Текст книги "Мой неверный однолюб"

Паша представил, как его труп будет стоять на дне – рыбам на корм и на потеху. Алик же в это время будет насиловать Катю. Которую он обещал защитить.

Но едва он опустился на дно, как ног кто-то коснулся. Неужели русалки? Но чем русалка может обрезать веревки? Плавником?

Камень остался на дне, а сам Паша поплавком выскочил на поверхность. И увидел бритоголового, который лыбился, перебирая ногами под водой. Правую руку он держал поднятой, в ней сжимал нож, направленный острием к небу.

– Не хочешь на Ирке жениться? – спросил он. – Ну и осел! Я бы женился!

– Не твое дело! – буркнул Паша, с трудом восстанавливая дыхание.

– Женись. А мы тебе поможем. Дом построим, детей нарожаем.

Пашу никто не держал, он выбрался на берег. Алик нависал над ним, в глазах насмешка и уверенность хозяина жизни.

– Умереть легко, – сказал он, качая головой. – А я хочу, чтобы ты тяжело жил. И мучился. В говне и гармонии. Тебя будут драть на зоне, а я буду драть Катю здесь.

Паша взвыл от отчаяния, бросился на Алика, но тот был начеку. И встретил его сокрушительным ударом в челюсть.

Паша упал, попробовал подняться, но сильное головокружение вернуло его на землю.

– Завтра жду тебя в ЗАГСе. В одиннадцать, – сказал Алик, поворачиваясь спиной. И уже на ходу бросил: – И не вздумай сбежать. Домой уже не вернешься.

Паша обессиленно закрыл глаза. Действительно, а почему бы ему не сбежать? Уж лучше мучиться на воле, чем под венцом с Иркой. Да и какой брак может быть в его годы? Разве что с Катей…

* * *

Камушек ударил в окно тихонько, Катя подумала, что это отвалился обломок стекла. Отец собирался застеклить разбитое окно завтра, на ночь осталось все как есть. А ночью звякнуло стекло. Катя выглянула в окно и в темноте за воротами с трудом разглядела человека, который махал ей рукой. Это мог быть Паша.

Родители, сестра – все спали без задних ног, даже Мухтар не смог разбудить их. Катя вышла во двор, человек из темноты шагнул к ней. Только тогда она подумала, что это мог быть Алик. И ее охватила паника. Она же заявила на него в милицию, там пообещали во всем разобраться и спасти Пашу. Алик мог узнать и отомстить.

Но за руку ее взял Паша. Катя прильнула к нему, он крепко ее обнял. Целоваться не стали: не до того.

– Я в милиции была, заявление написала.

– Зачем? – всполошился он.

– Сама же я не могла тебя спасти.

– А кто может? Милиция? – усмехнулся Паша. – У Алика там все схвачено.

– Ну, сказать можно все что угодно.

– Если ты заявила, должны были бы ко мне домой заехать, узнать.

– Не заезжали?

– Я же говорю, у Алика все схвачено… И в ЗАГСе тоже.

– В ЗАГСе?

– У Ирки совсем крыша поехала – или завтра в ЗАГС, или на зону.

– Не надо в ЗАГС! – Катя крепко вцепилась в Пашу.

Не отдаст она его Ирке. Никому не отдаст.

– Тогда нам нужно уехать.

– Куда?

– Бабушка у меня под Рязанью живет. Двоюродная. У нее нас точно искать не будут. А у них там село большое, райцентр, школа есть.

– Школа, – усмехнулась Катя.

Об институте уже думать пора. Но сначала школу надо окончить. А как это сделать? С директором нужно договариваться, документы забрать, иначе к экзаменам на новом месте не допустят. А как это сделать, если Алик над ними – как дамоклов меч над головой. И все очень серьезно.

– Не поедешь?

– Почему не поеду? Школу потом как-нибудь окончим.

Война на то и война, чтобы ломать мирные планы. А с Аликом у них война, никаких в том сомнений.

Катя приняла решение, вернулась домой, тихонько, чтобы не разбудить родных, собрала вещи. И, уходя, оставила записку. Искать ее не надо, все будет хорошо, о себе она знать даст сама и очень скоро.

Паша остановил частника, он вывез их на шоссе за автовокзалом. Ночь, половина первого, но Паша надеялся остановить междугородний «Икарус», следующий в попутном направлении. На легковые машины и грузовики они не реагировали, останавливать выходили только автобусы. Но «Волга», которую они так боялись, остановилась сама. Из нее вышел Алик и его дружки.

– Этого не может быть, – сказал Паша, закрывая собой Катю.

Они оба понимали, что им не убежать.

– И куда мы собрались? – спросил Алик.

Мимо проезжающая машина брызнула на него светом фар. Как будто адский огонь дьявола осветил.

– Я была в милиции! – Катя вышла из-за Пашиной спины. – Тебя уже ищут!

Но Паша не захотел прятаться за ее спиной, встал лицом к лицу с Аликом.

– Да, подъезжали, спрашивали, – ухмыльнулся тот. – Проблема решена. Паша возвращается домой. И готовится к свадьбе. Да, Паша?

– Нет!

– Молодой еще, глупый, – обращаясь к Кате, сказал Алик.

И ударил Пашу кулаком в живот. Но Паша отбил руку и сам врезал Алику. Тот попятился, рукавом провел по губам, сплюнул. И шагнул к Паше. Но удар нанес бритоголовый. И Паша оказался на земле.

Катя бросилась к нему, но Алик схватил ее сзади, крепко прижал к себе. Одной рукой он держал ее за живот, а другой за грудь. Катя в ужасе замерла. Решила, что лучше не брыкаться, иначе его рука может опуститься еще ниже, под самый живот.

Пашу снова затолкали в багажник.

– Костян! – Алик подозвал к себе бритоголового.

Он убрал руку с груди, переместил ее в свой карман, вынул оттуда ключи и протянул их своему дружку.

– Отвезешь этого… – Алик взял паузу.

– Куда?

– Да вот думаю… Можно к русалкам…

– Нормально, – осклабился Костян. – Гирю мы взяли. Чтобы не всплыл.

– Сволочи! – встрепенулась Катя.

Паша рассказывал, как эти сволочи отправляли его на дно речное. Им ничего не стоило повторить пытку, превратив ее в самую настоящую казнь.

– А можно к Ирке, под юбку… – в раздумье сказал Алик. – Пусть живет себе… Или нет?

Он с силой тряхнул Катю, больно надавив на живот.

– Пусть живет, – кивнула она.

– С Иркой? – Алик вернул ключи на место.

– Пусть живет.

– Ну, если ты благословляешь, пусть живет. С Иркой. Так ему и скажем… Или сама скажешь?

– Отстань от нас, ну пожалуйста! – захныкала Катя.

– Вас больше нет. Есть только он. И есть только ты. С Пашей все будет хорошо, а вот с тобой… Костян, там у нас хлороформ где-то был.

Зачем Алику понадобился хлороформ, Катя поняла, когда к ее лицу поднесли тряпку, остро пахнущую эфиром. Этим запахом она задохнулась, медленно и в мучениях теряя сознание.

Глава 8

Маленькое окошко под потолком пропускало свет с трудом, в комнатке с голыми бетонными стенами было сумрачно. Открыв глаза, Катя долго привыкала к полутьме. Но сейчас она видела все. И знала, что лежит на старой железной кровати с крепкими спинками. К спинке у изголовья привязаны ее руки, а лодыжки – к уголкам рамы. Руки за головой, ноги разведены, джинсы куда-то делись. И джинсы, и все, что под ними. Хорошо, что футболка длинная, чуть не по колено, она сейчас заменяла платье. Под подол которого мог забраться любой желающий.

Это Алик! Он усыпил ее, привез непонятно куда, раздел, привязал. И, возможно… Судя по ощущениям, ничего страшного не произошло. Голова жутко болела, в костях ломота, как при температуре, сердце в груди билось, как птица в клетке, но это мелочи по сравнению с тем, что могло произойти. И в прошлом могло произойти, и в настоящем.

Открылась дверь, в комнатку кто-то вошел. Началось!

– Проснулась? – спросил Алик.

В ответ Катя заплакала. Ну сколько можно издеваться над ней?.. При этом она понимала, что все еще только начиналось. От этой мысли она разрыдалась.

– А что это у тебя за поза? – спросил он, усаживаясь на кровать. – Мужика хочешь?

– Сволочь!

– Тише, тише!

Он просунул руку под футболку, ладонью провел по животу – от пупка вниз. И замер, не решаясь на продолжение. А может, это животное растягивало удовольствие.

– Помнишь, я просил тебя быть умницей?

Катя закрыла глаза, настраиваясь на худшее. Да, она ослушалась Алика, и теперь он должен был ее наказать.

– А ты в милицию заявила. Нехорошо… И с Пашей блуд развела. Трахнулась с ним? Признавайся!

– Оставь меня в покое!

– Значит, трахнулась…

– А я тебя до свадьбы берег, – вздохнул Алик.

От возмущения, близкого к шоку, Катя прекратила плакать. И оторопело уставилась на Алика. Какая свадьба? О чем это он?

– Думал, ты будешь девочкой, когда Ирка станет выходить замуж… А ты о какой свадьбе подумала? За меня хочешь?

Катя мотнула головой. Уж лучше застрелиться, чем стать женой этого ублюдка.

– А что в этом плохого? Жить будешь здесь, я буду к тебе приходить жениться. Каждый день… Или ты хочешь, чтобы на тебе другие женились? Так я устрою!

Катя снова разрыдалась.

– Пойдешь за меня замуж?

– Хватит! Хватит! Хватит! – забилась в истерике она.

Она дергала руками, ногами, но веревки держали ее крепко. И кровать не разваливалась.

– Ну тогда извини… Будешь обслуживать всех… Помнишь, я предупреждал?

– Будь ты проклят!

Катя осознавала весь ужас своего положения. Она сама оставила записку родителям, это значило, что ее не будут искать, во всяком случае с милицией. Родители будут ждать, когда она позвонит. А ее в это время будут рвать на части всякие разные подонки.

– Я в проклятия не верю, – усмехнулся Алик. – Я верю в медицину. Если ты девочка, я тебя не трону. И отпущу. Если нет, пущу на мясо.

Дверь открылась, в помещение вошла черноволосая девушка с грубыми чертами лица и нарочито пренебрежительным взглядом. Она усиленно жевала резинку, надевая на руки резиновые перчатки. Ее ничуть не смущало, что Катя лежит перед ней распятая. Как будто так и надо.

– У тебя пять минут, а я пока перекурю.

– Докурить не успеешь, – хмыкнула девушка.

Алик ушел, а она взялась за Катю. И бесцеремонно провела самый настоящий осмотр.

– Повезло тебе… девочка, – снимая перчатки, сказала как сплюнула.

– Повезло? А ничего, что меня похитили?

– Бывает и хуже.

– А если меня убьют?

– Все возможно.

– И ты будешь соучастницей.

– Ну, во‐первых, не надо агитировать. А во‐вторых, ничего не будет. Алик в два счета откупится. Или ты не знаешь, кто у него отец?

– Замдиректора завода.

– Директор. Теневой… А у Алика банда. Никто против них не пойдет. Ну, бывай, девочка!

Девушка ушла, появился Алик.

– Сберег тебя Паша, это хорошо, – сказал он, подсаживаясь к Кате.

– Ну хватит! – взмолилась она. – Ну сколько можно?

– Не будут тебя трахать толпой. Жаль, пацаны уже в очередь выстроились.

– Не жаль!

– Да у вас любовь! – засмеялся Алик. – Тебе не жаль их, а им не жаль тебя! Может, все-таки свести вас?

– Не надо!

– А ты будешь умницей?

– А что надо?

– Ничего. Помахать Паше ручкой. И улыбнуться.

– Зачем?

– Пожелаешь ему счастливой семейной жизни.

– А если нет?

– Тогда я сниму с тебя пробу, – Алик снова просунул руку под футболку.

Катя понимала, что может произойти. Если он потеряет над собой контроль, то все. А перед ней замаячил шанс на спасение, и она просто обязана схватиться за него, пока не поздно.

– И тогда ты назад никогда не вернешься.

– Куда назад?

– Никуда. Никогда.

– А если пожелаю?

– Тогда все будет хорошо.

С вожделением глядя на нее, Алик взялся пальцами за края ее футболки и натянул до колен. И Катя вдруг захотела поверить ему. Да, она пожелает Паше счастливой семейной жизни, но ведь он поймет, что это сделано по принуждению. Поймет и откажется от Ирки. И вернется за ней, за Катей. В следующий раз они точно смогут сбежать от проклятого Алика.

* * *

Брюнетка наносила тональный крем – густо, как штукатурку, замазывала синяки, затушевывала ссадины.

– Прям как покойника гримируешь, – усмехнулся Паша.

Он сделал вид, что смирился со своей участью. Алик привез его к себе на дачу, здесь и держал под охраной. А банда у него реальная, человек пять-шесть. У одного Паша даже видел пистолет, очень похожий на боевой. И еще у Алика была подстилка, она-то и гримировала Пашу.

– А ты и есть покойник.

– Если – что?

– А я говорила «если»? – усмехнулась она.

– Если – что? – Паша повторил вопрос и сам же на него ответил. – Если не буду послушным?

– Ты даже не представляешь, с кем связался.

– Ты представляешь?

– Я представляю. Поэтому делаю все, что говорит Алик.

– В постели?

– В постели будет делать твоя Катя, – усмехнулась брюнетка.

– Что? – вскинулся Паша.

Он дернулся, и кисточка больно воткнулась в глаз, к счастью поверх века.

– Тише ты!

– Что ты знаешь про Катю?

– Только не рыпайся. Я ее на девственность проверяла.

– Что?!

– Алик сказал, что может на ней жениться. И она согласилась.

– Согласилась?

– И я бы на ее месте согласилась. Лучше в постель, чем в землю.

– И когда свадьба?

– Ночью свадьба, утром развод. Лучше так, чем утром – похороны. Катя твоя не дура. И красивая. Может, и женит на себе Алика. Он жених состоятельный… Отец его бумагу налево продает, карманы от бабла лопаются. Он вам с Иркой на свадьбу дом подарит. И машину. Алик по секрету сказал.

– Лучше бы он по секрету повесился, – буркнул Паша.

ЦБК в Конашеве – крупный, продукция по всему Союзу расходится, а целлюлоза даже на экспорт идет. Страну лихорадит, люди делают деньги на всем, причем без стыда и совести. Сорокин запросто мог злоупотреблять служебным положением. Может, придумал какую-то хитрую схему и продает бумагу на свой карман. И сынку перепадает, вот он и собрал вокруг себя всякую сволочь. А еще Сорокин мог делиться с ментами. Это запросто… Возможно, он – теневой король Конашева. А сын его – теневой принц с отмороженными амбициями.

Выходит, Паше предлагают жениться на теневой принцессе? Дом и машина – в приданое. Тем более что Ирка не какая-то там уродина, очень даже ничего баба, во всяком случае на внешность. Может, и не надо упираться? А как же Катя?.. Но если она согласилась переспать с Аликом, значит, с ней не все в порядке. А может, уже переспала… Паша знал, как она тает в мужских объятиях. Прижал ее Алик, она и потекла.

– Ты бы следил за словами… – цокнула языком брюнетка. – У Алика и без того зуб на тебя. Вдруг его сестра от тебя откажется? Он тогда тебя напополам перекусит.

– А кусалку не сломает?

– Ну да, тебе же всего семнадцать, – усмехнулась она.

И небрежно махнула рукой. Дескать, что с неразумного ребенка возьмешь.

– И что?

– Ничего. Готово! Жених недоделанный!

– Так готово или недоделанный? – усмехнулся Паша.

Но брюнетка, казалось, уже потеряла к нему всякий интерес. И вышла из комнаты, тихонько закрыв за собой дверь.

Паша глянул на себя в зеркало. Вид у него вполне – в ЗАГСе у администратора вопросов не возникнет. И в милиции ничего плохого не подумают. Если, конечно, Паша не поднимет волну. А он может… Но ведь и Алик не отступится. И будет давить, пока не дожмет.

Дверь открылась, в комнату ввалился здоровяк с мощной борцовской шеей. За ним в межкомнатном коридорчике стоял Алик. И улыбался, обнимая за плечи Катю. Она смотрела в пол, опустив голову. Паша рванулся к ней, но здоровяк ткнул его кулаком в грудь.

– Ну что, жених, готов к труду и обороне? – спросил Алик.

– Катя! Он тебя обижал?

Паша снова попытался подойти к своей любимой, но бугай двумя руками схватил его за горло. А Катя мотнула головой – нет, Алик ее не обижал. Но разве ей можно верить? Ясно же, что Алик заставлял ее говорить неправду.

– Я ее не обижал, я ее любил, – усмехнулся Алик.

И Катя не опровергла его. Она смотрела на Пашу не мигая, плотно сжав губы. Она и хотела бы что-то сказать, но не могла. Или врать не хотела, оправдывая себя, или ее душило раскаяние за содеянное…

Дверь закрылась, здоровяк оттолкнул Пашу назад. Когда он открыл дверь, за порогом уже никого не было.

* * *

Снова мрачная комната с окошком под потолком, железная кровать с грязным матрасом. Катя сделала все, что сказал Алик, но домой он ее отвозить не собирался.

Зато Пашу могли увезти в ЗАГС. Или уже увезли. Катя видела, как его загримировали. И все для Ирки. Неужели он женится на ней?

Катя сидела на кровати и плакала, не в силах остановиться. Она думала о Паше, о той судьбе, которая ждала его, но не меньше переживала за себя. Вдруг Алик оставит ее в этом подвале навсегда? Дверь крепкая, на окне решетка, а будешь кричать, придут мордовороты, разденут, распнут на кровати. Алик придет и воспользуется ее беспомощностью. А может, пользоваться будут все.

Катя очень хотела домой, в свою любимую комнату. Там так уютно, удобно, а главное, тихо и спокойно. И не надо ей никакой любви, лишь бы никто не трогал, не терзал. И не так уж страшно, если вдруг Паша не сможет сбежать от Алика и вернуться к ней. Если его не будут обижать, пусть живет с Иркой. А она будет спокойно существовать в своем уютном мирке. Ну а после выпускного отправится в Москву, там поступит в институт. И забудет все, что с ней произошло, как страшный сон…

Дверь открылась, в комнату ввалился Алик. Надменный, нахальный – ни дать ни взять – хозяин жизни. В руке у него целлофановый пакет с изображением полуголой красавицы. Он молча бросил его на кровать.

– Там джинсы и футболка, все с нуля, – с гордостью сказал он. – Чисто твой размер.

Возможно, он думал, что Катя тут же бросится потрошить пакет, но разве она могла себе такое позволить? Он же не отец ей, не мать, чтобы баловать обновками.

– И чисто фирма, – нахмурив брови, добавил он.

Но Катя продолжала сидеть без движения.

– Это тебе!

– Я домой хочу.

– Дома и примеришь.

– Дома? – обрадовалась она.

И даже с благодарностью глянула на Алика. Но сама же себя за это и осудила. Эта свинья не заслужила ничего, кроме презрения и ненависти.

– Ты хоть глянь, что там.

Катя не собиралась брать с собой этот злосчастный пакет и уж тем более разглядывать его содержимое, но перечить Алику никак нельзя. Она кивнула, вынула сложенные вчетверо джинсы, осмотрела… Да, джинсы новые, фирменные. Какой фасон? Чье производство? Все равно.

И футболку она осмотрела вскользь, но тем не менее заставила себя улыбнуться в знак благодарности.

– А «спасибо»? – спросил Алик.

Катя промолчала. Она и без того переборщила с любезностями.

– А поцеловать?

Алик повернул голову, подставляя щеку для поцелуя.

– Спасибо, – выдавила она.

– Домой хочешь?

Катя кивнула. Но целовать Алика не стала. И он понял, что заставить ее можно только силой.

– Ты можешь пойти в милицию, рассказать все как было, – сказал он.

Катя исподлобья глянула на него. Сейчас начнутся угрозы.

– Можешь сходить, облегчишь душу. И будешь жить надеждой. Так тебе будет легче. Так ты быстрее все забудешь. А мне ничего не будет. Ничего! Не веришь? – Алик смотрел на нее пристально и с нахальной улыбкой.

– Верю, – принужденно кивнула она.

– Можешь проверить. Я не обижусь. И не накажу. – Он ничуть не сомневался в своей неуязвимости.

– Я и без милиции все забуду. Только верни меня домой!

Он кивнул, заставил забрать пакет с подарками, вывел ее из подвала, посадил в свою «Волгу». Но поверила она ему только лишь после того, как он подвез ее к дому и кивком показал на выход.

– Завтра в школу, – с усмешкой сказал он. – А сегодня у тебя домашний арест. Ты меня понимаешь?

Она не хотела понимать и уж тем более выполнять чужую преступную волю, но ее и не тянуло в мир, к людям. Закрыться бы в своей комнате, как мышка в норке…

– А Пашу отпусти, – сказал он. – И тебе будет легче, и ему.

Катя пожала плечами. Любила она Пашу и так просто отказаться от него не могла. Но если он сам оставит ее, то все возможно.

Алик вышел из машины вместе с ней, открыл багажник, вынул ее сумку с вещами.

– Помочь? – с неожиданным для него благодушием спросил он.

Катя мотнула головой. Только дома его не хватало!

Открывая калитку, она вспомнила о пакете, который оставила в машине. Но только лишь ускорила шаг. Чтобы Алик не догнал и не всучил ей джинсы, которые она ни за что не наденет по своей воле.

* * *

Ирка накрасилась как проститутка – ярко, густо. Но ей этот стиль к лицу. И так же хорошо подходил к ее короткому светлому платью, которое изящно облегало фигуру и подчеркивало форму живота. Плоский у нее живот, с тонким налетом жирка. Полная грудь, развитые бедра, ноги длинные. И на каблуках она держалась уверенно, в походке хоть и смутно, но все же улавливалась грация.

Платье светлое, но короткое. Разве в таком виде выходят замуж? Паша был в своих джинсах и темном пиджаке, который одолжил ему Алик. Но ему-то можно в ЗАГС в таком виде, он же не хочет жениться. Его заставляют. И он готов спасаться бегством.

Ирка шла к нему, но смотрела на своего брата. Подошла, остановилась, неторопливо провела пальцами по локону над виском, обращая внимание на новую прическу.

– А что вы здесь делаете? – спросила она.

Только тогда и глянула на Пашу. И даже удивленно повела бровью, как будто только что заметила его.

– Тебя покупаем, – усмехнулся Паша.

Раз уж он вляпался в этот фарс, придется вести себя соответствующе.

– Ты меня ни с кем не путаешь? – нахмурилась Ирка.

– Путают путаны.

– Я не путана.

– Ты невеста. И тебя надо выкупать, – сказал Паша.

– У тебя денег не хватит, – хмыкнула Ирка, пренебрежительно глянув на него.

Алик нагло засмеялся. И больно хлопнул Пашу по плечу.

– Ну, тем лучше.

– Что лучше? – Ирка улыбалась, язвительно вцепившись в него взглядом.

– Свадьбы не будет.

– Какой свадьбы?

– Может, хватит дуру тут валять? – поморщился Паша.

– Алик, он что, всерьез поверил? – Ирка удивленно глянула на него.

– И я поверил, – кивнул Алик.

– Я же пошутила.

– Пошутила? – Паша в недоумении смотрел на нее.

Может, Ирка и сейчас шутила? А если нет, то лучшего и желать не надо. Сейчас она отказывается от Паши, он получает свободу и бежит к Кате.

Только вот нужна ли ему Катя? Она ведь с Аликом была. И, возможно, ей понравилось. Сначала она, конечно же, страдала, а потом, очень может быть, вошла во вкус.

– Пошутила. Дурака разыграть хотела, – Ирка язвительно фыркнула.

– Ну, тогда дурак пойдет? – Паша кивком показал через плечо.

– Куда?

– Там он уже побывал, – засмеялся Алик. – Отмывать пришлось.

И снова его тяжелая рука грубо опустилась Паше на плечо.

– А я думаю, чем это тут?.. – Ирка поморщилась, пальцем прижимая одну ноздрю.

– А разве свое говно воняет? – Паша рванул в сторону, но Алик даже не пытался его удерживать.

– Давай, давай… – бросил он вслед. – А про Катьку забудь. Это теперь моя поляна. Я ее топтать буду!

– Козел!

Так хотелось оскорбить Алика во всеуслышание, но Паша буркнул себе под нос. И ускорил шаг, чтобы его не догнали.

Он чувствовал себя побитой собакой. Сначала его лишили куска мяса, а затем забрали обглоданную кость. И еще в любой момент на него могла наброситься стая чужих бешеных собак.

Паша мог направиться в милицию, Алик должен был это понимать. Но его такой ход совершенно не пугал. С чего бояться, когда у Сорокиных все схвачено?

Союз и социализм фактически приказали долго жить, капитализм ногой стучится в дверь, у кого деньги, тот на коне, а кто на мели, тому только хвосты коровам крутить. Паше больше нравилось на коне. Но Сорокины решили не пускать его в свою семью. Это, конечно, хорошо, но почему при этом ему обидно? Может, потому, что Ирка пнула его, как шелудивого пса?

Паша и радовался свободе, но и обида давала о себе знать. В бурлении мыслей он шел, не отдавая себе отчета, и спохватился только на улице, где жила Катя. Ну, конечно же, он должен был поговорить с ней. Может, ничего страшного и не произошло? А если вдруг он попробует ее простить? И простит. Ведь она же не по своей воле опустилась.

У Катиного дома стояла знакомая бежевая «Волга». Паша остановился перед ней – как баран перед новыми воротами. Если Алик пытается захватить Катю силой, то почему перед домом все спокойно? Мухтар лает, но злостью не захлебывается. И где сам Алик? Может, он у Кати?

Из машины вышел Костян. Он смотрел на Пашу с ухмылкой, поигрывая плечами.

– Опоздал, пацан, – негромко, но густо сказал он.

– Никуда я не опоздал! – Паша рванул к дому.

Но Костян перегородил ему путь, приложив к губам палец.

– Тише ты! У молодых любовь.

– Катя! – крикнул Паша.

Костян покачал головой неторопливо, а кулаком в челюсть ударил сильно. Что-то хрустнуло, острая боль насквозь пронзила голову.

Какое-то время Паша пытался удержаться на ногах, но в конце концов боль и головокружение опустили его на землю.

– Я же говорил, не ори!

Сильные пальцы ощупали челюсть, мощные руки оторвали Пашу от земли, затолкнули в «Волгу».

Костян отвез его в больницу. Там им и занялись. А Костян уехал, пожелав на прощание не делать глупостей. Паша уныло кивнул ему вслед. Алик обыграл его по всем статьям, и на правовом поле он забьет ему гол. Так что лучше помалкивать в тряпочку.