Электронная библиотека » Владимир Каржавин » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Небесные мстители"


  • Текст добавлен: 28 декабря 2021, 23:29


Автор книги: Владимир Каржавин


Жанр: Книги о войне, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Владимир Каржавин
Небесные мстители

В оформлении обложки использована работа Вячеслава Остапенко

Серия «Окопная правда Победы. Романы, написанные внуками фронтовиков»


© Каржавин В. В., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

* * *

Часть первая
Побег

Местность была ему знакома, но бензин предательски кончался. Пилот это чувствовал и ругался последними словами. Еще минут десять-пятнадцать, и он сумел бы приземлиться на взлетно-посадочной полосе своего полка! Но нет, не дотянуть. Куда же посадить самолет? Пару минут он покружил над лесом, пока не обнаружил большую поляну. Придется здесь. Эх, где наша не пропадала!

Двигатель начал давать сбои, потом заглох. Однако посадка, к немалому удивлению летчика, удалась наилучшим образом. Самолет стоял на поляне, и вокруг него царила тишина. Это было удивительно хотя бы потому, что совсем недалеко пролегала линия фронта. А может, эта тишина просто пригрезилась пилоту после огромного физического и морального напряжения?

Званцев тяжело дышал, упершись головой в лобовое стекло кабины, чувствовал, что покинуть самолет нет сил. Ему не верилось в такую удачу. Один шанс из ста, а он жив. За самолетом «Як-3» гнались, по нему стреляли. Он поднял его в воздух, каким-то чудом перелетел линию фронта и остался цел и невредим. Вот только силы, похоже, на исходе.

Но надо собраться, взять волю в кулак, стиснуть зубы и вылезать из кабины. Пилот сдвинул назад фонарь, оперся двумя руками о корпус машины и сделал попытку подняться в кресле.

В это время послышались шаги. На поляну осторожно вышли офицер в чине лейтенанта и двое солдат с автоматами. Свои!

Летчик кое-как вывалился из кабины, попытался встать по стойке смирно, но его шатало.

– Старший лейтенант Званцев, Четыреста сорок девятый бомбардировочный авиационный полк Семнадцатой воздушной армии. Бежал из плена, – представился он и осведомился – А вы, очевидно, Третий Украинский?

Но лейтенант не был расположен к разговору.

– Кто ты и откуда бежал, будем разбираться в штабе, – мрачно произнес он. – Оружие есть?

– Никак нет.

– Тогда вперед и с поднятыми руками!


Начальник дивизионного отдела контрразведки Смерш капитан Купцов собирался лечь и хоть пару часиков поспать. Сейчас, когда фронт приблизился к границам рейха, работы у него ничуть не убавилось. Появилось множество людей, освобожденных из плена, и военных, и гражданских. Попробуй разберись, кто и как туда попал и что там делал. На бывших оккупированных территориях полицаев пруд пруди. Есть и власовцы. Правда, с такими разговор короткий. А тут еще пленные немцы. Ни минуты покоя.

– Разрешите?

– Кто там еще? – недовольно спросил Купцов, поднимаясь с деревянной лежанки.

– Да вот, перелетел к нам, – доложил начальник патруля и толкнул Званцева в спину, пропуская вперед.

Купцов зевнул, накинул шинель. В блиндаже топили, но все равно было холодно.

– Садись, Сафин, протокол будешь вести, – сказал он и мрачно кивнул лейтенанту на скамью.

Сам капитан расположился за небольшим письменным столом, на котором стояли два телефонных аппарата и лежали несколько папок с документами. Званцеву он присесть не предложил.

Минуту Купцов рассматривал этого человека, потом закурил, выпустил струю дыма и осведомился:

– Что за наряд у тебя, сокол ты сизокрылый? С виду не наш, и на немецкий не похож.

– Это форма солдата бывшей чехословацкой армии. От моей родной остались одни лохмотья.

Купцов ехидно усмехнулся и спросил:

– Так ты и за чехов успел повоевать?

Разговор явно шел не в нужном направлении.

Поэтому Званцев не ответил на вопрос и сразу же высказал главное:

– Товарищ капитан, у меня имеются важные сведения о новом немецком самолете.

Но Купцов проигнорировал эту реплику.

– Здесь вопросы задаю я! – заявил он и грохнул кулаком по столу. – А твое дело отвечать. Врать, темнить не советую, все равно узнаем. Итак, фамилия, имя, отчество, место службы, как попал в плен? Хотя нет, отставить. Изложи-ка лучше все письменно, в виде объяснительной.

Купцов достал лист бумаги, карандаш и приказал Званцеву сесть за стол. Сам же продолжал курить, что-то прикидывая в уме.


Из объяснительной старшего лейтенанта 449 бомбардировочного полка 17 воздушной армии Званцева Игоря Николаевича

12 ноября 1944 года наш самолет «Пе-2», экипаж: летчик Званцев И. Н., штурман лейтенант Величко П. П., стрелок-радист сержант Балябин С. К., производил разведку дороги на участке Новы Замки – Трнава с целью вскрыть передвижение войск противника и сфотографировать рубеж обороны по реке Ваг. На высоте 4000 метров самолет был атакован двумя парами истребителей «Ме-109». В неравном бою с первой атаки был поврежден левый мотор нашего самолета. Я со снижением стал выходить из-под удара. При этом воздушному стрелку удалось сбить один «Ме-109». Но три других подожгли наш самолет. Величко и Балябин были убиты. Мне удалось покинуть самолет на парашюте. Приземляясь, я сильно ударился, потерял сознание и попал в плен.

Ст. лейтенант Званцев И. Н.

Купцов взял листок, прочел то, что было на нем написано.

– Что, не хватило духу застрелиться? – буркнул он, не вынимая папиросы изо рта.

– Я потерял сознание. Когда очнулся, передо мной стояли два немца с автоматами.

Купцов притушил окурок и заявил:

– А теперь о пребывании в плену.

Званцев взялся за карандаш, но сотрудник контрразведки Смерш остановил его:

– Отставить! Нечего бумагу переводить. Так рассказывай. Встать!

– Первоначально попал я в лагерь, находящийся в Чехии, – начал Званцев, поднявшись. – Мы расчищали завалы, строили казармы и административные здания.

– Для кого?

– Для наших предателей, власовцев.

– Почему так решил?

– Их представители приезжали не раз. Смотрели, как мы строим. Агитировали.

– И что, были желающие?

– Так, жалкие единицы.

– Дальше.

– В лагере нас почти не кормили. Было ясно, что долго не протянем. Поэтому решили мы готовить побег, тем более что по слухам недалеко в горах были партизаны. Но за два дня до побега меня и еще два десятка заключенных перевели в другой лагерь, в местечко Хинтербрюль, что в Австрии, на окраине Вены.

– За какие заслуги?

– Забрали всех, кто имел отношение к авиации: летчиков, механиков, строителей аэродромов.

– И что там, в этом самом Хинтербрюле?

– Там авиазавод. Но основное сборочное производство спрятано в старой меловой шахте.

– Как ты умудрился бежать?

– Всеми делами у них заправляет Эрнст Хейнкель, известный авиаконструктор. У него причуды. Он создал своего рода музей под открытым небом, собрал самолеты разных стран. Одним из них был «Як-3», на котором я улетел.

– Так вот сел и улетел?

– Мне помог один человек.

– Что за человек?

Званцев замер. Сказать правду или нет? Поверит ли этот капитан, что побег ему организовал его брат? Нет, лучше не рисковать:

– Это был человек из движения Сопротивления. Есть такая организация.

Капитан Купцов задумался, снова закурил, не спуская глаз с высокого худощавого летчика в чехословацкой форме.

В Смерше Купцов был почти с самого начала, с весны 1943 года. Случались у него и удачи, и проколы, но в целом он был у руководства на хорошем счету. Однако сейчас, в сорок пятом, в преддверии победы, этот сорокалетний мужчина ощутил, что создан не только для поимки дезертиров, предателей и полицаев. Ему хотелось большего. Да и в капитанах он засиделся.

Месяц назад Купцов задумал важнейшую, как ему казалось, в своей жизни операцию. Он знал, что у подножия гор на немецкой территории находится лагерь военнопленных. Почти три тысячи человек, занятых на ремонте стратегической автодороги, пострадавшей после бомбежек.

Охрана небольшая, людей у немцев не хватает. В лагере вполне реально устроить восстание. Если оно удастся, то можно будет из освобожденных узников сформировать пару батальонов, сбросить им с самолетов оружие и поставить боевую задачу. Они должны будут захватить и удерживать до прихода своих ближайший к лагерю городок Суховец и стратегическую дорогу, проходящую через него.

Чем не идея! За такое можно и Героя отхватить.

Купцов вспомнил, как организовывал подготовку и заброс разведгруппы в район нахождения концлагеря. Цель – войти в контакт с подпольной организацией лагеря во главе с майором Петриченко. Купцов доверял этому человеку, поскольку знал его лично.

Однако данному замыслу не суждено было сбыться. Поначалу все шло нормально. Командир разведгруппы передал даже время и дату начала восстания. Но оно не состоялось. Разведгруппа погибла. Полтора десятка заключенных, прорвавшихся через колючую проволоку, были пойманы и расстреляны.

Купцов жадно затянулся.

«Кто виноват? Конечно же, я. Разведгруппу готовил наскоро, опыта в таких делах у меня нет. Придется в рапорте брать вину на себя. Ох, как не хочется. А может, восстание не состоялось потому, что среди организаторов нашелся предатель? Точно, предатель! Этот вот парень в чехословацкой форме вполне сойдет за такого».

Купцов окинул Званцева пристальным взглядом. Страха в глазах его он не нашел. Всякие люди стояли перед ним. Одни тряслись, зная, что их ждет, другие ненавидяще глядели на него исподлобья, готовые вцепиться в глотку. А этот смотрел куда-то в сторону, словно чувствовал собственную невиновность.

Что ж, и не таких ломали. Хотя сначала лучше с ним по-доброму.

– Садись, лейтенант. В ногах правды нет. – Купцов указал Званцеву на скамью и обратился к своему помощнику, который сидел и заполнял шапку протокола: – Пойди, Сафин, погуляй. – Когда тот вышел, Купцов негромко произнес: – Вот что, Званцев. Времени у меня в обрез, поэтому давай договоримся прямо сейчас.

– О чем?

– Молчи, слушай меня. – Купцов вытащил новую папиросу, закурил и продолжил: – Я понимаю все случившееся с тобой следующим образом. Ты входил в лагерный подпольный комитет. Так?

– Так.

– Комитет возглавлял майор Петриченко. Ты знал такого?

– Не только знал. Мы вместе готовили побег.

– Хорошо, пойдем дальше. Побег вы готовили, но тебя раскрыли, пытали. Ты не выдержал и…

– Вы хотите сказать, что я выдал?

Купцов глубоко затянулся, выпустил струю дыма прямо в глаза Званцеву и заявил:

– А ты парень догадливый.

Теперь уже Званцев глядел на офицера Смерш в упор.

– Хотите сделать из меня предателя?

– Подожди, не кипятись. Молчи и слушай меня. Ты напишешь покаянную, где изложишь все, что я тебе скажу. А затем… Ты офицер, летчик, участвовал в боях. Поэтому направим мы тебя не в трибунал, а в фильтрационный лагерь. Получишь ты пятерик и легко отделаешься. А если нет, то трибунал, но с другой формулировкой: «Добровольная служба у врага с отягчающими обстоятельствами». На юридическом языке это означает: статья пятьдесят восьмая, измена Родине. Понимаешь, чем тебе это грозит?

Званцев почувствовал, что в нем закипает злость.

– Это я-то предатель? Ишь ты, какой красивый! – Он, сам того не замечая, перешел на «ты». – Да меня за три дня до намечавшегося восстания отправили в другой лагерь!

– Ну и что? Выдал и отчалил, чтобы свои не придушили. – На лице контрразведчика появилась ехидная улыбка.

Званцев поднялся со стула.

– Вот что, товарищ капитан…

– Я тебе не товарищ. Для тебя я гражданин капитан.

– Так знай, гражданин капитан, что меня несколько раз могли убить. Я рисковал жизнью не только ради спасения собственной шкуры, а в первую очередь для того, чтобы донести до командования сведения о новейшем немецком самолете. Тебя, похоже, это не интересует.

Теперь уже поднялся Купцов, погасил папиросу и проговорил:

– Я представитель контрразведки Смерш, и меня интересует любая информация, даже если она похожа на сказку. Что за самолет? Откуда взялся?

– Новейший реактивный самолет. Я уже говорил об этом.

– Какой такой реактивный?

– Как вам объяснить? Это тот, который без винта. Он развивает гораздо большую скорость, чем обычный.

Теперь Купцов смотрел на Званцева уже с презрением. Капитан не любил, когда кто-то знал больше, чем он.

– Что ты несешь, прихвостень фашистский? То ему кто-то в плену заправил советский истребитель и помог долететь. То он обнаружил у немцев самолет без винта. Ха! Без винта самолет?! Да ты что, меня за идиота держишь?

– Выходит так, – почти шепотом произнес Званцев, но все-таки не настолько тихо, чтобы не услышал Купцов.

Тот изрядно разъярился и подошел вплотную к Званцеву. В такой манере с ним еще никто не разговаривал.

Удар был нанесен с размаху. Грузный Купцов так вот сбивал с ног любого мужика. Но Званцев устоял, лишь слегка попятился назад, вытер кровь с разбитой губы.

– Мордобитием занимаешься! – Званцев тяжело дышал. – Летную форму нацепил, а в кабину самолета, наверное, ни разу в жизни не садился.

Это было правдой. Работники контрразведки Смерш всегда облачались в форму того подразделения, при котором состояли.

Это напоминание вконец завело капитана. Он сжал кулаки, с остервенением набросился на Званцева, но тут же получил правый прямой в челюсть и упал на пол. Игорь Званцев был когда-то чемпионом Москвы и до сих пор не утратил боксерских навыков.

– Ко мне! Скорее! – заорал, поднимаясь, Купцов.

Тотчас в комнату влетели двое молодцев во главе с лейтенантом Сафиным, несколько минут назад писавшим протокол. Званцев не сопротивлялся. Его быстро повалили на пол. Первые удары и пинки он ощущал, но вскоре потерял сознание.

– Что с ним делать? – спросил Сафин.

– Что-что. В трибунал его! – прорычал Купцов, потер ушибленный подбородок, сплюнул и грязно выругался.


Во второй половине февраля день заметно прибыл, но график работы не изменился. Военный юрист третьего ранга Маргарита Мещерская устало перебирала листы с обвинительными заключениями и протоколами допроса для завтрашнего заседания военного трибунала. Шесть, семь… девять. Ох, когда же это кончится?

Опять будут приговоры, в том числе расстрельные. Ладно, эти двое каратели. Один из них был полицаем, другой шоферил на фашистской душегубке. Но своих-то зачем гробить? Вот сержант, пятьдесят два года, наверное, внуки есть. Вышел из окружения без документов. Или другой, совсем молодой парень, по ошибке стрелял по своим. Или вот этот летчик…

Стоп! Рита едва не выронила из рук лист с обвинительным заключением, где было разборчиво написано: «Званцев Игорь Николаевич, старший лейтенант». Далее было указано последнее место службы. Пятьдесят восьмая статья, измена Родине и добровольное пособничество врагу.

Рита отложила лист обвинительного заключения и протокол допроса в сторону, закрыла лицо руками. Званцев Игорь Николаевич, ее бывший муж!

Военный трибунал располагался в небольшом одноэтажном домике. В этот час, еще не самый поздний, кроме Риты там никого не было. Лишь часовой у входа одиноко прохаживался взад-вперед.

Трибунал состоял из четырех человек: председателя, двух членов и секретаря. Председателем был Нижегородов Павел Рудольфович, военный юрист второго ранга, суровый на вид мужчина лет сорока. Ему помогали Маргарита Мещерская и Лев Швейцер, немолодой уже, почти старик, который всегда и во всем соглашался с мнением Нижегородова. Все трое были членами ВКП (б). Беспартийной была только секретарь, совсем еще юная Зоя Василенко. Но к вынесению приговоров она не имела никакого отношения.

Военный трибунал был перегружен работой. Рассматривались обычные дела о военных преступлениях – дезертирстве, уклонении от призыва в армию, членовредительстве, а также об измене Родине – попытках перейти на сторону противника, антисоветской агитации и пропаганде.

Рита еще раз перечитала обвинительное заключение и протокол допроса. Никаких зацепок, чтобы смягчить наказание. Попал в плен, выдал участников подготовки восстания и его дату. За три дня до начала восстания был отправлен на авиазавод близ Вены, где работал больше месяца. Бежал на советском самолете. Подробности неизвестны. В своих показаниях путается. Набросился с кулаками на представителя контрразведки Смерш капитана Купцова. И наконец, злополучное: «Обвиняется по ст. 58».

Рита поднялась, прошлась несколько раз по маленькой комнате.

«Ох, Званцев, Званцев, опять ты натворил!.. Сколько же мы не виделись? Больше шести лет. А прожили вместе? Поженились в конце мая тридцать восьмого, а расстались в начале августа того же года. Получается два с небольшим месяца. Разошлись, хотя не было ни измен, ни ссор. А все дело в отце Игоря. Правильно ли я тогда поступила, что послушалась матери и подала на развод? Где сейчас его отец? В Праге? Но она ведь под немцами. Может, и Игорь добровольно решил на них работать? В это верится с трудом, да и в обвинительном заключении ничего такого не говорится. А вдруг отец и помог ему бежать, но он об этом сказать боится? Ох, голова идет кругом».

Рита устало опустилась на небольшой старенький диван, стоявший в углу комнаты.

Что делать? Молчать? Но она член партии, военный юрист, обязана сказать правду о том, кто у него отец и где он живет. Это на сто процентов расстрельный приговор!

Ну и что? Подумаешь, бывший муж. Одним предателем меньше. Справедливый советский суд воздает должное изменникам Родины.

Все было бы так, если бы не одно существенное «но». У нее от Игоря остался ребенок, дочь. Званцев об этом, конечно же, не догадывался.

Она безумно любила свою Иришку, которая уже начинала спрашивать:

«А где мой папа? Погиб на войне?».

Почему ей так не везет в личной жизни? Спустя месяц после развода она снова вышла замуж. Леонид Моисеевич был старше нее на восемнадцать лет. Он так был увлечен ею, что согласился признать чужого ребенка своим.

Была ли любовь? Нет, в отличие от первого брака ее не было. Но жить матерью-одиночкой Маргарита не хотела. Поэтому и дала согласие.

Со вторым мужем она тоже прожила недолго. Леонид Моисеевич, работник одного из столичных райкомов, был неожиданно арестован. Десять лет без права переписки. Таков был приговор. Она отлично знала, что это означает.

Да и сейчас, на войне, были люди, неравнодушные к ней. Взять хотя бы председателя трибунала Павла Рудольфовича. Юрист, профессионал, его слово здесь решающее. Чего греха таить, они уже не первый месяц близки. После войны, как он не раз повторял, будут вместе. Если она попросит за Игоря, за смягчение ему приговора, то Павел Рудольфович ей не откажет. Но вправе ли Маргарита так поступить?

С Игорем они не виделись шесть с лишним лет. А если Званцев уже не тот, каким она его знала? Вдруг он действительно изменник Родины? Конечно, Смерш часто перегибает, требует в обвинительном заключении смертный приговор. Но ведь война еще не окончена. На ней без суровых приговоров нельзя.

Дверь открылась, и на пороге появилась секретарь трибунала.

– Зоя, смени меня. Голова разрывается на части, – сказала Рита, имея в виду подготовку документов.

– Хорошо, Маргарита Михайловна, идите, – с пониманием отозвалась Зоя.

Рита вышла из душной комнатушки на крыльцо, жадно втянула свежий весенний воздух. Она знала, что надо делать.


– Ну здравствуй, Званцев.

Игорь, лежащий на соломе, поднял голову, оперся на локоть.

– Ты?..

Рита осторожно прикрыла дверь сарая, в котором находился арестант, и спросила:

– Что, удивлен?

– Я уже отвык чему-либо удивляться, – ответил он и криво усмехнулся.

Рита осмотрелась вокруг и сказала:

– Да у тебя отдельная комната. Шестерых других подследственных содержат в одной землянке.

– Выходит, я важная персона.

Глава дивизионного Смерша капитан Купцов специально отделил Званцева от остальных арестантов. Когда военный юрист третьего ранга Маргарита Мещерская попросила разрешения на свидание со своим бывшим мужем, капитан тотчас разрешил это, надеясь, что она вразумит арестованного и он напишет покаянную, именно такую, какую Купцов и задумал.

Рита присела на пустой ящик и сказала:

– Похоже, ты не особо рад меня видеть.

Игорь поднялся, сел напротив нее.

– Ну почему же, рад. Вижу, что ты жива-здорова и выглядишь для военного времени очень даже неплохо. Правда, есть одно обстоятельство, перечеркивающее радость от нашей встречи.

– Какое же?

– Мы с тобой находимся на разных берегах. Я – арестант, подследственный. Ты – военный юрист и будешь меня судить. Так?

– Так. Потому я сюда и пришла.

Игорь горько усмехнулся.

– Когда-то давно, в мае тридцать восьмого, ты меня защищала. А сейчас будешь судить. Как все меняется.

– Званцев, у нас нет времени на сантименты. Давай поговорим о главном.

Он почти как по команде встал, выпрямился во весь свой немалый рост и заявил:

– О главном? Хорошо. Если так, то слушай и запоминай. Я вырвался из плена не только для того, чтобы спасти свою шкуру. У меня имеются сведения о новейшей разработке немцев, реактивном самолете «Саламандра». У нас такого нет. Понимаешь, Ритка, нет! Это значит, что «Саламандра» не должна летать! Я пытался объяснить это капитану Смерша, а тот врезал мне в челюсть.

– А ты ему в ответ.

– Да, в ответ, но не об этом речь.

– Именно об этом, Званцев. Ты ударил представителя власти.

– Ритка, я погорячился. А что было делать? Он предлагал мне взять на себя предательство.

Игорь вкратце рассказал ей о концлагере, о подпольной организации и неудавшемся, как он слышал от Купцова, побеге. Рита слушала его молча. Главное она берегла напоследок.

– Скажи, Званцев, честно, ты встречался в Чехии с отцом? – вдруг спросила она.

Игорь почувствовал, как его больно кольнуло. При их расставании более шести лет назад разговор шел о его отце. И вот сейчас, при встрече то же самое.

– Оставь моего отца в покое, – зло процедил он. – Ты в своем уме? В Чехии я был в концлагере. Как выжил, не знаю. В бараке девятьсот человек, нары в три этажа. Каждый из нас был в полной власти капо, эсэсовцев, коменданта. Любого могли избить, изувечить, убить. Двести граммов хлеба, кружка баланды и три картофелины – вот и вся еда на день. Работа изнурительная. Ежедневно повозка, запряженная людьми, увозила трупы туда, где дымила труба. Может, хватит? Повторяю, я был в концлагере!

– Только ли в концлагере?

Игорь в упор смотрел на Риту.

«Эту женщину я когда-то любил. Она даже была моей женой», – говорил его презрительный взгляд.

– Значит, и ты веришь, что я предал?

– Званцев, ты несносен! У меня нет времени вести следствие. У тебя есть единственный шанс не оказаться у нас в трибунале. Это принять условия Купцова и написать покаянную.

– Что? Ты тоже предлагаешь мне стать предателем?

– Званцев!

– Я рисковал жизнью, добыл секретные сведения, а ты!.. Пошла вон!

Игорь распалился не на шутку. Еще немного, и он обложил бы свою бывшую жену трехэтажным матом или запустил бы в нее чем-нибудь.

Рита Мещерская захлопнула дверь сарая, устало прислонилась к ней спиной.

Часовой, стоявший рядом, скорее всего, слышал проклятия арестанта, адресованные ей. Поэтому он с удивлением наблюдал за душевными переживаниями представителя военной юстиции.

Придя в себя, Рита неторопливо зашагала по тропинке в сторону единственной дороги, проходящей через село. Самое главное Званцеву она так и не сказала. Он и сейчас не знал о том, что она воспитывает их дочь.


– Кто посмел заправить русский самолет? – Оберштурмбаннфюрер Вальц прохаживался вдоль строя своих подчиненных и орал, не умолкая. Эсэсовцы, все в черных мундирах – командиры рот, взводов, рядовые из охраны концлагеря и завода – вытянулись в струнку, застыли на месте.

Не получив ответа на этот вопрос, Вальц перешел к другому:

– Чей взвод дежурил этой ночью на взлетной полосе? – Он с недоверием окинул взглядом людей, стоявших навытяжку.

Из строя вышел немолодой эсэсовец, командир роты, с заметным шрамом над переносицей и с черной повязкой на глазу. Видно было, что ему пришлось повоевать.

– Господин оберштурмбаннфюрер, взлетную полосу охранял третий взвод шарфюрера Бонхофа.

– Бонхоф! – взревел Вальц.

Ответом ему было молчание.

– Где Бонхоф? Не вижу его.

– Бонхофа вчера днем госпитализировали. У него язва желудка, – пояснил одноглазый офицер.

– Ну и кто за него?

Из строя вышел молодой парень. На вид ему было лет восемнадцать, никак не больше.

– Шарфюрер Эрих Бухгольц, – представился он.

Вальц всмотрелся в лицо парня. Пополнение пришло совсем недавно, и он не успел еще всех запомнить.

– Ты что, не слышал рев мотора?

– Слышал.

– Почему не предотвратил вылет?

Парень поправил очки с толстыми стеклами, сползшие на нос, и ответил:

– Я плохо вижу в темноте. Я думал, что это наш самолет.

Вальц театрально развел руками.

– Посмотрите на него. Он думал! Ты что, вчера родился? Не знаешь, что за нас думает фюрер? Твое собачье дело – исполнять приказы, не только его собственные, но и тех людей, которых он поставил над тобой. Инструкции читал?

В ответ молодой эсэсовец отрицательно покачал головой и тихо промямлил:

– Не успел еще. Я здесь только второй день.

Вальц почувствовал, что вспотел.

«С такого молокососа взятки гладки, – подумал он. – А одноглазого ветерана отдавать под суд душа не лежит. Ведь он еще на Курской дуге воевал в дивизии «Мертвая голова». Ох, придется отвечать мне».

– Разойдись! – теперь уже негромко выкрикнул Вальц и устало опустился на лавку. Достал сигареты, закурил.

«Во что превратили СС! – размышлял он. – Когда-то один удаленный зуб – и пошел вон, не служить тебе, парень, в элите. А сейчас что? Одноглазые, язвенники, очкарики. Неужели у Германии людские ресурсы на пределе?»

Оберштурмбаннфюрер быстро докурил сигарету, поднялся и пошел в сторону комендатуры.

В июле сорок четвертого ему повезло. Машину с двумя важными участниками покушения на фюрера он, начальник охраны сторожевого пункта, пропустил беспрепятственно, за что мог угодить под суд. Выручил Эвальд, брат жены. Теперь придется попросить его о помощи еще раз. Но гарантии, что Эвальд поможет, нет.

Вальц расположился за столом в своем кабинете, не снимая шинели и фуражки, набрал нужный номер.

– Группенфюрер Брайтнер будет через полчаса, – услышал он. – Кто его спрашивает?

Вальц представился.

– Что передать?

– Я сам перезвоню, – сказал он и положил трубку.

Но Брайтнер вернулся раньше и позвонил сам:

– Густав?

– Слушаю тебя, Эвальд.

– Это я тебя слушаю.

Вальц хотел было сразу рассказать обо всем, что случилось, но вовремя остановился, понимая, что телефон может прослушиваться.

Поэтому он ограничился только короткой фразой:

– Надо увидеться. Срочно.

Брайтнер хорошо знал своего зятя, был в курсе его проделок и подвигов. Похоже, Густав снова влип. Будь на его месте кто-то другой, Брайтнер и пальцем не пошевелил бы, чтобы помочь. Слишком большое число ступенек карьерной лестницы отделяло его от какого-то там оберштурмбаннфюрера. Но Густав Вальц был женат на его младшей сестре Эмме.

Кроме Эммы и двух ее крошек-дочерей у Брайтнера никого не осталось. Родители давно умерли, а у жены сердце не выдержало после сообщения о гибели сына под Сталинградом. Еще они с Густавом были старые приятели, однокашники по мюнхенскому университету, хоть Вальц его и не окончил.

Группенфюрер Эвальд Брайтнер не заставил себя долго ждать. Через час он уже сидел напротив Вальца в прокуренном кабинете и вопрошающе глядел на своего родственника.

– У нас ЧП, – сообщил ему Вальц. – Заключенный сбежал на русском самолете.

Брайтнера такая новость вроде бы никак не задела. Но это только казалось. С минуту он раздумывал, что-то сопоставлял, затем приставил палец к губам и кивнул на дверь. Мол, давай выйдем и обсудим все на свежем воздухе, а не здесь, в кабинете, где запросто может быть установлена прослушка.

Они вышли в небольшой садик, разбитый вокруг здания комендатуры. Здесь Брайтнер сразу изменился в лице.

– Выкладывай все начистоту, – жестким голосом произнес он. – Только в этом случае я смогу тебе помочь. Итак, вопрос первый. Кто сбежал?

– Заключенный номер триста пятьдесят шесть.

– Ты что, меня за идиота держишь? – вспылил Брайтнер. – На кой черт мне номер! Ты говори, кто он, русский, поляк или француз?

– Русский, некто Званцев. Обер-лейтенант, летчик. – Вальц достал картонную карточку, на которой красовался номер и были указаны фамилия, имя и воинское звание Званцева.

К ней были приклеены небольшие фотографии в анфас и в профиль. Всех, кто переступал территорию завода, фотографировали, такой был порядок.

– Ясно, что не пехотинец, – заявил Брайтнер, держа в руках карточку, и осведомился: – Он мог знать какие-то секреты, связанные с «Саламандрой»?

– Конечно, нет. Он работал на участке, где проверяют гидравлику. Она есть у каждого самолета. – Вальц сжал кулаки. – Ох, попадись мне этот русский!

– Еще неизвестно, кто кому попадется. Он теперь знает, куда надо бомбы бросать, – сказал Брайтнер и криво усмехнулся, но его взгляд тут же стал серьезным. – Кто его туда поставил?

– Петер Рауш, инженер.

– Немец?

– Фольксдойч. Отец чех, мать немка.

– Его допросили?

– Нет. Он исчез.

– Как исчез?

– Он вольнонаемный, у него пропуск с правом свободного выхода за территорию завода. Его ищут.

Далее Вальц, запинаясь, начал говорить об оплошности охранников-эсэсовцев, не предотвративших этот вылет. Брайтнер с презрением смотрел на своего родственника, как бы говоря: «Расстрелять бы тебя!».

– Вопрос второй, – прервал он его. – Ты, Густав, не сказал главного. Где ты сам был вчера ночью?

Вальц почувствовал, как у него кольнуло в груди:

– Я ездил в Вену, – тихо выговорил он.

Солнце светило ласково, по-весеннему.

Эвальд Брайтнер снял фуражку, вытер платком вспотевшую голову и заявил:

– Так я и знал. Конечно же, к девкам с Рингштрассе.

Вальцу ничего не оставалось, как молча утвердительно кивнуть.

На Рингштрассе располагался известный в Вене публичный дом.

– Ну а где был твой заместитель, Крюгер? – едва не закричал Брайтнер.

– Я ему дал три дня отпуска. У него вся семья погибла в Дрездене под бомбами.

Брайтнер достал из позолоченного портсигара сигарету, закурил, но Вальцу не предложил. Он еле сдерживал себя.

– Понимаю. То, что американцы и англичане сделали с Дрезденом, просто чудовищно. В городе не было ни воинских частей, ни военных объектов, только мирное население, – тихо выговорил он и тут же резко повысил голос: – Вот поэтому мы и создаем оружие возмездия! Ракеты фон Брауна долетают до Лондона, но разброс большой. Нам бы еще полгода на доработку. «Ме-262» вроде бы хорош, но тяжел в управлении. Да и расход топлива большой. В воздухе может находиться лишь несколько минут. Поэтому вся надежда на Хейнкеля, на его «Саламандру» «Хе-162».

Вальц слушал и молчал, понимая, что любое слово в свое оправдание может вывести Брайтнера из равновесия. Он знал, какая ответственная миссия возложена на его родственника. Тот отвечал за охрану всех секретных заводов, расположенных в Австрии.

Но ему было известно не все. Брайтнер еще и курировал все научно-технические разработки, производимые в Германии.

Совсем недавно ответственности ему добавилось. Он встречался с рейхсфюрером Гиммлером и получил секретный приказ: должен был обеспечить безопасность при проезде нескольких сотен грузовиков в высокогорные районы Альп. Задавать вопросы не полагалось, но Брайтнер догадался, что речь идет о золоте, валюте, картинах.


Страницы книги >> 1 2 3 4 | Следующая
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации