Текст книги "Графиня де Брюли. Роман"

Глава 7

Краков показался Розе большим и богатым, ничем не напоминающим ее родной город. По дороге она смогла купить для Арсения обувь, приобрести себе новое платье, шляпку и даже перчатки. Все это надежно скрывало ее возраст. В Кракове Роза, не торгуюсь, продала коляску вместе с лошадью. В центре города она сняла комнату в полуразрушенном доме, в подвале которого жило много беспризорных детей от десяти до шестнадцати лет. В городе было много евреев, у которых при желании детям можно было найти работу. Правда, за работу детям не платили, кормили один раз в день, когда они приходили на работу, а к концу дня давали им по куску хлеба и выгоняли на улицу.

Но так жили не все беспризорники. Кто-то работал, а кто-то воровал. Тот, кто попадал в полицию, уже не возвращался, и никто не знал, куда они исчезали. Поговаривали, что малолетних преступников клеймили и увозили в Гданьск, где их продавали американским фермерам. О переселении в Америку мечтали многие бездомные, об этом много говорили, спорили. Одни считал, что свободная жизнь, даже впроголодь, намного лучше самой сытой неволи. Другие убеждали себя и остальных, что ничего нет хуже, чем жить на свободе, как бездомная собака. Но как бы там ни было, добровольно в рабство никто из бродяг не стремился.

Роза с Арсением не были бездомными. На вырученные деньги они смогли какое-то время оплачивать жилье и скромно питаться. Роза долго не могла устроиться составителем лекарств, но когда показала на деле свои знания в аптекарском мастерстве, ей поручили изготавливать несложные настойки и отвары трав на дому. Арсений тут ей был плохим помощником. Он подрабатывал в соседней мануфактурной лавке. Сначала подносил, уносил тюки, а потом хозяин, обнаружив в нем аккуратного, способного и грамотного подростка, доверил ему измерять и отрезать сукно, бархат, шелк. Так Арсений начал зарабатывать свои первые деньги. Платили мало, но благодаря этим деньгам брат с сестрой смогли удержаться на уровне выше подвала, а это определяло образ жизни, круг друзей и отношения с полицией.

Теперь непростое имя будущей мошенницы было известно только Арсению, для всех остальных она стала просто Розой. А вот цвет ее волос оставался теперь тайной для всех. Со временем даже Арсений не мог представить сестру рыжеволосой. Только, пожалуй, один барин сохранил в своей памяти пышные рыжие кудри ночного призрака.

Роза любила аптекарское дело с детства. Теперь она сама могла приготовить любое лекарство, отвар, микстуру или настойку. Особые способности она проявила в изготовлении дурманящих и снотворных препаратов. Она хорошо знала, как действуют отвары и настойки различных трав и корней. Роза добилась такого мастерства, что всего нескольких глотков человеку хватало, чтобы он отвлекся от реальной жизни, погрузился в несуществующий мир и нашел там успокоение.

Будущая мошенница так увлечется, что порошки, таблетки, капли наравне с косметикой станут верными ее спутниками. До последних дней карманная аптека станет частью ее «маскарадного» костюма, надежным помощником во всех ее делах.

В Кракове, постепенно обретая постоянных клиентов, она научилась приготавливать веселящие настойки, узнала секреты мака и конопли. Выпил человек вина с примесью ее капель и заливается радостным, счастливым смехом. Ко всему прочему, втайне от всех она научилась изменять внешность. Приклеивать накладные ресницы, помадой подправлять форму губ, гримироваться и говорить чужими голосами. Подражая клиентам, она стучалась в дверь своего хозяина-аптекаря и разыгрывала его, а потом, заливаясь смехом, убегала. Роза начала чувствовать превосходство над всеми, кто ее окружал, и это возбуждало в ней нестерпимое желание достичь такого умения, мастерства, чтобы безнаказанно одурачивать всех. Но больше всего ей хотелось однажды прийти к тому, кто разрушил ее дом, кто был повинен в смерти отца. Прийти и наказать этого человека.

В Кракове Роза познакомилась с соседской девочкой ровесницей по имени Иванка. Они сразу подружились, будто были знакомы всю жизнь.

Подружки чем-то неуловимым были похожи друг на друга. Скорее всего, это сходство находилось где-то глубоко внутри юных девиц. Они бросались всем в глаза. Чем крепче становилась их дружба, тем больше и ярче проявлялось их необъяснимое сходство. Многие даже принимали их за сестер-двойняшек.

Подружки взрослели на глазах и уже давно не выглядели девочками с косичками. Взрослые мужчины, не стеснялись присвистнуть и пристально рассмотреть их на улице, а то и просто пристать с бесстыдными предложениями. Девушки уже давно все знали о взрослой жизни, но опробовать на себе это таинство побаивались. Каждый раз, когда их пытались зажать в темном углу, они отчаянно сопротивлялись, визжали, как резанные, кусались. Этим они, конечно, отличались от гулящих девиц, но улица их манила, сулила и легкие деньги, и приключения.

А однажды Иванка неожиданно сообщила Розе, что она давно уже все испробовала и рассказала, как у нее все началось.

– Я давно дала себе слово не стесняться, – призналась она Розе, – с тех пор беру деньги с желающих полюбоваться моими прелестями, потрогать меня. Помню, как-то затащили меня в парадную, рот зажали, платье в клочья разодрали, только чудо спасло: старушка какая-то дверь приоткрыла. Я стала бояться улицы, а потом решила – все, хватит… Ведь все равно рассматривают и руки распускают, как хотят, так пусть уж лучше деньги платят за просмотр. И знаешь, я ни разу не пожалела! Раньше рука не поднималась, а сейчас могу как следует влепить любому, кто без денег под юбку норовит запустить свою руку.

Необычно раннее взросление пробудило в Иванке склонность к любовным приключениям. Потом она рассказала и показала Розе, как надо заниматься любовью.

На самом деле, взрослую жизнь Иванка начала будучи взрослой, когда она познакомилась с Пашкой, младшим сыном бакалейщика.

– Вот с места не сойти, Роза! Я уже и сама решила перестать заниматься показом своих достоинств. Так и решила, что последний раз! – оправдывалась Иванка перед Розой. – Я даже не заметила Пашку. А когда он обнял меня и погладил меня вот здесь… – Иванка задрала юбку и ткнула указательным пальцем выше колена.

– А ты? – удивилась Роза.

– А что я? Он потом выпрямился во весь рост, рот до ушей и улыбается как дурак, но руку не убирает. Я вся задрожала, сама не знаю отчего. А он говорит: «Держи гроши, крошка! А леденец на палочке, – говорит, – за мной…» И тихо на ухо прошептал: «обещаю», – а рукой в это время так медленно-медленно прям по мне провел.

– И что?

– Да ничего… Я, наверное, от страха задрожала вся, чуть не описалась… Он улыбнулся и руку медленно сам убрал, а потом, наглец, спрашивает: «Какого цвета леденец хочешь?»

– А ты?

– А что я? Дура я! Я ему, сама не знаю почему, ничего не соображая, говорю: «Красного!» Промолчала бы, дура, может быть, и пронесло бы, может, ничего бы и не случилось.

– А что случилось? – удивленно, с нетерпением ожидая продолжения рассказа, спросила Роза.

– Что-что?! Сама знаешь что!

Он, Пашка, вор и пьяница, успевший не раз побывать под арестом и даже отметиться в тюрьме, именно он обучил Иванку любовному искусству. Ему было за двадцать, и он уже не был новичком в таких делах.

– Ну, давай, рассказывай! Что случилось? – упрашивала подругу Роза.

– Что-что! Ты как маленькая… не понимаешь, что ли? На следующий день он меня заманил своим красным зайчиком-леденцом на палочке в сарай, где у его отца всякие мешки с крупами, мукой, сахаром хранятся. Посадил меня на мешки, дал лизнуть конфетку раз, другой, а у самого рот до ушей от удовольствия, и говорит: «Теперь моя очередь тебя лизнуть…» И что ты, Розка, думаешь? Лизнул сначала мое колено, а потом все выше и выше.

– А ты?

– А что я? Хохочу как дура! Щекотно же! А Пашка тогда меня обнял и тоже засмеялся.

– А потом что?

– Ну что ты как маленькая! Что-что… Хохотали, не зная от чего… как дураки!

– И все?

– Ну да! Все! Если бы… Лизались мы… Я леденец лизала, а Пашка меня… Пашка, наглый, каждый раз норовил меня лизнуть повыше!

– И что? – напугалась Роза.

– Ну, что… когда леденец совсем маленький стал, он взял и поцеловал меня в губы, да так больно!

– А потом?

– Я оттолкнула его, говорю: «Не кусайся!»

– А потом? – сгорала от нетерпения Роза.

– А потом… А потом повалил он меня на мешки и…

– И что?!

– Что-что! Ничего!

– Ничего? – удивилась Роза.

– Зато Пашка меня целоваться научил! – Иванка повеселела. – Хочешь, покажу?

– Да ну тебя! Не хочу! – и, вспомнив барина, Роза нехотя, как признание в чем-то постыдном, добавила, – я умею…

А на другой день Пашка с Иванкой уже вместе без всякого стеснения, не вспоминая о леденце, лизали друг друга, забыв обо всем на свете.

Но по-настоящему Иванке стало хорошо, когда Пашка привел ее к своей подружке Марысе. Она была старше них обоих и о любовных играх знала такое, что не каждому бабнику довелось испытать.

– Сначала я удивлялась и не понимала, зачем надо втроем целоваться, – продолжала Иванка, – потом мне стало интересно. И вдруг у меня закружилась голова. Совсем не от слабости закружилась, от удовольствия, которого я никогда раньше не испытывала. Такое, Розка, удовольствие было…

Потом Иванка рассказала, как одна богатая немка пригласила ее в гостиницу и тоже попросила раздеться. Немка много нарядов и украшений ей дала, чтобы только посмотреть на нее и потрогать.

– Ты знаешь, Роза, она меня так трогала! Так трогала, что у меня опять голова закружилась! Ну, как тогда у Марыси! Только еще сильнее! Как будто я взлетаю и опускаюсь… Взлетаю и опускаюсь… Но я у нее тоже денег попросила! И она дала! Много дала! Видишь, как легко можно заработать. Ты не поверишь, но я уже много денег набрала! И ничего, кроме приятных ощущений, со мной не случилось! Знаешь, как хорошо взлетать и опускаться? Это как на качелях, только приятнее.

Вскоре Пашку снова посадили в тюрьму, и Иванка стала одна навещать Марысю. А потом и Марысю посадили. Как выяснилось, Мырыся умела подделывать почерк и подписи, и этот ее талант приносил ей немалые деньги. Некоторое время Марыся пряталась у Иванки, а когда ее арестовали, Иванка тоже захотела подделывать подписи, но Роза ее отговорила.

– Чтобы этим заниматься, Иванка, нужен талант! А у тебя, моя дорогая подружка, талант совсем в другом месте находится!

Иванка послушалась Розу и организовала настоящий стриптиз. Для взрослых. Собирая деньги со всех желающих взглянуть на ее молоденькую грудь, Иванка обрела уверенность, что родилась под счастливой звездой, ведь не каждую женщину природа наделяет такой привлекательностью, такой силой, перед которой мужчины теряют голову.

– Это, конечно, не деньги, знаю, – рассказывала Иванка Розе, – но и работы никакой. По мелочи соберу, подниму блузку, сверкну сиськами, а у них, у дураков, страсть разгорается, потрогать хочется. А тут уже за одно прикосновение деньгами пахнет.

Глава 8

С годами подружки стали еще больше похожи друг на друга. Нередко они одевались в одинаковые платья, и тогда их трудно было различить. Народ поговаривал, что девушки не просто так выглядят как сестры-близнецы. Но сплетни не зашли далеко. Вскоре все в округе узнали, что у старого богатого хозяина ювелирного магазина Стружинского с Розой что-то такое происходит. Неспроста он уделяет ей особое внимание. А тут и Пашка из тюрьмы вышел.

Пашка не был прижимистым. Любил веселую компанию. Все деньги, которые мог украсть, выиграть в карты прогуливал вместе с Иванкой и Розой. А потом у Пашки появился друг Володька Крупник, который не был новичком в воровском деле и уже имел звучную уголовную кличку – Круп. Он был постарше Пашки, образованный, сын доктора, но аристократическое будущее нагоняло на него тоску, и он полюбил улицу и независимую от закона жизнь.

Воровать он начал в детстве и совсем не от бедности. Каждый день к отцу на прием приходили пациенты. Они снимали верхнюю одежду, вешали на вешалку в прихожей и проходили в кабинет к доктору. Эта одежда как магнитом притягивала маленького Володю. Уж очень ему было интересно, что люди прячут в своих карманах. Сначала его разбирало простое любопытство. А началось все с перочинного ножичка. Не устояла детская душа перед соблазном. Маленький красивый ножечек с белой костяной ручкой…

А вот для кражи первых своих денег Володя разработал хитроумный план. Заметив на улице коляску очередного пациента, он пулей мчался вниз, навстречу посетителю. Встречаясь с ним у входной двери, он снимал гимназистскую фуражку, вежливо с поклоном здоровался и выбегал на улицу, как бы на прогулку, но через минуту незаметно, черным ходом через кухню возвращался в квартиру, шарил по карманам, забирал бумажник и снова незаметно уходил на улицу. Потом он подбрасывал пустой бумажник в коляску и, дождавшись пациента, снова встречался с ним у входа в дом, будто возвращаясь с прогулки.

Так продолжалось недолго. Потом Володя забросил учебу и ушел из дома. Володина мать умерла, когда ему было пять лет. Отец тогда пристрастился к спиртному. Когда сын ушел из дома, отец запил еще больше, но врачебную практику не бросал.

У Крупа появились друзья, и вскоре за ограбление ювелирного магазина его вместе с дружками осудили на пять лет исправительных работ. После освобождения, чтобы избавиться от полицейского надзора, он поселился в Кракове, где познакомился с Пашкой, Иванкой и Розой.

Однажды он на глазах у всех, под видом рабочего в белом фартуке, вынес из магазина целый ящик вина и устроил для своих друзей настоящий праздник. С тех пор он стал уважаемым членом этой необычной компании.

Следом за ним в компанию влился беспризорник Колянчик. Невысокого роста, некрасивый, белобрысый, с двумя глубокими шрамами через все лицо, загнутым, как у орла, носом и большими глазами. Ему было уже за двадцать, но выглядел он лет на шестнадцать, не старше. В своем голодном детстве Колянчик перенес множество болезней, и поэтому его физическое развитие заметно отставало от развития умственного. Воровать он начал, чтобы выжить. И выжил. Его приняли как своего, когда он спас Пашку от верного ареста. Пашка неудачно вытащил бумажник у прохожего, и за ним погнались полицейские. А Колянчик прижег окурком стоявшую на перекрестке лошадь, которая рванула навстречу преследователям и перерезала им путь. Подвиг Колянчика был тут же оценен по достоинству. Пашка поселил спасителя у себя во флигеле, прилично одел и предложил воровать вместе.

А тут и Марыся освободилась досрочно. Ее талант ей и в тюрьме пригодился. Она тоже поселилась у Пашки во флигеле. Жила компания весело, дружно, в любви и ласках.

Роза только изредка помогала своим дружкам. Наряжаясь в дорогие платья, она появлялась в ювелирных магазинах, отвлекала продавцов, а в это время Пашке, Крупу или Колянчику удавалось что-то стащить.

Крутиться перед продавцами, как Роза, не умели ни Иванка, ни Марыся. Иванка могла только за деньги переспать с каким-нибудь скромным женатым господином, а потом Пашка, шантажируя его, требовал денег, выдавая ее за свою несовершеннолетнюю сестру.

Арсений знал обо всех делах друзей Розы, но сам никогда не принимал в них участия, такой способ обогащения его не интересовал. Да и преступная группа не нуждалась в помощи малолетнего подростка с упрямым непокладистым характером. Так эта маленькая компания с успехом потрошила всех, кто попадался им под руку.

Марыся тоже не сидела сложа руки. Очень быстро у всех ее друзей появились почти подлинные документы на разные имена, визитные карточки управляющих промышленными компаниями, печати и почти подлинные платежные документы. Все очень быстро разбогатели. Жили в приличных номерах гостиниц, модно одевались и обедали в дорогих ресторанах.

Не обходилось и без конфликтов с конкурентами, и вот здесь Иванка была незаменима. Она завлекала нужного человека на свою территорию, а там уж, как бы случайно встретившись, ее подельщики вершили правосудие на выгодных для себя условиях примирения или выносили страшный приговор. Эту компанию в Кракове стали побаиваться, а мозговым центром воровской шайки была Роза.

Когда друзья решили обложить данью публичные дома в своем районе, дело дошло до стрельбы. Пашку даже подстрелили. Купленный врач вынул из Пашкиного живота пулю и уверил всю компанию, что жить он будет, только, как и у всех его дружков, жизнь эта будет недолгой и принесет много несчастий людям.

– Перестреляют вас, как куропаток, и правильно сделают! – пророчил доктор.

После этого случая столкновения за контроль над территорией превратились в настоящую войну.

– Во всех войнах выигрывает всегда тот, у кого больше денег! – объявила однажды Роза, и Пашкин флигель превратился в тайный банк шайки.

Очень скоро денег оказалось достаточно, чтобы шайка Розы одержала победу и подмяла под себя всех бандитов в районе.

Лидером Роза стала как бы само собой. Однажды Пашка сказал: «Как Роза скажет, так и будет!» С тех пор так и повелось, последнее слово всегда было за Розой.

Романтика воровской жизни не захватывала Розу, но она радовалась вместе со всеми, когда ее друзья удачно обкрадывали какого-нибудь богача. Ей же самой больше нравилось насмехаться и даже издеваться над богатенькими старичками, которые, потеряв голову, волочились за ней. Это навело Розу на мысль, что поклонников, обезумевших от ее красоты, можно тоже потрошить, причем безнаказанно.

Первой ее жертвой стал тот самый ювелир Стружинский, в магазине которого она помогла Крупу стащить пару бриллиантов. Роза давно заметила, как старик посматривает на нее, чувствовала на себе его нетерпеливый взгляд, и у нее созрел план.

Роза появилась в магазине ювелира в модной шляпке и меховой накидке поверх легкого пальто нараспашку.

– Вы меня узнали? – раскрыв широко глаза, робко спросила Роза.

– Как же я вас могу не узнать? Увидев однажды, вас уже невозможно забыть!

– Вот как? Выходит, я вам нравлюсь?

– О да! Давно нравитесь! Как вы можете кому-то не нравиться?

– Тогда приглашайте! Мне сегодня необычно одиноко. Я даже с удовольствием выпила бы с вами вина… – Роза нежно погладила старика по щеке. – Вы мне тоже нравитесь. Я думаю, вы хороший, добрый… Не то, что эти студенты с дырявыми карманами.

Старый еврей так растерялся, что забыл о покупателях, торговле. Взглянул на приказчика, жестом дал ему понять, что магазин пора закрывать.

Ювелир пригласил Розу наверх. В предвкушении обезумевший старик накрыл стол, откупорил бутылку дорогого вина, но ужин для него закончился неожиданно быстро. Снотворное через несколько минут отправило несчастного ювелира в мир сновидений, где все доступно и бесплатно.

Наутро, плохо соображая, ювелир ни копейки не нашел ни в кассе, ни в бумажнике, а чуть позже обнаружил и пропажу дорогого столового серебра. Роза могла бы забрать и все выставленные на прилавках украшения, но делать этого она не стала, решив, что тогда ювелир может заявить в полицию. Конечно, из-за столового серебра Стружинский не стал заявлять в полицию. А Роза, удовлетворенная своей вылазкой, не то чтобы стала избегать встречи с ювелиром, а наоборот. Несколько дней спустя она, как ни в чем не бывало, предложила ювелиру выкупить серебро за полцены. И старый еврей посчитал это предложение выгодной сделкой

Расставаясь с ювелиром, Роза поцеловала совсем не расстроившегося старика в щечку, воткнула ему в петлицу жилетки ярко-красную розу, улыбнулась, задорно подтолкнув его плечом, и ушла. Ювелир внимательно рассмотрел розу, понюхал, покачал головой и с улыбкой посмотрел вслед уходящей молоденькой воровке.

– Вот шельма, как все гладко устроила! Но хороша, бестия… Ой, хороша, мерзавка… – произнес он вслух и, похоже, уже совсем не сожалел о своих потерях.

С тех пор Стружинский стал своим человеком для всей компании. Ему чуть не каждый день приносили краденные золотые украшения, драгоценные камни, и он не находил в себе смелости отказать бандитам.

А у Розы появился стареющий промышленник из Германии. Она согласилась навестить его в гостинице. Снотворное подействовало, когда Роза еще не успела снять верхнюю одежду. Прихватив с собой все немецкие деньги, которые были у небедного предпринимателя, она незаметно выскользнула из гостиницы.

Роза пребывала в хорошем настроении, возвышенные чувства победительницы вселяли в нее уверенность превосходства над всеми, и предчувствие подсказывало ей, что нужно уезжать в более богатый и многонаселенный город. Тем более что Круп, Пашка, Колянчик и Марыся постепенно выходили из-под ее контроля, и полиция уже установила постоянную слежку за ними. Роза предчувствовала беду и не раз предлагала компании скрыться где-нибудь на время. И она не ошиблась. Всех вместе их арестовали в номере люкс центральной гостиницы города. При аресте полиция изъяла оружие, поддельные документы, печати, бумаги и крупные суммы денег. Жизнь в Кракове для Иванки и Розы в один миг стала не только не интересной, но и небезопасной.

Роза всегда была уверена, что у них так все и закончится, поэтому еще до ареста уговорила Иванку переехать в Санкт-Петербург. В Кракове Розе больше делать было нечего, но оставить Арсения без достаточной суммы денег она не могла. Все деньги воровской шайки полиция конфисковала. И тогда Роза решила навестить церковь в пригороде Кракова.

Всем в округе давно было известно, что настоятель храма живет совсем не по-христиански. Не только руку в церковную казну запускает, но и впадает в грех с заблудшими прихожанками.

Церковь стояла на холме посреди пяти окрестных деревень. Роза подъехала к церкви в крытой коляске. Переодевшись в деревенскую девку, нацепив стоптанные башмаки, она вошла в храм.

– Грешна я, батюшка! Барину отдалась! Теперь не могу с грехом этим жить. Снимите с меня грех этот тяжкий!

– А в первый ли ты раз в грех такой впала?

– Впервые, батюшка, впервые…

– А была ли ты крепостной у барина?

– Мамка с папкой были! Были батюшка! И остались при нем, защитнике нашем.

– Тогда грех твой невелик… Но поправить тебя надобно. Грех блудницы лучше всего с души снять тем же манером, только со святым человеком, и хранить таинство этого обряда пожизненно в строжайшей тайне. Следуй за мной, дитя мое.

Рассчитала Роза все безошибочно. Остальное было уже делом привычным. Денег у батюшки оказалось больше, чем Роза ожидала.

Покупать билеты до столицы подруги побоялись. Опасаясь, что немец с батюшкой уже заявили в полицию, Роза предупредила Иванку, что надеяться теперь можно только на себя самих.

Надо сказать, в дороге деньги, которые заменяли барышням билеты, таяли на глазах. Поэтому когда они закончились, Иванка сама предложила расплачиваться собой за двоих. А что бы к Розе не приставали, они решили объявить ее больной сифилисом.

Иванке приходилось ублажать то офицеров, то полицейских, то железнодорожников. Девушек снимали с поездов ночью, днями держали на станциях до следующего поезда и отправляли дальше.