Текст книги "Не будет вам мира"

Глава 9

Голос у Спартака сердитый, но его можно было понять.

– Жить будешь у меня, поняла? Никакой больше самодеятельности. В университет будут отвозить под охраной, и обратно тоже. Ты меня поняла?

– Да… Но почему жизнь такая жестокая? – хныкающим голосом спросила Катя.

– А потому, что ты не хотела, чтобы она прошла мимо тебя. Звездой захотела быть… Вот жизнь и пошла на тебя, как то стадо быков. Хорошо, что до смерти не затоптала…

С братом Катя разговаривала по телефону – он все еще далеко, в лагере за колючей проволокой. Но скоро вернется, и тогда ей точно никуда не деться от его опеки. Теперь эта история с Красницким и Костей станет для него поводом влезть в ее личную жизнь. Теперь он будет делать все, чтобы это безобразие не повторилось. Катя сейчас находилась в таком состоянии, что не знала, хорошо это или плохо.

– Ничего, теперь ты под моей защитой. Теперь все будет хорошо.

– Кому хорошо?

– Тебе… Или тебе что-то не нравится? – сердито, но без возмущения спросил он. – Может, ты снова на сцену хочешь?

– А если хочу?

– Пожалуйста, возражать не буду. С твоим продюсером поговорят. Если у него финансовые проблемы, я помогу их решить…

– Не надо.

– Почему?

– Не хочу я больше быть звездой.

– Что, вообще?

– Вообще. Не мое это…

– Ну, смотри. Не хочешь – не надо. Мне и самому не нравится эта твоя звездность. Не нравится, что всякая шушера к тебе липнет. Выучишься на юриста, выйдешь замуж за нормального парня, будешь жить как человек.

– А если он, этот парень, ненормальным окажется? – грустно усмехнулась Катя.

Не сможет она выйти замуж. Во всяком случае по любви. Никто не нужен ей, кроме Кости. И она ясно это осознает. Этот человек так вскружил ей голову, что без него жизнь уже не в радость. Она всегда будет думать о нем. Любить будет. И ненавидеть… Хотя какая там любовь? Наваждение это. Дьявольское наваждение. И сам он дьявол. Унизил ее, растоптал. И, самое страшное, не выпускает из своих цепких когтей. Она и хочет вырваться, но ничего не выходит. И не выйдет. Потому что он забрал у нее душу, и никакими мольбами ее не вернуть. Она точно знает это.

– Вот когда окажется, тогда и поговорим… У меня дела, родная, завтра поговорим.

Поджав губы, Катя через нос втянула в себя воздух и в тяжком унынии выпустила его из себя. А трубку передала Юле, у которой к мужу были свои вопросы.

Особняк у Спартака роскошный, на берегу озера, вокруг дома преданных ему людей, поселок охранялся, и Катя смело могла чувствовать себя в полной безопасности. Но ей почему-то больше по душе была беспокойная жизнь. Она готова была рисковать собой, лишь бы снова оказаться рядом с Костей. Он, конечно, подлец, сволочь, но как же сильно она его любит…

* * *

Тик-так, тик-так, тик-так…

Такое ощущение, что дятел по голове стучит, настолько громко и раздражающе тикают ходики часов. Тишина в квартире, все уже спят, а Гоше приходится терпеть это издевательство над слухом. И вставать с кресла лень, чтобы остановить часы. Да и не нужно это. Он сейчас на боевом посту, ему нельзя спать, а это занудное тиканье разгоняет сон. Так что нет худа без добра.

Тик-так, тик-так, тик-так… Бом! Ку-ку! Ку-ку!

Гоша подскочил как ужаленный, глядя, как выскакивает из часов кукушка. Это переполнило чашу терпения. Он прицелился, нажал на спусковой крючок.

Ствол у него с глушителем, поэтому выстрел прозвучал, как чей-то чих. Зато часы упали на пол с грохотом. Да и сама кукушка разбудила Кургуза и Батыя.

– Так ей, суке, – гоготнул первый.

– Гы, кукушка сдохла, – оскалился второй.

Хозяева квартиры промолчали. Их мнение никому не интересно, потому и слова они лишены. Более того, кляпы у них во рту. И еще они связаны по рукам и ногам.

Это родители Кости Базальта, предателя и отступника. И ему полагается смерть, и они загнутся, если он вдруг не появится. Кургуз решил их не развязывать, пока за ними не придет сын. А если он задержится, они просто околеют от голода. Ну, еще и гангрену наживут…

– Вонять будет, – с самым серьезным видом сказал Батый. – Гоша, ты кукушку в окно выбрось, чтобы не завоняла.

Он же и захохотал, когда Гоша поднялся со своего места, чтобы действительно выбросить кукушку. И Кургуз тоже засмеялся.

– Придурки! – надулся Гоша, возвращаясь в кресло.

– Давай кукушку охраняй, дятел! – оскалился Кургуз.

– Только деток ей не сделай, а то долбодоны родятся! – ухмыльнулся Батый.

– Спите давайте…

Захрапели они почти одновременно, и Гошу тоже потянуло в сон. Часы больше не тикают, спать ничего не мешает. Но ничего, сейчас он поднимется с кресла, пройдется по квартире, на кухню выйдет, в окно посмотрит. Это развеет сон. Сейчас он поднимется, сейчас…

Проснулся он от ощущения, что кто-то на него смотрит. Он резко встрепенулся, делая вид, что вовсе и не думал спать. Но на него смотрел незнакомый человек. Не Кургуз, не Батый, а кто-то другой… Хотя нет, он-то как раз и знакомый. Костю Базальта Гоша видел только на фотографии, но все-таки узнал спросонья. Правда, поделать ничего не успел. Перед глазами что-то мелькнуло, из глаз брызнули искры, и сознание потухло.

* * *

Костя с упреком смотрел на родителей.

– Я же сказал вам, что нужно уехать.

– Но мы не думали, что все так серьезно, – вздохнул отец.

Он у него слабый, худой, высохший. Два инфаркта перенес, а сегодня и третий мог случиться. Если бы это произошло, братки бы лежали сейчас на полу без всяких пут на руках. Покойники не опасны, и связывать их ни к чему. Но эти живы. Хотя бы потому, что непростительно глупо убивать их на глазах у родителей. Да и отчий дом осквернять не хотелось.

– Они сказали, что ты деньги у них украл, – сказала мама.

– А еще что сказали?

– Сказали, что тебя ищут.

Похоже, братки не сказали, что и сам Костя такой же бандит. Родители думают, что он просто работает в охранной фирме, где нет никакого криминала. И дальше пусть так думают.

Как чувствовал он, что не уйдут они к дяде Паше. Потому, сбежав от ментов, помчался в Серпухов. Квартира у родителей скромная, на первом этаже, с выходом в подвал. Там находятся кладовки, и у них своя есть. Туда можно через общий вход попасть, а есть еще люк на кухне. В кладовку Костя вошел через подвал, вылез из нее в квартире. А тут сонное царство. Можно было вырезать братков одного за другим, но не заливать же кровью отчий дом. В общем, пришлось выбивать из них сознание. Ничего, справился. И арсенал свой пополнил за счет трофейного оружия.

– Ну, вот и нашли… Я их сейчас в милицию отвезу. А вы давайте собирайтесь и… – Костя не договорил, глянув на связанных братков. Вроде бы и без сознания они еще, но мало ли, вдруг кто-то притворяется. – Куда я сказал, туда и идите. И будьте там, пока я не позвоню…

Теперь он точно знал, что карповские бандиты не дадут им покоя, пока сами не вымрут, как мамонты… Говорят, мамонтам что-то помогло исчезнуть с лица земли. Вроде бы, метеорит упал. Что ж, придется Косте стать для них таким метеоритом.

Бандитская машина стояла во дворе – джип «Гранд Чероки» с пустым багажником. Он подогнал автомобиль прямо к дверям подъезда, одно за другим затащил тела в машину, выехал за город, остановился в безлюдном лесу.

Бандиты очухались, ворочались в багажнике, шумели. Но радости Костя им не доставил, когда сгрузил на мокрую траву. На земле им было просторней, но ствол пистолета не внушал веры в счастливое будущее.

Базальт избавил от кляпа самого крупного бандита. Лоб наморщен, глаза навыкате, рот перекошен от страха. Понимает парень, что за своих родителей Костя может спросить очень жестко.

– Кто за мной послал?

– Колодей.

– Он сейчас за Карпа рулит?

– Да. Сказал, чтобы мы тебя к нему привезли. Мы убивать тебя не собирались.

– А родителей зачем связали?

– Ну…

– Что ну?

– Так вышло…

Костя нажал на спусковой крючок, и пистолет с глушителем чихнул у него в руке. Бандит дернулся и затих.

– Так вышло, – развел руками Базальт, глядя на следующую жертву.

Азиатской внешности парень извивался как змея, пытаясь уползти от Кости. Он с ужасом смотрел на пистолет, из которого только что был убит его дружок. Ему явно не хотелось умирать.

Базальт вытащил кляп из его рта и услышал ожидаемое:

– Не убивай!

Костя вынул из кармана мобильный телефон:

– Твоя труба?

– Да.

– Сейчас позвонишь Колодею и скажешь, что вы меня повязали и везете в Москву. Только спокойно, без истерик. И не дыши, как будто тебе зад штопают.

Увы, но у Кости не было иного выхода, как искать защиту в нападении. Не успокоится братва, пока не отомстит ему за Карпа. А бегать зайцем он не хочет. Лучше прыгать волком. А за то, что приходится убивать, он не переживал. Тут как на войне – или ты, или тебя…

Сначала он успокоил бандита, дал ему отдышаться и только затем вернул телефонную трубку. Тот позвонил Колодею, сказал, что Базальт у него в руках. В ответ он получил указание возвращаться в Москву и ждать на Симферопольском шоссе, в районе Александровки.

Впрочем, ждать Косте никого не пришлось. К условленному месту он подъехал позже Колодея.

Это был технический съезд с шоссе. Разбитый фурами асфальт, ржавая эстакада, загаженный сортир и гора щебня, за которой стояла иномарка. Превосходное место для скорой расправы. Костю могли убить прямо здесь и тут же засыпать щебнем. Пока откопают, труп и сгнить успеет. Если вообще откопают.

Костя остановил машину в нескольких метрах от «БМВ», но выходить не стал. Стекла в его джипе затемнены по всем правилам бандитской науки, и не видно, кто в салоне. Глядя, как выходит из «бумера» Колодей, он ласковым движением огладил пальцами затворный кожух готового к бою пистолета, цилиндр глушителя. В обойме пятнадцать патронов, хватит на всех…

Скуластый Колодей неторопливо направлялся к нему, два амбала за ним, но это еще не все. Водитель в машине, и его тоже нужно учитывать.

Колодей не первый год замужем, чутье у него, может, и не волчье, но точно натренированное. Вот он почуял опасность, остановился, повел рукой, пропуская вперед своих бойцов. Эти поняли его с полуслова, полезли под куртки за волынами. Но Костя уже не сидит на месте.

Ему вовсе не хотелось разговаривать с Колодеем, и он бы застрелил его первым, если бы у того был ствол. Но первым достал оружие детина с обожженным лбом, он первым и в очередь встал. С него Костя и начал…

Не зря он служил в спецназе, не зря его учили стрелять из всех видов оружия. Рука у него легкая, быстрая, а сознание уже перевело живых людей в разряд картонных мишеней. Все это позволяло ему щелкать их как семечки.

Колодей очень быстро понял, что жить ему осталось совсем чуть-чуть. Повернувшись к Базальту спиной, он побежал к сортиру. Но Костя не мог в него стрелять, потому что из машины выскочил водитель. И у него ствол в руке…

Это был тот самый парень, который видел, как он проломил Карпу височную кость. И Костя избавлялся от него и как от досадной помехи, и как от опасного свидетеля…

Пуля нагнала Колодея, когда до сортира ему осталось совсем чуть-чуть. Она ударила его в спину, опрокинула на землю. Но не убила. И не выбила из него желание бороться за свою жизнь. Он ползком забрался за сортир и даже успел достать пистолет, прежде чем Костя подошел к нему. Правда, ствол он держал неуверенно, и Базальт легко выбил его ударом ноги.

– Черкан где?

Костя не собирался выводить банду Карпа под корень. Достаточно было расправиться с Карпом, Колодеем и Черканом, чтобы все развалилось само по себе. Двух китов уже, считай, нет, остался третий. И Косте обязательно нужно было до него добраться.

– Улетел, – сквозь зубы простонал Колодей.

Больно ему, и душа едва держится в теле. Лицо каменеет, взгляд стекленеет. Недолго ему осталось…

Рубашка на груди у него вся в крови. А ведь пуля попала ему в спину. Значит, прошла навылет. Что ж, это хорошо…

– Куда?

– На Майорку. Там у него бунгало…

– Чего так?

– Боится… Меня боится… Из-за него все… Не должен он был тебе говорить…

Костя скривил губы в язвительной ухмылке. Ну да, Черкан, оказывается, виновен в гибели Карпа. Он, дескать, разбудил лихо. Но для Колодея это лишь повод свести с ним счеты, чтобы единолично возглавить движение. Наверняка он радовался тому, что Карп сгинул. А месть за него – это своего рода ритуал, который он должен был пройти перед тем, как занять его место. А Костя взял да все испортил. Обидно. До смерти обидно.

Зато Черкан оказался умней. Потому что у него есть Ольга со своей бабской мудростью. Потому и утащила она его за кордон от греха подальше. Что ж, тем лучше для него. И Косте не придется гоняться за ним.

Костя наставил на Колодея пистолет.

– Не убивай, – тускло, почти безжизненно посмотрел тот на него.

– Извини.

Он приставил ствол под его подбородок и нажал на спуск. Такая вот у него судьба – убить всех своих людей и застрелиться. А у Кости судьба – жить дальше. Он должен добраться до Красницкого и вырвать из его лап Катю…

* * *

Мартын пытливо смотрел на Катю:

– Хорошо подумай, где может скрываться этот подлец?

– Костя подлец?

– А разве нет?

– Ну…

– Короче, где можно его найти?

Костю, как оказалось, искал не только Мартын. Парень этот конкретно накосорезил в своем родном курятнике. Босса, говорят, своего убил, куда-то исчез, теперь его карповская братва ищет. Мартын в чужие дрязги не лезет: сама жизнь научила его, что третья сторона в таких конфликтах может оказаться крайней. Еще решат карповские, что Мартын с Базальтом заодно, и предъявят ему. Он, конечно, отобьется, но зачем ему лишний раз напрягаться? И без того проблем по горло, ну как обычно.

Но ситуацию он старался отслеживать. И еще хотел найти Костю, чтобы самолично спросить с него за Катю. Искал, что называется, спустя рукава, но тем не менее…

– Ты же знаешь, где он живет, – подозрительно сощурив глаза, смотрела на него Катя.

– Нет его там.

– А квартира на Покрышкина?

– И там искали…

– А зачем ты его вообще ищешь?

– Ты знаешь зачем.

– Не надо его искать.

– Почему?

– Я знаю, что ты можешь с ним сделать… Лучше пусть он сам…

– Что сам? Застрелится?

– Нет, пусть его совесть замучает.

– Тебе самой не смешно?

– Нет… Не надо его искать, пусть живет, как знает…

В это время под рукой у Мартына зазвонил телефон.

– Да.

– Здорово, Мартын!

– А-а, это ты… – встрепенулся он.

И едва не назвал имя собеседника. Но вовремя спохватился. Катя не должна была знать, что ему звонит Костя. Но она как будто почувствовала это. Напряглась и, навострив уши, встревоженно привстала со своего места. Хотел бы Мартын прогнать ее, но ведь она не абы кто, а все-таки родная сестра самого Спартака. Он не мог поступить с ней бесцеремонно.

– Что там с Катей?

– Пока никак. А ты где пропадал?

– Да так, проблемы небольшие…

– Надо встретиться. Давай подъезжай ко мне в офис…

Мартын собрался назвать адрес, когда Катя встряла в разговор.

– Кто это, Костя? – звонко спросила она.

Базальт узнал ее голос.

– Катя с тобой? А чего ты мне голову морочишь? – всполошился он.

– Я тебе все объясню, – сквозь зубы сказал Мартын. – Ты давай подъезжай, поговорим.

– Костя, не приезжай! – крикнула Катя.

– Эй, что это там такое? – разволновался Базальт.

– Катя со мной, с ней все в порядке, а мне с тобой нужно поговорить.

В ответ Мартын услышал короткие гудки.

Он рассерженно посмотрел на Катю и беспомощно махнул рукой. Не хочет она, чтобы Костю наказали за его беспредел… Что ж, пусть тогда он идет к черту. Главное, что Катя жива и в безопасности, а там она пусть со своим братом разбирается. Как скажет Спартак, так и будет.

Часть вторая

Глава 10

Озерная гладь серебрится под солнцем, рыбак на мостках закидывает удочку, стая уток поднялась из камышей. Спартак подъезжал к поселку, путь к которому занял у него ровно три года.

Он хорошо помнил тот день. Они с Юлей собирались вселяться в свой новый дом, она приготовила сырные тосты с ветчиной, налила кофе в термос. Они подъезжали к поселку, но у самых ворот их остановили менты. Ретивый подполковник перепутал Юлю с подругой Мартына, что находилась в розыске, схватил ее за руку, грубо вытащил из машины. Терпение у Спартака лопнуло, и он спустил кулак с привязи. А удар у него будь здоров…

Незадачливый подполковник не один месяц провел в коме, а Спартак – в следственном изоляторе. Мент выжил, потому приговор был не самый суровый. Но и три года строгого режима – это все-таки срок.

Но вот прозвенел звонок, Мартын и Гобой приехали за ним в лагерь, на лимузине увезли в аэропорт. Два часа лету, и он уже в Москве. Во Внуково их ждал почетный эскорт, который и доставил его в поселок. Вот уже и озеро как на ладони, ворота видны. Лишь бы только на засаду, как в прошлый раз, не нарваться.

Но нет, все в порядке. Машины одна за другой въезжают в проем ворот, охранники в черной униформе вытягиваются в струнку – так часовые берут «на караул». Элитный поселок – особняки, коттеджи. Дома здесь строились только для своих, поэтому для чужих этот поселок представляет собой неприступную крепость. Здесь можно спокойно гулять по улицам, пить пиво в летнем кафе, не опасаясь снайперов и прочей нечисти. Но, главное, здесь нет лагерной администрации, часовых на вышках, и Спартак совершенно свободен. А это чувство опьяняет…

Машины остановились у ворот особняка с полукруглым крыльцом и пятиколонным портиком. Это его дом, и ему осталось сделать последний шаг.

Мартын первый вышел из машины, придержал дверцу. И Гобой последовал за ним. Их особняки рядом, им тоже машина больше не нужна.

– Вечером жду, – улыбнулся Мартын.

Он здесь полновластный хозяин. И рынки он держит, и казино. Спартак не собирается смещать его с этого почетного места. С делами Мартын справляется отлично: бизнес расширяется, доходы растут. Пусть и дальше всем этим занимается. А он будет курировать его, смотреть, чтобы все шло своим чередом. И еще объекты у него есть, с которых он снимает сливки на общак. Раньше он руками Мартына это делал, а сейчас лично возьмется.

Есть у него знакомые воры в Москве, но дергаться он не будет, чтобы приятельские отношения перевести в дружбу. Ему это ни к чему. Не надо ему ни у кого ничего просить. Все у него есть: и своя зона ответственности, и лагеря, куда нужно переводить деньги. Последний год он смотрел не за одной колонией, а за целым «кустом». Местные воры так постановили, потому что и авторитет у него был сильный, и с воли шли очень серьезные подгоны. И этот поток не ослабнет, потому что Спартак так решил, с подачи воров, с которыми он держал зоны. А московские законники ему не указ, и если у них возникнет желание пообщаться с ним, пусть сами напрашиваются на встречу. Он, конечно, не откажет…

Сейчас ему меньше всего хотелось думать о делах. Его ждали жена, сестра. И мама здесь. Вот они выходят из дома, идут к нему, любви у него хватит на них всех. И обнимет он их всех разом, широта души позволяет…

Радость встречи, слезы ликования – все это здорово. Но Спартаку нужно помыться с дороги. Душ он принимал сегодня утром, в лагерном лазарете, но все это не то. Тем более что Юля натопила баньку, и чистое белье уже там. И даже веник распарен. Так что нужно спешить…

Баня у него большая, с мраморным бассейном. И в парилке температура под сто градусов, хотя можно было поднять и выше. Но Спартаку здесь на выносливость соревноваться не с кем, ему больше ста и не нужно. Да и Юля не сторонница критических температур. А она в парилку вошла вместе с ним. Он лег на лавку, она взяла веник…

Худенькая она у него, даже хрупкая, но удар отменный. Он просит погорячей, и веник все сильней хлещет по спине. Кайф!

Потом на полок легла она, на живот. Талия у нее такая тонкая, что гузка кажется очень выпуклой. И жутко аппетитной. А как соблазнительно содрогаются булочки, когда он шлепает по ним веником! И настроение поднялось выше ста градусов…

Юля уже поняла, что у него на уме.

– Возьми меня на руки, вынеси отсюда, – не поднимая головы, с блуждающей улыбкой просит она.

Жарко в парилке, душно, и не получит она того удовольствия, которого так долго ждала.

В бассейне вода холодная, но есть еще купальня из дубовых досок. Там тепло и чисто. А легкая как пушинка Юля и вовсе, казалось, потеряла вес. Он чувствует только горячее дыхание ее души, жар тела, невыносимо приятную тесноту ее объятий…

Когда-то он не воспринимал ее всерьез, считал не очень симпатичной внешне. Но всегда она была для него милой, душевной, и чувство нежности к ней захватывало дух. И все-таки он ее бросил ради другой. Сама жизнь расставила все по местам, в конце концов он понял, что Юля для него самая лучшая женщина, вернулся к ней. И с тех пор они вместе.

Не сказать, что все это время он был верен ей. Был грех, случались у него женщины помимо нее, но редко и без души. Но в одном он чист перед ней: в неволе у него точно никого не было. Хотя возможность имелась. С его влиянием и деньгами он мог заказывать элитных девочек хоть каждую неделю. Но он хранил верность жене, и это его нисколько не напрягало.

И сейчас ему нужна только Юля. Они снова вместе. И он с жадностью любит ее. Давно он не получал такой встряски, столь головокружительного удовольствия…

* * *

«Евроаз-финанс» – банк небольшой. И офис у него так себе, без мраморных колонн и хромированных труб. Но все-таки это банк, и здесь крутятся деньги. А деньги очень нужны нуждающимся. И Клинч нуждается в них в первую очередь. Поэтому он здесь. Охранник уже лежит на полу с отбитой селезенкой, а он с бойцами победным шагом вламывается в кабинет управляющего.

– Здорово, мужик, кровельщиков вызывали? – ухмыльнулся Клинч, разглядывая очкарика, живо напоминающего Кролика из «Винни-Пуха». Такая же круглая мордашка, кнопочный нос, маленький рот с выпирающими верхними резцами. И такой же глупо-заумный вид.

– Кровельщиков? – вытянулся в лице банкир.

Похоже, он понял, какую «крышу» ему предлагает Клинч.

– Да Карп, говорят, загнулся, крышу чинить некому…

– Э-э… Но у меня новая «крыша»…

Он потянулся к интеркому, нажал на кнопку.

– Ну и что ты сделал? – нахмуренно посмотрел на него Клинч.

– «Крышу» вызвал. Сейчас будут.

– Что за «крыша»?

– Милицейская.

– Класть я хотел на такую «крышу»! – ухмыльнулся бандит.

Когда-то он был у Карпа на подхвате. Собрал бригаду в родном Барнауле, рванул в Москву, там сошелся с Карпом, работал под его «крышей». Лохов на дорогах разводил по простой, но очень эффективной схеме. Сначала подставлялась под удар машина, затем с жертвы скачивались деньги за ремонт, а затем лоха брали в более тесный переплет, что называлось диким рэкетом. И откровенным разбоем занимались, тоже прибыльное дело. А еще Карп время от времени подкидывал ему «мокрые» задачки, которые успешно решались. За два года в Москве Клинч заматерел, и бойцы его превратились в настоящих волков.

Но Карпа замочили, власть перешла к Колодею, тот попытался подключить Клинча к розыску Базальта, но ничего у него не вышло. Колодей для него никто, и дел он с ним никаких иметь не хотел. Да и вышел Клинч из того возраста, чтобы подмахивать кому-то. Поэтому, когда завалили самого Колодея, он только порадовался. Карп гикнулся, один его бригадир отправился вслед за ним, другой сдернул куда-то за кордон – и вся система, которая когда-то казалась непоколебимой, завалилась набок. Правда, возникла вдруг достаточно крепкая подпорка. Никому до той поры не известный Мастерок умудрился взять все под себя, но тут подсуетился сам Клинч. Его бойцы Лещ и Купорос подстрелили этого самокрута, и команда Карпа развалилась на части. Но и это было еще не все. Одна новоявленная бригада сожрала другую, но ее саму разогнали менты. А остатки бойцов подобрал Клинч. Теперь у него под рукой две дюжины штыков, и он уже подмял под себя несколько жирных точек, которыми прежде владел Карп. Правда, все подобрать не удалось. Одни точки отошли таганским, другие легли под ментов. И с «Евроаз-финанс» та же история. Но Клинч решил, что больше не отдаст ментам ни пяди чужого добра, которое должно было стать его собственностью.

– Я не знаю, что там у тебя за система вызова, – надвигаясь на банкира, рычал Клинч. – Но ты сейчас позвонишь своим ментам и скажешь, что власть переменилась. Скажи своим красным, что теперь твоя деревня принадлежит белым…

– Но я не могу, – вжимаясь от страха в спинку кресла, жалко пробормотала жертва. – У нас договоренность… Это СОБР, это спецназ. Они сейчас будут…

В его затравленном взгляде сквозила злорадная надежда на то, что Клинч дрогнет и сдаст свои позиции. Что ж, спецназ – это серьезно… Но банкир мог и блефовать. Клинч знал много таких случаев, сам Карп рассказывал, как подло изворачиваются коммерсанты, чтобы уйти от черного налога. Его бойцы не боялись ментов – тот же Базальт смог отбить у оперов целый продюсерский центр. А если бы он испугался, отступил, Карп остался бы без куска мяса. И Клинч не отступит.

– Ну, будут, и что? – презрительно скривился он.

– У вас могут возникнуть неприятности.

– А вся моя жизнь состоит из одних неприятностей. И, как видишь, я до сих пор на плаву. И эти неприятности как-нибудь переживу. А ты не переживешь, это я тебе обещаю. Если менты хоть пальцем нас тронут, можешь заказывать себе гроб. Перед пацанами клянусь, что тебя, суку, замочат, если легавые нас в оборот возьмут. Ты меня понял?

– Д-да, понял, – кивнул банкир.

– Тогда звони своим клоунам, пусть назад заворачивают.

До своего «цирка» тот дозвониться не смог. Или сделал вид, что не смог. А «клоуны» появились очень скоро. И такое устроили представление, что Клинч два дня потом ходил кровью на «дальняк» в камере предварительного заключения. Но на третий день его выпустили, потому что следствие не смогло предъявить обвинение. Оружия при нем не было, свидетелей – тоже, и адвокаты легко вытащили его на свободу. Егерь и Жук, правда, остались в кутузке, потому что при задержании менты изъяли у них стволы. Но без понятых. А это значило, что и они скоро выйдут на свободу.

Впрочем, сейчас ему больше нужны были Лещ и Купорос, у него для них припасена снайперская винтовка. Он дал клятву перед пацанами и был обязан сдержать свое слово…

* * *

Не нравилась Спартаку Катя. Сессию она сдала прекрасно, но это ее совсем не радовало. Грустная она какая-то, тоскливая.

– Может, все-таки скажешь, что с тобой происходит?

– Ничего, нормально все, – натянуто улыбнулась она.

– Что нормально? Тебе восемнадцать лет, а ты ничем, кроме учебы, не интересуешься. Да и учебой ты не очень интересуешься. Ни парня у тебя, ни увлечений. Могла бы в клуб сходить, развеяться…

– Не хочу в клуб. Там столько придурков.

– У нас есть свои клубы, там такая охрана, что к тебе и близко никто не подойдет. Ну, из этих придурков. А если нормальный парень, то пожалуйста…

– Ты что, замуж меня выдать хочешь?

– Да нет, рано тебе замуж.

– Зачем тогда сватаешь?

– Хочу, чтобы тебе скучно не было…

– Не нужен мне никто. Ни для развлечения, ни так…

– Я понимаю, тебя обидел один недоносок. Но это же не значит, что все мужики – козлы.

– Какой недоносок? О ком ты? – озадаченно посмотрела на него Катя.

– Ну, этот, Костя, или как он там…

– Костя. И не обижал он меня… В смысле, хорошо все было. Он стал моим первым мужчиной, и я ни о чем не жалею…

– Могла бы обойтись и без подробностей, – поморщился Спартак. – Я бы этому мужчине ноги повыдергивал…

Мартын рассказывал о художествах этого типа. Такую самодеятельность развел, что до войны с олигархом чуть не дошло.

– Ну да, он поступил неправильно, – пожала плечами Катя. – Он слишком далеко зашел… Но, поверь, я ни о чем не жалею.

– Слушай, а может, ты влюблена в него? – догадался он.

– Да нет, не влюблена, – до краски на щеках смутилась она.

– А мне кажется, что да… Может, мне людей подключить, они его найдут, я с ним поговорю, он признает свою вину, мы его простим…

Спартак лукавил. Он знал, что никто не сможет найти Костю. Нет его в живых. Мартын искал этого парня, нашел его родителей, они сказали, что за ним приехали какие-то бандиты и убили его. Мать очень горько плакала, рассказывая об этом. Труп они, сказала, забрали с собой, не позволив родителям похоронить сына. А Гобой выяснил, что незадолго до гибели у Кости случился какой-то конфликт со своим бригадиром. Возможно, тот предъявил ему за Катю, за то, что из-за него могли образоваться непонятки с законным вором Никоном… Да и не важно, по какой причине возник этот конфликт. По-любому, Кости больше нет. Но Кате об этом лучше не говорить. Так уж устроены женщины, что по мертвым они плачут дольше, чем по живым.

– Ну, я не знаю, смогу ли я его простить… – зарумянилась Катя. – Но ты его найди. Пусть приезжает… Только не обижай его, ладно? – спохватилась она.

– Не обижу… Только найти его будет сложно. Исчез он куда-то. Может, за границей спрятался.

– Ну да, Мартын его искал. Из-за меня…

– Если он за границей, его не достать. Но, может, он сам на тебя выйдет? Может, и выйдет, если ты его позовешь.

– Как я могу его позвать?

– Через телевизор.

– Объявление дать?

– Да, голосовое объявление, – улыбнулся Спартак. – И танцующее, и голосовое… Танцуешь ты, честно говоря, не очень, а поешь здорово. И опыт у тебя есть. И хиты… Почему бы тебе не вернуться на эстраду?

– Э-э… Ну, я уже думала, – расплылась в улыбке Катя. – Девчонки на курсе спрашивают, почему, почему. Спрашивают, а сами радуются, что у меня ничего не вышло. Знаешь, поговорка такая есть: нам ничего не надо, лишь бы у вас ничего не было…

– Да, есть такое… Так что, карьеру свою звездную продолжать будешь?

– Ну, можно.

– Хорошо, я поговорю с этим, с Валерьевым, да?

– Он же меня выгнал…

– Хорошо, найдем другого продюсера. Профинансируем проект.

– Лучше другого.

– Ладно, решим вопрос. А ты бы пока съездила куда-нибудь. Ну, в Ниццу, например. Там курорты отличные…

– Можно.

– Тогда я команду дам. И с выездом вопрос решим, и с твоим творчеством.

– Спасибо тебе! – Катя восторженно поцеловала его в щеку и вприпрыжку, как она делала это в детстве, побежала в свою комнату.

Она не помнила своего отца, но у нее есть старший брат. И он на все пойдет, чтобы сестра была счастлива.