Текст книги "Без купюр о Магадане. Ироническая проза"

Как-то вдруг погас мобильник. А я на прогулке, далеко от дома, насыщаю легкие кислородом. У швейной фабрики, превращенной бывшим ее директором в конгломерат торговых забегаловок, нахально именуемых бутиками. Мало того, что погас дисплей телефона, так с ботинком непонятка: что-то елозит там, а двинешь ступней сбоку набок, резво устремляется, словно хоккейная шайба от хорошего удара клюшкой. Уж не отслоилась ли подошва и не оставляю ли босой след, подобно снежному человеку? Конечно, это не смертельно. Я другого боюсь: не отслоилась бы сетчатка глаза, избегаю напрягаться, поднимать собственное боди, то есть, как говорят американцы, – тушу.

С трудом подавил искушение немедленно разуться и проверить. Еле дотерпел до дома, разулся. Двухрублевая монета. Не так уж велик ее размер. Стало быть, ощущения от ног не обладают тонкостью и дают большую погрешность – пищу для паники. А ведь бывает, пройдешь километра три, а кажется, все десять. Не верь ногам своим. Хорошо, но как монета оказалась в неподобающем месте? Кто его знает? Скорее всего, из прохудившегося кармана выпала.

Ну-ка, давай заодно и с мобильником разберемся! Не подает признаков жизни. А вроде есть какой-то способ, сын рассказывал. А, вспомнил. Давлю на широкую клавишу сверху, удерживаю. И вдруг зажигается, медленно и печально, словно рампа в театре. Плакать и смеяться. Просто надо было вовремя подзарядить батарейку. Кто бы мне сказал, что буду так переживать из-за техники, словно это живое разумное существо?

Стоп! В списке пропущенных звонков незнакомый номер. Кто-то посторонний подключился. И ведь в обеденное время подгадал! Как говорят романисты, тревога заползает в сердце. Ну-ка позвоню незнакомцу, спрошу, что ему надо. Звоню. Молчок. А впрочем, нет. Звенит. Это же мой номер!

Я видел, как в сквере, когда в начале лета включили фонтан, на скамейке сидело два побитых жизнью мужика. Один, значительно старше меня, с дефектом слуха, записывал в школьную помятую тетрадочку химическим карандашом, что ему рассказывал другой, типичный счетовод, нежно держа большим и указательным пальцами корпус телефона, он отставил безымянный. Модель старая, еще с латиницей на клавишах, и к ней ой, как нескоро притерпеться. У меня-то хоть кирилло-мефодиевский шрифт. Уже легче.

Фонтан журчал, приковывая внимание малышей, одна девочка со свойственной прекрасному полу деловитостью пускала мыльные пузыри, ветерок подхватывал и нес их, радужно захлебываясь. За заборчиком, под деревьями в богатырской позе лежал мужик, явно не здоровый. Ему предлагали вызвать врача, благо все телефонизированы до мозга костей, но он отказывался: мол, сердце прихватило, но это пустяки, не стоит делать трагедию, отлежусь и уйду восвояси, такое уже бывало. Подумалось: не надо на него давить, живой маховичок раскрутится сам собой. Люди не раз воскресали силой мысли. Да и дикие звери – заберутся в чащобу и зализывают раны, подают пример.

Все правильно, я соглашался с логикой мужчины, но одно соображение горит слабенькой сигнальной лампочкой: земля в Магадане не бывает теплой из-за мерзлоты, не следует на ней валяться: полежишь спиной и даже боком, – простуда обеспечена, бронхит или даже воспаление легких. А то и по почкам удар. Сказка о поверженном в битве богатыре, черпающем от матери сырой земли силу и мощь – вот где золотая мечта, пересиливающая здравый смысл. Может, и болото обладает такой же врачующей силой, в фольклоре это не отражено, а Север – это край болот, мы их любим, и не только за брусничные и голубичные ковры. Не поддается та любовь рациональному объяснению.

Незнакомый человек непримечательного вида подошел к лежачему сердечнику и вдруг протянул ему мобильник: мол, возьми, пользуйся, у меня лишний завалялся.

Впервые я увидел телефон в возрасте три года. В шапке и шубе из степного сурка иду с мамой по деревянному тротуару районного центра в Сибири на переговоры, а потом она купит в сельпо мятных пряников в синей бумаге. Только сначала на почту, где переговорная кабина. Неужто, она походит на кабину полуторки? Может, удастся порулить. На самом деле заводят в маленькую, чуть просторней собачьей, будку и дают большую черную штуковину, внутри что-то хрюкает: «Хрю-хрю, Вовик, хрю-хрю». Мать улыбается, а я так вообще смеюсь: стало быть, вот он какой, телефон. «Что ты не отвечаешь? – ласково спрашивает мама. – Это тетя твоя с тобой говорит. Поздоровайся».

«Хрю-хрю, – говорю. – Здравствуй, тетя Таня». И смеюсь. И она смеется, хрюкая. Больше всего мне телефонный шнур понравился – тонкие проволочки с нитями переплетены. Вот бы мне такой – похрюкать!

Хотел еще поговорить, но минутки кончились, пора домой. Мы зашли за пряниками, а мама еще и конфет-подушечек прикупила. Ем, думаю. Как только в них закладывают повидло?

Мы с мальчишками и прежде прикладывали ухо к столбам линии связи, улавливали слабый гул. Стало быть, вот оттуда идет то самое «хрю-хрю». По телеграфной линии и телефонная болтовня проходит.

А потом старшие пацаны выпросили у связистов списанные батареи с кислыми, если попробовать языком, проводками, загнали два штыря в землю, протянули один провод, и ток послушно потек в земле, чтобы перенести колебания мальчишеского голоса из угольного микрофона в наушники от детекторного приемника, привезенного из города.

Лет до 27-ми я жил, не ведая забот. Только в Магадане, в коммуналке, оказался телефонизированным. Мне попадается в руки черная эбонитовая трубка, я смущаюсь, и никакого нормального разговора не выходит. Трубка впитывает и хранит запахи духов, помады, табака, водочного перегара и зубного эликсира. Молчу. От меня она никакого запаха не возьмет. Сценический зажим, – говорил Станиславский. И ведь никакой сцены, никто не покупал билетов, чтобы посмотреть, как я буду мямлить.

В Магадане были времена четырехзначных номеров. Начало семидесятых годов. Нет, официально все уже перешли на пятизначные, но по-прежнему называли четыре знака, впереди идущая двойка подразумевалась.

Можно было исхитриться заиметь престижные номера. Те, что легко запомнить. Из одной цифры, повторяемой пять раз. Из чередующихся двух. Или по убывающей, по нарастающей, да мало ли что. Немного фантазии, хитрости и коньяк связистам.

Абоненты часто ошибались при наборе пяти цифр, сам я тоже путался. Техника давала сбои. Об этом немало написано юмористических рассказов, а в жизни не так уж и смешно. Мне довелось работать в учреждении, где номер отличался лишь последней цифрой от справочной аэропорта, и телефон трезвонил не переставая. Это был тренинг терпения. Я знал по голосам половину города, удивляя земляков осведомленностью в их воздушных перемещениях.

Теперь квартирные телефоны в Магадане переведены на шестизначные номера, меньше стало ошибок. Хотя поначалу немало было трехэтажных комментариев. Больно уж автоматика своеобразная: гнусным подколодным голосом виртуальная женщина сообщает, что неправильно набран номер или такого вообще нет в природе. Или номер отключен за неуплату. В последнее время телефония стала гораздо деликатней: «Разговор с этим абонентом по техническим причинам не может быть предоставлен». Это кот поупражнялся над телефонным проводом. Что уж он нашел там вкусного? Когда молодой был, он любой звонок дублировал длинным мяяуу и буквально за штаны тащил к аппарату. Внучонок любил поговорить с котиком по телефону, чтобы «муль-муль». Приходилось деду мур-мурить в роли кота.

Я думал, на мобильнике вообще не будет ошибок. Но вот высветился на дисплее незнакомый номер. Молодой мужской голос произнес:

– Виталя, у тебя будут проблемы. Подумай, взвесь. Оно того стоит?

Я не возражал: может, еще что-то скажет. Зачем перебивать? Ну, вот, вроде выговорился. А я остыл, с политкорректностью полный порядок. Демократы выдрессировали. Медленно вернулся дар речи:

– Стоп. Никакой это не Виталя. Никогда и близко такого не было, – отключаю мобильник, не дожидаясь возражений. Пусть не я плачу за исходящий, но мне его бестолковых денег жаль. Да не в деньгах, конечно, вопрос. Меня телефонные разговоры все еще сбивают с настроя. На себя сержусь за собственную неуклюжесть и на того, кто звонил. Мог бы и получше ответить. Без комплексов. Словно в эфире, перед телевизионной аудиторией выступил экспромтом. Не сказал того, этого. Через час тот же голос:

– Вы передайте Витале, что у него будут неприятности.

– Да не знаю я никакого Виталия.

– Ничего, познакомитесь.

Наглость без границ. Возмутительно. И никакой защиты от произвола. Но ведь ничего страшного не произошло. Сам сколько раз вламывался в чужие приделы…

Ожил стационарный телефон:

– Я упала. Под столом лежу. Поднимите меня.

– А куда вы звоните?

– Знаю, куда. Не надо меня за дуру держать. Это же та служба, где первую помощь оказывают?

– Извините за грубость, но хочу огорчить: у вас неправильно номер записан.

Разговор обрывается, но через несколько минут тот же тревожный и глухой, как из подземелья, голос:

– Да идите же сюда. Мне сто лет. Если дверь закрыта, выбейте ее. У меня сломана нога. Спасите меня.

– А куда идти-то? Адрес назовите и ваш телефон, мы вам службу спасения вызовем. Они проблемные двери по-своему открывают. Без церемоний.

– Мне ваш телефон Вася дал. Где он, негодник? Дайте Васю.

– Извините, не знаем мы Васю. К сожалению.

– Да что же вы мне голову морочите? Не знаете Васю, а он ваш телефон дал? – Пауза, и с надеждой: – Вася! Ты, родной?

Неужели она думает, что такими вещами можно шутить? У меня нет слов, разъединяюсь. Когда настала пора мобильников, я стал разговаривать еще реже, выстраиваю фразы в телеграфном стиле. Скоро мне понадобился видеотелефон – на пальцах изъясняться. Похоже на то, что заикаюсь. И опять звонок:

– Виталя. Это Вася звонит. Не придуряйся, я знаю, что это ты. Давай, быстро дуй к бабуле и достань ее из-под стола. Да не забудь бутылочку пивка прихватить. А то у нее энергия на нуле, встать не может. И не думай хвостом вилять. А то знаешь что! Ну! Одна нога здесь, другая там. Обе оторву, так и знай.

Тем временем приходит СМС: «Мама, это мой новый номер на МТС. Закинь мне 150—200 руб., я потом объясню».

Через час приходит предложение звонить со скидкой в ночное время. Безлимитно. А еще я могу выиграть «Мерседес», отправив сообщение по указанному адресу.

Спасибо, не надо. Ты, значит, позвонишь, в ответ молчок, пока алекаешь, пока трясешь трубку, они с твоей сим-карты все деньги снимут. Неужели кто-то еще на это покупается? Потом предлагают выиграть БМВ. Стоит послать бесплатное МТС на сайт, если повезет, одна из 34-х машин – твоя. Какой изгиб мысли! А вот и бонус предлагают – 500 рублей. На днях я установил беспроводной интернет. Они и сюда пробились с заманчивыми предложениями халявы. Удалил, жду новых подвохов.

Поразительно, как изобретательны телефонные деятели.

Третий или четвертый раз подступают ко мне доброжелатели из телефонной системы, чтобы поучаствовал в розыгрыше престижного автомобиля «Порше». Почему? Хорошая марка, что ли? А у меня с детства вертится в голове «Ситроен». Я его и в глаза не видел, но звучание хорошее – как название газировки, которую мы пили с дядей Ильей в бане 60 лет назад.

Ситро – деликатес моего детства. Первый раз попробовал, чуть в обморок не упал. В бутылке было столько газа, что живот чуть не лопнул. Чувствовал прохождение его в желудочно-кишечном тракте. Или это особенность детского мировосприятия? Небогатый ассортимент вкусняшек.

Помню, можно было купить фруктовые эссенции, их использовали для стряпни. Можно было и напиток домашний приготовить, только какой смысл? Квас вкуснее, а готовили его ведрами. Молоко пили. Но ситро – это праздник. Потом услышал название автомобиля «Ситроен». Фильм про Фантомаса, там впервые встретился. Неистребимая иллюзия того, что он самый лучший. Взрыв вкуса, когда голову отстреливают.

Столько в ней было газу, что приходилось его то и дело стравливать отрыжкой, и такое было послевкусие после клюквенного вкуса, что слезы наворачивались. Хотя и смешно делалось. Ничего вкуснее из напитков не припомню.

А тут еще одно предложение от телефонщиков: пополните, мол, счет и получите бонус – 100 рублей. Ничего себе! Я ведь уже получал бонус, могут и не дать. Ну, да ладно. Не дадут, так при своих останусь.

Слово «бонус» на меня действует магически. Хоть и пришлось весь день ходить по городу, и устал я, одеваюсь и топаю на угол, в дом с курантами, где обычно плачу за мобильник.

Непростая задача. Четыре стерлядки толкутся, мешают друг другу, а я жду очереди заплатить им за мобильник. Слово «очередь» условное. В очереди никого, я один. Но внимания на меня обратить некому: по техническим причинам. Или человеческий фактор подгадил?

Наконец, одна из стерлядок принимает у меня платеж и вскрикивает, как от укола иголкой. Вместо сотни пробила 1000 рублей.

У меня аж сердце заныло из сочувствия. Может, сбегать домой, принести недостающие денежки и вложить, чтобы сальдо-бульдо подбить? Если ужаться, понемногу расходовать, на год может тысячи хватить. Молодежи надо помогать. Вон она, какая стройная, спинку хорошо держит. Не надо, чтобы сгорбила ее печаль.

– Да брось ты, не дури, – сказали мне домашние. – Пусть выпутываются сами. Прекрасно обойдутся без твоих пенсионных рубликов.

Чувствую правоту в этих словах, умолкаю. Надо выждать, какое будет продолжение. Вон телефон проявляет беспокойство. Звяк, и на экранчике проступает надпись. Мой телефонный счет вырос на тысячу! Хоть стой, хоть падай.

Как же поступить мне с привалившей суммой? Позвонить в Москву сестре в большой город на материке или племяннику Евгению в Канаду? Много лет не слышал его голос. Теперь это запросто можно сделать, техника позволяет. Но не нужно дергаться. Неожиданный телефонный звонок, по себе знаю, может и перепугать. А сестра на 10 лет меня старше, мужа похоронила.

Дня три испытывал я неловкость от собственного бездействия. С другой стороны, не надо преуменьшать возможности телефонных монстров. И веры, что само собой утрясается: такого не было никогда.

Ошибка стерлядки вызвала неожиданные последствия. Стали мне от телефонной компании заманчивые предложения поступать. Мол, положите на счет полторы тысячи рублей, и мы внесем столько же. Совсем с ума посходили. Нет, не нужны мне такие приключения. Чем больше сумма на счету, тем больше соблазн выманить ее. Как божий день ясно. Один раз удалил сообщения, второй. Угомонились вроде.

Потом опять за прежнее, но сбавили обороты: положите на свой счет 150 рублей до 20-го числа, и получите бонус. Да пошли вы, с бонусом! В пим дырявый! Не стал отвечать. И они замолчали.

И вдруг новая СМС. Иногда для повышения настроения бывает достаточно глянуть на цифру, в наш-то цифровой век. И что же? Где обещанные златые горы? Где моя тысяча? Там всего 170. И то надо бонус за неделю использовать, а то сгорит. А я, как ни стараюсь, больше 30 секунд по мобильнику говорить не могу. А без мобильника молчу днями. Это соображение нервирует меня, вселяет чувство вины: ко мне по-хорошему, а у меня нет фантазии для адекватного ответа. Надо жене дать поговорить, она умеет.

Опять трезвонят. Сообщение. Со мной уже хотят познакомиться. Надо же! Предложение, конечно, заманчивое, но лучше сделаю вид, что не расслышал. Предлагают выйти в чат знакомств – это стоит 35 рублей. Хочешь девчат – полезай в чат!

Новые люди – слишком хлопотное дело с ними общаться. Чат, чат, пронеси.

Жена берет трубку, телефонирует внуку, и мой финансовый козырек тает до нуля. И я почему-то кашляю. Есть вероятность, что у меня аллергия на деньги. Поэтому в доме шаром покати.

Но с другой стороны, чем трепаться за деньги, лучше бесплатно помолчать!

Молчание – золото.

Ваша банковская карта будет приостановлена. И номер мобильника. Позвонишь, а они с тебя деньги скачают. Ловко придумано. У меня и карты никогда не было банковской.

Еще один звонок:

– Ваш сын, управляя автомобилем в нетрезвом виде, попал в дорожную аварию. Срочно переведите пять тысяч – откупиться от милиции. Номер счета…

Ага, счаз! Это мы уже проходили. Сын-то рядом со мной, вместе обедаем. Никуда не попадал. И автомобиль у нас на приколе.

На другой день, примерно в это же время звонок:

– Черт побери, мы тут все лежим под столом: Вася, Виталя и, главное, бабуля. Не смотрите, что ей сто пятьдесят лет, шухерная. Она перепела. Извините. Перепила нас всех. Но потеряла змеевик. Куда звоним? Вам. Приходите, тут еще полведра осталось. А змеевик мы найдем. Собаку по следу пустим. У вас есть толковая собака? А змея? Захватите с собой. Ну и хлебца, колбаски.

Что делать? Иду. Тащу горючку и закуску. И это компания скоро становится родной. Виталя, Вася – славные ребята. С ними отдыхаю душой. Бабуля – милая, хорошая рассказчица с молодым голосом, ее даже когда-то приглашали на работу в «секс по телефону». В молодости по зонам благотворительностью занималась.

В Магадане, если разобраться, полно хороших людей, только надо с ними покрепче сдружиться. Хотя бы и посредством ошибочных телефонных звонков.

Мастер снов

Встанем стенка на стенку, головой об заклад.

Мы работали сдельно, а легли на оклад.

Е. Клмн.

Я ждал возвращения Петрова с потаенным волнением, представляя, как он будет гнать пургу в рассказах о далекой экзотической стране, не даст и словечка вставить. Только и останется подкарауливать момент, когда его рот будет занят пивом. Съездил в Аргентину – с ума сойти. Туда его взрослый сын с семьей переехал на постоянное место жительства, спасаясь от безработицы и рэкетиров. Почему в такую даль? Так легла его карта – географическая. На оборотной стороне мелким шрифтом – карта вин. Может, и скрывает что-то, ведь там, в гостеприимной стране полно русских – от белогвардейских потомков до военнопленных второй мировой.

– Наверное, ты тоже в детстве думал, что в Южной Америке живут антиподы, вверх ногами ходят, – пытаюсь шутить с Петровым, а он смотрит на меня, как барон на новые ворота. Отвык, небось, от обычных моих неуклюжих подколов, а ведь после кружки-другой их вполне можно считать смешными.

– Объясни, что имеешь в виду, – промямлил он, наконец, опустив глаза, и я понял, что не придуряется, ведь обстановка пивнушки на улице Пролетарской не официальная, никто за язык не схватит. Или поотвык от звучания русского языка?

– У них простая ключевая вода пьянит, только надо угадать фазу луны, – продолжаю наслаждаться перехваченной инициативой.

Петров онемел от моего речевого напора, и, пока молчал с отпавшей челюстью, я вроде как с укором напоминаю ему про Талую, куда он умудрился не съездить на грязи за многие северные годы. Чистюля. Многое потерял. Помню, приперлись мы в курортный поселочек с писательской бригадой открывать клуб книголюбов. 270 верст к северу от Магадана, на такси. Дня три беспрерывно пьем водку и трезвеем. Пьем и трезвеем. Я с той поры ценю именно такую трезвость, как железо, восстановленное из порошка.

И вдруг с ароматом ландыша вспомнилось, как в седьмом классе натянул авиамодельную резинку на парту и нечаянно извлек из неметаллической струны странноватый музыкальный звук, похожий на пение пьяного шмеля. Не думал, что столь простым приемом можно тронуть чье-то сердце. Разве что резиновой женщины, но таких у нас еще не бывало. Не считая упоминаемых в букваре резиновой Зины из магазина и Маши из папье-маше.

Девчонки с передней парты, как по команде, обернулись и не произнесли привычное «дурак», а лишь переглянулись и поощряюще улыбнулись, и это была первая в моей жизни женская благосклонность. А ведь звали одноклассниц Зиночкой и Машенькой.

Жаль, та детская удача не нашла развития в дальнейшей жизни! Ведь мне так и не удалось побывать в Аргентине, где дешевое мясо, поскольку коровы нагуливают его на изумрудной сладкой траве, поваляться на которой – голубая мечта не только травоядного. И ведь на отопление жилища аргентинцы не тратят ни копейки. Правда, по моим подсчетам, кондиционер обходится дороже калорифера. Зато воздух легкий и ароматный, недаром и столица в честь буэнеса (хорошего) айреса (воздуха) названа. Наверное, там, вопреки поговорке, можно надышаться перед смертью.

Петров цепенеет от изумления. Пиво течет по его рыжеватым усам. И ничего-то он не знает, в том числе, что Аргентина названа в честь аргентума, иначе говоря, серебра. И ему никак не придет на ум, с чем сравнить воздух аргентинской столицы. На свой прямой вопрос не получаю даже обтекаемого ответа: Петров молчит, как сом-рыба. И я опять перехватываю инициативу, полный ласковой снисходительности к моему задушевному приятелю.

– Возможно, – делаю предположение, – есть сходство с прогулкой по вершинам сопок Магадана, где уже не растут деревья, лишь жесткая альпийская трава перемежается мхами и лишайниками. Там, в легком облачке, удивительно хорошо дышится – совсем как в детстве, когда выходишь из бани на мороз, напившись в буфете клюквенного морса, и он медленно отрыгается, трогая мельчайшими щипками вкусовые и обонятельные сосочки. И насчет серебра, чувствую, Петров тоже не в теме, а у нас в Омсукчанском районе месторождение «Дукат» – по величине запасов одно из трех в мире. Я там был, видел самородочки, похожие на стружечки из-под крохотного строгального станочка.

Сын Петрова, как я понял, – не дурак выпить пива и поучаствовать в боксерском поединке с отцом. Шуточный удар противника, близкий к ниже пояса, разгоняет всосанный в кровь с молоком матери алкоголь. И тогда включается естественный омыватель лобового стекла, поскольку чувствуешь себя остекленевшим. Занятия спортом наложили отпечаток на фоторобот иммигранта: дважды перебитый нос его похож на небольшого верблюдика, привыкшего дважды в месяц утолять жажду по полной.

Я понимаю, как в жаркой стране хотелось парню душевного тепла в виде прохлады, чтобы обнять родного папаньку в образе снеговика с красным носом из морковки. С безжалостной ясностью вдруг обманчиво представилось, что не Петров-младший, а мой сын уехал в Южную Америку, не он, а я посетил его в далекой стране и сгорал тоской по родине, отгоняя навязчивые видения берега Нагаевской бухты, парнишки-парапланериста в обезжиренном небе. Из дальней страны Россия представилась прекрасной, в голубой дымке, словно из космоса. Со всеми фишками и приколами.

У нас ведь, куда не кинь взгляд – Долина смерти, Мертвое озеро, гора Чертов палец, ущелье Нечистого духа, Чертов овраг, деревня Дно, сплошной гибляк и крандец. Это чтобы служба патокой не казалась. Не любим мы телячьих нежностей. Живем, в ус не дуем, хоть и седина в бороду. Магадан, один из лучших городов по благоустройству в своей подгруппе, парадоксально живописен и в мелочах: две собачьи кучи на плиточном тротуаре, раздавленные ногой врожденного художника-перформаниста, изящно смятые алюминиевые банки, обертки, бутылки будоражат глаз. И магазины, магазины с громкими названиями «Миледи», «Голубой бриллиант», «Ин-Фанта», «Парадец», «Елисеевские поля» и так далее. Все это будто бы виделось мне из далекого аргентинского далека беспредельно милым, напитанным нежной энергичной музыкой аргентинского танго.

– Как? И танго они придумали? – изумление путешественника переходит государственные границы. А ведь он все видел собственными глазами, слышал своими ушами, приговаривая: «Язви меня в душу», «Лопни мои глаза!», «Увяньте мои уши», «Отсохни мой язык»! Лучше бы помолчал.

Что больше всего поразило Иван-туриста? Если муж аргентинки предстает пред ликом Всевышнего, его пенсию продолжают выплачивать оставшейся в живых супруге. Нам бы перенять такое, – не раз восклицал Петров с таким видом, будто я возражаю. Женщины у нас живучее на 13 лет, так пусть бы это нововведение скрашивало им впечатление от чертовой дюжины. Кстати, роковая цифра выплыла из недр статистики с другим значением: на 13 лет женщины стареют раньше, если курят.

Благодаря климату аргентинцы упускают возможности оттянуться до дна, как у нас. При их дешевизне спиртного там полно непьющих, а вино демпингуют по цене пива. Петров сызмальства знает толк в винах: много лет прожил на Кавказе. А недавно ему рассказали, что в Греции, куда, кстати, уехал другой Петровский сын, в древности вино разбавляли водой и все равно надирались до поросячьего визга. В Аргентине превосходное вино, благодаря чему магаданец помолодел на 20 лет, как раз до полуста. Спирт там вообще не пьют! Заправляют им автомобили и самолеты. Узнал – так удивился, что сам чуть не оторвался от земли – посредством употребленного внутрь авиационного горючего. Никто не напивается допьяна, прям лиса и виноград.

Всю поездку, я уже говорил, Петров не верил собственным ушам и глазам. Не думал, не гадал, что по возвращении в Магадан глаза хоть не лопнут, но пригаснут, окулист заставит расстаться даже с пивом, а иначе, мол, накроет слепота и подкосит безножье – последствия диабета.

Поэтому наше фантастическое застолье последнее. Завязывает с этим делом морским узлом. Ну и я с ним за компанию, а куда деваться?

– Знать бы, что так повернется, остался бы невозвращенцем, – признается приятель. Больно уж далекое путешествие совершил, оно, как говорит один президент, перетрахнуло весь организм. Вся муть со дна поднялась, в голову ударила. Но не вернуться он не мог: в Магадане ждала жена, пусть не помолодевшая, как он, и далеко не первая, да ведь родная. Ну, не двоюродная же! Такие оладушки с маком, как она, никто испечь не умеет. Кстати, на оладьи ему тоже полный запрет вышел, не говоря про мак. Зато на овсяную кашу нет ограничений.

Много подноготного увиделось издалека. Как-то внезапно, в припадке дорожной лихорадки, понял, что женщины стесняются собственной старости. А мужья, оказывается, маются чувством вины: мол, от переживаний и забот преждевременно постарели их красавицы-жены.

Что и говорить, за кордон уехать легко, а возвращаться на исходные позиции – сплошная мука. Не то, что по комсомольской путевке устремлялись сорок лет назад Колыму покорять. На юге, было, помолодел, а на севере биологический возраст мгновенно взял свое, с районным коэффициентом на пару.

Утром утешающе гладил седую голову жены по часовой стрелке. А вечером в противоположную сторону закручивал мысли. Она и рада, прячет в слезинке счастья горючие невыплаканные реки бабьих слез.

И вдруг у него созрел план старческого счастья. Оделся во все аргентинское, сходил на почту, получил накопившуюся за время отсутствия пенсию, раздал долги, накупил еды, питья. В Магадане тоже можно достать хорошего вина, в том числе из Аргентины. Цены могут психологически подкосить. Чтобы этого не произошло, надо предварительно рубли в доллары перевести.

Покейфовал дня три и зубы на полку. На большее не хватило – и не надо: из долгого запоя в преклонном возрасте можно и не выйти. Рухнул в анабиоз до следующей пенсии: каждому делу время, а потехе – час. Очнулся в день следующей пенсии и ко мне – мыслями делиться, которые нагулял во время анабиоза. Спал-то не просто, а по специальной программе. Терпенье, все расскажу.

Без пива он как в безвоздушном пространстве, как в невесомости. Доктор ему говорил: сахар – главный враг старшего возраста. Вот и решил добывать сладость не из свеклы и тростника, а из нежного сна, а уж из него получать самогон самовозбуждения.

Хорошо, когда проблема и ее разрешение даются во сне, словно в сказке про царевну-лягушку. А как в реальной жизни? Присмотрелся к энергичным людям – вплоть до недоумения. Откуда энергию черпают? Одному больному адреналин в сердечную мышцу вводили. А у него давно уже организм кроме спирта ничего не принимает. Вот и пришлось капельку в маску для наркоза, каплю непосредственно в мозг ввести!

А я, для поддержания разговора, соответственно припомнил, была у одной депутатской фракции в областном Совете программа – переселить в Аргентину сельское население области, подрубленное под корень американскими окорочками. Идея такая: выращивать в южном полушарии овощи-фрукты, да в Магадан на подводных лодках по конверсии доставлять. У нас же база подлодок на Марчекане простаивает. Но как-то не срослось. Укрепление доллара идет, а рубль все слабит и слабит. Как от пургена. Доллар на полтинник скакнул, Россия 32 миллиарда потеряла. Вот и приходится выходить из заколдованного круга кружным путем.

Петров тоже в 90-е интересовался иммиграцией: спрашивал, сохранятся ли надбавки переселенцам. Нет? Так что там, огород городить! Кому надо, пусть в Краснодарский край переселятся, поступят в казачий ансамбль песни пляски, а кому жара хуже электрического стула, останется на Колыме, чтобы уж до последнего «ха» и ржаной корочкой занюхать.

У нас на малой великой родине тоже было хорошо. Оленина, икра, балык, дичь, минтай дешевый, его даже никто как следует, не распробовал, кроме моего кота. В те времена, когда мы были молодыми, а нашим старикам жилось полегче, старость казалась нереально далекой, не знали мы, что станем завидовать самим себе, не только загранице. Верно говорится: нет нужды ученого учить и здорового лечить. Недаром на Кавказе принято бутылки в землю зарывать на черный день, а у нас не прижилось. В мерзлоту-то не зароешь!

Я все мечтал хороший кассетник купить, чтобы кассеты не поскрипывали, и телевизор с нормальной цветопередачей, а уж с пультиком – верх блаженства. Получил свое и доволен, как слон. А ведь люди не остановились: одна квартира, вторая, джакузи, подвесные потолки, утепленные полы, одна машина, вторая, вилла, яхта. Пять жен. У меня до сих пор в голове не укладывает. Хотя, по правде, упомянутому не место в голове.

Все успокаивал себя: не все потеряно, реванш возьмут дети. Только несколько лет назад началось, что дети начальников руководят детьми бывших подчиненных. Наследуют посты хозяйственных руководителей, точно княжеский титул. Так, наверное, и раньше было, но не бросалось в глаза.

Когда Ельцин отмашку дал, кто-то предпочел, не теряя времени, под шумок реально богатеть, а кто-то – насладиться свободой печати. Наш брат любит сравнивать усилия журналистов с трудом шахтеров. В Магадане ликвидировали объединение «Северовостокуголь». В освободившихся помещениях расположилось три редакции. И за три года ушло из жизни два главреда.

А я попал под выстрел. Шальная пуля угодила в глаз, не нарушив зрения. Вышла из уха, не лишив слуха. Все функции мозга сохранились. Продолжал работать, не садясь на инвалидность, оставался фельетонистом. Напрягало одно неудобство: сквозная рана. Когда в ветреную погоду поток воздуха напирал фронтально и выходил с тыла, раздавался легкий мелодичный свист. Звук не особенно противный, привыкнуть можно, но правильно говориться: «не свисти, денег не будет». Их и не было никогда, а теперь и того меньше.