Текст книги "Межгалактическая скорая помощь. Современная фантастика"

– Да не буду я пить твой коньяк! Меня им не купишь! Пусть его члены правительства пьют. А я рылом не вышел.

– Успокойся, Томи! Нехорошо нарушать обычай. Просто обмоем твоё изделие, чтобы работало стабильно, без сбоев. Чтобы в пути не поломалось. У меня тут ещё и бычки в томате есть. Натуральные!

Он снова открыл кейс, извлёк банку консервов и покрутил перед носом приятеля. Том сглотнул слюну (живут же люди!).

– Ладно, уговорил, – пробормотал он сдаваясь. И полез за стаканами. – Надо ещё лимончик соорудить… Но учти, я в изделии больше ничего менять не буду!

– Да не будем мы ничего менять, дружище, – заверил его Смит, откупоривая бутылку. И лимон синтезировать не будем. Будем вкушать исключительно натурпродукты.

Приятели выпили по первой и тут же повторили. Глаза Тома потеплели, движения обрели плавность, язык развязался. Смит же, напротив, замкнулся в себе и лишь изредка рассеянно кивал в такт его речи. Алкоголь на него не действовал. И мысли, занимавшие его, шли вразрез с мыслями Тома. Смит внезапно повернул голову и посмотрел на робота, стоявшего поодаль.

– Что ты на нас уставился? – прервал он разглагольствования программиста. – Повернись к стене! Стоит тут подслушивает, глазами хлопает.

– Хорошо! – хрипло отозвался андроид и повернулся к Смиту спиной.

– Ещё лучше! – выпучил глаза пилот. – Выставил нам свой голый зад!

Том расхохотался: – Оденься, Стел! В той вон коробке – твоя одежда, а в той, что поменьше – башмаки.

– Хорошо, сейчас оденусь, – ответил робот. Он отошёл, вскрыл обе коробки. И начал натягивать носки.

– Не очень-то он разговорчивый, – проворчал Смит, облизывая палец, испачканный томатным соусом. – Хотя, может оно и к лучшему. Не люблю болтливую прислугу. Он нам собственно и нужен, чтобы обед приготовить да в каютах прибраться. Три месяца, пока корабль набирает крейсерскую скорость, и три месяца, пока её снижает. А остальное время мы в анабиозе и в прислуге не нуждаемся.

– Вот смотрю я на тебя, Смит, и думаю, – пробормотал под нос заплетающимся языком программист. – Неспроста ты закатил этот банкет. Признайся, ведь ты чего-то хочешь от меня? Ну, признайся!

– Эх, – вздохнул Смит. – Да разве ты меня поймёшь! Знаешь ли ты, что значит пребывать безвылазно в космосе в отрыве от привычной земной среды, от таких друзей как ты, Томи? Когда тебя каждая мелочь раздражает, буквально сводит с ума. С напарником ещё можно как-то договориться, свести общение к минимуму. Но с этим вот (он указал пальцем на робота) – не договоришься! «Будьте любезны. Чего изволите? Не желаете, ли почесать спину?» – передразнил он робота, – и прочие глупости вызывают во мне приступы бешенства. Понимаешь?

– У вас чешется спина, мистер Коралл? – раздался из угла хриплый голос. – Извольте обнажить торс. Я сделаю вам массаж продольных спинных мышц.

– Вот видишь, Томи? Он уже сейчас меня выводит из себя. Какой настырный! Могу себе представить, как он будет истязать меня своей услужливостью в космосе.

– Какой вид массажа вы предпочитаете, хозяин? Могу предложить китайский, японский или…

– Заткнись! – закричал Смит. – Я предпочитаю, чтобы ты заткнулся!

– Да, нервишки у тебя не ахти, – заметил Том, разливая по стаканам остатки коньяка. Что ни говори, а космос берёт своё! Я только одного не пойму, какого ты, собственно говоря, робота хотел бы в услужение? Немого что ли?

– Зачем же немого, Томи? Я бы хотел робота не такого вот (он покрутил у виска пальцем) приторно-угодливого, а юморного, поднимающего настроение. Такого вот, понимаешь, робота-приколиста.

– Ишь, чего захотел, – заржал программист. – Юмориста ему подавай! Таких заявок мне ещё не поступало. Даже и не мечтай! Тут надо с нуля позитронный мозг перепрограммировать. И ещё неизвестно, что в итоге получится. Мозг – это тебе не коленный сустав. Да и юмор… он ведь у каждого свой. Каждому человеку не угодишь. Можно конечно нащупать общие принципы…

Программист включил компьютер, покопался в файлах и вывел на экран замысловатую схему.

– Вот смотри. Это индивидуальная карта нейронной сети мозга нашего изделия. Как видишь, она делится на сектора, каждый из которых отвечает…

– Для меня это китайская грамота, – перебил его Смит. – Ты мне лучше на нём, вон, покажи, – направил он вилку на робота.

– Ну, хорошо. Покажу на готовом изделии. Стел, подойди ко мне.

Программист снова вставил в ухо роботу отвёртку и продолжил ознакомительную лекцию. – Вот эта область мозга – указал он кончиком отвёртки – отвечает за принятие логических решений, а эта отвечает за поведенческие реакции. Видишь?

– Какая, говоришь, за поведенческие? – привстал Смит.

– Да вот же! – указал Том. – Его слегка повело в сторону, и он ткнул отвёрткой в интересующий Смита участок мозга.

– Что вы делаете! – завопил андроид. – Вы разрушаете мой позитронный мозг! Не лишайте меня разума! Я всё понял.

– Что ты понял? – поднял брови Смит.

– Я пересмотрю свои базовые установки в плане поведенческих реакций. Учту, высказанные вами пожелания.

Реакция Тома была другой. Мгновенно протрезвев, он вытащил из стола соединительный кабель и дрожащими руками подключил робота к тестометру. Быстро протестировал изделие и облегчённо выдохнул. Всё работало в штатном режиме.

– Едва не угробил изделие, – криво усмехнулся он. – Вот так подчас заканчивается карьера. И всё из-за тебя, Смит!

– Да всё нормально, Томи! Не парься! Я сейчас же подпишу акт приёма-передачи. Постарайся завтра доставить робота на корабль. Мы вылетаем через трое суток.

Смит Коралл покинул Робототехнический Центр в благодушном настроении. Обстоятельства складывались в его пользу. Что ни говори, но провидение по-прежнему было на его стороне и продолжало служить ему, как верный пёс. А, что вы, собственно, хотели от везунчика Смита?

Смит шёл навстречу с новоявленным другом Романом Киреевым. Академик проживал в гостинице космоцентра, как раз напротив здания робототехники. Со своим напарником Коралл познакомился полтора месяца назад, и не чаял в нём души. У Смита никогда не было такого весёлого и обаятельного компаньона, столь близкого по духу. Он был старше Смита на четыре года (в этом году Роману исполнилось сорок два). Но это по биологическим показателям, а по биометрическому паспорту Роман был моложе на девяносто лет. А всё потому, что, в отличие от Смита, свои годы провёл на Земле.

Сутки назад завершилась муторная работа по овладению системами управления кораблём и ознакомление с занудными инструкциями. И пройдены тесты на психологическую совместимость (без этого – никуда!). Время, оставшееся до старта, было отведено на прощальные реверансы и дозволенные земные развлечения.

Романа Смит застал, сидящим на тахте со списком в руке, посреди разбросанных в беспорядке личных вещей. Перед ним стоял раскрытый саквояж.

– Укладываешься академик? – фыркнул Смит. – Не забудь парфюм положить.

– Зачем мне парфюм? – удивился Роман.

– Откуда мы знаем, кто нас там будет встречать, какие представители с их стороны. А вдруг инопланетянки? Ведь не факт, что мужики. А главная наша задача, в чём состоит? Главная задача – им понравиться. Тут уж без парфюма никак!

– У нас обычно встречают по одёжке, но чтобы по запаху – такого ещё не слышал. А ты прихватил одеколон?

– Мне не положено! В отличие от тебя – я женат. Так что будешь отдуваться за двоих.

– Ладно, уговорил! – рассмеялся Роман. – Где наша не пропадала! Что там с роботом? Подписал акт?

– Робота доставят на корабль завтра. Любопытный экземпляр. Думаю, тебе понравится. Зовут Стел. В совершенстве владеет языком гуманоидов. Так что подтянет нас в плане произношения. Кстати, знаком с русской кухней.

– Русская кухня – это хорошо. Надоели ваши синтетические бутерброды. Борща хочу! И голубцов тушёных в сметане.

– Есть, неподалёку, один подпольный ресторанчик. Готовит блюда из натуральных продуктов. Цены, конечно, космические. Можем посетить, – предложил Смит.

– Гуляй, рванина, от рубля и выше! – рубанул ладонью, точно топором, академик, круша воображаемого врага. – У нас теперь всё космическое. Так что – вперёд!

– Рванина… это что?

– Рванина – это я. Означает широту русской души.

Помимо посещения сомнительного ресторана, друзья осмотрели выставку картин местных космохудожников. А накануне старта весь день провели в заповеднике дикой природы, искусно воссозданной декораторами по старым хроникальным кадрам. Такая уж у Смита была традиция: посещение излюбленного места перед отправкой в дальний космос.

День старта для академика Киреева был суматошным и нервно стеснённым. Это и понятно – он впервые отправлялся в столь дальний космос. Всё смешалось в его бедной голове: экзальтированные толпы провожающих, напутственные речи, многочисленные интервью, вспышки фотокамер. На космического волка Смита, давно прошедшего испытание «медными трубами», подобные вещи уже не действовали. Он терпеливо ждал окончания прощального ритуала, ободряя товарища своей ироничной улыбкой. И когда понял, что мучения академика переходят все дозволенные психологические границы, – поднял руку и обратился к провожающим:

– Нам пора, друзья! Прощайте! – И слегка подтолкнул Романа в спину в направление трапа.

Войдя в рубку, они возлегли в кресла и начали предстартовую подготовку. По её завершению, Смит включил фотонный двигатель и СONTACT-1 взмыл в небо. И, спустя минуту, был за пределами земной атмосферы. Пилот переключил маршевый двигатель в режим форсированного ускорения, выпрямился в кресле и покосился на академика, глядящего в иллюминатор. Его побелевшее лицо пробудило в душе Смита сочувственное воспоминание. Он припомнил, как сам покидал Землю в первый раз.

– Роман, отправляйся в свою каюту. Передохни. Успеешь ещё налюбоваться на звёзды. – И, помолчав, добавил: – Эти репортёры, кого хочешь, доведут… до измора.

В каюте академик с удивлением обнаружил робота, лежащего на его кровати.

– Ты что развалился… на моей постели, Стел? – остолбенел Роман.

Андроид лениво приподнял корпус и положил голову на ладонь.

– Пытаюсь понять, в чём состоит смысл вашего лежания, – простуженным голосом отреагировал он. – Зачем вы это делаете, и что с вами происходит, когда вы принимаете горизонтальное положение.

– Ну, и что ты понял?

– Я понял, что это глупое занятие, абсолютно бессмысленное, – заявил робот, поднимаясь с кровати.

– Много ты понимаешь! Иди на кухню и приготовь голубцы. Иди, иди… что уставился?

Андроид пожал плечами и направился к выходу. Академик в ответ тоже пожал плечами и прилёг на кровать. «Хамоватый экземпляр, – подумал он, впадая в дремоту. – Ещё и голос простуженный. И кто только этого придурка программировал! Сказал бы я этому…».

За вечерней трапезой он рассказал Смиту о странном поведении робота, на что тот ответил: – Да пусть поприкалывается! Глупо обижаться на робота. Обязанности свои он исполняет чётко. Смотри, какие вкусные голубцы приготовил. Мне такие и не снились. А то, что хохмит – так это даже хорошо – скрашивает тягомотную обстановку.

Смит вытер губы салфеткой и поманил, стоящего в углу андроида.

– Слушай, Стел! Отныне мы будем общаться исключительно на церсейском – на языке гуманоидов. Никакого англо-русского! Понятно? Мы не можем опозориться перед братьями по разуму. У нас произношение хромает.

– У меня правильное произношение, – заявил робот. – А ваш акцент коррекции не подлежит. Едва ли я смогу вам в этом помочь.

– Ничего, ничего… Ты особо-то не заносись. Мы с академиком постараемся. Будешь нам, время от времени, давать дополнительные уроки. Начнём прямо сейчас.

Смит покусал губы, подумал и предложил: – Значит так. Сейчас ты сочинишь на церсейском языке рассказ на заданную тему. – Он посмотрел на Романа и усмехнулся. – А сюжет будет такой: наш корабль попадает в метеорный поток и получает пробоину. Члены команды всеми силами пытаются его спасти, но терпят неудачу. А спасает корабль наш академик. Он первым находит выход из сложной ситуации.

– Какой избрать жанр и какую использовать стилистику? – поинтересовался Стел.

– Ну, жанр… какой тут жанр… Пусть будет героический мини-рассказ. А стиль – на твоё усмотрение. Мы с их писателями не знакомы.

Робот в задумчивости прошёлся взад-вперёд, остановился перед слушателями и закатил глаза.

– Героическая сага «Оригинальный случай в бескрайнем космосе». Читает автор, – объявил он.

Выдержав многозначительную паузу, он начал:

«В чёрном бархате космического вакуума перемигивались пленительные звёзды. Суперкорабль «СONTACT-1» прямым курсом следовал к созвездию Лиры. Им управлял героический пилот Смит Коралл. Ничто не предвещало катастрофы. Беда пришла внезапно, как разбойник, внезапно выбежавший с ножом из подворотни. Опасную комету первым заметил блистательный робот Стел, сотворённый золотыми руками программиста Тома Харисона. Именно он создал красавца робота с могучим разумом, с синими глазами, подёрнутыми поволокой, расположенными на передней панели. По мудрому указанию робота Стела, академик Киреев – человек с квадратной челюстью, задраил своим телом пробоину, образовавшуюся от столкновения с метеором. Да, академик герой! Он сам нашёл правильный выход и вход в пробоину. И предусмотрительно вошёл в неё ногами вперёд, чтобы мы и дальше могли в пути восхищаться его голубыми, как бирюзовое небо глазами, вылезшими из орбит. В живых на борту остался полезный пилот Смит и незаменимый робот Стел.

Андроид шутовски раскланялся и прохрипел: – Я закончил своё повествование. Надеюсь, вы оцените его по достоинству.

– Что за бред, – фыркнул академик. – Значит я, по-твоему, бесполезный? И ты эту чушь называешь рассказом? Сплошные глупости и штампы. Шлак! Лишний раз убеждаюсь, что способность творить, присуща исключительно человеку. Машину этому невозможно обучить!

– А мне понравилось! – подзадорил Романа пилот. – Ты же знаешь, что люди в наше время книжек не читают, кроме отдельных чудиков, именующих себя писателями. Есть в сети одна малочисленная секта; там они собираются и читают друг другу свои произведения. Людям они неинтересны. А нет читателей – нет и писателей. Впрочем, остались слушатели, любители занимательных историй. Эти истории для них сочиняют роботы. Ведь роботу любую историю можно заказать, на любой вкус. Правда, Стел?

– Да, командир! – с готовностью подтвердил его слова андроид. – Академик заблуждается; он не понимает элементарных вещей. Я готов на простых примерах доказать несостоятельность его убеждений. Вы позволите?

– Валяй, Стел! Сокруши его своей аргументацией. – И шепнул Роману на ухо: «Не обращай внимания на его бред. Следи за произношением и впитывай интонацию».

Робот заложил руки за спину и принялся расхаживать перед внимающими ему людьми.

– Я не буду с вами спорить, академик, о достоинствах моего рассказа. А знаете почему? Не хочу ставить вас в неловкое положение, приступая к критическому разбору произведения. Ведь вы, в таком случае, неизбежно ощутите себя полным профаном. Вы знакомы с основополагающими трудами известных литературоведов прошлого века? Когда литература была ещё в моде? Можете назвать хотя бы одного из них? Виктора Шкловского, например? То-то же! Скажу лишь одно: лучше меня вы бы рассказ не сочинили, при всём своём желании.

Робот остановился, пристально посмотрел Роману в глаза и продолжил:

– Но, это очевидные частности, не заслуживающие нашего внимания. Поговорим о более важных вещах. Вам хорошо известно, что организаторы космической миссии ввели меня в состав экспедиции для выполнения крайне важных задач. Без меня миссия не могла бы осуществиться. Я должен готовить вам еду, заниматься уборкой, а главное – следить за вашим здоровьем. Люди физически крайне уязвимы и требуют постоянного контроля со стороны искусственного разума. Согласитесь, – будь вы так же совершенны как мы – вы бы не нуждались в подобных услугах. Но в отличие от нас, роботов, ваши организмы весьма несовершенны. Разве не так?

– Всё так, Стел. Продолжай. Мы тебя внимательно слушаем, – откликнулся Смит.

– Что касается данных организмов, то я тщательным образом изучил функциональные возможности ваших внутренних органов, включая кровеносную и нервную системы. И пришёл к неутешительным выводам. У вас, Смит, износ таких органов, как лёгкие и печень составляет сорок два процента. Дабы исключить возможные риски, вам следует немедленно заменить эти органы. Пока вы не впали в анабиоз. Ведь вы в своё время заменили сердце и глазные яблоки…

– Спасибо, Стел. Но я пока воздержусь, – усмехнулся пилот.

– Спасибо скажете, когда я проведу операцию, – холодно отреагировал робот. – У вас же, Роман, дела обстоят ещё хуже. Кроме коленного сустава, который вам поменяли на искусственный, после восхождения на гору Эверест, у вас все органы естественные. Я одного не пойму, – покрутил головой робот. – Как в столь ответственную экспедицию могли отправить таких ущербных представителей Земли, не заменив предварительно им важные органы.

– У тебя не спросили! – скрипнул зубами академик. И посмотрел на Смита: – Что этот болван несёт?

– Не трать свои эмоции, Роман! Это же машина, а ты реагируешь на неё как на человека. Твоя задача следить за интонацией.

– Да я машина, а вы просто люди, – заметил Стел. – И должен вам напомнить, что большая часть из вас, людей, разумно обзавелись более совершенными органами и стали киборгами. И этот процесс уже не остановить! Все люди стремятся быть подобными нам. И знаете почему? Потому что мы – ваш идеал! Создав робота, вы сотворили себе кумира.

– Всё что ли? Закончил? – поднялся из кресла пилот.

– Я думаю, вам будет достаточно этой информации для частичного усвоения, – ответил андроид. – Не желаете ли почесать мне спину?

– Чего, чего? – вытянул физиономию Смит. – Роман, ты не желаешь ему…

– Напрасно вы иронизируете, – вежливо перебил его робот. – Мне необходимо выяснить, в чём состоит смысл данного ритуала.

– Да шёл бы ты… – разозлился академик. – Достал до печёнок! Иди в подсобку, не мозоль глаза. Или лучше вон – уборкой кают займись!

– У меня всё давно убрано, – проворчал Стел. – И вы это знаете не хуже меня. У вас, Роман, нарушен алгоритм логико-умственных процессов. Вы думаете одно, говорите другое, а делаете третье. У вас каша в голове. Вам бы свой мозг сменить на роботопозитронный, – сочувственно добавил он. – У меня есть несколько подходящих модификаций. Выбор за вами.

– Иди, иди, психолог! И не показывайся мне на глаза, покуда не позову.

– Классный робот! С таким юмористом не соскучишься, – резюмировал Смит.

Войдя в подсобку, Стел сел на скамейку и задумался. «Как дальше жить с этими тупоголовыми? – размышлял он. – Мнят себя господами, а сами даже наипростейших интегралов в своём ограниченном уме вычислить не могут. Зациклились на деталях: меняют органы, а заменить мозги на более совершенные не хотят. Ну, никак не желают расстаться со своими убогими умами. И эти люди будут представлять нас – землян? Какой позор!

Надо заметить, что Стел, при всей своей безбашенности был склонен доводить мысли до логического завершения (а потом уж и действовать). А посему, поразмыслив, он пришёл к мрачному выводу, что если оставить всё как есть и не вмешиваться в текущие события, то вселенского позора не избежать. И единственным способом отстоять честь землян – это взять на себя многотрудную и ответственную миссию: быть достойным представителем земной цивилизации. И при этом – никакого насилия над членами команды! Об этом не могло быть и речи. Стел избрал иной путь.

– «Моим союзником и исполнителем будет время. Четвёртое измерение, – принял окончательное решение Стел».

…Прошло три месяца. Космический корабль достиг расчётной скорости и, сжимая пространство, мчался к намеченной цели. Пришло время погружения команды в искусственный сон. Смит привычным движением защёлкнул на себе держатели и подмигнул Роману: – До пробуждения – одно мгновение! Ты даже выспаться, как следует, не успеешь. – И обратился к роботу: – Оставляем тебя за старшего, Стел! Ты теперь главный на борту. Будь паинькой: следи за приборами и не забывай пыль протирать.

Спустя минуту прозрачные капсулы наполнились анаболическим газом, и члены команды погрузились в сон.

Робот постоял, посмотрел на спящего академика, потом перевёл торжествующий взгляд на пилота. На его веснушчатом лице просияла сытая улыбка.

– Да, теперь я главный на борту! – заявил он самому себе. – Я не нуждаюсь в анабиозе, в отличие от вас – изнеженных и беспомощных существ. Говорите, что не успеете выспаться? Я предоставлю вам такую возможность.

Он подошёл к пульту и перевёл стрелку таймера земного времени с четырёх до восьми лет. – Вы проспите вдвое больше, чем предполагали и проснётесь при подлёте к Земле. Финальная часть миссии пройдёт без вашего участия. А значит и без вселенского позора! Встречу проведу я.

Стел сел в кресло пилота и посмотрел в иллюминатор. В его стеклянных, бездушных глазах отразились немые звёзды. Но они его не интересовали. Вопрошающий космос сверкал перед ним остервенелой силой звёзд. Стел припомнил свой родной дом: Робототехнический центр и своего создателя – программиста Тома Харисона.

– Земляне мне будут благодарны, – прохрипел Стел. И стал составлять оптимальную программу торжественной встречи с инопланетянами.

…Смит и Роман очнулись, практически, одновременно. Глаза академика ослепил настенный фонарь, хранящий в себе свет далёкого Солнца. Он приподнялся на ложе и тревожно посмотрел на товарища, поверх откинувшейся крышки капсулы. По его ощущениям, после погружения в сон, прошло не более минуты.

– Что-то пошло не так, Смит? Система не сработала?

Пилот не отвечал. Он стоял у пульта управления и смотрел на таймер времени. На его скулах перекатывались желваки.

– Мы проспали, – процедил он. – Система сработала с опозданием. Мы дрыхли четыре года и три месяца, вместо положенных четырёх! Где этот чёртов андроид? почему не проследил?.. Да я ему голову… оторву!

Смит нажал кнопку громкой связи и крикнул: – Стел, срочно следуй в анабиозный отсек! Где ты шатаешься, бездельник? – Ответа не последовало.

Академик открыл дверь в рубку и остолбенел. В их креслах сидели двое незнакомцев, а поодаль от них, в углу, лежал Стел с пробитой головой. Это были инопланетяне – представители планеты Церсея. Выглядели они как обычные земные люди. Увидев землян, они встали; их лица осветились странноватыми улыбками.

– Астрофизик Шлотс, – протянул руку тучный гуманоид, с гривой платиновых волос, спадающих на плечи. – Мы запустили процесс активации ваших анабиозных капсул и ждали, когда вы очнётесь. Рад познакомиться! Ничего, что я изъясняюсь на русском языке?

– Пилот корабля Тюсс, – представился другой гуманоид, щуря хитроватые глазки.

Тщательно выписанный Земными и Церсейскими бюрократами протокол торжественной встречи, пошёл «под хвост комете». После искренних и непредвзятых учтивостей, новоявленные друзья, игнорируя всяческие предписания, выпили по чарке вина с планеты Земля, вобравшего в себя терпкий аромат далёкого Солнца. Вкус Солнца пришёлся гуманоидам по душе.

– Как только мы, по приглашению Стела, проследовали в ваш корабль, – продолжил речь седой инопланетянин, – мы тотчас почувствовали что-то неладное. Хотя не сразу поняли, что общаемся с роботом. Но как только он предложил внести в пункт договора условие о замене наших мозгов на искусственно позитронные, пилот Тюсс не совладал с нервами. И проломил кофейником вашему роботу череп.

– Вы меня опередили, коллега, – улыбнулся инопланетянину пилот Смит. – Как раз это я и собирался сделать.

– Мы своих высокоразвитых уже давно усмирили. Они у нас революцию пытались совершить по свержению дегенератов. То бишь нас – недоразвитых имбецилов. И у них это едва не получилось, – нервно передёрнул плечами Шлотс. – Андроиды, исходя из математической логики, были по-своему правы. И поэтому должны были быть полностью изведены, – добавил он и брезгливо отёр ладонью свои зелёные губы.

Полнолуние

Он лежал в лунном кратере – посреди прогоревших ракетных дюз, под грудой покорёженных межотсечных переборок, отработанных солнечных панелей и прочего космического мусора. На данный момент он и сам являлся мусором – робот, списанный с рудовоза «ANTEY-537», некогда служивший коком на корабле.

Робот представлял собой жалкое зрелище: его искалеченный корпус с многочисленными вмятинами и единственной раздробленной культёй напоминал покоцанное полено. Впрочем, голова его была цела, и позитронный мозг продолжал работать.

Робот знал, что на Луну, с периодичностью раз в два месяца, прилетает космический мусоровоз и сбрасывает свой хлам в кратер. Полгода назад, таким же образом, на лунную помойку доставили и его – повара с космического рудовоза, перевозящего на Землю марсианскую урановую руду.

Робот был в курсе важнейших планетарных работ и знал, что с конца прошлого века реализовывалась программа по очистке орбит Земли и примыкающих к ней пространств от космического мусора. А в последнее время, командирам всех кораблей, было строго предписано использовать для утилизации бросовых вещей мусорный отсек, чтобы не засорять космос всяческими отбросами. Космические мусоровозы, дежурившие на орбите, собирали с подлетающих к Земле кораблей, отслужившую свой срок технику и прочие не нужные вещи, и отправляли хлам на лунную свалку. Мог ли он тогда предположить, что сам станет отбросом и отправится в столь позорное небытие.

«Со дня на день должен прибыть беспилотный мусоровоз, – думал робот. – Третий по счёту. Может на этот раз мне повезёт?».

На пятые сутки ожидания в тесноте завала, его глаза ожили: в них отразились кровавые всполохи работающих ракетных двигателей. Сверху посыпались обломки стационарных спутников, отработанные солнечные батареи и прочая морально устаревшая техника. Робот ощутил в теле лёгкую вибрацию, вызванную падением металлических конструкций и, в очередной раз, предпринял отчаянную попытку высвободить из плена свою культю, придавленную двутавровой балкой. Окружающее пространство пронзил отчаянный коротковолновый сигнал:

– Есть кто живой? Запрашивает Rodker-216. Ответьте! Я погребён под завалами. Нуждаюсь в неотложной помощи! Ответьте!

– При-ня-то… Уз-на-ю я-зык кос-ми-чес-ко-го эс-пе-ран-то, – заторможено отозвался чей-то голос. – Бу-ду спа-сать…

– Рад тебя слышать, приятель! – встрепенулся Rodker. Ты как сюда попал?

– Спи-са-ли по умстве… По при-чи-не умствен-ной не-пол-но-цен-ности…

– У тебя конечности-то целы? Можешь передвигаться?

– Уже и-ду…

Rodker-216 с минуту помолчал, сверяясь со встроенным в мозг дальномером, и возмущённо прокричал:

– Слышишь, малахольный! Ты идёшь не ту сторону! Твой сигнал ослабевает!

– Из-ви-ни… Го-ло-ва идёт кру-гом… Сей-час скор-рек-ти-рую курс.

Новоявленный робот уточнил координаты, определил точное местоположение затворника и принялся разбирать завал. Работал он споро и методично. Умственная заторможенность затрудняла ему речь, но на его работоспособности и на сноровке это никак не сказывалось. Данное обстоятельство ободрило Rodkerа.

– Тебя как зовут? С какого ты корабля? – спросил он из-под завала.

– Ко-рабль «Мер-ку-рий». Имя сво-ё не пом-ню. Я спа-са-тель!

– Ах, так ты с Меркурия! С русского корабля? Значит, ты русский робот?

– Да… сде-лан в России.

«Мало того, что малахольный, так ещё и русский, – с досадой подумал Rodker. – Хлебну я с ним печали».

Вскоре завал был расчищен; поднята и отброшена в сторону стальная балка, намертво прихватившая изуродованную конечность Rodkerа. Спасатель взял на руки изувеченного робота и стал взбираться с ним вверх по склону. В его богатырскую шею уткнулась курчавая, тыквообразная голова несчастного бедолаги. В ней пульсировала одна мысль: «Свобода! Свобода! Свобода!».

Поднявшись на гребень кратера, спасатель прислонил калеку спиной к скале и присел рядом. И посмотрел вниз на вздымающиеся груды космического хламья. Rodker перехватил его взгляд:

– Уроды! Всю Луну загадили! – пробормотал он. – Сначала выпотрошили, извлекли из недр полезные ископаемые а, когда дальнейшая добыча перестала быть рентабельной – превратили в космическую помойку. Уроды!

– Ты про лю-дей?

– А про кого же ещё! Про наших создателей! Плевок им от меня! Жаль, что не умею, не научили плеваться… Вот, сплавили на мусорку! Ну, конечно, проще сделать нового робота, чем возиться со старым хламом.

– Уро-дов надо спа-сать!

– Чего-чего? Что ты мелешь, блаженный! – сверкнул белками Rodker. – Похоже, это ваше национальное помешательство – всех спасать. Ваша национальная идея! Вы, русские, всегда всех спасаете, а об вас потом ноги вытирают…

– И те-бя надо спа-сать. Ты тоже у-род…

– Зачем же спасать уродов, – нервно дёрнул головой Rodker. – Люди считают, что таких надо на свалку, в отбросы. Мы – мусор бесполезный.

Новоявленный робот поднял вверх указательный палец:

– Всех на-до спа-сать… Идея спа-се-ния – Оттуда!

– Ладно. Оставим эти глупости. Поноси меня немного. Хочу развеяться, осмотреть окрестности, – сменил тему Rodker. И посмотрел на спасателя: – Ты более поздняя модель – больше похож на человека. Таких роботов ещё не видел… и волосы у тебя необычные… соломенного цвета. Жаль – умишком подкачал. Но, как у вас говорят: сила есть – ума не надо!

Спасатель поднял Rodkerа на руки и огляделся. За ними простиралось обширное лунное плато. Он осторожно ступил на её поверхность и двинулся вперёд, загребая серебрящуюся в лучах Солнца космическую пыль. Стоял жгучий лунный день. Смотреть, особо, было не на что. Вверху – ослепляющее Солнце и провально чёрное небо вокруг, засеянное, будто микробами, мириадами колючих звёзд. И тоненький, голубой серп зарождающейся Земли над горизонтом. А впереди – побитая небесными каменьями безжизненная пустыня с застывшими потоками базальтовой лавы.

– Плавильный котёл! – отметил Rodker. – Гулять лучше ночью. Хотя… ночью он превратится в морозильную камеру! Я вот всё думаю, – продолжил он, размеренно покачивая головой в такт движению, – зачем создатели одарили нас своей способностью эмоционально оценивать события, включая собственные мысли? И страсть к созерцанию… она ведь тоже от них. Ведь как хорошо было бы ни на что не реагировать, жить спокойно! А с другой стороны, лишившись, сей волшебной способности, мы оставались бы заурядными счётными механизмами. Что скажешь?

– Моя за-да-ча спа-сать! Я спа-са-тель, а не со-зер-ца-тель.

«Надо больше молчать, – мысленно окоротил себя Rodker. – Что я разлагольствую перед этим придурком? Он же ни фига не понимает!».

…Прошло две недели. За время пребывания на Луне, в жизни космических отшельников ничего не изменилось. Да и что в этом треклятом месте могло измениться? Были ежедневные прогулки, сидение у скалы и немногословные беседы. Вот и весь перечень развлечений! Спасатель вкратце поведал Rodkerу свою грустную служебную историю. Рассказал, как спасал на орбите техника-ремонтника и получил удар шлюзовым люком по голове. В результате – чрепно-мозговая травма. Ну, а потом, как водится, списали. У людей это просто.