Текст книги "Отпечатки"

– Вы правда считаете, что я непривлекательна?

– Я вас предупреждал, что мое мнение вас оскорбит.

– Но если бы вы выразили лишь вторую часть мнения, вы бы меня заинтересовали, и я бы не обиделась. Мой молодой человек тоже говорит, что я одеваюсь как бабка.

– Вас это оскорбляет?

– Ну если честно, то да.

– Он хоть раз предлагал сходить вам к стилисту, ну либо просто на шоппинг?

– Нет, ни разу.

– Он мог хотя бы очки подарить, ну либо предложить вам попробовать носить линзы.

– Этого он тоже не сделал.

– Недостаточно образованные люди не умеют выражать свое мнение. Хотите, мы прямо сейчас отправимся к моему стилисту?

– Нет-нет, что вы, не стоит!

– Стоит, еще как стоит. Уверенность в себе начинается с неравнодушных взглядов. Ваша спина сама расправится, как только прохожие начнут вас замечать и невольно оборачиваться вам вслед, вот увидите.

– И все же я откажусь!

– Давайте поступим так. Мы прямо сейчас прервем нашу беседу и продолжим только после того, как вы сходите к стилисту. Если вас заботит финансовый вопрос, можете быть абсолютно спокойны, все расходы я возьму на себя, разговор окончен.

– Так нечестно, вы не можете, это манипуляция.

– Давайте так, чего вы хотите?

– Написать статью.

– А я хочу, чтобы вы сходили к стилисту. По-моему честно, каждый получает то, чего желает.

– Но вы вторгаетесь в мою жизнь, в мое личное пространство. А я…

– Копаетесь в моем прошлом, и более, вы выставите статью на широкую публику. Но меня это не тревожит. Они все равно будут смотреть мне в спину. Уверенность не прогибается под сплетни и слухи. Разговор окончен. Это мой личный номер, – Сергей протянул визитку, – позвоните, когда будете готовы.

Только сейчас, поднявшись из кресла и уже собираясь уходить, Оксана впервые обратила внимание на всю простоту офиса, в котором она находилась все это время. Минималистичный дизайн, стеклянный стол, два кресла, причем кресло для посетителей ничем не отличалось от кресла хозяина офиса, и небольшой полочный шкаф с самыми простыми белыми папками для бумаг. На столе был разложен ноутбук, стояли пепельница и пустая кружка. В углу, там, где окно обрывалось стеной, еще один стеклянный стол, поменьше, и на нем аквариум с рыбками. Больше в офисе не было ничего, но прекрасный вид из окна, которое занимало всю внешнюю стену, наполнял офис жизнью и разнообразием. Оказавшись на тротуаре среди скопившихся высоток, Оксана достала из сумки потрепанный блокнот с пожелтевшими листами. Среди множества записей она отыскала список адресов и вызвала такси.

– Куда едем? – водитель смотрел в зеркало, разглядывая свою пассажирку.

– Белокаменный…

– Большой или Малый?

– Большой, семнадцатый дом.

– Все пробки соберем, – недовольно проворчал таксист и тронул от тротуара.

– Нет, давайте на Тургеневскую.

– А там куда?

– Со стороны парка заедем, а там я покажу.

– Со стороны парка… – так же недовольно проворчал таксист, надвинув брови, – там вечно все перекопано. Только дорогу положили новую, теперь копают каждую неделю. Что у нас за страна такая. Вечно все через одно место. Ничего не меняется.

Оксана не слушала водителя, она разложила папку на коленях и делала какие-то записи, вспоминая состоявшуюся беседу. Новостройки остались позади. На повороте Оксана обернулась и окинула взглядом множество окон, она будто пыталась попрощаться с Сергеем. И не отыскав его силуэт среди окон, разочаровавшись, вернулась к своему занятию. Карандаш оставлял на белой бумаге серые записи. Оксана задумалась и посмотрела в окно. Они проезжали мимо безлюдной остановки. От остановки, нагло вливаясь в поток, тронулся автобус. Водитель высказал пару оскорбительных фраз в адрес водителя автобуса и красочно, без стеснений, описал его мастерство вождения. Оксана по-прежнему смотрела в окно. Здания оставались позади. На тротуаре мерцали силуэты, дорожные знаки один за другим проносились мимо, дорога ускользала под мост и вновь вырывалась к свету. Впереди простиралось чистое небо, а в боковом окне, периодически прячась за высотками, надоедливо мелькало солнце. Автомобиль преодолел очередной поворот и поехал медленнее через жилой массив, свернул во двор, минуя пробку, и вновь набрал скорость, обгоняя другие машины. Возле парка водитель вновь сбавил скорость, толкаясь на узкой дороге вдоль котлована. Оксана бросила карандаш в сумку и захлопнула папку. «Но ты все же решил всю жизнь копаться в мусорках», – подумала Оксана, разглядывая зеленые баки на обочине для раздельного сбора мусора, которых в городе было огромное множество.

– Куда? – спросил таксист.

– На светофоре направо и там остановите. Сразу за поворотом.

 
                                     * * *
 

– Дима, я дома! – крикнула Оксана, сбросив кеды в прихожей.

– Привет, замухрышка, уже вернулась? – донеслось из комнаты.

– Не называй меня так!

– Я думал, тебе нравится, – в прихожую вышел Дима. Высокий, стройный, загорелый брюнет с рельефным телом и подчеркнутыми скулами. Аккуратная стрижка с пробором и челка, уложенная на бок, обрывались на гладко выбритых висках. Лицо было по-женски ухоженное, но строгое. Он выглядел как типичный современный подросток, которого совсем не кусала жизнь. Он проводил свободное время в спортзале и в барбершопе, в спа-салоне и в солярии, пропадал с друзьями на всевозможных вечеринках и никогда не работал. Брал от жизни все, а то немногое, чего ему не хватало, жилье и уют, он нагло компенсировал за счет Оксаны, как, впрочем, и все свои расходы.

– Нет, и никогда не нравилось! – Оксана прошла в комнату и опустилась на диван. Она тут же включила диктофон и открыла ноутбук.

– Что-то случилось? – Дима был в недоумении, когда он присел рядом на диван и попытался обнять Оксану, она тут же выразила свое недовольство, ерзая плечами под его навалившейся рукой.

– Ничего, мне надо отредактировать собранный материал.

– Может, отредактируешь немного позже, – рука Димы скользила вверх по ноге, пытаясь закрасться под юбку. Оксана рассмотрела его наглую лицемерную улыбку и захлопнула ноутбук. Диктофон продолжал проигрывать запись.

– Почему ты никогда не даришь мне цветы? – Оксана прижала ноутбук к ногам, преградив путь рукам Димы.

– Так, – тяжело выдохнул, Дима изображая недовольство, – значит, случилось!

Оксана молча дожидалась ответа, пока диктофон продолжал проигрывать запись.

– Послушай, замухрышка, у нас общий кредит на машину, романтика осталась в прошлом, или ты хочешь, чтобы я, как и раньше, дарил тебе букеты, водил по кафешкам и провожал до подъезда? – пытался оправдаться Дима.

– Ты никогда не дарил мне цветы. И в кафе мы тоже никогда не ходили. Ты ходил! С друзьями! Со мной – нет, ни разу.

– Да брось, ты просто забыла.

– Тогда сам попытайся вспомнить хотя бы один наш совместный вечер.

– Ну мы же отлично проводили время дома.

– Дома?! Ты серьезно думаешь, что я не нуждаюсь ни в чем, кроме монитора и постели? Ах да, я же замухрышка.

– Хочешь, мы прямо сейчас пойдем? Куда ты хочешь – кино, парк, кафе? Может, вы предпочитаете ресторан? – ерничал Дима.

– А знаешь что, пойдем, прямо сейчас, – Оксана отложила ноутбук в сторону и щелкнула по кнопке диктофона. Она вышла в прихожую, обулась и готова была уже выйти на лестничную площадку.

– Ты пойдешь в этом? – красавчик Дима стоял в дверном проеме в шортах и в белой футболке. – Может, наденешь что-то попривлекательнее?..

– В этом все дело?! – вспылила Оксана. – Я же замухрышка, поэтому ты со мной нигде не бываешь! Ты просто меня стыдишься! Что ты чувствуешь, когда стоишь рядом с такой, как я? Стыд? Презрение?

– Да что с тобой происходит?

– Ничего, Дима! Абсолютно ничего. Ни со мной, ни с нами. Больше между нами ничего не происходит. Уходи…

Дима попытался обнять Оксану, но ничего не вышло, она отвергла его, махнув рукой, и выскользнула из его объятий. Оксана вернулась в комнату, а Дима, ничего не понимая, продолжал стоять в прихожей. Он не понимал, как ему поступить: то ли пойти к Оксане и сделать вид, что ему ужасно стыдно, и попытаться сохранить выгодные для него отношения, то ли собрать вещи и позвонить родителям.

– Да, конечно, приезжай, – услышал Дима в ответ на свою просьбу голос мамы из телефона. После этого Дима собрал вещи, кинул спортивную сумку через плечо и захлопнул дверь, оставив Оксану в компании ноутбука и диктофона.

– А я давно говорила, что она тебе не пара! Что ты в ней нашел?! – принялась Елена Федоровна, мать Димы, судить Оксану, суетясь на кухне и накрывая на стол.

– И я рад тебя видеть!

– Рад он… конечно, рад, посмотри, она тощая, как не пойми кто, и тебя, видать, голодом морит. Ты посмотри на себя, как исхудал, – Елена Федоровна, справившись с обедом, оперлась на стол, посмотрела в глаза Димы и тяжело вздохнула, – как исхудал. Олег, выйди хоть с сыном поздоровайся! – крикнула Елена Федоровна в сторону комнаты с распахнутой дверью. Из комнаты доносился звук телевизора.

– Мне хотя бы пять минут можно отдохнуть? – недовольный Олег вышел на кухню и тут же сел за стол напротив Димы. – Чай сделай! – командным голосом обратился он к жене.

– Ну, рассказывай, что случилось, – Олег обращался к сыну, обнимая ладонью чашку чая. Взгляд Олега был холодным и безразличным. Усталость на его лице была не от тяжелой работы, которая присуща работягам. Усталость на его лицо нависла после множества лет жизни, которая не приносила радости. Олег был из тех людей, которые вечно жалуются на жизнь и не применяют каких-либо попыток что-либо исправить. В его проблемах были виноваты все: жена, сын, сосед, коллеги и даже правительство. Олег считал себя жертвой обстоятельств и сыну, который был одной из проблем, Олег, как всегда, был не особо рад. Олег давал множество советов, учил других, как правильно жить и как правильно поступать. Но свою жизнь он менять не торопился.

– Да что рассказывать, поругались и все тут. Я поживу у вас какое-то время?

– Отшила, значит?! Дожили! Бабы мужиков за порог выставляют.

– Ну, это ее квартира.

– И что, – нервно высказывался Олег, – что с того, ее квартира. Создали семью – живите, терпите, или так и будешь всю жизнь: чуть что – сразу к мамке. Баба должна знать свое место. Ты мужик или не мужик, в конце-то концов?

– Ну ладно тебе, Олеж… – вмешалась мама. – Хорош наседать. Ему и так крови попили. Ты лучше, сынок, расскажи, как у тебя дела на работе.

– Все хорошо, – врал Дима, который никогда не работал и жил за счет Оксаны, – мы, собственно, из-за этого и поругались. Я, видите ли, мало зарабатываю, а ей рестораны подавай и шмотки новые.

– А их сейчас ничего больше и не интересует, – так же нервно продолжал высказываться отец, – шмотки, телефоны и тачки, а еще на море надо свозить и желательно почаще, чтобы загар не успевал сходить. Вон, посмотри на Елену Федоровну, у меня ничего не было, когда мы познакомились, и живем как-то уже почти тридцать лет. И по заграницам никогда не были, зато сыты и здоровы. Ну и что, что не разбогатели, а нам оно и не надо.

Ты знаешь, Димка, найди себе девушку попроще, без всех этих требований и ожиданий. Баба должна на кухне и по дому хлопотать, а не по ресторанам таскаться.

– Я пойду в комнату, – Дима попытался уйти от неприятного разговора с отцом.

– Вот и сейчас ты бежишь, что за поколение. Уткнутся в свои телефоны, а до людей дела нет.

– Так же, как и ты в свой телевизор, – вставила Елена Федоровна. – Пусть отдохнет.

– Опять ты его жалеешь, – бухтел недовольный Олег.

Дима уже не обращал внимания на нарастающий скандал родителей, он ушел в некогда свою комнату, которая по-прежнему оставалась неприступной крепостью, которая ждала своего обитателя и оставляла свой мир нетронутым.

– Даже сумку с прохода не убрал, вырастила! – напоследок Олег упрекнул жену и ушел к телевизору.

 
                                     * * *
 

– Нет и точка, – уверенно отвечал Сергей на предложение одного из директоров. – Мы не можем себе этого позволить. Я даже не буду выносить эту тему на обсуждение. Моя компания нуждается в компетентных сотрудниках, особенно на руководящих должностях. И директор производства, пусть даже это всего лишь одна из линий, в первую очередь должен думать об увеличении рабочих мест и о расширении штата за счет увеличения оборота.

– Но мы сможем увеличить оборот за счет автоматизации сортировочных линий.

– Тем самым сократив рабочие места?

– Да! Автоматизированная линия выгоднее! Техническое обслуживание требуется раз в квартал, да, оборудование довольно дорогое, но оно полностью окупится за полгода.

– Скольких людей вы планируете выгнать на улицу? Скольких людей вы планируете сделать безработными? Я думаю, что первым человеком, который оставит свое рабочее место, станете вы. Нет персонала, а значит, и руководитель не потребуется. Я думаю, что будет более выгодно заменить вас на достойного инженера. Иметь специализированного инженера в штате на окладе более выгодно, чем директора линии, который будет лишь посредником между мной и наемным инженером.

– Боюсь, вы меня неправильно поняли.

– Нет, это вы неправильно поняли, в какой компании работаете. На протяжении многих лет целью моей компании являлось сокращение безработицы. Если вы хотите автоматизированную линию, то прийти вы должны были с другим предложением. Мы могли бы развернуть еще одну сортировочную линию, совершенно новую, а не переоборудовать старую. Нанять инженеров и водителей, которые будут снабжать линию вторсырьем, укомплектовать отдел логистики и нанять обслуживающий персонал. Ну и к тому же бригада строителей, которая возведет линию на пустыре. Вот вам и рабочие места за счет увеличения производства. Выгонять мой персонал на улицу я не позволю никому. В ноябре вы должны запустить линию с полностью укомплектованным штатом, а также с выстроенной логистической цепочкой. Если вам это не под силу, то попрошу прямо сейчас оставить занимаемую должность.

– Но я никогда не руководил проектом…

– Я тоже никогда не руководил компанией, я в детстве банки собирал, – Сергей открыл бутылку воды, сделал несколько глотков, не наливая воду в стакан, и вернул бутылку на место, оставив пробку лежать на стеклянном столе. – Директорам направлений я лично доведу задачи и цели в течение двух дней по развертыванию новой линии. Собрание окончено.

Сергей не торопился покидать зал собрания, после того как все ушли, он еще долго сидел в одиночестве, склонившись над записной книжкой, делая записи и подсчеты, касающиеся нового проекта. Когда он поднял голову и посмотрел в окно, он обнаружил, что на город уже опускался ночной сумрак. Подумав о времени, Сергей посмотрел на наручные часы. «Одиннадцатый час», – немного разочаровавшись, прошептал Сергей и, захлопнув записную книжку, направился к выходу.

– Марина, опять я вас задержал, вам не стоило меня ждать, – обратился Сергей к преданной помощнице, которую он обнаружил в своей приемной.

Марина была предана своему делу, своей работе, для Сергея она была надежной опорой и всегда была в курсе всех дел и событий, которые разворачивались внутри и вокруг компании. Она с легкостью могла подменить Сергея на важных собраниях и переговорах. А Сергей с легкостью и с полной уверенностью доверял ей новые контракты и ведение проектов. Она даже имела право подписи от его имени, которым сам Сергей ее и наделил, заявив об этом вначале на внутреннем собрании, а затем и публично. И Марина в свою очередь пользовалась этим правом исключительно в интересах компании, ни разу не пойдя на поводу своих эмоций и амбиций. – Справедливости ради возьмите завтра выходной. Проведите время с детьми и с мужем. Думаю, они будут рады. Как у них, кстати, дела? Все хорошо?

– Да, все хорошо, растем, балуемся, – вспомнив детей, улыбнулась Марина, излучая присущее ей тепло.

– Дай бог, дай бог, – еле слышно сказал Сергей и направился к лифту.

Этаж пустовал в приглушенном свете ламп, тех, что ползли по потолку коридоров меж офисов. Офисы за стеклянными перекрытиями пустовали, так же, как и коридоры. В некоторых офисах виднелся свет мониторов и красных и зеленых лампочек всевозможного электрооборудования. Сунув руку в карман и не обнаружив там телефона, Сергей направился обратно в офис. Марина спешила к лифту.

– Вас подождать? – обратилась она к Сергею.

– Нет, езжайте домой.

Телефон дожидался на рабочем столе, где Сергей его практически всегда и оставлял. Сергей, подняв и разблокировав телефон, надеялся увидеть пропущенный звонок, но такого не оказалось. Он немного жалел о том, что не взял номер у Оксаны и не мог ей теперь позвонить. Ему хотелось продолжить их беседу прямо сейчас и больше никогда ее не переносить и не откладывать. «И секретарь уже ушел домой», – подумал Сергей, зная, что у секретаря мог остаться номер Оксаны. Сергей вновь посмотрел на часы и вновь пошел к лифту.

– Алло, Виталик, – спускаясь вниз, Сергей звонил своему водителю, – ты где? В машине? Надеюсь, не уснул? Да, немного задержался. Я уже спускаюсь. Да, отвезешь меня и поедешь домой.

– Ну теперь точно никого нет, – обратился охранник офисного центра к своему напарнику, заметив, как Сергей покинул здание, – ставь этажи на сигнализацию.

– Успеваешь на футбол, – обратился Сергей к водителю, вылезая из машины возле своего подъезда.

– Да, еще полчаса до трансляции.

– Ну и хорошо, извини, что задержал.

– Ничего страшного, работа есть работа, куда деваться.

– Ладно, езжай домой. Завтра в восемь! Хорошо?

– Как скажете! В восемь – значит в восемь.

– Добрых снов, Виталик.

– Добрых снов.

Проводив машину взглядом, Сергей сел на лавочку у детской площадки и закурил сигарету. Сергей не торопился домой, хотя на самом деле ужасно сильно хотел увидеть жену и детей, по которым он успел соскучиться за день. Взгляд самовольно скользил по окнам и пытался рассмотреть тени сквозь плотные шторы. Свет в квартире все еще горел, впрочем, это Сергея не удивляло. На его памяти не было ни одного вечера, когда его не дождались бы после работы. «И сегодня дождутся», – как-то неожиданно в голову Сергея закралась мысль. Во дворе среди домов стояла тишина, которую разбавили шаги молодежи под старой облупленной аркой, той, что давно нуждалась в косметическом ремонте. Где-то за домом пронеслась машина и резко затормозила, пытаясь не пропустить поворот. Кто-то, так же, как и Сергей, возвращался к своей семье после продолжительного рабочего дня. Машина появилась из арки и свернула на стоянку. Бросив взгляд на силуэт, вывалившийся из водительской двери, Сергей затушил окурок, положил его на землю у ножки лавочки и тут же закурил следующую.

– Алло, Марина, не разбудил? – Сергей, глядя на окна своей квартиры, торопился как можно быстрее завершить неотложное дело и наконец-то увидеть свою семью. – Простите, что звоню так поздно. Просто не хотел, вернее, не мог ждать до завтра. Я по поводу пустыря… да, на съезде… помните… да, именно… на юге… он самый. Что там сейчас? Пустует? А с бумагами все в порядке? И разрешение на стройку есть? Нету плана? Нет, котлован не понадобится, каркасное здание. Завтра сможете пройти все инстанции? Выходной? Да, точно! Я же обещал… отправьте все, что есть, мне на почту. Попробую сам разобраться… нет-нет, не надо, я обещал выходной – значит, выходной. И еще, Марина, не могли бы вы узнать, какая управляющая компания обслуживает наш район… Да так… урны возле лавочки нету. Узнайте, пожалуйста… добрых снов, Марина. Увижу завтра в офисе – уволю.

Сунув телефон в карман, Сергей затушил второй окурок и потянулся за первым, за тем, что лежал на земле. Сергей выбросил окурки в урну, в ту, что стояла у входа в подъезд, и исчез за металлической дверью.

 
                                     * * *
 

– Да, – услышала Оксана женский голос из домофона двери подъезда.

– Здравствуйте, это Оксана, я вам звонила.

– Седьмой этаж, девяносто восьмая квартира, направо от лифта, – раздалось в ответ, и двери подъезда были разблокированы.

В небольшой уютной квартире Оксану встречала женщина в возрасте, лет пятидесяти. Стройная и ухоженная, которая явно пыталась выглядеть моложе, но морщинистые руки и седина у отросших корней в выкрашенных в русый цвет волосах ее выдавали.

– Проходите, – женщина указала на кухню.

Невзначай бросив взгляд в комнату, Оксана обратила внимание на порядок и на пустоту полок, на которых, как показалось Оксане, явно должно было стоять хотя бы что-то. Хотя бы цветок либо книга, ну либо фоторамка, пусть даже и пустая. На кухне тоже было убрано, даже сахарницы на столе не было. Столешница тоже была пуста. Все было убрано в шкафы. «Здесь явно не ждут гостей, – подумала Оксана. – Эти стены предназначены всего лишь для одного человека».

– Чай? – спросила женщина. – Присаживайтесь, не стойте.

– Нет, спасибо! Я ненадолго.

– Ну, больше мне нечего вам предложить.

– Ничего не надо, правда. Я хотела бы сразу приступить к так сказать интервью. Простите, как я могу к вам обращаться?

– Просто Вероника.

– Хорошо, а я Оксана, – Оксана включила диктофон и поставила его на стол.

– Прежде чем мы начнем, позвольте я тоже задам вам вопрос?

– Да, конечно.

– Зачем вам это?

– Простите?..

– Ваня давно умер, все про него забыли. В мире полно людей, у которых можно взять интервью и написать достойную интересную статью. Зачем вам это? Хотите быстро получить признание общественности – работайте в той сфере, которая более популярна, чем покойный писатель. Например взятки, коррупция, бизнес. А его даже при жизни никто не замечал, – и Вероника задумалась, – нет, неправильно, замечали, но не хотели. А после смерти даже те немногие, кто знал, забыли.

– А вы! Вы смогли забыть?

– … У вас, как я понимаю, есть заготовленные вопросы, давайте приступим.

– Хорошо. Я хотела бы начать с основного. Могли бы вы коротко рассказать, каким он был. Так сказать, описать его основные черты, характер, привычки, интересы.

– Он заботливый! Это и привычка, и характер, и интерес, – Вероника замолчала и улыбнулась. Она посмотрела в окно, ее взгляд был где-то далеко, не здесь, даже не в этом дне. Ее улыбка приятно согревала, а глаза блестели, словно в том самом окне она увидела нечто родное, с таким взглядом встречают любимых после длительного расставания. С такой улыбкой рассматривают старые фотографии, от которых веет уютом. Веронике явно было что вспомнить, хотя ее взгляд твердил об обратном, о том, что она вовсе не вспоминает, она живет этими теплыми чувствами, но не тоскливо, как это обычно бывает. Она хранит те дни как самые яркие моменты своей жизни. Оксане это нравилось, ей нравилось то, что человек напротив не заблудился в прошлом, ей нравилось то, что для Вероники все ее воспоминания были опорой и причиной просыпаться. По крайней мере, Оксане так казалось.

– Может, все же чай? – неожиданно выдала Вероника, прервав свое молчание.

– Нет, спасибо.

– Не стоит стесняться, вы должны попробовать, – сохраняя теплую улыбку, Вероника направилась к плите и подожгла конфорку. – Ваня не любит электрические чайники, – подчеркнула Вероника, поставив на плиту металлический блестящий чайник. – Пластик, – тут же уточнила Вероника, – он портит вкус чая. У Вани прекрасный вкус, запах пластика ему не нравится. Хотя, если честно, я не разбираюсь и ничего не чувствую, но Ване верю, поэтому никакого пластика. Это пуэр, – опять уточнила Вероника, достав из гарнитура сверток, и отломила кусок от спрессованной массы. – Ваня любит. Это его любимый чай и обязательно с орешками, – Вероника тут же достала из гарнитура небольшую миску с горстью орехов и две белых пиалы, вслед за пиалами на стол отправился небольшой чайник для заварки из обожженной глины. Кусок чая, предварительно размяв, Вероника бросила в заварник. К этому моменту на плите уже свистел чайник. Оксана с большим интересом наблюдала за тем, как Вероника заваривала чай. Вероника играючи управлялась с кипятком и с пиалами. Это было похоже на некую церемонию, но без необходимых предметов, скромная, далеко не восточная, но искренне гостеприимная чайная церемония.

– Попробуйте, – Вероника двинула по столу пиалу чая ближе к Оксане.

– Спасибо, – скромно поблагодарила Оксана и сделала глоток.

– Чувствуете этот карамельный привкус с оттенком чернослива? – радостно спросила Вероника, поднимая свою пиалу. Она уже сидела напротив Оксаны, оставив в покое посуду на краю стола.

– Да, что-то есть, – неуверенно ответила Оксана, не понимая вкус чая. Но вкус был действительно приятный, и Оксане чай понравился. – Вероника! Мы можем продолжить?

– Да, конечно, вы можете спросить все что угодно, хотя вряд ли я смогу рассказать достаточно, – Вероника по-прежнему улыбалась.

– Вы сказали, что он был заботливым, в чем это проявлялось?

– Ну знаете, это трудно. Нет, не так. После всего пережитого стало трудно. А с Ваней легко. Рядом с Ваней я маленькая девочка. Вредная, капризная и беззаботная. Ваня может решить любую проблему. Он такой… даже не знаю… сильный, уверенный, настойчивый, даже сопротивляться не хочется. Ты смотришь на него и думаешь лишь об одном: делай все, что хочешь, только будь рядом. Его не надо просить, он сам берет и делает.

– Он вас любил?

– Что вы, нет, или да, не знаю. Ах! Я поняла, вы, наверное, подумали, что я рассказываю про себя. Нет, я про всех. Он ко всем так относится. К каждому, кто ему дорог. Он заботится о каждом. Как мама, которая следит, чтобы все покушали. Странное сравнение, да?

– Нет, нисколько.

– Пейте чай, не стесняйтесь, я заварю еще, – прервала свой рассказ Вероника, – а вот я его люблю, – улыбка Вероники сменилась грустью и тоской, больше в окно она не смотрела, ее взгляд смотрел сквозь пиалу, сквозь стол и сквозь пол, сквозь все, что встречалось ее взгляду на пути. Она смотрела в бездонную пустоту, с которой ей теперь приходилось мириться и бороться. Теперь Оксана видела другую Веронику и понимала, что ее улыбка была борьбой и попыткой отрицать свою боль, свою утрату. Хватило ее ненадолго.

– Все хорошо? – Оксана попыталась поддержать Веронику добрым жестом, подалась вперед над столом, протянув раскрытую ладонь.

– Зачем вы пришли? Напомнить мне, каково это? Я и так помню. Я прекрасно помню каждый миг, абсолютно каждый, но я пытаюсь, я правда пытаюсь жить дальше. Но как-то не получается, все вокруг какие-то чужие и я чужая, я нигде не могу прижиться, я как дерево без корней, – Вероника замолчала и посмотрела на Оксану, внимательно, настойчиво, то ли нагло, то ли в поиске понимания и прощения. – Я не успела сказать ему о самом важном. А он ждал, я знаю, он был таким одиноким, но сильным, настойчивым, ему было трудно, но он не прогибался. Ему было важно, чтобы его хотя бы кто-то полюбил, кто-то помог, поддержал. Я знаю, я уверена. Он всем помогал и любил всех, потому что знал, как это важно. Можно было прийти, уткнуться ему в плечо, и сразу так спокойно, а у него такого плеча не было. Он много курил и много думал, когда я просыпалась ночью от того, что его нет рядом, поначалу это было как-то тоскливо, что ли, но потом я привыкла, он сидел на кухне, даже свет не включал, и курил одну за одной. Но он ничем не делился, все держал в себе. «Все хорошо, иди спать», – говорил он и продолжал сидеть. А я уходила, все хорошо – ну и ладно. Я не знаю, что его убило, но он умер задолго до того, как перестал дышать. Зато он был настоящим, у него была одна характерная черта: он умел радоваться, вам покажется, что это не так, но поверьте, он радовался по-настоящему. Тихо, скромно и без посторонних, ничего не выставляя напоказ. Когда он добивался чего-либо, в основном в своем творчестве, это было для него очень важно, он подходил ко мне со спины, обнимал за плечи и делал вдох какой-то удовлетворенный, насыщенный и тихо-тихо, чуть слышно шептал мне на ухо: «Я смог». Без фальши, без обмана, без выдавленной улыбки, он не кричал на всю округу, он просто радовался. Я так не умею, и вы вряд ли. У вас были вопросы, – переключилась Вероника и вновь улыбнулась, будто порыва грусти вовсе не было.

– Да, – Оксане стало некомфортно, чтобы настроить себя и собраться, Оксана сделала глоток чая.

– Вам заварить еще? – мило улыбаясь, спросила Вероника. – Ваня обожает этот чай, это его любимый.

Оксана поставила пиалу и насторожилось, ей стало немного страшно и неуютно. Только сейчас она обратила внимание на то, что Вероника рассказывает про Ивана то в настоящем, словно он еще жив, то, поддавшись боли воспоминаний, ведет свой разговор как и положено, упоминая покойного в прошедшем времени. – У меня больше нет вопросов, – щелкнув по кнопке диктофона, Оксана поднялась со стула. – У меня назначено еще две встречи на сегодня, так что мне пора бежать.

– Жаль, – разочарованно произнесла Вероника. – Пойдемте я вас провожу.

– Да, спасибо…

– Вы забегайте еще, – стоя в дверях, улыбалась Вероника, – посидим поболтаем, выпьем чая. У меня есть и другие сорта.

– Хорошо, обязательно загляну.

– Тогда до встречи?!

– Да! До встречи.

Дверь квартиры захлопнулась, но Оксана по-прежнему пребывала в небольшом замешательстве и в сожалении о том, что встреча не принесла ожидаемого результата. Ведь кто, кроме любовников, может хорошо знать друг друга. Но здесь был другой случай. И вновь Оксана возвращалась домой на такси, делая карандашом пометки на листе бумаги.

 
                                     * * *
 

– Ты последние дни какой-то сам не свой! – Надя, жена Сергея, уложив детей, присела на диван рядом с мужем. – Давай рассказывай, я же вижу, что что-то случилось.

Сергей действительно последние дни был не в духе, на его жизни и на его семье это никак не отражалось, он продолжал дарить им любовь, заботу и внимание. По-прежнему торопился к ужину, но как и прежде не всегда приходил в положенное время. Он задерживался на работе и на лавочке у дома, выкуривая пару-тройку сигарет. Но его глаза, его взгляд словно о чем-то просили, и Надю это тревожило, она нуждалась не только в любви к себе, она нуждалась в спокойствии и в благополучии мужа, и устоявшийся в последние дни взгляд под строгими бровями мужа беспокоил ее не меньше, чем мысли Сергея, с которыми он возвращался к ужину.

Надя, подняв пульт с дивана, выключила телевизор.

– Все хорошо, просто немного устал.

– Как ты думаешь, меня такой ответ устраивает?

– А разве нет? – Сергей улыбнулся, обняв Надю за обнаженное плечо. Серая шелковая пижама на узких бретельках приятно прикасалась к телу, но рука Сергея была настолько нежна, что никакой шелк не мог сравниться с его прикосновениями. Таким Сергей был лишь только для одной женщины, для своей жены, все остальные считали его необразованным грубияном, и даже близкие друзья Нади не понимали, что она нашла в этом дворовом мальчишке. Впрочем, ни Сергея, ни саму Надю это не беспокоило. Они просто были счастливы, и наверное это тот самый случай, когда двое счастливы всем назло.