном воспоминании о Софи.

Страдания нашего героя усугублялись душевными истязаниями, в которых его возлюбленная изощрялась, как могла. Так она почти при каждой встрече напоминала, что он должен при выходе из её подъезда, а жила она в крайнем, сразу поворачивать за угол дома и просила входить таким же путём – «чтоб меньше было разговоров». Она отказывалась ходить с ним в вечернее кафе по той же причине. Это стало наводить нашего героя на мысль, что он не единственный её любовник. К тому же, иногда при нём ей звонили мужчины. И она, как казалось нашему герою, говорила с ними охотно и довольно ласково, правда, не подолгу и с частым использованием слова «нет». Но что может говорить женщина мужчине в присутствии другого? Однажды она назвала имя звонившего, произнеся его нараспев и на французский манер с ударением на последний слог: