Текст книги "Первая мировая. Во главе «Дикой дивизии». Записки Великого князя Михаила Романова"

Еще меньше, пожалуй, Михаил Александрович знал обыденную жизнь, ту жизнь, которой живут люди, не находящиеся во дворцах, о которой не читается никаких лекций и которую, даже вне дворцовых стен, всегда лишь поздно узнают только на собственном горьком опыте, не доверяя упорно опыту других. Эта жизнь, благодаря ее кажущейся простоте и ее неизведанности, особенно влекла великого князя к себе и он, насколько мог, старался подойти к ней ближе. Но узнать, как следует, хотя бы часть ее наиболее опасных подводных скал, ему было еще труднее, чем каждому из нас. Слишком он был доверчив, слишком близко стоял к русскому престолу, и слишком заманчиво поэтому было общение с ним для всех других, чтобы эти другие не менялись в его присутствии порою до неузнаваемости.

Того относительного знания жизни, которое иногда дается из книг, Михаил Александрович к тому времени также не успел еще получить. К чтению, в противоположность своему старшему брату и обеим сестрам, его, к сожалению, сначала совсем не влекло, да и день его был распределен и заполнен настолько, что для книг почти не оставалось времени. Но необходимость чтения он впоследствии сознавал сильно, – и сетовал при мне неоднократно, что ему почти не удалось ознакомиться с современной литературой, как русской, так и иностранной. Он отлично знал разговорный английский и французский языки, почти совсем не зная немецкого. Впоследствии, главным образом во время болезни, он старался пополнить этот пробел, и я нередко заставал его за книгою, а иногда по его просьбе и читал ему, в особенности Тургенева, который ему очень нравился…

Любить Михаила Александровича и привязываться к нему я начал давно. С моим назначением к нему адъютантом и с более частым, почти непрерывным общением эти чувства только усилились. В жизни он следовал бессознательно из-за какой-то внутренней потребности проникновенному завету Апостола – “Будьте как дети” – и вероятно, несмотря на все позднейшие, выпавшие на его долю испытания, он в этих основных чертах своего характера остался бы таким же, дожив и до седых волос.

Многим Михаил Александрович казался безвольным, легко подпадающим под чужое влияние. По натуре он действительно был очень мягок, хотя и вспыльчив, но умел сдерживаться и быстро остывать. Как большинство, он был также неравнодушен к ласке и излияниям, которые ему всегда казались искренними. Он действительно не любил (главным образом из деликатности) настаивать на своем мнении, которое у него всегда все же было, и из-за этого же чувства такта стеснялся и противоречить. Но в тех поступках, которые он считал – правильно или нет – исполнением своего нравственного долга, он проявлял обычно настойчивость, меня поражавшую.

Только один раз, за все мое долгое знакомство с ним, он не сдержал, и то лишь в угаре сердечного увлечения, данного им обещания, как он говорил – у него “вынужденного”, и противоречившего его совести.

Стремясь давно и целомудренно к семейной жизни, к “отдельному собственному очагу”, он, как и большинство людей его возраста, находил большое удовольствие в том, весьма ограниченном по числу, молодом женском обществе, с которым ему хотя и крайне редко, но приходилось все же встречаться.

По природе легко, платонически увлекающийся, но и легко меняющий свои быстрые увлечения, застенчивый, немного мечтательный, он подходил к этому обществу робко и неумело. Уже самый этот несмелый подход, наивность, молодость и чистосердечность ясно указывали тем, кто хотел к нему приблизиться, с какою легкостью можно было любое его случайное, мимолетное увлечение повергнуть на более продолжительное, а при известной женской настойчивости – довести и до брака. Как и у всякого молодого, воздержанного существа, так и у него, говоря словами поэта: “солнца луч, непрестанно бивший из его сердца, слишком часто золотил без разбора все то, что к нему случайно подходило”[40]40
  Не совсем точная цитата из стихотворения А.К. Толстого «Ты клонишь лик, о нем упоминая» (1858). – Прим. ред.


[Закрыть]. И все же, две-три уже неслучайные встречи, с прелестными девушками, иностранками, его круга, могли, казалось мне, почти, наверное, сулить ему, а может быть, и его родине – то, ничем не омраченное счастье в будущем, которого он по своей чистоте был так достоин.

Судьбе было угодно решить по-своему…»[41]41
  ГА РФ. Ф. 6501. Оп. 1. Д. 206. Л. 1 об., 2–2 об.


[Закрыть]

Михаил Александрович исправно нес службу, повышал свою военную подготовку и успешно продвигался по ступеням гвардейской офицерской карьеры. Обо всех значительных событиях в жизни он продолжал делать записи в своем дневнике на протяжении многих лет. К сожалению, часть дневников в поздние годы были утрачены или оказались за границей.

Послужной список великого князя Михаила Александровича был внушителен. С момента рождения он был назначен шефом 129-го пехотного Бессарабского полка. Он получил образование под наблюдением Августейших родителей. 6 мая 1884 г. ему присвоили звание подпоручика. В военную службу вступил 22 ноября 1897 г. В 1898 г. произведен в корнеты л. – гв. Кирасирского Е.И.В. полка. В день своего совершеннолетия назначен флигель-адъютантом Свиты императора (1899). Окончил Михайловское артиллерийское училище (1901). После окончания училища был распределен в 5-ю гвардейскую конно-артиллерийскую бригаду. Поручик – 22 ноября 1901 г.; отбыл с учебной целью недолгое время офицерскую службу в л. – гв. Преображенском полку (1902–1904) и в Гвардейской Конной Артиллерии. Штабс-ротмистр – 22 ноября 1904 г. Ротмистр – 6 мая 1908 г. Командир роты 2 г.; командир эскадрона 21 марта 1906 г. – 8 мая 1909 г. л. – гв. Кирасирского Е.И.В. полка, шефом которого состояла вдовствующая императрица Мария Федоровна. Полковник – 29 марта 1909 г.

Кроме военной службы, великий князь нес и другие государственные обязанности: член Государственного совета (7 мая 1901); назначен присутствовать в Комитете финансов (28 ноября 1901); член Комитета министров (24 ноября 1902). С 1 августа 1904 г. по манифесту Николая II он был назначен «правителем государства» на случай кончины императора до совершеннолетия наследника цесаревича Алексея Николаевича.

Император Николай II привлекал брата к участию в государственных делах и важных совещаниях. Так, с 19 по 26 июля 1905 г. он участвовал в заседаниях «Совещания под личным Е.И.В. председательством для обсуждения предначертаний, указанных в Высочайшем рескрипте 28 февраля 1905 г.» (так называемое «Петергофское совещание»). По Высочайшему повелению он был приглашен в состав: «Совещания под личным Е.И.В. председательством для рассмотрения предложений Совета министров и способов осуществления… Манифеста 17 октября 1905 г.». Он являлся покровителем нескольких десятков научных, общественных, благотворительных, культурных и т. п. учреждений, обществ, комитетов и организаций. Великий князь Михаил Александрович был объявлен почетным гражданином городов Елец (4 декабря 1909), Орел (20 декабря 1909) и Севск (23 июня 1911).

Одним из первых серьезных увлечений Михаила, его избранницей сердца стала Александра Владимировна Коссиковская (1875–1923), которая состояла фрейлиной при великой княгине Ольге Александровне. Она была на три года старше великого князя. При Императорском дворе ее ласково называли домашним именем Дина. Она сумела расположить к себе великого князя Михаила Александровича, который незаметно увлекся ею, очевидно, не без ее взаимности. Так, например, сохранилось ранее неизвестное небольшое письмо ее к наследнику престола Михаилу Романову, в котором читаем:

«Ваше [Императорское] Высочество.

Да благословит Вас Бог за Ваше сердце, от всего, всего сердца благодарю Вас за Ваши слова, тронувшие меня до глубины души. И я сим более усердно буду повторять каждодневные молитвы за Вас. Мне хочется Вам сказать, что и моя дорогая сестра за Вас молилась; может быть, Вас порадует узнать, что отрадному впечатлению, которое она вынесла из своего пребывания в Рамони, прибавило очень много Ваше присутствие, она говорила: “Так отрадно легко дышится с такими людьми, у него такая чистая душа”. Дай Вам Бог Ваше [Императорское] Высочество позвольте сказать, дорогой Михаил Александрович, всю жизнь сохранить эту чистоту Вашей истинно христианской души. Мое горе велико, страшно велико, но я верю в помощь Божия и ее молитвы, она была такая чудная, ее молитвы должно были угодны Господу. Да хранит Вас Бог всегда.

Горячо и искренно преданная Вашему Высочеству

Александра Коссиковская»[42]42
  ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 1808. Л. 1–2 об.


[Закрыть].

По всему видно, что для Михаила Александровича эта любовная история была весьма серьезным делом, хотя он, вероятно, сознавал, что шансы на заключение брака были весьма призрачны. Однако император Николай II не желал, чтобы его младший брат испортил себе карьеру и жизнь, считая все это очередным несерьезным романтическим увлечением, а главное, чтобы опрометчивой женитьбой Михаил не повредил престижу династии.

Ответ Государя Николая II к младшему брату дошел до нас благодаря тому, что об этом письме он известил вдовствующую императрицу Марию Федоровну (1847–1928), приложив к нему переписку:

«25 июля 1906 г. – Петергоф.

Милая дорогая Мама,

Три дня тому назад Миша написал мне, что он просит моего разрешения жениться и что он не может ждать дольше середины августа. Разумеется, я никогда не дам согласия моего на этот брак.

Не буду повторять то, что я ему написал в ответ. Прочти мое письмо к Мише; оно вполне ясно и определенно.

Я чувствую всем моим существом, что дорогой Папа поступил бы так же. Изменить закон для этого случая, в такое опасное время, я считаю решительно невозможным. Бедный Миша пишет вздор, что, так как закон, утвержденный Папа, не прошел через Государственный Совет, поэтому его легче отменить. Это ровно никакой разницы не составляет. Я боюсь, что кто-то помогал Мише писать его письмо, там много казуистики, которая на него не похожа!

Посылаю тебе его, посуди сама.

Всею душою разделяю твою скорбь, дорогая Мама, но и мне горестно и тяжело от всего, что может произойти! Несравненно легче согласиться, нежели отказать, но здесь я никогда не дам согласия.

Не дай Бог, чтобы из-за этого грустного дела в нашей семье вышли недоразумения. И без этого едва хватает сил переносить испытания, которые приходится переживать.

Помоги мне, дорогая Мама, удержать его.

Да благословит и укрепит тебя Господь! Твой верный и любящий Ники»[43]43
  Мейлунас А., Мироненко С. Николай и Александра. Любовь и жизнь. М., 1998. С. 293.


[Закрыть].

К этому письму был приложен и черновик ответного письма Николая II брату Михаилу:

«М[ой] д[орогой] М[иша]. Твое письмо меня глубоко опечалило. Ты без сомнения давно понял и теперь, надеюсь, чувствуешь, что всей душою могу пожелать по отношению к тебе только одного: видеть моего дорогого брата счастливо устроившим свою семейную жизнь; взгляды твои на нее я совершенно разделяю.

Но то, что я как брат с радостью желал бы видеть осуществленным, я же, как глава семьи, к моему большому огорчению, разрешить не могу. Справедливость требует, чтобы я одинаково строго отнесся к тебе, как и к остальным членам семьи, нарушившим фамильные законы. Если, тем не менее, ты ослушался бы моей воли, то я принужден буду исключить тебя из списков армии и Свиты и отправить на жительство за границу.

Неся ответственность перед Отечеством, я не имею права разрешить моему единственному брату вступить в морганатический брак; потому мое решение бесповоротно, как мне не тяжело тебе это высказать.

Ко многим тяжким заботам о родине, находящейся в столь опасном брожении, к непрекращающимся нравственным огорчениям ты прибавляешь мне и семейную заботу, но я несвоевременность ее искрение тебе прощаю.

Я уверен, что А[лександра] Вл[адимировна], как истинно русская и любящая тебя девушка, найдет в своей душе достаточную силу, чтобы суметь пожертвовать своею привязанностью, дабы избавить тебя от тяжелых последствий непослушания.

Не падай духом. Каждый из нас несет свой крест и должен уметь жертвовать своим личным счастьем для родины»[44]44
  ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1301. Л. 166–167.


[Закрыть].

Упоминание императора Николая II на свое строгое отношение к другим случаям самовольных женитьб подразумевало морганатические браки: дяди царя, великого князя Павла Александровича (1860–1919), в 1902 г. на О.В. Пистолькорс, и двоюродного брата царя, великого князя Кирилла Владимировича (1876–1938), на разведенной кузине Виктории в 1905 г. Оба великие князья были исключены со службы и выдворены из Российской империи.

Женитьба Михаила Александровича на фрейлине А.В. Коссиковской (1875–1923) не состоялась. Вся эта любовная история проходила на фоне частых террористических актов и убийств в стране в годы Первой русской революции (1905–1907). Великий князь Константин Константинович 12 августа 1906 г. записал в дневнике: «Грабежи и убийства по всей России продолжаются. Грабители, убийцы большей частью благополучно скрываются. В воскресенье прочли в газетах об ужасном покушении, совершенном на жизнь первого министра Столыпина в его даче на Аптекарском острове, причем сам Столыпин уцелел, а сильно пострадали его дочь и сын; много убитых и раненых»[45]45
  Красный архив. 1931. № 2 (45). С. 127.


[Закрыть].

На следующий день, 13 августа 1906 г., подобная запись в дневнике великой княгини Ксении Александровны:

«Газеты полны ужасными подробностями вчерашнего взрыва, просто читать жутко и ужасно. Бедная девочка, очень трудно, и не знают еще, надо ли делать ампутацию ног! Еще вся эта кровь не остыла их, уже новая пролита. Бедный Мин – этот чистый, хороший человек и преданный своему долгу и Государю, убит вчера вечером /…/ на вокзале, на глазах у жены и публики, 5-ю пулями в спину, женщиной! Месяцами его преследовали и, наконец, убили! Господи, что это за невыносимое время! Людей убивают как дичь, ничем не стесняясь, с возмутительным хладнокровием и спокойствием. Как и чем все это кончится, и куда же мы идем?! Несчастная его семья, как больно, жалко ее. Господи и сколько таких по всей несчастной России. /…/ У Миши тоже ужасные боли в спине и ногах и тоже к вечеру жар 37.9°. Он много сидел у меня и после чая разделся, надел халат и устроился [у] меня в спальне! Сидел до 10 ч. вечера»[46]46
  ГА РФ. Ф. 662. Оп. 1. Д. 28. Л. 20 об., 21–21 об.


[Закрыть].

Император Николай II предпринял ряд мер к обузданию волны террора. В его записке премьер-министру Петру Аркадьевичу Столыпину (1862–1911) читаем:

«Непрекращающиеся покушения и убийства должностных лиц и ежедневные дерзкие грабежи приводят страну в состояние полной анархии. Не только занятие честным трудом, но даже сама жизнь людей находится в опасности.

Манифестом 9 июля было объявлено, что никакого своеволия или беззакония допущено не будет, а ослушники закона будут приведены к подчинению царской воле. Теперь настала пора осуществить на деле сказанное в манифесте.

Посему предписываю Совету Министров безотлагательно представить мне: какие меры признает он наиболее целесообразными принять для точного исполнения моей непреклонной воли об искоренении крамолы и водворения порядка.

Николай.

14 августа 1906 г.

P.S. По-видимому, только исключительный закон, изданный на время, пока спокойствие не будет восстановлено, даст уверенность, что правительство приняло решительные меры, и успокоит всех»[47]47
  Красный архив. 1924. № 5. С. 103–104.


[Закрыть].

На семейном фронте многочисленных членов Императорской фамилии далеко было не все ладно. Великий князь Константин Константинович в очередной раз с возмущением записал в дневнике:

«6 ноября 1906 г. – Павловск. Узнал с ужасом от жены, которая была на гусарском празднике, что Стана Лейхтенбергская разводится с Юрием и выходит замуж за Николашу!!! Разрешение этого брака не может не представиться поблажкой, вызванной близостью Николаши к Государю, а Станы к молодой Государыне; оно нарушает церковное правило, воспрещающее двум братьям жениться на двух сестрах. Кириллу не позволили жениться на Ducky, а Мише на Beatrice, как на двоюродных сестрах; но Стана, если не по рождению, то по первому браку, приходится Николаше двоюродной сестрой. Развод в семье в это смутное время является обстоятельством, весьма нежелательным и прискорбным»[48]48
  Мейлуна А., Мироненко С. Николай и Александра. Любовь и жизнь. М., 1998. С. 295.


[Закрыть].

Михаил Александрович, несмотря ни на что, продолжал упорствовать в своем стремлении жениться на А.В. Коссиковской. В дневнике его сестры Ксении Александровны от 3 января 1907 г. имеется запись:

«Мише Ники категорично объявил, что он ему не разрешит жениться ни под каким видом. Он в отчаянии, но продолжает все-таки надеяться!»[49]49
  ГА РФ. Ф. 662. Оп. 1. Д. 29. Л. 71.


[Закрыть]

Весной и в начале лета 1907 г. у Михаила Александровича началась болезнь обострения язвы желудка. Его адъютант А.А. Мордвинов позднее писал по этому поводу в рукописных воспоминаниях:

«Великий князь почувствовал себя нездоровым и, как всегда, не обращал никакого внимания на свою болезнь – много гулял, ездил верхом, надеясь, по своему обычаю, усиленным движением излечиться. Но к весне его боли в области желудка и печени настолько усилились, что пришлось слечь и обратиться к врачам.

Их собралось очень много, не менее 7 человек, в числе которых были профессора Вельяминов, Сиротинин, Романовский, доктора Вестфален, Боткин и другие. Мнения у них довольно резко разделились – одни находили у Михаила Александровича явные признаки круглой язвы, другие, видимо, не желая огорчать взволнованную императрицу мать, высказывались более осторожно и считали невыносимую тупую боль лишь следствием давления на желудок каких-то других, переместившихся внутренних органов. Спорили очень долго и, наконец, сообща порешили назначить великому князю продолжительное молочное лечение, а когда боли после него прошли, потребовали поездку в Карлсбад, куда должен был быть вызван и знаменитый венский профессор Норден для окончательного диагноза»[50]50
  ГА РФ. Ф. 5831. Оп. 2. Д. 512. Л. 130.


[Закрыть].

В это время подготовки поездки за границу, т. е. 15 июня, его посетили князья императорской крови Гавриил и Иоанн Константиновичи:

«Мы с Иоанчиком поехали в Гатчину являться императрице Марии Федоровне. Мы поехали через Красное Село на моем автомобиле. Мы в первый раз в жизни были в Гатчине и Гатчинском дворце. Тетя Минни очень любезно нас приняла и оставила завтракать. Я помню, что за завтраком были дядя Георгий Михайлович с женой, а также великий князь Михаил Александрович и великая княгиня Ольга Александровна. Михаил Александрович в то время был в кирасирах Ее Величества, но временно не нес службы, потому что у него была язва желудка. Несмотря на язву, он был весел и очарователен, как всегда. Мы зашли в его комнаты. Они были маленькие и низкие, и в них было наставлено множество вещей. Мне рассказывали, что во времена императора Николая I в этих комнатах жила прислуга, но император Александр III, сам, будучи очень большого роста, любил маленькие комнаты и поселился в них со своими детьми. Миша покатал нас по Гатчинскому парку на своем автомобиле, он им прекрасно управлял»[51]51
  Великий князь Гавриил Константинович. В Мраморном дворце. Из хроники нашей семьи. СПб., 1993. С. 50–51.


[Закрыть].

Великий князь Константин Константинович 23 июля 1907 г. записал в дневнике о любовном романе Михаила:

«Был в городе и видел Олю (имеется в виду королева эллинов великая княгиня Ольга Константиновна. – В.Х.), которая в первом часу вернулась из Гатчины, а вечером опять туда поехала. Там ее присутствие было желательно ввиду брожения, которым охвачена вся семья. Дело в том, что Миша (бывший наследник) года два как полюбил фрейлину своей сестры Ольги Дину Коссиковскую (дочь той, что со мной играла королеву в “Гамлете” в Эрмитажном театре; сама же Дина и ее покойная сестра изображали придворных дам). Любовь эта взаимная. Петя и Ольга заметили ее уже слишком поздно и не могли уследить, когда дружба перешла в любовь. Теперь опасаются, что Миша твердо задумал жениться.

Его посылают лечиться в Карлсбад, он едет 28 июля. Оля узнала, что 22-го вечером Миша был в Гатчине на станции Варшавской дороги, где виделся с Коссиковской, уезжавшей за границу. Мы боимся, что Миша устроит свадьбу где-нибудь за границей 30-го или 31-го июля. Как наша семья сама вредит себе и подрывает значение Государя и царствующего дома! Чем дальше, тем хуже»[52]52
  Мейлуна А., Мироненко С. Николай и Александра. Любовь и жизнь. М., 1998. С. 302.


[Закрыть].

Через два дня в дневнике Константина Константиновича было сделано небольшое уточнение, что если Михаил уедет за границу, то Коссиковскую туда не выпустят из России.

Тем временем старшая сестра великого князя Михаила Александровича великая княгиня Ксения Александровна родила шестого сына. В ее дневнике появилась запись:

«30 июля 1907 г. Понедельник. – Гатчина. 24 июня Бог дал нам сына Василия. Все прошло благополучно и очень быстро. /…/ Все это счастливое для меня время было отравлено историей с Мишей – он совсем решил жениться и даже нашел священника, который согласился за большие деньги их обвенчать на днях, кажется, у них в деревне. Это на днях открылось, и теперь ей запретили выехать в имение. Миша ужасно возмущен этой мерой и восстановлен против всех! С Мама была одна бурная сцена (она с прошлого года ни разу не говорила об этом вопросе). Миша пришел ей сказать, что едет в город, и она ему запретила ехать к ней – он ответил, что все-таки поедет, и, конечно, поехал. Мама пришла после этого наверх ужасно расстроенная, и весь день у нее было сердцебиение и боль в руке. Несмотря на этот разговор и все, на другой день у них отношения были самые лучшие, и оба были удивлены и рады! Конечно, это длилось недолго, и теперь положение опять стало невыносимое. За бедную Мама так больно и Мишу жалко, бедненького, ужасно. Дина и ее отец всеми средствами и силами хотят его поймать. Это теперь ясно, и есть еще какие-то лица, которые помогают им, один из них Чарторыйский. Мордвинов в отчаянии, да и все мы, но сделать ничего нельзя, он никого не хочет слушать и на все ему теперь наплевать. Сандро имел один очень серьезный разговор с ним, приводил всякие доводы против, но, кажется, и это не имело никакого эффекта. Со мной он ничего не говорил все это время, и только вчера первый раз говорил насчет того, что ее не пускают в деревню, и очень возмущался такой мерой. Бедный, бедный Мишкин! На днях он и Ольга едут в Карлсбад (по-видимому, он хотел ехать туда, уже женившись!)…»[53]53
  ГА РФ. Ф. 662. Оп. 1. Д. 31. Л. 24 об., 31–32 об., 33.


[Закрыть]

По некоторым противоречивым сведениям, А.В. Коссиковская была арестована во время поездки в Италию, где влюбленные собирались встретиться и тайно обвенчаться. Затем она уехала в Англию. Об ее судьбе ходили разные слухи. Одни говорили, что она вышла замуж. По другим слухам, что она осталась за границей, так и не вышла замуж и умерла в нищете в 1923 г. в Берлине. Ее судьба оказалась сложнее. Во всяком случае, эта романтическая история еще ждет своего писателя.

Михаил Александрович вместе с младшей сестрой Ольгой уехали на лечение водами за границу. Адъютант А.А. Мордвинов описал эту поездку в своих рукописных воспоминаниях:

«Выехали мы в Карлсбад в июне (правильно в июле. – В.Х.) 1907 года в большой компании. Кроме великого князя и меня, с нами отправлялись великая княгиня Ольга Александровна с ее мужем принцем Петром Александровичем Ольденбургским, также нуждавшимся в лечении, их заведующий Двором С.Н. Ильин, бывшая няня великой княгини m-s Franklin и доктор Вестфален.

При прощании императрица просила меня чаще писать ей о здоровье Михаила Александровича и в особенности сейчас же ее уведомить телеграммами, в каком состоянии его найдет Норден.

В Карлсбаде мы остановились в прекрасном отеле, заняв целый ряд комнат, и сразу же вызвали профессора Нордена. Он приехал к нам на другой день и быстро определил застаревшую, но уже начавшую затягиваться круглую язву у входа в желудок, главной причиной которой, ввиду скромного и здорового образа жизни великого князя, являлось единственно лишь его нервное состояние за тот год. … Консультация Нордена, длившаяся не более 20 минут, обошлась великому князю дорого, более 10000 крон – стоимость проезда и потерянных им двух дней в Вене, но зато нас сильно успокоила, о чем я сейчас же написал и телеграфировал императрице.

Норден нашел, что шести недель лечения Карлсбадскими водами будет совершенно достаточно для полного излечения язвы, и рекомендовал, по окончании этого срока, поехать на берег моря в Италию, лучше всего в окрестности Неаполя…»[54]54
  ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 512. Л. 130–131.


[Закрыть]

В дневнике великой княгини Ксении Александровны от 7 августа 1907 г. появилась запись:

«Получила маленькое письмо от Ольги из Карлсбада. Проф. Норден из Вены видел Мишу и нашел, что все, что было сделано, хорошо и надеется, Карлсбад поможет, [а] после чего нужны еще морские купанья. Ольга телегр[афировала], что они, вероятно, поедут в Венецию /…/. Настроение Миши уже лучше»[55]55
  ГА РФ. Ф. 662. Оп. 1. Д. 31. Л. 47.


[Закрыть].

Вскоре в эти места для обычного лечения приехал английский король Эдуард VII, которого Михаил Александрович называл дядя Берти. Адъютант Мордвинов, между прочим, отметил в своих воспоминаниях:

«Мы все отправились к нему в соседний Мариенбад с визитом, были радушно встречены, а на другой день он приехал к нам сам. Мы все гуляли по Карлсбаду…»[56]56
  ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 512. Л. 132.


[Закрыть]

Великий князь Михаил Александрович 14 сентября написал письмо вдовствующей императрице в Данию:

«Моя дорогая Мама. От всей души благодарю тебя за дорогое и длинное письмо, которое меня очень обрадовало. Мы решили уехать отсюда [в] следующий вторник с остановкой в Риме, где пробудем полтора дня для посещения города, хотя это и не большой срок, но все же это лучше, чем ничего. До Берлина мы поедем вместе, а оттуда разъедемся – они в Россию, а я к Вам. Я очень рад, что в вашем доме все устроено и что вы там уютно живете. Очень интересно будет повидать Hvidore и затем близость моря приятна. Я, вероятно, могу быть у вас в субботу утром. Сегодня мы съездили в Помпею, было удивительно интересно, но благодаря тому, что нас было слишком много, людей мы не успели много видеть, а кроме того, и времени было недостаточно. Туда можно ездить двадцать раз и больше, и всегда что-нибудь новое увидишь. Несколько дней тому назад мы были на Везувии и поднялись до самой вершины его. Он больше не дымится, как прежде, и кратер очень большой сделался после последнего извержения, которое было два года тому назад. В Неаполе также были, но он ничего особенного из себя не представляет. Там осматривали музей, который великолепный, и также были в аквариуме, где находятся почти все породы рыб Средиземного моря. Я хожу каждый день под парусами и, конечно, сам управляюсь. Погода удивительная, один день, как другой и постоянно жарко и ночью так же тепло, как и днем. Купанье в море самое приятное, которое можно себе представить. Я научился довольно хорошо плавать. Здесь очень глубоко, как в Крыму и вода удивительно чистая. – Какой ужасный случай со «Штандартом», нельзя в таких местах ходить на такой большой яхте. – До свидания дорогая Мама, да благословит тебя Бог. Крепко обнимаю тебя. Сердечно любящий тебя Миша»[57]57
  ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 2222. Л. 68–69 об., 70.


[Закрыть].

18 сентября Михаил Александрович отправился в Данию к дорогой маме, а его сестра Ольга с супругом в Россию. В начале октября он сообщил старшей сестре, что скоро приедет к ним в имение «Ай-Тодор» в Крым. Это известие обрадовало Ксению Александровну, но новое известие, дошедшее до ее сведения, расстроило. В дневнике от 11 октября 1907 г. имеется фраза:

«Мари Трубецкая завтракала у нас. От нее узнала, что Дина в Одессе!! Этого только недоставало. Неужели он намерен ее здесь видеть? Ужасно как все это расстраивает и мучает»[58]58
  ГА РФ. Ф. 662. Оп. 1. Д. 31. Л. 138 об.


[Закрыть].

Наступило 12 октября 1907 г. В этот день Михаил Александрович приехал в Крым. Его старшая сестра Ксения Александровна записала в дневнике:

«…Мы уже около 10 ч. были почти на месте, но отъехали немного в сторону и под тенью деревьев закусили! Потом еще почти ¾ ч. ждали поезда у самого переезда, болтали с Поповым. Мишкин приехал с Мордвиновым, последний сел к Попову, Миша к нам и мы полетели в обратный путь. Через 3 ч., даже меньше, были уже дома. /…/ Мишкин выглядел лучше, здоровее. – Мама пишет, что он с ней говорил откровенно, обещая ничего не делать против закона! Она огорчена, что он уехал теперь именно, когда она осталась одна, но рада, что он к нам приехал. – Мы написали Тормейеру, прося приехать как можно скорее! Миша не был уверен, хотим ли мы его, а я именно ждала его приезда с нетерпением. Он имел такое хорошее влияние на М[ишу] и сумел сделать то, что другим не удавалось – убедил его не поступать необдуманно, против воли других и на свое же несчастье. /…/ Миша много рассказывал про Данию и всех и как он был рад видеть Торию. Он не поехал в Англию теперь оттого, что они ждали кучу народа к себе, тогда он решил ехать сюда и мне сказал, что возвращаться в Г[атчину] слишком рано (а она теперь в Петербурге!). /…/ Маленькие очень обрадовались Мише, висели на нем долго и возились с ним»[59]59
  ГА РФ. Ф. 662. Оп. 1. Д. 31. Л. 140 об., 141–142 об.


[Закрыть].

Михаил Александрович окунулся в привычную обстановку и курортную жизнь: ходил по горам и охотился на орлов, купался в море, ходил на археологические раскопки, совершал автомобильные и конные прогулки, ходил по магазинам и покупал игрушки для племянников, с которыми часами возился и играл в разные игры.

Свой 29-й день рождения Михаил Александрович встретил в Ай-Тодоре. Ксения Александровна 22 ноября 1907 г. записала в дневнике:

«Рождение именины Мишкина милого. Помогали ему с Мордвиновым отвечать на телеграммы. Вирен и Каульберс прибыли нарочно, чтобы его поздравить. В[ирен] остался всего полчаса и ушел обратно на миноносце, а вечером выехал в Питер. В ½12 [ч.] был молебен, потом завтрак. Были: Георгий, Минни, Каульберс, Думбадзе, Барятинский и Мартын. У Сандро кашель лучше, но он не выходит. Днем гуляли с Мишей и Тормейером. Погода серая, 6°. Дошли до калитки Ореанды В[ерхней] на горизонт [дорожке] пешим ходом и назад. Георгия [Михайловича] встретили, ходил на орлов, но не удачно. Дети все гуляли и катались, кроме Ирины. Писала еще телеграммы Мише и рисовала. Дети играли после чая. Обедали у нас Хорокс, Юсуповы, couple Орбелиани и Кюгельхен. По случаю рождения Миши и Мити О[рбелиани] мы были в старинных платьях (кроме княгини и Веры) и надели даже звезды! Оба виновника торжества сидели vis a vis друг друга посреди стола, Минни и я, и принц между, а Миша между З. Юсуповой и Верой. На столе в вазах были holly – за неимением других цветов. – Потом были Bridge и Bull. Я не играла и много разговаривала с княгиней [Юсуповой], а потом смотрели на играющих! Около 12-ти разошлись»[60]60
  ГА РФ. Ф. 662. Оп. 1. Д. 32. Л. 34 об., 35–35 об.


[Закрыть].

27 ноября Михаил выехал из Крыма в Петербург. В то же время должна была вернуться и вдовствующая императрица Мария Федоровна из Дании. Таким образом, Михаил Александрович оказывался вновь под бдительным контролем матушки.

Великий князь Михаил Александрович в Дании. Август 1909 г.

Среди великих князей Михаил Александрович особенно ничем не выделялся. Пожалуй, всеобщее внимание он привлек к себе лишь тайным вступлением против воли императора Николая II в морганатический брак с дважды разведенной младшей дочерью московского адвоката Сергея Александровича Шереметевского (Шереметьевского) Наталией Сергеевной Вульферт (1880–1952).

В отношениях Николая II и членов Императорской фамилии значительную роль играла обязанность царя (как главы династии): предотвращать «морганатические браки» ее членов, особенно тех, которые ближе других стояли к трону и имели шансы когда-либо взойти на Российский престол. Другие отношения наступали между Государем и многочисленным императорским семейством, когда те нарушали законы о престолонаследии, как это было с великими князьями: Николаем Константиновичем (1850–1918), Михаилом Михайловичем (1861–1929), Павлом Александровичем (1860–1919), Кириллом Владимировичем (1876–1938) и, наконец, Михаилом Александровичем.