Текст книги "Утомленные бытом"

Быть уже не может

Артур Вениаминович, начальник одного из отделов, вошел в тот возраст, когда седина в бороду, а бес в ребро. Жена его, некогда красавица и хохотушка, стала раздражать. Подрастеряла с годами Алла Леонидовна прежний шарм. Неинтересной сделалась, сварливой. По вечерам ее от телеэкрана не оторвешь. Все сериалы про любовь смотрит. А какая ей любовь, когда пенсия на носу.

Другое дело – Леночка. Ей чуть за тридцать, она разведена, ребенка на ночь маме отправляет. И в теле, и хохотушка. Леночка недавно устроилась на работу в отдел Артура Вениаминовича. И сразу всем понравилась. Легкая бабенка. Глазами бесстыжими стреляет, платья откровенные носит, курит без стеснения… Артуру Вениаминовичу она сразу в глаза бросилась. Своей какой – то особой доступностью.

Артур Вениаминович тоже уже подрастерял с годами свою мужскую привлекательностью. Нажил за последние годы роговые очки, приличную плешь, двадцать килограммов лишнего веса и тахикардию. Но Леночка будто не замечала всех этих его недостатков. При встрече с Артуром Вениаминовичем где – нибудь в коридоре как бы случайно, без свидетелей, глаз у нее горел каким – то особым похотливым огоньком.

И Артур Вениаминович спекся. Он решил приударить на старости лет за Леночкой. Но на работе заниматься этим было несподручно и он решил приехать к ней в гости. Неожиданно. С подарками.

Заехали в магазин. Артур Вениаминович купил бутылку шампанского, котлет – пельменей, фрукты, торт. Рядом с магазином охапку пламенных роз. Водитель удивился такому поведению шефа, усмехнулся в седые усы, но промолчал. Он был приучен не задавать лишних вопросов и не совать свой нос, куда не следует.

Артур Вениаминович вошел в подъезд девятиэтажки, где на последнем этаже жила Леночка. Водителя он благоразумно отпустил. Нажал на кнопку вызова лифта. Нажал второй раз. Третий раз. Лифт не работал. И отправился Артур Вениаминович на девятый этаж своими ногами.

«Леночка – прелесть», – думал он, поднимаясь по первым ступенькам. Тяжелый пакет оттягивал руку. Но Артур Вениаминович был полон решимости.

«Какое же это безобразие – сломанный лифт», – мелькнула у Артура Вениаминовича мысль, когда он решил слегка отдохнуть на площадке между вторым и третьим этажами. Дальше двигаться ему было еще труднее. Началась одышка, сердце забилось учащенно, рука с пакетом начала неметь.

«Нет, это форменное безобразие!» – выругался вслух Артур Вениаминович, устроив длительный перекур на пятом этаже: «Просто скотство какое – то!»

На седьмом этаже он уселся на ступеньки отдышаться. Кровь мощно билась в виски. Сердце, яростно стуча больными клапанами, подкрадывалось к горлу.

«Ну, разве можно так высоко жить!» – взвыл Артур Вениаминович, роясь в карманах в поисках лекарства.

На девятый этаж он поднялся абсолютно обессиленным. На него жутко было смотреть. Лицо выдавало предынфарктное состояние. Артур Вениаминович опустил пакет и вялой, беспомощной рукой нажал на дверной звонок. Раздалась веселенькая мелодия. Артур Вениаминович вновь утопил кнопку. Без результата. На звонок отворилась соседняя дверь. В проеме показалась голова симпатичной старушки, закрученная в бигуди.

– Вам плохо, мужчина? – спросила старушка учтиво, глядя на безжизненное лицо Артура Вениаминовича.

– Я к Леночке, – едва промолвил он и стал сползать по стенке.

– К Леночке? – усмехнулась старушка. – К ней многие шастают, – она вышла на лестничную площадку и подхватила за руку Артура Вениаминовича. – Но помоложе, поздоровее. Ты – то зачем приперся?

Но Артур Вениаминович только мямлил что – то невнятное в ответ и закатывал глаза.

Ночь он провел у Леночкиной соседки. Старушка к утру его выходила. А Артур Вениаминович долго потом оправдывался перед женой. Доказывая, что нет у него никакой молодой любовницы. И быть уже не может…

Старушкино мясо

Боря Трынкин, тридцатипятилетний мужик никак не хотел жениться. Мать его и так и сяк уговаривала, приводила примеры, стыдила и запугивала. Бестолку. Боря был поздним ребенком, воспитывался без отца. Он не отличался голливудской внешностью. Скорее наоборот; худой, низкорослый, белобрысый и щербатый. Женятся, конечно, и такие. Всякие женятся, если зададутся целью. Боря же на женский пол внимания не обращал, симпатичных женщин избегал, с остальными разговаривал невесело, даже грубовато. К тому же Боря страдал расстройством желудка. Съест на бегу пирожок и пиши – пропало. Поэтому и спиртное употреблял мало, от случая к случаю.

Работал Боря обходчиком на железной дороге. Работа совсем не кабинетная. Жара, стужа на дворе, ливень проливной, он под открытым небом, в мазуте. Правда, зарабатывал по меркам небольшого городка неплохо. Да не в деньгах счастье.

У Кузьмы Петрова, мастера и человека вполне пожилого и семейного случился очередной день рождения. Можно сказать, юбилей. Собрал он мужиков в подсобке, угостил водкой, салом с луком, картошкой. Кузьма Петрович шиковать не любил. Семейный все же человек: жена, дети, куча внуков по избе носятся. Собрал он, значит, мужиков и Петю Трынкина пригласил.

Как водится, выпили за здоровье юбиляра, обсудили футбольные новости, политическую ситуацию в Венесуэле. Перешли к другим темам.

– Ты, Боря, когда женишься? – спросил Кузьма Петрович, хитро щуря глаз. – Матери – то, поди, тяжело тебя обхаживать.

– Да ладно, – Боря обреченно махнул рукой и резким движением поднес к губам стакан водки. – За тебя, Петрович!

Кузьма Петрович одобрительно кивнул головой. Но не отстал от Бори:

– Хочешь, я тебя просватаю?

– А мы подмогнем, – хихикнул грузчик Никаноров, степенный мужик, тоже из семейных.

И тут все как один загалдели. Все стали предлагать Боре свои услуги. Степаныч готов был помочь с автотранспортом, у Семеныча кто – то из родни держал кафе. У Юрия Борисовича, тоже мастера, сохранился свадебный костюм.

Галдели долго. Измучили Бориса. В конце – концов, он разозлился, коротко попрощался и отправился домой.

На пустынных улицах небольшого городка царствовала ночь. В небе сверкали звезды, под ногами скрипел снег. Боря свернул в переулок, вошел в подъезд, тихонько ключом открыл дверь. Мать – старушка уже спала. Боря не стал включать свет, разулся, скинул телогрейку и прошел на кухню. Он вдруг почувствовал зверский голод. На газовой плите стояла кастрюля. Боря открыл крышку, пахло вкусно. После водки, сала и лука душа требовала супчика. Боря схватил ложку и принялся хлебать прямо из кастрюли. «На фига мне жена!» – подумал он радостно. Супчик был еще теплым, тепло его приятно растекалось по желудку.

Вдруг в ложку попало что – то увесистое. Боря еще больше обрадовался. Мясо он любил. И отправил увесистый кусок в рот. Принялся жевать с усердием. Но получалось плохо. Боря жевал, а мясо не разжевывалось. Видно, старенькая говядина попалась. Устав изрядно Боря вынул кусок изо рта и выбросил его в кошачью миску.

Рано утром мать принялась будить Борю на работу. Едва он отпечатал глаза, как увидел лицо плачущей от горя старушки.

– Женится тебе пора, – причитала мать. – Помру скоро, пропадешь.

– Да хватит ныть! – обиделся Боря. – Никто мне кроме тебя не нужен!

– А кто же за тобой ухаживать будет?

– Ты и будешь.

– Старая я уже, сынок. Слабая. Даже сготовить тебе – сил нет.

– Я вчера отлично поужинал! – буркнул Боря, отворачиваясь к стене. – Суп был великолепный!

– Да не суп то был, – заплакала мать, всхлипывая, – То я кастрюлю не домыла. Сил не хватило. И кастрюлю прямо с тряпкой на плите оставила.

Тут – то Боря и понял, почему так тяжело вчера жевалось «мясо».

А мать – старушка заплакала еще горше.

Розыгрыш

А чудеса действительно встречаются. Надо только верить и ждать…

В небольшом городке жили Игорь и Наташа. Когда им исполнилось по двадцать лет, они познакомились, полюбили друг друга и вскоре поженились. Своего жилья у них не было, приходилось снимать крошечную комнату в коммунальной квартире. Жили Игорь с Наташей хотя и бедно, но счастливо. Однако, чужая молодость нередко раздражает. Чужое счастье часто вызывает черную зависть. Вот и невзлюбили Игоря и Наташу Павел Иванович с Ольгой Сергеевной – соседи, бездетная супружеская пара, безысходно ютившаяся в коммунальной квартире почти два десятка лет. Квартирный вопрос давно искалечил их души. Но Игорь с Наташей на соседскую злобу не обращали внимания, вежливо отвечали на грубость, всегда были веселы и беспечны. У молодости есть одно существенное преимущество – все лучшее впереди.

И вот накануне встречи Нового года коварные соседи решили зло пошутить над Игорем и Наташей. У Павла Ивановича в Москве жил старинный приятель, управляющий крупным коммерческим банком. Ему и было отправлено письмо примерно следующего содержания. Мол, так и сяк, поселились в нашей коммуналке молодожены, перебиваются с хлеба на квас, но всем довольны, ходят под ручку, целуются, смеются день и ночь. В общем, надо бы их проучить хорошенько. И сделать это так: прислать им по почте липовое уведомление на банковском бланке, мол, так и сяк, накануне Нового года банк провел благотворительную акцию в поддержку молодоженов. Компьютер методом случайного отбора выбрал вашу семью из огромного числа претендентов, и вам от нашего банка причитается денежный приз, эквивалентный 100 тысячам американских долларов. Эти деньги накануне Рождества вы можете получить в местном отделении Сбербанка… Далее были указаны мелкие подробности, которые по замыслу Павла Ивановича усиливали подлинность липового уведомления.

Отправив конверт, коварные соседи всю неделю ходили довольные в ожидании злого розыгрыша. И, действительно старинный приятель Павла Ивановича не подвел его. За день до Сочельника Игорь с Наташей получили странную банковскую бумагу, в которой сообщалось, что они являются обладателями грандиозной суммы денег. Взволнованные этим известием, Игорь с Наташей тут же побежали поделиться своей радостью к соседям. И весь вечер они радовались вчетвером: Игорь с Наташей сумасшедшим деньгам, свалившимся на них будто манна небесная, Павел Иванович с Ольгой Сергеевной – удавшемуся розыгрышу, предвкушая страшную развязку.

В Сочельник же, когда Игорь к обеду вернулся из Сбербанка повод для веселья в коммуналке остался лишь у одной семьи. И это были Игорь с Наташей…

Чудеса действительно случаются. Надо только верить и ждать…

Банкир получил письмо, в котором Павел Иванович красочно описал материальные трудности и трепетную любовь Игоря с Наташей. И ему понравилась эта пара. И он решил помочь их любви, перевел деньги, потому как на рождество хорошими людьми принято хорошим людям дарить подарки…

А вот Павел Иванович с Ольгой Сергеевной так и продолжают жить в коммуналке. И большая часть денег уходит у них теперь на лекарства. После неудавшегося розыгрыша Павла Ивановича от злости разбил паралич.

Какие разные гаражи

Дарья Ивановна Кузина, утомленная тяжким бытом женщина сорока пяти лет, повстречала на базаре в торговых рядах свою бывшую одноклассницу Людмилу Петровну Старостину. И хотя обе они жили в небольшом городе, но не виделись лет десять. Так часто бывает, когда люди серьезно погружены в семейные жизненные проблемы.

Людмила Петровна выглядела свежее, взгляд ее голубых глаз не источал отчаянной усталости от жизни, морщины еще не успели заметно исцарапать лоб и уголки рта.

Обе они обрадовались неожиданной встрече и, отойдя в сторону, принялись рассуждать о своем житие – бытие. Сначала, как водится, вспомнили молодые годы с их беспечностью, когда сорок шестой размер одежды был слегка велик. Затем пожаловались на маленькую зарплату, низкое качество товаров и неудержимый рост цен. Поговорили немного о детях, внуках, свекровях, выпивших последнюю кровь.

– Ну, а Николай – то твой чем занимается? – спросила Дарья Ивановна, имея в виду мужа Людмилы Петровны.

– Да также работает механиком. Чего о нем говорить – то. Я его почти, что и не вижу. Он после работы до самой ночи в гараже торчит.

– И мой в гараже с рассвета до заката, – горько вздохнула Дарья Ивановна. – Так надоело, спалила бы этот гараж!

– Да и я бы спалила его к чертовой матери! Да как его спалишь, он ведь металлический.

– И у моего металлический.

Обе женщины горько вздохнули, хорошо понимая друг друга.

– Николай у меня, – продолжила Людмила Петровна, – вроде как умом слегка тронулся.

– Да ты что?

– Ну, да. В позапрошлом году задумал он смастерить мотодельтаплан. Из велосипедных деталей. Недели две из гаража не вылизал.

– Смастерил?

– Еще как смастерил. Начал испытывать, навернулся, сломал руку. Месяц в гипсе провел. Ну не придурок?

Дарья Ивановна ничего не ответила, а лишь обреченно пожала плечами.

– А в прошлом году, – зло усмехнулась Людмила Петровна. – Николай задумал смастерить аэроплан. Из велосипедных деталей. Два месяца из гаража не вылизал.

– Смастерил?

– А то! Начал испытывать, навернулся, сломал ногу. Месяц в гипсе провел. Ну, ты скажи, не придурок?

Дарья Ивановна вновь пожала плечами.

– И что ты думаешь? – продолжила Людмила Петровна. – Думаешь, он успокоился? Шиш! Теперь он мастерит какую – то ракету с реактивным двигателем. Из велосипедных деталей. После работы сразу в гараж! Я его уже полгода толком не вижу.

– Пьет? – спросила Дарья Ивановна.

– Кто?

– Николай.

– Да что ты, ни капли.

– Мой тоже из гаража не вылазит, – обреченно сказала Дарья Ивановна.

– Да? – удивилась Людмила Петровна. – И что он у тебя мастерит?

– А ничего. Он в гараже беспробудно пьянствует…

Образцовый хозяин

Домовой Тришка проснулся в плохом расположении духа. Накануне он праздновал день рождения и маленько перебрал. Домовой Кузя из соседнего подъезда его сколомутил. Как известно, пиво с водкой лучше не смешивать в одном желудке. Да разве Кузе докажешь? Он же высокого мнения о себе. Он раньше в Москве жил, в высотке на Котельнической набережной, интеллигент. А Прошка, домовой с соседней улицы в деревне родился, образования – нуль. Ну и припер на день рождения бутылку самогона. В общем, почудили. И проснулся домовой Тришка нехотя, встал не с той ноги.

А у домовых забот не меряно. Надо в доме порядок поддерживать! Кто – то должен в квартире бардак устранять.

Перво – наперво проверил Трошка спальню хозяев. Вроде бы солидные люди, оба с высшим образованием. Павел Григорьевич так вовсе – солидный начальник. А носки свои вечно по комнате разбрасывает, пижаму скомкает, окурки в пепельнице оставит. Да и Светлана Григорьевна не лучше. Постель заправляет кое – как, пижаму скомкает, бигуди по столу раскатает.

Тришка не гордый. Тришка приберется. Хотя и чувствует себя с похмелья не в лучшей форме.

В спальне у Оксанки, дочери их прыщавой девятнадцати лет вечно бардак. Оксанка постель заправляет кое – как, пижаму скомкает, носки по комнате разбросает, бигуди по столу раскатает и окурки в пепельнице оставит.

Тришка не гордый. Тришка приберется. Хотя и чувствует себя на двести пятидесятом году жизни не в лучшей форме.

Дальше домовой идет наводить порядок на кухню. Надо крошки со стола смести, в туалете воду в унитаз спустить. Дел у Тришки много. Кто, кроме него, паутину по углам сметет? Кто комнатные растения на подоконниках польет? Кто ковер пропылесосит?

Часа два Тришка работал, не покладая рук. Умаялся. Занавески погладил, хрусталь в серванте протер, реферат Оксанке по теории относительности за второй курс университета написал.

Вдруг звонок в дверь.

– Кто там? – спросил Тришка настороженно.

– Свои, – донесся глухой голос.

– Кто свои?

– Да это мы, домовой Кузя из соседнего подъезда и домовой Прошка с соседней улицы.

– Чего вы пришли? – Тришка заподозрил неладное.

– Как чего? – удивился Кузя. – Похмеляться. У нас с собой пиво!

– И вобла, – добавил Прошка счастливым голосом.

– Нет, ребята, – взмолился Тришка. – Я не могу.

– Почему? – расстроился Кузя.

– Не могу, – тяжко вздохнул Тришка, – мне еще носки Павлу Григорьевичу штопать!

Домовой Тришка – очень ответственный, образцовый хозяин.

Крысин и Доилов

Леха Крысин очень гордился своим положением в обществе. Все у него в жизни было замечательно. Квартира просторная с лоджией во двор, жена красавица и рукодельница, детишек двое: мальчик и девочка. Конечно, счастье такое необходимо не только ежедневно оберегать, но и подпитывать деньгами. А деньги у Лехи водились. На работе его ценили. За безудержное служебное рвение, здоровый патриотизм и понимание сути своего ремесла. Работал младший сержант Крысин мытарем по дороге. Вернее, он служил в автоинспекции автоинспектором. На пару со старшим сержантом Пашей Доиловым они в кустах на первом загородном перекрестке блюли правила дорожного движения. Свято и бескорыстно. Они бы и дальше, не задумываясь, с упоением регулировали движение на перекрестке, не случись с ними недавно одна непонятная история.

В этот теплый весенний день пышно цвела черемуха и по голубому небу лениво плыли белые барашковые облака. День клонился к вечеру. Выдался он удачным, денежным. Можно, было, и расслабиться, но стражи порядка держали ухо востро и глаз начеку. Имелись еще нерастраченные силы и удаль молодецкая…

Вдруг откуда не возьмись на лихой скорости к перекрестку стал приближаться автомобиль неопределенной модели.

– Опаньки! – обрадовался Леха, выскочил из кустов на дорогу и на уровне плеча поднял полосатый жезл.

Паша, отряхивая штанину, направился к Лехе. Он еще не прожeвал кусок сала, которым заедал портвейн, а выплюнуть пищу ему было жалко.

Автомобиль резко затормозил в нескольких метрах от участковых милиционеров. Был он какой – то странный этот автомобиль. Не то «Волга», не то «Жигули». Не то белого цвета, не то зеленого. Все стекла, включая и лобовое, были густо затонированы.

Леха ленивой походкой подошел к водительской дверце и жезлом постучал по крыше загадочной машины.

– Младший сержант Крысин, – гнусавым голосом представился Леха. – Па – пра – шу документы.

В ответ – тишина.

– Не понял! – обиделся Крысин. – Ты че мужик, оборзел?!

Леха резким рывком распахнул дверь. На водительском кресле никого не было. Крысин мельком оглядел салон – пусто.

– Что за черт! – удивился Крысин. – Паша, иди сюда!

Доилов ленивой походкой подчалил к автомобилю.

– Что за черт, там никого нет! – растерялся Леха.

Паша, перестав жевать, медленным взором изучил салон. Он проверил все сиденья и места под ними.

– Что за черт! Где же он? – разозлился Паша.

– А ну вылазь, гад! – нервным криком приказал Крысин кому – то невидимому и неосязаемому. – Вылазь, хуже будет!

В ответ – подозрительная тишина. Доилов недоуменно посмотрел на Крысина и вынул из кобуры пистолет. Крысин испуганно посмотрел на Доилова и тоже достал оружие.

– Ну – ка, багажник проверь! – приказал Паша. Он вспомнил и ощутил, что является на данный момент старшим по званию.

Крысин с испугом открыл багажник. Он оказался абсолютно пустым. И только в самом углу его лежала какая – то мелкая вещица. Вроде брелка для ключей.

– Ну что там? – нетерпеливо спросил Доилов.

– Пусто.

– Что за чертовщина! – выругался Паша и сам заглянул в багажник. – А это что? – он достал брелок и оба участковых автоинспектора уставились на него с недоумением. На тоненьком стальном колечке висел небольшой мохнатый чертенок.

– Не понял! – Удивился Доилов.

Вдруг чертенок резко открыл свои глаза. Они вспыхнули словно раскаленные угольки. Взгляд был жесткий, ненавидящий. Паша с Лехой только и успели рты раскрыть.

– Не грабьте на дорогах! – густым басом рявкнул чертенок…

– А! А! А! – заорал Крысин, отбрасывая брелок в сторону…

– Ты чего? Ты чего, Леша? – Света, жена лихорадочно трясла Крысина за плечо. – Тебе плохо?

Леха разлепил глаза, увидел озабоченное лицо супруги и обрадовался.

– Сон. Сон дурацкий приснился, – с глупой улыбкой произнес Крысин.

– Слава богу! – Света заботливо прижала голову супруга к своему животу. А я уже испугалась, думала – инфаркт!

На работу Крысин опоздал. Впервые за три года непорочной службы. Он устало шел по коридору своего отдела. В невероятной задумчивости, не обращая внимания на сослуживцев.

– Леха! – окрикнул его знакомый голос.

Крысин медленно обернулся. Рядом стоял Доилов. Тоже невероятно задумчивый, с озабоченным выражением лица:

– Ты чего не здороваешься?

– Сон мне дурацкий приснился, – тяжело вздохнул Леха.

– Да? – испугался Доилов. – Сон? И мне сон приснился. Дурней некуда. Хочешь, расскажу?

И они пошли в курилку делиться снами.

…В то теплое весеннее утро пышно цвела черемуха и по голубому небу лениво плыли белые барашковые облака. Цвела черемуха… И источала она такой сильнейший аромат, от которого дурманились даже не очень впечатлительные головы.