Текст книги "Закон жанра"

Перевал был взят двадцать восьмого ноября. Снова переговоры с лидерами племени джардан. И опять эти переговоры ни к чему не привели – шестнадцатого декабря по Ургунским горам и ущельям прокатилось эхо артиллерийской канонады. К новому тысяча девятьсот восемьдесят восьмому году магистраль Гардез – Хост была разблокирована. Войсковая операция закончилась. Но война продолжалась...

Ярослав уже считался «дедом». Ему присвоили младшего сержанта, поставили над отделением. За стойкость и мужество, проявленные в бою, он был награжден орденом Красной Звезды. Но более всего он был бы рад, если бы его отпустили домой. Хотя бы в отпуск. Но не отпускали. В Кремле уже было принято решение о выводе войск из Афганистана. Армии готовились на выход. Части и подразделения специального назначения готовили почву для бескровного вывода войск. Разведка, работа с полевыми командирами, блокировка возможных засад на намеченных маршрутах. К лету восемьдесят восьмого года советские войска должны были оставить Кандагар, Джелалабад, Газни... И город Гардез, в окрестностях которого базировался отдельный горно-стрелковый батальон. Часть готовилась к выходу. Оппозиционерам бы радоваться, но нет, они активизировали свои действия. Игра на добивание. Но горные стрелки не мальчики для битья. «Духам» доставалось на орехи. Их караваны уничтожались один за другим. Рано радовались душманы...

И все же к лету горно-стрелковый батальон снялся с насиженного места, перебазировался поближе к Кабулу, вокруг которого сжималась моджахедская петля. Боевые действия продолжались. Но Ярослав свое уже отслужил. И в июне прибыла смена. Дембелей загрузили в «вертушки» и отправили в Союз. Для них война закончилась... Но для кого-то она закончилась еще раньше. Девятнадцать парней с его курса были отправлены на родину в цинковых гробах, около тридцати до сих пор находились в госпиталях, среди них и Кеша. Рана оказалась очень серьезной – была задета печень. Но Кеша выжил, и скоро его должны были выписать и уволить в запас...

* * *

Москва... За эти два года он очень хорошо понял, как много в этом звуке... Казанский вокзал. Перроны. Толпы народа. Кто-то уезжает, кто-то возвращается. Ярослав возвращался. Домой. Но его никто не встречает. Он нарочно не дал телеграмму. Пусть его возвращение будет сюрпризом для жены...

Если верить письмам, Ксения все два года верно ждала его... Но разве можно верить письмам? Ведь Юрик любит ее. И вряд ли он упустил возможность подклеиться к ней. Ксения верная, честная, но ведь вода камень точит. А за два года много чего можно разрушить...

Ярослав чувствовал, что очень изменился за эти два года. Он уже давно не тот глупый наивный юнец, каким был, когда его забривали в армию. Душа подернулась черствой коркой, покрылась плесенью цинизма. Он верил своей жене, но легко допускал мысль, что Ксения могла согрешить с Юркой. Ведь ей уже двадцать два года. Она зрелая женщина. И к тому же чертовски красивая. Не так уж легко в ее возрасте прожить два года без мужа, когда вокруг полно кандидатов на его временное замещение... Нехорошие мысли копошились в его голове. Но испортить настроение они не могли. Радость возвращения распирала грудную клетку, зажигала глаза.

За эти два года он изменился не только внутренне, но и внешне. Вымахал вверх на целую голову, раздался в плечах. От прыщей на лице не осталось и следа. Военная форма сидела на нем как влитая. Он приготовил на выход аксельбанты, но цеплять их не стал. Дело в том, что они закрывали правую сторону груди. А там у него ордена... Левая стороны груди пустая – только комсомольский значок. А справа две Красные Звезды. И ничего более. Значки «Отличника» и классности только портили общую картину. Два боевых ордена – это очень сильно! Кто не верит, пусть съездит в Афганистан и попробует заработать хотя бы медаль...

Ярослав не стал спускаться в подземелье метрополитена. Прошел через зал, вышел на улицу. Деньги у него есть – возьмет такси, и домой... Так, а тут что-то непонятное. Толпа народу по периметру. Кинокамеры на тележке, микрофоны, софиты, отражатели. Толстощекий мужик в панаме с громкоговорителем в руке. И все смотрят на Ярослава. Как будто он какой-то динозаврик, только что вылупившийся из окаменелого яйца... Только сейчас он понял суету в зале. Милиционеры на выход никого не пускали, но его останавливать не стали – с уважением глянули на его ордена и посторонились...

Ярослав понял, что невольно попал в центр внимания съемочной группы. Но ничуть не смутился. В конце концов он хоть и не состоявшийся, но актер. И ему ли бояться кинокамер, которые к тому же и не работают. Невозмутимо он достал из кармана пачку «Мальборо», эффектно выбил из нее сигарету, сунул ее в рот. Щелкнул зажигалкой. С оттенком превосходства во взгляде еще раз обозрел пространство впереди себя. Пусть здесь он и незваный гость, но он человек заслуженный. Год в Афгане, два ордена... А они все кто такие? Плешь тыловая. Он кровь лил, а они в Москве прохлаждались... Ладно, посмотрел на эту суету и хватит. Домой надо ехать...

– Молодой человек, товарищ солдат! – захрипел громкоговоритель. – Идите сюда!

Его звал к себе человек в панаме. Уж не режиссер ли это?.. Ярослав глубоко затянулся, отшвырнул от себя едва начатую сигарету. И с независимым видом направился к толстощекому. Но и тот уже шел к нему навстречу. В глазах отнюдь не праздный интерес.

– Вы откуда здесь взялись? – еще на ходу спросил он.

– Как откуда? С поезда... Домой возвращаюсь, а что, нельзя?

– Так... Вы хотите сказать, что оказались здесь совершенно случайно...

– Как это случайно?! Я два года к этому шел...

– А ордена... Ордена настоящие?

– Можете потрогать, – снисходительно усмехнулся Ярослав.

– Ну, я вижу, что они настоящие. Но вы их заслужили?

– Не с убитого же снял. К тому же «духов» такими орденами не награждают...

– Так вы, значит, в Афганистане служили...

– Ясное дело, не на Марсе...

– Ну да, конечно... Видите ли... Вы смотрелись так натурально... Как будто только что с войны вернулись. Столько радости в вашем взгляде, столько ярко выраженной перспективы на будущее...

– Я в самом деле с войны вернулся. И перспективы на будущее есть...

– Да, да... Да, да... – Толстощекий нервно теребил щетину на подбородке.

Так же нервно о чем-то думал.

– А какие перспективы на будущее? – наконец спросил он. – Если не секрет...

– В театральный поступать буду...

– В театральный?! Занятно, занятно... А вы раньше где-нибудь играли?

– Играл. В детско-юношеской театральной студии...

– Так, так... Занятно... Знаете, есть у вас какая-то харизма, есть...

– Харизма?! Это что еще такое?

– Ну, естественный артистизм, обаяние... В общем, я бы хотел...

Договорить щекастый не успел. К нему подошла какая-то субтильная девица с острым носиком, дернула его за рукав:

– Максим Данилович, вот Шматков... – показала она на высокого молодого человека.

Он стоял на том самом месте, где только что был Ярослав. Самодовольное лицо, взгляд как у орла, «афганка» песочного цвета, медали, значки. Вроде бы неплохо смотрится. Но бутафорская шелуха сыпалась с него, как перхоть с больных волос. И даже сходство с клоуном – отдаленное, но явное.

– Еще дубль будем делать, вы говорили, – напомнила девица.

– А-а, дубль... – поморщился толстощекий. – Разве не видно, что это не то?..

И с надеждой посмотрел на Ярослава.

– Может, вы попробуете, молодой человек?

– А что пробовать-то?

– Себя пробовать. В кино... Вы же в театральный поступать собираетесь. Значит, актером быть хотите. А тут такая возможность, без училища, сразу на главную роль...

– Такое раз в жизни бывает, – пискнула девица.

Оказалось, что толстощекий в самом деле был главным режиссером фильма, а она его ассистенткой. Съемки фильма в самом начале. Воин-«афганец» возвращается домой. И уже здесь, в Москве, вокруг него закручивается целая криминальная история... Судя по всему, намечался грандиозный кинобоевик. И Ярослав был бы полным идиотом, если бы упустил этот с неба свалившийся шанс...

– Прямо сейчас пробовать? – спросил он.

– А что, давайте прямо сейчас. А то потом снова сюда тащиться... Давайте, давайте, молодой человек... Э-э... как вас зовут?

– Ярослав. Барьянов... – Он чувствовал, что очень смущен.

А смущение для него сейчас все равно что «дух» в засаде. Поддашься чувству, и получишь отказную пулю прямо в лоб...

– Старший сержант Барьянов, – поправился он.

Взбодрился, приосанился. Пустил перед мысленным взором несколько афганских картинок. Поезд, перрон, здание вокзала. Съемочная группа, кинософиты... Да, он только что приехал домой с войны. Два боевых ордена на груди. Милиционеры почтительно расступаются перед ним. Радость распирает душу... В таком состоянии он и предстал под прицел кинокамеры. Снисходительно-независимый взгляд на мир под ногами, впереди блестящее будущее. Да, он вернулся с войны!

– Стоп! Снято! – забился в творческом экстазе режиссер.

– И откуда ты взялся, сержант! – зло посмотрел на Ярослава неудавшийся «афганец» Шматков.

Кулаки сжимает.

– Даже не думай, – окатил его ледяным взглядом Ярослав. – Я с настоящей войны вернулся. И убить могу по-настоящему...

В этих словах было столько силы, что актер стал белым как полотно, взгляд скукожился. Девица-ассистент стала невольным свидетелем сцены. И сразу же вонзила в Ярослава вопрос-щупальце:

– А вы карате владеете?

Это был отнюдь не праздный вопрос. Режиссер решал важный для всех вопрос: брать Ярослава на роль или нет. Чаша весов уверенно клонилась в его сторону. И ассистенту нужно было знать, сможет ли новый актер потянуть сцены с рукопашным боем.

– В общем-то да, владею, – кивнул он.

Вряд ли его стиль рукопашного боя можно было назвать «карате-до» в привычном смысле этого слова. То, что они практиковали в учебке и в Афгане, можно было назвать хорошо организованным мордобоем повышенной опасности. Никакой философии, никаких условностей. Все удары только на поражение. Кто первый ударил, тот и победил. А на войне другой стиль рукопашного боя не признавался...

– Но не переборщить бы...

Надо быть очень осторожным в постановочных боях. А то ведь ненароком и пришибить можно оппонента... Но сейчас вопрос не в том, как вести бои, а быть этим боям или нет. Может, Ярослава и не утвердят на роль...

Но феерический сон имел такое же феерическое продолжение. Максим Данилович попросил Ярослава завтра же прибыть на «Мосфильм» для заключения договора. Он очень хотел видеть его в роли бравого «афганца» Семена Кулакова.

А Ксения хотела видеть его в роли «афганца» Ярослава Барьянова. И он должен был спешить к ней. Но освободился он лишь под вечер. Душа рвалась домой, а практичный ум и тяга к искусству держали его на съемочной площадке. У него исключительный случай – с корабля прямо на бал. Когда еще представится возможность так потанцевать с заделом на блестящее будущее? Возможно, никогда. Так что цепляйся за фортуну «кошкой», крепись к ней репшнуром, товарищ горный стрелок. А жена подождет. Тем более что ждать осталось совсем чуть-чуть...

В Медведково Ярослав прибыл вечером. Времени на часах – половина десятого. На улице светло как днем. Во дворе шумит детвора, гуляют с колясками молодые мамаши. Но Ксении среди них быть не должно. Не писала она в письмах про ребенка. Да они особо и не старались его сотворить. Рано еще... Зато возле подъезда знакомая белая «семерка». Да, Юркины номера. Может, как раз в этот момент и сотворяется ребенок... Юрик же друг. Настоящий друг. Он и дом помог построить, и с ребенком поможет... Ярослав зло стиснул зубы и ускорил шаг. Сейчас он устроит кое-кому сюрприз...

Ключ от двери в эту квартиру он пронес через Афган как некий талисман удачи. Ключ от дома, ключ к возвращению... И вот он возвращается. И в какой день – сюрприз за сюрпризом...

Замок на двери все тот же. Он тихонько вставил ключ в скважину, резко провернул его, распахнул дверь. Из гостиной доносились звуки. Голос Юрика:

– Все просто, нажимаешь на «плэй» и ждешь картинку...

Ярослав тихонько заглянул в комнату. Ксения возле телевизора, Юрка еще ближе, на корточках, что-то показывает ей. А на диване... Вот это да! Девчонка просто супер. Белые как снег волосы до плеч, личико на загляденье, фигурка – просто шик-блеск. Красное в обтяжку платье, роскошные ноги открыты почти по всей длине. Давно не видел он таких красоток... Но Ксения, конечно, лучше...

– Та-ак! И что мы здесь делаем? – громогласно спросил Ярослав.

Ничего страшного здесь не происходило. Ксения одна, Юрик со своей очередной подружкой. Все нормально... Подозрения рассеялись, планка настроения резко подскочила под потолок. И хотя остался какой-то осадок на душе, но сейчас Ярослав его просто не замечал.

Есть такое упражнение «лягушка» – прыжки в положении сидя. А есть еще мины такие – подпрыгивают и взрываются на уровне груди. Юрик сумел совместить в себе эти два понятия. Он резко подпрыгнул с разворотом в воздухе. И взорвался:

– Ярик! Братан!

Он первым подскочил к Ярославу, порывисто и крепко обнял его. Но тут же отошел в сторону. Понял, что первым его должна была обнять жена. Но Ксения от неожиданности впала в предобморочное состояние. Стоит, смотрит на него. На лице радость, а в глазах растерянность. И сдвинуться с места не может. Ярослав рывком подался к ней, обнял – оторвал от пола. Крепко-крепко прижал к себе.

– Ярослав... – счастливо прошептала она. – Вернулся...

И все так же счастливо, с восторгом в каждом слове:

– Пусти, медведь, задушишь...

Он поставил ее на пол, ослабил хватку. Но Ксения даже не думала отстраняться от него. Руки нежно обвивают его шею, голова на груди, в глазах неземной блеск... Наконец она пришла в себя:

– Как же так, почему телеграмму не дал?

– Да слишком все быстро. Нас до Ростова транспортником, а там поездом. С аэродрома сразу на вокзал, поезд уже отправляется... Некогда было телеграмму дать...

– А я все равно знала, что ты приедешь. Думала, что завтра. А ты уже сегодня...

Ярослав оторвался от жены, обозрел комнату. Ни Юрика, ни его подруги. Наверное, на кухню ушли. Деликатничают...

– И Юрий сказал, что ты вот-вот будешь. Видеомагнитофон привез.

И в самом деле, на полу под телевизором стоял видик. И явно не задрипанная «Электроника». «Sony». Японская штучка.

– Зачем?

– Для тебя. Чтобы ты видеофильмы смотрел. Ужасы, боевики...

– Боевики?! – улыбнулся Ярослав. – Я боевиками по горло сыт...

– Да, вижу... – Ксения нежно провела рукой по его орденам. – Ты совсем взрослый стал. Вытянулся, возмужал...

– Это плохо?

– Хорошо... Как же я по тебе соскучилась!..

Она потянулась к нему губами, и он подался к ней. Они утонули в долгом жарком поцелуе, пока их не вытолкнул на поверхность голос Юрика:

– Еще нацелуетесь... Надо бы на стол сообразить. А то Ярик, наверное, голодный...

– О! Не то слово!

Была б его воля, он «съел» бы Ксению целиком и прямо сейчас. Но Юрик мешает. Да и неплохо бы растянуть момент, тогда удовольствие будет ярче. И поболтать о том о сем в дружеской компании неплохо. Два года он не был дома. Соскучился. И не только по Ксении... Интересно, а как зовут подругу Юрика?

Девушка стояла в дверях. И с интересом смотрела на Ярослава. Как будто Юрик ей уже и не нужен... Но и на него рассчитывать не стоит. У него жена. И ему больше никто не нужен...

Юрик привез не только видик. Он дефицит привез – икру, сырокопченую колбасу, сыр «Пармезан»... Две бутылки настоящего армянского коньяка.

Накрыть стол – дело тридцати-сорока минут. Ярослав мог пока искупаться. Пока Ксения готовила ванну, он закрылся в спальне. Распотрошил свою дорожную сумку. Достал «мыльно-рыльные», бросил на кровать кое-что из шмоток. Бутылка «Метаксы» к столу. И пистолет надо спрятать...

Это был американский «браунинг» самой последней модели. Килограммовая «пушка» калибра девять миллиметров, в обойме тринадцать патронов. Обычное воронение заменено фосфатированием с матовой отделкой. Удобные пластмассовые щечки рукоятки с полочками под большой и указательный пальцы... В мае этого года они взяли караван с оружием, среди которого завалялась и эта штучка. Ярослав не удержался, прихватил с собой. Потом пожалел, когда попал под шмон на военном аэродроме. К счастью, обыск этот носил чисто символический характер. Все обошлось, и ствол беспрепятственно прошел через весь Союз до самой Москвы...

– Что это?

Ярослав вздрогнул. Он так увлекся созерцанием боевого предмета, что прозевал Ксению. Она бесшумно открыла дверь, увидела пистолет. Удивление в голосе и тревога.

– Да так, на память прихватил... Хочешь, глянь.

Он протянул жене пистолет, но она шарахнулась от него как от чумы.

– Надо... Надо его выбросить...

– Ну и шуточки у тебя... Нет, выбрасывать не буду. А спрятать – спрячу. И ты никому о нем, никогда... А это вот тебе!

Из Афгана он привез жене фирменные джинсы, кроссовки тридцать шестого размера – чисто «Пума». Родители у нее люди не бедствующие – приучили ее к хорошим вещам. И ему придется держать марку... Для себя он привез модный спортивный костюм. Сейчас он очень пригодился, потому что старые вещи лопались на нем по швам.

После ванны было застолье. Он, Ксения и Юрик со своей подругой. Выяснилось, что Вика не просто подруга, а невеста. Оказывается, они бы еще весной поженились, но Юрик так хотел, чтобы Ярослав погулял на его свадьбе... Настоящий друг. И о нем не забывал, и о жене заботился. Вопрос – как тесно и глубоко он это делал?.. Спиртное ударило в голову. Ярослав смотрел то на жену, то на друга. Так хотелось верить, что между ними ничего не было. А не получалось...

И на Вику он тоже посматривал. Обалденная девчонка. Красивая, сексуальная... До армии такая киска даже не глянула бы на Ярослава. А сейчас все по-другому. Похоже, Вика совсем не прочь познакомиться с ним поближе. Но, увы, шансов у нее нет. Ксения для него любимая и единственная... И все же приятно осознавать, что на тебя засматриваются красивые девчонки. Что скоро у тебя будет целая армия поклонниц. Если, конечно, дело с фильмом выгорит. Если встреча с Максимом Даниловичем и пробные съемки ему не привиделись...

Юрик с Викой ушли в первом часу ночи. Наконец-то Ярослав мог остаться с женой наедине...

Он целовал ее, нежно мял ее упругое молодое тело. А перед глазами сменялись картины. Подмосковная часть, «деды», учебка в таджикских горах, Ургунские горы, походы, перестрелки, бои... Два года тянулись, как сама вечность, но все прошло быстро. Ксения дождалась его, они опять вместе, и у них все впереди... Он снова дома. Он снова сливается с женой в единое целое, яркий взрыв наслаждения, головокружительное падение на самое близкое к земле облако расслабленного блаженства... И все это не сон. Все это явь. Значит, и сегодняшний случай на вокзале – не игра больного воображения. И о нем можно рассказать Ксении.

Она не поверила. И неудивительно: столь фантастического совпадения быть не могло. Ксения успешно участвовала во всевозможных конкурсах, с отличием заканчивала пятый курс консерватории. Насыщенная творческая жизнь. Но никаких серьезных предложений она не получала. Закончит консерваторию, будет играть в филармонии или преподавать в каком-нибудь музыкальном училище. Все как обычно, все как у всех... А у мужа как в сказке. Вместо театрального училища – два года в армии. А по возвращении – сразу же предложение на главную роль в кино. Фантастика. Так не бывает... Пришлось показывать визитку Максима Даниловича. Только тогда Ксения поверила, и он заодно с ней... Она искренне радовалась за него. Но в глазах непонятная тревога.

– Ты чего-то боишься? – спросил он.

– Нет, я не боюсь, я радуюсь...

– А мне кажется, ты боишься.

Он пристально смотрел ей в глаза, требуя правды.

– Я не боюсь... Просто... Просто опасаюсь... Легкая такая опаска... Огонь ты прошел, воду тоже... А пройдешь ли медные трубы?

– Это ты о чем?

– О нашем будущем. Что, если слава вскружит тебе голову?.. Ты красивый, ты видный. Вокруг тебя будут виться юные красавицы... Влюбишься в какую-нибудь, забудешь обо мне...

– Никогда! Даже не думай об этом!.. Ты моя любимая и единственная!.. А насчет славы... Так это еще бабка надвое сказала, ждет меня успех или нет...

Ему хотелось, чтобы успех сопутствовал ему. Чтобы удачное начало карьеры получило более успешное продолжение.

И если вдруг впереди его ждут медные трубы, он не позволит себе умереть от звездной болезни. И Ксению не бросит никогда. Она его любовь. Она его вдохновение. Судьба свела их вместе раз и навсегда...