Текст книги "Маршал Конев"

Записка Чебоненко была рассмотрена весьма оперативно. 16 февраля он получает ответ главного военного прокурора Н.П. Афанасьева: «Дело Особого отдела армии HP 11954 на обвиняемых Покуса Якова Захаровича, Стельмах Григория Давидовича, Васенцовича Владислава Константиновича, Григорьева Николая Ивановича, Седова Сергея Дмитриевича, Агафонова Николая Михайловича, Касаткина Петра Степановича, Шталь Юлис Мартыновича и Волынина Евгения Алексеевича мной в уголовном порядке прекращено. Предлагаю своим постановлением перечисленных выше лиц из тюрьмы освободить. Документы почтой. Исполнение телеграфьте»[60]60
  Там же. С. 396.


[Закрыть].

18 февраля 1940 г. все арестованные были освобождены. Комдива Я.З. Покуса партийная организация штаба 2-й отдельной Краснознаменной армии теперь быстро восстановила в партии. 27 февраля И.С. Конев вручил ему рекомендательное письмо, адресованное заместителю наркома обороны армейскому комиссару 1-го ранга Е.А. Щаденко:

«Следует в Ваше распоряжение бывший зам. комвойск ОКДВА, комдив Покус Яков Захарович, уволенный из кадров РККА.

Последнего я знаю в период 1922–1923 гг. по совместной работе на Дальнем Востоке, как стойкого, решительного, инициативного и энергичного командира, преданного делу партии Ленина – Сталина и нашей Социалистической Родине. Достойного восстановления в рядах Красной Армии»[61]61
  Цит. по: Черушев Н.С. 1937 год: Элита Красной Армии на Голгофе. М.: Вече, 2003. С. 397.


[Закрыть].

30 мая 1940 г. Я.З. Покус был назначен старшим преподавателем Академии Генерального штаба. Но уже 3 октября его снова арестовали по обвинению в принадлежности к мифическому военному заговору. 16 июля 1941 г. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Покуса к 10 годам исправительно-трудового лагеря с поражением в правах на 5 лет, с лишением присвоенного ему воинского звания «комдив» и конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества. Он умер в сентябре 1945 г. в лагере.

Не без содействия И.С. Конева в апреле 1940 г. был восстановлен в партии бывший помощник командующего Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армией комдив Г.А. Ворожейкин. Он принимал активное участие в Великой Отечественной войне, стал маршалом авиации. Однако после войны его в апреле 1948 г. вторично арестовали и приговорили к 8 годам тюремного заключения. В августе 1953 г. Ворожейкина освободили.

В мае 1940 г. произошли изменения в высшем военном руководстве СССР. К.Е. Ворошилов, один из соратников И.В. Сталина, лишился поста наркома обороны, так как его деятельность в ходе войны с Финляндией была признана неудовлетворительной. Наркомат обороны возглавил командующий Киевским Особым военным округом С.К. Тимошенко. Он 16 мая подписывает приказ № 120 «О боевой и политической подготовке войск на летний период 1940 г.»[62]62
  РГВА. Ф. 4. Оп. 15. Д. 30. Л. 336–356.


[Закрыть] В нем предписывалось в основу этой подготовки положить принцип: «учить войска тому, что необходимо на войне, и только так, как это делается на войне». От командиров всех степеней требовалось резко повысить качество тактической и огневой подготовки, овладеть искусством маневрирования на разнообразной местности, преодоления искусственных и естественных препятствий, совершенствовать навыки в организации и ведении обороны.

Положения приказа № 120 И.С. Конев претворял в жизнь уже в новом качестве. В июне 1940 г. он назначается командующим войсками Забайкальского военного округа, штаб которого располагался в Чите. На территории округа формировалась 16-я армия под командованием генерал-лейтенанта М.Ф. Лукина. В состав округа была включена 17-я армия (командующий – генерал-лейтенант П.А. Курочкин), дислоцировавшаяся в Монголии.

Не успел И.С. Конев как следует освоиться в новой должности, как в штаб Забайкальского военного округа прибыла комиссия во главе с заместителем наркома обороны Маршалом Советского Союза Г.И. Куликом. Под его руководством в лагере под Иркутском было проведено тактическое учение с боевой стрельбой. Затем проверке подверглись некоторые части и соединения округа. Она показала, что в боевой подготовке имеется ряд недостатков: слабое ведение разведки; плохая организация взаимодействия; недостаточная выучка ряда подразделений при преодолении предполья и ведении наступления в глубине обороны противника.

И.С. Коневу, наряду с практической работой, предстояло выступить в роли теоретика. 28 августа 1940 г. нарком обороны Маршал Советского Союза C.K Тимошенко подписал директиву, которая требовала от И.С. Конева, командующего войсками Западного Особого военного округа генерал-полковника Д.Г. Павлова, начальника Главного управления автобронетанковых войск генерал-лейтенанта Я.Н. Федоренко и командующего войсками Одесского военного округа генерал-лейтенанта Я.Т. Черевиченко подготовить доклад на тему «Использование механизированных корпусов в наступательной операции»[63]63
  РГВА. Ф. 33988. Оп. 3. Д. 361. Л. 7–9.


[Закрыть]. Его намечалось заслушать в декабре на совещании высшего командного состава Красной Армии[64]64
  Подробнее см.: Русский архив: Великая Отечественная. Т. 12 (1). М.: ТЕРРА, 1993.


[Закрыть]. Докладчиком, как известно, стал Павлов. Но и Конев не сидел молча на совещании. Он принял участие в обсуждении доклада начальника Генштаба Красной Армии генерала армии К.А. Мерецкова на тему «Итоги и задачи боевой подготовки сухопутных войск, ВВС и оперативной подготовки высшего начсостава». В своем выступлении Иван Степанович отметил, что войска получили большую практику по основным видам общевойскового боя, в организации взаимодействия родов войск и в совершении маршей. Не скрыл он и недостатки, имевшие место в боевой и политической подготовки. Наряду с этим высказал ряд предложений, которые, к сожалению, не все были претворены в жизнь. А ведь они имели большое значение для войск. К ним относились: обобщение опыта прорыва укрепленной полосы в ходе войны с Финляндией; разработка и издание соответствующего устава или временной инструкции; подготовка положений для штабов округа, фронта и армии.

В целом совещание, по мнению наркома обороны Тимошенко, имело большое значение для уточнения ряда положений отечественной военной теории. Однако во многих выступлениях недостаточно учитывались возможное противодействие противника, степень устойчивости современной обороны, реальный материальный и моральный потенциал Красной Армии. Поэтому многие положения теории наступления оказались в начале Великой Отечественной войны нежизненными и не могли быть реализованы на практике.

После совещания в Кремле под руководством Тимошенко были проведены две оперативно-стратегические военные игры. В играх нашли свое практическое воплощение те идеи, которые высказывались на совещании высшего комсостава. На пространстве от Балтийского до Черного морей действовали фронтовые и армейские объединения, организованные по взглядам того времени. Большинству из участников декабрьского совещания пришлось решать задачи в играх и за «восточных», и за «западных». Высший комсостав получил ценную практику в организации и планировании фронтовой и армейской наступательных операций, в их боевом и материальном обеспечении, в применении подвижных соединений во взаимодействии с авиацией[65]65
  См.: Бобылев П.Н. Репетиция катастрофы // Военно-исторический журнал. 1993. № 8. С. 33.


[Закрыть]. В ходе игр неоднократно возникали сложные ситуации, потребовавшие от их участников принятия ответственных решений. Однако большинство из них руководили в них армиями и фронтами безотносительно к тому, какие объединения они реально возглавляли в начале 1941 г. Почти никому из них с началом войны не пришлось воевать на тех направлениях, где они действовали в играх.

И.С. Конев в первой игре командовал 27-й армией Северо-Западного фронта, а во второй – 5-й армией Южного фронта «западных». Группировки войск сторон, созданные на играх, соответствовали утвердившимся осенью 1940 г. взглядам советского стратегического руководства, согласно которым Германия с целью захвата Украины может сосредоточить свои главные силы (110–120 пехотных дивизий, основную массу танков и самолетов) на юге, в районе Седлец, Люблин, для нанесения главного удара в общем направлении на Киев. Из Восточной Пруссии, где предполагалось сосредоточение 50–60 немецких пехотных дивизий, ожидалось нанесение вспомогательного удара[66]66
  См.: Готовил ли СССР превентивный удар? // Военно-исторический журнал. 1992. № 1. С. 25.


[Закрыть]. В обеих играх действия сторон на направлениях Брест, Барановичи (Восточный фронт «западных») и Брест, Варшава (Западный фронт «восточных») не разыгрывались. Между тем и в планах советского стратегического руководства, и в документах первой игры отмечалась опасность ударов противника из районов Сувалки и Брест в направлении Барановичи. Известно, что удары вермахта именно из этих районов в начале Великой Отечественной войны привели к окружению войск Красной Армии в белостокском выступе.

После завершения игр И.С. Конев 14 января 1941 г. назначается командующим войсками Северо-Кавказского военного округа. Сам он пишет, что это произошло в конце января[67]67
  См.: Конев И.С. Записки командующего фронтом. С. 36.


[Закрыть]. Вместе с ним в Ростов-на-Дону, где располагался штаб округа, приехали супруга Анна Ефимовна, дочь Майя и сын Гелий.

Верный своему принципу досконально знать войска и учить их умению вести активные боевые действия, Конев сразу же взялся за организацию боевой и политической подготовки. Под его руководством проводится ряд командно-штабных и тактических учений, оперативных игр, полевых поездок. «Мы, старший комсостав Северо-Кавказского военного округа, – вспоминал генерал-полковник артиллерии Н.М. Хлебников, в то время начальник артиллерии округа, – тотчас почувствовали твердый характер и целевую направленность нашего нового командующего»[68]68
  См.: Хлебников Н.М. Под грохот сотен батарей. М.: Воениздат, 1974. С. 88.


[Закрыть]. Все соединения и части были выведены в подвижные лагеря. Учения, как правило, начинались с подъема по тревоге и вручения командирам частей и соединений тактических заданий.

Особенностью стиля работы Конева, как отмечают многие его сослуживцы того времени, являлось стремление превратить каждый разбор учения или смотра в школу для командного состава, соединений, частей и подразделений. «В те предвоенные годы, когда все мы чувствовали дыхание надвигающейся грозы, я, следуя правилу, усвоенному по предшествующей службе, немало времени отдавал тренировке соединений и частей округа в сложных условиях обстановки, приближенной к боевой, – рассказывал в середине 50-х годов Иван Степанович слушателям Военной академии им. М.В. Фрунзе. – Были люди, которые не понимали, зачем это нужно. Называли это выматыванием сил. Некоторые косились и по другой причине: маневры даже в масштабе дивизии – весьма дорогостоящая вещь. Но я чувствовал, что время не ждет, старался использовать каждый час с пользой для войск. В этом вопросе ощущалась поддержка члена Военного совета, штаба, большинства начальников родов войск и служб. Совместными усилиями мы и решали главную задачу – учили штабы и войска воевать с сильным и опытным врагом»[69]69
  Цит. по: Португальский Р. Маршал Конев. Мастер окружений. С. 45.


[Закрыть].

Одновременно И.С. Коневу пришлось решать еще одну срочную задачу. По постановлению Главного Военного совета на базе округа в Черкассах формировалось управление 19-й армии. К 22 июня 1941 г. она включала два стрелковых (25-й и 34-й) и один механизированный (26-й) корпуса, одну стрелковую дивизию (38-я), два корпусных артиллерийских полка (442-й и 471-й), один моторизованный инженерный (111-й) и два отдельных саперных (238-й и 321-й) батальона[70]70
  См.: Боевой состав Советской Армии (июнь – декабрь 1941 года). М., 1963. С. 10.


[Закрыть]. В мехкорпусе имелось всего 184 легких танка[71]71
  См.: Дриг Е. Механизированные корпуса РККА в бою: История автобронетанковых войск Красной Армии в 1940–1941 годах. М.: ACT: ACT МОСКВА: Транзиткнига, 2005. С. 576.


[Закрыть].

С 20 мая началась переброска некоторых соединений армии в Киевский Особый военный округ. 13 июня командующим армией был назначен И.С. Конев, членом Военного совета – дивизионный комиссар И.П. Щекланов, начальником штаба – генерал-майор П.Н. Рубцов. Нарком обороны поставил Коневу следующую задачу: «Армия должна быть в полной боевой готовности, и в случае наступления немцев на юго-западном театре военных действий, на Киев, нанести фланговый удар и загнать немцев в Припятские болота»[72]72
  Цит. по: Конев И.С. Записки командующего фронтом. С. 37.


[Закрыть].

Решив все неотложные дела, И.С. Конев 18 июня выехал в штаб Киевского Особого военного округа для приема прибывающих эшелонов. Здесь он неожиданно встретил своего знакомого по гурзуфскому санаторию полковника И.Х. Баграмяна, возглавлявшего оперативный отдел штаба округа. По просьбе Конева он ознакомил его с состоянием войск и их дислокацией.

И.С. Конев, вернувшись в Черкассы, позвонил по телефону начальнику Генштаба и попросил разрешения выехать в Ростов. Получив добро, Иван Степанович на самолете прилетел вечером 20 июня в Ростов, где дал указание о приведении войск в полную боевую готовность. В ночь на 21 июня, как пишет P.M. Португальский, И.С. Коневу позвонил начальник штаба Киевского Особого военного округа генерал-лейтенант М.А. Пуркаев, который сказал, что положение тревожное, а потому надо быть готовым к худшему[73]73
  См.: Португальский Р. Маршал Конев. Мастер окружений. С. 47.


[Закрыть].

Однако Конев в своих мемуарах опровергает это утверждение. В два часа ночи 22 июня ему на квартиру в Ростове позвонил генерал армии Жуков.

«Товарищ Конев, положение угрожающее, – сказал он. – Приказываю привести в готовность все средства противовоздушной обороны Ростова. Командующим округом оставьте Рейтера, своего заместителя, а сами немедленно вылетайте в армию, быть там в полной боевой готовности».

Далее Конев пишет, что вместе с членом Военного совета Шеклановым и начальником особого отдела Королевым на самолете «СИ-47» в четыре часа утра вылетел в Черкассы. В штаб 19-й армии они прибыли около пяти часов. О том, что началась война, никто из штабных работников ничего не знал. К этому времени Иван Степанович имел, по существу, идеальный послужной список. От командира полка ступень за ступенью вырос до командующего войсками военного округа. В его арсенале был богатый опыт организации и обучения войск, командиров и штабов, но боевой опыт ограничивался только руководством отрядом в Гражданскую войну. Теперь Коневу предстояло в боевых условиях показать, на что он способен как военачальник.

Глава 2
В сражениях за смоленск и москву

По воспоминаниям И.С. Конева, первые три дня с началом войны прошли для его подчиненных в спокойной обстановке. Город Черкассы, расположенный на правом берегу Днепра, тогда еще не попал в зону бомбежки немецкой авиации. Конев, прибыв в штаб 19-й армии, тут же приказал объявить боевую тревогу и рассредоточить войска. 23 или 24 июня его вызвал к ВЧ нарком обороны Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко, который приказал форсированным маршем перебросить армию в район Киева. Ее войскам предстояло занять оборону по рубежу бывшего Киевского укрепрайона, р. Тетерев.

Однако едва управление и головные части 19-й армии вышли к Киевскому укрепрайону, как поступила новая задача. Ставка Главного Командования (ГК) в девятом часу вечера 25 июня приняла решение сформировать к пяти часам следующего дня группу армий (19, 20, 21 и 22-я) Резерва Главного командования. Им предстояло провести рекогносцировку и приступить к строительству оборонительного рубежа главной полосы по линии Сущево, Невель, Витебск, Могилев, Жлобин, Гомель, Чернигов, р. Десна, р. Днепр до Кременчуга, а также быть готовыми к переходу в контрнаступление[74]74
  См.: Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16 (5–1). М.: ТЕРРА, 1996. С. 22–23.


[Закрыть]. В состав 19-й армии включались 34-й стрелковый (38, 129, 158, 171-я стрелковые дивизии), 25-й стрелковый (127,134,162-я стрелковые дивизии, 394-й корпусной артиллерийский полк), 67-й стрелковый (102, 132,151-я стрелковые дивизии) и 25-й механизированный (50-я и 55-я танковые, 219-я моторизованная дивизии) корпуса. Части усиления, обслуживания и учреждения тыла было обещано дать дополнительно. 7 июля намечалось развернуть 34-й стрелковый корпус в районе Черкассы, Белая Церковь, 25-й стрелковый корпус – в районе Ржищев, Золотоноша, Лубны, 67-й стрелковый корпус – в районе Корсуня, а 25-й механизированный корпус – в районе Тараща, Стеблев, Богуслав.

Не успел генерал-лейтенант Конев приступить к выполнению этой задачи, как 27 июня директивой № 0038 Ставки ГК был изменен состав группы армий Резерва Г.К. Теперь она включала только три армии (20,21 и 22-я)[75]75
  См.: Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16 (5–1). С. 23–24.


[Закрыть]. Командующему 19-й армией директивой Ставки ГК от 28 июня с 5 часов утра 29 июня был подчинен Киевский укрепрайон. Войска армии следовало к утру 2 июля сосредоточить в районе Горностайполь, Макаров, Фастов, Белая Церковь, Триполье[76]76
  См.: Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16 (5–1). С. 26.


[Закрыть]. По директиве № 0060 состав 19-й армии стал иным: управления 25-го и 34-го стрелковых корпусов с корпусными частями, 28-я горнострелковая, 38, 127, 129, 134, 162, 158, 171-я стрелковые дивизии[77]77
  Там же. С. 27.


[Закрыть]. Эшелоны 25-го механизированного корпуса предписывалось повернуть для выгрузки в районе Фастов, Васильков.

1 июля в штаб 19-й армии поступает директива Ставки ГК за № 00124 с новой задачей[78]78
  Там же. С. 39.


[Закрыть]. Она предписывала перебросить: управление армии и части связи на станцию Рудня; управление 25-го стрелкового корпуса, 134,127 и 162-ю стрелковые дивизии – в район Лиозно, Рудня; управление 34-го стрелкового корпуса, 38, 129 и 158-ю стрелковые дивизии – в район Голынки. 25-й механизированный корпус передавался в другую армию, а 28-я горнострелковая и 171-я стрелковая дивизии – в подчинение командующего войсками Киевского Особого военного округа. Вместо 25-го механизированного корпуса армия, оставаясь в подчинении наркома обороны, получала 23-й мехкорпус. Но уже 2 июля следует еще одна директива за № 00130, согласно которой 19-я армия вместе с 20, 21 и 22-й армиями передавалась Западному фронту, командующим которым был назначен Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко[79]79
  Там же. С. 41.


[Закрыть].

Столь частое изменение задач не было случайным явлением, так как обстановка на западном и юго-западном стратегических направлениях с каждым днем становилась все более катастрофической. Армии Юго-Западного фронта под натиском войск группы армий «Юг» отходили на восток, с трудом сдерживая продвижение врага на киевском направлении. В районе Минска войска группы армий «Центр» окружили почти три десятка дивизий. К 4 июля, преодолевая сопротивление войск Западного фронта, соединения 3-й и 2-й танковых групп противника форсировали Березину в районе Борисова и стали продвигаться в северо-восточном направлении, на Витебск и Смоленск. А впереди была Москва.

На витебское и смоленское направления выдвигалась 19-я армия. Это в мирное время было несложно сделать. А в начале июля 1941 г. воинские эшелоны, что называется, ползли под непрерывными бомбежками вражеской авиации. На железной дороге часто возникала путаница, в результате которой некоторые эшелоны армии оказались на Валдае.

Штаб 19-й армии, как и предписывала Ставка ГК, разместился в лесу в районе станции Рудня. Генерал-лейтенант И.С. Конев на вездеходе направился в штаб Западного фронта, находившийся в Гнездове. Здесь он получил приказ Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко развернуть армию, отбросить противника от Витебска и организовать прочную оборону. Конев незамедлительно выехал в Витебск. За ним на второй машине следовал командующий артиллерией армии генерал-майор И.П. Камера. На шоссе Смоленск – Витебск они попали под удар вражеских истребителей. Конев вместе с водителем Яковенко и адъютантом Лобовым успели выскочить из машины. Она была подбита и, вспыхнув, взорвалась. Тяжело контузило адъютанта, сгорел портфель с картами, находившийся у него в руках.

После обстрела Конев, добыв полуторку, вернулся в Рудню. Выслушав доклад начальника штаба армии, он снова выехал в Витебск. По шоссе вперемежку с боевыми частями двигались обозы. Управление этим потоком отсутствовало. И тогда Иван Степанович принял единственное верное решение. Он вышел из машины, снял плащ, чтобы видны были знаки различия в петлицах, начал останавливать отступающих, обращаясь, прежде всего к тем, кто выглядел как кадровый боец. Говорить старался спокойно. Приказы отдавал вполголоса. «Этот строгий уверенный тон генерала вселял уверенность в людей, – пишет Б.Н. Полевой. – Они даже с радостью подчинялись его целеустремленной воле. К Витебску Конев прибыл не один. За его вездеходом двигалось подразделение пехотинцев. Артиллерийская батарея. Три тяжелых танка К.В. С этими силами он и вступил в город, оказавшийся пустым»[80]80
  Цит. по: Полевой Б.Н. Полководец: Биогр. повесть об И.С. Коневе. С. 54.


[Закрыть].

На центральной площади Витебска генерал-лейтенант Конев увидел командира и нескольких бойцов, настороженно смотревших на него. Это был майор Рожков из 37-й стрелковой дивизии, которой когда-то командовал Иван Степанович.

– Много у вас людей? – спросил Конев.

– Утром было двадцать человек. От границы с боем отступали. Теперь больше. Здесь, в Витебске, принял под командование роту Осоавиахима и рабочее ополчение. Отличные люди, но оружие у них старое, учебное. И патронов мало. Сейчас вот кое-что подсобрали на поле боя. Занял оборону по Западной Двине и принял на себя командование гарнизоном.

– Товарищ майор, ваши действия одобряю. Держитесь до утра. Придут подкрепления.

Генерал-лейтенант Конев оставил в распоряжение майора Рожкова приведенных с собой пехотинцев и танки «КВ», а сам пошел на батарею, которая развернулась у реки на высотке, что господствовала над городом. На рассвете авиация противника возобновила налеты на Витебск. Затем пехота на мотоциклах в сопровождении танков начала штурм города с запада. Она вышла к мосту, где заняли оборону бойцы майора Рожкова. Подпустив врага, они открыли огонь и стали забрасывать танки бутылками с горючей смесью. Артиллерийская батарея также открыла огонь. Противник, не выдержав столь массированного отпора, вынужден был отойти. Через некоторое время он подтянул самоходные орудия, которые начали обстрел артиллерийской батареи. Конев, чей наблюдательный пункт был оборудован неподалеку, приказал артиллерийскому расчету отойти в укрытие. Командир батареи, не успевший выполнить приказ, был сражен осколком снаряда. Тогда Иван Степанович, вспомнив свою прежнюю профессию, принял на себя управление огнем.

После боя Конев, доложив Тимошенко обстановку, вернулся в район Рудни. Здесь он узнал, что по распоряжению штаба Западного фронта штаб 19-й армии был переведен в район станции Кардымово восточнее Смоленска. Командарм направился в 34-й стрелковый корпус. По пути в лесу он встретил заместителя командующего Западным фронтом генерал-лейтенанта А.И. Еременко, который обвинил Конева в том, что он не сумел остановить противника. В ответ на это необоснованное заявление командарм заявил, что готов лично пойти в атаку, но сейчас важнее всего наладить управление войсками. На этом конфликт двух генералов завершился. Еременко поехал в штаб фронта, а Конев – в 34-й стрелковый корпус.

Войска группы армий «Центр» к этому времени добились значительных успехов. Армии Западного фронта, оставив почти всю Белоруссию, отошли на глубину до 600 км. Из 44 дивизий, первоначально входивших в состав фронта, 24 были уничтожены, остальные 20 потеряли от 30 % до 90 % своего состава. Общие потери составили: безвозвратные – 341 073 и санитарные – 76 717 человек, 4799 танков, 9427 орудий и минометов и 1777 боевых самолетов[81]81
  См.: Россия и СССР в войнах XX века: Статистическое исследование. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. С. 268, 484.


[Закрыть]. Значительная часть потерь пришлась на «котлы», которые удалось создать противнику.

Командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Ф. фон Бок, оценивая действия своих войск, 8 июля издал приказ, в котором отмечал: «Двойная битва за Белосток и Минск завершилась. Группе армий противостояли четыре русские армии, насчитывавшие около 32 стрелковых дивизий, 8 танковых дивизий, 6 механизированных бригад и 3 кавалерийские дивизии. Из них нам удалось разбить 22 стрелковые дивизии, 7 танковых дивизий, 6 механизированных бригад и 3 кавалерийские дивизии. Другие русские части, которым удалось вырваться из окружения, в значительной степени потеряли свою боеспособность»[82]82
  Цит. по: Бок Федор фон. Я стоял у ворот Москвы. Военные дневники 1941–1945 / Пер. А. Кашина; науч. ред. А. Исаев, Н. Баринов. М.: Яуза, Эксмо, 2006. С. 73–74.


[Закрыть].

Все это явилось результатом неверной оценки И.В. Сталиным, наркомом обороны, начальником Генерального штаба Красной Армии и командующим Западным фронтом военно-стратегической обстановки, несвоевременным приведением войск прикрытия в полную боевую готовность и развертыванием их в приграничной полосе. Частая потеря управления не позволяла сосредоточить усилия оборонявшихся войск на угрожаемых направлениях. Служба тыла была дезорганизована. При проведении контрударов механизированные соединения вводились в сражение по частям, без четкой организации взаимодействия и надежного прикрытия с воздуха. Они, наступая на неподавленную оборону противника, понесли большие потери.

8 июля в ставке А. Гитлера под Растенбургом (Кентшин) («Волчье логово») состоялось совещание, на котором было принято решение о плане дальнейшего ведения войны против Советского Союза. Гитлер считал наиболее желательным, идеальным решением для группы армий «Центр» окружение и ликвидацию двусторонним охватом войск Западного фронта для того, чтобы «открыть себе путь на Москву». После выхода танковых групп в районы, указанные им в директиве по стратегическому развертыванию, предусматривалось временно задержать 3-ю танковую группу с целью ее использования для поддержки группы армий «Север» или для дальнейшего наступления на восток, чтобы окружить Москву. 2-ю танковую группу намечалось направить в южном или юго-восточном направлении для поддержки наступления группы армий «Юг»[83]83
  См.: Гольдер Ф. Военный дневник. 22.06.1941–24.09.1942 / Пер. с нем. И. Глаголева; Предисл. и коммент. канд. ист. наук Е. Кулькова. М.: ОЛМА-ПРЕСС; Звездный мир, 2004. С. 91–92.


[Закрыть].

Таким образом, командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Ф. фон Бок в своих дальнейших планах уже не мог полностью рассчитывать на танковые группы. Однако он был уверен в легкой победе.

9 июля противник, несмотря на упорное сопротивление отряда майора Рожкова, захватил западную окраину Витебска и тет-де-пон перед железнодорожным мостом. Командующий Западным фронтом, получив сведения об этом, приказал генерал-лейтенанту Коневу во взаимодействии с 20-й и 22-й армиями уничтожить противника, прорвавшегося в район Сиротино, Витебск. Для выполнения этой задачи командарму подчинялись 186-я и 128-я стрелковые дивизии, 390-й гаубичный артиллерийский полк, а также разрешалось использовать 220-ю моторизованную дивизию 23-го механизированного корпуса и 57-ю танковую дивизию[84]84
  См.: Дриг Е. Механизированные корпуса РККА в бою: История автобронетанковых войск Красной Армии в 1940–1941 годах. С. 544.


[Закрыть].

Какими же силами располагал в действительности командующий 19-й армией? Это были штаб 25-го стрелкового корпуса, 501-й стрелковый полк и 1-й дивизион 267-го гаубичного артиллерийского полка 162-й стрелковой дивизии, 629-й стрелковый полк (без одного батальона), 738-й стрелковый полк и 156-й отдельный разведывательный батальон 134-й стрелковой дивизии, управление 34-го стрелкового корпуса и 1-й дивизион 535-го гаубичного артиллерийского полка 158-й стрелковой дивизии. Кроме того, командарму-19 был подчинен 23-й механизированный корпус, реальной силой которого была 220-я моторизованная дивизия, не имевшая, правда, танков и машин, а также полностью штатной артиллерии. Не густо!

Около шести часов вечера 9 июля генерал-лейтенант Конев приказал подчиненным частям форсированным маршем выйти в районы Прудники, Сенькова и 5 км юго-восточнее Витебска. Оперативная группа штаба армии по указанию Конева совместно с заградительным отрядом задерживали на шоссе Смоленск – Витебск отдельные группы пехоты, орудия, автомашины и танки, направляя их под Витебск. Это позволило усилить 220-ю моторизованную дивизию полутора полками тяжелой артиллерии.

Обстановка в Витебске была сложной. На его восточной окраине занимали оборону 150 вооруженных рабочих при поддержке 10–15 танков. Железнодорожный мост находился в руках противника. Западная окраина города была объята огнем. В районе Улановичи противник форсировал Западную Двину и одним пехотным полком занял этот поселок.

Ставка Главного Командования, стремясь любой ценой остановить продвижение противника и обеспечить условия для перехода в контрнаступление, основное внимание уделяла наиболее опасному – западному стратегическому направлению. 10 июля постановлением Государственного Комитета Обороны Маршал Советского Союза Тимошенко был назначен главнокомандующим войсками Западного направления с подчинением ему войск Западного фронта[85]85
  См.: Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16 (5–1). С. 62.


[Закрыть]. Им было приказано не допустить прорыва соединений группы армий «Центр» на Москву. Для достижения этой цели предстояло не только в кратчайшие сроки завершить сосредоточение и развертывание прибывавших из глубины страны войск, но и создать оборонительный рубеж по линии р. Десна, Полоцкий укрепленный район, Витебск, Орша, р. Днепр до Лоева. Однако полностью завершить сосредоточение войск к намеченному сроку не удалось.

Генеральный штаб Красной Армии, опираясь на данные разведки, считал, что вражеская группировка на западном направлении насчитывает всего 35 дивизий, хотя в действительности здесь было сосредоточено 66 соединений. Исходя из неправильной оценки группировки противника, Ставка ГК пришла к выводу, что его удастся остановить на этом направлении и создать условия для перехода войск Западного фронта в контрнаступление. Маршал Советского Союза Тимошенко планировал, в первую очередь, сосредоточить основные усилия на удержании Смоленских ворот – междуречья Западной Двины и Днепра, куда он направил войска 16, 19 и 20-й армий. Одновременно ожидался удар противника и на могилевском направлении, где действовала лишь ослабленная 13-я армия, несмотря на то, что там наступала одна из основных ударных группировок врага.

Командующий Западным фронтом выделил в первый эшелон пять армий(13, 19, 20, 21 и 22-я). Второй эшелон составляли 4-я армия, соединения которой доукомплектовывались во фронтовом тылу, и прибывавшая с Украины 16-я армия. К началу наступления противника оборону успели занять лишь 37 дивизий из 66. При этом в первом эшелоне армий располагались всего 24 дивизии, насчитывавшие 275 тыс. человек, 135 танков, 2116 орудий и 1300 минометов всех калибров[86]86
  См.: Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Военно-исторические очерки. В четырех книгах. Книга первая. «Суровые испытания». М.: Издательство «Библиотека», «Мосгорархив», 1995. С. 133.


[Закрыть]. Соотношение сил, непосредственно вступивших в сражение, было в пользу противника: в людях – 1,5:1, в артиллерии – 1,7:1 и в танках – 7:1.

10 июля войска группы армий «Центр» перешли в наступление, которое положило начало Смоленскому сражению. Они наносили удары по слабым местам обороны войск Западного фронта, что вынуждало Маршала Советского Союза Тимошенко распылять и без того небольшие резервы. Это позволило 2-й и 3-й танковым группам полностью реализовать свой наступательный потенциал.

В день перехода противника в наступление командующий Западным фронтом приказал генерал-лейтенанту Коневу во взаимодействии с частями 20-й и 22-й армий уничтожить прорвавшегося противника в районе Сиротино, Бешенковичи, Витебск и восстановить положение, прочно заняв восточный берег р. Западная Двина[87]87
  См.: Португальский Р. Маршал Конев. Мастер окружений. С. 53.


[Закрыть]. Для выполнения поставленной задачи командующий 19-й армией располагал незначительными силами, так как из 400 эшелонов в его распоряжение прибыло лишь 130. Поэтому решением Маршала Советского Союза Тимошенко из резерва фронта командарму были подчинены 128-я стрелковая дивизия и 7-й механизированный корпус. Однако стрелковая дивизия, понесшая большие потери в предыдущих боях, насчитывала не более 1600 человек. По приказу наркома обороны все имевшиеся в строю танки 14-й и 18-й танковой дивизий 7-го механизированного корпуса были сведены в один танковый полк от каждой дивизии.

Командующий 19-й армией, получив боевую задачу, немедленно приступил к подготовке наступления. В течение ночи он занимался формированием сводных отрядов из стрелковых, артиллерийских и танковых подразделений. Вместе с командирами частей и соединений отрабатывал вопросы взаимодействия, организации связи и тылового обеспечения. Затем нанес визит своему соседу, командующему 20-й армией генерал-лейтенанту П.А. Курочкину, обсудив с ним вопросы совместных действий.