Текст книги "Любовь и голуби"

Конец истории

День уже перешел на вторую половину. В доме поют. Из сарайчика с большой банкой помидоров выскочила возбужденная Ольга и пулей улетела в дом. Через паузу опять выскочила с чашкой в руках и скрылась в сарайчике. В доме перестали петь, зазвучала современная музыка, послышался топот, вскрики. Пляшут. Ольга с полной чашкой квашеной капусты унеслась к застолью. Вдруг раздался взрыв хохота, и во двор выскочила Надя, за ней Вася.

Надя. Ты виноват, ты!

Вася. Честное слово, нет.

Надя. Мужикам в общежитии, поди, трепанулся. Мы с Надей…

Вася. Ничё не говорил!

Надя. А вот откуда они знают, что мы встречались? Сказал, конечно… И что беременная…

Вася. Сам же токо сёдни узнал.

Надя. А как тогда?

Из дому шумно вышли Митя, Шура, Люда, Ленька, Ольга. У Мити баян.

Шура (поет).

 
Ой, подруженька моя,
Кто вчера любил тебя?
Ходит, запинается,
Глазки закрываются.
 

Надюха, ты расстроилась ли, чё ли?

Надя. Обрадуешься с вами! Весь поселок, наверно, счас смеется.

Митя. Санька! А подем тоже состругаем себе снегурочку! Во жизнь!

Люда (смеясь). Мама, да как это вы…

Шура (шлепнув Митю). Пойдем, стругальщик! (Поет.)

 
Не ходите нонче к речке,
Сом с сомихою дерутся.
Как под кажным под кусточком
Парни с девками…
 

(Зажала себе рот.)

Митя (громко, перебивая). Надя с Васей там сидят.

Надя. Понесло! Хватит вам! Оля, не слушай их.

Ольга. А я тоже знала! Мне Славка Кокорин сказал. Он вечерами на старый паром рыбачить ходил, а из-за вас перестал.

Вася. Доча, иди ко мне.

Ольга подбежала к отцу.

Братка в армию уходит… Леньк! Но ничё. Мы тебе еще одного родим.

Надя (безнадежно махнув рукой). Все-о! Теперь не остановишь.

Вася. Леньк!

Ленька подошел.

Смотри там, чтоб ни одна холера на нашу землю…

Ленька. Голубей запущу напоследок?

Вася. Запускай. Я счас тоже.

Ленька ушел в сарайчик.

Надя. Куда вы хмельные? Расшибетесь.

Вася. Не расшибемся.

Шура (довольная). Василий, ну-ка, давай голубей своих погоняй, а я вам посвистаю. Я сёдни боевая.

Митя. Ух, Шурка! Люблю я тебя! (Лезет целоваться.)

Надя. Вася, а покажи фокус свой.

Вася. Шумно сильно.

Надя. Голубь у бати изо рта пьет.

Вася. Это от учебы. Вот когда он сам чуть не из космоса к голубке летит… Вот это да!

Шура. Правда, чё ли, летит?

Вася. Камнем.

Люда. Пап, покажи.

Ольга. Папа! Папа! Давай им покажем!

Вася (кричит). Леньк! Погоди, не выпускай! Айдате все на крышу.

Все идут в сарайчик. Через люк выходят на крышу.

(Держит в руках голубку.) Леня, давай.

Ленька открыл дверцу голубятни, и из нее посыпались голуби. Вася лихо засвистел, кто закричал, кто захлопал в ладоши. Ленька сорвал с себя рубаху и закружил ею над головой. Все медленно поворачиваются, следя за полетом. Пауза.

Шура. Я уж их не вижу. Где они, Оля?

Вася. Над головой. Прямо ввысь глядите.

Шура. Ничё не вижу.

Ольга. Да во-он. Точечки темные.

Надя. Вижу, вижу! Теть Шура, над головой смотрите.

Люда. Как же он оттуда?.. Разве увидит?

Надя (Васе). Ты показывай ее-то ему. А то и правда не увидит.

Вася. Еще маленько пусть поднимутся.

Митя. А их самолетом не сшибет там?

Надя. Э-э. Потеряли они нас. (Васе.) Дотянул.

Вася. Он же понимает, что она тут. Куда он без ее?

Пауза. Вася вытянул руку с голубкой.

Шура. Не могу больше. Шею заломило.

Митя. Кончай, Василий. Пойдем хлопнем.

Ольга (кричит). Лети-ит! Лети-ит! Смотрите!

Надя. Где?!

Ольга. Летит, мама!

Надя. Ой, камнем! Гляньте-ка… Камнем!

Люда. Боже мой…

Вася (улыбаясь). Все… Все… Все… Все…

Занавес

Омск, 1980

Прибайкальская кадриль
Комедия в двух действиях

 
А месяц будет плыть и плыть,
Роняя весла по озерам…
И Русь все так же будет жить,
Плясать и плакать у забора.
 

Сергей Есенин

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Николай Звягинцев, 65 лет, пенсионер.

Лида, его жена.

Саня Арефьев, сосед, ровесник Николая.

Валя, его жена.

Макеевна, одинокая бабенка.

Действие первое

Картина первая

Август месяц – самая замечательная пора прибайкальского лета. Раннее утро. Поют петухи, щелкает бич пастуха, позванивает колокольчиками коровье стадо.

Мимо забора, над которым вздернули головы подсолнухи, заложив руки за спину, вышагивает Саня Арефьев. Сзади хвостиком болтается пустая авоська. Щурясь от яркого солнца, Саня тихонько посмеивается. Одна из досок забора сдвинулась в сторону, и показались седые кудри Николая Звягинцева.

Николай. Сосед, мативо!

Саня (скакнув от неожиданности). Ой-и! Кто?!

Николай. Здоров! Откуд топашь?

Саня. Чего ты там? Здоров.

Николай. Макевны не видать?

Саня. Где?

Николай. Зыркни-зыркни за угол. Стоишь, как этот, мативо. Погляди Макевну.

Саня. А чего там глядеть? Коров Балабабин прогнал – и все. Пустая улица.

Николай (вылезая из дыры). Напугался, что ль?

Саня. Неожиданно, конечно.

Николай. Гляжу, идет, лыбится. Каку холеру лыбишься? Закуривай.

Саня. Не курю, знаешь ведь.

Николай (хохотнув). Потому и предлагаю. (Закуривая.). Чё смеялся-то?

Саня (кивнув на папиросы). Богатый… Папиросы.

Николай. Зять, мативо, Володька снабжат, привозит с городу. Садись.

Присаживаются под забором.

Куда в такую рань бегал?

Саня (махнув рукой). Ай… За хлебом.

Николай. Хот-ты! В семь утра? С девяти хлебный-то!

Саня (удивляясь на самого себя). А я поглядел, вроде скоро девять на часах. Тридцать пять минут, ну и тридцать пять минут. Пришел, жду. Нету никого, тихо кругом. Война, что ли, началась…

Николай. А что, счас запросто.

Саня. Но. Тут Балабабин с коровами… Оказывается, еще только семь. Перепутал, наверно…

Николай. Стрелки, наверно, перепутал.

Саня. Но. Думаю, схожу, чтоб днем не мотаться. Сходил… Там, поди, без пятнадцати семь было, а подумал – тридцать пять девятого.

Николай. Финита, Санька! Старческий марзам! Или как его?

Саня. Но. Марзам.

Николай (сплюнув). Маразм! О! А ты… (передразнивая) марза-ам.

Саня (махнув рукой). Ай. Подумал-то правильно, про его подумал.

Помолчали.

Там кого делал, в чужом-то? (Кивнул в сторону огорода.)

Николай (хихикнув). Засада, мативо. Ей я по-другому гаркну… Так гаркну… Не беременна, а родит. Володька, зять, с гаражом затеялся, кирпича навез… У ворот наших. Видел же?

Саня. Дак давно уж навез. И чё?

Николай. Гляжу как-то, вроде один рядок меньше стал. А вчерась ставни открываю, и Макевна… Уже в конце улицы наяривает. На горбу мешок, задница выше головы, а тут кирпичок отдельно валяется. Сразу смекнул! (Смеется.) Такую кару на нее наложу!

Саня (заглянув за угол забора в улицу). Эй, бежит! Макевна!

Николай (прячась в огороде). Придержи ее! Поздоровкайся подлиннее… А я с тылу… (Скрывается.)

Появляется Макеевна. Спешит, низко согнувшись под тяжестью мешка.

Саня. Здорово, Макевна! Бог в помощь, что ли?

Макеевна. A-а! Фу на тебя! Напугал, дядь Саня! (Опустила мешок на землю. Отдыхает.)

Саня. Устала?

Макеевна. Потаскай-ка.

Саня. Золото, что ль, тащишь?

Макеевна. А считай, что и золото. Стоко хлопот с ими… Забодали.

Саня. С кем?

Макеевна (тараторя). Да вон с кирпичами. Печка на летней кухне совсем как Бреска крепость – дым из всех щелей. Надо новую класть, а кирпичей нынче поди достань… Достаю, корячусь, а куда денешься… У Звягинцевых тягаю потихоньку. Смотри, не выдай меня. Их Володька еще навезет, а мне-то взять неоткуда.

Из проема ловко и бесшумно вынырнул Николай, встал за спиной у Макеевны.

(Взваливая на себя мешок.) Дядь Саша, поддень мне там взади… Повыше.

Николай (набрав побольше воздуха в грудь, рявкает). Стоять, мативо!!!

Макеевна от испуга роняет мешок с кирпичами прямо Николаю на ногу.

(Прыгая на одной ноге, верещит сорванным голосом.) Едрит-т твою сажень!..

Макеевна. Ох, боженьки… Ох, матушки…

Николай. Ну, Макевна!.. Ну, в карман тебе чахотку!..

Макеевна. С неба, что ль, упал?

Саня. Да не, он с дыры.

Николай (перемежая писк с сипом). Ну, счас в шоры буду тебя брать!

Макеевна (испуганно успокаивая). Ладно-ладно, сразу в шоры… Чего уж ты?..

Николай. Ну ни хрена себе! Из-за своих же кирпичей в калеках ходить?!

Макеевна. Чё скажу-то, чё скажу… Не орал бы так, дядь Коля, и не зашибла бы.

Николай (пищит). Голос куда подевался?

Макеевна. Ну дак сорвал. Зачем было орать? (Шепчет.) Ты б шепотом, шепотом.

Николай. Такую кобылу шепотом? А ну, тащи все назад! На весь поселок засрамлю, мативо!

Макеевна. Дай ногу посмотрю. Ничё не сломал? (Осматривает ногу.)

Николай. Ты ломала-то, не я. Твоя работа.

Макеевна. Слава те Господи, зашиб маленько – и все. Пройдет.

Николай. А голос?

Макеевна. И голос пройдет. Молчи подольше, не напрягай его – и пройдет.

Николай. Понял, Санька?! Я молчать буду, а она на свою крепость матерьял таскать. Отдавай назад голос! Сию минуту отдавай! Ставь как полагается!

Макеевна. Ничё не понимаю, дядь Коля. Как я его тебе? Ты чё?

Саня (поясняя). Дак ставь, говорит.

Макеевна. Ну?

Николай. Вот и ставь. Поставишь скоко-то… Может, угодишь ему, он и вернется в родное место.

Макеевна. Да я б уж угодила, но как? Как он вернется-то?

Николай (чешет кадык). А ему счас грамм пятьсот – и в точку. Как тут и был. Я ж не первый раз так с ним разбираюсь.

Макеевна. Правда?

Николай. Ну чё, клясться тебе, что ли?

Макеевна. Да я верю, верю! Айда ко мне. Полечу тебя.

Николай. Белая?

Макеевна. Не подойдет?

Николай. В самый раз. Токо белая подходит. Айда, Санек. Сашка со мной.

Макеевна. Одной-то хватит вам?

Николай. Там поглядим.

Макеевна. А у меня и нет больше. Одна есть – и все.

Саня. Не, я с утра не буду.

Николай. А чё?

Саня. Шарахаться потом весь день.

Николай. С бутылки-то?

Макеевна. Хорошая водочка, со злинкой. Рассчитаюсь ей за кирпичи, только не шуми. Договорились? Айдате.

Николай. Сашка, пошли. Два часа еще до магазина. Маяться будешь. (Макеевне.) Помочь, что ли?

Макеевна. Ой, спасибо, да я сама…

Николай. Ладно, сама… (Взваливает себе на спину мешок.) Тяжелый, мативо. (Его повело, чуть было не упал.)

Саня (смеясь). Еще не пил, уже шатаешься.

Макеевна поддерживает сбоку Николая, с другой стороны помогает Саня.

Николай. Ну ты, Макевна, здоровая… Токо кирпичи и таскать. Все, стабилизировался. От-пу-у-скай!

Его отпустили. Склонившись, Николай пошел было нормальным шагом, но от тяжести его начало заносить, шаг становится все быстрее и быстрее. Саня и Макеевна бегут следом.

Макеевна. Ой, не упади! Ой, тебя куда несет?! Ой, не упади!

Картина вторая

Забор с подсолнухами, разделившись пополам, отошел в стороны, открыв фасад дома. Его четыре окна сейчас закрыты ставнями. Правая половина дома обита вагонкой, крыша крыта железом и покрашена в зеленый цвет. Левая темнеет неприкрытыми бревнами, крыша из посеревшего от дождей и времени шифера, но на окнах этой половины дома резные наличники, резной карниз, ставни раскрашены.

Из-за забора у богатой половины дома выглядывают ровно сложенные кирпичи. Отсюда и появляется Лида, жена Николая. Начинает открывать ставни; с противоположной стороны выходит жена Сани, Валя. Тоже идет к ставням.

Валя. Здравствуй, Лида. Слышу, гремишь уже…

Лида. Здрасте-здрасте. Гремлю, солнце-то вон уже где. Колька мой не у вас там?

Валя. Нету. И Саня куда-то подевался.

Лида. Они не на рыбалку сговорились?

Валя. Не знаю. Сказал бы.

Лида. Мой скажет… Всю жизнь бегает, как партизан.

Валя (смеясь). Не говори. С моторчиком он, Коля-то. На месте не сидится.

Лида. Ага. Только тут стоял, моргнуть не успеешь – нету. Куда девался? Никакая старость не берет, ты погляди.

Валя. Ну хорошо же.

Лида. Да что хорошего? Умотал ведь. Хоть бы шею свою где свернул, отдохнула бы.

Валя. Типун тебе…

Лида. А хоть два. Погода-а… Не погода – благодать! Вот где его черти носят? Вы картошку пропололи?

Валя. Неделю как пропололи.

Лида. А у нас стоит. Он, паразит, дождей, что ли, ждет? Так дождется, будем в грязи хлюпаться.

Валя. Зять с дочкой подъедут, махом прополете.

Лида. Ну а чё ж погоду-то упускать? По сырой-то хуже.

Валя. По сырой какая работа?.. Мука.

Лида. Но.

Пауза.

Валя. Лида, у вас с кирпичами ничего не сделается?

Лида. А чего с ними сделается?

Валя. Поворуют. Не боитесь?

Лида. Да ну. Кому они нужны?..

Валя. А мне кажется, их что-то меньше стало.

Лида. Да? Черт его знает…

Валя. Я к чему говорю: счас к зиме все печки перекладывают, и мы, вон, переложили. Так чтоб не подумали, если что.

Лида (глядя на кирпичи). Вроде правда меньше стало…

Валя. Я и говорю, чтоб на нас не подумали.

Лида. Только сейчас внимание обратила. Вообще-то, говорила Кольке, чтоб во двор перекидал. Как забегал, запсиховал.

Валя. А чего?

Лида. Зятю, говорит, надо, ему на гараж, пусть сам и таскается. Недолюбливает он Володьку-то. По каждой мелочи с ним пикируется. (Передразнивая мужа.) На черта мне их гараж? Чё им, дача тут, что ли?

Валя. Хозяйственный у вас зять-то.

Лида. Но. Видишь, и дом нам облицевал, и крышу перекрыл… (Махнув рукой.) Ревнует. (Вновь передразнивая Николая.) Чё, говорит, он тут деятельничает? Его просят? Сдохну, тогда пусть чё хотят с домом делают, счас я хозяин. (Вполне конкретно ругая воображаемого мужа.) Да хозяин ты, хозяин! Водку дуть ты хозяин, а не домом заниматься! Другим хоть не мешай! (Ерничая.) А мне и так хорошо, неча меня к могиле подпихивать. (Вале.) Вот и поговори с ним.

Валя. Ревнует к дому-то, ты погляди…

Лида. Прямо хуже ребенка. Надо идти, дел невпроворот.

Валя. Да-да, пойдем.

Расходятся в стороны.

Лида (приостановилась у кирпичей). Валя!

Валя. Ага?

Лида. А правда, что-то кирпичей меньше стало!

Валя. Я и говорю!

Лида. Счас я уж точно вижу!

Валя. Ну дак!

Лида (оглядываясь). Вот куда он запропастился?

Валя (оглядываясь). Вот где они?

Махнув рукой, обе уходят. Появляются Николай, Саня, Макеевна. Николай и Саня с двух сторон опираются на Макеевну. Макеевна, пыхтя, добросовестно тащит мужиков. И у одного, и у другого подкашиваются ноги.

Николай. Все забирай! На фиг! Мне его гараж тут не к месту!

Макеевна. Не ори, дядь Коля! Ты чего раскричался?

Николай. Шепотом, правильно. Тсс, шепотом…

Саня (блаженно улыбаясь). Упои-ила нас Макевна… Хорошо…

Николай. Отлично просто!

Макеевна. Слава те господи, дотопали.

Николай. Пришли? Быстро.

Саня. Упои-ила нас Макевна… Хорошо.

Николай (Макеевне). Вишь кирпичи? Утаскивай к едрене-фене. Токо тайком. Чтоб Лидка… Чтоб никто не видел. По ночам таскайся. Слышь?

Макеевна. Сам-то не кричи.

Николай. Сколько тебе их надо?

Макеевна. Штучек десять, больше не надо.

Николай. Четыреста рублев – и все дела.

Макеевна. Четыреста рублей?!

Николай (словно уступая). Ладно! Пятьсот – и все дела!

Макеевна (обидевшись, возмущенно). По триста договаривались! Забыл?

Короткая пауза.

Саня. Ифляция. Да, Коль?

Николай. Точно, мативо! Ифляция!

Макеевна. Чё это она у вас… Пока от дома шли, подскочила?

Николай (энергично удивляясь инфляции). Вообще коварная! Токо одна, уже другая…

Саня. Было триста, стало пятьсот. Упои-ила нас Макевна…

Макеевна. Не совестно, дядь Коля? Целых две бутылки у меня высадили!

Николай (возражая). А все равно сиплю. Саня, сиплю?

Саня. Не, у тебя хороший голос, Коля. Все понимаю.

Николай. Да? А чё-то сиплю. Идет, мативо! Удовлетворяюсь на трехста! Чё стоим-то? (Макеевне.) Куда-нить нас девай.

Макеевна (обрадовавшись). А на завалинку… (Усаживает пьяных на завалинку.) Хорошо сидите, не хулиганьте.

Саня. Макевна, ну ты… упои-ила.

Макеевна. Тих-тих.

Саня (отдавая честь). Есть! Тих!

Макеевна. Не проболтайте меня женам, а то и вам, и мне шею намылят.

Николай. Тсс, все путем.

Макеевна, пригнувшись, чтоб не заметили через окна, убегает.

Саня. А мы ничё плохого… Правильно? (Возмущенно.) Николай, еще благодарны должны быть! Правильно?

Николай. Грамоты дадут. А теперь взятки – псс, мативо – гладки. Теперь хоть кол на голове… Уже гуляем. (Поет.)

 
Ехал цыган на коне верхом,
Видит, девушка идет с ведром…
 

Саня (подхватывает).

 
Заглянул в ведро, там нет воды…
 

Оба.

 
Значит, мне не миновать беды!
 Ой ты, девица, постой-постой,
Будешь, девица, моей женой!
Отвечала девушка ему:
Я любви цыганской не пойму.
Айна на-на, на-на, на, на-на…
 

Николай начинает плясать, Саня хлопает в ладоши.

 
Айна на-на, на-на, на, на-на!
 

Распахивается окно, из него выглядывает Лида.

Лида. Колька! Едришкина вошь! Нализался? Успел! А там кто?! И Саша! Валя! Валентина! (Скрывается в доме.)

Саня (оробев). Чё, засекли нас?

Николай (смеясь). Счас, Саня, ку-фу начнется. Знаешь, чё такое ку-фу?

Саня (стараясь выглядеть трезвым, осуждая). А ты, Коля, пя… пя-ный, что ли? А я ничё.

Николай (опешив). Да? А по бутылке на брата?..

Саня (удивившись). Да? А кто? Ты куда ходил, к кому?

Николай. А ты?

Саня. Я? (Пожав плечами.) А я чё? Я вон ставни… О, открыты? За хлебом ходил. Сходил… И все.

Николай (усмехнувшись, с иронией). Купил?

Саня. У?

Николай. Хлеба купил?

Саня. А белого не было. Черного буханку – и все.

Николай (психанув). Ты чё?! Саня!..

Саня. Чё?

Николай. Ты серьезно?

Саня. Еще огород полить – и все. А ты пяный… что ли? А где ты так?

Николай (не веря собственным глазам). Н-ну, мативо! Ну ты сы-ыч…

Из калитки со стороны Арефьевых Лида ведет за руку Валю.

Лида. Полюбуйся на субчиков. Слышу, поет кто-то, выглянула… Орел мой под окнами кружит. Ты посмотри, Валя!

Валя. Так вижу. И слепой увидит. (Сане.) С какой радости нахлестался, скажи-ка?!

Саня. Сходил… За этим… За хлебом.

Валя. Каким хлебом? Времени – девяти нет!

Саня. А я почем знаю. Белого не было. Буханка черного – и все.

Валя. Ты кого мелешь? Ты хоть соображаешь, кого говоришь?

Саня (вытаскивая из кармана сетку). Сетка! Смотри.

Лида. Дак она пустая у тебя, Саня.

Саня (с упорством). В магазин… Булку черного.

Валя (теряя терпение). Ну, где она? Где? Покажи булку-то!

Саня. Нету, что ли? А как? Коля… ты не брал?

Николай. Ага. Во тут, на завалинке… умял. Махом. Ни крошки. О, сыч.

Саня. А как? Забыл, что ли? На этом… На прилавке. Счас схожу.

Валя (выхватив у мужа сетку). Я тебе схожу! Ты где, паразит, деньги взял?! Если из пенсии, все! Если из пенсии – прощайся с жизнью!.. (Убегает в дом.)

Саня. Бесплатно! Слышь, Валь?! В чем соль-то, Валь!

Николай (смеясь). Мы боготворительно, Валюх!

Лида. Ты-то чего заливаешься, соловей курский?

Саня. Бесплатно, Лид, правда!

Лида (мужу). Тебя метелить надо, не Сашу.

Николай. А я при чем?

Лида. Ведь черта рогатого с панталыку собьешь! Ты с кем связался, Саня?

Николай. Он чё, пацан?

Лида. Глаза твои бесстыжие…

Николай. Лидка…

Лида. Люди всю картошку пропололи, один ходишь, глаза заливаешь.

Николай. Лида…

Лида. Моя бы воля, прибила бы, честное слово.

Николай. Лидия! Ты чё на меня при людях? Ты чё меня позоришь? (Вытаскивая из брюк ремень.) А ну, мативо… давай сюда! Счас научу родину любить! Санька, будем наших баб учить, как надо родину любить!

Лида. Ага, ага… Прям ласточкой лечу к милому плечу.

Николай ходит за Лидой.

(Отступая, продолжает ругать мужа.) Родину он любит… Последний стыд потерял, еще грозится.

Николай. Все, метелю! Я не Санька. Иди сюда! Вот на это место!

Лида (увернувшись, толкает мужа на завалинку). Давно на пятнадцать суток не залетал? Быстро организую. Сиди не выкобенивайся!

Возвращается Валя.

Валя. Не пойму… Они на какие деньги пили?

Лида. Не брал?

Валя. Все вроде. Свои проверь, Лида. Может, на ваши гуляли?

Николай. Ха! У нее найдешь! Запрячет, потом сама три дня ходит, ищет.

Лида. Не прятала б, давно по миру голыми ходили б. У людей мужья как мужья… Баламут треклятый. Еще и других с ума сводит, за собой тащит.

Валя. А вот посмотрите, пожалуйста, на него, на другого. Притих. И чем лучше? Не знаешь, с какой стороны фортель выкинет. За хлебом он ходил…

Лида. По сравнению-то если, не мужик Саня, а…

Валя. Правильно.

Лида. Клад сокровенный!

Валя. Кла-ад?

Лида. Сокровенный клад, меньше не скажешь.

Николай. Ну и беги к своему складу… Тьфу ты! (Сане.) Как тебя?

Саня. А я ничё.

Валя. Вот так клад! Сверкает весь, глазам жмурко.

Лида. Неправда, что ли? И воды натаскает, и двор уберет, и картошка не запущена, и пакость эту не пьянствует…

Валя (подхватывая).…ни в одном глазу, и только задачки по арифметике решает. Вместе с солнышком встает и реша-ает. Много нарешался?

Саня. Почем я знаю. Нормально.

Валя. Нормально, по самое горлышко.

Лида. Моего б тебе, без штанов в один день оставит. За стопку готов… я просто не знаю. Родину он любить учит… Сам-то ты ее любишь, родину-то?

Николай. Аб-бажаю! Саня, я за родину!.. (Лиде.) Чё ты прибедняешься! В коврах-хрусталях живешь, другим и не снилось. Я в застое, мативо, Валя, знаешь, сколько напахал?

Валя. Конечно знаю. Весь поселок знает: хорошо живете. Рыбнадзорщиком стоко лет – и плохо жить?

Лида (Николаю). Где ты его углядел, хрусталь? Весь укокошил. (Вале.) Глаза зальет – и пошел слон в Европу. Сколько у меня этих рюмочек было? С золотым ободком, помнишь?

Валя. Ну.

Лида. Наталья с Володькой приедут с городу или гости, одна стыдоба за стол сажать. Всю посуду перебил, черт рыжий. Четыре рюмочки осталось.

Валя. Конечно, чуть что не по тебе, ты на него. Крик на весь поселок. Ему ж обидно.

Николай. Обидно, Валюха!

Валя. Отстаивает себя, защищается, правильно. Не кричи – и все.

Лида. Иди поживи с ним, погляжу, надолго твоего молчания хватит.

Валя. Ну если у человека характер такой веселый, чё его укорачивать?

Лида. Песни петь да по бабам бегать, ох и много ума надо. Сидишь у Сашки своего за пазухой, как за стеной кремлевской, тепло тебе, спокойно… С жиру бесишься. Выпил-то там… раз в год.

Валя. Это он у меня, милая, за пазухой! Токо что титьку, как дитя, не дерет! Без направленности, без наказа шагу ступить не может: все обскажи, все покажи. Это разве мужик, без самостоятельности? Никакого сравнения с Николаем!

Лида. Ну вот и бери его себе! А мне Сашку своего давай! Поглядим, кто из нас первым взвоет.

Валя. Не взвоем, не взвоем.

Лида. Запричитаешь… (передразнивая)…ой, назад Санечку моего давай! Ой, забирай своего крученого, кобелюгу чертова!

Валя. Лучше с крученым, чем с вареным. Мышью на крупу надуется, на целый день у окна засядет… Побегаешь вокруг… день-другой, вспомнишь Кольку, да поздно будет.

Лида. Да ты же первой и развернешься!

Валя. Ни черта не развернусь! Мне учительшей да нянькой вот так надоело быть!

Лида. Очень хорошо. Я от синяков хоть отдохну.

Валя. А мы с ним песни будем петь с дружбой и весельем. Да, Николай?

Николай. Валентина, ты эту дуру не слушай, у меня и привычки-то махаться нету! Но выводит! Когда заругается, забазарит, памятник из себя выведет! Памятник, мативо, не сдержится!

Валя. Выведет-выведет, Коля. Я же вижу.

Саня. Я не нравлюсь, что ли? (Лиде.) Указами замучила, Лида, чеснслово. Каждую минуту, каждый день указ.

Лида. Вот и пусть друг друга учат: он ее – родину любить, она его – как жить. Поглядим, что у них получится. Поглядим, Саня?

Саня. А я, Лида, все умею! Плотничать? Пожалуйста. Постирать? Пожалуйста! Борщ вот такой могу замастырить! Ты, Николай, можешь?

Николай. Не мужское дело. В механике я дока. Движок починить… Правильно, Лид… то есть Валь?

Валя. Конечно. Борщ он варит… Нашел чем хвастаться. Может, еще и рожать научишься?

Саня. Между прочим, даже интересно. А, Николай?

Николай. Кого?! Рожать тебе интересно?

Саня. А мы б так у их последний козырь и выбили! Сами с усами! А получите вырожденного собственными успехами! И бабам полекше.

Валя. Ой, дурачо-ок…

Николай. Ну, мативо, мучиться еще.

Лида (Николаю). Не понимаешь в душевности – и умолкни. Молюсь я на тебя, Саня. Это ж один на миллион за наши страдания так переживает. Поищи – не найдешь.

Валя. Нашла?

Лида. Нашла.

Валя. Вот и замолитесь… хоть до посинения. Оба.

Лида. Чего надо, того и сделаем. Не командуй.

Валя. Ну и идите. Чего сидите? Время-то идет. Николай, айда пока веник принесем.

Николай. Зачем?

Валя. А погляди хорошенько под ними. Ничё не видать?

Николай. А чё там?

Валя. Песку много навалило? Срок-то бежит, а им еще вырожденных клепать.

Николай (хохочет). Лидк! Точно! Песок-то сыпется! Не совок, лопату совковую надо! Ничё, да, Саньк?

Лида (уводя Саню). А пойдем, Саня! Дурость их веселая до добра не доведет.

Валя. Не пугай, не пугай.

Николай. А ни фига мы не боимся!

Лида (Вале). Прибежишь за Сашкой… (показав кукиш) вот его увидишь!

Валя. Фи, провалитесь вы оба, очень надо. Гляди, сама не всполошись. И не на фигу нарвешься, фикусом запулю. Идем, Коля. (Уводит Николая.)

Николай (на ходу). Это как?! По другим территориям распределяемся? А давайте! А спытаем новое блаженство!