Текст книги "Космическая поэма"

Владимир Кевхишвили
Космическая поэма

Сотри случайные черты

И ты увидишь: мир прекрасен!

А. Блок

Неслышимому зову внемля,

Идя нехоженым путём,

Хочу я Свет на эту Землю

Пролить серебряным стихом.

Хоть заняты давно все ниши

(О всяком уж поэт писал),

Рискну забраться я повыше

Туда, никто где не бывал.

Хочу Небесный мир прославить

И близких отблагодарить,

После себя хочу оставить

Что не умрёт, но будет жить.

Вступление

Заблестел в вышине Альтаир,

Просиял огнями Пегас,

Бесконечный серебряный мир

Загорелся, лишь день погас.

Вот Денеб, Вега Лиры вот,

Вот Медведиц обеих вид,

Белый Лебедь над ними плывёт,

Ещё выше Орёл парит.

Вот Полярная светит ярко,

Изогнулся битый Дракон,

Вот от звёзд становится жарко –

Жжёт огнями всех Скорпион.

Наклонилась Кассиопея

Перевёрнутой буквой «М»,

Тянет шею Жираф сильнее,

Но его не видно совсем.

На Весах очевидно глыбы –

Оттого так прогнулись они,

Как и прежде безмолвны Рыбы

Все земные ночи и дни.

Запустил уж Стрелец куда-то

В бесконечность Стрелу свою,

На Персее блистают латы,

Змееносец держит Змею.

Растекается свет в Эфире,

Заполняя пространство всё,

Геркулес играет на Лире,

Водолей тихо воду льёт,

Андромеда рукой небрежной

Поправляет косу свою

И улыбкой трепетно-нежной

Шлёт Персею своё «люблю»…

Миллионы лет год за годом

Дарят звёзды Земле свой свет,

Этим светом дышит природа,

Этим светом каждый согрет.

Этот свет всё вокруг питает,

Жизнь всему этот свет даёт,

Этот свет сквозь мрак проникает

И надежду землянам шлёт.

Он проходит стены любые,

Для него нет замков и дверей,

Его видят даже слепые,

Даже рыбы на дне морей.

Он несёт всем тепло и радость,

Шлёт улыбку с дальних миров,

Всем понятную несказанность,

Мир чудес и реальность снов.

Он живит, питает и греет,

Отдавая всё для других,

Не считает и не жалеет

Ничего из даров своих.

Каждый миг и целую вечность

Он ласкает весь мир земной,

И касается бесконечность

Всех людей незримой рукой.

Часть первая

I

Вот Земля… Облака густые,

Шапки снежные полюсов.

Тонны вод плывут голубые,

Очертанья материков

Проступают, лишь только тучи

Исчезают в свете лучей;

Вырастают горные кручи,

Отражается гладь морей.

Очень разны Земли картины:

Степь, луга, равнин полоса,

Ослепительные пустыни,

Словно мох пушистый – леса.

Вдруг откуда-то непонятно,

Средь равнин и леса клочков

Загорелись огни внезапно,

Словно тысячи светлячков.

Растянулся как муравейник

Город труб и неоновых глаз,

Серебристой реки ошейник

Обмотал его пару раз.

Разноцветных огней картины

Оживили пейзаж пустой,

Как букашки ползут машины,

Не спеша, одна за одной.

Они движутся только прямо

По полоскам ровной земли,

Объезжая холмы и ямы;

По реке плывут корабли.

Разбросал словно кто-то всюду

Кирпичи, что торчат везде:

На полях, на холмах, повсюду,

Это всё жилища людей.

Это город самый обычный,

И обычные люди в нём.

Вот какой-то стоит кирпичный

На окраине самой дом.

Тишина. Люди спят, наверно.

В окнах свет нигде не горит,

Лишь луна освещает мерно

Одинокий унылый вид.

Всё во власти прохладной ночи,

Тополь ветви к земле пригнул,

Дом смежил стеклянные очи,

Целый мир внезапно уснул.

Не видать нигде ни движенья,

Всюду царство покоя и снов,

Слышно ветра лишь дуновенье,

Да протяжное пенье сверчков.

Каркнул ворон где-то на крыше,

Ему каркнул другой в ответ…

Вдруг в одном из окон застывших

Чей-то белый возник силуэт.

Кто же это? Девушка, точно…

Почему же она не спит?

Почему в этот час полночный

На луну беспечно глядит?

Золотисто-русые пряди

На плечах небрежно лежат,

И такая нежность во взгляде —

Словно звёзды глаза горят.

Видно встала только. Не спится.

Сердце хочет плакать и петь.

К синим звёздам душа стремится,

Но никак не может взлететь.

Мир земной ей давно наскучил,

Мир волшебный её манит,

Лунный свет истомил, измучил,

Всё сильнее сердце стучит.

Она руку ввысь простирает,

Словно хочет коснуться звёзд,

Вдруг в ладони жар ощущает,

Точно кто-то её берёт…

II

От такого прикосновенья

Дева ахнула лишь слегка,

Подогнулись её колени,

Опустилась на грудь рука.

Как подкошенная упала

Она в этот же самый миг

У окна, где только стояла,

Побледнел её нежный лик.

Очи трепетные сомкнулись,

На устах замер слабый стон…

Звёзд лучи её лба коснулись

И навеяли чудный сон.

Видит: луг без конца и края,

Одуванчики, васильки,

Высоко от земли взлетая,

Собираются сами в венки,

И кружатся в небе, как птицы,

И куда-то её зовут,

А она стоит и дивится –

Может это глаза всё врут?

Вдруг с небес, как будто кометы,

Часть цветов низринулась вниз,

И летают уже букеты

Возле глаз её самых близ.

Хороводы вокруг кружатся

Гиацинтов, роз, хризантем,

Лепестки на грудь ей ложатся

Облепили уже совсем.

А один венок из ромашек

Опустился ей на главу,

Чей-то зов тихий: «Маша! Маша!», —

Она слышит, как наяву.

Разливаются всюду звуки

Точно музыка в голове,

Маша вверх поднимает руки,

Только их, как будто, не две…

Их десятки. Они…о, чудо!

Просто белые лепестки,

Аромат чудесный повсюду,

Рядом бабочки, мотыльки

Беззаботно себе порхают

И садятся прямо на грудь,

Солнце нежно свет проливает,

Муравьи щекотят чуть-чуть.

Где же ноги? В земле глубоко…

Вместо талии – стебелёк,

Камыши вокруг да осока,

Вдалеке журчит ручеёк.

Она стала цветком душистым,

Слышит запахи, голоса:

Одуванчик спорит с ирисом,

Преогромнейшая оса

Издаёт глухое гуденье,

Верещат забавно сверчки,

Всюду звуки, всюду движенье —

Вот бегут смешные жучки.

Муравьи, пауки, букашки

Что-то носят, строят, плетут,

Беззаботно резвятся пташки,

Важно гусеницы снуют.

Она видит чудные лица

Незабудок и васильков,

Голова немного кружится,

На душе так легко, легко…

Каждой клеточкой своей кожи

Она ловит солнечный свет,

Как цветы она дышит тоже,

Ей кивает в такт первоцвет,

И смеются звонко ромашки.

Раздаётся внезапно стук,

Слышит вновь она: «Маша! Маша!»

И глаза открывает вдруг…

III

«Маша! Маша! Вставай скорее!» —

Это мама её зовёт

И стучит в дверь уже сильнее.

Маша вмиг с постели встаёт.

– Что мне снилось, мама, послушай!

«Дочка, в школу тебе пора.

Собирайся быстрей и кушай»,-

Говорит ей мама, – «Вчера,

Видно снова легла спать поздно?»

– Я читала книжку пред сном,

А во сне я была, серьёзно…

«Опоздаешь, Маша, потом

После школы мне всё расскажешь».

Умываться Маша спешит,

Причесалась, успела даже

Бутерброд съесть и в школу бежит.

Слава Богу, бежать недолго

Ей до школы – близко она:

Пять домов, поворот, дорога —

Вот и школа уже видна.

Только в класс она залетела,

Прозвенел в тот же миг звонок.

На свободную парту села,

Начался обычный урок…

Отступление сделать нужно,

Уж давно пора описать

Героини характер, наружность,

Сколько лет, кто отец, кто мать.

Очень мало о ней известно:

Маша С., четырнадцать ей,

Остроумна, скромна, прелестна,

От других обычных детей

Чем то редкостным не отлична,

Может больше любит читать

И играет вполне прилично —

Ей купили отец и мать

Фортепьяно на день рожденья,

Как исполнилось восемь лет.

Пробудилось в ней вдохновенье,

Удивительный инструмент

Захватил все мысли и чувства,

Её душу околдовал.

Через год играла искусно,

Словно кто уроки давал,

Словно много лет занималась

В музыкальной школе она.

(Нотной грамоте обучалась

На досуге она одна).

После школы домой спешила

К инструменту чудному вновь,

В сердце музыка приходила,

Как весна, как свет, как любовь.

С десяти она сочиняла

И родителей дорогих

Иногда всерьёз изумляла

Красотой мелодий своих.

Замирали они и немели,

Когда Маша бралась играть,

Было время, даже хотели

Её в школу искусств отдать.

А потом подождать решили:

Может это скоро пройдёт?

Хорошо, что так поступили,

Как пошёл двенадцатый год,

Маша к музыке охладела,

Появилась знакомых тьма,

И чего-то душа хотела,

А чего – не знала сама.

Пару раз на танцы сходила,

Не понравилось что-то ей,

Мальчик был, с ним она дружила

В общей сложности десять дней.

IV

Средь знакомых своих, ровесниц

Ей бывало скучно порой,

Проходил за месяцем месяц,

Дни текли своей чередой,

Одноклассницы расцветали,

Маша скромной была меж них,

Почему-то смешны ей стали

Разговоры важные их.

Не найдя средь людей примера,

Погрузилась в книги с тех пор,

В жизни всё банально и серо,

А душа рвалась на простор…

Но и в книгах, как оказалось,

Та же глупость и примитив –

Книг хороших мало осталось,

Всюду пошлость иль детектив…

Где вы, Пушкины, Гумилёвы,

Достоевские, Грины где?

Где Некрасовы, Гончаровы?

Никого не слышно нигде.

Лишь в учебниках строк по десять,

И портреты от них видать.

Но нормальные разве дети

По указке будут читать?

Вот и Маша что-то не очень

Рвалась классиков перечесть,

Но когда не спалось среди ночи,

Начинала луна блестеть,

Маша книжку брала любую,

Что была тогда под рукой,

И читала напропалую.

В тишине блестящей ночной

Хорошо ей всегда читалось,

А потом, при свете луны,

Невзначай глаза закрывались,

И сходили чудные сны.

В этот раз такое приснилось…

Впрочем, знает читатель, что.

Но…контрольная приключилась

С ней по алгебре, а потом

Пару раз к доске вызывали,

И забылся тот сон совсем.

Много на дом назадавали –

Сразу несколько теорем,

По английскому – Present Future,

По физике – Бойля закон,

Фотосинтез белков до кучи –

Тут забудешь не только сон!

Ах, годы школьные златые!

Беспечной юности деньки,

Проказы, шалости живые,

Тетради, парты, дневники,

Уроков долгое теченье,

На переменах беготня

И бесконечное мученье

Из года в год день ото дня!

Учителям спасибо строгим,

Не понимали мы всего,

Учили нас наукам многим,

А что мы помним? Ничего!

Но Маша к знаниям стремилась.

Не всё хоть было по душе,

Уроки делать не ленилась,

И одноклассники уже

Подходы к ней найти пытались,

Чтоб жить чужою добротой.

Но только зря они старались –

С улыбкой милой и простой

Их Маша обрывала твёрдо,

Подруг теряя и друзей.

Её считали нудной, гордой,

Но уважали лишь сильней.

V

Вернёмся вновь теперь к сюжету.

Из школы Маша уж пришла,

В рот сразу бросила котлету,

Поела суп и прилегла.

Глаза закрыла… Видит: тучи

По небу медленно плывут,

Легки, таинственны, могучи,

И словно вдаль её зовут.

Вот облачко одно такое

Приятно-мягкое на вид,

Шаг Маша сделала ногою

И вот… на нём она стоит!

Внизу домов мелькают крыши:

Дорога, школа, детский сад…

Несётся Маша выше, выше,

Уж звёзд огни везде горят.

Светло, как днём, легко как будто

Ей гири отвязали с ног,

И свет не слепит почему-то.

Вдруг Маше видится чертог,

Блестящий разными огнями,

К нему скорей она летит,

Его касается руками,

Но тут рассеивается вид…

Как будто лист бумаги белой

Перед её глазами лёг,

Взглянула Маша вправо, влево —

Подушка, стены, потолок,

Мерцает в полумраке люстра,

Как тот чертог из её сна,

И то ли вечер, то ли утро,

Никак всё не поймёт она.

Но постепенно сон проходит,

Мир обретает прежний вид,

И Машины глаза находят

Учебник, рядом что лежит.

Его берёт она, листает

Страницы трепетной рукой,

За стол садится, пишет, правит,

Проходит час, затем другой…

Уже разобраны успешно

И свойства газов и белки,

Английский выучен прилежно,

И неожиданно легки

Все теоремы оказались.

Уроки сделаны, и вот

За фортепиано Маша взялась,

Играет Маша и поёт:

«На зелёной, на поляне

Приземлились марсиане,

На поляне, на зелёной

Марсианин изумлённый.

На лесистой, на опушке

Громко квакали лягушки,

На опушке, на лесистой

Марсианин золотистый.

Он качает головою,

Смотрит в небо голубое,

И ему поют растенья,

И травинки, и деревья:

– Здравствуй, здравствуй, марсианин!

Облик твой немного странен,

Облик твой нам непривычен,

Только очень симпатичен…»

Вдруг словно ветра дуновенье

Её коснулось головы,

Вмиг Маша прекратила пенье,

Глаза её, как у совы,

От изумленья округлились,

Повсюду тихо стало так…

Но тут же форточка закрылась:

«Наверно, всё-таки сквозняк», —

Решила Маша, улыбнулась,

Ещё сыграла пару нот,

Со стула встала, повернулась,

Два шага сделала вперёд,

И так на месте и застыла…

Нам трудно здесь пересказать

Всё то, что перед нею было,

Язык не сможет описать,

А разум объяснить не сможет

То, что увидела она,

Но попытаемся мы всё же:

У самого её окна

Огромная луна стояла,

Мерцая странным серебром,

И своим видом заслоняла

Всё то, что было за окном.

Её поверхность совершенно

Казалось ровной, посреди

Окружности блестели мерно,

Глаза как будто на груди.

В них, словно в окнах, отражались

И облака и машин дом,

Потом луна вдруг завращалась,

Блеснула голубым огнём,

И вмиг бесследно растворилась,

Как будто не было её,

Как будто это лишь приснилось,

Но так реально было всё!

Почти минуту без движенья

Стояла Маша, рот открыв.

Потом её воображенье

Какой-то ощутило взрыв —

Всё пронеслось перед глазами,

Все чудеса последних снов:

Чертог, сияющий огнями,

Улыбки нежные цветов,

И тихий голос: «Маша, Маша!»

Раздался снова в голове…

Что приключилось с нею дальше,

Мы скажем в следующей главе.

Часть вторая

I

Темнеет небо, звёзды блещут,

Опять красавица луна

На Землю свет волшебный плещет,

Опять повсюду тишина.

Мир засыпает, гаснут окна,

Деревьев тени всё черней,

Туч редких нежные волокна

Ласкают плечи тополей,

И вот уж ночь совсем сгустилась,

Остановило время ход,

Реальность старая сменилась,

Реальность новая живёт.

Где ж Маша? У окна, конечно…

Стоит задумчива, бледна,

И осторожна, и беспечна,

И оживлённа, и грустна.

Стоит и смотрит вдаль привычно,

С последней нашей встречи с ней

Прошло три дня, всё как обычно,

Ничто не снилось больше ей.

Сначала страшно было очень,

Боялась Маша засыпать,

Вставала часто среди ночи,

И до утра могла читать.

Потом привыкла, шорох каждый

Её не волновал уже,

И страхи все прошли однажды,

Но стало скучно на душе.

Казались серы, одиноки

Теперь ей ночи все и дни –

Всё те же школа, дом, уроки,

И шум, и глупости одни.

Теперь она почти хотела

Увидеть вновь всё наяву,

К окошку подходила смело,

Глядела в неба синеву,

Считала облака седые

До жжения в глазах и слёз,

Пыталась голоса живые

Услышать в шорохе берёз,

Старалась угадать движенье,

В ночную глядя вышину,

Читала вслух стихотворенья,

В бинокль смотрела на луну…

Но только зря она старалась,

Зря расточала юный пыл –

Ничто ей больше не являлось,

И голос с ней не говорил.

Но скоро грусть прошла и эта,

Мелькает дней круговорот,

Однажды наступило лето –

Конец трудов, конец забот.

Вставать не надо рано утром,

Не надо время торопить

И одеваться по минутам,

И муть какую-то зубрить.

Теперь закончились мученья,

Пришла пора очистить ум,

Пора законного безделья

И тишины и разных дум.

II

Забыв весеннюю усталость,

Мы к лету оживаем вновь.

Сначала Маша отсыпалась,

Потом в ней забурлила кровь:

Хотелось петь, гулять, смеяться,

По травке босиком ходить,

На солнце загорать, купаться,

Хотелось целый мир любить.

Одна беда – заняться нечем

Ей было в городе большом,

Но, слава Богу, недалече

Был живописный водоём.

И вот, однажды рано утром

Её отец туда отвёз.

Вода блестела перламутром,

Качались в ней стволы берёз,

Людей ещё не видно было,

Свободой тихою дыша,

Шаг Маша сделала, поплыла

На дальний берег, не спеша.

Отец за ней ступил, но вскоре

Назад, к машине повернул,

Носились чайки на просторе,

Прохладный ветер тихо дул,

Сияло солнце, растекаясь,

По небу морем золотым,

С водой всем существом сливаясь,

Стремилась Маша вслед за ним.

Она плыла легко, свободно,

Без мыслей, страхов и тревог,

Остановивши время словно

И чувств размеренный поток.

Она плыла неудержимо,

Мир оставляя позади,

Чему-то радуясь незримо.

Забрезжил берег впереди…

Нащупав дно, она вздохнула,

Поправила власы рукой,

На воду пред собой взглянула

И улыбнулась: под волной

Искрилось солнце золотое,

Качались облака вокруг,

Лицо знакомое такое

Смотрело на неё, но вдруг

С ним рядом голова другая

Возникла как из ничего.

От страха Маша чуть живая

Вмиг обернулась – никого.

На воду глянув вновь тревожно,

Себя увидела лишь там,

Всё померещилось, возможно,

Решила Маша и, к ушам

Приставив рук большие пальцы

И показав воде язык,

Она взялась мычать, кривляться,

Как вдруг опять неясный лик

Изобразился рядом с нею,

Не понимая ничего,

Душой и телом холодея,

Взглянула Маша на него…

Но тут круги пошли волнами

На водной глади перед ней.

Большими, резкими шагами,

На берег выбежав скорей,

На воду Маша поглядела –

Спокойно было всё опять,

Как будто зеркало блестела

Воды серебряная гладь.

Одна лишь рыбка небольшая

Плескалась где-то вдалеке,

Вновь ничего не понимая,

Уселась Маша на песке.

Глаза закрыла ненадолго,

Расслабилась, и в тот же миг,

Возникла перед ней дорога

Меж облаков и горных пик.

Она пошла по ней несмело,

Потом быстрее и быстрей,

Потом как птица полетела

На свет неведомых огней.

Тот свет манил, тот свет струился,

Послышался знакомый зов,

И перед Машей вдруг явился

Чертог из её странных снов.

III

Огромный, серебристо-светлый,

С окошечками в два ряда,

То был корабль инопланетный,

Блестящий в небе, как звезда.

К нему приблизившись немного,

Застыла Маша перед ним.

Исчезла позади дорога,

Окутал всё неясный дым,

И очень медленно, без звука,

Открылась, сделав поворот,

Невидимого дверца люка,

И вышла лестница вперёд…

Но снова сделать отступленье

Должны мы, чтобы описать

(Читатель, наберись терпенья!)

Корабль пришельцев. Может стать,

Подобный ты увидишь вскоре.

Летящий в неба вышине,

Он будет словно парус в море,

Он будет свет в твоём окне.

А может, ты уж видел прежде

Такие странные огни?

И ты смотрел на них в надежде,

Что заберут тебя они?

Иль, насмотревшись фильмов разных,

Боишься ты теперь порой

Небесных монстров безобразных,

Мечтающих любой ценой

Завоевать людей планету

И обратить в рабов землян?

Тебе открою по секрету:

Когда б такой у них был план,

Они б давно завоевали

Планету нашу. Сотни лет

Они на Землю прилетали,

Неся лишь знания и свет.

Ещё в пещерах люди жили,

Пришельцы в мощных кораблях

К ним прилетали и учили,

Как хлеб выращивать в полях,

Как лес валить, плотины строить,

Как орошать пустынь пески,

Как из железа изготовить

Серпы, мотыги и клинки,

Как сделать писчую бумагу,

Как записать потом на ней

Любви возвышенную сагу

Или историю царей.

Кто колесо придумал первым?

Вола в повозку кто запряг?

Ты скажешь: «Древние шумеры».

А может, было всё не так?

Кто математику придумал?

Кто был создатель пирамид?

Кто людям тёмным и угрюмым

Дал письменность и алфавит?

Смогли как майя и ацтеки

Составить точный календарь?

Как финикийцы или греки

Морской построили корабль?

Конечно, люди – не гориллы,

И за десятки тысяч лет

Придумать можно много было

Без помощи иных планет.

Тикаль[1]1
  Тикаль (Гватемала) – древний город майя, где в VIII веке были возведены монументальные пирамиды.


[Закрыть], Акрополя колонны

Вполне могли рабы создать,

Но как какие-то догоны[2]2
  Догоны – африканское племя, в мифологии которого содержатся точные характеристики трёх спутников Сириуса, открытых учёными только в конце XX века.


[Закрыть]

Могли о Сириусе знать

Побольше всех учёных наших?

Где знания они нашли?

Иль всё же помощь Братьев Старших

Была в истории Земли?

В конце концов, кто мы такие?

Как появились на Земле?

Кто поселил нас здесь впервые?

Кто направляет нас во мгле?

Чем манит даль нас голубая,

Какой немыслимой тоской?

Откуда, из какого Рая

Адама выслали с женой?

Кем были Кришна, Тор, Изида?

Пришельцы из небесных стран?

А может люди – лишь гибриды,

Потомки инопланетян?

Но, впрочем, в рассужденьях этих

Мы можем далеко зайти…

Пускай наука нам ответит

Про эволюции пути,

Про взрыв большой и про случайность

Возникновенья жизни всей,

Про единичность, уникальность

В бескрайнем Космосе людей.

На это мы лишь улыбнёмся,

И скромный свой продолжим путь,

К сюжету нашему вернёмся –

Успел читатель отдохнуть.

IV

Но где же мы остановились?

Где Маша? Страшно за неё…

А вдруг с ней что-нибудь случилось?

А вдруг похитили её?

Нет, слава Богу, всё в порядке —

Пред кораблём она стоит

И строит разные догадки

О тех, кто там внутри сидит.

Читателю мы обещали прежде

Корабль пришельцев описать,

Быть может, он всё ждал, в надежде

О новой технике узнать,

Но это зря… Как говорится

(Пословица такая есть),

Что обещать, ведь не жениться,

Мы лишь два слова скажем здесь

О форме корабля, размерах –

То был не маленький корабль,

В деталях разных и антеннах

Он был похож на дирижабль

Размером с дом пятиэтажный.

Застыла Маша перед ним

И взгляд то робкий, то отважный,

Бросала в синеватый дым.

И чудо, наконец, свершилось:

Из корабля навстречу ей

Три странных существа спустились

И тихо встали перед ней.

Читатель ждёт рассказ подробный

О том, какие же они?

Они – человекоподобны,

Крупнее только лишь ступни,

И пальцев чуть побольше будет,

Быть может, девять или семь,

Не монстры в общем, но не люди,

Подобны нам, но не совсем.

Наверно, я разочарую

Читателя, и, может быть,

Фантазию свою живую

Я мог бы лучше применить,

Но всё же истина дороже:

Они не страшны на лицо,

И не зелёный цвет их кожи,

И голова не как яйцо.

Они нормальные ребята

При двух руках, на двух ногах,

Вот только кожа серовата

И синь разлита в волосах.

Таких существ простых и дивных

Не знала Маша средь людей,

В комбинезонах тёмно-синих

Они стояли перед ней.

Текла минута за минутой,

Не знала Маша, что сказать,

Язык прилип к гортани будто,

И мысли стали затихать.

Она подумала лишь только:

«С каких неведомых планет

Прибыли гости и надолго ль?»,

Как голос ей сказал в ответ:

«Мир третий параллельный

Планеты двести сорок пять,

Срок пребывания трёхдневный,

Мы скоро улетим опять».

Один пришелец, видно главный,

При тех словах ступил вперёд,

Он говорил, но как-то странно,

Почти не открывая рот:

«Я – Фос, а это – Эльт и Уто», —

Представил он других гостей, —

«В твоём лице, в сию минуту

Мы всех приветствуем людей!»