Текст книги "Блокноты"

СТАРЫЕ ФОТОГРАФИИ

Старые фотографии

До чего же я люблю старые фотографии! В фотостудиях клиенты выбирали костюмы: можно стать моряком, летчиком, танкистом… На всякий случай печатали много карточек – их дарили девушкам, чтобы по вечерам они доставали из коробок коллекцию кавалеров и гадали.

Вот этот летчик, который развозит по утрам свежий хлеб по магазинам, – как с ним жить? Вставать он будет в пять утра, фыркая, умываться под рукомойником, греметь чайником, потом звенеть ложкой в стакане, чертыхаться, что забыл, куда положил ключи от машины…

Может лучше моряк? Он оканчивает кулинарный техникум, с ним не надо будет готовить… Хотя, если он будет варить щи, как у них в столовой, то лучше пусть будет летчик. Ложиться спать он будет рано, можно спокойно вечером книжку почитать или по выкройкам платьице сшить…

А замуж она выйдет за офицера, не подозревая, что лучшие годы проведет в маленьких гарнизонах на севере, в сибирской тайге, в пыльных степях Казахстана… Ее неиспользованный диплом инженера химика-технолога будет лежать в коробке от ботинок вместе с карточками летчика и моряка.

…она сидит за столом, разглядывая старые фотографии, за окном барака для семейных гудит вьюга, в комнате пахнет дымом от железной печки, на которой так долго не закипает чайник.

Они делали ракеты

Мама работала в конструкторском бюро у С. П. Королёва. Перед 8-м марта к ним в отдел пришел фотограф – его пригласили мужчины, такой они придумали подарок к празднику. Женщин расставили вокруг стола на фоне кульманов и попросили улыбаться, оставаясь серьезными.

– Это как? – спросили женщины.

– Ракеты – дело такое, – сказал фотограф. – Радостное и серьезное одновременно.

Женщины посовещались и решили украсить свой «цветник» красивым мужчиной. Проголосовали и пригласили симпатичного парня. Парень ничего не понимал в их чертежах, но на фото смотрелся органично. Женщины сначала долго смеялись, потом устали, остались только улыбки.

– Вот, – сказал фотограф. – Это то, что надо.

И нажал кнопку на камере. Мама в центре, в светлой кофточке. За спиной фотографа толпились мужчины и давали советы, кому куда смотреть.

Студент

Старая шутка: дай студенту точку опоры, и он заснет.

У нас было не так. Спали по шесть часов, потом неслись на лекции, затем много часов в читалке, вечером слушали Кима и Галича в комнате общежития. Спать не хотелось, хотелось быстрее сдать сессию и унестись куда-нибудь в горы или тайгу. Девушками интересовались, но они были на втором плане. Даже на третьем после физики и путешествий.

Были ли мы счастливы? Трудно сказать, не до счастья было при такой нагрузке. Да и в путешествиях было не счастье, а преодоление. Да и какое может быть счастье, когда твое настроение зависит от других людей, от расписания, составленного не тобой. Счастье пришло потом, когда стал большим и понял, на что можно не обращать внимание.

На фото автор проводит олимпиаду по физике среди школьников. Было время, когда физика была в моде и значок МФТИ, нацепленный на лацкан пиджака, вызывал уважение. Автор на фото в костюме и даже в галстуке. Редчайший случай. «Оденься поприличнее, не позорь науку», – сказали в оргкомитете олимпиады. Вот я и не позорил, старался, как мог.

Санаторий

Скучаем ли мы по советским санаториям? Путевка в профкоме, два дня в поезде, беседа с санаторным врачом, назначения на анализы и процедуры. Потом каждый день завтрак, беседа с соседями по столу, пляж или процедуры, обед, экскурсия с групповыми фотографиями, ужин, вечер с массовиком-затейником… 24 дня сытой, беззаботной жизни. Мозги атрофируются, вскоре даже книги читать не хочется. Дни, похожие один на другой. Памяти не за что зацепиться. Потом на работе хвастаются загаром и обсуждают, где как кормят и лечат.

ГРАФОМАНЫ И ПИСАТЕЛИ

Графомания

Не ругайте графоманов. Это много лучше, чем алкоголизм и наркозависимость. И их увлечение не такое затратное, как, например, горные лыжи или любовницы. Безвредные они, если коротко.

Не хуже

«Одна печатаемая ерунда создает ещё у двух убеждение, что и они могут написать не хуже. Эти двое, написав и будучи напечатанными, возбуждают зависть уже у четырёх». – Владимир Маяковский.

Это все, что надо знать о графоманах, осаждающих издательства.

О любви

Графоман сидел за компьютером и писал роман.

– О чем пишешь, – спросила подошедшая жена.

– О любви большого политика к юной девушке

– Квартиру ей купил? – спросила жена.

– Нет, а надо?

– Пусть купит, а то читателям любовь покажется не настоящей.

Японская

Вот скажешь «лепестки цветов вишен падают в пруд», и никто даже ухом не поведет. А намекнешь, что это цитата из стихов древнего японского поэта, все сразу вздохнут и найдут в этом глубокий смысл.

Счастливый

Счастливый человек никогда не напишет ничего путного и интересного. Что может быть интересного в «Жив, здоров, кушаю хорошо»? Это интересно только маме, которая другого и читать не хочет.

Писатель

– Ты пишешь быстрее, чем я успеваю читать.

– Так это прекрасно. Остается чувство, что в непрочитанном может быть сказано что-то умное.

Скамейка

Пиши так, чтобы читателю захотелось выйти на улицу и внимательно рассмотреть сломанную скамейку, о которой ты написал.

Встреча

Встретишь кого-нибудь, поговоришь и захочешь об этом написать рассказ, которых закончится словами: «И больше я его никогда не видел».

Мазки

Стиль писателя, как техника художника. Можно смешать краски для нужного тона, а потом нанести мазок. А можно, как это делает Камиль Писсарро, наносить точками простые краски на холст, их смешение произойдет в глазах ценителя импрессионизма.

Тьму под распахнутыми плащами Волков Хаоса можно описать чем-то простым. Например – «чернота ночной пещеры». А можно как Джоди Пикол наносить мазок за мазком: «Я заглянул под их расстегнутые плащи, и мне показалось, что под их одеждой вообще нет тел: ни шерсти, ни чешуи, ни плоти, ни костей. Только тени, мрак Хаоса, мрак, не имеющий ни цветов, ни оттенков, даже не знающий, что такое цвета; дыра, прорезанная в сущем. Всеядная голодная прорва».

Последняя фраза

Мастера литературы советуют тщательно обдумывать первую фразу. От нее часто зависит – будут ли читать книгу дальше. Но последняя фраза так же важна – от нее зависит, захочет ли читатель искать другие книги автора. Мастером последней фразы был Жюль Верн. Вот, например, из «20 тысяч лье под водой»: «Шесть тысяч лет тому назад Экклезиаст задал вопрос: „Кто мог когда-нибудь измерить глубины океана?“ Два человека имеют право ему ответить: „Мы!“ Это капитан Немо и я!»

Внешность героев

Учишься описывать внешность литературных героев: лицо, волосы, тело, мимика, привычки, одежда, обувь… А потом читаешь у Чехова: «молодая дама, невысокого роста блондинка, в берете». У Пушкина еще проще: «толстая и рябая девка».

Новое

Он начал писать, понимая, что не скажет миру ничего нового. Его согревала надежда, что люди не читали другие книги.

Между строк

Писатель-садист всегда пишет так, что его никто не понимает. Все важное между строк. А если строка одна, то тогда он важное вообще не пишет. Читатели должны сами догадываться. Никто этого не делает, и все, кто дочитывают текст до конца, пребывают или в радости (нашли то, что сами хотели сказать), или в гневе на самих себя – зачем вообще они это читали?

Вторых по-человечески жалко, а первые и не подозревают, что они сами все придумали. А что хотел сказать автор, он и сам не знает.

Будущее время

Только сейчас заметил, что в русском языке «половое» различие глаголов только в прошедшем времени: «Он вышивал, она вышивала». Но «он/она вышивает, он/она будет вышивать».

Тут бы сделать озабоченное лицо и окончательно решить, что будущее наше странное, мир катится в пропасть.

Трудно

Очень трудно писать легко.

Пропущенное

Представьте картину, на которой женщина на кого-то смотрит, а этого «кавота» нет. Кто он? – нужно догадаться, включив воображение. Он был в воображении художника, нам предложена маленькая загадка.

Хемингуэй писал, что в рассказе «можно опускать что угодно при условии, если ты знаешь, что опускаешь. Тогда это лишь укрепляет сюжет, читатель чувствует, что за ненаписанным есть что-то, еще не раскрытое».

Да, есть большая разница между ненаписанным сознательно и ненаписанным потому, что не знаешь, о чем писать. Или для искусственного тумана в сюжете – пусть, дескать, читатель помучается. Рассказы с «пропущенным» читаются нелегко, их мало кто понимает с первого раза. Если написаны мастерски, то перечитываешь.

Задача писателей

Вот интересно: является ли одной из задач современного писателя отвлечь людей от прогресса, от электронных игрушек и помощников, чтобы сохранить способность человечества думать?

Выбор

Герою рассказа хорошо бы сделать непростой выбор. Одно дело, если его уволили с работы, и совсем другое, когда он ушел сам, чтобы выбраться из уютной колеи и пойти по новой дороге к восходящему солнцу. Вот примеры, когда герой делает выбор:

– Сможете передать деньги за проезд?

– Тебе наливать?

– Косарь не одолжишь?

– Выйдешь за меня замуж?

– Ты, наконец, мусор вынесешь?

Хладнокровный

Как же хочется написать, что герой рассказа Петя был хладнокровным и молчаливым. Но стоит такое написать, и рассказ погиб. Мало ли что автор напишет, ты примеры давай. Вот и приходится писать нечто такое:

– Ты зверь, ненавижу тебя!

Петя повернулся, сорвал ромашку с клумбы и протянул Марине.

В путешествии

Творческие личности отправляются в путешествия для вдохновения, для поиска новых сюжетов, или просто пройти по улицам, по которым будут ходить герои книг.

Потом многое забывается. В памяти остаются лишь яркие пятна, когда увиденное совпало с твоим настроением. Ты не запомнишь чеховских серых заборов, если шел вдоль них радостный и хмельной. Поэтому юным писателям надо настроиться в резонанс с настроением героя и лишь потом отправляться по улицам или лесным тропинкам.

Эротика

Как красиво пишут авторы на сайте Проза.ру. Наслаждаюсь шедевром: «эротические нотки закружились по комнате, ударяясь о стены». Вспоминаю эротические моменты в моей жизни. Ничего у меня не кружилось и не ударялось о стены. Скучно я живу.

Внимание

Есть три способа привлечь внимание читателей: написать немыслимую хрень, вспомнить что-нибудь умное или придумать нечто веселое. Высший класс – это всё объединить

Рабы

Ренуар увлекся скульптурой, когда уже был разбит артритом. Двигаться он не мог, только руки немного работали. Ему помогал Ришар Гвино. Ренуар указывал палкой, где надо добавить глины, где скруглить, где убрать. Получалось отлично. Я бы поработал таким «рабом» у мастеров слова: Гоголя, Платонова, Довлатова…

Вот сидит в шезлонге Николай Васильевич, вино потягивает, говорит:

– Напиши, как в уездный город въехала бричка, в которой ездят господа средней руки.

– Это кто такие?

Гоголь вздыхает, перечисляет. Потом продолжает:

– Теперь о внешности героя.

– А какая у него внешность?

– Неприметная.

Поправляю очки, барабаню по клавишам.

– Теперь о реакции жителей города.

– А что, были зрители?

– Вставь двух мужиков.

– Как они удивились?

– Чему тут удивляться? Пусть они колесом брички заинтересуются.

Я пишу, радуюсь, что нетленка прямо на глазах рождается.

Зачем пишу

Вспомнил, о чем еще думал бессонной ночью. Написал мне один виртуальный друг гневное: «Дараган, нахрена ты так много пишешь, тебе что, заняться больше нечем?»

Отвечаю: потому и пишу, что есть чем заняться, а так можно этим не заниматься.

И ещё открою страшную тайну. Пишу много, чтобы никто не успел прочитать всё написанное. Вот стукнет мне много лет, и можно смело заниматься самоцитированием. Надергаю мудростей из старых текстов, а читатель будут восхищаться: «Во, Дараган дает. Ему уже сто пятьдесят лет, а он еще способен по клавишам стучать». А я буду потягивать сухое вино, разведенное спиртом, и усмехаться в седые усы.

Смешно?

Без юмора в наше время долго не прожить, это все ученые говорят. От людей без чувства юмора надо держаться подальше. Как дела, погоды нынче хорошие, привет семье – и бегом от них. Беда в том, что мы разные и нам нужен разный юмор. Вот не могу я смотреть выступления юмористов-стендаперов. Скажет он/она предложение и ждет, когда все засмеются. А если тебе не смешно, то сидишь и от стыда сгораешь, что не со всеми в унисон, что выпендриваешься.

Юмор бывает тупой. Вот классический пример: «На улице шел снег и рота солдат». Так шутить может каждый – стандартный прием, перечислять неперечислимое. Но так делать не надо – это заезжено.

Есть еще солдатский юмор с намеком на тонкости понимания, не сразу доходящий. Пример: «Не влюбляйтесь в девушку с фингалом под глазом. Скорее всего, она уже влюблена». Это уже получше, для стендаперов сойдет. Но я буду сидеть угрюмо – уж простите.

Про любимых классиков писать не буду. Давайте про современников: Слава Сэ, Дмитрий Горчев и Михаил Бару. Первых двух, к нашему горю, уже с нами нет. Но писатели живы, пока читают их книги. Поэтому о грустном не будем, будем о них в настоящем времени. Слава Сэ талантлив, но избыточно искрометен. Вот отрывок из его книги:

«В четыре утра я встретил этого Фёдорова. Он был зелёный и скользкий на вид. И брёл по трубе отопления в новые дали, освещал себе путь жёлтым светом из глаз. В дороге он перекрыл множество труб и не мог найти окно, через которое влез. Кто-то закрыл Фёдорова и даже заштукатурил. И видно было по зубам, Фёдоров хотел, но не смог прогрызть фундамент».

Текст знатно украшен, но я такое долго читать не могу. Перебор «юмора» через предложение. Каждый его абзац подразумевает паузу, чтобы посмеяться. Как у стендаперов. У Горчева проще и тоньше, хотя пишет он грубовато. Вроде сначала не смешно, но абзац целиком вызывает улыбку за счет неожиданного конца, за счет ненавязчивого присутствия насмешливого автора. Вот кусочек текста из его ЖЖ о поездке в Москву:

«И лица у всех в метро очень ужасные, хотя может быть это только в семь часов утра так, не знаю, я тут редко бываю. У меня вот сосед в деревне всё стесняется ехать в Москву: куда я, говорит, с такой рожей да в столицу. Вот приеду обратно в деревню и его утешу – мол, будешь ты, Серёга, на всей Кольцевой линии самый наипервейший красавец».

Теперь о Михаиле Бару. Кажется, что он вообще не шутит, но… Посмотрите:

«В Москве настоящая весна. На остановках в метро на каждую выходящую из вагона красивую девушку приходится по две входящих, не менее красивых. Ещё две недели назад это соотношение было один к одному. Не говоря уже о каком-нибудь феврале, когда входили и выходили только закутанные в шубы и платки существа черт знает какого пола или милиционеры. И ведь речь идёт о скромной Серпуховско-Тимирязевской линии, которая и на карте-то обозначена серым цветом.

А если взять Кольцевую? А станции внутри Кольцевой? И все эти крылышки, и разноцветные пёрышки, и даже перламутровый педикюр, до сей поры скрытый, и бретельки на честном слове, на одном только суффиксе этого слова, и сверкающая пыльца вокруг глаз, и сами глаза, и губы, на которые смотришь, не в силах оторваться, и кусаешь, кусаешь свои…»

А ведь неплохо, да? Я бы только про «милиционеров» убрал, а то получается, как про снег и солдат, которые идут по улице. А фраза о «серой» ветке очень к месту. Убери ее, и абзац потускнеет.

Надежда

Он наивно надеялся, что все понимают им написанное так, как он сам.

Кульминация

– Тебя трудно читать. Вопросы без ответа, кульминация без развязки.

– После каждой кульминации возможны разные развязки. Каждая со своей вероятностью. Как об этом написать?

Блог

– Как сделать свой блог популярным?

– Для начала надо научиться вставлять в длинных текстах пустую строку между абзацами.

Хемингуэй

Очень мне не нравится история, будто бы случившаяся с Хемингуэем.

Сидит Хемингуэй в шезлонге под яблоней. Мимо идет прохожий.

– Эрнест, что делаешь?

– Работаю, – отвечает Хемингуэй.

Идет прохожий обратно. Видит – Хемингуэй окапывает яблоню. Прохожий спрашивает:

– Эрнест, что делаешь?

– Отдыхаю, – отвечает Хемингуэй.

Прочитаешь такое и начинаешь мучиться, что давно пора починить дверь шкафа и навести порядок в бумажном архиве. Отдохнуть, одним словом.

Деньги для писателя

– Писательство приносит тебе убытки. Я знаю, как озаглавить книгу, которая принесет миллион долларов.

– И как?

– Тайны американских президентов. Подзаголовок: записки русского физика.

– Отлично! И какие у президентов тайны?

– Кто же тебе эти тайны расскажет! Это же тайны. Главное, ты так книгу назови.

Как Репин

Глядя на написанное, понимаю Репина, который приходил с мольбертом в галерею Третьякова, улучшать свои картины.

Дорожное движение

Зачем-то полистал книги о безопасности дорожного движения. Если бы я написал такую книгу, то она бы состояла из одной страницы с фразой товарища Саахова: «Торопиться не надо».

Рейтинги

Веришь в правильность рейтингов, если твое имя в первых строчках.

Прочитать

– Он столько написал за последние годы…

– Написать – дело нехитрое. Сумел ли он сам прочитать написанное – вот вопрос.

Окончить

Напишешь «закончить институт» (надо «окончить») и филологи подумают о тебе с презрением. А если потом увидят «я извиняюсь», то общение вообще прекратится.

«Лучше бы ты „тся“ и „ться“ перепутал» – думают те, кто когда-то тебя любил.

Графоманы

Один уважаемый мною автор поздравил с днем писателя всех писателей, подчеркнув, что поздравление не относится к графоманам. Потратил час в сети, пытаясь найти научные определения писателя и графомана. Мнений много, но все сходятся в одном: графоман пишет с удовольствием, а писатель с мучениями. Понял, что писателем быть не хочу, и так жизнь невеселая.

Блог

– У тебя в блоге нет интриги.

– Это еще как?

– Напиши пост из трех слов: «я тебя люблю». Без фото, просто три слова.

– И что?

– Это как объявить конкурс на самый остроумный комментарий.

Эмоции в тексте

Повысил свою онлайн культуру. На виртуальных просторах нашел много интересного и полезного о правилах сетевого общения. Решил для себя составить словарик: как правильно и неправильно благодарить в текстах.

спасибо)))) – это радость, переходящая в хохот, когда от радости валишься под стол и синеешь от удовольствия.

спасибо)) – радость с улыбкой до ушей.

спасибо) – радость со скромной интимной улыбкой

спасибо!!! – радость с подпрыгиваем и последующей чечёткой.

спасибо!! – радость с подпрыгиванием, но без чечётки.

спасибо! – радость без подпрыгивания, но остающаяся искренней.

спасибо – благодарность с намёком, что мог бы сказать или подарить что-нибудь другое.

спасибо. – спасибо сквозь зубы с намёком, что всё кончено, тебе можно собирать чемодан и идти к лифту.

спасибо (– то же, что и предыдущее, но без каких-либо шансов вернуться назад.

Сленг

Молодежный сленг я немного понимаю – это смешные англиканизмы. Но вот «шипперить» меня поставило в тупик. Представил корабль, дальние страны… На худой конец почтовая доставка. Оказалось, что это «задруживать», знакомить. От слова friendship. Почему не френдить?

Роман

– Почему ты не пишешь большие романы?

– Я начинаю их обдумывать и понимаю, что все придуманное можно сказать в трех строчках. А кто сейчас читает больше?

Чехов

– Будь я миллионер, – говорил Чехов, – я бы писал вещи только с ладонь величиной.

Как в будущее смотрел!

Знакомые в тексте

У всех, кто пишет и, не приведи господи, публикует написанное, есть одна проблема. Очень хочется своих знакомых в рассказ вставить. Делать это категорически нельзя. Сколько ты не похвалишь, все равно мало окажется. Вот напишешь, что кто-то умный и красивый, а забудешь упомянуть, что он 50 раз присесть может и не вспотеть.

Вставки

Перечитал написанное и понял важное. Если мои заметки разбавить вставками с обсценной лексикой, то тексты заиграют, станут понятнее и внушительнее. Воспитание всегда мешает красоте повествования.

Писатели

Редкий писатель напишет в соцсетях что-нибудь интересное. Так, иногда ругнет окружающий мир или поставит фото, где он у микрофона. Правильно писатели делают. Зачем в наше непростое время напрягаться и рожать неоплачиваемые строчки.

Любовь поэтов

– Поэтам нужно много раз влюбляться. Это для вдохновения.

– Чушь. Им достаточно одной любви. Главное – любовь должна быть несчастной.

Ван Гог

Понял, почему мне нравится Ван Гог. Наш человек – писал картину за день. И это правильно: пришла идея, есть желание и понимание – пиши быстрее, пока жар в голове. И не надо составлять план картины/рассказа, думать о завязке, развитии, кульминации и финале. Пусть коротко, небрежно – зато эмоционально. Выдавливай из тюбика/головы побольше ярких красок/эпитетов. Это поймут и примут.

Как сейчас помню. Придешь к Ван Гогу, хлопнешь его по плечу и скажешь: «А что, Винсент, не пропустить ли нам, быстрым творцам прекрасного, по стаканчику абсента?» Винсент по-русски ничего не поймет, но стаканчик с удовольствием пропустит.

Обман

Искусство и литература приучили нас к обману и недоговоренности. Никакой писатель или художник не покажет всю правду. Он, подлец, пропустит все через себя, отберет то, что ему нравится, приукрасит, а нам это глотать и этим восхищаться.

Вот напишет писатель, что Джон вошел в бар, достал два кольта и перестрелял всех там сидящих. А это ложь! Все прекрасно знают, что Джон подстрелил и Билла, который не сидел, а стоял.

Зачем нас вводят в такие заблуждения? Какие у автора были цели, что неприятное он задумал? Надо в этом разобраться.

Три С-ругательства писателей

У маститых писателей и критиков есть три ругательства на букву «С».

Первое – «самиздат». Это презрительное слово. Оно означает, что графоманы издают книги за свой счет, заставляя голодать страдающую семью. Эгоисты и бездари, позор нации.

«Самотек» – это немного лучше. Самотек хоть не требует денег. Это когда графоман посылает рукопись в издательство в надежде, что вдумчивый редактор среди тысяч других рукописей увидит гениальность нового рассказчика и стилиста. Маститые писатели, услышав про самотек, недоуменно пожимают плечами и говорят, что это всё же лучше, чем продавать наркотики или обижать животных.

Третье «С» – это сетевая литература. Тут соцсети, проза.ру и прочие ужасы, где нельзя писать ничего художественного. Это сравнимо разве что с публичным расчесываем чирья на попе. Или даже хуже (тут мое воображение бессильно). В соцсетях надо только ругать окружающий мир с его обитателями, а также рассказывать о своих последних выступлениях и публикациях. Допускается еще поставить фото кота или мутного заката над ближайшей речкой.

Дорогие коллеги-графоманы! Если увидите маститого писателя или критика, то вспомните о трех С-ругательствах и переходите на другую сторону улицы. Помните, что все доступные Пегасы оседланы, на Парнасе яблоку не упасть, комару нос не просунуть. На парнасовской вершине холодные ветра, громы, молнии, вокруг черные тучи и черные силы. Врата ада, если сказать поэтично. А в нашей зеленой графоманской долине тихо, свободно, легко дышится. Тут цветы, красивые женщины, загорелые атлеты, вкусное вино, полезные морепродукты. Счастье, короче.

Для кого писать

Понял, наконец, для кого пишу: пишу для себя. Ведь настанет день, когда я забуду свое прошлое, начиная с текущего утра, которое, конечно, тоже забуду. Поем супчика из протертых овощей, сяду в кресло, достану с полки свою книгу и посмотрю на обложку, не узнавая имени автора. Полистаю, скажу: «Эвон, сколько мужик написал, и не лень ему было», поставлю книгу на место и будет мне хорошо.

Надо

Никому не нравится слово «надо». В детстве это означало, что надо есть невкусное, пить лекарства, одеваться теплее, делать уроки… Потом надо учиться, жениться, работать, делать ремонт… С этим словом связаны всякие поучения: думать позитивно, любить себя, делать зарядку, вести ежедневник…

Ловлю себя на том, что иногда пытаюсь поучать ни в чем не повинных людей. Стараюсь мягко, но иногда проскальзывает. Это ужасно. Нельзя писать, что на берегу моря НАДО смотреть на волны и ни о чем не думать. Лучше написать, что автор или его герой любит так делать.

Есть один способ сказать занудное со словом «надо», и тебя не побьют: пусть это скажет неприятный персонаж рассказа. Есть, конечно, шанс, что это припишут автору, но тут уж, тут уж…

Так Чехову приписывают слова про соус, скатерть и соседа. А ведь это не Чехов сказал, а Петр Петрович Белокуров – малоприятный тип, хотевший казаться умным и передовым. А на самом деле он был тяжелым и ленивым. Так что Чехов заметил бы пролитый соус и помог соседу убрать последствия.

Опечатки

Узнал, что опечатки возникают не по вине автора, а из-за происков демона Тутивилла. Теперь я знаю, что делать. На специальной странице книги надо напечатать благодарности друзьям и выразить негодование, что Тутивилл не оставил рукопись в покое.

Настоящий дзен или пофигизм

Да, пришел настоящий дзен. Если кто-то использует мои идеи, тексты или фотографии, то я этому только рад. Пусть даже без ссылки на автора. Для меня это значит, что работал не зря. Афоризмы уже начали расходиться. Слова стали народными, ура!

У меня других дел полно: я вот смотрю, как растет трава.

Двоеточие

А что если закончить книгу двоеточием? Например: «он не стал счастливым, хотя получил все, что хотел:»

Будь готов

К чему надо быть готовым современным писателям? Написать книгу для кого-то и не огорчаться, что он ее не прочитает.