Текст книги "Психология межкультурных различий"

Уже в самом определении этноса зафиксирован его динамизм. Этнос развивается в процессе этногенеза. Этногенез – процесс становления этноса от момента возникновения до исчезновения или перехода в состояние гомеостаза. Этногенез – инерционный процесс, где первоначальный заряд энергии (биохимической, описанной В.И.Вернадским) расходуется вследствие сопротивления среды, что ведет к гомеостазу – равновесию этноса с ландшафтным и человеческим окружением, т. е. к превращению его в реликт, когда он находится в пережиточном (персистентном) состоянии, лишенном творческих сил (Гумилев, 1993, с.337).

Фазы этногенеза (Там же, с.211):

0) инкубационный период фазы подъема – появившийся новый этнос преображает ландшафт при помощи нового способа адаптации к природным условиям. Эта фаза не фиксируется в исторических источниках (кроме легенд);

1) явный период фазы подъема;

2) акматическая фаза, когда этнос предельно активен, а давление на ландшафт уменьшено;

3) фаза надлома, когда антропогенное давление максимально и деструктивно;

4) инерционная фаза, в которой идет накопление технических средств и идеологических ценностей;

5) фаза обскурации, во время которой нет забот ни о культуре, ни о ландшафте;

6) фаза гомеостаза, когда идет взаимодействие остатков полуистребленного этноса с обедненным ландшафтом.

В качестве индикатора смены эпох привлекается история литературы: «О граде Божием» Августина возвестил эллинизм – то есть переход от древнего общества к средневековому; «Божественная комедия» Данте – Ренессанс (от Средневековья к Новому времени); «Коммунистический манифест» – от новой к новейшей истории. Происходящее сейчас в России предвосхитил, по-видимому, А.Солженицын (Гумилев, 1993, с. 154).

С.И.Кожинский (1899) так описывает причины этногенеза: «Борьба за существование и естественный отбор являются факторами, ограничивающими образование новых форм и пресекающими накопление вариаций, так как способствуют переживанию средних типов. Среди потомства, происходящего от нормальных представителей какого-либо вида или расы и развивающегося при одних и тех же условиях, неожиданно появляются отдельные индивидуумы, более или менее уклоняющиеся от остальных и от родителей. Эти уклонения иногда бывают довольно значительны и выражаются целым рядом признаков, чаще же ограничиваются немногими или даже одним каким-либо отличием. Но замечательно, что эти признаки обладают большим постоянством и неизменно передаются из поколения в поколение. Таким образом, сразу возникает новая раса, столь же прочная и постоянная, как и те, которые существуют с незапамятных времен».

На этой основе Л.Н.Гумилев разработал свою теорию этногенеза, связанную с вновь открытым им качеством человека, которое он назвал «пассионарность».

Концепция этногенеза Л.Н. Гумилева.

Л.Н.Гумилев считает, что этнос определяется не языком, расой, географической средой, социальными отношениями, самосознанием, процессом эволюции или их комбинацией. Формирование нового этноса всегда связано с наличием у некоторых индивидов необоримого внутреннего стремления к целенаправленной деятельности, всегда связанной с изменением окружения, общественного и природного, причем достижение намеченной цели, часто иллюзорной или губительной для самого субъекта, представляется ему ценнее даже собственной жизни. Такое безусловно редко встречающееся явление есть отклонение от видовой нормы поведения, потому что описанный импульс находится в оппозиции к инстинкту самосохранения и, следовательно, имеет обратный знак. Он может быть связан как с повышенными способностями (талант), так и со средними, и это показывает его самостоятельность среди прочих импульсов поведения, описанных в психологии. Этот признак никогда и нигде не описывался и не анализировался. Однако именно он лежит в основе антиэгоистической этики, где интересы коллектива, пусть даже неверно понятые, превалируют над жаждой жизни и заботой о собственном потомстве. Особи, обладающие этим признаком, при благоприятных для себя условиях совершают (и не могут не совершить) поступки, которые, суммируясь, ломают инерцию традиции и инициируют новые этносы. Эта особенность, ранее известная как страсть, называется пассионарность (Гумилев, 1993, с.258).

Ф.Гегель писал: «Ничто великое в мире не совершается без страсти». Примеры пассионарности – неуемная жажда деятельности Наполеона или иррациональность поведения Александра Македонского. (А. Македонский являлся властителем огромной империи, что позволяло ему безбедно жить. Однако Александр предпочел лишения ратных походов комфортной жизни во дворце для того, чтобы завоевывать все новые и новые земли. Как известно, империя Александра Македонского рухнула под собственной тяжестью из-за своих огромных размеров).

«Пассионарность – это способ и стремление к изменению окружения или, переводя на язык физики, – к нарушению инерции агрегатного состояния среды. Импульс пассионарности бывает столь силен, что носители этого признака – пассионарии – не могут заставить себя рассчитать последствия своих поступков. Это очень важное обстоятельство, указывающее, что пассионарность – атрибут не сознания, а подсознания, важный признак, выражающийся в специфике конституции нервной деятельности. Пассионарность заразительна. Для пассионарной индукции требуется известная близость, присутствие пассионария. За сотни километров она не ощущается» (Гумилев, 1993, с. 266).

Л.Н.Гумилев отмечает (Там же, с.358): «Так называемый «национальный характер» – миф, ибо для каждой новой эпохи он будет другим, даже при ненарушенности последовательности смены фаз этногенеза. Например, Илья Ильич Обломов и его слуга Захар – лентяи. Однако их предки отбили от татар Заволжья богатые земли, завели на них доходное хозяйство и построили себе удобные, красивые дома, наполнив их картинами и книгами. Предки Раневской развели вишневый сад, который она пустила на ветер. Купчики из пьес Островского тратят капиталы, сколоченные их дедами. Так что же характерно для «русского» психологического типа: строгое собирательство или веселое, беззаботное расточительство. Видимо, и то и другое, но в зависимости от эпохи, т. е. от фазы этногенеза. Эти изменения идут неуклонно, не будучи функционально связаны ни с модификациями географической среды, ни со сменами общественно-исторических формаций, хотя постоянно взаимодействуют и с теми, и с другими».

А.Ф.Дашдамиров в своей статье (1977) проводит мысль о социальном приобретении национальных черт.

Д.С.Лихачев отмечал: «…Правильнее говорить не о национальном характере народа, а о сочетании в нем различных характеров, каждый из которых национален» (Лихачев, 1990).

Бывают и другие крайние точки зрения. Например, А.Ф.Зотов призывает отказаться от изучения русского национального характера и заняться подготовкой к вхождению России в мировое сообщество (Зотов, 1996).

2.2 Методы и методологические принципы изучения национального характера

Методологическая основа проведенного автором исследования – наиболее фундаментальные принципы отечественной психологии:

1. Принцип детерминизма, разработанный С.Л.Рубинштейном и его школой в середине 1930-х гг. Он состоит в следующем: психика определяется образом жизни и изменяется с изменением образа жизни. Применительно к межкультурным исследованиям этот принцип означает, что условия материальной жизни, влияние природного окружения (ландшафта), климата, политических и социальных условий определяют различия менталитетов и национальных характеров. Так, современные политические и социально-экономические реформы в России приводят и к этническим изменениям. Мы являемся свидетелями изменений русского национального характера, проявляющихся, например, в понятии «новые русские».

2. Принцип деятельностного подхода, разрабатываемый в отечественной психологии А.Н.Леонтьевым. Согласно этому принципу, психика формируется в процессе деятельности и определяется ее характером. Поэтому традиционные для данной культуры формы деятельности определяют национальные особенности менталитета и характера. Так, например, очевидна связь миниатюрных изделий современной японской электронной промышленности с традиционным на островах искусством миниатюризации (широко известны бонсай и нэцке – миниатюрные деревья и статуэтки).

3. Концепция культурно-исторического развития Л.С.Выготского объясняет процесс усвоения индивидом культурного опыта, выработанного в ходе исторического развития цивилизации. Например, предметом исследования А.А.Велика (Велик, 1990) было влияние непосредственного природного окружения (ландшафта) на психологию восприятия пространства. Установлено также влияние плотности заселения жилища (нормы жилплощади) на отношение к ребенку в раннем детстве. Изучение воздействия социального и природного пространства состоит в установлении того, в какой степени они способствуют существованию, отсутствию и интенсивности переживания эмоционально-психических состояний. Наиболее простым примером подобного анализа является выяснение влияния окружения на такое качество человека, как агрессивность. На интенсивность его проявления воздействует непосредственное физическое окружение: температура воздуха, сила звука, а также ряд социально-психологических факторов: скопление массы народа, деятельность средств массовой информации. Предметом изучения является и влияние особенностей климата, географических условий (высокогорье, изменение или стабильность светового дня) на агрессивность и тревожность. Известен также феномен «привязанности к месту»: аффективные связи между индивидом и непосредственным окружением. Этот эффект играет не последнюю роль в формировании характера человека, его отношения к окружающему миру.

В основе принципа деятельностного подхода А.Н.Леонтьева и концепции культурно-исторического развития Л.С.Выготского лежит теория интериоризации Ж.Пиаже. Ядром культурно-исторической концепции Л.С.Выготского – А.Н.Леонтьева является порождение (формирование) психики в процессе деятельности. Формирование психологических особенностей осуществляется посредством интериоризации (усвоение индивидом общественного опыта) социальных способов деятельности в процессе онтогенетического развития человека. Таким образом человек овладевает родовыми качествами человечества. Но реально в конкретной действительности этот процесс происходит в национально-особенной форме. Э.Фромм, В.Барнов и другие психологические антропологи не случайно рассматривают соотношение «социального» и «национального» характеров, поскольку формирование социального типа жизнедеятельности неразрывно связано со специфической этнокультурной формой. Этнокультурные особенности личности не только выражаются в разнообразных поведенческих стереотипах, эмоциональных стилях, способах общения, но и существуют в объективных формах (фольклор, искусство) (Белик, 1993).

Эффективным методом изучения национального характера является межкультурный анализ. Культуру лучше узнавать из другой культуры. И.Эренбург писал: «В Китае я впервые задумался об условностях, обычаях, нравах, правилах поведения. Почему европейцев изумляют нравы Азии? Европейцы, здороваясь, протягивают руку, и китаец, японец или индиец вынужден пожать конечность чужого человека. Если бы приезжий совал парижанам или москвичам босую ногу, вряд ли бы это вызвало восторг. Житель Вены говорит: «Целую руку», не задумываясь над смыслом этих слов, а житель Варшавы, когда его знакомят с дамой, машинально целует ей руку».

Э.А.Баграмов (1973) ввел такое методологическое требование к научному изучению национального характера, как соотношение национального с общечеловеческим. Он указывал, что главная ошибка заключается в противопоставлении национального и общечеловеческого. Специфические черты следует искать в неповторимом сочетании общих для человека психических свойств, а не в наличии исключительных черт.

H.C.J.Duijker, N.H.Frejda (Duijker, Frejda, 1960) выделяют следующие методы изучения национального характера: наблюдение (включенное наблюдение, синтез наблюдений разных наблюдателей, систематическое наблюдение); опрос:; анкеты (письменные, интервью по заданной программе); тесты (рисунок на заданную тему); статистика населения (психиатрическая, демографическая); проективные методики (тесты Роршаха, Люшера).

В ходе описываемых в книге интеркультурных исследований применялись следующие методы. Для диагностики уровня интеллекта и личностных качеств использовались стандартные психологические методы, широко распространенные во всем мире (MMPI, CPI, Catteil, опросник Мехрабиана), а также разработанные автором и его коллегами методы и устройства. Например, для изучения интеркультурных особенностей принятия решения применялся специально разработанный опросник, состоящий из 13 ситуаций, требующих принятия решения (Приложение 1); психофизические методы обнаружения слабого сигнала на фоне шума и средней ошибки; специально разработанные методы изучения принятия решения на сенсорно-перцептивном и логико-мыслительном уровнях. Для измерения степени внушаемости использовался вновь созданный прибор определения степени внушаемости, работающий по принципу субъективной оценки теплоты. Для определения социоэкономического статуса (СЭС) испытуемых была разработана специальная анкета (Приложение 3). С целью изучения кросскультурных особенностей невербального общения широко применялись структурированное наблюдение, интервью, межкультурный социально-психологический видеотренинг.

Вопросы и задания для практических занятий

I. Что такое национальный характер? Дайте различные определения.

2. Чем отличаются понятия национального и индивидуального менталитета?

3. Что такое «модальная личность»?

4. Что такое базовая структура личности?

5. В чем видел А.Тойнби движущие силы развития народов?

6. В чем заключается концепция этногенеза Л.Н.Гумилева?

7. Назовите основные фазы этногенеза.

8. Что такое пассионарность?

9. Назовите основные методы и методологические принципы психологии межкультурных различий.

Ключевые понятия

Национальный характер

Нация

Менталитет

Модальная личность

Базовая структура личности

Этнос

Этногенез

Пассионарность

Литература

Баграмов Э.А. К вопросу о научном содержании понятия «национальный характер»: Доклад на IV международном конгрессе антропологических и этнографических наук. (Чикаго, сент. 1973). М.: Наука, 1973.

Белик А.А. Психологическая антропология. М.:ИЭИА, 1993.

Белик А.А. Психологическая антропология: поиски синтеза в науках о человеке // Советская этнография. 1990. № 6. С. 152–160.

Бромлей Ю.В., Подольный Р.Г. Человечество – это народы. М.: Мысль, 1990.

Горячева А.И. Является ли психологический склад признаком нации? // Вопросы истории. 1977. № 8.

Гумилев Л.Н. Этносфера. История людей и история природы. М.: Экопрос, 1993.

Дашдамиров А.Ф. Социально-психологические проблемы национальной определенности личности // СЭ. 1977. № 3. С. 3—13.

Дубов И.Г. Феномен менталитета: психологический анализ // Вопросы психологии. 1993. № 5. С.20–29.

Зотов А.Ф. Федерализм в контексте споров о «русской национальной идее» // Социс. 1996. № 1. С.84–90.

Касьянова К. О русском национальном характере. М., Институт национальной модели экономики, 1994.

Кожинский С.И. Гетерогенезис и эволюция. СПб, 1899. С. 12.

Леонтьев А.Н. Деятельность, сознание, личность. М., 1983.

Лихачев Д.С. О национальном характере русских // Вопросы философии. 1990. № 4. С.3–7.

Материалы VI Европейской конференции по психологии развития // ПЖ. 1994. Т.15. № 2. С.180.

Мельников А.П. О психическом складе нации и национальном характере // Философия и научный коммунизм. Минск, 1977. Вып.4. С. 150.

Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М., 1956.

Савицкий П.Н. Географические особенности России. Прага, 1927. С. 30–31.

Толстой Л.Н. Война и мир // Собр. соч.: В 22 т. М.: Художественная литература, 1986. Т.1. С. 316.

Duijker Н.С.J., Frejda N.H. National Character and National Stereotypes. // A Trend Report Prep, for the Intern. Union of Scient. Psychology. Amsterdam, North-Hollandpubl. Co. 1960. XI.

Hume D. A treatise of human nature. Harmondsworth: Penguin Books, 1987.

Toynbee A. Study of History // Abridgement by D. Somervell. London; N.Y.; Toronto, 1946. P. 60.

Глава 3
Русский национальный характер

3.1. Классический русский национальный характер

Наше изучение русского национального характера мы начнем с анализа имеющейся литературы. Одним из наиболее ярких исследований в описываемой области является книга К.Касьяновой «О русском национальном характере» (Касьянова, 1994). Написанная в конце застойного периода, работа не издавалась почти десятилетие. Но она и сейчас не утратила своей актуальности. В работе предпринята первая в отечественной науке попытка экспериментально, эмпирически изучить русский национальный характер. В качестве метода исследования применяется широко распространенный во всем мире тест MMPI. Автор использует данные, полученные Собчик (580 мужчин и 280 женщин), равно как и собственные (65 мужчин и 65 женщин). В качестве отдельной выборки использованы данные, полученные на производственных предприятиях (150 чел.). Поскольку тест MMPI чрезвычайно популярен в США, многочисленные американские данные К.Касьянова использует для интеркультурного анализа. В результате она приводит оригинальные интерпретации и делает интересные выводы.

1. Более высокие значения получены в русской выборке по шкале R – репрессия (воздержание от реализации инстинктивного влечения, если оно не соответствует определенным, признанным эталонам). При этом русские мужчины превышают американских на 20 %, женщины – на 22 %. Эти данные позволили К.Касьяновой сделать вывод о том, что терпение – наша этническая черта и основа нашего национального характера.

2. Шкала ER – 0,175 «упругость эго». На наших улицах заметен каждый человек, оживленно что-то говорящий повышенным голосом, жестикулирующий, пытающийся что-то передать посредством усиленной мимики.

3. Es – 0,176 «сила воли». Американцы – народ упорный, но все же достаточно лабильный. Мы «упрямы».

4. Em – шкала 130 – «эмоциональная невоспитанность». Не мы владеем эмоциями, а эмоции владеют нами. В России жестокость – страсть и распущенность, но не принцип и не порядок. Иначе у немцев.

5. Ер – «эпилепсия». Этой шкале К.Касьянова придает исключительно важное значение. Согласно ее терминологии, русский национальный характер – это «культурный эпилептоид». Источником такого определения является классическая традиция изучения психологии характера, идущая от К.Юнга, Э.Кречмера, П.И. Еаннушкина, К.Леонгарда и А.Е. Личко. Наиболее интересные классификации характера созданы на стыке психологии и психиатрии, поскольку описывают крайние степени выраженности характера: гиперактивный, астенический, истероидный, шизоидный, эпилептоидный, циклоидный, лабильный, педантический, эмотивный, застревающий. Главными чертами эпилептоидного характера является склонность к эмоциональной подавленности, расстройство сферы эмоций и тесно связанная с ними аффективная взрывчатость, напряженное состояние аффективной сферы, иногда достигающие аномалии влечений, а также вязкость, тугоподвижность, тяжеловесность, инертность. Увлечения выражены ярко. Длительные дисфории отличают злобно-тоскливая окраска настроения, накипающее раздражение, поиск объекта, на котором можно сорвать зло. Аффективные разряды эпилептоида лишь при первом впечатлении кажутся внезапными. Их можно сравнить со взрывом парового котла, который прежде долго и постепенно закипает. Повод для взрыва может быть случайным, сыграть роль последней капли. Аффекты не только очень сильны, но и продолжительны – эпилептоид долго не может остыть.

6. Hs – «ипохондрия» – обеспокоенность здоровьем. У нас ниже, чем у американцев: в период депрессии эпилептоид ворчит, но не жалуется на здоровье.

7. D 2 – «психомоторная заторможенность». По этой шкале русские превосходят американцев.

8. Sec 239 – «стремление к уединению». Большие значения по этой шкале на русской выборке можно интерпретировать следующим образом: у русского человека присутствует мечта укрыться от шума и суеты и тихо пересидеть период депрессии.

9. Rg – ригидность и Ord – упорядоченность. По этой шкале русские превосходят американцев.

Русский инерционен, не склонен к изменениям, любит привычные ситуации. Его слабое место – он не может быстро переключаться. Он склонен «копаться» и застревать на отдельных деталях. Русский должен сначала освоиться с мыслью о переключении, потом подумать, все ли он завершил на данном этапе (эта основательность доставляет ему много хлопот), сделать какие-то подготовительные операции – и только после этого он созрел для переключения. Ритуал «думает» и решает за русского. Предварительно эти обряды продумываются русским «эпилептоидом» с присущей ему основательностью, предусмотрительностью и тщательностью. Затем он всегда уклоняется от ломки ритуалов.

Как отмечал П.Флоренский, «назначение культа – именно претворять естественное рыдание, естественный крик радости, естественное ликование, естественный плач и сожаление – в священную песнь, в священное слово, в священный жест. Обряд призван не запрещать естественные движения, не стеснять их, не урезывать богатство внутренней жизни, а напротив – утверждать это богатство в его полноте, закреплять, взращивать» (Касьянова, 1994, с. 144).

Поэтому наш соотечественник – эпилептоид – был таким любителем и суровым хранителем обрядов. Они приносили ему огромное облегчение, не только раскрепощая и давая выход эмоциям, но и окрашивая эти эмоции в светлые тона. Современный русский человек – раб собственных потребностей. Отдыхать он не умеет.

Мы, русские, любим праздновать долго. Праздники имеют свойство останавливать время. Сначала долго раскачиваемся, входим в новый ритм, привыкаем к мысли о том, что наступил праздник и надо праздновать. Только после этого начинаем выкладывать эмоции. Начав веселиться, не можем сразу остановиться. Алкоголь служит средством интенсификации переживаний. Работа отнимает у праздников дни, и эпилептоид не успевает разрядиться. Водка стала часто употребляться вместо праздников. Вот в чем трагедия нашего этнического пьянства: человек пьет, так как чувствует неудовлетворенность от серой, бессмысленной текучки. Эмоции бушуют в пустоте. Сознание затемнено ложными призраками. Человек переживает фальшивые катарсисы. Проспавшись, он ощущает возросшую неудовлетворенность и продолжающуюся пустоту, и он считает, что в предыдущий раз просто не хватило времени, были не те обстоятельства… и все повторяется.

Один из важных обрядов русских – это праздничный обед. На него собирают близких и дальних родственников, что является важным подтверждением существования данной общности, ее крепости, наличия в ней связей, отношений, чувств.

Праздничная приборка дома является самостоятельным обрядом. По сути это – устранение удручающего хаоса, неразберихи будней. Обряды – это ритуалы более высокого порядка. Их неизменность относительно отдельного человеческого существования придает им необычайную силу и действенность. Психологическая функция обрядов – предварительная профилактическая эмоциональная «разрядка» эпилептоида.

В.Вейдле отмечал: «В России… каждый твой поступок ближние будут судить по человечеству, а не из соответствия или несоответствия твоего поступка закону, приличию, тому или иному формально установленному правилу» (Вейдле, 1996, с.127).

10. По шкале Wthpth 271, которая интерпретируется как «умение считаться с тем, что люди думают», русские превосходят американцев. Русские люди более сердобольны, более участливы.

По внутреннему ощущению и по отзывам иностранцев мы не отличаемся ни целеустремленностью, ни индивидуалистичностью. Такое качество, как Achievement (стремление к достижениям) выражено у нас слабо. Однако MMPI показывает, что у русских значения по этой шкале превышают американские. Шкалы Ср, 260 (конкурентность), Goal, 132 (целеустремленность), Wa (деловая установка) показывают, что мы имеем большую силу воли и большую упорядоченность. Это объясняется тем, что русский предпочитает ценностно-рациональную модель поведения, которая ценна сама по себе с точки зрения этической, эстетической, религиозной. Как только на горизонте появляется возможность реализации ценностно-рациональной модели, русский с готовностью откладывает свои планы и всякие «житейские попечения», он чувствует, что вот наступил момент, и он может, наконец, сделать «настоящее дело», то дело, из которого он лично никакой непосредственной выгоды не извлечет. Это и является самым привлекательным в нем. Свои дела он откладывает, а ценностное действие не завершается каким-то определенным результатом: в нем это и не предусмотрено, ведь оно – часть какой-то коллективной модели, по которой должны «продействовать» многие, прежде чем что-то получится. И оказывается наш соотечественник человеком, который вечно суется в чужие дела, а свои собственные не делает. Но это так только со стороны кажется. На самом деле он делает чрезвычайно важное дело – он «устраивает» свою социальную систему в соответствии с определенными, известными ему культурными стандартами, и в хорошо отрегулированной социальной системе его собственные дела должны сами устроиться какими-то, отчасти даже таинственными и неисповедимыми путями. В этой связи представляет интерес дихотомия конкретное – диффузное общение, которую предложил Т.Parsons (1978) для анализа различных типов культур.

Конкретным общением называется такое, при котором человек выбирает себе социальное окружение, полезное для реализации собственных целей. Каждый человек хорош и нужен только в определенных обстоятельствах и для определенных занятий. Это типично для американской культуры. В русской культуре это вызывает осуждение. Например, в советское время в кино, других средствах массовой информации критиковали тех, кто дружит только с нужными людьми. В массовой культуре широко обсуждался вопрос о том, что такое настоящая дружба, причем делался вывод о бескорыстности дружбы. Осуждался брак по расчету, что часто приводило к необдуманности выбора спутника жизни.

Русскую культуру характеризует диффузное общение, когда человек отбирает себе друзей и знакомых не только с точки зрения того, какие цели с ними удобно и интересно осуществлять, а по некоторым глобальным признакам, характеризующим их как личность.

К. Касьянова отмечает еще два качества, присущие русскому национальному характеру.

Русские склонны к религиозному фундаментализму. «Религиозный фундаменталист» – это человек, который стремится всю свою жизнь построить так, чтобы строго придерживаться всех, а не только основных, предписаний и запретов. Немцев, казалось бы, характеризует, и даже еще в большей степени, то же самое качество. Они также очень лояльны, уважают закон, порядок. Однако различия, на наш взгляд, состоят в том, что немцев характеризует уважение к внешнему, одобряемому обществом порядку, в то время как русские ищут порядок и гармонию внутри. Внешне такой порядок может ничем не выражаться, и даже, наоборот, напоминать полный беспорядок. Русские отличаются и от американцев, которые могут менять свои принципы и моральные устои в соответствии с изменяющейся ситуацией. Так, американцы могут считать, что родина там, где ты процветаешь, а лучший город тот, где хорошо идут дела.

Другое качество русских, отмеченное К.Касьяновой, – это «судейский комплекс». «Судейский комплекс» – это правдоискательство, стремление установить абсолютную объективную истину. На первый взгляд, здесь заключен парадокс. Ведь трудно найти страну или нацию, в которой закон, право пользовались бы меньшим уважением, чем в России. Место правовых норм занимают нравственные регуляторы: совесть, человечность. У русских принято поступать не по закону, а по справедливости. Еще Ф.М.Достоевский отмечал, что если для соблюдения закона надо пролить кровь безвинного младенца, то такой закон должен быть отвергнут. Напротив, западные философы, особенно немецкие, считали, что во имя торжества закона могут пострадать невинные люди. Чтобы утвердить право, нужно иной раз пролить реки крови. Есть надежда, что с возрождением этого исконно русского качества наш народ обретет нравственный стержень, которого пока нет и которого так не хватает.

Еще одну черту русских отмечает Л.Чуковская (168): «В нашей стране противостоит лжи и фальсификации стойкая память, неизвестно кем хранимая, неизвестно на чем держащаяся, но упорная в своей кропотливой работе. Чтобы изгладить такую память, нужно физически уничтожить человека: эту истину в своем параноическом безумии видел Сталин. Только путем полного тотального физического уничтожения всех, кто может хоть в какой-то мере пользоваться авторитетом, можно блокировать процесс передачи культуры». Наличие этой черты вселяет оптимизм и уверенность в том, что есть надежда на возрождение традиций старой Руси и преодоление коммунистического наследия.

Н.Г.Козин отмечает две характерные черты русских – доверчивость и внушаемость (Козин, 1996). Он также отмечает такую черту русского менталитета, как стремление в осуществлении какой-либо исторической идеи быть впереди планеты всей. Если уж реформировать общество – то все должно быть объектом реформирования в исторически короткий срок. И, может быть, в этом одна из причин наших неудач в реформировании.

Интересным качеством русских, особенно женщин, является экзистенциальная ценность высшего образования. Как писал Ф.Степун: «Упорство, с которым дочери московской и петербургской знати, а впоследствии «кухаркины дети» пробивали себе путь к высшему образованию, носило характер подлинного героизма…» (Степун, 1956, с.264). Даже сейчас, когда высшее образование ничего не дает в материальном плане, в вузах отмечается повышение конкурса, активно работает аспирантура и докторантура, защищаются диссертации.

Анализ работ Н.А. Бердяева, П.A. Сорокина, Н.О. Лосского, а также современных отечественных и зарубежных авторов (Бердяев, 1990; Лосский, 1990; Сорокин, 1992; Richmond, 1992; Smith, 1976) позволил выделить глобальные диспозиции русской культуры, отличающие ее от западной.

Открытость и недостаточность — это готовность ассимилировать, принимать впечатления извне. Н.А. Бердяев писал: «Россия – это невеста, которая ждет небесного жениха. Но приходит иностранный муж (немец прежде всего – В.К.) и владеет ею». Причины этого лежат в русских безграничных пространствах – Россия большая, в ней всего много, авось вывезет кривая. Противоположной диспозицией, присущей западной культуре, являются замкнутость и самодостаточность: Германия – маленькая страна, и только немец сам может сделать ее лучше, обустроить и обиходить.