Текст книги "Отпечатки"

– Нет! – Надя улыбалась, навалившись на Сергея спиной, она рассматривала черный экран и стену, на которой висел телевизор, а Сергей навалился спиной на спинку дивана и смотрел на ту же стену, только с его лица улыбка вновь пропала, Надя не видела его лица в этот момент, но чувствовала, что Сергей вновь загрустил, по крайней мере, Наде казалось, что это грусть, чем именно это было, Надя не знала. – Либо ты мне все расскажешь, либо ты мне все расскажешь.

– По-моему, это один и тот же вариант…

– Правда? Ну, значит, вариант всего один, ты мне все расскажешь! Ну правда, Сережа, что случилось? – голова Нади склонилась на руку Сергея, а ладонь поползла вверх по предплечью.

– Несколько дней назад в моем офисе была молодая журналистка.

– О-о-о, ты наконец-то дал интервью, поздравляю. Но теперь все же давай обсудим то, что тебя беспокоит. Вряд ли поводом стало интервью.

– Это было не совсем интервью, она пишет статью про Ивана Александровича…

Надя, уже будучи в полулежачем состоянии, запрокинула голову и посмотрела на мужа, крепко прижав его руку к себе. – Ты скучаешь?!

– Безумно! Иногда нужен его совет, иногда поддержка, иногда просто присутствие. Да, я скучаю… Я закурю?

– Нет, только не здесь, если хочешь погрустить, я могу налить тебе выпить, но вонять в доме сигаретами не позволю.

– Не надо, спасибо… Пару дней назад один из директоров линии предложил автоматизировать процесс и уволить весь персонал. Я окружил себя не теми людьми. Естественно, я никого не уволил и не уволю, но знаешь, каждый присутствующий на собрании думал с позиции выгоды и никто не думал про людей. Я понимаю, что я один и бороться стало как-то трудно. Хотелось бы мне позвонить Ивану Александровичу, пригласить его на ужин, он сказал бы пару слов и стало бы как-то легче, но позвонить больше некому. И это страшно, как-то… я словно мозаика, твой пазл на месте, дети, мама – все на месте, а одного пазла не хватает. И вроде понимаешь, какой должна быть картина, но вот эта дыра покоя не дает. Хочется заполнить. Он многое для меня значил, и все, что у меня есть, все это благодаря ему. Вся моя компания – это памятник в его честь, каждый сотрудник получил работу благодаря ему. Кем бы я стал, если бы в тот вечер мы с ним не встретились? Наркоманом? Либо алкоголиком? Я даже не знаю, где он похоронен.

– Но ты устроил его похороны, ты оплатил все расходы, ты позаботился о том, чтобы его похоронили достойно.

– Я даже не попрощался. Мне не хватило сил, я не смог бы стоять у его гроба.

– Это нормально, потеря близкого – это большой удар, и все реагируют по-разному.

– Он вел меня за руку всю дорогу, каждый день, каждую минуту, на протяжении многих лет, и он мог, ему было трудно, но он находил силы, а я не нашел… Где мой телефон?

– Как обычно, валяется где-нибудь.

– Позвони…

Сергей шел на звук телефона, он лежал на столе на кухне, сбросив звонок от жены, Сергей вернулся на диван.

– Алло, Марина, – заговорил Сергей после продолжительных гудков, – не разбудил? У меня к вам есть просьба личного характера… это вообще не связано с работой… Помните Ивана Александровича? Отлично. Не могли бы вы найти место, где он похоронен… ну не знаю, обратитесь в ритуальные услуги, в похоронные агентства, в ЗАГС, в администрацию кладбищ. Где-то же должна быть информация. К знакомым наконец. Спасибо, Марина. Спасибо. Добрых снов.

– Может, позвонить Веронике?

– У меня нет номера, и адреса нет, где работает – тоже не знаю.

– Ну а Павлу Борисовичу?

– То же самое, ни адреса, ни номера.

– Понятно! Пойдем спать?

– Да, пожалуй, пора.

Когда Надя проснулась, Сергея уже не было дома. Сергей находился на объекте на другом краю города. Туда он отправился самым ранним утром, вытащив из постели телефонным звонком Виталика, своего водителя. Это была незапланированная поездка. Сергей проснулся рано, еще до восхода солнца, и не мог найти себе места. Он прекрасно знал, что необходимо отвлечься, что его настроение последних дней приносит дискомфорт и неудобства в родные стены, в семью и в особенности в глубину его любимой души, в мир, о котором он заботился прежде всего, Сергей боялся взвалить свои проблемы на Надю, и о том, что ей пришлось все выслушивать накануне вечером, Сергей искренне сожалел. Любимое дело всегда возвращало Сергея в привычный ритм. Понимание того, что он трудится на благо миллионов, понимание того, что его компания дает возможность тысячам людей по всей стране жить более достойно и благополучно, чем приходилось жить ему самому, всегда придавало Сергею сил и уверенности. В самые трудные времена, когда дела стремительно неслись вниз, к самому основанию, когда Сергею казалось, что все потеряно и ему никогда не удастся возвести свою собственную вершину, Сергей думал не о себе и не о том, как трудно ему сейчас приходится. Сергей думал о людях, о тех, чью жизнь он сможет изменить. Засыпая по вечерам с приходом тишины и просыпаясь утром в кресле от скрежета механизмов, в офисе, который находился на втором этаже на тот момент единственной сортировочной линии, Сергей пытался находить новые способы удержать свою компанию на плаву. Это было трудное время и для него, и для его любимой души, но Надя, как понимающая жена, лишь поддерживала Сергея и всячески пыталась ему помочь. Сергей практически не появлялся дома, в его офисе появилась раскладушка и постельное белье, которыми он в принципе даже не пользовался, он был в постоянных разъездах и в поиске инвесторов. А потом, когда после очередной встречи он возвращался в офис и подходил к окну, когда он с безнадежной мимикой смотрел вниз на простых работяг, Сергей вновь наполнялся силами лишь от одной мысли о том, что каждый сотрудник его компании может позволить себе плотный ужин. Эти мысли двигали Сергея вперед, он хотел, чтобы таких людей становилось как можно больше. И сейчас, прибыв рано утром на объект, Сергей думал лишь о том, скольких людей он сможет обеспечить работой, пусть даже десяток водителей, но Сергей знал, что важен каждый, он знал, что эта линия не для него и не для заработка, эта линия для того, чтобы как можно больше людей смогли позволить себе плотный ужин. На объекте уже появились бытовки для рабочих, некоторые из них уже были заселены и обжиты. Небольшой рабочий городок зарождался неподалеку от мегаполиса. Со своими законами и правилами, со своей грубой архитектурой, которая отражалась в ровных углах бытовок. Со своими небоскребами в целых два этажа все из тех же бытовок и со своими достопримечательностями, одной из которых был план строительства на огромном стенде, в углу которого была обозначена дата сдачи проекта. Сергей обратил внимание на цифры, которые гласили о том, что окончание строительства приходится на первое ноября. Сергея радовало то, что его слова были поняты правильно. Культурный центр здесь тоже был: курилка у крайней бытовки, конечно же, не совсем культурный, но люди там собирались. Был и спальный район, и даже фитнес-центр, кто-то из работяг успел смастерить турник между двух бытовок. А на отшибе в стороне от строительного городка стояло летнее кафе, местная столовая, которая пока что еще не была готова принимать гостей, но все говорило о том, что со дня на день местный шеф-повар приготовит свой фирменный ужин. Ну и, конечно же, как и в каждом городе, здесь была местная администрация, в которую входили начальник объекта, прорабы, мастера и бригадиры, чьи белые каски лежали на лавочке у одной из бытовок. В эту бытовку Сергей и направился, велев Виталику подождать снаружи.

– Сергей! Доброе утро, – гостеприимно восклицал седовласый бригадир с залысинами, торопившимися к макушке, оставляя возможность редкому волосу красоваться над морщинистым лбом, который в свою очередь не обошли стороной широкие возрастные складки. – В такую рань! Только вы немного рано, мы пока что обживаемся.

– А когда приступите?

– Так план строительства утвердят, и сразу приступим.

– А еще не утвердили? Вроде уже висит на стенде.

– Так он везде один и тот же. Мы можем начать лить сваи, но если проверка, вы же знаете, какие там штрафы. Поэтому ждем. Неохота подставляться.

Сергей полез в карманы брюк, обнаружив пустоту, он сунул руку во внутренний карман пиджака, но и там было пусто. Телефон опять где-то бесхозно валялся. – Номер Марины есть? – обратился он к бригадиру.

– А как же!

– Набери… – Сергей услышал несколько гудков, после которых последовал голос Марины и короткое «алло».

– Алло, Марина, это Сергей… да, доброе!.. А что у нас с планом на стройку… ну, на пустыре, мы обсуждали… Я? На почте? Точно, у вас же был выходной… нет, я ничего не сделал… да, я опять забыл. Когда сможете? А сегодня? Куда едете? На кладбище? Точно! Я опять все взвалил на ваши хрупкие плечи. Вот что! Давайте сегодня план, а все остальное перенесем на завтра. Тогда встретимся в офисе… постараюсь не забыть.

– Так что с планом? – бросив телефон на постель, бригадир закурил, Сергей поддержал идею и тоже прикурил сигарету.

– Завтра будет…

– Давно это с вами? – неожиданно для Сергея спросил бригадир.

– Что?

– Ну вот это вот, уныние!

– Заметно, да?

– Так вы же вон, всей своей физиономией кричите: «Что мне делать?!»

– Да я что-то Ивана Александровича вспомнил. Пройдет.

– Да-а-а, хороший был мужик.

– Ладно, Сань, пойду я, завтра план будет. Завтра тогда заеду, надеюсь увидеть сваи.

 
                                    * * *
 

– Оксаночка, это мне? Так неожиданно… – Галина, мама Оксаны, удивилась букету, который протянула ей дочь по приезду в гости. – А что за повод?

– Да так, без повода, просто подумала, что тебе будет приятно.

– А мне цветы не полагаются? – шутил Семен, отец Оксаны, дожидаясь своей очереди обнять дочь.

– Нет, не полагаются, тебя я, как всегда, обниму и поцелую.

Семен достал вазу, пока Галина отправляла на стол чашки для чая.

– Кушать будешь? – спросила она дочь, щелкнув кнопку на чайнике.

– Нет, только чай, – отвечала Оксана, наслаждаясь уютом родительского дома.

На круглом столе, покрытом разноцветной скатертью, стояла ваза с конфетами и печеньем и большая ваза фруктов. Кухня была светлой и просторной, гостеприимной и заботливой. Такой же гостеприимной и заботливой, как и родители Оксаны. Отец Оксаны никогда не изменял своему стилю, даже дома он ходил в брюках и в рубашке. Всегда был гладко выбрит и причесан на бок с пробором. Стройный, подтянутый, даже немного спортивный, хотя к спорту пристрастия никогда не имел. Каждый раз, когда Оксана при встрече обнимала отца, она чувствовала аромат одного и того же одеколона. Этот аромат Оксана знала с детства. Этот одеколон отец брызгал ей на разбитые коленки и на ссадины. Мама Оксаны выглядела не менее стильно, но в ее стиле была какая-то домашняя простота. Велюровая коралловая туника доставала до колен, а ноги прятались в плюшевых закрытых тапочках с заячьими ушками. Она была хрупкой и стройной, ниже Семена, и на его фоне она выглядела беззащитной. Но рядом с таким мужчиной сила и не требовалась. Галине перевалило за сорок, и она была моложе своего мужа почти на десять лет, но разница в возрасте не помешала им построить крепкую и счастливую семью. Познакомились они в те времена, когда Галина поступила в институт. Семен тогда только начал преподавать и сразу же обратил внимание на скромную студентку с манерами, которые не присущи молодежи, вырвавшейся из-под контроля родителей. Но ни скромность, ни воспитание не смогли устоять перед настойчивым мужчиной, который знал, куда он идет и чего желает добиться в жизни. И Галина как раз оказалась той самой девушкой, расположения которой желал добиться Семен. Вскоре и Галина оказалась во власти чувств. Она даже не пыталась сопротивляться, ей было приятно находиться в обществе образованного молодого человека, который умеет принимать решения и брать на себя ответственность. Галина всегда восхищалась Семеном, и сейчас, спустя годы, когда все должно было раствориться под слоем бытовых забот, Галина продолжала смотреть на своего мужа все тем же влюбленным взглядом скромной студентки.

– А ты почему одна, почему без Димы? – продолжала Галина.

– Мы расстались, – в голосе Оксаны не было грусти и сожаления, ее голос говорил о том, что это был правильный поступок и именно поэтому сообщить об этом было очень легко, довольно просто, без каких-либо сомнений. В голосе Оксаны можно было уловить немного гордости за то, что это наконец-то свершилось.

– Прямо расстались? Или, как это сейчас модно, взяли паузу? – уточнила мама.

– Расстались.

– А что случилось? Вроде парень такой видный, аккуратный, воспитанный. Может, еще помиритесь?!

– Ну так получилось.

– Галь, чайник закипел, мне кофе, пожалуйста, – перебил разговор отец. – Захочет – сама все расскажет. Не хочет – не надо, ее дело. Не лезь в ее личную жизнь. А то хорошей тещи из тебя не выйдет. Да, дочь? – отец подмигнул Оксане.

– Да! – Оксана улыбалась отцу, понимая, что он всего лишь шутит и ни в коем случае не хочет обидеть маму.

– Вот видишь! Оксанка на моей стороне. Галь, ты вспомни свою маму, она же была против наших отношений, но ты ее не слушала и поступала так, как считала нужным. Ты счастлива?

– Конечно.

– Вот и Оксанка тебя слушать не станет, а будет строить свою жизнь, для себя, чтобы ей нравилось! Помирятся – помирятся, нет – ну, значит, нет. Главное, чтобы счастлива была. И будет счастлива, вот увидишь. Масло подай, пожалуйста, печенье намазать. Ты лучше расскажи, как дела продвигаются, – обратился отец к Оксане, – статья пишется?

– Пишется, только медленно, мало информации.

– А у Сергея была? У мусорного этого олигарха, он хорошо общался с Иваном Александровичем.

– Была, но… пап, он какой-то странный. Не в смысле псих, наверное наоборот. Слишком уверенный, слишком настойчивый, слишком открытый, вот какой-то во всем такой слишком искренний. Без притворства. Знает, чего хочет. В общем, он сказал, что для начала мне надо сменить имидж, а потом он даст мне интервью.

– Это нагло, – подметил отец.

– А может, честно, – возразила Оксана, – человек говорит о том, о чем думает, и не пытается все это как-то скрыть под пеленой всевозможных намеков, это честно, когда человек не пытается искать отмазки и оправдания. Он мог бы просто отказать, потому что ему не нравится, как я выгляжу, но он сказал честно: поменяйте имидж и мы продолжим. И тем более это надо не ему, а мне. Давно пора сменить гардероб, а то выгляжу как бабка.

– Брось, дочь, ты у меня красавица, одежда ведь не так важна.

– Да, пап, потому что я твоя дочь и для тебя я всегда самая-самая. Парни, глядя на меня, вряд ли думают так же, как и ты. Вот посмотри на маму, ты же хочешь, чтобы она всегда оставалась красивой? Как мужчине тебе это важно. И все парни так же, как и ты, хотят видеть рядом с собой ухоженную девушку, а не замухрышку какую-нибудь вроде меня.

– У тебя кто-то появился и ты пытаешься ему понравиться?! – радостно вставила мама, опустив чашку чая на блюдце.

– Нет, мам, я не пытаюсь кому-то понравиться, я уже сказала, что Сергей выдвинул, так сказать, ультиматум. Я встречаюсь с его стилистом, он подбирает мне образ, и только после этого он даст мне интервью.

– То есть Сергей за тобой ухаживает!

– Мама!

– Галя, еще раз говорю, не лезь в ее жизнь, – повторил Семен уже более настоятельно, но по-прежнему без упреков. – Ну а ты, дочь, что думаешь?

– Пока что думаю.

– Ну ладно, а у Вероники была?

– Была!

– И?

– Да ничего особенного, просто посидели, поговорили, и я ушла. Она какая-то немного того.

– В смысле того?

– Не знаю, как объяснить, по делу ничего не рассказала. Больше плакалась на жизнь или не на жизнь. Не знаю, просто, наверное, ей трудно общаться на такие темы. В общем, я ушла.

– Павел Борисович?

– Пока что не встречались, назначили, перенесли и снова перенесли, а потом отменили. Вроде снова договорились, но не знаю, возможно, ему опять будет некогда.

– Зачем тебе эта статья, что ты в нем нашла в этом писателе? – разворачивая конфету, спросила мама.

– Ну не знаю, – на лице Оксаны появился характерный румянец, который сопровождался любознательной ухмылкой, во взгляде Оксаны читался бескрайний интерес, словно она отправляется в дальнее путешествие, бороздить моря и открывать новые земли. – Он интересный, загадочный, даже, наверное, неразгаданный, покрытый тайнами. Он даже сейчас, когда его не стало, продолжает притягивать внимание. Вот и мое притянул. Он как достопримечательность, весь город его знает, но кем он был, так никто и не разгадал. Что-то шепчутся, гадают, выдумывают, скоро легенды появятся. Мама! Он всем интересен, не только мне, даже тебе, я уверена.

– Знаешь что, дочь, – отец допил кофе и аккуратно складывал блестящую обертку от конфеты в шелестящую гармошку, – я его не знал, но наслышан такого, что можно не один триллер снять. Что я думаю о твоей статье, мне было бы ужасно интересно ее прочесть, и не потому, что это твоя первая статья, и не потому, что ты моя дочь, а потому, что она про Ивана Александровича. Так что… я жду, когда статья выйдет в свет. И ты так и не сказала, ты к нам с ночевкой или только на чай?

– Наверное с ночевкой.

– Вот и правильно, что ты там одна будешь сидеть в своей квартире. Пойдем кино какое-нибудь хорошее поищем. Галь, фрукты с собой прихвати, нам всю вазу! Да, дочь?!

– Да.

– Знал бы, что сеанс намечается, купил бы попкорна.

Это была та самая дружная сплоченная семья, та семья, которая и в горести, и в радости. Та семья, в которой все проблемы общие и праздники для всех. Та семья, которая проводила вечера за просмотром хороших фильмов, равноправно валяясь на диване, и домашние хлопоты были для всех. В этой семье любили, уважали и прислушивались. И сегодня мама не осталась на кухне намывать чашки после посиделок, если отдыхают все, то отдыхает и мама. А утром, когда мама вернется к посуде, все в равной мере приступят к домашним хлопотам, и даже декан, закатав рукава своей белой рубашки, возьмет в руки пылесос.

После того как Оксана переехала, таких вечеров стало меньше, но они не ушли в прошлое, они случались, не тогда, когда у Оксаны появлялось свободное время, а тогда, когда Оксана освобождала себя от дел, чтобы провести время в родных стенах в компании согревающих взглядов.

 
                                     * * *
 

– Доброе утро, Зинаида Захаровна, – по прибытию в офис в холле Сергей наткнулся на уборщицу, которая намывала и без того блестящие полы. Щетка поломоечной машины шлифовала плитку. Зинаида Захаровна, словно капитан за штурвалом корабля, умело вела поломоечную машину по мраморной глади.

– Сережа, вы так рано, еще никого нет!

– Да мне только договоры забрать, как ваша спина?

– Ой, Сережа, такой замечательный доктор, два массажа – и я как молодая забегала.

– Дай бог, дай бог.

– Даже не знаю, как вас отблагодарить, это же, наверное, дорого.

– Вы поддерживаете чистоту в моем офисе, это я вас должен благодарить. И не только я, а каждый, кто работает в этом здании.

– Это моя работа.

– И, к сожалению, она не ценится другими. Ладно, я пойду, а то Виталик ждет. Доброго дня, Зинаида Захаровна!

– И вам хорошего дня, – поломоечная машина после непродолжительной передышки вновь заскользила по мрамору. Зинаида Захаровна сделала круг, затем следующий, обогнула шахту лифта и несколько служебных помещений по сквозному коридору и наткнулась на убегающий сквозь турникеты силуэт Сергея.

Зинаиду Захаровну Сергей знал с детства. Они часто пересекались на лестничной площадке. Пока Сергей нехотя шел в школу либо копаться в мусорках, Зинаида Захаровна намывала ступени лестничной площадки старой серой тряпкой, намотанной на деревянную швабру. Жила Зинаида на тот момент в подвале одного из домов, практически бомжевала, и семьи у нее никогда не было. Ни той семьи, в которой она выросла, ни той, которую создала она. Она была воспитанницей детского дома и по вступлению в самостоятельную жизнь оказалась полностью неподготовленной. Она поступила в училище, но теперь ее никто не контролировал, и свободная беззаботная жизнь быстро дала о себе знать. Квартиру от государства она тоже получила, но как и многие абсолютно несамостоятельные подростки с легкостью пошла на поводу у мошенников, которые слаженно работали в направлении по оказанию помощи детдомовцам. Несколько подписанных бумаг лишили Зинаиду квартиры. Некоторое время она жила в общежитии при училище с такими же, как и она, воспитанниками детского дома, но за плохое поведение и за низкую посещаемость ее отчислили. Теперь Зинаида была полностью выпущена в свободное плавание. Друзей у Зинаиды не было, зато были компании, в которых она зарабатывала все более и более дурную славу и наращивала свои отношения с вредными привычками. Постоянно менялись половые партнеры и место жительства. И чем дальше, тем хуже. Зинаида катилась вниз по социальной лестнице, и мужчины, которые появлялись в ее жизни, всегда ей соответствовали. От сожительств со студентами Зинаида скатилась до знатных пьяниц с разбитыми квартирами, поросшими плесенью, сыростью и паутиной. Иногда в таких квартирах проживало сразу по несколько подобных парочек, иногда даже с детьми, с худыми и чумазыми детьми антисанитарии. Так Зинаида постепенно докатилась до подвала, в котором у нее был какой-никакой матрац, одеяло и подушка. На копейки, которые платила ей управляющая компания, Зинаида могла хоть как-то существовать. Суровая реальность за пределами детского дома проводила Зинаиду в далеко не дружелюбный мир. Учеба сменилась мытьем подъездов, а квартира – сырым подвалом. Здесь Зинаида заочно познакомилась с маленьким Сережей, который часто попадался ей на глаза. Сережа рос, а Зинаида продолжала исправно исполнять свою работу. По прошествии лет, когда Сережа вырос, когда у него появилась первая сортировочная линия и первая потребность в уборщице, решение пришло само собой. В очередной раз наткнувшись на Зинаиду, уже взрослый Сергей предложил ей работу. Естественно, Зинаида согласилась, зарплата была невысокой, но Сергей предложил ей немного больше. Сергей снял для Зинаиды комнату в общежитии. Так Зинаида попрощалась со своим подвалом. А когда Сергей построил успешную компанию, Зинаида была приглашена мыть офисное здание. И в качестве премии за все годы работы Сергей вручил Зинаиде ключи от маленькой уютной квартиры.

Прежде чем доставить Сергея в производственный цех за пределами города, Виталик собрал все утренние пробки, пробки сменялись широким свободным шоссе, а затем машина вновь упиралась в затор. Развязки еле двигались, с трудом вливаясь в основной поток. Но весь этот неконтролируемый дорожный коллапс вновь и вновь упорядочивался, и Виталик надавливал на педаль, заставляя машину разрезать тишину, точнее иллюзию тишины, которую создавали окна и хорошая звукоизоляция комфортной иномарки. Магнитола молчала на протяжении всего пути, молчал и Сергей, он думал, а Виталик, изредка поглядывая в зеркало заднего вида, не смел отвлекать Сергея от раздумий. В цеху, к которому неслась машина, Виталик никогда не был, но знал, что предприятие принадлежит одному из тех людей, которых Сергей называл розовыми костюмчиками. Цель поездки Виталик тоже не знал, хотя Сергей часто обсуждал, точнее делился с Виталиком новыми идеями и достижениями. Виталик видел, что Сергей прихватил бланки договоров, и понимал, что Сергей, скорее всего, собирается завязать сотрудничество с одним из тех людей, от которых он всегда держался подальше. Видимо, это и погрузило Сергея в раздумья, видимо, именно поэтому Сергей всю дорогу просидел с каменным лицом. На него можно было любоваться, как на картину, и задаваться вопросом – что именно пытается сказать художник, о чем он думал, какие чувства он испытывал в момент написания картины, нанося мазки, рисуя этот взгляд. Любоваться картиной Виталику было некогда, Виталик следил за дорогой.

– Марина! Доброе утро, – обращался Сергей к помощнице, та уже ожидала его у проходной на территорию производства. – Бланки… вы просили! – Сергей протянул договоры.

– Спасибо, все остальные бумаги готовы! Все заверено, остались лишь подписи – ваша и Константина.

– Почему мы не можем просто купить эти конвейеры?

– Нет! Если мы купим оборудование, то при поломке либо износе линия станет нашей проблемой, а так мы ее просто арендуем на определенный срок. Будет гарантия и обслуживание, доверьте мне всю бумажную работу.

– Как всегда?

– Именно!

Так всегда и происходило, Сергей принимал решения и ставил цели, знал откуда и куда необходимо следовать, но совершенно не разбирался в бумажной волоките. Всеми юридическими вопросами заведовала Марина, бегала по инстанциям и по кабинетам в поисках печатей и разрешений. Заключала договоры и изучала документы, прежде чем положить их на стол Сергея. Сергей ясно видел, в каком направлении необходимо вести свою махину. Марина была противоположностью, она не умела ставить цели и не замечала высот, которые следует завоевать, но если ей указать на высоту и заявить, что она должна стать нашей, Марина ее брала, пробежав с папкой документов по всем необходимым кабинетам. И сегодня на встречу с Константином Марина должна была приехать одна, взять с него подпись и поставить свою от имени Сергея. Но в последний момент сегодняшним утром Сергей по непонятным причинам изъявил желание тоже присутствовать на встрече, сообщив Марине об этом по телефону.

Отъевшийся Константин, который едва помещался в пиджак, встречал Сергея и его помощницу в нагло кричащем своей роскошью кабинете. Рубашка на его круглом пузе едва сходилась, и казалось, что пуговицы вот-вот оторвутся от напряжения и разлетятся в стороны. Пиджак и вовсе не был застегнут, он просто не сходился на огромном пузе. Все это огромное тело балансировало на худых ножках. Константин, прежде чем протянуть руку, убрал пот с лица уже и без того влажным платком. Дышал он трудно, и по его тяжелым шагам было понятно, что любое движение стоит для него больших усилий. Он сделал всего лишь три шага навстречу Сергею и тут же вновь вспотел.

– Константин Эдуардович, – представился он и тут же, даже не дождавшись, пока Сергей представится в ответ, вернулся в кресло. – Вы можете присесть, – сказал он и вновь прошелся платком по лицу.

Он уже не нравился Сергею, ни он, ни его кабинет в черно-золотом цвете. На стенах размещались панели, обтянутые черной кожей и разграниченные рамками в золотом цвете. Кабинет освещала квадратная люстра, а вокруг нее, там, где должна быть лепнина, располагалась такая же кожаная панель. На черном карнизе висели занавески в золотом цвете. А стол из черного дерева и громоздкие шкафы все в том же стиле были вдоль и поперек исчерчены золотыми ободками в каждом возможном углублении. Даже дверь, которая была двустворчатой и совсем не офисной, разместила на своей поверхности шарообразные позолоченные ручки. Сергей подумал, что всему этому пафосу не хватает головы льва при входе и чтобы обязательно с кольцом в пасти для стука в дверь. Последней деталью, которая бросилась Сергею в глаза, были кресла, шикарное удобное кресло, в котором разместился Константин Эдуардович, и неудобные твердые стулья вдоль приемного стола, но выдержанные согласно стиля кабинета. Отодвинув один из таких стульев, Сергей пригласил Марину за стол и присел рядом.

– Итак, Константин Эдуардович… – открыв папку, начала Марина. Но Константин, крайне неуважительно, тут же ее перебил, не позволив завершить предложение.

– Вы хотя бы представились, как невоспитанно, я же должен знать, с кем веду дела.

– Мне казалось, что вы знаете, с кем у вас назначена встреча. Меня зовут Сергей, это Марина, мы по поводу аренды оборудования.

– Ах да, тот самый Сергей. Станок. Да, вспомнил.

– Не станок! Автоматизированная линия.

– Какая разница, железяка – и не более, как ни называй. Отчество у вас есть, Сергей?

– Просто Сергей, отчество – это излишки, присущие самовлюбленной интеллигенции, развязывающей вокруг себя много лишнего шума и пафоса. Так говорил мой друг.

– А вы, значит, скромняга. Я заслужил свое имя и отчество и попрошу обращаться ко мне соответствующе. Но если вы Сергей, то, значит, Сергей. Пусть будет так.

– Мы можем приступить к делам и ознакомиться с договором? Возможно, необходимы поправки в обязанностях сторон. И условия гарантии мне тоже… – вновь начала Марина, после того как Константин высказывался, но ее снова перебили.

– Видите, Сергей, даже ваша секретарша нагло вмешивается в разговор, не считаясь с двумя успешными мужчинами. Мои работники себе такого не позволяют, поэтому вы – Сергей, а я Константин Эдуардович, – подчеркивая интонацией свое отчество, высказался Константин.

– Не секретарша, помощница, она ведет дела от моего имени. Она занимается тем, в чем хорошо разбирается. Бумаги – это ее область знания. Поэтому переговоры будет вести она, а я просто поприсутствую.

– Секретарша, помощница, женщина на побегушках и не более, как ни назови.

Сергей взял Марину за предплечье и немного сдавил, чтобы Марина отвлеклась от столь наглого заявления и не сказала лишнего. Пока Марина отвлеклась на Сергея и на его действия, Сергей взял ситуацию в свои руки.

– Как устроена линия?

– Ну-у-у… это автоматизированная сортировочная линия.

– Мне это известно, меня интересует принцип работы, а также я хотел бы услышать более подробно, так сказать в деталях, это дорогостоящий проект, и я не хотел бы купить кота в мешке, мне интересно абсолютно все: программа, механизмы, материалы, микросхемы, плотность полотна, даже прочность металла, из которого сделаны винтики. Абсолютно все, я хочу быть уверенным, что детали качественные, а не аналоговые, и что механизмы не выйдут из строя спустя месяц или, еще что хуже, через неделю.

– Я не знаю всех деталей, – крайне неуверенно ответил Константин, подвергшись давлению Сергея.

– Расскажите то, что знаете!

– Не уверен, что мне это под силу…

– Вы хотя бы что-то знаете?

– Нет, не уверен.

– Тогда посадите рядом с собой человека, который разбирается и сможет ответить на мои вопросы.

Константин был подавлен, недовольство на его лице выразилось еще большим количеством пота. Убрав пот все тем же платком, Константин нажал на кнопку селектора.

– Света, пригласи ко мне главного инженера и программиста.

До тех пор пока в офис не вошли двое молодых людей, в офисе не прозвучало ни слова.

– Присаживайтесь, – Сергей указал на стулья напротив себя. И тут же привстал в знак уважения, представился и протянул руку.

– Николай, – представился инженер, протягивая руку в ответ.

– Иван, – представился программист и тоже пожал руку Сергею.