Текст книги "Награда"

Владимир Дэс
Награда

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Награды – дело хорошее.

Сейчас, правда, к ним относятся не так, как раньше. Возьмем хотя бы меня. Той наградой, какую я имею, награждены только два человека: безвременно ушедший от нас выдающийся государственный деятель, и главный вождь африканского племени за огромный вклад в дело быстрого разрушения всего того, что долго создавали на его острове предки-эксплуататоры.

Выдающегося государственного деятеля наградили, очевидно, из тех соображений, что раз появилась награда, то и ему надо дать для поднятия авторитета. И вождю – из политических мотивов.

Вижу, вас уже мучает вопрос, что же это за награда такая редкая и необыкновенная. Интерес-то к ней есть, а вот ко мне, ее владельцу, сегодня никакого интереса, ни почета, ни уважения: но слеты не приглашают, митинги мною не открывают, в президиумы не сажают. А ведь я не только награжден, но и к учреждению ее причастен. А было это так…

В те спокойные времена на наше предприятие пришла разнарядка на правительственные награды в связи с досрочным завершением пятилетки к 23 часам 31 декабря: пять орденов и двадцать две медали. К ней – инструкция на ста двадцати листах с разъяснениями, сколько из этих награжденных должно быть женщин и сколько мужчин, какого возраста, цвета волос, глаз, роста, веса, семейного положения, национальности, происхождения и т. д., и т. п. Мы, когда ее получили, вначале думали, что почта ошиблась, прислала нам пособие по селекционному отбору, и чуть не отослали обратно. Но следом пришла инструкция по оформлению наградных документов на восьмистах пятидесяти листах, и все сразу встало на свои места.

В этой инструкции тем же стилем и с той же скрупулезностью все расписывалось: размер и цвет бумаги, какой жесткости должны быть папки, длина тесемок у этих папок, как располагать строчки, где ставить запятые, где тире, где нужны печати, а где просто штампы. А в конце маленькая приписка, что в случае отклонений от инструкции документы считаются недействительными, соответственно, со всеми вытекающими из этого последствиями.

И все это надо было сделать за два дня.

И вот, употев от трудового пыла, к исходу последнего дня я совершил этот подвиг, иначе не назовешь.

А ночью отбыл в столицу, в министерство, с напутствием:

– Ты готовил – ты и поезжай, но помни: в случае чего – лучше не возвращайся. Сам понимаешь: банкеты уже заказаны и срыва их слуги народа тебе не простят.

Уехал я напуганный, но решительный. Думаю:

«Жизнь свою положу, но банкеты отменить не позволю».

Утром рано я, как свежий огурец, был первым у бюро пропусков. Выписали мне пропуск. И через два часа уже сидел в приемной управления по наградам. Встретили меня радушно, весело заглядывали в глаза и с интересом в руки.

Я подумал: «Наверное, в руках документы ищут, которые я должен сдать».

Сдал я их. А мне их тут же вернули кик неправильно оформленные. Я вынул инструкцию, мял ее пустыми руками, пытаясь что-то доказать.

Посмотрев еще раз на мои руки и инструкцию в них, мне показали совсем другую, тоже по оформлению наградных документов, но в триста двадцать листов, выпущенную в дополнение и к изменению первой.

Я обомлел, а затем с жаром стал доказывать, что мы эту вторую не получали и что если бы получили, то все бы сделали по ней, но мне в ответ лишь сухо улыбались. Потом перестали улыбаться, а в конце концов и замечать меня перестали.

Я лихорадочно искал выход из положения. Наконец понял, что здесь я вряд ли чего добьюсь, и решил срочно вылететь домой, дабы все переделать в соответствии с новой инструкцией. Но мой пыл быстро охладили, пояснив, что сегодня последний день сдачи документом. В голове у меня заиграла траурная музыка – по мне, естественно.

Убитый горем, готовый разрыдаться, я медленно спускался вниз, к вахтеру. Старый человек, участливо посмотрев на меня, поинтересовался, что со мной. Я больным голосом рассказал, что со мной случилось, не надеясь на помощь, а просто от потребности рассказать кому-то свое несчастье. Вахтер, пожевав губами и посмотрев на меня оценивающе, спросил:

– Финансами располагаешь?

Далее мне была продана за мизерную плату в виде бутылки портвейна ценнейшая информация.

Через час, прошмыгнув со своим необычайно отяжелевшим портфелем мимо уже ставшего своим в доску вахтера, я снова был в приемной начальника по наградам. С трудом, но попал-таки к нему в кабинет. Начальник отмахивался от меня, как от назойливой мухи: мол, все он знает, но ничем помочь не может и вообще очень занят – государственные дела. Едва закончился монолог, я, мелко дрожа всем телом, тут же с выдохом выдал:

– А у меня в портфеле водка.

Сказал и испугался.

Начальник поднял голову, внимательно посмотрел на меня и вышел из-за стола. У меня засбоило сердце. Я понял, что вот он, досрочный конец моей жизни. Начальник подошел ко мне и изрек, боднув головой:

– Покажи.

Я молча открыл портфель.

– Ого, и сколько здесь?

– Двенадцать бутылок, – выдавил я и сразу вышел из обморочного состояния.

– Тс-тс… – начальник прижал палец к губам. – Давай сюда две.

Я молниеносно отдал литр, и бутылки моментально исчезли в сейфе.

После этого начальник по селектору вызвал своего первого зама:

– Тут у товарища десять бутылок водки, организуй закуску и – давай всех сюда.

Пока все собирались, мы с начальником грамм по сто махнули. Приходящие жали мне руки и участливо интересовались про то, про се. Ну, а когда сели за стол совещаний, второй тост был за меня. Первый, сами понимаете, за начальника, традиции, они везде одинаковы.

Все меня полюбили, а когда я сбегал еще раз с пустым, а вернулся с полным портфелем, меня уже целовали. Даже секретарша Зоя поцеловала, правда, когда не видел начальник.

После третьего моего похода с портфелем все единогласно решили, что я тоже достоин быть в списках награжденных. Принесли наши документы, и тут же милая Зоя стала впечатывать – а я сам помогал ей попадать пальчиком в буковки – мои данные и название той награды, к которой меня они представляли. За это событие еще раз выпили. Мне намекнули, что с меня сейчас тем более причитается.

Я резво схватил портфель, махнул для скорости пол-стакана водки и… больше ничего не помню.

Очнулся я по раннему утру от холода между каких-то ящиков, на каком-то замусоренном дворе. Рядом валялся мой портфель и мои ботинки. Стараясь не делать резких движений головой, я поднялся, обулся и вышел в люди. Все вчерашнее смутно пульсировало где-то в затылке. Кое-как разыскал министерство. Позвонил по внутреннему. Начальник узнал меня. Извинился бодрым голосом и им, что ему некогда, заверил, что мои дела и порядке, пригласил заглядывать, когда буду в Белокаменной.

«Вот это титаны», – только и подумал я. И – на вокзал, в кассу, потом и буфет и домой.

Месяца через два пришли наградные листы, где я, наряду со всеми нашими героями, был награжден новым, никому не известным орденом. Было много поздравлений, цветов, банкетов.

Но все это минуло. А сейчас мало кто и обращает внимания на мой орден, вроде как бы он не настоящий.

А я так думаю, что все это от зависти. И они, и я, и все читали в газетах о награждении Его, выдающегося деятеля, и этого папуаса таким же орденом, как у меня.

Так подумаю – и душа успокаивается: газеты же не будут врать.

А с другой стороны сомнения стали возникать: может, тогда, между стаканами, Зоя что-то напутала с моей наградой, может, такого ордена и не было вовсе. Может, эта ее ошибка и послужила поводом для утверждения нового ордена.

Но даже пусть и так, все равно я считаю, что получил его заслуженно: сколько раз в магазин с портфелем бегал! Другие вообще никуда не бегают, а еще не такие ордена получают. С бриллиантами.

Да и орден-то у нас с Зоей больно хороший получился. Большой, блестящий, прямо как игрушка.

Внуки с удовольствием играют.