Текст книги "Отпечатки"

«Сладких снов», – написала она ему и добавила поцелуйчик в конце сообщения.

Теперь точно можно было спать, да и состояние настойчиво требовало отдыха. Оксану ничего не отвлекало, даже мысли, она выплеснула все за последние дни в далеко не жизнерадостные строки. Были, конечно, абзацы о прекрасных минутах, но они не выделялись и оставались какими-то второстепенными, да и яркими их назвать было очень сложно, скорее беглыми и поверхностными. Сны Оксане тоже не снились, посторонних тревог также не случилось. Ночь пролетела быстро. Младенческий глубокий сон вернул Оксану к жизни и вдохнул свежие силы. Вдохнул и свежие мысли. Опершись на столешницу, Оксана замерла со стаканом воды в руках. Она забыла о том, что хотела пить. На улице моросил дождь, и прохлада проникала в квартиру через распахнутое настежь окно. Оксана с детства была приучена к тому, что утром стоит проветривать. Этому ее научила бабушка, мол, свежий воздух полезен и точка. Причин Оксана не знала, да и вдаваться в подробности о пользе свежего воздуха не хотела, просто такое повседневное действие с годами переросло в привычку. Поразмыслив над дальнейшим развитием сюжета, Оксана поставила стакан на стол и взялась за ноутбук, перечитала последние строки и, обнаружив несколько ошибок, тут же их исправила. Оксана забежала еще немного назад, здесь тоже были ошибки. «Видимо, придется все перепроверять», – подумала она. Свернув файл, Оксана кликнула на другой, с заметками, и набрала очередную цитату, которая отлично подходила для данного сюжета. «Это большая-большая роскошь – иметь свое мнение и не бояться его озвучить», – записала она и задумалась. Ей казалось, что она уже слышала ее прежде, либо же где-то читала. Она не знала откуда, но цитата казалась ей знакомой. Такое заключение заставило Оксану перечитать все цитаты, она вдруг задумалась о том, что, возможно, она использует чужие слова и мысли. В точности как и свежеиспеченная цитата, знакомыми ей показались еще две, но она твердо верила, что они родились в ее голове. И все же вероятность присвоения не давала ей покоя. От поиска ее отвлек звонок. Это был Денис.

Оксана уже забыла о том, что она сама лично просила его набрать утром.

– Да, привет! – нежным и располагающим голосом приветствовала его Оксана.

Денису было приятно. Приятно было и сообщение, которое он обнаружил утром в своем телефоне. Мысли о том, что он зря беспокоился, сделали свое дело, и он вновь ринулся в бой.

– Может, просто в кино? – отвечала Оксана, услышав несколько предложений со стороны Дениса.

Денис не возражал.

– Тогда давай ближе к вечеру. Или… а давай выпьем кофе… ты заедешь?.. Хорошо, тогда я собираюсь.

Фуд-корт был многолюден, плотный шум несколько раздражал Оксану.

– Может, поедем ко мне? – даже не присев за столик, предложила она.

Денису было неловко, он помнил о последствиях предыдущего такого же уединения и боялся, что повторение может все испортить. Единственным аргументом, который также был и альтернативой, было кино, в которое они вроде как собирались пойти ближе к вечеру.

– У меня тоже есть телевизор и подписки, – настаивала Оксана, – посмотрим у меня.

Оксана сама не понимала, отчего ей постоянно хотелось домой, в свои стены, подальше от людей и суеты. Ей становилось трудно находиться в обществе. Ее больше никуда не тянуло, ни в парк на лавочку, ни в кафе, ни в кино. С Соней она тоже давно никуда не ходила, лишь один раз в магазин за продуктами для пирога. Предстоящая встреча с Сергеем теперь была ей в тягость. Надо было куда-то ехать, о чем-то общаться, возможно, ждать, потом ехать обратно. Оксане было просто лень выполнять все эти действия. Причина ее выхода в свет теперь должна была быть более весомой. Оксана словно подцепила заразу, она заразилась идеей. Теперь это стало диагнозом и излечиться можно было лишь одним способом: донести через книгу свою идею.

Дениса встретила уже знакомая ему прихожая, знакомый коврик, знакомый шкаф, диван и тумбочка. Но беспорядок, с которым он столкнулся, он видел впервые. «Видимо, она не планировала звать меня в гости», – подумал Денис. А Оксане в свою очередь было совершенно все равно на брошенные вещи, на посуду в раковине и на тарелку на столе. Ей было все равно на грязные кеды и на грязные полы, было все равно на увядший букет. Она была «больна» идеей. Больна она была и Денисом. Постыдное желание все еще присутствовало в ее мыслях.

Денис лишь успел войти в комнату вслед за Оксаной, как она тут же обернулась и припала к его губам. Денис растерялся на мгновение, поперек горла стал ком, но тут же провалился, и Денис уже тонул в объятиях. Оксана была нежна, нежна и уверенна. Майка вслед за толстовкой небрежно упала на пол, и Оксана прижималась уже к обнаженной груди, ловила его поцелуи и робкие прикосновения. Она не переставала тянуться к его губам, и в этом безумном порыве они переместились на кровать. Измятая постель стала свидетелем бурлящей страсти, простыни чувствовали изгибы тела, а подушки стали невольным слушателем нахлынувших эмоций. Стоны заполняли стены, Денис тонул в объятиях и в ласках. Оксана почувствовала дрожь в ногах и жар по всему телу, она крепко прижала Дениса к себе, и пальцы ее ног онемели. Денис чувствовал, как ее дыхание участилось, а потом вдруг остановилось на мгновение во время пика, Денис чувствовал, как мышцы ее живота сокращались и бились в конвульсиях. Денис чувствовал напряжение ее бедер и таза. Оксана прикусила его мочку. Дрожащее дыхание и расслабление ее рук давали Денису право на продолжение. Теперь пальцы онемели и у Дениса. Легкие судороги пробежали по телу. Потная грудь прильнула к Оксане, и Денис остановился. Финальным штрихом стал очередной поцелуй, искренний, но отчего-то кратковременный.

Денис лежал, закинув руку за голову.

– Что ты думаешь о Сергее? – как-то совсем не в тему спросила Оксана, расположив голову у него на плече. Ее пальцы крались по торсу Дениса, и тот периодически невольно вздрагивал.

– Сейчас я думаю далеко не о Сергее.

– Ну правда!

– Не знаю, он мне нравится. Хороший мужик. Он какой-то свой, что ли. Ну, простой. Не зазнавшийся.

– Ты знаешь, чем он занимается?

– Да как-то не вдавался в подробности. Знаю, что переработка мусора. Ну, в больших масштабах. Он вроде как весь город обслуживает.

– Я не про его бизнес.

– А про что?

– Про фонд.

– Благотворительный, что ли?

– Да.

– Слышал что-то. Он как-то особо не распространяется. Да он и про дела свои не распространяется. Все делает как-то без лишних глаз и ушей. Но я знаю, что он хорошо платит своим рабочим. Он и мне предлагал работу.

– Именно. Без лишних глаз и ушей. Не ради признания.

– А какие у тебя с ним дела, ты так и не рассказала.

– У меня с ним контракт на написание книги.

– Книги? – усмехнулся Денис.

– Да! Что такого-то.

– Ничего. Просто ты говорила, что ты кондитер.

– Я запуталась. Наверное, я еще и писатель.

– Прикольно. И о чем пишешь?

Оксана задумалась. Раньше ей казалось, что сбор информации – достаточно сложная работа, после сложной задачей ей казалось само написание, чуть позже она поняла, что правильное выражение мыслей и построение сюжета куда сложнее, теперь ее задача была еще сложнее. Ей было необходимо объяснить Денису, о чем ее книга, но она не могла. Она и сама не до конца понимала, о чем именно она старается рассказать в своих строках. Вроде как о благородстве, а вроде и нет. Возможно, книга о ней самой или о Сергее, хотя изначально она писала о Иване Александровиче. А может быть про Соню. В книге присутствовали все и всё. Определенные моменты, события и ситуации. Мысли, монологи и диалоги. Да и само повествование постоянно менялось, от яркого и насыщенного оно резко скатывалось до банальных и лишних строк. От эмоций – к рассуждениям. От счастья – к тоске, грусти и печали. Оксана писала обо всем, от этого и не могла понять, о чем именно ее книга. Одно она знала точно, в строках, написанных ей, каждый сможет разыскать и подчеркнуть что-то важное. Все записанное Оксане казалось неотъемлемой частью единого целого, и выбросить какой-либо момент означает испортить полотно.

– Правду жизни! – ответила Оксана, подобрав наиболее подходящие слова.

– Жизни? – опять усмехнулся Денис. И добавил: – Видала, плавала.

– Хочешь сказать, что я слишком молода для серьезных мыслей. Надо повидать жизнь и отрастить бороду, так по-твоему?

– Блин, ну борода тебе точно не пойдет.

– Ну тебя, – Оксана только сделала вид, что обиделась. На самом деле ее нисколько не зацепило непонимание со стороны Дениса. Но все же она замолчала, намекая на то, что больше не хочет обсуждать данную тему.

Денис повернулся и обнаружил пристальный взгляд, отчего-то ужасно игривый. Этот взгляд владел Денисом, он не мог сопротивляться, да еще и пальцы под одеялом, без устали скользившие то вверх, то вниз по телу… Оксана играла с ним, но подчинять его она даже и не думала, он сам так решил. Поддавшись соблазну, он припал к ее манящим губам. Но наслаждаться моментом ему довелось совсем недолго.

– Я хотела немного поработать, – прервав поцелуй, сказала Оксана.

Денис столкнулся с разочарованием. Его лицо приняло более серьезные черты.

– Мне опять надо уйти? – спросил он недовольно.

– А ты разве не хочешь остаться?

– Так ты же вроде работать хотела.

– Ты мне нисколько не помешаешь. Мне просто надо кое-что записать, а потом посмотрим фильм.

Денис бросил взгляд вслед обнаженной Оксане, покинувшей комнату. Вернулась она уже с ноутбуком и с блокнотом, все так же не прикрыв тело, и залезла в постель. Она смогла оторваться от своих мыслей лишь в момент близости. Тогда ей владела страсть и желание, но как только все это растворилось и осело, она вновь углубилась в немые рассуждения. Как и прежде, думала она обо всем. Денис, подперев голову ладонью, наблюдал, как его возлюбленная творит. Она была сосредоточена и полностью отдавалась процессу, как и в тот момент, когда руки Дениса касались ее талии. Но теперь объектом ее внимания был не он. Ему не было уделено хотя бы взгляда. Денис даже немного ревновал, но поделать ничего не мог. Он лишь лежал и наблюдал. Оксана била по клавиатуре, останавливалась, заглядывала в блокнот, что-то записывала, а потом зачеркивала, будто записала вовсе не то, что хотела, пристально смотрела в монитор, вздыхала и сопела. Для Дениса время тянулось невыносимо медленно, и это время могло бы стать мучением, если бы не обнаженные изгибы, которыми он наслаждал свой взгляд. В таком образе, задумчивая, немного вспыльчивая и малость нервная, Оксана казалась ему еще более привлекательной. Перед ним сидела девушка-загадка. Совершенно иная загадка. Не та, с которыми Денис бывал знаком ранее. Все их загадки вываливались наружу после двух-трех бокалов вина. В Оксане же была таинственность, в ее молчании, в ее неповиновении, в ее взгляде, в безразличии, во всем ее мире, в который Денис так жадно пытался прорваться, крылась та самая непонятная ему таинственность. И даже в те моменты, когда она без устали оглашала все то, о чем думает, для Дениса она все равно оставалась загадкой. Денису было трудно понять ее, от этого и влечение возрастало в разы. Все это было подобно подарку, не терпится развернуть и узнать, что же там спрятано. Этот подарок развернуть не представлялось возможности. Можно было лишь посмотреть и потрогать. Развернуть дозволено не было.

– Вот, – наконец сказала Оксана и повернула ноутбук к Денису, – прочитай.

– А откуда? – Денис увидел перед собой огромный набранный текст. – Все, что ли, читать?

– Нет, только последний абзац.

– А если я не хочу?

– Ну прочитай.

– Я последний раз в школе, наверное, читал. Может, ты лучше расскажешь? Ты же закончила?

– Да.

– Иди ко мне, – и Денис вернул Оксану в свои объятия.

 
                                     * * *
 

– Знаете, Марина, каждый раз, перерезая красную ленточку, я жду, и когда открываю дверь, жду, а потом вхожу в сортировочную и по-прежнему жду, жду, когда произношу речь, когда нажимаю на кнопку и запускаю механизмы. Жду до последнего, до тех пор пока новая сортировочная линия не завершит свой первый рабочий день. А потом на производстве остаюсь лишь я и несколько дежурных. А я стою, жду, курю одну за одной и продолжаю ждать. И ведь знаю, что он больше не приедет. Он не пропустил ни одного открытия. Все пропускал: встречи, праздники, дни рождения, но на открытие приезжал всегда. Всегда в первых рядах стоял и всегда с сигаретой, а я смотрел прямо ему в глаза и знал, кто здесь настоящий герой. Все смотрели на меня, а я на него. Я и сейчас смотрю в одну точку, в то самое место, где были его глаза, и продолжаю ждать – вдруг он все же приедет, – излил душу Сергей своей помощнице во время перекура.

Время было раннее, на горизонте едва закрадывался рассвет. Несколько рабочих устраняли недоработки, на подъезде стояли первые мусоровозы с утреннего выезда. Сегодня был важный день. Открытие новой линии обеспечивало город дополнительными рабочими местами, конечно же, не в том количестве, в котором желал Сергей, но все же несколько десятков человек сегодня перестанут быть безработными. Марина наконец-то сможет выдохнуть и отдохнуть пару-тройку недель, прежде чем Сергей вновь завалит ее работой. Для Ивана и Николая этот день станет дебютом и первой возможностью зарекомендовать себя как надежных партнеров. В своей разработке они нисколько не сомневались и рассчитывали на долгосрочный контракт, о котором упоминал Сергей. Саня и вся его бригада, получив полный расчет, разъедутся по городам и вернутся к своим семьям. Директор линии, который был инициатором автоматизированного производства, сможет самоутвердиться, доказав Сергею, что он был прав и новшество принесет лишь выгоду. Журналисты смогут урвать хотя бы какую-то информацию, а некоторым вполне возможно даже удастся задать вопрос, прорвавшись сквозь толпу. Сергей, конечно же, как всегда, ничего не ответит, но есть вероятность, что его лицо попадет в кадр. Мама в очередной раз обрадуется победе сына и выкурит с ним по сигарете в свободную минуту, а после поздравит и чмокнет в щечку. Фонд получит дополнительные отчисления в размере двадцати процентов от прибыли нового объекта. А Сергей будет ждать того, кто больше никогда не приедет. Вся эта шумиха вокруг его личности будет ему совершенно безразлична. Сергей прекрасно понимал, что каждый человек, пришедший якобы его поддержать и выразить поздравления, на самом деле пытается лишь утвердиться за счет его успеха. Они здесь были не ради него, а ради каких-то непонятных наград, ради ощущения, им нравилось находиться в центре событий и чувствовать себя причастными. Иван Александрович был иным, он приезжал к Сергею поддержать, обнять и пожать руку. Вся разница была в том, что все эти розовые костюмчики презирали его в детстве и сейчас презирают таких, каким он был, возможно, даже брезгуют, а сегодня они лестно жмут ему руку. Иван Александрович жал эту руку с детства и никогда не боялся запачкаться. Сергей знал, что если он потеряет все то, что имеет, все его окружение тут же переменит свой курс. Для них он станет никем, каждый найдет себе нового партнера, нового работодателя, новый объект лести и восхищения. Иван Александрович, будь он жив, остался бы и как минимум угостил бы его сигаретой и шаурмой.

– Все хорошо? – обращался Сергей к инженеру и программисту. Те еще раз проверили линию на работоспособность и убедились в готовности к эксплуатации.

– Да, порядок, – отвечал Николай, – я, если что, на подхвате. Пару дней побуду здесь. Вдруг что. Но я думаю, проблем не возникнет, но все же.

– Хороший подход. Далеко пойдешь, – одобрял Сергей позицию инженера.

Ближе к восьми утра на территорию въехал автобус с рабочими. Они все хорошо знали, кому принадлежало данное предприятие, и своей радости никто не скрывал. Они толпились рядом с автобусом, курили, знакомились и обменивались историями. Кто-то вбрасывал шутку, кто-то легенду о личности Сергея, другие рассказывали о себе, кто-то уже успел познакомиться в дороге и теперь стоял в стороне от остальных.

Сергей приблизился и вмешался в беседу, после того как из круга вылетел окурок.

– Кто бросил? – спросил он.

– Ну я, – смельчак с заплывшим лицом поднял глаза.

– Там урна стоит, – гневно возмутился Сергей.

– Так тут же нету. Была бы здесь – бросил бы в урну.

– Подбери! – голос Сергея был достаточно настойчив.

– Тебе надо, ты подбирай.

– Ты чего, лучше подбери, это же Сергей, – раздался голос из толпы.

Оппонент Сергея больше не возмущался. Теперь он понял, кто перед ним стоит, на такого серьезного соперника смельчак не рассчитывал, от этого и был готов к конфликту. Теперь все изменилось.

– Я не жду, что вы будете меня бояться или уважать. Мне это ни к чему, – читал Сергей мораль своим новым сотрудникам, – но если вы пришли работать в мою компанию, вы обязаны уважать друг друга. Или вы думаете, дворник уберет? За тобой? С какой стати? Ты ему платишь? Дворнику я плачу зарплату и, возможно, я имею право бросить окурок, но я себе этого не позволяю. Вам поставили курилку и урну, а вам лень сделать два шага. Постоянно одно и то же, открываю новую линию, приезжаю через два-три дня, и вся территория на пепельницу похожа. Подбери и отнеси в урну. Первую неделю дворника не будет, за порядок на территории отвечаешь ты. Посмотрим, насколько товарищи по цеху будут уважать твой труд.

Сергей закурил, заметив, как в его направлении идет Марина с директором линии. Пуская дым, он дождался, когда те займут свои позиции.

– Приехали! – подметил директор.

– Это Алексей. Ваш руководитель! Кому угодно, Алексей Дмитриевич, – по прежнему обращался Сергей к работягам. – Он был инициатором, руководил проектом, теперь продолжит в качестве директора линии. Он вас проводит и проведет инструктаж. Алексей! – переключился Сергей на директора. – Ивана и Николая тоже пригласите на инструктаж.

– Да. Обязательно. А вы обещали разбавить новеньких опытными сотрудниками.

– Приедут, не переживайте. Еще два часа до запуска.

На территории стали появляться частные автомобили, приехал и микроавтобус, то ли газета, то ли какое-то телевидение. Сергею было неважно, приехали и приехали. Он не горел желанием вести беседы, от этого и пытался скрыться с глаз. Он сидел в одиночестве в кабинете директора, крутил в руках пепельницу и пустой стакан. Мысль наполнить стакан хорошим виски не выходила из головы, к сожалению, на торжество привезли лишь шампанское. «Возможно, мама прихватит с собой бутылочку», – думал он и продолжал крутить пепельницу. На территорию продолжали прибывать все новые и новые лица, и каждый искал встречи, каждый искал возможности засветиться в обществе магната. Марина занималась подготовкой и руководила процессом. Опытные сотрудники, прибывшие немного позже, давали наставления и делились опытом, затмив собою Алексея. Воспитанники Сергея, показательно выкурив по сигарете, несли окурки в урну в надежде, что новенькие смогут перенять не только опыт работы за линией, но и опыт уважения к окружающим. Все шло полным ходом, и оставались лишь последние штрихи. Открытие было запланировано на десять, и Сергею оставалось пережить последние полчаса тоски. Каждое открытие для него было мучением. Марина это знала и оставила его в покое. На вопросы гостей и партнеров она отвечала просто – отъехал по делам, скоро будет – и продолжала руководить суетой, пытаясь хоть как-то ее упорядочить. Наконец-то все и всё было на своих местах. Оставались последние минуты. Марина смогла выдохнуть и присесть. Ее покой нарушил бригадир.

– А вы Сергея не видели? – обратился он к Марине.

– Отъехал.

– Прячется?

– Да.

– Ладно, передайте ему, что мы уехали.

– Передам. Расчет получили?

– Да, еще в пятницу.

– Ну тогда до свидания.

– Давайте! Появится работа – звоните.

– Обязательно.

Последние строители покинули объект. Водители мусоровозов были в полной готовности. У ворот скопилась толпа в ожидании церемонии. Шли последние минуты. Красную ленту трепал ветер, а Сергей выжидал те самые последние минуты, борясь со своей утратой, нахлынувшей, как и прежде, в момент, когда он нуждался в поддержке и опоре, нуждался в крепкой мужской руке и в понимании. Поддержка в лице Ивана Александровича, как бы он того ни ждал, не постучалась в дверь, но зато постучалась жена. Как Сергей и рассчитывал, мама прихватила начатую бутылку виски из домашнего бара, но сама его беспокоить не стала, доверив это Наде, сама же мама осталась вместе с внуками и сватами на улице. Сергей удовлетворил свое желание терпким глотком. Надя не возражала, она присутствовала на всех открытиях и знала, отчего ее муж последние несколько лет пребывает в таком состоянии.

– Как всегда? Не готов? – обняв Сергея со спины, шептала Надя.

– Готов! Это моя вершина, я ее возвел, и я справлюсь. Сейчас только покурю и пойду удовлетворять публику.

– Я буду рядом. И сегодня, и всегда!

– Я знаю. Знаю… – Сергей дополнил стакан виски.

– Наталья Игоревна велела проследить, чтобы ты не напился, – Надя забрала бутылку.

– Мама! Даже на расстоянии контролирует.

– Пойдем. Пора.

Сергей вышел к публике под бурные аплодисменты. Верхняя пуговица рубашки была, как и всегда, расстегнута. Поверх строгого костюма красовалось пальто. Было облачно и ветрено, но пока что обходилось без дождя, хотя погода предполагала осадки. Сергей задержался у ленты всего лишь на мгновение и, бросив взгляд куда-то в сторону машин, поторопился на парковку. Никто не понимал, что происходит. Понимал только Виталик, который только что припарковался и заглушил двигатель. Он шел навстречу своему руководителю с каким-то черным предметом в руках. Когда они сблизились, предмет был передан из рук в руки. Виталик присоединился к публике, а Сергей вернулся к ленте.

– Знаете, – начал он свою речь и надел кепку, которую привез Виталик. Ту самую кепку, что носил Иван Александрович, черную с белым квадратом на лбу. Он по непонятным причинам за несколько дней до своей смерти забыл ее в офисе у Сергея, хотя никогда раньше подобного не происходило, а может и нарочно оставил. Это был последний раз, когда они виделись. Последний раз, когда обменялись рукопожатиями. И в этот день Иван Александрович дал Сергею свое последнее напутствие, именно его и хотел произнести сегодня магнат. – Проходя мимо других, ты игнорируешь человека внутри себя, человека, который должен остановиться, сжалиться и помочь. Ты подавляешь его, оскорбляешь и заставляешь забиться в угол. Ты прогоняешь его все дальше и дальше, до тех пор пока он и вовсе не исчезнет из виду. Поначалу он будет сопротивляться и не давать вам спокойно уснуть, мы называем это совестью. Со временем мы добиваем человека внутри себя и полностью уничтожаем. Мы становимся бесхарактерными, бесформенными и совершенно безучастными. Нас интересует только наше благосостояние. Мы досматриваем стариков, отдаем их в дома престарелых и с помощью всевозможных махинаций выселяем их на улицу. Обманываем сирот при помощи различных манипуляций, не обращаем внимания на бездомных и считаем, что о них должно позаботиться государство. Но Иван Александрович говорил, что каждый рубль, который ты отдашь нуждающемуся, вернется тебе стократно. Все, что вернулось, стоит раздать сотне, и к тебе вновь вернется, и вновь раздай. Каждый человек, которого ты поддерживаешь, ответит тебе тем же сполна и поможет еще как минимум хотя бы одному. Все это он называл благородством. Он верил, что однажды благородство сможет спасти наше безнадежное общество. Он говорил, что приумножить его идею будет трудно, но он в меня верил. Однажды он не прошел мимо меня, я тоже был нуждающимся, а сегодня я возвел вершину, которая кажется непосильной, если ты думаешь о благосостоянии и о наживе. Я стою здесь лишь по причине того, что пытаюсь приумножить его идею. Все, что у меня есть, это квартира и машина, и еда на столе. Я продолжаю раздавать нуждающимся и не всегда это деньги, я даю работу, поддержку, будущее, безопасность, покой, уют, а кому-то просто хороший урок. И все, что я раздал, вернулось ко мне стократно. Сегодня я открываю совершенно новую сортировочную линию, и знаете, меня мучила совесть, ведь здесь совсем немного рабочих мест. Здесь все автоматизировано. Сидя в кабинете, я понял, что за счет автоматизации я смог дать будущее двум молодым умам, с которыми подпишу долгосрочный контракт. А еще я понял мысль, которую не мог понять до сегодняшнего дня. Слышали, что взмах крыльев бабочки способен вызвать бурю? Многие слышали, я уверен. Знаете, в тот вечер он угостил меня мороженым, это был взмах крыльев, все вы и многие другие по сегодняшний день продолжаете откусывать свой маленький кусочек от того самого мороженого. Такой маленький жест благородства, а сколько от него пользы.

Сергей обернулся и разрезал ленту. Раздалось несколько хлопков, открыли шампанское, раздались аплодисменты, первый мусоровоз направился в зону разгрузки, распахнулись ворота, Сергей проследовал вовнутрь и нажал на кнопку пуск. Линия заполнилась мусором, а вскоре наполнились первые баки. Рабочие произвели замену на пустые, и процесс наладился, линия работала полным ходом.

Теперь, когда открытие состоялось, Сергей, как он и ожидал, привлек внимание журналистов.

– Я не намерен отвечать на ваши вопросы, – отвечал он и следовал в компанию, которая была ему более привлекательна.

Он побывал в курилке с мамой. Пообщался с женой и с детьми. Скрылся в кабинете, чтобы пропустить пару глотков виски, и вновь вернулся на публику.

– Я же сказал, комментариев не будет, – отвечал он следующему журналисту.

– И все же, – настойчивый юноша пытался сделать невозможное, – вы равняетесь на психа. Общество его не признало и признавать не собирается. Не боитесь, что вы повторите его судьбу?

– Я надеюсь, что я смогу повторить его успех, – коротко ответил Сергей и ускользнул от камер. Он вновь направился к кабинету.

Время летело, линия работала без перебоев. Журналисты рыскали в поисках сенсации и компромата, в поисках скандалов и разоблачений. Гостей стало намного меньше. Те, кто приехал просто поглазеть на церемонию, давно покинули территорию. Оставались лишь близкие, партнеры, коллеги и льстивые бизнесмены, желающие урвать хоть какой-то кусок: контракт, сотрудничество, расположение, либо хотя бы внимание.

– По-моему, он слишком наседает, – подметила теща Сергея, присутствуя в кругу семьи.

– Иногда это единственный способ пережить потерю, – заступилась Надя, – он, как и всегда, ждет Ивана Александровича. Ему не до праздника.

– А Сергея кто-то видел? – неожиданно в кругу возникла Марина.

– В кабинете, – отвечала Надя.

– Я только что из кабинета. Там пусто, в цеху тоже нет. Я его везде обыскалась. Когда его видели в последний раз?

– Около часа назад, может, полтора, звонить не пробовали?

– Бесполезно.

– Ну да, ему же вечно не дозвониться. Может, в машине? Ну либо курит с Виталиком? – и Надя отправилась на парковку.

Марина увязалась следом. У Виталика ничего узнать не удалось, возможно, он сказал бы хоть что-то, если бы был на парковке. Здесь не было ни Сергея, ни Виталика, ни машины.

– Алло, Виталь, а ты где? – Надя дозвонилась с первого раза.

– На кладбище!

– На каком еще кладбище?

– На центральном!

– Понятно. Сергей с тобой?

– Конечно со мной.

– Звони, если что, – и Надя сбросила трубку.

– Я правильно поняла, что он кладбище? – уточнила Марина.

– Да, Ивана Александровича поехал навестить.

Виктор сразу же признал своего многоуважаемого друга, с которым он провел не один летний день. Он не то чтобы соскучился, но присутствие человека было куда приятнее всевозможных могильных плит. К его удивлению, Сергей прошел мимо и даже не поздоровался. Виктор же рассчитывал, что они выкурят по сигарете и он расскажет Сергею историю, ту, что случилась с ним во время отпуска. Разочарование Виктора было очевидно. Если бы не бутылка в руке Сергея, Виктор, возможно, даже обиделся бы, но понимание того, что что-то случилось, оградило Виктора от навязчивости. Он проводил гостя взглядом и решил, что его присутствие станет лишним. От этого и остался у сторожки. Сергей ступал с поникшей головой, его ноги заплетались и очень вяло волочились по земле. Это была уже вторая бутылка, ту, что привезла мама, он допил еще на производстве, а затем по пути на кладбище заехал в магазин за добавкой.

Виктор лишь успел вскипятить чайник, как в дверь его сторожки раздался глухой стук. Сергей вернулся.

– Виктор! – вяло произнес он. – Добрый день!

– Добрый.

– Витя, у тебя стакан есть? – и Сергей приподнял бутылку.

– Да, есть, – Виктор скрылся в сторожке.

– Я зайду, Вить?

– Да, конечно, проходите, – донеслось изнутри.

– Серега! Просто Серега, – бормотал Сергей, усаживаясь за стол.

На столе появился стакан, и Сергей налил добрую порцию виски.

– Пей, – подвинул он стакан Виктору.

– Мне нельзя, я на работе.

– Значит, не выпьешь со мной?

– Как-нибудь в другой раз.

– А он для меня центром мира был, – в голосе Сергея присутствовало все: грусть, тоска, боль, разочарование и даже гордость, – вот такой был мужик! – Сергей сжал кулак. – Не дело это, Вить! Надо помянуть. Пей, говорю.

И Виктор выпил, по-простому, по-мужски, залпом, сразу до дна.

– Знаешь, вот казалось бы, всем помочь могу, – продолжал Сергей вяло и неторопливо излагать свои мысли, – а себе не могу. А как, как, Вить? Вот и я не знаю. Вот тебе чё надо? Чё ты тут сидишь? Здесь же не платят ни черта. Чё их охранять, не уйдут они никуда. А ведь кто-то должен о них заботиться. Вот видишь, Витя, как бывает: ты о мертвых заботишься, а я о живых. И что на тебя, что на меня всем плевать. Вот ты, Витя, чего хочешь, ты же молодец, ты за другом за моим присматриваешь. Хочешь денег сколько надо, у меня есть, или часы? Держи часы, продашь, квартиру купишь или машину. Безделушка и не больше. Вот здесь самое дорогое, – Сергей ударил себя в грудь, – ни за какие деньги не купишь. А если бы и продавалось, то купить негде. Пустые все, вот Иван Александрович – вот он да, а остальные нет. Ну и что, что я такой богатый, я же вот с тобой сижу, а мог бы с ними сидеть. Но они же не то. Льстивые, мерзкие, того и гляди, а ты нет, тебе же от меня ничего не надо. Вот и ей ничего не надо, а она у меня знаешь какая, жена моя, всегда рядом. А как она это мне говорит: «Я буду рядом и сегодня, и всегда». Я еще тогда бедным был, на производстве спал в кабинете на диване, а ей все равно было, любила и сейчас любит. А детей каких мне родила. Мальчика и девочку. Всегда ждет меня и сегодня дождется, разденет и спать уложит. И ругать не будет, она же все понимает. А Марина знаешь какая, она все может и все сделает, что бы я ей ни поручил. А ее эти костюмчики вечно унизить хотят, но я их на раз, потому что нечего, а мне они сказать боятся, глазками хлопают. Марина молодец, Иван Александрович всегда в нее верил. Какая, говорит, у тебя помощница молодец, держись, говорит, за нее. А я и не спорил, прислушался и держусь. И пусть только попробуют обидеть. А закурить можно, а, Вить?