Текст книги "Игра на грани фола"

Владимир Колычев
Форвард: Игра на грани фола

Глава первая

1

Зима была не только во дворе, но и в самой камере. Окно разбито, батарея еле теплится, с параши поднимается вонючий пар. Каждый согревается как может. Крутым легче всего – хлещут горячий чифирь. И со шмотками у них без проблем – телогрейки, вшивники.

Опущенным куда хуже. Им приходится спать на «вокзале»: под шконками, на бетонном полу – на матрацах без одеял. И теплого шмотья у них нет – типа конфискация имущества.

Демьяна к изгоям не причисляли. Но все чаще крутые бросали на него косые взгляды, о чем-то перешептывались между собой.

У них на Демьяна зуб. Для них он – беспредельный мясник, и они обязаны спросить с него за все его грехи. Это может случиться в любое время. Или штырь кожаный в тыльный канал, или заточку в бок...

Левый бок у Демьяна и без того прострелен. Муж Катькин, падла, постарался... И Глеб этот, паскуда. Все беды из-за него...

После того случая он целых полтора месяца провалялся в больничке, затем две недели зависал в карцере. Там его никто не трогал, никто ни за что не спрашивал. Но вот он в общей камере, на шконке недалеко от параши. Его не жалуют, его сторонятся. Он чувствует себя чужим...

Холодно. Но это даже хорошо. Пусть зуб на зуб не попадает, зато со сном сладить легко.

Пока он бодрствует, его боятся – не трогают. Но стоит заснуть, и все начнется. Чтобы тут же закончиться...

Холод сотрясал тело изнутри. Демьян пытался бороться с ним, но на это уходили силы. Одолевала усталость, все больше хотелось спать. Глаза закрывались сами по себе – хоть спички вставляй...

Крутые все чаще пялятся в его сторону. Как стервятники ждут, когда жертву оставят последние силы...

А ведь все могло быть по-другому. Он мог бы жить сейчас в Москве – классная хата, навороченная иномарка, клевые телки оптом и в розницу. За поясом волына, по левую руку три верных кореша – Псих, Юсуп и Аркаша. Им хватило бы месяца, чтобы намолотить бабок на кровавой ниве. Сколько у Демьяна было задумок на этот счет... Но, увы, вместо красивой жизни он должен мерзнуть в этой гнойной тюряге.

Все из-за Глеба и Катьки. Козел и сучка – его проклятие... Не надо было их трогать.

Ладно, что было, то было. От прошлого Демьяна отгородила тюремная решетка. Нужно думать о будущем. А впереди маячат все те же «решки». Грехов за ним ох как много, можно попасть на пожизненное заключение, а это – сливай воду и суши весла: дальше плыть просто некуда.

Он уже сейчас тонет. Но нельзя сдаваться, надо барахтаться... А на веки кто-то навесил маленькие гирьки – глаза закрываются, и нет уже сил оставаться на плаву...

Сон навалился на него всей своей охмуряющей тяжестью, Демьян не смог справиться с ним – заснул. И тотчас же камера пришла в движение...

Проснулся он уже на полу, сверху – куча мала. Чьи-то руки пытались стянуть с него штаны...

Быть Демьяну в петушином углу. Но это еще не все. Со временем его переведут в другой угол – в морг при тюремном лазарете. На нем кровь крутых авторитетов, на его счету даже убитый вор в законе. Не будет ему за это пощады. И менты против него, и братва. А он один против всех.

Сейчас его опетушат. Но Демьян – дикий зверь, он просто не может быть петухом. Он зверь!..

Демьян расслабился, но вовсе не для того, чтобы получать удовольствие. Пусть насильники думают, что он сдался. А заодно он урвет несколько мгновений, чтобы собрать в кулак все свои силы.

Все, хватит! Пора взрываться!..

Он резко оторвался от пола, но какой-то амбал не позволил ему подняться. За что жестоко поплатился. Озверевший Демьян извернулся и зубами вцепился ему в горло.

Это была мертвая хватка лютого зверя, загнанного в угол. Хватка крепкая и глубокая.

Амбал заорал от боли, попытался оторвать от себя зубастого хищника. Но бесполезно.

На Демьяна обрушился град тяжелых ударов. Но он не оставлял свою жертву. Руками обхватил амбала за шею, повис на нем. А тот все пытался избавиться от него. Рычал, хрипел, дергался.

Кровь из раны хлестала в три ручья. Амбал просто не мог продержаться долго. Так и случилось. Он быстро ослабел от потери крови, рухнул на пол. Только тогда Демьян отцепился от него.

С демонической улыбкой он развернулся лицом к своим обидчикам. Картина ужасающая. Лицо в крови, с оскаленных зубов стекают рубиновые капли. Граф Дракула отдыхает...

Толпа попятилась. И только один, самый смелый, ринулся на Демьяна. Зря он это сделал... Демьян ушел от захвата, сам взял крепыша в оборот. Сгреб его в охапку, разогнался вместе с ним и размозжил ему голову о стену.

Демьян представлял собой сгусток кипучей дьявольской энергии. Он один заполнял собой всю камеру, остальные казались пылью под его ногами.

Он ощущал в себе силы, чтобы разметать толпу. Крутые чувствовали это и жались к углам. Им было страшно, как может быть страшно охотникам, чьи выстрелы сорвали с горной вершины многотонную снежно-ледяную лавину.

Эта лавина катилась на них. Страшная и беспощадная...

Враг в замешательстве, но вряд ли это будет продолжаться долго. Если Демьян промедлит, его самого начнут рвать на куски. Нельзя стоять на месте...

Он не мелочился – выбрал для себя самого крепкого крутыша. Рывком подобрался к нему, развел выставленные вперед руки и мощным ударом головой сплющил ему нос.

Со всех сторон на него посыпались удары. Но для него это как для слона комариные укусы. Нет такой силы, которая смогла бы остановить разбушевавшегося монстра.

Но Демьян ошибался – такая сила нашлась. И очень скоро.

В самый разгар сумасшедшей драки в камеру ворвались надзиратели с дубинаторами. Демьяна попытались сбить с ног и ткнуть мордой в пол, но из этого ничего не вышло. Он продолжал буйствовать и даже смог вырвать демократизатор из рук одного попкаря. Второго вертухая он сбросил с себя – неудачник с силой ударился затылком о бетонный пол.

Третьего надзирателя он собирался зашибить трофейным дубинатором, но для этого у него уже не было времени. Четвертый вертухай ударил его по ногам – Демьян потерял равновесие и грохнулся на спину. И тут же его тело превратилось в барабан. Тяжелые кованые ботинки с силой врезались в живот, испытывали на прочность хребет, вбивали в пах мошонку. Под ударами дубинок немели ноги, руки, лицо превращалось в кровавое месиво.

Из камеры вытаскивали не Демьяна, а то, что осталось от него. Он не подавал признаков жизни, но никто не потрудился нащупать его пульс. Никого не волновало – жив он или мертв. Никто не считал его за человека...

* * *

Врачи всего лишь имитировали борьбу за его жизнь. Но он все равно выкарабкался. Да, он порядком помят, но живой.

«Демьян жил, Демьян жив, Демьян будет жить...»

Только для чего он будет жить? Ответ на этот вопрос он узнал очень скоро.

Уже срослась челюсть, зажили сломанные ребра, руки в порядке – ложку мимо рта не пронесешь, с ногами тоже лады – он мог ходить без костылей. И все же самочувствие ни в дугу. Да и на душе гадко до тошноты.

Но его самочувствие никого не волновало. В один прекрасный момент за ним пришли, защелкнули на запястьях наручники и куда-то повели.

Демьян оказался в кабинете для допросов. Такая же серость и тоска, как и во всех помещениях следственного изолятора. И за столом следователя такой же серый и тоскливый мужик. Демьян видел его впервые.

Незнакомый следователь смотрел на него подчеркнуто равнодушным взглядом.

– Гражданин Красновский? – делая вид, что подавляет зевоту, спросил он.

На столе пусто – ни авторучки, ни листка бумаги. Зато наверняка в ящике стола мотает пленку диктофон.

– Ну Красновский, а что? – недовольно буркнул Демьян.

Следака можно было назвать невзрачным, но безобидным – вряд ли. Чувствовалось, что он облечен властью и силой, способной крушить человеческие судьбы. Но эта же сила могла и созидать...

– Сколько на тебе трупов, Красновский? – Следак смотрел на него в упор.

Как будто в стул пытался его вдавить своим взглядом.

– А скока есть, все мои, – ухмыльнулся Демьян.

Следствие по его душу шло полным ходом. Железно доказано несколько дохляков, которых он после себя оставил. Так что нет смысла корчить из себя невинную овцу.

– Вор в законе Молот – твоих рук дело? – спросил следак.

Демьян сумел выдержать его гнетущий взгляд.

– Не знаю такого.

На его счету несколько крутых авторитетов, в том числе и московский законник по кличке Молот. Но это убийство на него не вешают, да никто и не знает про него. А этот кадр, получается, знает. Кто он такой? Откуда?

– А Монтажника знаешь? А Славяна? – с усмешкой спросил следак. И сам же себе ответил: – Знаешь, по глазам вижу, что знаешь. И по лицу вижу... Хорошо тебе репу отрихтовали, я бы сказал, качественно...

Все правильно, с крутыми в камере Демьян сцепился из-за Монтажника и Славяна. Это были самые козырные авторитеты Гурьевска. Были да сплыли...

– У меня не репа, – озлобленно заметил Демьян.

– Ладно, пусть будет лицо, – согласился мужик и с душещипательной насмешкой добавил: – Лицо трупа...

– Чего?

– А того... Ты умер, Красновский.

– Не понял.

– А ты сюда глянь, сразу все поймешь...

Из внутреннего кармана пиджака следак достал какую-то бумагу, протянул Демьяну.

– Это копия свидетельства о твоей смерти, – пояснил он.

Демьян взял справку, глянул на содержание. Глаза приняли форму квадратов. Фамилия, имя, отчество, дата рождения, дата смерти, причина, по которой он отбросил копыта, обширный инсульт. Короче говоря, по этому документу Демьян уже покойник.

– Но я ведь жив, – очумело уставился он на следака.

А может, и не следак это вовсе. Может, курьер из преисподней.

– Это временно, – одарил его мефистофельской улыбкой собеседник.

– Кто... Вы кто такой? Кого представляете?

– Я представляю официальную правоохранительную структуру. Какую именно, не скажу. Зато скажу, зачем нам понадобилась твоя смерть. Ты умер, Красновский, чтобы заново воскреснуть. Но сначала ты пройдешь чистилище. Выживешь – будешь жить. Нет – плакать по тебе никто не будет...

2

Что подразумевалось под чистилищем, Демьян узнал на следующий день.

А сразу после разговора со странным правоохранителем его втихую вывезли из крытки. По сути, ему организовали побег. Но искать его никто не станет. Официально он уже ушел по этапу на тот свет.

Его везли в машине остаток дня и всю ночь. Утром шоссе сменилось проселочной дорогой, та нырнула в лес, потянулась в самые дебри. В конце концов Демьян оказался на какой-то лесной базе, огороженной несколькими рядами колючей проволоки.

Это и было чистилище, испытание которым он должен был выдержать.

Своим видом эта база чем-то напоминала лагерь для военнопленных. Дощатые постройки, две сторожевые вышки с автоматчиками в камуфляже, лай собак. Демьяну отводилась роль заключенного.

С ним не миндальничали. Два дюжих парня в камуфляже бесцеремонно вытащили его из машины и повели к начальнику лагеря. Им оказался низкорослый мужчина плотного телосложения. Широкоскулое лицо, тяжелый подбородок, глубоко посаженные глаза. От него веяло угрозой и запахом дешевого табака.

– Добро пожаловать в ад! – злорадно усмехнулся он. – Котел уже готов, желаю тебе в нем не свариться...

Демьян не имел ни малейшего представления, зачем он здесь. Знал только, что впереди его ждет кошмар. И он не ошибся.

Начальник лагеря ничего ему не объяснял. А он не стал ничего спрашивать. Как будто знал, что любопытство здесь наказуемо.

После кабинета начальника была каптерка, где ему выдали довольно приличный на вид матрац, подушку, одеяло и белье. Также он получил миску, ложку и кружку. Все как в тюрьме. А это и была тюрьма. Но, судя по всему, к Управлению исполнения наказаний она не имела никакого отношения.

Демьяна отвели в бревенчатый барак, где на дощатых нарах томились люди. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, какой контингент здесь собрался. Это был уголовный люд. Человек сорок-пятьдесят.

Тепло в бараке давали две большие чугунные печки. Сырые дрова плохо горели, едкий дым щипал нос, застилал глаза. Из этого угарного тумана вынырнули три здоровяка в фуфайках.

Они должны были спросить у Демьяна, кто он такой, как здесь оказался. Но этого не произошло. У него просто вырвали из рук свернутый матрац со всей теплой начинкой.

– Эй! – возмутился он.

И тут же в его сторону полетел тяжелый кулак.

Демьян пропустил удар. Но это не выбило его из колеи. Напротив, зубодробильная боль взорвала его изнутри. Мощный всплеск агрессии швырнул его на обидчика.

Прежде чем дотянуться до громилы, Демьян пропустил еще одну зуботычину. Но в пылу звериного бешенства он ее просто не заметил.

Его голова превратилась в пушечное ядро. Мощный удар в переносицу, и первый здоровяк в ауте. Второго крепыша Демьян сгреб в охапку и загнал головой в огнедышащее печное жерло. Дикий вопль чуть не разорвал барабанные перепонки, в нос ударил резкий запах паленых волос и кожи.

Третий громила оцепенел от ужаса. И даже не пытался защищаться, когда настала его очередь. Несколькими мощными ударами Демьян разрушил его челюсть и сломал нос.

Но ему этого было мало. Дикая злость требовала выхода, и он принялся месить ногами распростертое на полу тело. Никто из обитателей барака не пытался остановить его. Все молча смотрели, как озверевший хищник рвет на части свою жертву.

Демьян бушевал, пока не устал. Он остановился, осатанелым взглядом обвел толпу вокруг себя, поднял с полу матрац и направился к свободному месту на нарах. Никто не рискнул преградить ему путь. Обитатели барака смотрели на него с опаской, а кое-кто и с почтением.

Скоро появились охранники. Похоже, им было до фонаря, кто изуродовал трех громил. Они просто забрали с собой двух из них – обгоревшего и со сломанной челюстью. Третьего оставили зализывать раны. А если точнее, его отдали на растерзание толпе.

В бараке царил беспредельный закон джунглей. Победивший получает в награду признание волков, проигравший – оскорбительные насмешки шакалов. Незадачливого громилу сначала жестоко избили, а затем загнали под нары.

Как и в любой тюрьме, общество в бараке делилось на три категории – верхи, прослойка и низы. Демьян доказал свое право на место под солнцем. Но в высшую категорию арестантов пока не попал. Остался на положении волка-одиночки.

В бараке был свой пахан – шкафообразный детина с кулаками-молотами. Его авторитет строился не на тюремных понятиях, а на законе беспредельщиков. Здесь все решала сила. Плевать, какое ты занимаешь положение в криминальном мире. Начхать, сколько у тебя ходок, по какой статье тебя замели, правильно или нет ты себя ведешь. Даже у вора в законе не было шансов подняться над этой толпой, если он не был способен ответить ударом на удар.

Но в бараке не было воров в законе. Один сплошной уголовный сброд, скопище отморозков и беспредельщиков. По большему счету, Демьян принадлежал к их числу. Не потому ли он оказался в этой клоаке?

Демьян лежал на нарах и нет-нет да и ловил на себе злобные взгляды пахана. Этот вурдалак чует в нем конкурента и мысленно точит на него ножи. Нужно быть очень осторожным...

В широком проходе между нарами стоял длинный, грубо сколоченный стол. Ближе к вечеру в бараке появились охранники, они принесли большую кастрюлю с каким-то варевом и армейский термос с чаем. Все это было выставлено на стол. Барак замер в ожидании.

Едва за охранниками закрылась дверь, началось нечто. Сначала к кастрюле подошел пахановский «шестерка». Он загрузил полную тарелку каши, наполнил кружку чаем и свалил в сторону. И тут же со своих мест сорвались все остальные. Голодная свора в один миг окружила стол. К кастрюле потянулись ложки, миски. Каждый брал сколько хотел. Вопрос в том, всем ли хватало.

В кастрюле была каша с мясом. Демьян не знал, какая она на вкус, но запах стоял обалденный. Но свою порцию нужно было брать с боем. Толкучка вокруг кастрюли напоминала цыплячью свару возле корыта с кормом. Сильным доставалось все, слабым – ничего.

Демьян к слабакам не относился, но вместо каши с чаем ему досталась большая жирная фига. Он мог бы остаться без ужина, если бы не сосед. Он видел в нем сильного хищника, который при случае мог принять его сторону. Иначе бы он не стал делиться с ним своей добычей.

– В большой семье хлебалом не щелкай, – нравоучительно изрек он.

И потребовал у Демьяна его миску и кружку, куда перекочевала половина добытой им порции.

Каша в самом деле была очень вкусная – жирная, много мяса. И чай крепкий, с сахаром.

– Хочешь жрать, умей толкаться, – снова сел на заумного конька сосед.

Он производил впечатление сильного, много повидавшего на своем веку человека. На вид ему лет тридцать. Покатые борцовские плечи, хваткие руки. Голос густой, с хрипотцой. Звали его Назаром.

– Расклады у вас какие-то шизанутые, – недовольно заметил Демьян.

– Какая постановка, такие и расклады... Ты хоть знаешь, зачем ты здесь?

Демьян с трудом сдержал рвущееся наружу любопытство.

– Да мне по барабану, – с показным равнодушием ответил он.

– Да ну! Всех волнует, что будет дальше.

– А что будет дальше?

– Чем глубже в задницу, тем больше дерьма... Чистилище это, понял? Мы все тут как в котле варимся. Сейчас все вроде бы нормально. А завтра утром могут жмурики образоваться...

– Жмурики?!

– А ты думал... Тут же полный беспредел. Вот ты меня достанешь, а я тебе ночью горло бритвой вскрою. И мне ничего не будет, понял? Ни-че-го!.. Но ты не думай, я тебя гасить не буду. А вот Кашалот...

Назар осторожно направил взгляд в сторону пахана.

– У Кашалота на тебя зуб. Короче, будь на стреме...

Назар говорил долго, выдал ему все барачные расклады. Но так и не узнал от него Демьян, почему и зачем они оказались в этой клоаке. Оказывается, этого не знал никто.

Но ведь все-таки была какая-то цель, с которой их, как тех пауков, запихнули в эту консервную банку. Озверевшие от скотской жизни беспредельщики легко плодили трупы. Но ведь кто-то должен был уцелеть в этой клоаке. Кто-то же должен был выбраться отсюда живым...

За всю ночь Демьян не сомкнул глаз. Может быть, поэтому ночью его никто не тронул.

Днем он наблюдал стычку между двумя придурками. Из-за гречки с тушенкой поцапались. Так, слегонца морды друг другу подрихтовали. Зато ночью один другому пустил кровь – заточкой вспорол брюхо. До утра бедолага не дотянул – еще до рассвета склеил ласты. Зато для Демьяна все обошлось. Никаких поползновений со стороны Кашалота не наблюдалось.

Но тем не менее агрессия пахана стремительно нарастала. Еще вчера Кашалот смотрел на Демьяна с неприязнью, а сегодня в его глазах пенилась лютая ненависть. Судя по всему, сегодня ночью должно было решиться, кто кого.

За Кашалотом сила – он сам и целая кодла «шестерок» и «торпед». Кого-то из них он спустит с цепи. И никто не заступится за Демьяна – только он сам может за себя постоять...

Уже полночь, и нет сил, как хочется спать. Глаза закрываются... В СИЗО он не смог справиться со сном и чуть не стал жертвой. Сейчас та же ситуация, с четким прицелом на летальный исход.

А так хочется спать...

Демьян не спит. Он ждет нападения. В руке спрятана ложка с остро заточенным черенком. Есть чем отбиваться... Но сон все сильнее давит на веки. Еще немного, и он заснет... Еще чуть-чуть, и все...

Но ведь совсем не обязательно ждать, когда Кашалот пустит в него «торпеду». Можно самому пустить на дно флагманский корабль...

Демьян внимательно всмотрелся в угол, где спал пахан. Все тихо, спокойно. Но это до поры до времени...

Он соскочил с нар и стрелой метнулся в блатной угол. Он упал на Кашалота, словно аркан, брошенный сильной рукой ковбоя. Заточка глубоко ушла в живую плоть...

3

После расправы над Кашалотом Демьян легко поставил под себя весь арестантский кагал. Для порядка он лично пришиб трех наиболее оголтелых беспредельщиков. И сам же наложил запрет на смертоубийства – не потому, что такой добрый, просто хотел оградить самого себя от возможных покушений.

Демьян жил лучше всех. Мог есть до отвала, изгаляться над слабыми. Можно было устраивать петушиные бой – стравливать «петухов», заставлять их биться смертным боем. Но волчье чутье подсказывало, что кто-то наблюдает за ним, оценивает его действия. И этот «кто-то» ждет, когда он установит в бараке железный порядок – чтобы никакого беспредела.

И чутье не обмануло.

Он не служил в армии, зато в свое время мотал срок на зоне. И хорошо знал про законы, по которым живут обычные зэки. Все остальные тоже знали про тюремные понятия не понаслышке. Хватило всего нескольких дней, чтобы дух махрового беспредела выветрился из барака.

А еще через неделю Демьяна вызвали к начальнику лагеря. Надо сказать, это был первый раз, когда он смог покинуть барак. До этого он целых полмесяца мог видеть небо и солнце только через зарешеченное оконце под потолком. А свежий воздух пьянил похлеще молодого вина...

Начальник лагеря смотрел на него в упор тяжелым, немигающим взглядом. Демьян сделал вид, что не замечает этого.

– Ты справился со своей задачей, – заговорил наконец начальник.

Сказал, как орденом наградил. Только чхать хотел Демьян на такие ордена.

– У меня что, еще и задачи какие-то были? – хмыкнул он.

– А как же... Все вы здесь для чего-то нужны.

– Для чего?

– А ты сам как думаешь?

Демьяна так и подмывало сказать в ответ какую-нибудь гадость. Но чутье подсказывало, что делать этого не надо. Этот умник продолжал изучать его, делать выводы. А от этих выводов зависела дальнейшая судьба Демьяна. Так что грубить ни в коем случае нельзя.

– А что я могу думать? – пожал он плечами.

Демьян спрятал свой гонор, но сохранил независимый вид. Он вовсе не собирался лебезить перед начальством.

– Может, на запчасти нас разобрать хотите? – вслух подумал он. – Так это вряд ли. Скольких уже вперед ногами вынесли, а вам все фиолетово. Да и дыму в бараке, как в душегубке. Все потроха прокоптились...

– Это верно, на запчасти вы не пойдете. Да нам и не нужно. А насчет душегубки, так это у нас называется естественный отбор. Выжили сильнейшие. А слабейшие – сварились...

– Ну, сварились не все. Чмошников у нас хватает.

– Чмошников отметем в сторону. Оставим самых сильных и самых везучих – тех, кто выдержал первую проверку...

– И что дальше?

– А дальше снова ад. И снова испытания. Опять же до финиша дойдут сильнейшие.

– А за финишем что?

– За финишем вас ждет нормальная жизнь – среди нормальных людей с нормальными паспортами на чужие фамилии. Москва, Санкт-Петербург, Ростов-на-Дону, Екатеринбург, другие города... В общем, скучать не придется...

– Зачем все это?

– Не дурак, так сам поймешь. Не сейчас, позже...

На следующий день из самых стойких и физически крепких арестантов была сколочена учебная группа из девятнадцати человек.

Изгоев и просто слабаков оставили в старом бараке. А новоявленных бойцов пока еще непонятно какого фронта перевели в другой барак. Выбеленные стены, крашеные деревянные полы, койки в один ярус, тумбочки – все как в добротной армейской казарме.

И порядки были установлены почти армейские. Демьян получил кличку Капрал и был поставлен во главе группы. Новобранцев облачили в камуфляж, и началась «веселая» жизнь.

Подъем в шесть ноль-ноль, изнуряющая зарядка, легкий завтрак, снова физподготовка в лучших традициях маркиза де Сада. После таких занятий до барака не доходили, а доползали.

Через пару недель, помимо физической, началась огневая подготовка. Демьяна учили стрелять из всех видов оружия, попадать в цель из любого положения. Инструкторы знали свое дело – из курсантов с уголовным прошлым ковались настоящие профессионалы убойного дела.

Их учили не только стрелять. Из них готовили высококлассных наемных киллеров. Взрывчатка, яды, имитация суицида. Они должны были быть отменными диверсантами. Для этого их учили правильно ориентироваться на местности, вести наружное наблюдение, пользоваться современными средствами связи и прослушивания. Не последнее место отводилось искусству маскировки и даже основам актерского мастерства.

Но самое главное – будущие киллеры должны были уметь без зазрения совести жать на спусковой крючок. Для этого их обязали закрепить полученные навыки на живых людях. В качестве мишеней были выбраны изгои и просто слабаки, которые не прошли первый круг ада. От них все равно пришлось бы избавляться.

Впрочем, моральная сторона дела Демьяна волновала мало. Он получил заказ и должен был его исполнить. За практическое занятие он получил оценку «отлично». Отличились и все остальные. Никто не хотел оказаться следующей жертвой...

Весь курс подготовки занял целых полгода. Но Демьян нисколько не жалел о затраченных силах и времени. Он уже хорошо знал, что ждет его в будущем. Фактически это была та жизнь, к которой он всегда стремился...

В самом скором времени он должен был отправиться в столицу. И не один, а во главе целой дюжины профессиональных киллеров. Это будет его бригада, которая поставит на уши всю бандитскую Москву. Так задумано...