Текст книги "Маршал Василевский"

Вечером 21 июня Политбюро ЦК ВКП(б) принимает решение о создании Южного фронта (9-я и 18-я армии), полевое управление которого формировалось на базе штаба Московского военного округа. Этим же решением Жукову поручалось руководство Южным и Юго-Западным фронтами, а Мерецкову – Северо-Западным фронтом. В 20 часов 50 минут по вызову Сталина в Кремль приехали Тимошенко и Жуков, имея с собой проект директивы о приведении войск в полную боевую готовность. По указанию Сталина она была тут же доработана и подписана Тимошенко, Жуковым и членом Главного военного совета Г.М. Маленковым. В директиве за № 1, адресованной военным советам Ленинградского, Прибалтийского Особого, Западного Особого, Киевского Особого, Одесского военных округов и в копии – наркому Военно-Морского Флота, отмечалось, что 22–23 июня возможно внезапное нападение немцев с провокационной целью. Поэтому требовалось не поддаваться на провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.

Одновременно быть в полной боевой готовности, чтобы встретить возможный внезапный удар вермахта или его союзников. В ночь на 22 июня скрытно занять огневые точки укрепрайонов на госгранице, рассредоточить перед рассветом по полевым аэродромам и замаскировать авиацию, держать войска рассредоточенно и замаскированно. Наряду с этим привести в боевую готовность ПВО без дополнительного подъема приписного состава, подготовить мероприятия по затемнению городов и объектов[29]29
  См.: Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т. 1. С. 370–371.


[Закрыть].

В десять часов вечера 21 июня в Генштаб поступает сообщение начальника штаба Прибалтийского Особого военного округа генерала П.С. Кленова о завершении немцами строительства мостов через Неман и о занятии ими исходного положения для наступления[30]30
  См.: Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Военно-исторические очерки. В четырех книгах. Книга первая. Суровые испытания. М.: Издательство «Библиотека». «Мосгорархив», 1995. С. 99.


[Закрыть]. Начальник штаба Западного Особого военного округа генерал В.Е. Климовских докладывает, что проволочные заграждения немцев, еще днем стоявшие вдоль границы, к вечеру сняты, а в лесу, расположенном недалеко от границы, слышен шум моторов. Начальник штаба Киевского Особого военного округа генерал М. А. Пуркаев передает информацию перебежчика о выходе войск вермахта в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня.

В связи с тревожными сообщениями нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов пригласил германского посла графа Ф. фон Шуленбурга и заявил ему, что Германия без всякого на то основания с каждым днем ухудшает отношения с СССР. Немецкие самолеты продолжают вторгаться в ее воздушное пространство. Ходят упорные слухи о предстоящей войне между Советским Союзом и Германией. У правительства СССР есть все основания верить этому, потому что германское руководство никак не отреагировало на сообщение ТАСС от 14 июня. Фон Шуленбург обещал немедленно сообщить обо всех претензиях своему правительству, хотя отлично знал, что войска вермахта приведены в полную боевую готовность и ждут сигнала на наступление.

В 00 часов 30 минут 22 июня началась передача в зашифрованном виде директивы № 1 в округа. На ее расшифровку требовалось определенное время. А ведь была возможность передать в округа ранее установленный сигнал: «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 г.», что заняло бы всего несколько минут. В штаб Западного Особого военного округа директива поступила в ноль часов 45 минут. Через 15 минут командующий округом генерал армии Д.Г. Павлов доложил наркому обороны о непрерывном движении немецких мотомеханизированных колонн в Сувалкский выступ. Получив совет не паниковать, собрать утром штаб, а если будут отдельные провокации – позвонить, Павлов приказал командармам привести войска в боевое состояние и занять все сооружения боевого типа, и даже недостроенные железобетонные укрепления. Командующие 3, 10 и 4-й армиями и ВВС округа доложили Павлову, что войска и авиация готовы к бою. В 2 часа 25 минут и 2 часа 35 минут директива, полученная из Москвы, была направлена в штабы армий.

В штаб Киевского Особого военного округа директива поступила в 1 час 45 минут, а в штабы армий – в 2 часа 35 минут. Однако приказы о приведении войск в боевую готовность в большинстве случаев были получены слишком поздно – до начала артиллерийской подготовки противника оставалась немногим более получаса. И только флот за 3–4 часа до начала войны был приведен в боевую готовность. Нарком ВМФ, предупрежденный Тимошенко, сразу же установленным паролем отдал соответствующие распоряжения.

А.М. Василевский в своих мемуарах попытался дать ответ на вопрос: почему Сталин, зная о явных признаках готовности Германии к войне с СССР, все же не дал согласия на своевременное приведение войск приграничных военных округов в боевую готовность? «Само по себе приведение войск приграничной зоны в боевую готовность является чрезвычайным событием, и его нельзя рассматривать как нечто рядовое в жизни страны и в ее международном положении, – пишет Александр Михайлович. – Некоторые же читатели, не учитывая этого, считают, что, чем раньше были бы приведены Вооруженные Силы в боевую готовность, тем было бы лучше для нас, и дают резкие оценки Сталину за нежелание пойти на такой шаг еще при первых признаках агрессивных устремлений Германии. Сделан упрек и мне за то, что я, как они полагают, опустил критику в его адрес. Не буду подробно останавливаться на крайностях. Скажу лишь, что преждевременная боевая готовность Вооруженных Сил может принести не меньше вреда, чем запоздание с ней. От враждебной политики соседнего государства до войны нередко бывает дистанция огромного размера. Остановлюсь лишь на том случае, когда Сталин явно промедлил с принятием решения на переход армии и страны на полный режим военного времени. Так вот, считаю, что хотя мы и были еще не совсем готовы к войне, о чем я уже писал, но, если реально пришло время встретить ее, нужно было смело перешагнуть порог. И.В. Сталин не решался на это, исходя, конечно, из лучших побуждений. Но в результате несвоевременного приведения в боевую готовность Вооруженные Силы СССР вступили в схватку с агрессором в значительно менее выгодных условиях и были вынуждены с боями отходить в глубь страны. Не будет ошибочным сказать, что, если бы к тем огромным усилиям партии и народа, направленным на всемерное укрепление военного потенциала страны, добавить своевременное отмобилизование и развертывание Вооруженных Сил, перевод их полностью в боевое положение в приграничных округах, военные действия развернулись бы во многом по-другому».

Глава вторая
Главный оператор Красной Армии

Начало вторжения войск вермахта на территорию Советского Союза, по свидетельству участников Великой Отечественной войны, было неожиданным. В 3 часа 30 минут 22 июня 1941 г., согласно воспоминаниям Г.К. Жукова, он получил от начальника штаба Западного Особого военного округа первый доклад о налете авиации врага на города Белоруссии. В свою очередь, А.М. Василевский отмечал, что Генштабу только в 4 часа с минутами стало известно от оперативных органов окружных штабов о бомбардировке советских аэродромов и городов. Одновременно или несколько ранее эти данные стали известны руководству наркомата обороны и правительству СССР. К этому времени войска вермахта уже перешли в наступление.

Как это и планировалось ранее, руководство войсками в военное время должен был осуществлять нарком обороны вместе с Главным военным советом. Генерал армии Жуков около 4 часов утра по указанию наркома обороны позвонил И.В. Сталину, доложил обстановку и просил разрешения начать ответные боевые действия. Сталин, выслушав начальника Генштаба, сказал, чтобы он вместе с маршалом С.К. Тимошенко прибыл в Кремль. Несмотря на доклад наркома обороны о том, что противник бомбит города на Украине, в Белоруссии и в Прибалтике, Сталин все еще допускал вероятность провокационного характера их действий. Молотов тут же позвонил в германское посольство. Там ответили, что фон Шуленбург просит принять его для срочного сообщения. Вскоре Молотов вернулся и сообщил, что правительство Германии объявило войну Советскому Союзу.

В 7 часов 15 минут по указанию Сталина члены Главного военного совета Тимошенко, Жуков и Маленков подписали директиву № 2, которая была адресована военным советам Ленинградского, Прибалтийского Особого, Западного Особого, Киевского Особого, Одесского военных округов и в копии наркому ВМФ[31]31
  См.: Анфилов В.А. Грозное лето 41 года. С. 135.


[Закрыть]. В директиве требовалось всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу. Впредь, до особого распоряжения, наземными войсками границу переходить не разрешалось. Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации на глубину германской территории до 100–150 км приказывалось уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить основные группировки его наземных войск, а также Кёнигсберг и Мемель.

Об атмосфере, сложившейся в Генштабе в начале войны, свидетельствует А.М. Василевский. Основная нагрузка легла на Оперативное управление Генштаба. По образному выражению Александра Михайловича, оно «превратилось в некий улей, куда прилетавшие с линии фронта “пчелы” доставляли информацию, подлежащую немедленной обработке». Она поступала в зал заседаний, где операторы вели карты обстановки, передавали в войска указания, принимали новую информацию, писали справки и донесения. Группа операторов во главе с полковником В.В. Курасовым обобщала все эти материалы и готовила доклады в Ставку Тимошенко и Жуков, учитывая, что вооруженная борьба приобретает все более широкий размах, пришли к выводу, что один человек не в состоянии осуществлять руководство действующей армией. Об этом они в 9 часов утра доложили Сталину, предложив создать Ставку Главного Командования. Проект директивы к этому времени уже был разработан в Генштабе. Однако Сталин решения не принял, хотя прекрасно понимал, что те, кто по долгу службы должен был руководить военными действиями, ни шагу не сделают без его разрешения. Так терялось самое драгоценное в той обстановке – время!

Задачи, определенные в директиве № 2 Главного военного совета, были нереальными. Большая часть стрелковых дивизий первого стратегического эшелона была расчленена противником, некоторые оказались в окружении. Механизированные корпуса, способные нанести ощутимые встречные удары, находились на большом удалении от участков прорыва противника. Авиация Красной Армии потеряла около 1200 самолетов, в том числе Западный Особый военный округ – 738 самолетов[32]32
  См.: 50 лет Вооруженных Сил СССР. С. 259.


[Закрыть]. Ситуацию усугубляло и то, что Генштаб не имел точных разведывательных данных о противнике и характере его действий, так как связь со штабами фронтов часто прерывалась. Несмотря на это, первый заместитель начальника Генштаба генерал Ватутин, руководствуясь планом стратегического развертывания, подготовил директиву № 3 военным советам Северо-Западного, Западного, Юго-Западного и Южного фронтов. Эта директива была отправлена адресатам в 21 час 15 минут 22 июня за подписями Тимошенко, Жукова и Маленкова. В директиве ближайшей задачей войск на 23–24 июня ставилось: «а) концентрическими сосредоточенными ударами войск Северо-Западного и Западного фронтов окружить и уничтожить сувалкскую группировку противника и к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки; б) мощными концентрическими ударами механизированных корпусов, всей авиации Юго-Западного фронта и других войск 5 и 6 А (армий. – Авт.) окружить и уничтожить группировку противника, наступающую в направлении Владимир-Волынский, Броды. К исходу 24.6 овладеть районом Люблин»[33]33
  Цит. по: Краснов В.Г. Неизвестный Жуков. Лавры и тернии полководца. Документы. Мнения. Размышления. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2000. С. 189–191.


[Закрыть]. В полосе от Балтийского моря до границы с Венгрией разрешались ее переход и действия, не считаясь с границей.

В целях оказания помощи командующим фронтами по указанию Сталина на Западный фронт были направлены маршалы Б.М. Шапошников и Г.И. Кулик, а на Юго-Западный фронт – генерал армии Жуков. Таким образом, Генштаб второй день войны встретил без своего начальника. Вся нагрузка теперь легла на Ватутина, который согласовывал свои действия с Жуковым.

В подвале здания Генштаба было оборудовано бомбоубежище, но оно оказалось совершенно неприспособленным для работы сотрудников Генштаба. Поэтому было решено на ночь перебираться в помещение станции метро «Белорусская», где на одной половине перрона были оборудованы командный пункт и узел связи. Другая половина перрона, отгороженная от первой только фанерной перегородкой, с наступлением сумерек заполнялась жителями Москвы, в основном женщинами и детьми. Работать в таких условиях было не совсем удобно, а самое главное – при ежедневных сборах и переездах терялось драгоценное время, нарушался рабочий ритм.

После 9 часов утра 22 июня в Кремль были вызваны И.А. Серов и заместитель начальника одного из отделов Управления НКВД Д.Н. Шадрин, которые получили от И.В. Сталина, Л.П. Берии и В.М. Молотова указание «подобрать такое место, где можно было бы укрыться от бомбежки и работать». К 16 часам было выбрано здание № 33 на улице Кирова с подземным туннелем, выходящим непосредственно на перрон станции метро «Кировская»[34]34
  См.: Москва военная. 1941–1945. Мемуары и архивные документы. М.: Мосгорархив, 1995. С. 727.


[Закрыть]. После осмотра членами Политбюро (кроме Сталина) на перроне в течение четырех суток были оборудованы рабочие кабинеты, благо здесь накануне войны было создано резервное сооружение Генштаба. Новое помещение осмотрел Сталин[35]35
  См.: Карпов В.В. Генералиссимус. М.: Вече, 2007. Кн. 1. С. 338.


[Закрыть]. Поезда здесь уже не останавливались. Перрон был отгорожен от путей высокой фанерной стеной. В одном его углу – узел связи, в другом – кабинет Сталина, рядом место для начальника Генштаба, а в середине – шеренги столиков для сотрудников Генштаба.

23 июня Сталин наконец-то принял предложение Тимошенко и Жукова о создании Ставки. Оно было оформлено протоколом № 34 Политбюро ЦК ВКП(б) в виде постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б). В документе говорилось:

«Создать Ставку Главного Командования Вооруженных Сил Союза ССР в составе тт.: наркома обороны маршала Тимошенко (председатель), начальника Генштаба Жукова, Сталина, Молотова, маршала Ворошилова, маршала Буденного и наркома Военно-Морского Флота адмирала Кузнецова.

При Ставке организовать институт постоянных советников Ставки в составе тт.: маршала Кулика, маршала Шапошникова, Мерецкова, начальника Военно-Воздушных Сил Жигарева, Ватутина, начальника ПВО Воронова, Микояна, Кагановича, Берия, Вознесенского, Жданова, Маленкова, Мехлиса»[36]36
  См.: Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Военноисторические очерки. В четырех книгах. Книга первая. Суровые испытания. С. 103–104.


[Закрыть].

Таким образом, юридически функциями Главнокомандующего был наделен нарком обороны. Однако без санкции Сталина он не имел права отдавать приказы действующей армии. Поэтому фактически Главнокомандующим был Сталин. Все это не только усложняло управление войсками, но и приводило к запоздалым решениям в быстро меняющейся обстановке на фронте.

Основным рабочим органом Ставки Главного командования (ГК) по стратегическому планированию и руководству вооруженной борьбой стал Генштаб. 24 июня на генерала Василевского и начальника Разведывательного управления генерала Голикова была возложена подготовка проектов правительственных сообщений о событиях на фронтах для Советского информационного бюро, созданного в соответствии с постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б). Кроме того, с конца июня Александру Михайловичу приходилось во исполнение приказаний наркома обороны, начальника Генштаба и его заместителей подписывать директивы Генштаба различного содержания.

30 июня в Генштабе произошла новая перетасовка кадров. Первый заместитель начальника Генштаба генерал Н.Ф. Ватутин был назначен начальником штаба Северо-

Западного фронта, а начальник Оперативного управления генерал Г.К. Маландин – начальником штаба Западного фронта. Его сменил генерал-лейтенант В.М. Злобин. Все это сказывалось на качестве работы Генштаба. «В июньские и июльские дни 1941 года мне, как первому заместителю начальника Оперативного управления, приходилось не раз за сутки бывать у нового начальника Оперативного управления В.М. Злобина, – вспоминал Василевский. – Я его хорошо знал по учебе в Академии Генерального штаба и по совместной поездке в Германию в 1940 году. Это был очень способный, подготовленный, опытный и трудолюбивый, судя по прежней и последующей работе, командир, отличный штабист и хороший товарищ, пользовавшийся авторитетом в коллективе наркомата. Но когда я докладывал ему сведения, получаемые с фронта, и проекты предложений по ним от себя и работников управления, меня каждый раз поражало его спокойствие, казавшееся равнодушием ко всему происходящему».

На фронтах события развивались следующим образом. Попытки войск Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов наспех организованными контрударами разгромить вклинившиеся группировки врага и перенести военные действия за пределы СССР успеха не имели. Положение усугубляли господство авиации противника в воздухе, потеря управления войсками на ряде направлений Ставкой, командующими фронтами и армиями. В результате приграничные сражения завершились крупным поражением войск Северо-Западного (его армии оказались расчлененными) и Западного (главные силы были окружены западнее Минска и в основном уничтожены) фронтов. Большие потери понес и Юго-Западный фронт, войска которого были вынуждены отойти на рубеж старой государственной границы СССР. Только Северный и Южный фронты сохранили большую часть своих основных сил.

Быстротечность военных действий, резкие изменения обстановки на громадном по протяженности фронте требовали оперативного, решительного и строго централизованного руководства. С этой целью по постановлению ГКО от 10 июля Ставка ГК преобразуется в Ставку Верховного Командования (ВК). В ее состав вошли: Сталин, Молотов, маршалы Тимошенко, Буденный, Ворошилов, Шапошников и генерал армии Жуков. Персональные функции членов Ставки юридически не были определены. Однако решающее слово принадлежало Сталину – Генеральному секретарю ЦК ВКП(б), Председателю ГКО и СНК СССР. Снова принимается половинчатое решение. Одновременно создаются Главные командования Северо-Западного (маршал Ворошилов), Западного (маршал Тимошенко) и Юго-Западного (маршал Буденный) направлений. 19 июля Сталин был назначен наркомом обороны.

По мере расширения масштабов вооруженной борьбы увеличились объем и содержание работы Генерального штаба, что потребовало уточнения его структуры и функций. 28 июля Государственный Комитет Обороны принимает постановление № 300, которое определяло организационную структуру и задачи Генштаба, место и роль его начальника в общей системе военного руководства[37]37
  См.: Генеральный штаб Российской армии: история и современность. М.: Академический Проект, 2006. С. 205–206.


[Закрыть]. Он получил право подписывать вместе с председателем Ставки приказы и директивы Ставки или отдавать распоряжения по ее указанию. Как заместитель наркома обороны и член Ставки начальник Генштаба объединял и координировал деятельность управлений наркоматов обороны и ВМФ, готовил заключение о соответствии решениям Ставки намечаемых ими оперативных и организационных мероприятий. В целях освобождения Генштаба от решения задач, не влиявших непосредственно на руководство военными действиями, из его состава были исключены пять управлений (организационное, мобилизационное, укомплектования войск, военных сообщений и автодорожное)[38]38
  См.: Русский архив: Великая Отечественная: Приказы народного комиссара обороны СССР 22 июня 1941 г. – 1942 г. Т. 13 (2–2). М.: ТЕРРА, 1997. С. 38–39.


[Закрыть].

Реорганизация Генштаба совпала с неожиданным для Василевского изменением его служебного положения. Оно напрямую было связано с отставкой генерала армии Жукова. 29 июля он, докладывая Сталину о сложившейся обстановке, предложил с целью спасения войск Юго-Западного фронта отвести их за Днепр и сдать Киев. Это предложение вызвало у Сталина ярость. Как можно додуматься сдать Киев! В свою очередь, Жуков тоже вспылил и попросил освободить его от обязанностей начальника Генштаба и послать на фронт. Эта просьба была удовлетворена. Жукова отправили командовать Резервным фронтом, а заместителя наркома обороны маршала Шапошникова снова поставили начальником Генштаба. Комментируя это решение, Василевский отмечал: «Во главе всего штабного аппарата встал тот, кто в те месяцы мог, пожалуй, лучше, чем кто-либо, обеспечить бесперебойное и организованное его функционирование».

По инициативе Шапошникова 1 августа Василевский получил назначение на должность начальника Оперативного управления и заместителя начальника Генштаба. Генерал Злобин был переведен в Сибирский военный округ заместителем командующего по военно-учебным заведениям.

Итак, не прошло и полутора месяца с начала войны, как Василевский поднялся на новую ступень в военной иерархии. Причем он возглавил наиболее ответственный участок работы в Генштабе, роль которого существенно возросла. 8 августа Ставка Верховного Командования была переименована в Ставку Верховного Главнокомандования (ВГК), а Сталин назначен Верховным Главнокомандующим. Под руководством Шапошникова на основе постановления ГКО от 28 июля было разработано Положение о Генеральном штабе, утвержденное 10 августа наркомом обороны Сталиным[39]39
  См.: Русский архив: Великая Отечественная: Приказы народного комиссара обороны СССР 22 июня 1941 г. – 1942 г. Т. 13 (2–2). С 389–390.


[Закрыть]. Согласно Положению Генеральный штаб Красной Армии стал центральным органом управления наркома обороны по подготовке и использованию Вооруженных Сил для обороны страны. В функции Генштаба входили: разработка директив и приказов Ставки по оперативному использованию Вооруженных Сил и планов войны на театрах военных действий; организация и руководство деятельностью всех видов разведки, обработка разведывательных данных и информация нижестоящих штабов и войск; руководство строительством укрепрайонов, военно-топографической службой и ее снабжение топографическими картами, оперативной подготовкой родов войск, штабов, служб и органов тыла; организация и устройство оперативного тыла действующей армии; разработка вопросов ПВО, положений о вождении армейских соединений, наставлений и руководств по штабной службе, издание описаний театров военных действий; сбор и обработка материалов по изучению боевого опыта, разработка приказов, директив и указаний по его использованию; организация и руководство шифровальной службой и обеспечение скрытого управления войсками.

В соответствии с новым Положением Генштаб включал шесть управлений (Оперативное, Разведывательное, устройства оперативного тыла, строительства укрепленных районов, Военно-топографическое и Шифровальное), три отдела (военно-исторический, общий, кадров) и группу офицеров Генштаба на правах отдела Генштаба. Развертывание на каждом из стратегических направлений по нескольку фронтов потребовало выделение на каждый фронт специальной группы операторов во главе с опытным начальником. Вместо отделов по направлениям (Северо-Западное, Западное и Юго-Западное) создаются направления на каждый фронт (группу фронтов). В ноябре 1941 г. под руководством Василевского была разработана специальная инструкция для начальников направлений Оперативного управления.

С целью обеспечения эффективной деятельности отделов, управлений и в целом Генштаба был определен порядок его круглосуточной работы. Об этом Сталину докладывал еще Жуков в бытность его начальником Генштаба. Распорядок дня Генштаба, привязанный к регламенту Верховного Главнокомандующего, был определен приказами № 0095 и № 006955 за подписью начальника Оперативного управления генерала Василевского[40]40
  См.: Горьков Ю.А. Кремль. Ставка. Генштаб. С. 132.


[Закрыть]. Этот распорядок был одобрен Сталиным и никогда не нарушался.

Ставке ВГК (Сталину) доклады об оперативно-стратегической обстановке, отданных за ночь распоряжениях войскам фронтов, просьбах командующих представлялись три раза в сутки: с 10.00 до 11.00 и с 15.00 до 16.00 – заместитель начальника Генштаба (чаще всего начальник Оперативного управления), а с 21.00 до 3.00 – начальник Генштаба. К этому времени готовились карта стратегической обстановки (масштаб 1: 2500000) на 3–5 суток, карта оперативной обстановки (масштаб 1: 200000) каждого фронта на 2–3 суток, причем положение своих войск отображалось до дивизии включительно (а иногда до полка), боевые донесения каждого фронта. С этими документами начальник Генштаба следовал в Кремль для доклада Сталину. Кроме этого, распорядком дня предусматривались следующие вопросы: сообщения в Ставку ВГК – 4.00 и 16.00; начало рабочего дня – 7.00; подпись и доклад оперативной сводки – 8.00 и 20.00; сообщения в Совинформбюро – 8.30 и 20.30; оперативное ориентирование – 22.00–23.00; боевое донесение в Ставку – 23.00.

В распорядке дня Генштаба определялись продолжительность работы (17–18 часов) и времени отдыха его сотрудников (5–6 часов), увязанные с режимом деятельности Ставки ВГК и штабов фронтов. Время, место работы и отдыха начальника Генштаба и его заместителей были определены Сталиным лично. Василевскому отдых был установлен с 4 до 10 часов утра. Верховный не раз проверял, как выполняется его указание. Иногда он звонил в кабинет начальника Оперативного управления, и если Александр Михайлович отдыхал, то приказывал: «Василевского не будить», а что надо, выяснял у дежурного генерала. Случаи нарушения установленного порядка вызывали крайне серьезные и в высшей степени неприятные для Василевского разговоры. «Разумеется, это не была мелкая опека, – пишет Александр Михайлович, – а вызывавшаяся обстановкой необходимость. Напряженнейшая работа, а порой и неумение организовать свое время, стремление взять на себя выполнение многих обязанностей зачастую заставляли ответственных работников забывать о сне. А это тоже не могло не сказаться на их работоспособности, а значит, и на деле. Иногда, возвратившись около четырех часов утра от Сталина, я, чтобы реализовать принятые в Ставке решения, обязан был дать исполнителям или фронтам необходимые указания. Порою это затягивалось далеко за четыре часа. Приходилось идти на хитрость. Я оставлял у кремлевского телефона за письменным столом адъютанта старшего лейтенанта А.И. Гриненко. На звонок Сталина он обязан был докладывать, что я до десяти часов отдыхаю. Как правило, в ответ слышалось “Хорошо ”».

Василевский после назначения на новую должность сразу же окунулся в гущу событий. Теперь от его профессионализма во многом зависело, насколько решения, принимаемые Сталиным, соответствуют обстановке на фронтах. Ежедневно, а иногда и по нескольку раз в сутки Василевский вместе с Шапошниковым бывал в кабинете Сталина в Кремле. Со 2 августа Александр Михайлович все чаще подписывает директивы и приказы Генштаба, которые отдавались во исполнение приказов и указаний Ставки ВГК и начальника Генштаба.

С первых же шагов в новой должности А.М. Василевскому пришлось решать вопросы, связанные с обстановкой на юго-западном направлении. В половине третьего ночи 4 августа он по указанию Сталина вызвал к телеграфу командующего Юго-Западным фронтом генерал-полковника М.П. Кирпоноса и члена военного совета Н.С. Хрущева. Верховный потребовал от них не допустить переправы врага на левый берег Днепра. Они заверили Сталина в том, что примут все меры к тому, чтобы выполнить эту задачу.

5 августа начальник штаба Юго-Западного направления генерал-майор А.П. Покровский передал Василевскому просьбу маршала Буденного разрешить отвести войска Южного фронта на линию реки Ингул. Об этом Василевский немедленно доложил Шапошникову, а тот, в свою очередь, Сталину.

Он приказал начальнику Генштаба и его заместителю сразу же прибыть в Ставку Сталин, выразив недовольство тем, что Буденный лично не переговорил с Василевским, не согласился с отводом войск Южного фронта на указанный рубеж. Командующему фронтом было приказано не позже 10 августа занять линию восточный берег Днестровского лимана до Беляевки, от Беляевки на Ротмистровку, Березовку, Вознесенск и далее на Кировоград, Чигирин. Одессу требовалось оборонять до последней возможности[41]41
  См.: Русский архив: Великая Отечественная: СтавкаВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16 (5–1). М.: ТЕРРА, 1996. С. 104.


[Закрыть]. После этого Шапошников связался по прямому проводу с Буденным.

– Товарищ Сталин приказал мне передать, – сказал Борис Михайлович, – что он недоволен тем, что вы, намечая линию отвода, при которой отдается почти половина Украины, не подошли сами к аппарату переговорить с замначгенштаба товарищем Василевским. Хотя Василевский и вызывал Покровского, но имелось в виду, что вы сами хотите изложить вашу точку зрения на поднятый вопрос. Ставка не может согласиться с предлагаемым вами рубежом отвода, и сейчас на ваше имя идет телеграмма особой важности.

Буденный, выслушав начальника Генштаба, вынужден был оправдываться:

– Я доложил свои соображения, исходя из реальной обстановки. Если Ставка находит их неубедительными, она меня может поправить. Я, конечно, извиняюсь перед Василевским, но считал, что начальник штаба главкома имеет право передать тот или иной документ непосредственно Василевскому. Я в это время был занят переговорами с командующим Южным фронтом.

Маршал Буденный, легендарный герой Гражданской войны, вынужден был оправдываться за невнимательное отношение к заместителю начальника Генштаба. Его слегка отчитали и дали понять, что указания Ставки следует выполнять неукоснительно.

Несмотря на все заверения командующих Юго-Западным направлением, Южным и Юго-Западным фронтами, противнику 6 августа удалось прорваться к окраинам Киева. 8 августа войска группы армий «Север» перешли в наступление на Ленинград. Одновременно 2-я армия и 2-я танковая группа развернули наступление против Центрального фронта, прикрывавшего брянское, гомельское и черниговское направления. В целях удобства управления войсками, действовавшими на брянском направлении, 14 августа создается Брянский фронт (13-я и 50-я армии) под командованием генерал-лейтенанта А.И. Еременко, которому предстояло разгромить 2-ю танковую группу.

Противник продолжал наращивать свои усилия. 15 августа он вынудил войска Южного фронта оставить Кривой Рог, а 17-го – Николаев. Армии Брянского фронта вели тяжелые оборонительные бои на конотопском и черниговском направлениях. С каждым часом нарастала угроза правому крылу Юго-Западного фронта и особенно его 5-й армии, продолжавшей оборонять Коростеньский укрепрайон. Однако Сталин 17 августа отклонил предложение Шапошникова и Василевского об отводе войск правого крыла Юго-Западного фронта на левый берег Днепра. Верховный был твердо уверен в том, что если Еременко и не разобьет 2-ю танковую группу, то, во всяком случае, задержит ее и не выпустит на юг.

Ошибка Сталина имела катастрофические последствия для Юго-Западного фронта. 18 августа соединения 2-й армии и 2-й танковой группы, повернув на юг, вышли к Стародубу, а 19-го – к Гомелю. После этого они продолжили стремительное наступление, создавая реальную угрозу правому флангу и тылу Юго-Западного фронта. Противник нанес поражение 13-й армии Брянского фронта, которая начала отход к реке Судость. И только теперь Сталин разрешил командующим Юго-Западным, Центральным и Брянским фронтами начать отвод войск. С целью противодействия прорыву противника в тыл Юго-Западного фронта с севера по предложению Шапошникова и Василевского принимается решение о развертывании по реке Десна новой 40-й армии. Однако ее войска, ослабленные в предшествующих боях на днепровском рубеже, не смогли противостоять двум танковым дивизиям врага. Основные силы Южного фронта к исходу 22 августа сумели отойти на левый берег Днепра.