Текст книги "Исчезнувшие без следа"

Глава 14

Аникина Дружинин вновь увидел через несколько дней. Кандидат поехал в Подмосковье – встречаться с народом, и «Антитеррор» обеспечивал его безопасность.

В выбранном Аникиным селе их уже ждали. У здания администрации толпились люди. Некоторые даже держали в руках плакаты с фотографией Аникина.

Дружинин приехал с первым эшелоном, за сорок минут до прибытия основной группы. Автобус загнали в переулок, сами рассыпались по небольшой площади, перекрыв все опасные направления. Местные жители смотрели на гостей с нескрываемым любопытством, но в контакт вступать не решались. Дружинин занял позицию за углом административного здания. Неширокая улочка сбегала вниз, теряясь меж небольших, но опрятных домов, крыши которых казались разноцветными пятнами, нанесенными на зелень не успевших еще пожелтеть деревьев.

Прибыл Аникин. Он был серьезен, но доступен. Выступал с грузовика, как и на прошлом митинге, на котором присутствовал Дружинин. Телевизионщики старательно фиксировали все происходящее. В этом-то, наверное, и был смысл сегодняшнего мероприятия – отснять материал о встрече кандидата с людьми глубинки. Не ради же этой горстки людей приехал сюда Аникин.

После блестящей, как всегда, речи пошли вопросы. Спрашивали грубовато и косноязычно, но Аникин терпеливо отвечал каждому. Дружинин убедился, что Аникин способен найти контакт с любой аудиторией. Там, в Москве, он был один, здесь – другой, как будто в одном человеке уживались сразу несколько, но все они импонировали людям.

К Дружинину подошел Удалов. Он был сосредоточен и строг, как и всегда, когда они бывали на задании.

– Ты подойди к нему после митинга, – кивнул он в сторону Аникина. – Когда-то еще представится такая возможность поговорить.

– О Крамаренко?

– О Крамаренко, – кивнул Удалов. – И о погибшей год назад группе. О деле Воронцова. Обо всем расскажи ему, Андрей. Может быть, он заинтересуется и приедет к нам на базу.

Очень тревожила Удалова вся эта история. Особенно тревожило то, что к ней оказался причастен «Антитеррор». И хотя не его бойцы, а прежний, незнакомый ему состав, все равно душа была не на месте. Удалов жил теперь в ожидании неминуемых осложнений.

Аникин уже сошел с грузовика. Его окружила толпа, и он еще продолжал отвечать на вопросы, но постепенно продвигался к поджидавшей его машине. Дружинин протолкался сквозь плотное кольцо людей, которых бойцы «Антитеррора» и личная охрана Аникина уже отжимали подальше от автомобиля, и получилось так, что, когда Дружинин выбрался из толпы, он оказался один на пустом пятачке перед машиной, а Аникин в сопровождении своих соратников шагал прямо на него. Аникин чуть сбавил шаг, его глаза глянули испытующе-строго, но тут откуда-то сбоку вынырнул Удалов и сказал негромко: «Это наш», – и во взгляде Аникина исчезло беспокойство.

– Я по поводу дела Кочемасова, – быстро сказал Дружинин. – У меня есть интересные сведения.

Аникин остановился. Их тотчас же окружили телерепортеры. Зрачки видеокамер в их руках бесцеремонно ощупывали Дружинина.

– Я вас слушаю, – доброжелательно произнес Аникин.

У него были умные глаза. И честные. Дружинин это сразу заметил.

– Эта история связана с деньгами. Большие суммы, которые исчезали бесследно.

– Вы говорили о деле Кочемасова, – высунулся один из репортеров и протянул к Андрею руку с зажатым в ней микрофоном.

– Именно в деле Кочемасова и фигурировали деньги, – кивнул Дружинин.

Он не ощущал ни скованности, ни беспокойства. Наверное, все дело в той доброжелательности, которая была в глазах Аникина.

– Кочемасов был лишь одним из многих, кто погиб или исчез при странных обстоятельствах. Расследование этого дела было поручено…

Дружинин запнулся. Об «Антитерроре» не принято было распространяться вслух.

– Специальной группе, – подсказал из-за спины Аникина Удалов.

– Да! – подтвердил Дружинин. – Эти люди вышли на след тех, кто убил Кочемасова…

– Вы говорите о Кочемасове-сыне? – уточнил кто-то из репортеров.

– Нет, о Кочемасове-отце. Его убили во Франции в прошлом году.

– И вы знаете – кто?

– Лично я – нет. Но об этом наверняка знали люди, которые занимались делами о пропавших деньгах…

– Та самая группа? – уточнил репортер.

– Да.

– Почему же они до сих пор молчали?

– Потому что все они мертвы, – сказал Дружинин.

Возникла пауза.

– Они все погибли! Из целой группы выжил только один человек.

– Кто? – отрывисто спросил кто-то из-за его спины.

– Его фамилия – Крамаренко, – сказал Дружинин. – Есть явная связь между событиями годичной давности и этим нелепым терактом в метро. И тогда и сейчас фигурировала одна и та же сумма.

– Какая?

– Пятнадцать миллионов долларов.

Аникин коротко кивнул.

– Спасибо вам, – сказал он. – У вас достаточно серьезная информация, я уже не сомневаюсь, что нам удастся докопаться до истины. Вот этот человек… – Он замялся и щелкнул пальцами, пытаясь вспомнить прозвучавшую только что фамилию.

– Крамаренко, – подсказал кто-то.

– Да, Крамаренко. Вы можете его найти?

– Конечно, – кивнул Дружинин.

– Пусть он свяжется со мной. Мой помощник даст вам номер телефона, по которому это можно сделать.

Аникин сел в машину и, прежде чем захлопнуть дверцу, добавил:

– И вы тоже можете позвонить, если выясните еще что-то важное.

Мягко стрекотала видеокамера. Хлопнула дверца, машина отъехала.

– Грузимся! – скомандовал Удалов. – Конец работы!

Глава 15

Открыв дверь и увидев Дружинина, Кочемасова, не сдержавшись, даже всплеснула руками:

– Какие бывают в жизни совпадения!

– Вы о чем? – удивился Дружинин.

– Вас как раз сейчас показывают по телевизору.

– Не может быть!

– Правда, правда! Проходите.

Кочемасова провела гостя в гостиную, где был включен телевизор. Показывали ту самую встречу Аникина с жителями Подмосковья. Митинг уже закончился, и сейчас на экране Дружинин беседовал с кандидатом. Кочемасова села в кресло и замерла, вслушиваясь. Так и сидела неподвижно – даже когда началась другая передача. Потом негромко сказала:

– Хорошо, что вы занялись этой историей. Если откровенно – я вам благодарна. Сама я не могу, мне это не под силу. – Она покачала головой.

– Дело не только во мне, – честно признался Дружинин. – Докопаться до истины нам просто необходимо – мне и моим товарищам. Эта история бросает на нас тень, и если мы не найдем настоящих виновников… – Он развел руками.

– Хотите, я угощу вас чаем?

– Нет, спасибо. Я ненадолго. Пришел, чтобы кое-что уточнить.

– Я охотно вам помогу.

В ее глазах по-прежнему была печаль. Вряд ли она сможет когда-нибудь залечить эти раны.

– Вы сказали, что никогда не видели Воронцова.

– Нет, – качнула головой Кочемасова.

– А что-нибудь знали о нем?

– Так, кое-что.

– Расскажите, пожалуйста.

– Он числился президентом фирмы, фактическим владельцем которой был мой муж. Насколько я знаю – молодой. Умный.

– Это ваш муж говорил?

– Да. Он вообще-то был скуп на похвалу, а тут вот такую дал характеристику. Потому я и запомнила, наверное.

– Ваш муж когда-нибудь подозревал Воронцова в нечистоплотности? Ждал от него подвоха?

– Мне кажется, он Воронцову доверял, едва ли не до самых последних дней.

– Что вы имеете в виду?

– Перед внезапным исчезновением этого человека. Он будто чувствовал что-то неладное.

– Кто? Ваш муж?

– Да. Я заметила перемену в его настроении, он нервничал, но ничего мне не объяснял. А когда Воронцов исчез, Павел сказал: «Я подозревал, что это произойдет».

– Павел Константинович был излишне доверчив?

– Я бы не сказала.

– Почему же он, если подозревал неладное, ничего заранее не предпринял?

– Он пытался.

– Вам известны подробности?

– Только в общих чертах. Это Павел мне уже потом рассказал. Он, оказывается, хотел забрать у этого Воронцова загранпаспорт, чтобы тот не смог выехать за границу. А Воронцов начал водить его за нос, тянуть время. Ну и дотянул – пока не скрылся.

– Ваш муж боялся Воронцова?

– Нет!

– Значит, не считал его человеком, способным на тяжкое преступление? Ну, вор, мошенник, но не более того. Так?

– Да.

– И поэтому в Англию Павел Константинович полетел без опасений?

– Какое-то напряжение чувствовалось, конечно. Но страха я не заметила. Он вообще был смелый. Не боялся никого.

В уголках ее глаз задрожали слезинки.

– А как вы объясните то, что он оказался на территории Франции? Летел-то в Англию.

– Не знаю.

– Он звонил вам из-за границы?

– Нет, ни разу.

– И вас это не встревожило?

– Я волновалась за него. Но предчувствия беды не было. До самого последнего момента я не думала, что может произойти что-то подобное.

Дружинин извлек из кармана ксерокопию списка, продиктованного Крамаренко.

– Я зачитаю вам фамилии, – сказал он. – А вы постарайтесь вспомнить, не упоминал ли их Павел Константинович в разговорах с вами.

Он начал читать, медленно, после каждой фамилии делая паузу:

– Зубков… Филатов…

Перечислил всех исчезнувших предпринимателей, которых назвал Крамаренко. Кочемасова слушала внимательно, опустив веки, и, когда Дружинин умолк, отрицательно качнула головой:

– Нет, никого не знаю.

Но у Дружинина еще одна фамилия была в запасе. Ее-то он и назвал последней:

– Сухарев.

Кочемасова открыла глаза.

– Сухарева я, конечно, знаю.

– Кто он?

– Бизнесмен.

– Он как-то был связан с вашим мужем?

– Они были друзьями. Когда-то работали вместе.

– И в последнее время тоже поддерживали близкие отношения?

«В последнее время» – то есть перед самым отъездом и гибелью Кочемасова.

– Да, – кивнула вдова. – Он и сейчас о нас не забывает. Звонит, интересуется, как мы живем.

Печально вздохнула. Как могут жить две женщины, за год потерявшие двоих родных…

– А вы могли бы меня с Сухаревым свести?

Кочемасова взглянула на него непонимающе.

– Если я явлюсь к нему просто так, как человек с улицы, он вряд ли захочет со мной разговаривать, – пояснил Дружинин.

– Хорошо, – кивнула Кочемасова. – Я ему позвоню. Попробую договориться на завтра. Это вас устроит?

– Меня любой день устроит, – сказал Дружинин. – Мне выбирать не приходится.

Глава 16

Они встретились поздним вечером следующего дня в офисе у Сухарева. Секретарша по причине позднего времени уже отсутствовала, в приемной сидели два крепких молодца – охрана. Дружинин попросил их сообщить о его приходе шефу, но один из крепышей показал рукой на дверь – входите, вас уже ждут – и сам вошел в кабинет вслед за Дружининым.

Сухарев выглядел неважно, и хотя при появлении гостя изобразил радушие, было видно, что особой радости он не испытывает.

– Мне звонила Светлана Сергеевна, – сказал он. – Предупреждала о вашем визите. Я только плохо понял, какое ведомство вы представляете.

– Я задерживал в метро ее сына, – коротко ответил Дружинин.

– Стало быть, карательно-репрессивные органы.

– Не совсем.

Сухарев усмехнулся – невесело и недоверчиво.

– Тогда кого же вы представляете? – осведомился он. – Профсоюз работников связи? Или организацию бойскаутов?

– Группа, в которой я служу, занимается обезвреживанием террористов.

– Значит, ваше дело – ловить? А допросы, расследование – это уже не ваша забота?

– Не наша.

– Вот теперь более-менее понятно. Спецназ.

– Можете называть как угодно.

Сухарев несколько оживился.

– Так что же вас привело ко мне?

– Меня интересует Павел Константинович Кочемасов и связанная с ним загадка о пропавших пятнадцати миллионах долларов.

– Ну-у-у, – протянул Сухарев, мгновенно заскучав. – А говорили, что следствие – не ваша епархия.

– К следствию я не имею никакого отношения, – быстро сказал Дружинин и, подумав, добавил: – К официальному следствию.

– Занимаетесь, значит, этим неофициально?

– Да.

– Причина?

– Как выясняется, люди, работавшие в моей группе раньше, имели непосредственное отношение к этой истории. И если мы не найдем виновников, нам это еще аукнется.

– Уверены?

– Стопроцентно, – кивнул Дружинин. – Вот и ищем. Сами, конечно, мы этим заниматься не будем. Просто соберем кое-какие материалы и передадим в комиссию Аникина. Слышали о таком?

– Еще бы не слышать, – усмехнулся Сухарев. – Когда ни включишь телевизор – все Аникин да Аникин со своей комиссией. Хорошая реклама накануне выборов.

– Реклама рекламой, но человек делает важное дело.

– Ну разумеется, – не стал спорить Сухарев и демонстративно посмотрел на часы.

– Я не отниму у вас много времени, – сказал Дружинин. – Лишь несколько вопросов, если позволите.

– Да, пожалуйста.

– Вы знали Воронцова?

– Какого Воронцова? Того подонка, который сбежал с кочемасовскими деньгами?

– Да.

– Лично не знал. Только со слов самого Павла.

– И что же Павел Константинович говорил о Воронцове?

– Поначалу – только хорошее.

– А после того, как Воронцов исчез – уже только плохое, – подсказал Дружинин.

– Нет, не сразу, – качнул головой Сухарев. – Он ведь сначала даже не понял, что произошло.

– Кочемасов не понял?

– Представьте себе. Так, были у него подозрения кое-какие, но и только. Приехал ко мне в гости – у моей дочки как раз был день рождения – растерянный какой-то, говорит, исчез, мол, президент «Дельты» Воронцов, не пойму, что такое. То есть уверенности в том, что его «продинамили», у него еще не было. А я ему сразу сказал: Паша, ищи своего беглеца за границей, случай этот весьма знакомый.

– Вам знакомый? – уточнил Дружинин.

Возникла пауза. Сухарев в упор смотрел на собеседника, и было видно – размышляет, стоит ли откровенничать с этим человеком. По размышлении, видимо, решил, что лично ему ничем этот разговор не грозит.

– Да, со мной незадолго перед тем тоже случилось нечто подобное. Та же самая схема: подконтрольная мне фирма перечисляет деньги за рубеж, президент фирмы выезжает следом, а дальше – и он, и деньги испаряются.

– Как фамилия вашего исчезнувшего служащего?

– Зубков.

Этот человек был в списке, составленном со слов Крамаренко. Первый след. Верный признак того, что Дружинин идет в правильном направлении.

– Я назову вам еще несколько фамилий, – сказал Дружинин. – Может быть, вы кого-то из этих людей знаете.

Извлек из кармана список. Сухарев следил за ним с напускным равнодушием. Первые две фамилии в списке – Воронцов и Зубков – Дружинин пропустил, с ними было все ясно, и начал сразу с третьей:

– Филатов.

Сухарев вздрогнул. Это было для него настолько неожиданно, что он не смог совладать с собой, и его лицо вытянулось. Он не предполагал, что еще может быть известно его любопытному гостю, и теперь лихорадочно соображал, как ему себя с ним держать. Дружинин терпеливо ждал. Он заметил реакцию Сухарева и, в общем, понимал, что тот сейчас думает, поэтому не торопил события.

Пауза затягивалась. Сухарев явно допустил промах.

– Расскажите мне о Филатове, – прервал молчание Дружинин. – Кто этот человек?

– Я его не знаю.

– Не знаете лично, – кивнул Дружинин. – Но что-то о нем слышали?

Он уже видел, что Сухарев поддался, «поплыл», и знал, что в таких случаях не обязательно грубо давить. Иногда достаточно лишь дать понять, что сам знаешь значительно больше, чем говоришь.

– Я слышал эту фамилию от Зубкова, – медленно произнес Сухарев. – Они были друзьями. Когда Зубков сбежал с деньгами, Филатов тоже куда-то исчез. Я слышал, что он где-то прячется, потому что Зубков прихватил деньги, которые Филатов для него же и раздобыл и не мог потом расплатиться со своими кредиторами. Но, возможно, все это лишь слухи.

– Вы пытались его искать?

– Кого? – осведомился Сухарев, внутренне сжавшись.

– Зубкова.

– Нет. Как же я его найду? Он давно за границей. Такие дела… – Сухарев развел руками.

– Кочемасов приходил к вам попрощаться перед отлетом в Лондон?

И опять вопрос застал Сухарева врасплох. Он не знал, что об этом известно гостю, и ему трудно было сориентироваться.

– Да, приходил, – сказал он после долгой паузы.

– Он говорил вам, зачем летит в Лондон?

– Точно не помню.

– Но это было связано с Воронцовым?

– Возможно. Скорее всего.

– Кто еще, кроме вас, знал об этой истории с пропажей денег?

– Кочемасовских денег? – уточнил Сухарев.

– Да.

– Не так много людей. Сам Кочемасов, я, Богдан…

– Богдан? Кто это?

– Он возглавлял отдел безопасности той самой фирмы, где был президентом Воронцов.

– Значит, это его труп нашли рядом с трупом Кочемасова? – уточнил Дружинин.

– Да. Ну кто еще мог знать? Пашина жена, конечно.

– Светлана Сергеевна тоже знала?

Сухарев кивнул.

– Больше я вряд ли кого-нибудь назову.

– Кочемасов обращался в следственные органы по поводу исчезновения Воронцова?

– Думаю, что нет.

– Решил обойтись своими силами?

Сухарев снова замялся, не зная, известно ли Дружинину что-либо о молодом человеке по имени Стас.

– Кто знает, – покачал он головой после паузы. – У меня с ним не было подробных разговоров на эту тему.

– Скажите, вы ведь были друзьями? – неожиданно спросил Дружинин.

Сухарев усмехнулся:

– Вы понимаете, и у меня, и у него была такая жизнь, в которой для дружбы остается очень мало места. В бизнесе друзей нет. Но то, что мы доверяли друг другу, – бесспорно. Если хотите, это и была дружба, только своеобразная – дружба предпринимателей.

– То есть каких-то принципов вы все же придерживались?

– Да, – уверенно ответил Сухарев. – И первый из них – не делать гадостей друг другу.

– Вернемся к нашему списку, – предложил Дружинин.

Он зачитал оставшиеся фамилии, но ни одна из них не была знакома Сухареву. Тот лишь позволил себе осведомиться:

– Кто все эти люди?

– Пропавшие бизнесмены, – пояснил дружинин. – Как Воронцов, как ваш Зубков.

– Их уже нет в живых, наверное.

– Вы так думаете? – вскинул брови Дружинин.

– Так обычно бывает, когда дело касается денег, – пожал плечами Сухарев. – Сколько времени прошло, а люди продолжают гибнуть. Сын Кочемасова – не последняя жертва, я думаю.

– Вы знаете, почему он взял бомбу и пошел с ней в метро?

– Нет. А вы?

– И я не знаю, – прикинулся Дружинин. – Вы его хорошо знали, кстати?

– Да. Славный был мальчик. И то, что с ним произошло, никак не укладывается у меня в голове.

– Он был сильным?

– То есть?

– Его можно было запугать?

– Запугать можно любого.

– Вы уверены?

– Абсолютно! Если человек не боится за себя, то боится за своих близких. Уязвимое место всегда можно найти.

– У Кочемасова-младшего такое уязвимое место было?

– Как и у каждого, я же вам сказал.

– У него, насколько я понимаю, была неустойчивая психика? – спросил Дружинин.

– Из чего вы сделали такой вывод?

– Не каждый ведь полезет в петлю. Это всегда следствие тяжелого нервного срыва. Не так ли?

Сухарев вздохнул и посмотрел в окно. Было уже совсем темно. В стекле четко отражался сухаревский кабинет.

– Мне это самоубийство, если откровенно, весьма подозрительно, – признался Сухарев.

– А именно?

– Было ли самоубийство? – ответил вопросом на вопрос Сухарев и внимательно посмотрел на гостя.

– Но ведь официально сообщалось…

– Мало ли что сообщается.

В наступившей тишине было слышно, как трезвонит в приемной телефон.

– Вы имеете представление об условиях содержания заключенных в наших тюрьмах? – осведомился Сухарев. – Хорошего там вообще мало, но самое тяжелое – это страшная скученность. Люди едва ли не на головах друг у друга сидят.

Он помолчал, давая возможность Дружинину осознать сказанное.

– Есть, конечно, и такие, кто сидит в камере один, – смертники. Приговоренные к высшей мере. Последняя привилегия, так сказать. А все остальные – как в муравейнике. Так вот, хотелось бы понять, как в этом муравейнике Петя Кочемасов мог незаметно раздобыть веревку, сделать петлю и повеситься? Человек собрался вешаться, а никто вокруг этого даже не заметил. Вот загадка! А вы говорите – самоубийство…

Глава 17

В спортзале было людно и шумно – как всегда на тренировке. Даже когда в зал вошел Удалов, никто из бойцов «Антитеррора» не оставил своих занятий – не принято было.

Удалов подошел к Дружинину. Тот сражался со штангой и даже побагровел от напряжения.

– Брось ты ее, – сказал Удалов. – Пойдем поговорим.

Вышли в коридор. Дружинин поводил плечами, разогретые мышцы бугрились.

– Что с Шаповалом? – осведомился командир.

– А что с Шаповалом? – удивился Дружинин.

– Разве он тебе ни о чем не говорил? Собирается подать рапорт об увольнении.

– Ах, это. Говорил, конечно, что хочет уйти. Я, если честно, не поверил, что все настолько серьезно. И про рапорт ничего не слышал.

– Причину ты знаешь?

– Догадываюсь.

– Мне скажешь?

– Особого секрета нет, – усмехнулся Дружинин. – Не запрещали бы семьями обзаводиться – и люди из группы не уходили бы.

– Значит, он к свадьбе готовится?

– Пока что только планы строит.

Они вышли на улицу. С деревьев облетали листья. Желтый ковер покрыл землю. От листвы исходил осенний прелый дух.

– Почему нам нельзя жениться, Федор Иванович?

– Запрещают.

– Кто?

– Начальство.

– Да почему?

– Да потому, что мы ежедневно головой рискуем, Андрей. И чтобы не плодить вдов и сирот…

– Не так уж часто у нас люди гибнут.

– Но ведь гибнут же!

Удалов сделал характерный жест рукой, будто что-то от себя отодвигал. Дал понять, что эта тема исчерпана.

– Как у тебя с делом Кочемасова?

– Так, есть кое-что, – ответил Дружинин.

– Мне уже Аникин звонил, интересовался, почему ты с ним не связался до сих пор. Там от тебя ждут сведений, как я понял. Ты позвони ему.

– Надо напрямую Крамаренко на него вывести.

– Мы уже с тобой говорили о Крамаренко! Пока с ним не все ясно…

– С ним давно уже все ясно, Федор Иванович. Напрасно мы его подозревали.

– Откуда ты знаешь?

– Он не единственный, кто знает подробности кочемасовского дела. У меня уже несколько таких посвященных набралось: жена Кочемасова, друг Кочемасова – его фамилия Сухарев… Наверняка и другие найдутся.

– Но это ведь близкие Петру Кочемасову люди…

– Ясное дело, что Петю Кочемасова не они шантажировали. Они могли быть просто источником информации. Правильно? Где-то что-то неосторожно сказали – вот и дошло до чужих ушей. С Крамаренко подозрения надо снять, это однозначно.

– Мне он кажется подозрительным, – настаивал Удалов.

– А мне подозрительным кажется Сухарев. Давайте еще и его будем проверять.

– Ты не иронизируй.

– Я вполне серьезно говорю, Федор Иванович. Знаете, какую здравую мысль высказал Сухарев в разговоре со мной? Он сказал, что запугать можно любого человека.

– Он прав.

– Конечно, прав, – согласился Дружинин. – Особенно в следующем: даже если человек не боится за себя лично, его можно припугнуть, пригрозив расправиться с его близкими. Каков пассаж, а? Вам это ничего не напоминает?

Удалов внимательно посмотрел на Дружинина.

– Петю Кочемасова ведь так и запугивали, – вспомнил он. – Угрожали расправиться с его сестренкой.

– Вот именно.

Оба помолчали, размышляя.

– Так ты думаешь, что это он – Сухарев? – спросил Удалов.

– Если честно, верится с трудом. Он вряд ли стал бы высказываться так откровенно, если бы сам принимал участие в этой травле. Я вам рассказал об этом с одной целью – чтобы вы поняли, что конкретно Крамаренко подозревать бессмысленно. Так что пусть он связывается с Аникиным, рассказывает тому все, что знает, еще и я подключусь, поделюсь информацией.

– Ну хорошо, – сдался Удалов. – Позвони сегодня Крамаренко.

– Я могу идти, Федор Иванович?

– Так как же с Шаповалом-то? – вспомнил Удалов.

– Он сам себе хозяин, – пожал плечами Дружинин.

– Будет жаль, если Анатолий уйдет.

– Жаль, – согласился Дружинин.

– Ты бы поговорил с ним, а?

– Чтоб не женился? – засмеялся Дружинин. – Тут я вряд ли смогу его убедить. С этим делом ведь так – если припечет, то ни батька, ни матка не остановят. Куда уж мне!

– Что ж у него за зазноба такая? – вздохнул Удалов. – Ты ее видел хоть раз?

– Видел, – опять засмеялся Дружинин. – Это моя сестра.

Удалов покачал головой. Он никогда не терялся, даже в самых безвыходных ситуациях, но сегодня явно не знал, что предпринять.

– Не забудь позвонить Крамаренко, – буркнул он на прощание и ушел.

Крамаренко Дружинин позвонил вечером. Трубку долго никто не поднимал, наконец женский голос произнес негромко и отрешенно:

– Алло?

– Мне нужен Саша Крамаренко.

Молчание. После паузы – все так же негромко:

– Его нет.

– Вы, наверное, его жена?

Снова молчание. После паузы:

– Да.

– Передайте ему, пожалуйста…

– Это невозможно, – сказала женщина. – Он погиб.

Она разрыдалась и бросила трубку.