Текст книги "Гений войны Рокоссовский. Солдатский долг Маршала"

Войска 16-й армии сражались все более стойко. Это вынудило противника перейти к обороне. К середине августа разведка установила, что немцы усиленно укрепляют рубежи вдоль западного берега р. Вопь. В захваченных приказах и других трофейных документах немецкой 9-й армии содержались сведения об интенсивных работах по всей линии обороны.

О войсках Рокоссовского все чаще начали упоминать сводки Совинформбюро. В армию стали приезжать делегации московских заводов, партийных и комсомольских организаций, зачастили писатели, корреспонденты и артисты. Как-то позвонили из Генерального штаба – встречайте английскую военную делегацию (ее возглавлял генерал, представлявший вооруженные силы Великобритании при Генштабе Красной Армии). Рокоссовский находился на левом фланге, в районе соловьевской переправы, и ему тогда было не до гостей. Поэтому командарм поручил это М. С. Малинину, который организовал встречу на командном пункте командира 38-й стрелковой дивизии полковника Кириллова. Прошла она в вежливом дипломатическом духе и довольно тепло. Англичане выпили по нескольку фронтовых норм «хорошей русской водки» и не скупились на хвалебные тосты в честь Красной Армии.

Рокоссовский, воспользовавшись затишьем, наступившим на фронте, принял меры к совершенствованию обороны и управления войсками. Командный пункт армии под руководством Малинина был оборудован заново, в густом лесу и хорошо замаскирован. Из палаток все перебрались в блиндажи. Штаб работал дружно и слаженно. Во многом это было заслугой командующего армией. Он старался создать благоприятную рабочую атмосферу, исключавшую отношения, построенные по правилу «как прикажете», а также ощущение скованности, когда люди опасаются высказывать суждения, отличные от суждений старшего по должности. Центральным рабочим местом была так называемая «штаб-квартира». Здесь Рокоссовский присутствовал при докладах, которые делали начальнику штаба начальники разведки, оперативного отдела, связи. В то же время и Малинин слушал, когда командарму докладывали руководители родов войск. Здесь же находился и член военного совета. При командующем чаще всего велись разговоры с направленцами, с командирами соединений и частей усиления. «Такая система позволяла мне, как говорится, врастать в обстановку, – писал Константин Константинович. – В штаб-квартире обдумывались решения, составлялись приказы и распоряжения. Все это облегчало работу, развивало полезную инициативу, побуждало творческую мысль. Больше было счастливых находок. Можно было не сомневаться, что педантичный, спокойный, уверенный в себе и в своих подчиненных начальник штаба М. С. Малинин сумеет обеспечить выполнение приказа. Была у Малинина еще одна черта, может быть, необычная для руководителя крупного штаба – потребность своими глазами увидеть и оценить местность предстоящих боев. Должно быть, это было у него способом самоконтроля. Он довольно часто появлялся на позициях частей, в войсках его знали, и это тоже повышало авторитет нашего штаба[214]214
  Цит. по: Рокоссовский К. К. Солдатский долг. – М.: Голос, 2000. С. 76—77.


[Закрыть]».

Противник на западном направлении также укреплял свою оборону. В соответствии с директивой Гитлера от 21 августа «важнейшей задачей до наступления зимы являлся не захват Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на реке Донец и блокирование путей подвоза русскими нефти с Кавказа». На севере планами германского генерального штаба предусматривалось окружение Ленинграда и соединение с финскими войсками. Для содействия группе армий «Юг» в разгроме 5-й армии Юго-Западного фронта и выхода в район восточнее среднего течения Днепра командующий группой армий «Центр» должен был выделить как можно больше сил. Одновременно ей предстояло «отражать атаки противника на центральном направлении на таком рубеже, оборона которого потребовала бы минимального расхода сил…[215]215
  См.: Гальдер Ф. Военный дневник. 22.06.1941 – 24.09.1942. / Пер. с нем. И. Глаголева; Предисл. и коммент. канд. ист. наук Е. Кулькова. – М.: ОЛМА-ПРЕСС Звездный мир, 2004. С. 271—272.


[Закрыть]»

После перехода войск Западного фронта к обороне в Смоленском сражении начался новый этап. Центр боевых действий переместился к югу. 8 августа в наступление против Центрального фронта перешли 2-я полевая армия и 2-я танковая группа противника, повернутые фронтом на юг. Войска Центрального фронта вынуждены были отходить в юго-восточном и южном направлениях. Для прикрытия брянского направления между Резервным фронтом и Центральным фронтом 16 августа началось формирование Брянского фронта под командованием генерал-лейтенанта А. И. Еременко. В его состав вошли 13-я, 50-я, а с 25 августа также 3-я и 21-я армии упраздненного Центрального фронта. К 21 августа 2-я полевая армия и 2-я танковая группа вермахта продвинулись на 120—140 км, вышли на рубеж Гомель, Стародуб и глубоко вклинились между Брянским и Центральным фронтами, создав угрозу флангу и тылу Юго-Западного фронта.

Ставка Верховного Главнокомандования (8 августа 1941 г. Ставка Верховного Командования была переименована в Ставку Верховного Главнокомандования. – Авт.), стремясь сорвать наступление противника в тыл Юго-Западного фронта, решила активными действиями сковать войска группы армий «Центр» и нанести им поражение. Однако попытки частей Брянского фронта остановить продвижение врага ударами во фланг не принесли успеха. В полосе Брянского фронта по указанию Ставки Верховного Главнокомандования (ВГК) с той же целью была проведена воздушная операция с участием 460 самолетов. Они нанесли серьезный урон 2-й танковой группе, но также не смогли сорвать наступление противника на юг. В то же время на правом крыле Западного фронта противник нанес сильный танковый удар по 22-й армии, прорвал ее оборону и 29 августа захватил Торопец. Войска 22-й, а также оборонявшейся южнее 29-й армии были вынуждены отойти на восточный берег Западной Двины.

Тем временем войска Западного, а также 24-й и 43-й армий Резервного фронта 16 августа начали наступление с целью разгромить духовщинскую и ельнинскую группировки противника. Ставка ВГК, стремясь развить наступление, направила 25 августа командующему войсками Западного фронта директиву № 001254, в которой требовала «энергично продолжать начавшееся наступление, разбить противостоящего противника и во взаимодействии с войсками левого крыла Резервного фронта к 8 сентября 1941 г. выйти на фронт Велиж, Демидов, Смоленск». С этой целью 22-я армия получила задачу ликвидировать подвижные части противника, прорвавшиеся в район станции Великополье, Назимово, Жижица, Замошье, а затем прочной обороной рубежа станция Насва, Великие Луки, озеро Велинское обеспечить наступление войск Западного фронта с севера и со стороны Опочки. С продвижением 29-й и 30-й армий на рубеж Велиж, Демидов левому флангу 22-й армии предписывалось выйти на линию озера Усмынское. Войска 29-й армии получили приказ, развивая начавшееся наступление, нанести главный удар на Велиж. На 30-ю армию возлагалась задача наступлением на Тюховицы, Елисеевичи, Холм способствовать удару 19-й армии на Духовщину и далее на Смоленск. От 19-й армии требовалось развивать наступление с ближайшей задачей овладеть Духовщиной; а в дальнейшем – ударом в юго-западном направлении овладеть районом Смоленска, не ввязываясь в лобовые атаки за город. 16-й армии ставилась задача нанести удар в направлении на станцию Кардымов, Смоленск и оказать содействие 19-й и 20-й армиям в разгроме смоленско-ярцевской группировки противника. 20-й армии приказывалось первоначальным ударом в общем направлении станция Клоково, станция Рябцево и в дальнейшем на северо-запад совместно с 19-й и 16-й армиями разбить смоленскую группировку противника.[216]216
  См.: Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16 (5 – 1). – М.: ТЕРРА, 1996. С. 187.


[Закрыть]

В директиве Ставки ВГК особое внимание обращалось на организацию разведки всех видов, инженерное оборудование захваченных рубежей и пунктов, обеспечение тесного взаимодействия пехоты с артиллерией, авиацией и танками.

Рокоссовский, получив задачу о переходе в наступление в направлении станция Кардымов, Смоленск, немедленно приступил к подготовке операции. Войскам 16-й армии предстояло форсировать р. Вопь, которая в полосе армии протекала по долине шириной до двух километров, заросшей мелким кустарником. Ширина реки доходила здесь до 30 метров, а глубина – до трех метров. На всем протяжении реки высокий берег, занимаемый неприятелем, господствовал над противоположным берегом. Прежде чем атаковать противника, соединения армии должны были преодолеть почти три километра открытого пространства под сильным огнем противника, затем форсировать Вопь, пройти через минные поля и проволоку и, наконец, штурмовать высоты, на которых противник создал укрепленные опорные пункты.

По указанию Рокоссовского в течение нескольких дней, предшествовавших наступлению, была произведена перегруппировка сил. Сковывающая группа, которой предстояло наступать на широком фронте, включала в себя незначительную часть войск, находившихся в распоряжении командующего 16-й армией. Все остальные силы по указанию Рокоссовского под прикрытием темноты сосредоточились на узком участке, где должны были наступать четыре стрелковые, одна танковая дивизия и танковая бригада. Ударная группировка строилась в три эшелона, с расчетом последовательного наращивания сил в ходе наступления. Для развития успеха и парирования возможных контратак Рокоссовский оставил в своем резерве сильный отряд подвижных частей артиллерии.

Под руководством Рокоссовского с командирами соединений на местности отрабатывались вопросы взаимодействия, определялись рубежи продвижения. Командарм лично проверял готовность частей и соединений к наступлению. Артиллеристы на протяжении нескольких дней отдельными орудиями пристреляли цели. План операции заранее предусматривал, какие артиллерийские батареи сопровождают пехоту и танки огнем и колесами, а также определял порядок передвижения артиллерии.

В ночь на 1 сентября войска 16-й армии форсировали Вопь и заняли исходное положение для атаки. Противник, еще не понимая, в чем дело, вел беспорядочный огонь из орудий и минометов по районам предполагаемого сосредоточения и переправ наших войск. В половине седьмого утра началась артиллерийская подготовка. Рокоссовский с офицерами штаба покинул армейский наблюдательный пункт, находившийся в лесу, и, чтобы яснее видеть картину боя, направился к реке. Миновав овраг на опушке леса, Константин Константинович поднялся на береговую возвышенность, откуда виднелась деревня Кровопусково. Здесь находился вражеский опорный пункт, которым в скором времени предстояло овладеть войскам 16-й армии.

После получасовой артподготовки пехота при поддержке огневого вала артиллерии и в сопровождении танков двинулась вперед. Сломив сопротивление противника на переднем крае, советские бойцы начали продвигаться в глубь обороны врага, и бои уже шли за Кровопусково. Тогда Рокоссовский решил спуститься вниз. Он, а за ним и работники штаба переправились на противоположный берег Вопи. Командарм, как обычно, был в полной форме и при всех орденах. Такое демонстративное поведение было понятно поначалу далеко не всем. Член военного совета армии А. А. Лобачев, вспоминая о Смоленской операции, позже напишет: «В начале совместной работы меня несколько обескуражила эта манера – появляться в окопах, словно на параде. Я усмотрел в этом чуть ли не рисовку, однако потом убедился, что все показное и напускное чуждо Константину Константиновичу. У него выработались твердые нормы, согласно которым командиру положено всем своим поведением, внешним видом, вплоть до мелочей, внушать войскам чувство спокойствия, ощущение хозяина положения[217]217
  Цит. по: Известия. 1990. 30 апреля.


[Закрыть]».

Артиллерии не удалось полностью подавить огневые средства врага в глубине обороны, и пехоту встретил шквал минометного и пулеметного огня. Но было уже поздно: ворвавшись в расположение противника, части армии упорно продвигались вперед. Враг начал отходить. К 11 часам авиационная разведка донесла, что от Смоленска и Духовщины к фронту направляются большие колонны автомашин с пехотой. К концу дня эти резервы врага вступили в бой, его сопротивление усилилось, и упорное сражение продолжалось до глубокой ночи.

С рассвета 2 сентября бой возобновился, и начался он налетами советской авиации на позиции немецких войск. Воспользовавшись тем, что бомбежка загнала вражеских солдат глубоко в землю, пехота 16-й армии сумела сблизиться с противником на 150—200 метров и после короткой артиллерийской подготовки при поддержке танков вновь бросилась в атаку. Неприятель опять оказал упорное сопротивление, но, не выдержав натиска, начал отходить.

Немецкое командование, обеспокоенное явно обозначившейся возможностью прорыва обороны, подтянуло к вечеру 3 сентября танки, а затем предприняло контратаки силами одного-двух полков с разных направлений. В результате перегруппировки сил противнику удалось ликвидировать незначительное преимущество войск 16-й армии в живой силе и технике. Бои приняли затяжной характер, а 5 сентября под ударами превосходящих сил противника соединения армии начали отход на прежние позиции.

Смоленск оказался недосягаемым для войск 16-й армии. Но своими действиями они отвлекли часть резервов противника, предназначавшихся для боев под Ельней. Это позволило 24-й армии освободить 6 сентября Ельню. Заслуги 16-й армии были оценены по достоинству. Ее дивизии – 1-я Московская мотострелковая и 64-я стрелковая – вскоре были преобразованы в гвардейские. Рокоссовский 11 сентября получил очередное воинское звание генерал-лейтенанта. Позже, 22 сентября, Константин Константинович сообщил жене:

«Дорогая Люлю!.. На днях крепко всыпал «бошам», и я вполне удовлетворен. Начинаем лупить их по-настоящему. В общем, спесь с них сбили. Досадно то, что на некоторых участках фронта они пока еще имеют успех, но это временное явление. Дело идет к зиме, и мы будем фашистских молодчиков вымораживать, как тараканов, поддавая время от времени русского жару…[218]218
  Цит. по: Известия. 1990. 30 апреля.


[Закрыть]»

Имя Рокоссовского снова появилось на страницах газет «Правда», «Известия», «Красная Звезда». Он и сам делился с читателями опытом ведения активных действий. 30 августа появилась его статья «Удары, изнуряющие врага», а 17 сентября – «Сентябрьские дни под Ярцево».

Ставка ВГК, учитывая усталость войск, приняла решение о переходе к обороне на Западном, Резервном и Брянском фронтах. В директиве № 001805 от 10 сентября, адресованной командующему войсками Западного фронта, говорилось: «Длительное наступление войск фронта на хорошо окопавшегося противника ведет к большим потерям. Противник отошел на заранее подготовленные оборонительные позиции, и наши части вынуждены прогрызать их. Ставка приказывает прекратить дальнейшие атаки противника, перейти к обороне, прочно закопаться в землю и за счет второстепенных направлений и прочной обороны вывести в резерв шесть-семь дивизий, чтобы создать мощную маневренную группировку для наступления в будущем[219]219
  Цит. по: Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16 (5 – 1). – М.: ТЕРРА, 1996. С. 171.


[Закрыть]».

Директива Ставки ВГК поставила последнюю точку в Смоленском оборонительном сражении. Его главным итогом стал срыв плана противника на безостановочное продвижение к Москве. Впервые с начала Второй мировой войны вермахту пришлось прекратить наступление на главном направлении и перейти к обороне. Это позволило Ставке ВГК выиграть время для совершенствования стратегической обороны на московском направлении и подготовки стратегических резервов. Противник понес значительные потери. К концу августа его моторизованные и танковые дивизии лишились половины личного состава и материальной части, а общие потери составили около 500 тыс. человек[220]220
  См.: Великая Отечественная война 1941—1945 гг. В четырех книгах. Книга первая. «Суровые испытания». – М.: Издательство «Библиотека». Мосгорархив, 1995. С. 143.


[Закрыть]. К сожалению, значительные потери понесли и войска Западного, Центрального, Резервного и Брянского фронтов. Из них безвозвратные потери составили 486 171 человек (83,6% от общей численности), санитарные – 273 803 человека.[221]221
  См.: Россия и СССР в войнах XX века: Статистическое исследование. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. С. 272.


[Закрыть]

В ходе Смоленского сражения выявились значительные недостатки в подготовке и ведении оборонительных и наступательных боев и операций. Ударные группировки, предназначенные для контрнаступления, оказались слабыми (2 – 4 дивизии), с небольшим количеством танков и артиллерии, испытывали нехватку в материальных средствах, особенно в боеприпасах. Некоторые командующие не обладали достаточным опытом организации и ведения боевых действий оперативного масштаба. Артиллерия и танки не всегда использовались массированно на главном направлении. Попытка одновременными ударами с разных направлений прорвать оборону противника не привела к успеху, так как войска имели крайне слабое материальное обеспечение. Для подготовки наступления штабам отводилось крайне ограниченное время. В ходе боев отсутствовало тесное взаимодействие между родами войск, а также непрерывная авиационная поддержка наступающих частей. На исходе сражения сказалась и недооценка противника, который по своему техническому оснащению, уровню подготовки и боевому опыту превосходил советские войска.

На юго-западном направлении, которое Рокоссовский покинул 14 июля 1941 г., события в начале осени развивались трагическим образом. Войска 1-й танковой группы генерала Э. Клейста и 24-й моторизованный корпус 2-й танковой группы генерала Г. Гудериана замкнули в середине сентября в районе Лохвицы кольцо окружения, в которое попали управление Юго-Западного фронта и свыше 452,7 тыс. человек, 2642 орудия, 1225 минометов, 64 танка[222]222
  См.: Великая Отечественная война 1941—1945 гг. Военно-исторические очерки. В четырех книгах. Книга первая «Суровые испытания». – М.: Издательство «Библиотека». Мосгорархив, 1995. С. 151.


[Закрыть]. По данным германских историков, войска групп армий «Юг» и «Центр» взяли в плен 665 тыс. человек[223]223
  Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. – Stuttgart, 1983. Bd. 4. S. 516.


[Закрыть]. В это число вошли бойцы и командиры Брянского фронта, плененные в августе – сентябре. 20 сентября погиб командующий фронтом генерал-полковник М. П. Кирпонос.

И. В. Сталин считал одной из причин неудач то, что многие бойцы и командиры не проявляли необходимой стойкости. Требовались неординарные, более жесткие меры для наведения порядка на фронте. 12 сентября Ставка ВГК разослала военным советам фронтов директиву № 001919, написанную начальником Генштаба Шапошниковым под диктовку Сталина. В директиве отмечалось:

«Опыт борьбы с немецким фашизмом показал, что в наших стрелковых дивизиях имеется немало панических и прямо враждебных элементов, которые при первом же нажиме со стороны противника бросают оружие, начинают кричать: «нас окружили» и увлекают за собой остальных бойцов. В результате подобных действий этих элементов дивизия обращается в бегство, бросает материальную часть и потом одиночками начинает выходить из леса. Подобные явления имеют место на всех фронтах. Если бы командиры и комиссары таких дивизий были на высоте своей задачи, паникерские и враждебные элементы не могли бы взять верх в дивизии. Но беда не в том, что твердых и устойчивых командиров и комиссаров у нас не так много.

В целях предупреждения указанных выше нежелательных явлений на фронте Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1. В каждой стрелковой дивизии иметь заградительный отряд из надежных бойцов, численностью не более батальона (в расчете по 1 роте на стрелковый полк), подчиненный командиру дивизии и имеющий в своем распоряжении кроме обычного вооружения средства передвижения в виде грузовиков и несколько танков или бронемашин.

2. Задачами заградительного отряда считать прямую помощь комсоставу в поддержании и установлении твердой дисциплины в дивизии, приостановку бегства одержимых паникой военнослужащих, не останавливаясь перед применением оружия, ликвидацию инициаторов паники и бегства, поддержку честных и боевых элементов дивизии, не подверженных панике, но увлекаемых общим бегством.

3. Обязать работников особых отделов и политсоставов дивизий оказывать всяческую помощь командирам дивизий и заградительным отрядам в деле укрепления порядка и дисциплины в дивизии.

4. Создание заградительных отрядов закончить в пятидневный срок со дня получения настоящего приказа[224]224
  Цит по: Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16 (5 – 1). С. 180.


[Закрыть]».

После решения Ставки ВГК о переходе к обороне на Западном стратегическом направлении генерал К. К. Рокоссовский принял меры по совершенствованию обороны, пополнению частей и соединений, обучению личного состава. Пополнение осуществлялось в основном за счет бойцов и командиров, выходящих из окружения. Некоторые группы выходили организованно во главе с командирами и с оружием в руках. Но имелось немало и таких, кто переходил линию фронта безоружным, без обмундирования. Их требовалось вооружить, а оружия и боеприпасов в те месяцы у Красной Армии не хватало. Из положения выходили всякими путями, вплоть до того, что в тыл врага посылались группы бойцов, собиравших на полях сражений оставленные там оружие и боеприпасы. Иногда удавалось вывезти даже 45-миллиметровые орудия.

Рокоссовский вместе с начальником штаба армии разработал план дальнейших действий войск на занятом ею рубеже. Он предусматривал решительный отпор противнику. В случае, если противнику удастся прорвать оборону, планировалось отвести войска армии на новые рубежи, нанося врагу максимальный урон и всемерно задерживая его продвижение. Этот план был представлен генералу И. С. Коневу, назначенному командующим Западным фронтом вместо маршала С. К. Тимошенко. Новый командующий утвердил первую часть плана, относившуюся к обороне, и отклонил вторую его часть, предусматривавшую порядок вынужденного отхода.

По указанию заместителя начальника артиллерии Западного фронта генерала И. П. Камеры в 16-й армии был разработан план артиллерийской контрподготовки с целью срыва возможного наступления противника. Для этого предусматривалось подавление и уничтожение пехоты и танков противника в местах сосредоточения и на исходных для наступления позициях, а также подавление артиллерии и нарушение управления войсками.[225]225
  См.: Русский архив: Великая Отечественная. Т. 15(4 – 1). – М.: ТЕРРА, 1997. С. 78.


[Закрыть]

По требованию Рокоссовского в частях и соединениях тщательно изучались директивы Ставки ВГК № 002443 «Об улучшении организации наступления» и № 002442 «О порядке разгрома противника в опорных пунктах» от 29 сентября, а также директива № 002490 «О порядке использования реактивной артиллерии от 1 октября 1941 г.[226]226
  См.: Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16 (5 – 1). – М.: ТЕРРА, 1996. С. 210—211, 215—216.


[Закрыть]

При организации наступления предписывалось принимать решение только после проведения командирами всех степеней личной, тщательно организованной командирской рекогносцировки противника и местности. Особое внимание следовало уделять маскировке войск и их боевому обеспечению на направлении главного удара, организации взаимодействия всех родов войск, своевременному доведению боевых приказов и распоряжений до подчиненных штабов и проверке их выполнения. Эти, казалось бы, прописные истины должен был знать каждый командир, окончивший военное училище и военную академию. Однако опыт предшествовавших боев показал, что именно в этих вопросах допускались существенные ошибки, за которые приходилось расплачиваться большой кровью.

Не были новостью и способы разгрома противника в опорных пунктах, тем более что имелся опыт войны с Финляндией, когда приходилось прорывать сильно укрепленную оборону. Но, несмотря на это, командиры подразделений, частей и соединений при наступлении стремились первыми эшелонами окружить опорные пункты противника, развертывая против них все свои силы, расходуя немало средств, боеприпасов и времени. При этом части и соединения несли излишние потери и нередко останавливались, подставляя себя под фланговый контрудар противника. В этой связи Ставка ВГК требовала: при наступлении против опорных пунктов противника их обходить, не ввязываться с ними в бой, стремительным движением вперед отрезать их от остальных частей обороны противника и оставлять в своем тылу; изолированные опорные пункты противника, лишенные поддержки остальных частей обороны, следовало уничтожать вторыми эшелонами и резервами наступающих соединений и частей, не допуская их отхода, широко применяя ночные действия истребительных отрядов.

Опыт использования в июле – сентябре боевых машин М-8 и М-13 (установки реактивных минометов «Катюша») показал, что они недооцениваются командным составом и нередко применяются совершенно неправильно. Поэтому Ставка ВГК приказала дивизионы и батареи М-8 и М-13 применять только по крупным разведанным целям (скопление пехоты, моторизованных частей, танков, артиллерии и по переправам). В директиве Ставки ВГК особо подчеркивалось: «Все боевые машины М-8 и М-13 считать совершенно секретной техникой Красной Армии. Поэтому эти машины и боеприпасы к ним ни в коем случае не должны попасть в руки врага. К этим машинам во всех условиях боевой обстановки наряжать постоянно надежное и сильное наземное прикрытие. Ответственность за сохранение тайны возложить на командующих фронтами и армиями».

Рокоссовский, контролируя ход оборонительных работ и боевой учебы, целыми днями находился в частях, добираясь до переднего края. Здесь он обходил окопы, беседовал с бойцами, расспрашивал их, как они питаются, есть ли письма из дому, давно ли мылись в бане. Очень внимательно беседовал Константин Константинович и с командирами. Его интересовало все: как устроен быт на передовой, чувствуют ли себя командиры уверенно в бою, не обидел ли кто его подчиненных, не нужно ли чем помочь. Всегда чуткий к человеческому несчастью, командарм очень остро реагировал в тех случаях, когда встречал клевету и несправедливость.

Однажды прокурор армии во время доклада попросил санкции командарма на предание суду военного трибунала старшины, обвиняемого в мародерстве. Разговор происходил в присутствии члена военного совета Лобачева.

– Мародерство? – переспросил командарм, откладывая в сторону оперативную сводку. – Странно… Доложите подробнее.

– Старшина роты похитил в колхозе Ярцевского района две швейные машины.

– И что сделал с ними? Отправил домой?

– Нет, насколько можно судить по материалам, оставил при себе.

– Оставил при себе, в роте? Швейные машины?

– Да.

– Тут что-то не так… Как считаешь, комиссар?

Лобачев уже был знаком с этой манерой командарма величать его «комиссаром», когда Рокоссовский встречался со случаем, задевавшим его.

– Может быть, послушаем старшину, Константин Константинович? В нашей 16-й армии еще до войны стало правилом: не отдавать военнослужащего под суд, пока командир или комиссар не поговорят с ним.

– Правильно. Доставьте старшину к нам, – приказал Рокоссовский.

Спустя некоторое время в штаб привели старшину.

– Расскажите, как было дело, – сказал Рокоссовский.

– Товарищ генерал, полк на Ярцевской мануфактуре бязи получил. Для всех бойцов по лишней паре нательного белья сшить можно, да не на чем. Я и отправился в колхоз, к председателю обратился: выдели, мол, для нужд Красной Армии пару швейных машин. Он со мной по избам пошел. Одна колхозница согласилась: «Бери, сынок, у меня на войне и муж, и сыновья». Только я погрузил машинку на подводу, а тут другая несет тоже. Я взял и у нее. Отвез к себе, рубашки уже шить начали. А тут: мародерство…

Рокоссовский повернулся к прокурору.

– Так что же? Это мародерство? Старшину надо благодарить, поощрить надо. За инициативу. А вы, товарищ прокурор, простите меня, в деле не разобрались и сразу – под суд! – И он повторил, стуча ребром ладони по столу: – Не ра-зо-бра-лись! Приказываю немедленно старшину освободить. – И, обращаясь к Лобачеву, добавил: – Алексей Андреевич, укажите, пожалуйста, комиссару дивизии, чтобы не допускал произвола! Вы только подумайте! Народ заботится об армии, а тут…

В то время как войска 16-й армии совершенствовали свою оборону, противник готовился к новому наступлению на Москву.