Текст книги "Отпечатки"

Корм осел на гладь воды. Сергей всыпал вторую щепотку и накрыл аквариум. Рыбки устремились к поверхности, туда, где в бурлящей обогащенной воде неугомонно барахтались, словно живые, разноцветные хлопья.

– Так что? Мы договорились? – Сергей обернулся и вернулся к столу.

Оксана все еще оставалась в кресле.

– Я даже не знаю. Просто сумма – она же огромная.

– Относительно чего?

– Что?

– Относительно чего? – еще раз повторил Сергей и вернулся в кресло. Теперь он опять смотрел Оксане прямо в глаза, и ей пришлось вновь отводить взгляд в сторону

– Ну не знаю… наверное… она просто огромная и все.

– Трудный вопрос, да? Все можно измерить деньгами. Это стоит сто рублей, это тысячу, а это сто тысяч. А вот чем измерить деньги? Вы когда-нибудь задавались этим вопросом?

– Нет, – задумалась Оксана.

– Знаете, деньги ведь ничего не стоят. Кроме себестоимости. Сто рублей равны ста рублям, а миллион одному миллиону и не более. Одну бумажку можно обменять на другую. Это равный обмен. А вот за ваш труд я не в состоянии предложить услугу, равную по ценности вашему труду, поэтому я могу лишь откупиться бумажками в размере одного миллиона. Иван Александрович говорил, что самый ценный сотрудник стоит дорого и денег будет недостаточно, придется платить заботой, уважением и хорошим отношением. Так что деньги – это всего лишь деньги, и глупо превозносить то, за что нельзя купить достойного человека. Знаете, любой мой сотрудник в состоянии найти себе работу с аналогичной зарплатой, но вот будут ли их там ценить так же, как я… вряд ли. Особенно обслуживающий персонал, любой другой начальник их даже за людей не считает. Я не утверждаю, что все и каждый, но большинство ведет себя именно так.

– Да, я обратила внимание, что ваш водитель общается с вами на равных и была приятно удивлена.

– Знаете, Иван Александрович всегда относился с особым уважением именно к обслуживающему персоналу, официанты, уборщицы, дворники, водители такси, к любому, кто создает наш комфорт. И делал он это машинально, а мне приходится себя контролировать, чтобы оставаться таким же. Все это было настолько… не знаю… он выделялся из толпы. Он садился в такси и обивал снег с ботинок, окурки складывал на лавочку, а потом относил в мусорку, а если курил на ходу, то мог долго нести окурок в руках, пока не заметит мусорку. В кафе крошки смахивал в тарелку. По мытому полу никогда не ходил, он даже тряпку мог попросить у уборщицы, чтобы вытереть ботинки. Он даже в ресторане мог помочь официанту собрать посуду на поднос. Мы чай пили в офисе, он вставал и уходил мыть кружки. Представляете. Что-то прольет, идет просить тряпку у Зинаиды Захаровны. Ничего не стеснялся, ничем не брезговал. Всегда всем здравствуйте, до свидания, доброго дня, всегда поможет, подскажет. Вот таким он был.

– Вы словно какого-то положительного персонажа из книги описали.

– Что?! Нет! Он был далеко не положительным персонажем, скорее наоборот, отрицательным. Он пил, курил, сквернословил, но было нечто большее, он никогда слабых в обиду не давал. Вот что сделало его героем.

– Красиво сказали, – улыбнулась Оксана.

– У меня друг писатель, – Сергей достал телефон и посмотрел время, – я бы с большим удовольствием продолжил нашу беседу, но мне пора. Мама ждет.

В этот момент в голосе Сергея пропала резкость, с которой он обычно высекал слова. «Мама» из его уст вылилось самыми нежными и трепетными звуками. Сергей мог забыть про любую встречу, про любое важное дело, он мог забыть абсолютно обо всем на свете, но не про маму. Все, что он обещал маме, он не забывал никогда. Он просто не мог себе позволить такой безответственности. Иван Александрович так учил, так говорил, так воспитывал. И обязательно чтобы с букетом цветов по поводу и без. Сергей хорошо помнил все наставления своего лучшего друга. И одно из таких наставлений звучало так: «Когда весь мир рухнет и все пойдет под откос, ты приползешь именно к маме, постарайся жить так, чтобы тебе не было стыдно смотреть ей в глаза». Еще Иван Александрович говорил, что на самом деле цветы не важны и мама примет даже с пустыми руками, но если есть возможность и лишняя пара тысяч, то не смей жадничать. И Сергей не жадничал, к тому же у него всегда водилась пара лишних тысяч. Были деньги и на доставку, Сергей в силу своей занятости не всегда мог приехать, но цветы отправлял. И звонил очень часто, к сожалению, с возрастом все реже, но во время своего безудержного развития он звонил по каждой мелочи. Когда заключал новый контракт, когда находил новый объект, новых партнеров, когда открывал новую линию, когда рождались идеи и планы. Он даже звонил в тот день, когда смог закупить новые стулья в офис – ничего необычного, но и для него, и для мамы это стало событием. Когда-то они не могли себе позволить даже один новый стул в свою старенькую квартиру. Мама и сейчас не купалась в роскоши, впрочем как и Сергей, но зато она купалась в цветах. Постоянно. Порой курьеры приезжали к двери ее квартиры с такой периодичностью, что предыдущие даже не успевали завянуть, а когда на пороге не было курьера, там оказывался Сергей с роскошным букетом. И сегодняшний день не стал исключением. Сергей протянул букет белых роз, скромно перевязанных лентой. Он приехал сам, без жены и без детей, впрочем так происходило довольно часто, и для мамы это не стало какой-то неожиданностью.

– На тебе прямо лица нет, – ненавязчиво, будто невзначай, обронила мама.

А Сергей в свою очередь сделал вид, что не слышал ее слов, и сделал глоток виски. Мама Сергея давно не выпивала, с того самого дня, когда он впервые принес ей букет. Но виски в ее доме водился, для сына, он сам его и покупал. Он не выпивал даже одного бокала, поэтому каждая новая бутылка находила себе место на полке среди других точно таких же, едва начатых.

Сергей сидел за столом и продолжал смаковать свой виски.

– Как у тебя дела? Может, тебе домработницу все же нанять? – вернулся он к старой теме, наблюдая за тем, как мама моет посуду.

– Ой, Сереж, какая мне домработница. У меня вон, две комнаты да кухня. Самой заняться нечем.

– Ну отдохнешь.

– От чего, Сережа, мне отдыхать, днями ничего не делаю. А вот тебе отдых не помешает. Посмотри на себя, все лицо осунулось.

– Отдохну, ночь впереди.

– Не жалеешь ты себя! Лавки-то и стол довел до ума? – мама по старинке натирала тарелки и стаканы полотенцем, чтобы не осталось потеков, хотя сын купил ей электросушилку. Мама в свою очередь сушилкой не пользовалась. Она не пользовалась и посудомойкой. Не пользовалась и электрошваброй. Она и без всего этого барахла содержала свое жилье в чистоте и порядке. Но сын настоятельно снабдил ее всей возможной техникой.

– Лампой обжег.

– Ты вот это правильно сделал, что порядки навел, по-людски это. По-нашему, по-русски. И тебя совесть теперь мучить не будет. Ну а у малышей как дела, когда в гости привезешь? Я им по маечке купила.

– Давай на следующих выходных.

В таком ключе состоялся весь разговор до самого позднего вечера. В дела мама не лезла, она в этом ничего не понимала, работу тоже не затрагивала. Все, что ее интересовало, это здоровье сына, невестки и внуков. А что еще могло интересовать маму. Все сыты, здоровы и слава богу. Она расспрашивала про внуков, любила она их, ужасно любила. Даже на заставке на телефоне стояла их фотография. А еще она радовалась тому, что они растут в достатке и не переживают трудности, с которыми столкнулся их отец. Иногда ей было стыдно перед сыном, но он утверждал, что все хорошо и за свое детство он ей безумно благодарен. По крайней мере, она его любила и не отдала в приют. Сергей ведь видел на тех самых улицах судьбы намного ужаснее, нежели его проблемы. Кого-то не любили, а кого-то было просто некому любить. А его мама любила, да и дом у него был. За эти мелочи он был благодарен, а все то, в чем он нуждался, он заработал. Заработали и те, другие, которых не любили, только вот их все так же не любят. И дома у них все так же нет. Есть бетонные коробки, только пустые, есть мебель и техника, но пустоту, как выяснилось, всеми этими благами цивилизации можно лишь обставить, но не заполнить. Так они и живут в пустых обставленных коробках. Покупают, покупают, покупают, а коробка, как ни старайся, без любви и уюта не может стать домом.

 
                                    * * *
 

И вновь, проснувшись рано утром, Оксана чувствовала перемены. Прошло четыре дня после встречи с Сергеем, но Оксане лишь сегодня предстояло осознать всю важность случившегося разговора. Выпив сок, Оксана неожиданно для себя потянулась за ноутбуком. Напарника рядом не оказалось, диктофон остался у Сергея. Там была запись встречи, из-за которой Сергея в очередной раз отчитала Марина. Новый партнер, Иван, который разработал обеспечение для линии, помог Сергею перезаписать материал на компьютер, а после вместе со сканами бумаг отправил Марине. После чего Марина сразу же и отчитала своего руководителя. Она была ошарашена, когда узнала, что на такой важной встрече вместо Сергея присутствовала какая-то студентка. Но спустя время она все же успокоилась, она уже привыкла к тому, что Сергей все проблемы решал самыми нестандартными способами. Все это ее больше не удивляло, но в ступор на некоторое время все же вводило. По возвращении Марина назначила морякам новую встречу и по просьбе Сергея подготовила условия контракта, но не для моряков, контракт был предназначен Оксане.

Когда Сергей позвонил Оксане и попросил о встрече, причины которой он сразу же уточнил, Оксана сидела за работой. Ей больше не требовался диктофон и собранный материал. Она печатала словно по наитию. Она писала совершенно о другом. Она писала о своих чувствах, о своих эмоциях, делала выводы и излагала мысли. Ее воображение разгулялось неизмеримыми масштабами, она писала, не обращая внимания на время и на пространство вокруг себя. Она не ощущала диван, не ощущала клавиатуру, не ощущала даже воздуха. Вся ее жизнь превратилась в мысли, которые выливались текстом. Вокруг не происходило ничего, Оксана просто не хотела ничего замечать. Она описала свои эмоции после первой встречи с Сергеем, изложила свое мнение о Веронике. Описала добродушного старика и всю боль, которую ей довелось рассмотреть во взгляде Сони. А мысли все не заканчивались. Оксана продолжала писать. Она писала о характере людей, с которыми ей довелось познакомиться. Высказалась о своем преображении, о своих взаимоотношениях с родителями. Выплеснула ненависть в отношении Димы. А текст продолжал прибывать. У Оксаны пересохло в горле. В момент, когда она отправилась на кухню, она не перестала гонять мысли, и по возвращении к ноутбуку дальнейшие рассуждения уже были разложены по полочкам в голове, а после преобразованы в продолжение написанного ранее. Мысли не находили своего завершения, одна строчка притягивала вслед за собой другую. Написанный абзац давал рождение новому, а завершенная страница оказывалась лишь началом для новых рассуждений. Не давая отчета своим действиям и совершенно не понимая, что происходит, Оксана просидела час, а мысли все не заканчивались. Она хотела писать абсолютно обо всем, но о чем именно она не понимала. Ее рассуждения затянулись еще на час, в течение которого появились и отдельные заметки, и отдельные рассуждения, и отдельные абзацы, которые не имели ни начала, ни конца. Словно вырезки из газет. Но Оксана чувствовала, что они нужны. Что она записала их не просто так. Просто их место в тексте еще не найдено, но оно найдется, обязательно найдется, как только Оксана перейдет к нужной теме и испытает соответствующие эмоции. И Оксана продолжала писать. Она не перечитывала, не удаляла, просто гнала поток мыслей. Все записанное казалось ей очень важным и нужным. То, что не удавалось выразить полноценно, становилось очередной заметкой, и Оксана продолжала описывать уже события, происходившие с ней на протяжении последних месяцев. Ее поездки и встречи, новые открытия и разочарования, прописала несколько диалогов с разных встреч. Нашлось место и Аркадию, не осталась без внимания и Ангелина. Оксана выразила свое восхищение в отношении этой удивительной особы и переключилась на персону Сергея. Она уже описала его ранее и свои эмоции от их встречи, но она хотела вернуться вновь к его образу и рассказать больше, намного больше. Но тут вновь зазвонил телефон.

– Вы готовы? – раздался голос Сергея. – Я подъехал.

Оксана тут же посмотрела время и обнаружила для себя, что уже двенадцать дня, именно на это время Сергей назначил встречу.

– Буквально минутку, – но минуткой было не обойтись. Оксана настолько погрузилась в процесс, что оказалась абсолютно не готова. В спешке скинув пижаму, в которой она провела полдня, Оксана натянула брюки, надела первую попавшуюся под руку блузку и в довершение своего образа прихватила пиджак. Второпях всовывая руки в рукава и параллельно пытаясь натянуть кеды, Оксана буквально вывалилась из квартиры, успев напоследок прихватить клатч.

– Документы, – подумала она, закрывая дверь.

Документы, так же, как и Оксана, были абсолютно не готовы. Пришлось потратить еще несколько минут, прежде чем в руках оказался необходимый договор. Бросив остальные бумаги на полу, в том месте, где проводились поиски, Оксана поторопилась на улицу.

– Попрошу Марину, чтобы выделила вам пару папок, – первое, что сказал Сергей.

Оксана несла бумаги в руках. Выглядело это безответственно и небрежно. С точно такой же безответственностью Оксана относилась и к другим документам. Она бросала паспорт где попало, пару раз теряла студенческий, да и все остальные документы, договоры, всевозможные копии были просто свалены в выдвижном ящике. В этом ящике можно было разыскать абсолютно все, даже совершенно ненужные документы на бытовую технику, старые платежки, чеки, квитанции. Каждая бумажка отправлялась в это пристанище макулатуры. Так поступала бабушка, так поступает и Оксана.

– Ладно, поехали, – но прежде чем сесть в машину, Сергей прогулялся до мусорки, чтобы выбросить окурок. К счастью, здесь вблизи парка они были на каждом шагу.

Оксана и так чувствовала себя неудобно, то ли она стыдилась своего положения, то ли ситуация была ей неприятна, а тут еще и Сергей, спустя пару минут после того как тронулась машина, задал не самую уместную тему для разговора.

– Денис спрашивал ваш номер, – сказал он, совершенно не церемонясь и не прощупывая почву.

Оксана пришла в недоумение.

– Денис? – уточнила она.

– Да. Он хотел пригласить вас на свидание.

Слова Сергея загнали Оксану в тупик, она не знала, что ответить и как реагировать, но сам факт того, что на нее обратили внимание, был ей приятен. Да и сам Денис был ей симпатичен.

– Знаете, – продолжил Сергей, понимая, что Оксана находится в легком шоке и какого-либо ответа она не даст, по крайней мере не сейчас, не так сразу, – давайте вы запишете его номер и сами ему позвоните.

Оксана по-прежнему пребывала в недоумении, она готова была согласиться и пойти на свидание, готова была сохранить номер и позвонить, но присутствовал какой-то внутренний барьер. На самом деле этот барьер был всего лишь смущением. Именно тем смущением, которое чувствуют подростки перед первым поцелуем, когда никто из двух сидящих на лавочке не может решиться на первый шаг. А Сергей продолжал примерять на себя роль свахи.

– Вы знаете, он неплохой парень, настойчивый, целеустремленный. Иногда даже немного наглый, но всегда в меру и лишь там, где это уместно. Да и конкурировать умеет. С таким мужчиной вы точно не пропадете.

– Как вы познакомились? – наконец-то Оксана вступила в диалог.

– Смешная ситуация, – усмехнулся Сергей и достал сигарету.

– Вы слишком много курите, – подметила Оксана. Сергей воспринял эти слова как возражение.

– Я думал, вы не будете против.

– Нет, что вы, курите, я не это имела в виду. Просто вы курили недавно, наверное и получаса не прошло. Вредно курить так много!

– В наше время сосиска вреднее сигареты, – отшутился Сергей в своем стиле и чиркнул зажигалкой. Дым врезался в потолок и просочился в приоткрытое окно.

– Так как вы познакомились?

– Раньше я часто бывал в том ресторане, да и сейчас многие встречи состоятся именно там. Денис был новеньким, и так случилось, что ему доверили обслуживать мой столик. Не помню, что за встреча была, да это и не важно. В общем, после того как я рассчитался и покинул ресторан, я уже ехал домой… или в офис, я обнаружил, что потерял телефон, тогда я вернулся в ресторан. Стали смотреть камеры, и выяснилось, что телефон я попросту забыл на столе, ну а Денис его присвоил себе. Его хотели уволить, но я за него вступился. Телефон он, конечно же, вернул. Да даже если бы не вернул… невелика потеря. Вот так мы и познакомились.

– То есть он украл у вас телефон и вы его простили?

– Не украл. Он его нашел на столе. Да я и сам в свое время готов был присвоить любую находку.

– А говорите, хороший парень.

– Иван Александрович говорил: «Не судите человека, судите ситуацию».

Во взгляде Оксаны проявилось непонимание, но словами она ничего не выразила.

– Знаете, – продолжил Сергей, – один и тот же человек готов вести себя совершенно по-разному в разных ситуациях. Сегодня он хороший парень, завтра последний негодяй, но если судить ситуацию, которая сделала из него негодяя, то его можно понять. Когда человек нуждается и у него ничего не выходит, тогда он и идет на крайние меры. Денис на тот момент только-только приехал в город, и приходилось как-то выкручиваться, вот он и решился на такой шаг. На сегодняшний день он не испытывает нужды и рамки закона не преступает. Выходит, он хороший парень, просто ситуация вынудила ну либо спровоцировала, можно назвать по разному. Лежит бесхозный телефон, чего же не взять, когда деньги нужны. По карманам он не лазил, в дом ни к кому не проникал, разбой не устраивал. Так что… другое дело, если бы он и дальше, став на ноги, продолжал промышлять телефонами. Ну либо, что еще хуже, лазить по карманам в гардеробе, вот тогда да, тогда я назвал бы его негодяем. А так он хороший парень, который попросту оступился. Знаете, еще один показатель его честности – это то, что я в него поверил, а он в свою очередь не подвел, он остался благодарен, и в любую минуту я могу к нему обратиться за помощью. Есть люди, которые принимают помощь за должное, а есть такие, как Денис. У нас даже есть свой маленький секрет, мы придумали некий жест. Если мне нужна помощь, я роняю салфетку, и Денис отправляется к туалету, а потом туда же иду и я. Однажды мне надо было избавиться от партнера на какое-то время, и я попросил Дениса опрокинуть на него поднос. Денис выручил, и партнер отправился в туалет, чтобы привести себя в порядок, ну а я с оставшимися обсудил тему, которая не касалась того самого партнера. Так что даже магнат нуждается в помощи самых обычных людей. А все эти сказки про сильных и независимых – это всего лишь сказки. Иллюзия, которую купили за деньги. Я же уже упоминал, что обслуживающий персонал – самый ценный ресурс?

– Да.

– И я не устану этого повторять, и не перестану относиться к ним с особым уважением. Я без них ничего не могу. Не будет у меня сотрудников, самых обычных работяг, и весь мой бизнес рухнет. Так что все мы, в независимости от статуса, нуждаемся в помощи таких простых людей, как Денис, как Виталик, – Виталик в этот момент улыбнулся, – как Зинаида Захаровна. Жаль, что их работу никто не ценит.

Машина прижалась к обочине.

– Вы надолго? – спросил Виталик.

– Не знаю, а что ты хотел?

– Да поеду пока что шаурму поищу. Есть охота.

– Езжай, я напишу, когда освободимся, – Сергей хлопнул дверью.

Виталик уехал по своим делам.

Среди множества вывесок Оксана рассмотрела ту самую, с логотипом и названием банка, в котором она взяла кредит. Оксане по-прежнему было ужасно неудобно. Здесь они были для того, чтобы полностью погасить ее обязательства перед банком. Оксана испытывала некое чувство вины на каждом этапе всего процесса. Ей казалось, что она поступает неправильно и все это необходимо остановить. С этим чувством она пересекла тротуар. С этим чувством она вошла в двери банка. С этим чувством она опустилась в кресло. С этим чувством она протянула договор специалисту. С этим чувством поставила подпись. И с этим же чувством взяла в руки выписку о досрочном погашении. Теперь, когда Сергей полностью погасил кредит, Оксана не выдохнула с облегчением, хотя когда-то она думала, что будет именно так. Теперь Оксана чувствовала, что взвалила на себя другие обязательства. Ведь теперь им предстояло отправиться в офис Сергея и заключить контракт на написание статьи. Да и к тому же одна из сторон уже выполнила свою часть контракта.

– Куда перевести оставшуюся сумму? – спросил Сергей уже в офисе, после того как контракт был подписан.

– Оставшуюся?

– Да! Еще двести тысяч.

Оставив данные карты, Оксана покинула офис, прихватив свой экземпляр контракта. А вернувшись домой, она тут же бросилась к ноутбуку. Она еще раз перечитала все свои записи и тут же обнаружила некоторые пробелы. Пробелы заставили Оксану вернуться к начатому и приступить к латанию дыр. Набрав еще несколько абзацев текста, Оксана вдруг задумалась. Все, что она записала, не было похоже на статью, скорее это можно было назвать сочинением, но очень насыщенным и эмоциональным. В голове Оксаны было множество мыслей, которые она также хотела записать, и тут она задумалась об объеме текста. На сколько листов растянутся ее переживания последних событий? Как уместить все в одну статью? И самое главное – как выразить словами все то, что она чувствует? В голову пришла идея о том, что статей будет несколько. Возможно, одна об Иване Александровиче, в другой статье она хотела бы рассказать о самом Сергее, и про Соню Оксана хотела рассказать. «А как же Вероника и Павел Борисович?» – подумала она. Про них она тоже хотела рассказать и про свои впечатления от встречи с ними. Думая над идеями, Оксана вдруг подумала о том, где выйдет ее статья и кто согласится ее напечатать, особенно если статей станет несколько. Потом она думала о том, что статью заказал Сергей, а значит, и публикацией будет заниматься он, а ей всего-то надо набрать текст и передать ему в руки, ну либо отправить по почте. Каждая мысль, каждое рассуждение и каждая идея отталкивали Оксану все дальше и дальше от реальности, до тех пор пока она вообще абсолютно и полностью не запуталась в предстоящих шагах. Да и мотив теперь был непонятен. Раньше было проще, раньше статья должна была стать аналогом практики, на основании которой она могла бы сохранить за собой место в институте. А теперь? Ради денег? Нет! Деньги точно не имели значения. Так и не отыскав ответов, не продумав свои шаги, Оксана вернулась к написанию и выражению своих мыслей. Она погрузилась в какую-то ранее невидимую ей слепую зону. Ее поглотило чувство неопределенности, что она делала и для чего, она не осознавала, но эта самая неопределенность ее пленила. Она продолжала стучать по клавиатуре, а на мониторе продолжал прибывать текст. Каким будет итог и что из этого выйдет, Оксана не знала, и ей это как будто даже нравилось. Вопросов было много и каждый так или иначе вел к одному общему «для чего». Но ответить себе на данный вопрос Оксана не смогла. Уже утром Оксана обнаружила, что она довольно быстро уснула, ее ничего не тревожило, и, опустив голову на подушку, она не думала ни о чем. Все ее раздражители, проблемы и невзгоды остались в ноутбуке. На вопрос «для чего» она не ответила и на следующий день, да она и не пыталась, она просто вернулась к статье, точнее к тому, во что она превратилась. Рассуждения, выводы, заключения, все что угодно, кроме фактов, которые должны были вываливаться из текста и провоцировать читателя. Яркого кричащего заголовка у такого текста тоже не могло быть. Все изложенное ей стало больше походить на художественное произведение. На вырванную главу либо на изложение, изложение ее собственных мыслей.

Ближе к вечеру, выплеснув одну, вторую и третью порцию эмоций с небольшими перерывами на чай, на обед, на бесцельную прогулку и на рассуждения, Оксана словно пришла в себя и вспомнила про обязательства, к которым ее вынуждал контракт. «Надо обо всем рассказать Сергею», – думала она. Сергей ждал статью и даже заплатил за работу, но Оксана была далеко от намеченной цели. Текста было много, но для статьи не было ничего.

Сергей не ответил. Оксана была даже немного рада. Возможно, она была не готова, возможно, не знала, с чего начать разговор, возможно, не знала, как все объяснить и преподнести в правильном свете. По поводу того, что Сергей не ответил, Оксана даже не переживала, утолив жажду, она вновь вернулась к своей работе. Теперь она описывала события, произошедшие в ресторане, и излагала мысли Сергея о Денисе. Денису Оксана уделила тоже немало внимания. Она подробно описала свое состояние при первой встрече. Описала, что чувствовала и как была поражена его простотой. Как смущалась и как ее бросало в жар. Как переживала и как ей пришлось побороть себя.

«Странно, но мне было приятно наблюдать за его плавными движениями, он двигался так слаженно, иногда мне казалось, что он единое целое с приборами, с его лица не сходила улыбка, казалось, будто он наслаждается моментом, он не переживал, не волновался, он просто был. И все, что его окружало, существовало вместе с ним, возможно даже для него. Он находился в своей стихии, а я просто поддалась этому натиску, меня будто прибило волной к тому столику, и я, возможно, была бы рада погрузиться вместе с ним в пучину событий, но участники встречи вытащили меня на берег и заставили поддаться спорам. А он уподобился морской волне, и та волна была так близко, но прикоснуться я к ней не могла», – выплеснула Оксана залпом свои чувства и сконцентрировалась на образе Дениса. Ей не пришлось ничего вспоминать, она просто на мгновение закрыла глаза и отчетливо увидела все: его сечку на брови, узкий подбородок, высокий широкий лоб, короткую аккуратную стрижку, черную рубашку с закатанными рукавами, жилет и бабочку. И когда Оксана поставила очередную точку, ей перезвонил Сергей. Оксана ответила не сразу. Теперь ей придется объясниться по поводу статьи, вернее того, что вышло вместо нее. Оксана не стала ничего объяснять по телефону, а попросила о встрече. Сергей, конечно же, согласился, но предварительно проверил свое расписание.

– Давайте в среду. Только во второй половине дня. Мне надо на объект, у нас скоро открытие, а после обеда я свободен.

– Хорошо.

До среды было время все обдумать и придумать себе оправдание. Оксану смущало лишь то, что она вовсе и не знала Сергея. Ей казалось, что недостаточно. Предугадать его реакцию она не могла. Раньше между ними было просто общение, хоть отчасти и деловое, теперь же она была вроде как его партнером и имела перед ним обязательства. И именно последствия за неисполнение обязательств ее пугали. Сергей казался ей достаточно серьезным и резким в своих делах, да и к тому же он пару раз рассказывал, как легко разрывал контракты с людьми, которые его разочаровали. «А вдруг и во мне он разочаруется, – думала Оксана, – что тогда, мне придется вернуть ему деньги? Зачем я только согласилась…»

Выходные Оксана провела с Соней и практически ничего не писала, всего лишь пару заметок и одну, как ей казалось, очень интересную мысль.

На улице было пасмурно и ветрено, осень медленно заполняла улицы и сердца, бросала желтую листву на асфальт и светлую грусть на душу. Прохожие кутались в балахоны и в ветровки, обзавелись зонтиками и кожаными ботинками. В моду ворвались мартинсы, о которых когда-то упоминала Ангелина, а вместе с ними и пальто самой разной длины и кроя. Оксане такой образ казался интересным, и она взяла его на заметку. Соня тоже хотела себе мартинсы. Но Оксана сказала, что не сегодня, но купит, обязательно купит, а сегодня они просто наблюдали за прохожими, сидя у окна. В отличие от всех этих куда-то опаздывающих силуэтов, Оксане и Соне торопиться было некуда. Ну разве что на кухню за свежеиспеченными кексами и за чаем, за травяным. Раньше бабушка такой заваривала, а теперь Оксана продолжила ее традицию. Соня в очередной раз вспомнила про маму. Отзывалась она о ней, как и прежде, с теплом и любовью. Но ее расстраивал тот факт, что она все еще не вернулась за ней.

– А когда мама заберет меня, мы продолжим дружить? – очень аккуратно спросила она.

– Конечно, – отвечала Оксана, – мы же подружки.

Оксане не требовалось других слов и подтверждений, все было сказано в одной короткой фразе. Соня ждет и верит, и веру свою она не ставит под сомнение. Она уверена, что мама заберет ее, вопрос был лишь в том, когда случится это событие. Оксане тоже хотелось верить, но, к сожалению, она знала, что взрослые поступают не всегда правильно с точки зрения морали. Они могут поступать правильно с позиции выгоды, с позиции принципов, слабостей, интересов, похоти и даже грехов. Но мораль очень редко является первостепенной фигурой в жизни взрослых. Именно эту очень интересную мысль и записала Оксана.

– И я смогу приходить в гости вместе с мамой? – также аккуратно спросила Соня.

– Конечно!

– Она хорошая, вот увидишь! – на этот раз совсем не аккуратно, а очень даже звонко, наверное от радости, выдала Соня.

А по-другому и быть не могло. Глядя на детей, можно многое сказать о их родителях, а в Соне Оксана видела исключительно хорошее. Воспитанная, аккуратная, достаточно образованная для своих лет и сообразительная. Разве что немного балованная, но в этом Оксана тоже видела последствия хорошего отношения со стороны мамы. Разве мог ребенок, которого наказывали либо били за каждую оплошность, быть таким свободным в своих действиях, вряд ли. Так что Оксана могла сделать вполне аргументированный вывод о том, что мама Сони и вправду хороший человек. Просто где-то оступилась. Да и тот факт, что она не бросила дочку на произвол судьбы, что она не стала таскать ее по всевозможным притонам либо бросать одну без присмотра дома, пока сама находится неизвестно где, а отдала ее в реабилитационный центр, также характеризовал ее как ответственного человека. «А смогла бы Соня по-прежнему так же сильно любить маму, если бы она видела все ее пьянки?» – подумала Оксана. Ответ, скорее всего, был очевиден, но все же… Оксана не могла дать утвердительный ответ. Но тот факт, что в Соне после всего произошедшего по-прежнему присутствовало достаточно любви, было просто невозможно поставить под сомнение. Это проявлялось абсолютно во всем. «А мама…» – очень часто упоминала Соня, прежде чем что то сказать, в другие разы Соня могла вскользь упомянуть «а мы с мамой…» или же «мне мама…», и после таких фраз всегда начиналась теплая семейная история. У Сони было много воспоминаний всевозможного характера. О прогулках, о поездках, о праздниках, о подарках, и когда она рассказывала такие истории, даже сама Оксана, будучи ребенком из полной семьи, немножко завидовала. Заботой Соню точно не обделили. И сейчас, как ни странно, находясь вдали от мамы, будучи оторванной от мира тепла и заботы, Соня, даже не прилагая усилий, продолжала любить. Она любила свой временный дом, своих новых друзей и свою временную семью, хотя сама все это отрицала. Но Оксана видела, как она, каждый раз возвращаясь в реабилитационный центр, бежала обнять других детей. Видела, как она бежала обнять воспитателя. Видела, как страстно и эмоционально делилась с охранником на проходной впечатлениями о проведенных выходных. Этот ребенок умел любить, просто так получилось, что какое-то время ее никто не подпитывал и не поливал, а сейчас все стало на круги своя. Она не успела возненавидеть мир и разочароваться в людях. После возвращения Сони в центр Оксана могла вернуться к своим делам. Но писать она не продолжила. Она думала и размышляла. После встречи с Сергеем она думала о Сергее. Встретившись с Денисом, она думала о Денисе. Проведя время с Вероникой, она думала о Веронике. И так происходило каждый раз. Только раньше она не описывала все произошедшее, а просто думала и размышляла. Очередная встреча провоцировала рождение новых мыслей. Два дня она провела с Соней, и именно о Соне она сейчас думала. К счастью, до среды было достаточно времени, чтобы подобрать качественный пример, который станет ясен и понятен каждому, кто прочтет статью. Оксана хотела рассказать самую малость, но в то же время мысли ее были о важном. Она хотела наглядно показать, как важно дарить и отдавать любовь. Она хотела рассказать о том, как совершенно пустой человек может вновь ожить, получив любовь и заботу извне. Все ее мысли были заполнены образом той самой Сони, которую она увидела при первой встрече. Замкнутый и отстраненный ребенок, спрятавшийся под капюшоном, никак не выходил из головы. Также Оксана хотела рассказать о переломном моменте, после которого тот самый замкнутый ребенок смог вновь дарить любовь окружающим. Оксана понимала, что несколько строк о том, что она подружилась с Соней и Соня после этого расцвела, окажутся слишком банальными, она уже видела, как каждый прочитавший статью выражает непонимание самой обыденной фразой «и что?». Оксана искала что-то броское.