Текст книги "Отпечатки"

– Можно, – Виктор просто сидел и слушал, ответить ему было нечего на весь этот пьяный бред.

– А сигареты в машине, – Сергей словно разочаровался, – я сейчас.

И Сергей ушел, Виктор налил себе еще виски и выпил, пока его собеседник отлучился. Вернулся Сергей не один.

– Вот, Витя, это Виталик, друг мой и водитель. Никогда не подводил. Вот я тут с тобой сижу, а он ждет. Вот как его не любить. Это, Витя, преданность называется. А я не преданный, Вить! Понимаешь? Я то там, то здесь, я плохой друг. Вот он умер, а я даже на похороны не приехал. Какой же с меня друг. Ну ничего, я же его не бросил, я помню. Помню… вот напишет Оксанка книгу свою, и вы все вспомните! А я ей помогу, а как не помочь, я же когда-то тоже умру, а она молодая, вот она и продолжит его идею. А потом и она умрет, всех нас, Витя, будешь охранять, все умрем. Все мы смертны. Даже смерть когда-то умрет.

Виктор усмехнулся от такого заключения.

– Не веришь? – Сергей поднял глаза. – Когда погибнет все живое, погибнет даже смерть. Если умирать будет больше некому, то зачем она нужна. Вот и она погибнет. Вот то-то, Вить! А часы возьми, это мой тебе подарок. Поехали, Виталь!

Но Сергей пошел не к выходу, он шел в другую сторону. Незавершенные дела тянули его на могилу друга. После нескольких выкуренных сигарет его состояние значительно ухудшилось, но он справился. Он преодолел расстояние и через ограду смог перешагнуть, а потом сел рядом с могилой прямо на мрамор.

– Вот! Ты забыл! – Сергей снял кепку и положил на могилу. – Ждал, думал, вернешься – заберешь. Видимо, не вернешься. Ну ничего, я тебя потом найду. Там ведь тоже, наверное, набережная есть. Где-то же ты сидишь целыми днями.

Проснулся Сергей дома, рано-рано утром. Время на часах было почти шесть. Вся семья еще спала, и он, выпив воды, вернулся в кровать. Надя перевернулась, что-то сказала совершенно невнятно и тут же уснула, а Сергей лежал и мучился. Состояние было мягко говоря не очень. Он вроде и дремал, а вроде и нет. Сны его больше походили на бред. Его бросало то в жар, то в холод, а по всему телу выступил противный липкий пот.

 
                                     * * *
 

В тот момент, когда у Оксаны зазвонил телефон, она, как обычно, стучала по клавиатуре. Делать ей было больше нечего, да и особо не хотелось. Денис работал, родители тоже, и лишь у Оксаны было полно свободного времени. Все свое свободное время она проводила в квартире, читала, писала, думала, и так дни и ночи напролет. Запал стих и режим немного наладился, но рвение по-прежнему присутствовало. Читать она начинала с самого раннего утра, с первой порцией кофе. Пока остальные спешили по делам, Оксана сидела за столом, скрестив ноги на стуле. Так проходило около часу, когда ноги наконец затекали, Оксане приходилось встать. За это время комната обычно остывала и появлялась необходимость закрыть окно. После чтения книг Ивана Александровича Оксана обычно перечитывала записанное накануне и исправляла ошибки, и тут ее накрывало. Теперь свежий взгляд и отдохнувшее сознание замечали упущенные детали, и текст проходил редактуру, чаще всего незначительную, но в некоторых случаях Оксана переписывала целые абзацы. Также Оксана убирала повторы и исправляла обороты, те, что резали слух. Правил построения предложений она не знала, но ей удавалось как будто интуитивно распознавать проблемные места. Да и прочитанные книги пошли на пользу: на слуху осталось множество оборотов. Редактор из Оксаны был точно такой же, как и писатель, новичок-любитель, она это и сама прекрасно понимала. Каждый раз, перечитывая текст, она натыкалась на все новые и новые ошибки. Это доставляло некие неудобства, но бросать свое увлечение Оксана даже и не думала. День за днем она упорно трудилась над книгой. И сегодня она так же, как и прежде, сходила в душ, открыла окно, выпила кофе, прочитала две главы, закрыла окно и умостилась с ноутбуком на диван. В момент, когда она только-только собиралась обыграть пришедшую ей в голову идею, раздался тот самый телефонный звонок. Номер не был записан в телефонной книге, и на дисплее отображались лишь цифры.

– Алло, – ответила Оксана незнакомцу, – да-да, я вас слушаю.

– А это Оксана Семеновна? – хриплый посаженный голос раздался в ответ.

– Да-а-а… а-а-а… а кто спрашивает?

– Я насчет Дашки. Там был этот номер. Я туда попал?

– Какой Дашки? – ничего не понимала Оксана.

– По телику объявление было, что Дашку мою ищут. По новостям, там фотка была и этот номер.

– Все правильно, – Оксана вскочила с дивана от воодушевления, она наконец поняла, о ком идет речь, – вы знаете, где ее найти?

– Ага, конечно знаю, а кто ищет?

– Ее дочь пытается найти.

– Дочь? Софийка, что ли?

– Соня!

– Ну да, так у нее же вроде все нормально, или чё? Она разве не в приюте? Чё ей там не нравится, что ли?

– Не нравится! – Оксана наконец поняла, что разговаривает с человеком без каких-либо достоинств.

– Так у нас не лучше.

– Так вы скажете, где найти ее маму?

– А вознаграждение полагается?

– Вознаграждение?

– Ну да! Пару тысяч будет достаточно. Мне на опохмелку и на закусь.

– Полагается! – Оксану одолела злость, она готова была крушить все вокруг. Ей хотелось встретить своего собеседника и дать в морду со всей силы. Она понимала, что судьба ребенка его мало интересует, ему надо похмелиться, а Соня является лишь способом заработка. Две тысячи на опохмелку, вот что для него было действительно важно, а не судьба брошенного ребенка. Оксана готова была отдать гораздо больше, она готова была отдать все, что есть, и даже часть себя. А тут какие-то две тысячи…

Узнав адрес и договорившись о встрече, Оксана накинула пальто. Банкомат был недалеко, каких-то десять минут ходьбы. Сняв деньги, Оксана вызвала такси и отправилась на встречу куда-то на край города. Таксист рассказал, что в том районе раньше выдавали квартиры сотрудникам фабрики и завода. Район действительно был старый, обшарпанные дома давно нуждались в ремонте, а дворы в благоустройстве. Судя по всему, район был еще и бедный, да и к тому же неблагополучный. Местные выглядели неопрятно, прохожие были явно нетрезвые, во дворе гуляли дети в грязной поношенной одежде, почему-то было много котов и очевидно не домашних, а еще Оксана наткнулась на старый резиновый мяч рядом с разбитым тротуаром. Все было настолько печально, что на двери подъезда отсутствовал домофон, а дверь была распахнута и подперта булыжником. Лифт в старой пятиэтажке отсутствовал, и Оксане пришлось идти по лестнице на самый верхний пятый этаж. Всюду присутствовали шум и неприятный запах, настолько едкий, что Оксана прикрывала нос, но это не спасало.

– Хорош тарабанить, открыто, – услышала Оксана, после того как постучалась в дверь.

Состояние квартиры было в точности как и состояние подъезда: грязно, накурено, обшарпанные стены с обвисшими обоями, сломанная мебель, деревянные полы с облупленной краской, никаких штор и никого постельного белья, да и самой кровати не было, но был старый выцветший диван и был стол, практически пустой, на нем разместилась лишь бутылка водки и два стакана. На полу валялась еще одна пустая бутылка из-под водки и несколько полторашек из-под пива. Хозяин этого упущенного жилища сидел за столом с сигаретой, зажатой меж пожелтевших пальцев.

– Добрый день, я Оксана, мы разговаривали по телефону, – Оксане было страшно, некомфортно, отчасти стыдно за здешних обитателей, находиться здесь было мучением как физически, так и морально. Но развернуться и уйти она не могла.

– Ну, чего хотела? – спрашивал хозяин квартиры.

– Мне бы с Дашей поговорить…

– Вон твоя Даша, – мужчина кивнул в сторону кресла. Кресло стояло вполоборота, и от этого Оксана не смогла заметить Дашу, когда вошла в квартиру. В кресле в непонятной позе спала молодая девушка, возможно, ей не было даже тридцати, но выглядела она ужасно. Все признаки алкоголизма проявились на лице.

– Что с ней?

– Мальца притомилась с самого утра… да накидалась она… Ты деньги принесла?

– Вот, – Оксана достала две тысячи и положила на грязный стол, – а разбудить можно?

– Надо – буди, мне оно не надо, – мужчина налил стакан и выпил. Из закуски был лишь рукав, которым он занюхал, и сигарета, тлеющая меж пальцев.

Оксана легонько толкнула Дашу в плечо, затем еще и еще раз. Та лишь отмахнулась рукой и продолжила спать.

– Дарья, просыпайтесь, – не теряя надежды, продолжала Оксана.

– Даша, Дашка твою налево, – крикнул мужчина поднимаясь из-за стола.

Приблизившись к креслу, он пнул свою сожительницу по ноге.

– Вставай, кому говорят.

– Ну Гриня, ну отстань, – Даша наконец-то пришла в сознание, если это можно было так назвать.

Оксане такой способ был противен. Он казался бесчеловечным. «Так даже с животными не обращаются», – подумала она. А потом вспомнила котенка среди парка и поняла, что ее заключение обманчиво.

– Вон, – Гриня кивнул головой, – тебя ищет.

– Здравствуйте, – теперь Оксана начинала сомневаться в адекватности своего поступка. Состояние Даши было в точности как однажды сказал Сергей, «на грани».

Даша очевидно чувствовала себя хуже, чем ужасно. Она ковыряла рукой грязные волосы, упиралась ладонью в лоб, закрывала глаза и тяжко вздыхала. А еще ее трясло. К разговору она была не готова, зато была готова выпить. Расстояние в два шага от кресла до стола потребовало немалых усилий, но она справилась. Как только она опрокинула стакан и сделала глубокий вздох, мандраж тут же прошел.

– А вы кто? – неожиданно для Оксаны спросила она бодрым ожившим голосом.

– Я? Я Оксана! А вы мама Сони! Верно?

– Верно, – и Даша поменялась в лице. – С ней что-то случилось?

– Нет! У нее все хорошо.

– Ну и слава богу. А то я уж переживать начала.

– Ну да, – подумала Оксана.

– Как у нее дела? – умостившись обратно в кресло, спросила Даша.

– Хорошо, – еще раз повторила Оксана и, выдержав паузу, добавила: – Вы ее увидеть не хотите?

– Конечно хочу, а как же!

– Она скучает и ждет, когда вы ее заберете.

– А куда я ее заберу, сюда, что ли? Жилья у меня нет, а здесь, да чего вам объяснять, вы и сами все видите.

– Можно снять квартиру с достойными условиями и забрать Соню.

– Так а за что, я бы сняла, так работы нету. А вы знаете, сколько сейчас квартира стоит. Да и Гриню куда, я же его не брошу.

– А дочку, значит, бросить можно.

– А я ее не бросала, – возмутилась Даша, – ее у меня забрали. Как его там, Сергей.

– Видимо, правильно сделал!

– Правильно? Да как он смел разлучать меня с моей кровинушкой, с моей пташечкой. Кто ему дал такое право? – Даша чуть ли не расплакалась, но Оксана не верила ее слезам.

– А что вы сделали, чтобы ее вернуть?

– Я?

– Да! Вы!

– Считаете, что я плохая мать. А я не плохая, я хорошая, и Сонечку люблю. Вот только вам не понять. Думаете, мне легко, работы нет, дома нет, никто не поможет, живи как хочешь. Все только тыкать могут.

– Разве Сергей вам не помогал? Он же устраивал вас в центр.

– А зачем оно мне надо, это клиника, а я не алкоголичка. Я хочу – пью, хочу – не пью, и лечить меня не надо.

– Он же вам и работу предлагал! Я права?

– Где? Впахивать по двенадцать часов, да разве это работа. Я не собираюсь здоровье гробить.

– А жизнь Сони вы угробить не боитесь?

– А я разве в чем-то виновата? Мы жили хорошо, и все у нас было, а потом пришли эти и забрали.

– Что у вас было?

– Ну там игрушки всякие, одежка. Все было.

– И где же оно у вас было? Где эти игрушки?

– А они у Алика остались, я раньше с Аликом жила, а теперь с Гриней. У нас любовь, а Алик нет, он меня не любил.

– Как вы хорошо устроились, дочь за дверь, а сами мужиков меняете.

– А это не ваше дело, у вас, видимо, у самой мужика нет, вот вы и завидуете.

– Да чему тут завидовать. Вы посмотрите на него! Сколько вам лет?

– Двадцать девять

– А ему уже, наверное, пятьдесят, он же в два раза вас старше.

– Ну и что. Сердцу не прикажешь.

– Одумайтесь! У вас дочь, и ей нужна мама. Она же вас любит и ждет, а вы даже навестить ее не можете.

– Вы думаете, все так просто. Собрался и поехал, да у меня времени нет.

– И чем же вы заняты? Вы даже в квартире убраться не можете. Видимо, Сергей был прав, это бесполезно.

– Так а чего вы тогда приехали, чё вы лезете, я и сама разберусь.

– Да просто надеялась, что у Сони есть мама. Надеялась, что смогу вас вразумить, а вам некогда, вам пить надо. Ничего страшного, она справится и без вас, а вы вон Гриню своего любите.

Гриня был настолько достойным и смелым мужчиной, что даже не вмешался в женский разговор. Он просто сидел за столом и курил. Пропустил в одного пару стаканов и просто наблюдал. Свою любимую женщину он не защищал, да и не поддерживал, не только сегодня. Он не поддерживал ее никогда. Но зато целеустремленно тянул ее на дно. Впрочем дальше тянуть было некуда. Он любил ее, что было очень удобно, а она точно на таких же условиях оставалась рядом с ним. Ничего нет, никаких шансов, никаких возможностей, кругом одни надуманные проблемы. К счастью, теперь к проблемам прибавились две тысячи рублей.

Оксана покинула квартиру в глубоком отчаянии. Ее, в отличие от Даши, заботила судьба Сони. Она знала эти глаза, в которых по-прежнему присутствовала надежда встретить маму. Да и сама Оксана верила, что этот миг настанет, верила каких-то полчаса назад. Теперь все изменилось. Теперь Оксана утратила надежду. Как когда-то сказал Сергей, «не хватало только дождя и грустной музыки». Как быть дальше, Оксана не знала, дальнейшие действия были смутны. Оксана знала лишь то, что Соню она точно не оставит. Они же все-таки подружки. Разочарование натолкнуло на новые идеи, и Оксану поглотило вдохновение. Вернувшись домой, она писала, эмоции вновь выливались в строки, и ей становилось как-то легче. Словно она высказывалась человеку, родному и близкому, этот человек все понимал, все чувствовал и переживал, в точности как и Оксана. Жаль, что на самом деле его не существовало, он был лишь на страницах будущей книги. Главное, чтобы он оказался услышанным и понятым. Главное, чтобы его приняли, а не изгнали. Оксана писала до позднего вечера. Теперь ее мысли были вовсе не о благородстве. Она высказывалась о безразличии к самым родным людям. О том, как легко можно перечеркнуть судьбу близкого человека, как легко променять его на иллюзии и на удовлетворение каких-то животных потребностей, бесчеловечных и аморальных. Она писала о том, как удобно можно возложить ответственность на обстоятельства. Она писала и о том, что, возможно, Иван Александрович был прав, высказав свое сомнение в том, что любовь существует. И как правильно он подметил то, что не он ставит под сомнение любовь и дружбу, это делает общество своими поступками. Как можно верить в любовь, если родная мать отказывается от своего собственного ребенка. Теперь и Соня, достигнув зрелости, усомнится в столь прекрасном чувстве, и единственным спасением будет лишь человек, который сможет развеять ее сомнения. Человек, который сможет доказать обратное. Но сколько времени и сколько сил потребуется, чтобы заставить брошенного нелюбимого ребенка поверить в любовь. «Вся жизнь! Потребуется жизнь другого человека», – подумала Оксана, вспомнив о Сергее. Лишь сейчас она осознала глубину поступка Ивана Александровича. Он потратил жизнь на то, чтобы привить Сергею определенные качества. Он своим поступком заставил Сергея поверить в благородство, поверить в преданность, поверить в любовь. И Сергей хорошо усвоил урок. Он окружил себя преданными, благородными людьми и создал любящую семью. Он верил, верил, потому что сам столкнулся со всеми этими качествами в лице Ивана Александровича. И Соня будет верить. Оксана просто не позволит ей усомниться и разочароваться.

День пролетел незаметно, но оказался достаточно щедрым на эмоции. Засыпала Оксана все с тем же осадком. Образы явились во снах, и даже утром следующего дня Оксана по-прежнему не могла отпустить ситуацию. Она было взялась за книгу, предварительно открыв окно и сварив кофе, но смогла осилить лишь несколько строк. Читать она не могла. Она просто сидела и шевелила нервы. На самом деле ничего не изменилось, Соня оставалась в центре, где она была и раньше, а мама продолжала пить, все на своих местах. Вот только Оксана увидела весь ужас своими глазами, от этого поменялось восприятие. Раньше было проще, она знала, что у Сони где-то там есть пьющая мама, но присутствие сыграло свою роль. Оксана продолжала нагнетать и строить фантазии относительно будущего Сони. Писать она тоже не могла, все уже было написано накануне на эмоциях. Сегодня эмоции притупились, время тянулось невыносимо медленно, и с этим надо было что-то делать. Оксана посмотрела время. До встречи с Сергеем было еще долго, а оставаться в одиночестве ей было просто не под силу. К счастью, способы имелись. Оксана прогулялась по утреннему сырому парку, выпив еще один кофе. Людей стало меньше, солнце больше не манило своими теплыми лучами, и все невольно переместились в кафешки, в те, что имеют закрытые помещения. Летние веранды мирно дожидались оттепели. После Оксана, заскочив в автобус, доехала до торгового центра и присмотрела мартинсы. Сюда она поедет с Соней, скорее всего на ближайших выходных. Оксана погуляла по этажам, погуляла по отделам, изучила киноафишу на будущую неделю, посидела на фуд-корте, а время все никак не ускорялось. Надо было убить еще несколько часов. У Оксаны появилась еще одна спонтанная идея, и она не раздумывая ею воспользовалась. Все равно делать было нечего. Через каких-то полчаса она уже сидела в ресторане за барной стойкой и искала глазами Дениса. Он заметил ее первым. Встреча была неожиданной, но приятной.

– Ну посиди со мной каких-то пятнадцать минут, – уговаривала его Оксана.

– Я на работе!

Денису, конечно же, хотелось провести время со своей избранницей, но увы. Но пару минут он ей все же уделил в момент, когда забирал из бара напитки.

– В следующий раз предупреждай заранее. Я бы тогда не брал на себя последние два столика.

– Тогда до вечера, – игриво подметила Оксана.

– Мы же не планировали. И мне на работу завтра.

– Поедешь от меня.

Денис не понял такой спонтанности, но согласился и, предварительно осмотревшись, чтобы в зале не было администрации, жадно поцеловал Оксану.

– Я позвоню, как освобожусь, – последнее, что сказал он.

Оксана ничего не ответила, а лишь повторила свою игривую улыбку, направляясь к выходу.

Теперь ей стало значительно легче, теперь ее мысли были о Денисе и о предстоящем вечере. Оксана приободрилась и расцвела. Мир больше не казался таким серым и угрюмым, все вокруг заиграло яркими красками. Да и до встречи оставалось относительно не долго. Прикинув время которое отнимет дорога, учитывая возможные пробки и ожидание, Оксана вызвала такси и направилась к Сергею.

Оксана, как и прежние разы, застала Сергея за столом. В кабинете было накурено, и неприятный запах сразу же настиг гостью.

– Добрый день! Рад вас видеть, – приветствовал Сергей Оксану.

– Добрый! – больше не испытывая ни капли смущения, Оксана сразу же умостилась в офисное кресло.

– Могу предположить, что речь вновь пойдет о Иване Александровиче.

– Не знаю, – Оксана заметила некоторые перемены в настроении Сергея. Он больше не казался уставшим. Прошли синяки под глазами, лицо словно разгладилось и посвежело. Да и выглядел он моложе.

Это произошло по той причине, что он провел дома все три дня после запуска объекта, высыпался и не нервничал. Много улыбался жене и детям и жил более размеренной жизнью. Никуда не торопился и не пытался разгрести кучу дел.

– Не знаете? Но встречу назначили. Возможно, вы не уверены. Или же… пытались сбежать от мыслей, а может быть, вам нужны ответы. Заготовленных вопросов больше нет? И диктофон вы тоже больше с собой не носите. Знаете, это показатель. Вы больше не живете по инструкции, а пытаетесь делать то, чего хочется именно вам. А это трудно. Множество сомнений, множество противоречий, множество не заготовленных вопросов. Вы все еще можете назвать себя кондитером?

– Наверное.

– Значит, сомневаетесь. Если бы родители настояли, вы бы отучились и назвались, и посвятили этому жизнь. А теперь… а теперь непонятно, как барахтаться. Вот и я такой же. Не знаю, кто я. Больше никто не направляет, вот и сомнений полно. Правильно ли я поступаю в том или ином случае. Странно это все… странно… – и Сергей закурил. Пустил облако дыма и задумался.

– Я нашла маму Сони, – вполголоса произнесла Оксана.

– Видимо, результат вас не обрадовал.

– Она на грани.

– Я вас предупреждал.

– О чем?

– Вам грустно, вы разочарованы. Вы похожи на него, на Ивана Александровича. Я к нему привязался, а Соня привязалась к вам. Теперь вы несете ответственность. А это ужасная ноша. Знаете, Иван Александрович говорил, что если родители не вложат в головы своих детей определенные ценности, этим займется общество. А общество у нас сами знаете какое. В меня мама ничего не вложила, и этим занялся Иван Александрович. В Соню тоже мама ничего не вложит. Понимаете, о чем я?

– Этим должна заняться я?

– Именно. Иначе плохая компания и вредные привычки, а после вся жизнь под откос. Поверьте, я знаю, о чем говорю.

– Но ведь у нее столько хороших воспоминаний о маме. Значит, она когда-то была хорошей. Не такой, как сейчас. И дочь она очевидно любила.

– Знаете, меня мама тоже любила, но алкоголизм – он такой.

– Может быть, еще не все потеряно?

– А вы настойчивы! Мне тоже хочется верить, но иногда веры недостаточно. Попробуйте устроить их встречу.

– Именно это я и хотела сделать. Я даже все продумала. Есть один очень интересный ресторан. Там можно приготовить еду самостоятельно. Там уютно и интересно. Для семейного ужина самое то. Да и к тому же Соне было бы интересно. Она любит готовить.

– Это, конечно же, очень интересно, но стратегия неверна. Такая встреча ничего не изменит. Для нее это будет слишком удобно. Она протрезвеет, подготовится, увидит дочь, а после вернется в свой мир. Она же жертва обстоятельств. Неужели вы думаете, что это разбудит в ней чувства.

– И что мне делать?

– Не знаю. Я застал маму врасплох, за рюмкой, наверное, ей стало стыдно. Быть может, она почувствовала мою боль. Я не знаю, что произошло в тот момент. Но это сработало.

– Вы хотите…

– Я ничего не хочу. Решать вам. Я думаю, это стресс. Происходит какой-то скачок и осознание ситуации.

– Соне будет больно, если она увидит маму в таком состоянии.

– Послушайте! Мне было больно каждый день.

– Вы мужчина.

– Тогда я был ребенком, одиноким и ненужным. Мы с ней на равных. Иногда требуются жесткие меры. Может быть, слезы дочери заставят ее одуматься.

– Это неправильно.

– Я знаю. Я часто веду себя как подлец. Иван Александрович научил. Вы можете меня осудить, можете со мной не соглашаться, но я знаю, что трепка способна вразумить человека. Эмоциональная трепка тоже работает. Она даже продуктивнее физической. Вы с родителями помирились?

– Да!

– И они вас вдруг понимать начали! Верно?

– Да.

– Потому что на эмоции вывели. Им вдруг стало жаль своего ребенка, который безуспешно бьется в стену. Может, и с Соней сработает.

– А вам не кажется, что это жестоко?

– Это не я даю маленькой девочке ничем не оправданную надежду, а вы. Вот это жестоко. Однажды все ее мечты развеются, а ожидание станет невыносимым. Сможет ли она вас простить? Чем раньше она узнает, тем больше времени будет у вас, чтобы вернуть ее к нормальной жизни.

– Кого?

– Соню.

– У нее и так нормальная жизнь.

– Она живет ожиданиями. Она ждет того, кто не придет. Я понимаю, вам трудно. Вряд ли вы думали о том, насколько сложно говорить и принимать правду. Ужасно трудно, иногда невыносимо. И трепку задать очень трудно. Вы думаете, мне их не жаль? Жаль, точно так же, как и вам. Но кто-то должен этим заниматься, – Сергей закурил и отправился к окну.

Оксана вдруг подумала о том, что вид из окна его успокаивает. Он всегда так поступал, после того как выходил на эмоции, после неуместных тем, после грустных историй, после резких высказываний. А еще Оксана заметила, что в такие моменты он всегда менял тему разговора. Сейчас он проделал то же самое.

– Как ваша книга? – спросил он, глядя в окно.

– Пишу, – теперь безэмоционально ответила Оксана.

– И как успехи? Когда ваше детище будет готово увидеть свет?

– Думаю, совсем скоро. Просто… есть небольшие сомнения.

– Вновь сомнения! И в чем же они заключаются?

– Я… не уверена. В книге слишком много неуместных тем. Как сказал Иван Александрович на том видео, что вы мне прислали, книга слишком настоящая. А если общество накинется точно так же и на меня?

– Да-а, они рвали его на части. Знаете, странность людей заключается в том, что они позволяют себе делать все что угодно, при этом осуждая поступки других. Вы должны верить в то, что поступаете правильно…

– Каждое утро глядя в зеркало, – добавила Оксана.

– Именно, – Сергей вернулся в кресло и затушил сигарету, – знаете, когда я познакомился со своей супругой, я был беден, даже немного беднее, чем нищий. У меня были долги и кредиты, но она оставалась рядом. Как вы думаете, она знала, кем я стану? Нет! Но она верила. А ее родители и друзья осуждали такой союз. Не будь у нее веры, разве была бы она счастлива? Именно вера, а не знание привело ее в назначенную точку. Вот и вы можете верить и двигаться в назначенную точку, а можете все бросить под натиском сомнений, но вы откажетесь не от трудностей, вы откажетесь от своего будущего счастья, от спокойствия, от удовлетворения, от самоутверждения наконец, да много от чего. Так что… пускай гавкают, лишь бы не кусались, – поставил Сергей убедительную точку.

Оксане будто прибавилось сил, она почувствовала подъем духа. В очередной раз сомнения отступили.

– А вы можете повторить? Как вы там сказали, «люди осуждают и делают что хотят?» – и Оксана достала телефон, приготовившись сделать заметку.

– Странность людей заключается в том, что они позволяют себе делать все что угодно, при этом осуждая поступки других, – повторил Сергей.

Оксана тут же собралась, попрощалась и покинула кабинет, а затем и офисное здание.

Уже дома, расположив ноутбук на коленях, она записала некоторые детали их встречи, пару диалогов и, конечно же, цитату, ту, что она привезла в телефоне в виде заметки. Теперь диалог строился с ноутбуком, а не с Сергеем, и такой диалог был куда правдивее. Оксана себя не сдерживала, и самые смелые мысли выливались наружу. Выносить такие темы на обсуждение в компании она боялась, боялась не темы, боялась непонимания. Прорабатывая текст, Оксана машинально записала и высказывание Сергея по поводу эмоционального всплеска. Теперь она, уставившись в одну точку, взвешивала все за и против. Теперь она уже в который раз думала о будущем Сони. Она настаивала, она требовала решения сама от себя и сама с собой вела споры. Холодный расчет говорил, что это правильное решение и такой поступок имеет право на существование, но что-то человеческое твердило обратное. Оксана вполне могла бы поступить так с кем угодно, но только не с Соней. Привязанность действительно тяжкий груз и оковы, привязанность – помутнение рассудка и затмение здравых мыслей. И Оксану это сдерживало. В очередной раз оставшись наедине с собой, она стала пленницей рассуждений. В таком плену она оставалась до поздней ночи. Все изменилось в момент, когда Денис сразу же после рабочей смены приехал к своей избраннице. Его объятия и поцелуи вырвали Оксану из плена. Мысли утихли, и теперь Оксану заполняла страсть, а после пришел покой и умиротворение, а вместе с ними и крепкий сон.

 
                                     * * *
 

В ту дождливую субботу, когда Оксана в очередной раз забрала Соню на выходные, было все как и прежде. Были улыбки и обнимашки, был смех и шутки. Были истории Сони о проведенном времени и ее впечатления от различных ситуаций. Было много радости, вот только Оксана чувствовала себя ужасно неловко. Она уже, пока что ничего не сделав, уже чувствовала себя предателем. Ей было больно, ей было грустно, но Соня все равно находила способы заставить ее улыбаться. Оксана, присев на корточки, смотрела ей прямо в глаза, в эти добрые жизнерадостные глаза, и думала лишь об одном: «Надеюсь, когда-нибудь ты меня простишь».

Оксана чувствовала себя предателем на протяжении всего совместного времяпрепровождения, в такси, на фуд-корте за поеданием гамбургеров, в кинотеатре, в который они зашли перед шопингом, и даже во время самого шопинга. Соня, конечно же, излучала счастье, но на Оксану оно не распространялось. А после приобретения обновки для Сони Оксана и вовсе хотела отменить запланированную поездку. Ее сломила ситуация, произошедшая на кассе. Это случилось в момент, когда Оксана приложила банковскую карту к терминалу. Соня не удержалась и открыла коробку.

– Точно такие же, как у тебя, – сказала Соня, рассмотрев новенькие мартинсы.

Оксана ничего не ответила, а лишь поникла.

– Теперь у меня и пижама, и ботинки, как у тебя, – продолжала Соня.

– Какая у вас замечательная сестра, – вставила продавщица свое наблюдение.

– Мы подружки, – тут же поправила Соня.

– Подружки? Значит, тебе очень сильно повезло, – ответила продавщица, – вот у меня никогда не было подружек.

Оксана хотела кричать от боли. Она смотрела в крупные жизнерадостные глаза, полные веры и детской наивности, и понимала, что совсем скоро все изменится. Совсем скоро искры погаснут и они станут чужими людьми. Она с большим трудом уговорила себя завершить начатое и, купив на фуд-корте два молочных коктейля, вызвала такси. Их маршрут пролегал от торгового центра на окраину города, от счастья к разочарованию. На все вопросы Оксана отвечала с большим трудом и сказать она могла лишь одну фразу: «Скоро ты сама все увидишь».

Соня продолжала задавать вопросы, а Оксана, так и не набравшись храбрости рассказать о цели поездки, твердила одно и то же: «Потерпи, скоро сама все увидишь».

На пороге той самой квартиры, грязной, обшарпанной и пропитанной едкой вонью, мир рухнул в одночасье для всех присутствующих.

Даша была пьяна и практически спала, облокотившись на стол, Гриня курил дешевую вонючую сигарету, и долгожданная теплая встреча обернулась, как и предполагала Оксана, разочарованием. Соня хотела броситься в объятия, но, к сожалению, мама ее даже узнала не сразу. Да и сама Соня, сделав несколько шагов навстречу, вдруг неожиданно замерла.

Все смотрели на Оксану, все ее возненавидели, возненавидели за правду, которую она оголила. В квартире не было произнесено ни единого слова. Молчание сменилось бегством.

– Пусти! – кричала Соня, пытаясь вырваться из крепких объятий совсем недавно любимой подружки.