Текст книги "Короче! Я из Сочи. Том 2"
Автор книги: Владимир Гакштетер
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Просто счастливый старый дом
«Наташа! А ему не больно?» – спросил Ромка, показывая ей на любовные утехи Антея и Пальмы. «Какой ты ещё дурак, Ромка, – ответила сестра, дёргая его за вихры. – Нечего пялиться, мал ещё».
Дети сегодня встали раньше всех. Спит мама Оля, спит и бабушка Люба. Как будто сегодня кормиться никто не собирается. Только Самсон крутится возле ног, не давая пройти, всем своим видом показывая, что в этом деле для него выходных не бывает. Наташа и Ромка стоят, облокотившись на перила, на веранде и смотрят во двор и вдаль. Тут всё очень красиво, но сегодня весь двор занят Антеем и Пальмой, а подглядывать за чужой любовью нехорошо, и поэтому ребята больше смотрят в небо. Солнце уже поднялось высоко и со своей высоты наблюдает, как большая серо-чёрная туча и ветер выясняют отношения. С раннего утра казалось, что победит туча, и день будет дождливым, но теперь, похоже, ветер взял верх и уносит остатки тучи за горизонт.
«Рома! А ты кем хочешь быть?» – задаёт вопрос брату Наташа. «Я буду военным, как мой дедушка Коля». – «Военные разные бывают», – продолжает допытываться Наташа. «Танкистом», – коротко отвечает Ромка. «А я хочу писать настоящие книги, как Дарья Донцова. О тебе, о детдоме напишу, о маме. Работать буду, наверно, в газете или в каком-нибудь журнале», – рассуждает Наташа, мечтательно глядя в небо, как будто там видно их будущее.
Подкравшаяся вдруг тихонько Оля обнимает детей и, целуя их, говорит: «Что же я за мать такая, детей своих голодом морю. Бедненькие мои! Голодненькие!» Она уводит Наташу и Ромку в кухню, ставит на плиту чайник и начинает делать бутерброды. Просыпается и мама Люба. Семья рассаживается на свои места за столом, и только Самсон не успокаивается, пока Оля не наливает ему в миску молочка. После завтрака все занимаются своими делами. Люба одевается и уходит на работу, предварительно поцеловав своих детишек. Оля готовит обед, а Ромка ходит рядом, как кот Самсон. Он хочет помогать маме и не отстаёт, пока в руки ему не попадает нож и картошка.
Какие игры, какая улица, когда рядом мама, и ей можно помочь.
Наташе уже семнадцать лет. Она готовится к экзаменам. Получить аттестат без четвёрок – это большой труд, и Наташа терпеливо переписывает экзаменационные вопросы и сразу пишет на них ответы. Во многих семьях родители принимают особые меры для того чтобы дети росли терпеливыми, усидчивыми, но чаще всего им это не удаётся. Чада вырастают такими, какими их создал Бог. Но откуда у девочки из детдома терпение и усидчивость, упорство в достижении своей цели? Как бы хорошо там её ни воспитывали, но специально такой задачи никто не мог ставить. Лишь бы выросла здоровой и хорошим человеком.
Ровно в полдень у калитки звенит звонок. Антей первый отвечает громким лаем, ему вторит Пальма. Пришли Люба и Вика. Вика давно не видела Наташу, с тех пор, как подружка стала жить с мамой в зелёном доме. Сестрёнки встретились, расцеловались и побежали смотреть дом и Наташину комнату. У Вики в этом году нет никаких экзаменов, но у подружек всегда найдётся о чём поговорить. Они закрываются в Наташиной комнате и долго сплетничают. Наташа – красивая девочка, спортивного телосложения. Она любит теннис, волейбол и, конечно, плавание. Но Вика выросла просто супер-красавицей. Она не очень умна – не сравнить с Наташей, не любит спорт. Этой девочкой можно любоваться, как самым красивым цветочком на клумбе. Вика знает себе цену и уже научилась кокетничать с мальчиками. Она пришла не просто к подружке. Она решила попросить Олю и Любовь Васильевну, чтобы ей разрешили жить вместе с Наташей. А это не так-то просто сделать. И тут на помощь приходит мама Оля. Она уже знает историю Вики, которая во многом похожа на её собственную, и предлагает удочерить девочку. Вся семья с восторгом принимает эту новость.
Через некоторое время в зелёный дом приходит целая комиссия. Сметчики, проектировщики и просто строители внимательно осматривают здание, участок, делают необходимые замеры. Оля кормит их обедом и узнаёт, что ремонтировать дом не имеет смысла, так как уже прогнили несущие конструкции: стойки, балки, а крыша и вовсе скоро сама рухнет. Выходит, дом нужно сносить, а не ремонтировать. Но откуда у семьи деньги на строительство? Расстроенная Оля звонит Николаю Ивановичу, а он уже всё знает: «Так это же хорошо. Ты не представляешь, как сложно и дорого делать капитальный ремонт в таком старом доме. Проще новый построить. Уже готовят проект».
«Можно дом без подвала сделать?» – просит Оля. «Понимаю! Сделаем без подвала. А вот у нас хорошая новость. Скоро у Пальмы щенки будут. Одного вам подарим».
Время летит быстро, только успевай считать пятницы. В семье Юрченко пополнение, даже двойное пополнение. Оля родила сына. Назвала Николаем. Понятно, что в честь Николая Ивановича. «Крёстным буду», – сказал Николай-старший и на следующий день привёз кроватку и коляску. Вот это крёстный отец. И ещё Вика стала второй дочкой Оли. Непокладистая, жестковатая девушка в семье стала ласковой, нежной. Они по очереди с Ромкой целыми днями предлагали маме и бабушке свою помощь. А однажды к ним пришел молодой человек. Назвался проектировщиком и предложил посмотреть проект нового дома. Весь вечер семья рассматривала чертежи, расспрашивала Серёжу, так звали архитектора. Дом получался одноэтажный с мансардой и большой застеклённой верандой, где можно будет проводить время в сырые, холодные дни. Серёжа зачастил в гости, то один вопрос, то другой, а Люба заметила, что Серёжа глаз положил на Вику. Видная, стройная красавица явно понравилась парню, да и ей Серёжа тоже пришелся по душе. Ему уже тридцать лет, он закончил институт и работает в архитектурной мастерской.
Молодые люди стали встречаться, и Серёжа даже познакомил Вику с родителями. Но те не приняли девочку из детского дома. О другой невестке они мечтали. Очевидно, о богатой, с крутыми родителями. Серёжа человек взрослый, самостоятельный. «А что, нам разве жалко мансарду, да и мужчинка в доме пригодится», – подводит итог Оля.
В школе у Наташи выпускной бал. Аттестат без единой четвёрки. Девушка уже готовит документы для поступления в Литературный институт, и только одна мысль преследует будущую писательницу: «Как я буду жить вдали от моей мамы, братиков, Вики, от всей моей большой семьи?» Грустно, но мечту всей жизни нужно реализовывать. Будущее, о котором так много думали, планировали, – оно уже наступило…
Всё тот же старый, полуразвалившийся зелёный дом, тот же сад, те же дорожки и цветы. Те же необычные зелёные ворота и калитка. Но что-то изменилось вокруг. Другой воздух. По-другому шелестят листья на деревьях. Совсем по-другому капает вода из крана, а голубь пытается напиться этой каплей. Помолодевший до щенячьего возраста Антей носится по траве, убегая от совсем маленького щенка или, наоборот, нападая на него то с лаем, то с визгом. Это его собачье счастье! Что же случилось с зелёным домом, садом, воротами?
Счастье и любовь появились в старом доме! Они звенят в чисто вымытых окошках, на цветах герани, что в изобилии стоят на подоконниках, на кустах хризантем во дворе.
Как узнать, как увидеть это счастье? Какая она – любовь? А никакая! Просто счастье и просто любовь!
Просто счастливый, старый зелёный дом!
* * *
Однажды в Москве, на презентации книги, встретился я с Натальей Юрченко. Член Союза писателей, известная писательница и общественный деятель, Наталья Алексеевна очень занятой человек, но смогла уделить время для задушевной беседы со мной, провинциалом. Мы беседовали, а на экране телевизора в это время шла передача о группе «Ласковый май» Я и высказал своё мнение о том, что, мол, далеко не все детдомовские добиваются успеха в жизни, мало кто им помогает, да и условия их жизни таковы, что рассчитывать на что-то не приходится. «Вы, я так понимаю, жили в полной, благополучной семье, – сказала Наталья Алексеевна. – А я как раз из детского дома. Там, можно сказать, родилась, там и выросла.» И она поведала мне историю о своём детстве. Я с открытым ртом слушал её рассказ и поражался, какие бывают повороты судеб у людей, что им приходится переносить в своей жизни. Особенно меня удивила и растрогала телепатическая связь между мамой, которая никогда не видела свою дочь, и дочерью, которая с раннего возраста ощущала эту связь и даже записывала ощущения в дневник. Это было удивительно, и я ни секунды не сомневаюсь в том, что так бывает.
«Вижу, что вас не на шутку затронула моя история, – сказала Наталья Алексеевна. – А знаете что, Владимир? Вот тот дневник. Я вела его, когда мне было двенадцать, четырнадцать лет. Думала, что когда-то напишу рассказ, но ничего не получилось. Очевидно, тут нужен взгляд со стороны. Попробуйте дать ему жизнь, а если не получится, я не обижусь. Тетрадочку потом вернёте. Хорошо?»
Как я мог отказать, тем более что материал мне очень понравился…
Бешеный «Мерседес»
Рассказ
Шестисотый по шоссе
Шелестит покрышками.
Шестисотый «Мерседес»
Весь набит мальчишками.
Все мальцы, как на подбор,
Тот ещё мальчишник!
У того папашка – вор,
У того – гаишник.
Ну а этот, за рулем, —
Сын миллионера.
У парнишки всё при всём!
И прикид, манеры…
И откуда всё берут?
Папы постарались…
Только несколько минут
Им пожить осталось…
Метров сто до перекрёстка,
Лобовая – гром и звон!
Все равны теперь подростки.
Раздаётся чей-то стон…
Кто-то, может быть, и выжил,
На всю жизнь вкусив урок.
Кто-то, может быть, и выжил,
Но не этот паренёк!
Он, конечно, мог трудиться
Бизнесменом, как отец,
Мать могла бы им гордиться,
Но истории конец…
Вещий сон
В этот день Иван Колесников впервые за много лет опоздал на работу. День не задался с самого утра, а точнее, с ночи. Ивану приснился сон, в котором он едва не стал участником аварии. Чёрная легковая машина на большой скорости неслась ему навстречу. Иван на своем автомобиле множество раз уклонялся от неё, тормозил, сворачивал на другие улицы, но машина снова и снова оказывалась перед ним, и казалось, что столкновение неизбежно… В результате Иван проспал, встал с головной болью, с ощущением чего-то нехорошего. Настроение настроением, а на работу идти надо.
Иван – водитель панелевоза, машины, на которой доставляются на строительную площадку бетонные части дома: стены, плиты перекрытий и т. д. Было уже три часа дня, когда, загрузившись очередной партией стеновых панелей, панелевоз выехал с территории сочинского завода железобетонных изделий (ЗЖБИ). Иван спешил на очень важный объект – строящуюся высотку в центре города. Работа бригады монтажников на стройке расписана по минутам, и подводить их не хотелось. Но близился час пик, и сразу от ворот завода машина попала в пробку. Краснодарское кольцо в такое время предельно забито. Пятьсот метров до кольца панелевоз ехал чуть ли не полчаса. Свернув на улицу Конституции, водитель облегчённо вздохнул, улица в направлении центра была свободна. Редкий случай, когда днём здесь почти нет машин.
Иван прибавил скорость. Впереди, метрах в трёхстах по встречке двигался рейсовый автобус, за ним несколько легковушек. Никто не собирался пересекать сплошную и объезжать автобус. Расстояние сократилось уже до пятидесяти метров, когда вдруг из-за автобуса, как чёрт из табакерки, вылетел чёрный «Мерседес». Водитель явно хотел проскочить между автобусом и панелевозом. Но Иван видел, что «Мерседес» не успевает, и авария неизбежна. Он оказался вынужден тормозить и прижался к обочине. В этой ситуации должны были экстренно тормозить и водитель «Мерседеса», и водитель автобуса. Но первый, неадекватно оценивая дорожную обстановку, лишь прибавил скорость, а автобусник не видел его в зеркале заднего вида, очевидно, отвлёкся, получая плату за проезд.
Теперь угроза нависла не только над водителем и пассажирами «Мерседеса», но и над пассажирами переполненного автобуса. В этот час в спаренном «Икарусе» могло быть до ста человек. Доли секунды решали всё, и Иван изо всех сил нажал на педаль тормоза. Панелевоз, прочертив на асфальте чёрные полосы, стал останавливаться, уступая дорогу бешеной иномарке. Казалось, что всё обошлось, «Мерседес» проскочит, и машины продолжат своё движение, но в последний момент, видимо, не выдержали крепления панелей на платформе панелевоза, либо их просто не закрепили при погрузке, и одна из панелей вдруг резко качнулась и стала падать на проезжую часть. Экстренное торможение панелевоза не только ускорило падение панели, но и придало ей дополнительную энергию. Семиметровая бетонная громадина теперь летела в сторону автобуса, и на всём белом свете не было силы, которая могла бы её остановить.
Можно только представить себе чувства водителя автобуса, перед глазами которого разворачивалось это действие. Ни спасти себя, ни защитить пассажиров он уже не успевал. Но в этот момент чёрный новенький «Мерседес», победивший в своей последней гонке и всё-таки успевший проскочить между панелевозом и автобусом, оказался перед падающей панелью. Водитель его, возможно, и не видел, что происходит с панелевозом и его грузом. Панель, скользнув по капоту мерседеса, как ножом срезала передние стойки кузова и всех, кто находился в салоне, смяла крышу, перемешала и подмяла всё это под себя. Но панели было мало этой жертвы, она продолжала двигаться и остановилась, только врезавшись в переднюю часть автобуса. Громадный бетонный монстр лежал неподвижно поперёк дороги, похоронив под собой несчастный «Мерседес». Водитель автобуса открыл двери, и пассажиры, сметая друг друга, выбегали на дорогу подальше от ужасного зрелища. Лишь у некоторых любопытство победило ужас, и они подходили к месту аварии. Один из них и услышал стоны и негромкие крики о помощи, доносившиеся из-под плиты. Там был кто-то живой. Спасателям пришлось ждать не менее сорока минут, пока подъехал кран, и милиция смогла освободить для него проезд. Голос из-под плиты уже умолк.
Как только кран поднял плиту и перенёс её на обочину, к смятой иномарке бросились спасатели. Им пришлось срезать остатки крыши. Страшное зрелище потрясло тех, кто это видел. Из ужасающего месива из частей человеческих тел, обшивки салона и ещё каких-то деталей спасатели извлекли тело человека. Он был без сознания, весь в крови, но главное – живой. «Живой! Живой!» – закричали в толпе. Человека с великой осторожностью положили на носилки и понесли к машине «Скорой помощи».
Виктор в этой аварии оказался единственным выжившим из пятерых молодых людей. Он был старшим из них, в тот момент ему исполнилось уже двадцать пять лет. А вот водителю чёрного «Мерса» было всего девятнадцать. Все пятеро – представители «золотой молодёжи», золотой не в смысле своей интеллектуальной или ещё какой ценности, а в смысле богатства их родителей. И старшинство в этой компании определялось не по возрасту, а всё по тому же богатству. Поэтому старшим в компании был как раз девятнадцатилетний водитель. Пока родители вкалывали, зарабатывая свои миллионы, деточки, подрастая на всём готовом, не знали, чем занять свои буйные головы. Они собирались в разных местах: за городом, на объездной дороге, тогда ещё не до конца сделанной. Каждый на своей весьма недешевой машинке и обязательно с подружкой в салоне. Договорившись заранее, молодёжь могла поехать на дачу, летом на пляж.
Дороги на побережье Чёрного моря очень сложные: закрытые повороты, крутые подъёмы, спуски. Даже опытному водителю ошибка может дорого стоить, а тут молодые ребята, бесшабашные и почти всегда не совсем трезвые. Каждое передвижение по городу этих дорогих авто приносило головную боль сотрудникам ГАИ. Бесполезно, да и небезопасно для дальнейшей карьеры было останавливать машины, несущиеся на огромной скорости и нарушающие все мыслимые и немыслимые законы. Единственное, что неукоснительно соблюдалось, – это информация о направлении движения и составе колонны. Её передавали дежурному, а уж тот сообщал кому следует. Высокопоставленные папы беспокоились о своих детках и делали всё, чтобы им никто не мешал отдыхать.
В этот день парни решили прокатиться на новом «Мерседесе», а заодно и пообедать в ресторанчике «Кавказский аул» за городом. Компания с включенной на полную громкость музыкой ехала по городу. Ребята шутили, веселились, и только Виктор, у которого после вчерашней попойки болела голова, прилёг на заднем сиденье и не участвовал в веселье. «Витёк! Потерпи! Сейчас в «Ауле» тебя подлечим, будешь как огурчик», – говорил кто-то из парней. Ехать нужно было недалеко, на объездную через Краснодарское кольцо – и на месте. И только тихоход-автобус на улице Конституции не позволял набрать скорость. Не привыкший тянуться за кем-то водитель нажал на педаль газа, и чёрный «Мерседес» выехал навстречу панелевозу.
Травматология
Виктор очнулся уже в тот момент, когда носилки занесли в машину «Скорой помощи». Он, не понимая совершенно, в чём дело, даже попытался встать. «Лежи и постарайся не двигаться», – остановил его врач. «Что произошло, где ребята?» – спросил Виктор, оглядываясь и по возможности осматривая себя. «Не знаю! Авария. Мы только подъехали, загрузили тебя, а твои друзья, очевидно, в других машинах. Как ты себя чувствуешь? Где болит?» – спросил врач, пытаясь снимать с пострадавшего одежду, всю залитую кровью. Доктор не стал рассказывать, что остальным «Скорая помощь» уже не нужна, и их тела, а вернее, части их тел спасатели сейчас достают из того, что ещё час тому назад было новейшей моделью иномарки. Виктор объяснил, что никакой боли нет, и спросил, что у него с ногами, которые он не чувствует. «Скорее всего, есть травма позвоночника, но видимых повреждений по телу вроде бы нет, только ушибы. Ты долго лежал зажатый в корпусе машины, – опытный врач уже понял, что случилось, возможно, самое страшное для молодого человека. – Может, восстановится? Сделают рентген, тогда ясно будет. А сейчас успокойся!»
В больнице машину уже ждали, переложили Виктора на каталку и увезли в реанимацию. Всё время, пока его раздевали, мыли, протирали, возили по кабинетам, он был в сознании, но в какой-то момент, очевидно, от всего, что произошло, просто отключился – заснул…
Виктор спал и видел во сне большую поляну, залитую солнечным светом. Ромашки, ромашки, ромашки – они были вокруг в огромном количестве, и он, ещё совсем маленький, изумлённый этим великолепием, бегал по поляне за бабочками, ловил руками кузнечиков, они щекотали ему ладошку, а он отпускал их и снова ловил. Бесконечная поляна и бесконечное счастье были в этом сне. Витя захотел поваляться на травке, разбежавшись, крикнул: «Эх, поваля…», – но, не договорив, поскользнулся и упал. Полянка оказалась заболоченной, и подстилка под травой была пропитана водой. Мальчик лежал в грязной жиже и смеялся.
Когда Виктор проснулся, рядом были отец, мама, брат Юрка. В напряженной тишине больничной палаты они ждали, пока он очнётся. «Мама! Папа! Что со мной? – спросил парень, открыв глаза. – Ребята как?» Первым заговорил отец: «У тебя перелом позвоночника, а ребят твоих нет, все погибли». – «Как погибли? Что произошло? Я ничего не помню. – Виктор напрягся, пытаясь вспомнить. – Нет! Помню, как мы ехали по Конституции. Мне было плохо, я сегодня не очень хотел к ним присоединиться – тошнило ещё со вчерашнего, но пацаны уговорили. Я лег на заднее сиденье, поближе к коврику, боялся, что вырву. Не хватало ещё новую машину изгадить. Ехали быстро, а потом этот удар, и в одну секунду я оказался зажат чем-то. Было почти невозможно дышать, и я, наверно, потерял сознание, а очнулся уже в неотложке». – «Всегда ругал тебя за твои пьянки с друзьями, а теперь счастлив, что ты у меня такой пьяница, – продолжил отец. – Если б ты в машине сидел, как они, то и тебя бы уже на свете не было. Бетонная плита на ваш «Мерседес» упала с машины. Ты бы посмотрел, что от него осталось, даже колёса полопались. А уж где ты там уместился и уцелел, я вообще не могу понять». Таким отца Виктор прежде никогда не видел. У него тряслись руки, при разговоре рот неестественно кривился, и было такое ощущение, что он вот-вот заплачет. Но если отец и брат ещё как-то держались, то мама просто присела на краешек кровати, держала сына за руку и, ничего не говоря, безмолвно плакала. Слёзы текли по её щекам, а в руке лежал промокший насквозь платок.
Родители и брат ушли, и вскоре в палату зашёл врач: «Здравствуй, Виктор! Я послезавтра буду тебя оперировать. При аварии ты получил перелом позвонка, произошло защемление нервных окончаний, хуже, если разрыв, отсюда паралич, потеря чувствительности, и нет гарантии, что осколки или сломанный позвонок не повредили спинной мозг, хотя на снимках все выглядит не так уж плохо. Будем надеяться, что потеря чувствительности временная, хотя, с другой стороны, не хочу тебя слишком обнадёживать. В твоём случае не то что пятьдесят на пятьдесят, а самое большее – десять процентов, что сможешь ходить. Но в настоящий момент уже хорошо то, что ты не умер от шока. И учти, множество больных с меньшими повреждениями остаются на всю жизнь колясочниками. Я не пугаю тебя, ты, Виктор, взрослый человек и должен реально понимать свои перспективы. Мы, конечно, попытаемся сделать всё возможное во время операции, но пойми, что после неё почти всё будет зависеть от тебя, от твоего терпения и желания жить полноценно. Мясо на человеке быстро зарастает, восстанавливается, а остальное зависит от длительной реабилитации, как в больнице, так и дома». Врач внимательно осмотрел Виктора и сделал записи в медицинской карте…
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?