Текст книги "Шаги любви и таинства души"

– Ничего, постою…

– Ну тогда спокойной ночи, Вероника Владимировна.

– Спокойной ночи, Матвей Ермолаевич.

Ника закрыла дверь на щеколду и прошла в комнату. Поискав нашла подушку и плед. Выключила свет и закрыла глаза. Спать не очень хотелось, сказывалось напряжение сегодняшнего вечера. Но организм требовал отдыха, и она задремала.

Проснулась она от того что кто-то теребил ее за руку. Вероника открыла глаза. Перед ней стоял Ваня

– Тетя, тетя. Дашка плачет….

– Что случилось Ванечка? Почему она плачет? – Ника еще никак не могла отойти от сна.

– Ей, наверное, что-нибудь приснилось, вот она и хнычет…

Вероника зашла в комнату к детям. На диванчике сидела проснувшаяся Даша и громко всхлипывала, потирая при этом сонные глаза. Ника взяла девочку на руки, прижала к себе, поглаживая по маленькой головке и приговаривая при этом:

– Девочка моя… Тихо… Тихо… Не надо плакать, я с тобой… Все хорошо… Спи, моя хорошая… Спи…

Девочка скорее всего спала. Потому что не испугалась, что ее взяли на руки и качают. Почувствовав тепло и ласковый шепот, она обвила маленькими тоненькими ручками шею Вероники и всхлипнув еще пару раз, заснула. Она так и легла вместе с ней. Боясь потревожить сон этого маленького чуда. Ника лежала и слушала, как бьется маленькое сердечко, и волна неожиданной нежности накатила не нее. Неосознанное чувство материнство, заложенное в генах каждой девочки, девушки, женщины, сейчас властвовало над ее разумом и поступками. Вот так, бережно укрывая ребенка и поглаживая его по головке, она и заснула со счастливой улыбкой на губах.

Утро принесло Веронике много неожиданных и неизвестных ей забот. Несмотря на всю самостоятельность Вани и Оли, надо было проследить, как они умылись, а с маленькой Дашенькой было еще больше проблем. Проснувшись и увидев рядом с собой незнакомую тетю, она подняла такой визг, что Ника чуть не оглохла. Потом они все втроем успокаивали ее и убеждали, что тетя не злая и красть ее не собирается, а наоборот она очень даже добрая и поживет с ними пока папа в командировке, чтобы им не было страшно. Но Даша, успокоившись, надула щеки, как маленький бурундучок и упорно молчала, не желая разговаривать с тетей. Бросая из-под лобья подозрительные взгляды, она старалась держаться от Вероники на почтительном расстоянии. Критическое положение спас Матвей Ермолаевич, который привез молоко и творог. Обрадованные дети бросились к нему. Младшая Даша повисла на шее директора и долго не хотела его отпускать. Матвей Ермолаевич еще раз рассказал детям про командировку отца, отсутствие бабушки Ани и попросил, чтобы они слушались Веронику Владимировну и хорошо себя вели. А папа, за это, привезет им из командировки подарки.

Утро, такое тихое солнечное, теплое и прекрасное превратилось для Ники в настоящий кошмар. Даша умудрилась перевернуть себе горшок на голову, пока она варила кашу на завтрак. Пришлось срочно греть воду, наливать в большое корыто и мыть визжащую Дашу, убеждая, что мыло не попадет ей в глазки, и не будет щипать, если она их крепко зажмурит. Успокоилась девочка только после того как Вероника показала ей, как надуваются из двух сомкнутых вместе ладошек большие красивые мыльные пузыри. Пока Вероника занималась в доме с Дашей, на улице Оля и Ваня не поделили лопатку для песка, во время ссоры пострадали рубашка и платьице. Вооружившись иголкой и ниткой, Ника заштопала дырку на платье и пришила рукав к рубашке, воспользовавшись тем, что дети кушают. Сама она позавтракать так и не успела. За окном раздался призывный сигнал автомобиля, дети повыскакивали из-за стола и помчались на улицу. Вероника поняла, что пора собираться. Приехала автолавка. На площади, где остановился передвижной магазин, собралось уже достаточно большое количество людей, выстроилась довольно длинная очередь. Вероника заняла очередь, и чтобы не стоять в этой толпе и не слушать обсуждение последних новостей поселка, а попросту говоря сплетен, предложила детям прогуляться до опушки леса и пособирать там ягоды и если повезет грибы. Еще приближаясь к жителям, собравшимся сделать покупки в автолавке, а собрались в основном одни женщины, она поняла, что стала объектом пристального изучения и внимания. Более того, присутствие детей Владимира, выводило ее появления на люди в разряд главной сенсации поселка, которая быстрокрылой ласточкой облетит каждый дом и будет обсуждена со всеми подробностями и домыслами. Но в данный момент ей не хотелось отвечать на какие-либо вопросы женщин и она, взяв Дашу на руки и предупредив, что скоро будет пошла в направлении опушки леса.

Лес, вплотную примыкавший к поселку, как всегда встретил их чудесным разнообразием звуков и запахов. Забежав чуть вперед, Иван развернулся к Веронике лицом и серьезно, с видом знатока здешних мест сказал:

– Предлагаю сходить за подвесной мост. Там много малины, и она такая большая…, – при этом мальчик большим и указательным пальцем изобразил такое кольцо, что можно было подумать, что там растет не малина, а слива или абрикос….

– Ух, ты, – притворно удивилась Вероника, – неужели такая бывает?

– Ника! – Оленька сердито топнула маленькой ножкой, заступаясь за брата, – Ваня никогда не врет. Он нам с Дашкой приносил такую малину.

– Да! – поддержала Даша брата с сестрой, на минуту оторвав ручки от шеи Вероники и строго заглянув в ее глаза. Затем снова обвила ручками ее шею и спрятала свое личико, положив голову на плечо.

Уже с самого утра Вероника договорилась с ними, что они будут называть ее просто «Ника», чтобы не путаться в имени и отчестве. Дети с удовольствием приняли эту договоренность, и она почувствовала, как незримая ниточка взаимопонимания протянулась между ними.

Приблизительно метров через сто, показался довольно глубокий овраг, по дну которого протекал едва заметный ручеек. Ваня рассказал, что этот ручеек вытекает из родника, расположенного на окраине поселка и пообещал обязательно сводить туда Веронику. Вид подвесного моста не вызвал у Вероники никакого оптимизма. Веревки на протянутые под настилом местами прогнили и распотрошились, доски покрылись налетом зеленого мха. Опустив Дашу на землю, Вероника с опаской подошла к мосту и попробовала носком кроссовки самую первую дощечку. Доска, как она и предполагала действительно оказалась скользкой.

– Вань, давай за малиной сходим в следующий раз – Веронике не нравился этот мост, а уже проход по нему не вызывал вообще никакого оптимизма, – мы же очередь заняли. А то все раскупят… пошли обратно…

– Да, Вань, пошли скорее смотреть, какие там игрушки привезли. – Оля дернула брата за рукав.

– Пошли, – маленькая Даша уже демонстративно развернулась лицом в направлении поселка, – я хочу посмотреть на свою куклу…

– Эх, вы, девчонки! Идите, я вас догоню, – мальчик настолько быстро рванулся к подвесному мосту, что Вероника не успела даже схватить его за руку.

Словно предчувствуя беду, Ника рванулась за Ваней. Мальчик пробежал несколько метров и одна из досок, на которую он наступил, подломилась. Через пару секунд он уже висел, едва удерживаясь маленькими ручонками за обломки доски. Зеленый мох, выступивший не ней, был настолько скользким, что было понятно, ему не удержаться и что через несколько мгновений он рухнет на острые и твердые ветки кустов, растущих по краю оврага. В его маленьких глазах застыл страх и мольба о помощи одновременно. Все остальное происходило чисто интуитивно и заставь ее вспомнить или рассказать, почему она так сделала, она бы просто не смогла. Вероника не побежала по доскам. Интуиция подсказывала ей, что они не выдержат веса ее тела. Сняв на ходу ремень и сделав из него петлю, она прочно намотала свободный конец на запястье руки. Словно эквилибрист Ника ступила на железный трос протянутый между берегами для удержания досок с обоих сторон моста. Перебирая руками по покрытому налетом ржавчины тросу, она приблизилась к Ване и крикнула голосом, не терпящим возражений:

– Подними одну руку как можно выше вверх!!! Быстро!!!!

– Боюсь, – прошептал побелевшими губами мальчик

– Быстро, я сказала или рухнешь вниз!!! – при этом Вероника сделала такое страшное лицо, что глаза мальчишки еще больше расширились от страха, и он поднял одну руку как можно выше над головой.

Вероника накинула на руку мальчика ременную петлю и затянула ее. И именно в этот момент сломанная доска окончательно обломилась, и Ваня с отчаянным криком испуга повис над обрывом, удерживаемый Вероникой через ремень.

– Не ори! – Вероника смягчила тон и уже более спокойно стала инструктировать мальчишку, что надо сделать дальше, – не крутись и не дергайся. Понял меня?

– Да, – ответил мальчик, прекрасно понимая, что от этой женщины сейчас зависит все.

– Умничка, мой. Я аккуратно подтяну тебя к себе, а ты постарайся ухватиться руками за канат, на котором я стою. Потом поднимешься, и мы вместе дойдем до конца моста.

Несмотря на то, что мальчишке было всего десять лет, груз для Ники был очень тяжелым. Невероятным усилием она все-таки смогла подтянуть мальчика вверх, и он сумел схватиться руками за канат. Остальное все произошло очень быстро. Помогая себе ногами, Ваня взобрался на железный трос, освободил свою руку от ременной петли и как заправский канатоходец перебрался на землю. Следом за ним на твердой земле оказалась и Вероника. Первым ее желанием было отшлепать мальчишку, как следует, но потом она вдруг почувствовала, что ему очень стыдно и любое наказание будет лишним. Так чувствуют матери своих детей, выращенных под сердцем в течение долгих девяти месяцев, когда связь, возникшая на клеточном уровне, переходит в связь подсознательную, чувственную, граничащую с ментальной едва плод покидает утробу матери. Откуда возникло это чувство, Вероника не знала, но решила не противоречить ему.

– Ну, что, герой? – спросила она его, потрепав по голове – не сильно испугался?

– Сильно, – Ваня поднял на нее глаза, в которых отразилось невероятное смешение чувств, – я больше так не буду, Ника.

– Верю, Ванечка, верю, – она снова взяла на руки, стоящую в стороне Дашу и уже обращаясь ко всем, добавила, – а теперь пошли быстро, а то машина уедет, и мы ничего не купим.

Едва они вышли из леса, как дети, помчались наперегонки к стоящей машине. Народ уже практически разошелся, продавщица неторопливо считала деньги. Ника их хорошо видели и поэтому спокойно догоняла не переживая, что с ними что-нибудь случиться. На самом деле она должна была побыть одна. Только сейчас ее настигла волна эмоциональных переживаний случившегося. Наблюдая, как весело дети бегут по дороге, она испытала неожиданное чувство любви к этим детям и одновременно бесконечное чувство тревоги за них.

Дети остановились возле машины и стали разглядывать то, что находилось внутри. Вероника обратила внимание, каким взглядом рассматривала их продавщица автолавки. В нем было презрение и высокомерие. Ее полные накрашенные губы скривились в уничтожающей улыбке.

– Ну что, Вам оборвашки, нужно? Деньги-то у вас есть? Или Ваш папашка опять все пропил?

– Наш папа ничего не пропил, – Ваня сжал кулачки и насупился как боевой петушок, – он просто уехал в командировку…

– Ха-ха-ха…, так я и поверила, – продолжала издеваться над детьми продавщица, – наверное, лежит дома встать не может…

Вероника еще издалека заметила, что у машины назревает конфликт. Она ускорила шаг и подошла в тот момент, когда Ваня готов был броситься на эту накрашенную тетку, защищая своего отца.

– Тихо, тихо, тихо, – проговорила она, как орлица, пряча детей за своей спиной, – ну-ка показывайте пальчиком кому какую игрушку купить. Вы что, забыли, что папа, уезжая, оставил нам деньги на подарки и на все остальное, – при этом она обернулась и весело заговорщицки подмигнула детям.

Надо было видеть детские глаза, которые вспыхнули таким ярким огнем счастья, что летнее солнце по сравнению с ним было жалкой электрической лампочкой.

– Можно мне вон ту куклу, – боязливо спросила Даша, указывая на огромную куклу, сидевшую на большой розовой коробке. В шикарном, из кусочков атласа, платье, с синими глазами она была, наверное, пределом мечтаний маленькой девочки.

– Можно. Упакуйте, – Ника зло и повелительно взглянула на продавщицу давая понять, что разговор еще состоится, – Ваня, Оля. Вы что молчите?

– Мне автомат, с пульками и пулек побольше. – Ваня указал на пластмассовый автомат, напоминающий американскую винтовку и большую пластмассовую банку, наполненную пульками.

– А, мне, – Оля тоже, наконец, решилась попросить – Барби и Кэна и домик для них.

– Хорошо, – Вероника расплатилась за игрушки и попросила детей, – Идите пока поиграйте в сторонке, а я еще покупки сделаю. Договорились?

– Да, – обрадовано закивали дети, ошеломленные внезапным исполнением, их казалось, самых заветных желаний.

Когда дети отошли на почтительное расстояние. Вероника обернулась к продавщице и приближаясь к ней как пантера, с ненавистью вглядываясь в округлившиеся от испуга глаза, разделяя каждое слово проговорила:

– Послушай меня внимательно… Если ты хоть один только раз посмеешь оскорбить моих детей, или просто бросить фразу в их сторону. Я смешаю тебя с грязью так, что ни одна пожарная команда не отмоет… Ясно?!!!

– А, что я то, – продавщица испуганно пятилась к машине, – люди говорят. Мне все равно. Я молчок…

– Ну вот и отлично. Как зовут то Вас?

– А, зачем? – спросила продавщица чувствуя, что от этой молодой и красивой женщины исходит реальная угроза – Ну, Раиса Петровна…, а что? Жаловаться будете? Жалуйтесь…

– Зачем жаловаться? – уже более спокойно заговорила Вероника, – я свои дела решаю, сама Раиса Петровна… Вы мне конфет вот лучше взвесьте и деликатесики покажите, какие остались….

Набрав полные сумки продуктов и, заказав детям одежду на следующий раз, они расстались с продавщицей почти подругами.

Надо было видеть с какой гордость шли дети по поселку, выставляя напоказ свои игрушки и поочередно забегая во дворы, чтобы похвастаться перед теми, кого не встретили на улице.

Время очень интересная субстанция. Когда мы следим за его ходом, то оно тянется настолько бесконечно, что превращает минуты в дни, а часы в целые года, года переползают в десятилетия и этот медленный процесс бесконечен. Но стоит только на короткое время отвлечься от циферблата передвигающего стрелки по кругу, как бег времени становиться похожим на строптивого жеребца которому неожиданно ударили по бокам острыми шпорами.

Лето пролетело одним днем. Вероника уже привыкла вставать по утрам, готовить детям кашу, кормить Дашеньку и вести ее, потирающую кулачками сонные глазенки и похныкивающую в ясельки. А потом бежать в офис и заниматься делами, поглядывая на часы. И не от того что ей не нравилась работа. А от того, что в обед, она шла к детям кормила их и делала всякие мелкие домашние дела. А вечером она летела, как на крыльях в ясельки, и маленькая Даша, раскрыв свои объятья, с громким криком радости неслась к ней навстречу, чтобы крепко обхватив маленькими ручонками прижаться к ней и смешно целовать в щеки, нос, губы, приговаривая при этом, как она соскучилась по ней за целый день. Потом они все вместе ужинали и усаживались в большой комнате. Вероника садилась на диван, брала большую книгу сказок, а ребятишки, положив свои головки к ней на колени, слушали, как она читает. Раиса Петровна привезла детям все заказанные Никой вещи и плюс к этому совершенно новые ранцы для Вани и Оли, в которых чего только не было: ручки, карандаши, фломастеры, тетрадки с красивыми обложками и даже акварельные краски.

Первого сентября из города приехал желтый школьный автобус и Вероника, проводив Ваню и Олю учиться в интернат, осталась с маленькой Дашенькой. Появилось больше времени заниматься делами, не надо было бегать в обед к детям. Первое время Вероника ходила как опустошенная, пока сама Даша не подсказала ей выход из этого затишья. Однажды вечером, когда она прочитав очередную сказку, относила сонную Дашу на ее диванчик, девочка засыпая прошептала ее на ухо: «Ника, научи меня читать буковки…». Вероника словно наткнулась на незримое препятствие. Она внимательно посмотрела на девочку. Даша спала, крепко зажмурив глазки и смешно подергивая маленьким носиком во сне. Ее детские губки были упрямо сжаты. Подумав, что это только сон, Вероника забыла про это маленькое событие. Но про него не забыла сама девочка. В один из вечеров она стала расспрашивать с не детской серьезность, как называется та или иная буква и как она читается. Ника долго объясняла и в конце концов упросила Раису Петровну привезти для Дашеньки азбуку. С легкой руки продавщицы по поселку пошли разговоры, что у них есть девочка-вундеркинд, которая в четыре года уже умеет читать. Вероника страшно гордилась этими сплетнями и когда они шли по поселку, с весело болтающей Дашей, ловила на себе завистливые взгляды поселковых женщин и мужиков.

В один из ноябрьских дней в офис фирмы прибежала воспитательница из яселек

– Вероника Владимировна, – проговорила она громко, едва отдышавшись от быстрой ходьбы, – Дашенька заболела. У нее температура почти сорок, вся горит, в бреду, Вас зовет.

– Матвей Ермолаевич – Вероника бросилась к выходящему из кабинета директору

– Беги, мы тут сами разберемся, а я в город машину пошлю за детским доктором…

Накинув на себя полушубок, она выбежала на улицу. По-зимнему холодный ветер с силой бросал ей в лицо пригоршни дождя, вперемешку с колючим снегом. Но она не замечала этого. В голове крутилась только одна и та же мысль: «Даша…, Даша…, Дашенька… Как же так… Девочка моя…». Девочка лежала на кроватке, укрытая детским одеялом. На ее маленьком лобике выступили капельки пота, щеки горели ярким румянцем. Над ней склонилась медсестра и фельдшер. Вероника подбежала в страшном волнении и приложила свою ладонь к горящему лобику девочки:

– Девочка моя, Дашенька, – приговаривала она ощущая, как быстро нагревается ее ладонь, – что же с тобой? Как же так?

Она обернулась к женщинам в белых халатах.

– Что с ней? Чем она заболела?

– Мы не знаем, – женщины пожали плечами, – скорее всего, простудилась. Смотрите, какая погода на улице. Вышла потненькая на улицу и все, просквозило.

– Так, я забираю девочку с собой, где ее одежда?

– Вы что, – фельдшер сделала испуганное лицо и отчаянно замахала руками. – Ни в коем случае. Мы сейчас отвезем ее в больницу.

– Нет, – вскочила с колен Ника, на которых стояла, склонившись над метающийся в бреду девочкой, – я забираю Дашеньку домой.

– Тогда пишите расписку, что отказываетесь от того, чтобы положить девочку в больницу. Мы снимаем с себя всякую ответственность, – фельдшер демонстративно достала чистый лист бумаги и протянула ручку.

– С удовольствием, – Вероника написала расписку и отшвырнула от себя листок бумаги и ручку, – от вас только одни проблемы! Простудили ребенка, а теперь стоите и не знаете от чего и как лечить… Бездари…

– Да как Вы смеете! – медсестра начала повышать голос, – да я на вас в суд подам!

– Послушаете, – рассвирепевшая Вероника вдруг перестала контролировать свои эмоции и перешла на свистящий шепот, – исчезните с моих глаз и молите Его Величество Случай, чтобы с Дашенькой ничего не случилось страшного… По судам затаскаю!!!!! – она крикнула так пронзительно и громко, что все стоящие рядом невольно отшатнулись на несколько шагов от кроватки.

Вероника схватила Дашеньку на руки, завернула горящую угольком девочку в свой полушубок и бегом бросилась к дому Владимира. Промозглый ветер, казалось пронизывал насквозь ее тонкую блузку и легкие черные брюки, но Ника ничего не чувствовала. Забежав домой она положила Дашеньку на диванчик и бросилась искать простынь и уксус. Услужливая память напомнила ей, что так поступала мама, когда не могла очень долго сбить у нее высокую температуру. Разбавив в тазике уксус теплой водой, она намочила в этом растворе простынь, отжала ее и обернула Дашеньку. Ее маленькие губки потрескались от высокой температуры, и Вероника аккуратно смачивала их ватным тампончиком.

Минуты тянулись очень медленно. Вероника ходила по дому, качая на руках девочку. Она подходила к окну и всматривалась в темноту наступающей ночи. За окном разыгралась настоящая снежная буря. Дорогу перемело и машины вряд ли смогли бы проехать к поселку. Вероника вновь поменяла простынь и обернула девочку. Каким-то внутренним чувством Ника почувствовала, что наступил перелом в состоянии девочки. Температура стремительно падала, и к великой радости Вероники Дашенька открыла глаза и прошептала:

– Мамочка, я хочу пить…

– Как ты меня назвала, – Вероника слушала и из ее глаз текли слезы счастья, – повтори, еще раз доченька…

– Ты моя мамочка, я знала, что это с самого начала, – девочка говорила это едва шевеля потрескавшимися губами и гладила своей тоненькой ручкой щеки Вероники, на которых оставляли горячие дорожки, падающие с ресниц слезы.

За окном послышался скрип тормозов и чьи-то торопливые шаги. Ника не обращала внимание на это. Ее взгляд был прикован к личику Даши. В комнату кто-то вошел и остановился в дверях. Дашенька повернула голову, заглядывая за спину Вероники и ее ротик растянулся в счастливой улыбке.

– Папочка, ты вернулся… А вот наша мама… Моя, мамочка…

Вероника обернулась. В дверном проеме замер Владимир. По его щекам текли скупые мужские слезы…