Текст книги "По далеким и близким дорогам"

Когда молодые люди, имеющие высшее образование и какой-то капитал, спрашивают меня: Можно ли заниматься бизнесом?

Сегодня ни в коем случае нельзя заниматься предпринимательской деятельностью. Сегодня у нас самый неблагоприятный климат, который только может быть для работы в бизнесе. Работать сегодня можно пойти наемным сотрудником в крупную компанию либо в государственное учреждение.

Если вы собираетесь производить какой-то продукт, создавать рабочие места, платить заработную плату, отчислять налоги в бюджет и думать, что у вас все получится и вам за это скажут спасибо? Нет! Этого не будет.

Предприниматель сегодня вынужден работать, но прибыльности практически нет. Есть прибыль у банковской сферы, микро финансовых организаций и федеральных торговых сетей. Все остальное существует, чтобы выживать.

Сбыт продукции практически не возможен, люди покупают мало, потому что денег не хватает. У вас будет образовываться долги, в том числе и по налогам. Потому что все работают без прибыли. Оборотных средств не будет, а это основное условие для работы любого предприятия. Без оборотных средств предприятие умрет. Налоговая арестует ваши счета и все долги, как снежный ком накатятся на вас. На вас подадут на банкротство.

А потом придут приставы. И вы вымученные, выжатые как лимон останетесь без работы и никто из государственных служащих, не скажет вам спасибо, что вы отдали свою жизнь, здоровье, время и нервы на работу предприятия.

В своё время замечательный русский писатель Владимир Солоухин написал злобную антикоммунистическую книгу «При свете дня», в которой наглядно и талантливо показал, какую Россию мы потеряли, благодаря Ленину и его эксперименту по созданию «первого в мире государства рабочих и крестьян». Я далёк от того, чтобы идеализировать Российскую Империю и грустить по её упоительным вечерам, сопровождающимся хрустом французской булки, но было в романовской России много такого, чего совершенно нельзя было терять. Одной из таких безвозвратных потерь была сибирская деревня.

Мы земляки Валентина Распутина при всей его всемирной славе, мало задумываемся над тем, что значило его присутствие для нас.

Распутин пытается возвратить интерес людей к своей Родине, к их корням. Неоднократно писатель рассуждает на тему разрушения вековых традиций и изменение склада ума у молодежи. И в этом есть величие, мудрость, историческая ценность этого уникального писателя!

Я разделяю мнение Валентина Григорьевича, потому как малая Родина всегда должна оставаться в сердце человека, но не болью. С ней должны быть связаны самые светлые и теплые воспоминания. И не важно, что именно привлекает в обстановке – теплая печь или парное молоко, горячий чай или деревенская тишина.

В повести «Возвращение к себе» я писал:

«Всякий раз, возвращаясь в родные места, испытываешь одно и то же щемящее чувство. Казалось бы, ну чем таким особенным способны привлечь тебя эта тайга, эта разбитая вдрызг дорога, эти обмелевшие за последние годы речные перекаты, эти горные кряжи, маячащие в дымке на самом краю горизонта! Но душа неумолимо откликается на неслышный зов родимого земного пространства, завоевывать которое довелось твоим предкам, что решились оставить края, где был их жизненный корень, и, поддавшись таинственной страсти к поиску своего места на Земле, пустились в долгое странствие на Восток. Здесь родились их дети и внуки, в сердцах которых все так же живет стремление к поиску собственного счастья. И когда, где закончится это движение, наверное, знает, один Бог.

Я наверное никогда не забуду, как однажды осенью встретил Валентина Распутина и Василия Козлова в Тулуне, на туристической базе «Казачка – Ия.» Они собирались в Саянскую тайгу за ягодой. Я подошел к ним, они сидели на скамейке рядом с рюкзаками. За ними должен был подъехать ГАЗ-66, на котором они и должны были отправиться в дальнюю дорогу. Валентин Григорьевич пригласил меня составить им компанию. Я прекрасно понимал, что это приглашение дорогого стоит. Два-три дня побыть с великим писателем в тайге, побродить по ягодникам, посидеть у костра, поговорить, может быть о самых простых вещах, но которые со временем наполнятся для меня большим смыслом, а может быть и счастьем. Я понимал это, душа моя стремилась в Саяны, но суета нашей жизни не позволила мне сделать решительный шаг. Обещания и заботы, люди, с которыми ты работаешь, в конце концов, долг перед ними заставил меня вернуться на работу к своим обязанностям. Конечно, в глубине души я жалею об этом, но время не вернешь. Также жалею, то при жизни Валентина Григорьевича не сподобил меня Господь побывать в родной деревне писателя – Аталанке.

Бывая в Иркутске, всегда стараюсь найти время и зайти в Знаменский монастырь, где покоятся мощи святителя Иннокентия Кульчицкого. Сразу, за воротами, на территории монастыря расположен некрополь. Идя в храм, не возможно пройти мимо могилы Валентина Григорьевича Распутина. Этот человек многому научил нас в жизни. Любить свою Родину, быть скромными, честными и трудолюбивыми. Я кланяюсь и прошу у Господа царствия небесного этому великому русскому человеку. Считаю для себя счастьем, что я был знаком с ним.

По пути паломника

В воскресный день мы с женой Лилией стояли на службе в Покровском храме. К нам подошла Надежда, постоянная прихожанка храма, и предложила съездить в Енисейск, к старцу Севастьяну. Этот город находится на севере Красноярского края, на расстоянии более тысячи километров от нашего города. Она рассказала о том, что они с мужем Александром не раз уже ездили в Енисейск к отцу Севастьяну. На что я ей ответил, что я тоже два раза бывал в Енисейске и один раз был на службе в монастыре, и там встречался со старцем. Правда, было это давно, лет восемь тому назад.

– Вот и хорошо, – обрадовалась она, – еще раз встретитесь с ним, правда, теперь он не в монастыре живет, а уехал в поселок, туда только по зимнику можно добраться или летом на вертолете. Я звонила знакомым, по зимнику уже лесовозы ходят.

Мы с женой посоветовались. Стоит ехать, не стоит?

– Ведь к старцу едут люди за помощью, со своими просьбами и проблемами, – сказал я, – а у нас вроде бы все хорошо. О чем мы с ним разговаривать будем?

– Он сам с вами заговорит, вы об этом даже не думайте, – ответила Надежда, – он все видит и знает.

Тут в разговор вмешался Александр:

– Не обязательно о чем-то просить, съездите просто, как паломники.

Жена, немного подумав, взяла меня за руку и сказала:

– Ведь потом жалеть будем. Ведь всего три дня дороги. Я хочу туда съездить, посмотреть на этого человека.

Все и решилось здесь же, в храме. Мы обсудили с Надеждой и Александром, что нам нужно взять в далекий путь и поехали собираться.

Будильник зазвонил в четыре часа. Декабрьская ночь длинна, а день короток. Вещи собрали с вечера, поэтому, наспех попив чаю, стали грузиться в машину. Вскоре нас осветили фары подъезжающего автомобиля. Это приехали наши попутчики, Надежда и Александр. Оставив машину наших друзей в ограде, мы сели в нашу машину и тронулись в путь. Термометр показывал минус четыре градуса, небо затянуло тучами, шел мелкий снег. Для путешествия это очень плохо. Потому что на дороге сплошной гололед, дует ветер, метет поземка, дорожники не успевают чистить падающий снег, и при свете фар встречной машины ничего впереди не видно, кроме белой мглы. Я сидел за рулем и понимал, что двигаться нужно медленно, соблюдая безопасную скорость. Навстречу нам шли в основном большегрузные машины. За три часа мы доехали до Алзамая, передохнули; раннее утро дышало холодным зимним ветром. Женщины попили чаю в кафе, мы в это время с Александром заправили машину, поменялись местами. Он сел за руль, а я рядом, на пассажирское сидение, и тронулись дальше.

Александр высокий, крепкого телосложения мужчина пятидесяти лет. Человек он скромный, добрый, любит рыбалку и пиво. Большую часть своей трудовой жизни отработал на предприятиях с вредным производством. Сначала – на Красноярском алюминиевом заводе, затем работал в Тулуне, на гидролизном заводе, пока тот не закрылся. У него – небольшая рыжая бородка, поэтому он из всех нас больше всех походил на русского паломника.

Темнота и гололед шли с нами до границы с Красноярским краем, потом темнота отступила, и наступил долгожданный рассвет, а гололед и снег так и остались на дороге. Объехав Красноярск по объездной дороге, мы повернули на север.

Долго мы ехали. Я успел заснуть, проснуться, а мы все едем и едем. Я начинаю приходить в беспокойство и задавать себе вопрос: когда же будет конец этому пути? В моей затуманенной от долгого пути голове крутятся рассказы о священной истории. Я чувствую себя странствующим паломником, а хлопья снега, что летят навстречу машине, принимаю за манну небесную. Вспомнились слова Святого Тихона Задонского: «Всяк живущий на земле есть путник».

Александр, сидя за рулем, как бы между прочим, сказал:

– Скоро Казачинское.

– А давайте в храм заедем, – неожиданно предложила Надежда, – там находится чудотворная и очень почитаемая местными жителями и паломниками плачущая икона Казанской Божьей Матери. Мы в прошлом году с Сашей были, а вы ведь не видели ее?

– Я вообще впервые здесь, – ответила Лилия, – хотелось бы увидеть.

– Давайте заедем, – согласился я.

Мы свернули с объездной дороги и поехали по широкой асфальтированной улице. В центре села, в узком переулке, стоял небольшой деревянный храм, крыша которого венчалась куполом и колоколенкой. От храма веяло чистотой и спокойствием. Переулочек, на котором приютился Свято-Троицкий храм, казался тихой пристанью приезжих путников. Нас ласково встретила женщина в передней, а в храме шла вечерняя служба в честь Николая-угодника. Ведь завтра, 22 декабря, праздник этого святого. Мы, честно говоря, об этом не подумали раньше и обрадовались тому, что на такой праздник будем у старца.

Надо сказать, нам повезло, потому что через несколько минут началось елеепомазание, и мы по очереди подошли к батюшке. Елейное масло благоухало розами, и этот аромат расходился по всему храму. После окончания службы каждый из нас подошел к чудотворной иконе, приложился к ней, помолился о своем.

Эта икона стала первой во вновь возрожденном Свято-Троицком храме, который до основания был разрушен перед войной. Среди прихожан эта икона стала самой любимой и почитаемой. Перед этим образом читаются каноны и акафисты, поются духовные песни, произносятся горячие молитвы. И едут со всех сторон люди за милостью Заступницы со своими просьбами, мольбами и благодарностями.

Женщину, которую мы встретили при входе в храм, звали Анна Семеновна. Она рассказала нам, что 18 марта 2001 г. в середине Великого Поста, на Крестопоклонной неделе, одна из прихожанок читала акафист об исцелении отца перед образом Казанской Божьей Матери. И вдруг она увидела слезы на глазах Богородицы – она плакала. Позже заметили слезы и на глазах младенца Христа.

Через некоторое время слезы подсохли, но 9 октября 2003года, в день празднования Успения апостола Иоанна Богослова, глаза Богородицы и Божественного младенца вновь наполнились слезами. С этого времени слезы продолжают течь постоянно.

– А отчего замироточила икона? – полюбопытствовал я.

– Весной 2002 года в селе произошел пожар, который уничтожил около 70 домов. Прихожане считают, что поэтому и стала плакать Богородица. Но настоятель Свято-Троицкого храма считает, что вовсе не в пожаре дело. Почему же? Ответ прост: для утверждения веры. Ведь Новый и Ветхий Заветы были полны чудес, люди через них уверовали в Бога, согласились пойти за Ним, принять Его учение.

Никто из погорельцев не верил, что государство возместит потери: сгоревшие дома и имущество и поможет жильцам. Но вышестоящие власти чутко откликнулись на горе людей, и деньги на строительство новых домов были выделены в срок. И спустя какое-то время в храм зашла женщина и опустилась на колени перед чудотворной иконой, она пришла благодарить Богородицу за новый дом. Потом стали приходить другие жители села с благодарностью. Теперь жители Казачинского живут в новых домах, гораздо лучше старых. К батюшке часто подходят люди и рассказывают, что просимое ими выполняется, проблемы отступают, приходят нужные ответы, невидимая помощь не оставляет просящих.

Чудо, свершившееся в селе, помогло и помогает людям, влияет на их жизнь, делая их лучше, чище, хотя они сами порой этого не осознают.

Мы поблагодарили Анну Семеновну за содержательную беседу и тронулись в путь. Долгие северные сумерки уже затемнили окрестные поля и лес. Машина также ехала по скользкой извилистой дороге. Создавалось такое впечатление, что современную трассу проложили по пути первопроходцев, которые продвигались из Енисейска в сторону Красноярска. Как шли лошади зигзагами, обходя препятствия, так и прошли за ними потомки, нисколько не спрямив пути.

После Каргино, перед Лесосибирском, стоит небольшой поселок Усть-Тунгуска. В этом месте наша Ангара широко и мощно вливается в Енисей. Этот поселок назван так не случайно. Верхняя Тунгуска – старое название Ангары. В нижнем течении Ангара – самый крупный правый приток Енисея, единственная река, вытекающая из озера Байкал. Длина ее около 1800 километров. Протекает по территории Иркутской области и Красноярского края. Участок от истока до города Иркутска представляет собой Иркутское водохранилище. На северо-западе Иркутской области, на Ангаре, находится Братское водохранилище, на котором стоит Братская ГЭС. После излучины на Ангаре, ниже Братского водохранилища, расположено Усть-Илимское. Затем река поворачивает на запад – в Красноярский край, на Богучанское водохранилище, и возле Усть-Тунгуски впадает в Енисей.

Каскад из четырех гидроэлектростанций полностью и безвозвратно похоронил под водой поселки, пашни, изменил климат, уничтожил ценные породы рыб, изменил флору и фауну двух регионов.

При въезде в город Лесосибирск перед нами выросла стела, состоящая из трех частей: герба и названия города, а также диска циркулярной пилы, символизирующего основное производство в городе – переработку древесины.

После Великой Отечественной войны здесь было построено несколько крупных деревообрабатывающих предприятий, на которых занимались переработкой ангарской сосны. Среди этих предприятий: Новомаклаковский и Новоенисейский лесопильно-деревообрабатывающие комбинаты, лесоперевалочный комбинат и лесоперевалочная база. Также в послевоенные годы была построена железнодорожная ветка, соединившая Ачинск и Лесосибирск. После чего построили речной порт для сообщения с Норильском. Современная промышленность города представлена большим числом предприятий. Главными промышленными отраслями Лесосибирска являются деревообрабатывающая, пищевая и лесохимическая. Продукция лесосибирских предприятий по-прежнему экспортируется во многие европейские страны.

В Лесосибирске традиционно мирно уживаются представители разных религиозных конфессий: мусульмане и христиане. Православная община города была основана в 90-х годах XX века. В Лесосибирске был построен самый большой православный собор Сибири – Крестовоздвиженский. В 1997 году мусульманская община построила мечеть. Мечеть стала не только местом проведения служб и мусульманских обрядов. Здесь также преподают арабский язык.

Впечатление от города осталось хорошее. Широкие чистые улицы, обустроенные дворы, свет рекламных щитов. Кафе, гостиницы. Жизнь в городе бьет, что называется, ключом.

И вот мы подъезжаем к Енисейску, позади почти тысяча километров дороги. Енисейск был основан как острог в 1619 году и благодаря своему выгодному географическому положению быстро стал административным и экономическим центром Восточной Сибири, отсюда происходило движение русских землепроходцев на юг и восток. Вначале Енисейский острог был подчинён Тобольску, потом приписан к Томской области. Где Тобольск, и где Томск? Более тысяч километров водного пути между ними. И на таких огромных расстояниях управление территориями осуществлялось письменными распоряжениями различных уровней власти, которые доставлялись нарочными или посыльными. О значимости Енисейска говорит тот факт, что в 1856 году в Енисейске насчитывалось 10 церквей, 989 домов, 164 лавки.

После открытия месторождения золота Енисейск превратился в центр снабжения старателей техникой и продовольствием. Наибольшее оживление началось с 1842 года.

В связи с прокладкой Московского почтового тракта, а затем Транссибирской магистрали город утратил своё административно-экономическое значение, и дальнейшего развития он не получил.

Гостиницу найти оказалось непросто. Городская гостиница, что стояла на берегу, разорилась. В частной, – в центре города, не было мест. После недолгих поисков мы поселились в двухэтажной гостинице возле речного порта.

В Енисейске в настоящее время насчитывается более ста памятников истории и культуры, архитектуры. Многочисленные архитектурные памятники: Спасо-Преображенский монастырь, основанный в 1642году, Богоявленский собор, Воскресенская церковь, Троицкая церковь, Успенская церковь, здание Енисейского краеведческого музея. Все эти сооружения были построены в XVIII веке. Своеобразный облик Енисейску придают каменные здания конца XIX – начала XX вв. в стилях эклектики и модерн.

Енисейск замечателен не столько отдельными зданиями, сколько всей сохранившейся застройкой, которая дает возможность представить, как город выглядел сто и двести лет назад. Уникальны деревянные купеческие особняки в стиле модерн. Замечательная резьба на деревянных зданиях. На окраинах старого города – бывшие деревянные дома-усадьбы конца XIX века с типичными балконами-галереями, украшениями, резьбой, подражающей орнаментам каменного сибирского барокко, или близкой деревянной резьбе в Тобольске и Поволжье.

Это город – музей. На центральной улице стоят несколько домов постройки конца прошлого века. Они походят на стариков – аристократов, впавших в нужду: пусть одежда в заплатах, но все равно – порода видна. Фасад этих домов ужасен, но, возвышаясь над одноэтажными домиками городка, они еще хранят следы прошлой красоты.

Глядя на город, даже не вникая в подробности, понимаешь, что на протяжении многих лет архитектуру не сохраняли должным образом. На каменных фасадах в некоторых местах отвалилась штукатурка. Время и равнодушное отношение к памятникам культуры, особенно к жилым домам, привело к их запустению. Разве тяжело подправить штукатурку и побелить. Видно, что в последние годы власти пытаются сохранить архитектуру города, например, повесили вывески на купеческие дома с именами хозяев, коим эти дома принадлежали.

Удивительно. Поднявшись рано утром со своей кровати, я почувствовал, что отдохнул прекрасно. Все наши мысли просились в дорогу. Мы были в ожидании чего-то нового, неизвестного. Собрались, и в половине шестого тронулись в путь. Раннее, раннее утро. Енисейск. Городок еще спал, только где-то слева, там, где маленькие домики скрылись в снегу, громко лаяли собаки. Ночная пурга слегка замела дороги и крыши домов.

План у нас был такой. Александр сказал, что до села Маковское, он, наконец, вспомнил его название, по зимнику ехать три часа. Поэтому в половине девятого мы должны быть на месте. Служба начинается в девять, поэтому у нас будет возможность пообщаться с отцом Севастьяном полчаса до службы.

Дорога широкая, укатанная лесовозами. У нас их скромно называют «дорогами районного значения». Машина едет по ней, как катер по морским волнам.

Я спросил у Александра:

– Маковское на каком притоке Енисея стоит?

– На Кети. Это приток Оби.

– Как Оби? – встрепенулся я.

У меня что-то екнуло внутри, и только потом я сообразил: Обь и Енисей – это же транспортная магистраль. Некогда здесь проходил знаменитый Маковский волок, по которому шли русские покорители Восточной Сибири. В дальнейшем существовал развитой торговый путь, описанный во многих источниках. По нему первопроходцы тащили волоком суда от притока Оби – реки Кеть – до Енисея.

Через Маковскую пристань в период освоения Сибири шел основной грузопоток Ангаро-Кетского пути. В течение 120 лет волок был единственной транспортной "артерией", связывавшей Восточную Сибирь, Забайкалье и Дальний Восток с Россией. Именно в этот период всего за восемьдесят лет и была присоединена к России восьмая часть планеты. А потому значение волока среди всех других дорог, по которым осваивалась Сибирь, самое важное.

Вот по этому пути зимой и летом беспрерывно двигался конный транспорт: зимой на санях, летом на волокушах. Отсюда и название дорог – волоки. Размер перевозок был огромен, волок полностью обеспечивал сибирские города хлебом, солью, деньгами, одеждой, оружием и инструментами. И люди, и лошади, и даже собаки пришли в Сибирь этим путем.

Проезжая по этой старинной дороге, я представлял себе русского человека, идущего за лучшей жизнью, а кто-то шел за смертью; шли кто босиком, кто на коне, осваивая, заселяя новые территории. Этот путь по Оби, Енисею, Ангаре, Лене и другим сибирским рекам, на мой взгляд, является неотъемлемой частью истории России и русского народа.

По этому пути купцы ездили на Ирбитскую ярмарку. В Ирбите с XVII века (открыта в 1649 г.) существовала знаменитая Ирбитская ярмарка, где встречались и обменивались западные купцы с восточными.

Функционирование Сибирского речного пути способствовало интенсивному хозяйственному и культурному развитию Сибири. По всему маршруту возникали поселения, население которых наряду с хлебопашеством и скотоводством занималось извозом. Вдоль тракта располагались сотни постоялых дворов, фуражных складов, тележных, санных и сбруйных мастерских, занятых обслуживанием нужд тракта.

История государства Российского неотделима от истории ее главной дороги, идущей по сибирским рекам. На протяжении нескольких веков по ним расширялось пространство Российской империи, включая в себя все новые земли и народы.

Построенные города и населенные пункты с храмами, с ментальной составляющей, связанной с именами известнейших исторических лиц – уникальный культурный ландшафт России.

Примечательно, что в 1637 году в Енисейск по этому волоку пришли будущие знаменитости: Ерофей Хабаров, Максим Перфильев, Петр Бекетов и Семен Дежнев. А весной 1638 года они все вместе ушли из Енисейска в большой сибирский поход на Лену «для проведывания новых землиц».

Путь каравана занял не один месяц, так что у этих людей было время близко познакомиться и рассказать о своем прошлом и своих планах на будущее, поделиться суждениями об успехах и неудачах колонизации этого края.

Вернувшись в 1640 году из витимского похода в Енисейск, Перфильев писал государю, что на Шилке, возле устья реки Урки, в горе, добывают серебряную руду, из которой местные князьки плавят серебро. Затем его продают за соболей и торгуют с китайцами. Этим самым Перфильев на три столетия определил будущую каторгу на рудниках в Шилке и Нерчинске. Впоследствии там нашли еще и золото.

По Маковскому волоку зимой 1662 года везли в ссылку неистового протопопа Аввакума Петрова. В 1675 году с посольством в Китай здесь ехал ученый Николай Спафарий Милеску. В 1734 году волоком проезжал Герард Фридерик Миллер, первый исследователь Сибири.

В годы советской власти село служило местом ссылки. В 1923 г. через Маковский волок на Кеть ехал отбывавший енисейскую ссылку удивительный человек ХХ века, епископ Лука Ташкентский (в миру Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий), профессор медицины и хирург с мировым именем.

Маковский волок активно функционировал еще в начале Х1Х века. Но реально свое значение волок стал терять с появлением в 1740-х годах Московско-Сибирского почтового тракта и, позднее, со строительством железной дороги. Именно по ним и пошло основное освоение Сибири.

Мы планировали добраться быстрее, но Александр оказался прав, только через три часа утомительного зимника мы, наконец-то, приехали к занесенному снегом селу. В начале 21 века, проехав по волоку на японском автомобиле «Тойота Прадо», мы устали. А 400 лет назад пешком или на коне с поклажей! Зимой – мороз за сорок, летом – полчища таежного гнуса. Невольно начинаешь задумываться, какие сильные люди были наши предки.

Перед селом, на укатанной машинами площадке, стояли груженые лесом машины. За ними была дорога на центральную улицу.

– Сейчас главное, чтобы дорога к храму не была занесена снегом, – проговорил Александр.– А то в прошлую зиму оставляли машину на центральной улице и шли пешком через сугробы.

Но снегу в этом году выпало мало, и дорога к храму была укатана машинами паломников.

Свернули вправо и увидели в стороне старинную деревянную церковь. Наши предки умели находить самые красивые места для храмов, старались, чтобы церковь была видна из самой дальней дали. Церковь в Маковском – не исключение. Типична и ее судьба. Она была закрыта в тридцатых годах. Вначале что-то в ней хранили, затем забросили совсем. Но строили раньше добротно, и она сохранилась. Несколько лет назад игумен Севастьян организовал прихожан, и отремонтировали с Божьей помощью храм. Поменяли сгнившие бревна, построили колокольню, провели косметический ремонт. Вот и возвышается она, сверкая куполом и крестом, стремящимся в небо.

Мы остановились у небольшого дома, как раз напротив церкви. Было еще темно, часы показывали половина девятого. Перекрестившись, мы зашли в храм.

Войдя, мы с удивлением обнаружили, что идет служба. Шла праздничная литургия в честь Николая Чудотворца. Ведь сегодня было 19 декабря.

Немного погодя я спросил у рядом стоящей женщины:

– Когда началась служба?

– В половине восьмого.

– А почему так рано?

– После праздничной литургии соборование будет.

С благородной проседью в бороде статный священник читал молитвы.

Запела женщина на клиросе. Голос высокий, дребезжащий, слова было разобрать трудно. Священник стал кадить. Вначале он кадил у алтаря, передвигаясь от одной иконы к другой. Затем батюшка спустился к прихожанам. Священник был пожилой. Быстрый, внимательный взгляд; одет в праздничную рясу, на ногах валенки. Тем временем он подошел к аналою, пару раз взмахнул кадилом, и я почувствовал запах ладана.

Чтица, мгновением ранее произнесшая: «Слава Тебе, Боже наш, Слава Тебе», перекрестилась, и все тоже перекрестились.

Словно какая-то большая, теплая волна, подхватив, захлестнула меня. Раздражавшее своей фальшивостью пение чтицы неожиданно стало умилительно-нежным, ласкающим душу. Но самое главное было не в этом. Вся моя жизнь в мгновение ока пролетела передо мной. Жизнь непутевая, бестолковая, грешная. Непутевая – по своей бесцельности, бестолковая – по той суетности, что делала мое существование одним сплошным мельтешением, и грешная – ибо любил я в жизни только самого себя. Даже те поступки, в которых можно было бы найти доброту и бескорыстие, по сути дела только ласкали мое тщеславие и самолюбие. Вспомнились слова Базарова: «Русский человек только тем и хорош, что он сам о себе прескверного мнения».

Обо всем этом я мог бы рассуждать долго, а иной раз, раньше, я не без удовольствия поругивал себя, – но здесь, в церкви, здесь … было иначе. Мне стало жаль себя, жаль моих друзей, живущих так же бестолково. Вдруг представился день моего ухода из жизни, равнодушное сочувствие окружающих. А вероятнее всего, никто и не заметит моего ухода. Я взглянул на иконостас. Христос глядел мне прямо в глаза. Нет, не так – в душу мою Он глядел, но не было суровости в этом взгляде. Была любовь, которая доселе мне неведома, которая испепеляла меня. Я отвел глаза. Но и с других икон на меня смотрели… смотрели живые люди. Николай-угодник, Сергий Радонежский, наконец, сама Божья Матерь, распростершая в своих руках святое покрывало.

Раньше в школе, в институте я читал о них в атеистических брошюрах, рассуждал о суевериях нашего народа, а сегодня, сейчас я ощущал реальное присутствие этих святых и смой Божьей Матери, их настоящее участие в моей судьбе. Они одновременно судили меня и как бы говорили: еще не поздно.

– Здесь благодать Божия, – прозвучал тихий голос за спиной.

Я вначале кивнул, соглашаясь, и лишь после этого обернулся. Голос принадлежал невысокому, плотно сбитому мужчине с курносым и веснушчатым лицом, с внимательными и серьезными глазами. Словно лучше давая мне почувствовать всю благодать данного места, он вдохнул в себя с шумом воздух и также шумно, закрыв глаза, выдохнул.

Я тихо спросил у него:

– Как зовут священника?

– Отец Амвросий, – так же тихо ответил он.

Затем наступил момент исповеди. Все присутствующие в храме прихожане стали подходить и исповедоваться у отца Амвросия. Вначале мужчины,

потом женщины. Я не готовился к исповеди и даже не думал об этом. Но увидев, как исповедаются прихожане, мое сердце вдруг стало биться, как барабан. Мне было непонятно это волнение. Руки вдруг стали потными. Окружающие меня лица были, как в тумане. Нет человека, который бы не имел за собой каких-нибудь грехов. И когда крайняя женщина отошла от батюшки, я шагнул вперед, поклонился прихожанам и пошел на исповедь. Батюшка спросил меня, откуда я приехал, давно ли крестился? Потом была исповедь. Следом за мной пошли жена и Надежда. После того, когда все желающие исповедовались, отец Амвросий вынес из алтаря чашу и причастил нас. После окончания службы отец Амвросий поздравил нас с исповедью и причастием, а также с праздником Николая Чудотворца.

В эту церковь постоянно приезжают паломники. Вот и сегодня, уже часов в десять утра, прибыл микроавтобус, полный прихожан из Лесосибирска.

Божьи люди, они были так разочарованы, что служба началась раньше обычного и к их приезду уже закончилась. Но батюшка их успокоил, сказав, что сейчас начнется соборование.

Много туристов приезжает на своих машинах посмотреть на церковь, на иконы и пообщаться со старцем. Тяга к святыням неистребима, а духовная жажда – такое же внутреннее состояние человека, как и жажда физическая. Ни водка, ни пиво, ни "Давай поженимся", ни "Поле чудес" эту жажду утолить не смогут – к счастью для страны.

В алтаре мелькнула маленькая, сутуловатая фигурка. Двери алтаря открылись, и я увидел медленно идущего старца. Вид у него был самый обыкновенный: седая борода, покрытое густой сетью морщин лицо. Одет он был в рясу, поверх которой была застегнутая на все пуговицы безрукавка, в руках – черная парусиновая сумка.

Голос у него высокий, хриплый, будто он не откашлялся или долго молчал.

Помолившись о близких своих и о здравии своем, мы покинули храм.

Только когда вышел на улицу, понял, что не напрасно я приехал на

исповедь в самую древнюю церковь Восточной Сибири в день Николая Чудотворца. Совсем не случайность, что ради этого события нам пришлось преодолеть более тысячи километров.