Текст книги "Неподкупные"

Глава 7

Поздний вечер, Богдану бы спать сейчас без задних ног, а ему приходится выслушивать начальника РОВД. Напряженный момент, поэтому не до сна.

– Городовой, ты что, Рэмбо? – хмыкнул полковник Измайлов.

– Да нет, просто мастер спорта по самбо. И краповый берет.

– Краповый берет?! Ну, это, конечно, сильно…

– Чего не сказал, что у тебя краповый берет? – с легкой обидой посмотрел на Богдана Ревякин.

– Да так…

– Служил где?

– В ОДОНе, под Москвой.

– Надо бы запрос туда послать. И в школу милиции. А то вдруг окажется, что тебя ни там не было, ни там… Вдруг ты шпион американский.

– Почему шпион? – улыбнулся Богдан.

Он прекрасно понимал, что Измайлов шутит.

– Потому что подготовка соответствующая.

– Наш спецназ покруче всяких там заморских шпионов.

– Надеюсь. А то вдруг окажется, что ты шпион… Ладно, шучу. А если серьезно, то дела не очень. Рычагов утверждает, что ты первый достал пистолет и выстрелил в Бурдукова. А потом набросился на него…

– У меня есть свидетели, – покачал головой Богдан. – Гражданка Михайлова все видела.

– Есть такое. Она действительно все видела. Но дело в том, что Рычагов – человек непростой. И у него есть определенное влияние в этом городе. Может, уже сегодня ночью к Михайловой придут страшные люди с уголовными рожами. Или уголовные люди со страшными рожами?.. В общем, гражданка Михайлова может изменить свои показания…

– Но ведь Бурдуков был вооружен. Это само по себе подтверждает его вину.

– Да, пистолет у него незаконный. И сам он судим за разбой. Веры ему нет. И Рычагову, разумеется, тоже. Но ты должен понимать, что нельзя так просто стрелять в людей.

– Понимаю. Только Бурдуков ствол достал… Я убить его мог. Но я же в руку стрелял…

– А если бы в голову попал?

– Все могло бы быть. Но мы же здесь не в бирюльки играем.

– Слова не юноши, но мужа! – покладисто улыбнулся Измайлов. – Что верно, то верно, мы здесь не в игры играем. Завтра подъедет следователь из прокуратуры, мозги будет прокапывать. Но ты должен знать, что мы за тебя горой. И никакой Рычаг не сможет тебя опорочить…

– Я поговорю с Рычагом, – с важным видом кивнул Ревякин. – Подкручу ему фитиль, чтобы сильно не чадил…

– Давай, Илья, ты с этим типом хорошо знаком. Объясни ему популярно, что лейтенант Городовой – человек из нашей системы и за него мы спросим жестко. Скажи, что ни перед чем не остановимся. Он поймет, что это значит. Если не дурак… Хотя нет, лучше я сам с ним поговорю. А то слухи нехорошие о нем ходят… Водитель у него, он же, я так понимаю, телохранитель. С боевым оружием ходит и ничего не боится. Надо эту вольницу прекращать…

– Как? – спросил Ревякин.

– Рыбу рубят с головы.

– А что у нас на Рычагова есть? Сопротивление представителям власти не пройдет – он скажет, что хотел Городовому пиджак поправить, потому и взял его за лацканы. А Богдан его неправильно понял… Ничего противоправного, в общем-то, Рычаг не совершал. Оружия при нем не было, наркотиков тоже…

– У Рычагова за плечами три ходки, и он должен понимать, как у нас просто посадить рецидивиста. И ты, Илья, популярно ему это объясни.

– Да я-то объясню. Прямо сейчас… Думаю, что завтра утром нас начнут осаждать адвокаты, из исполкома могут позвонить. Вы же сами сказали, что Рычагов не простой человек. А у нас ничего на него нет. В общем, Бурдукова мы оформим, а Рычагова надо бы отпустить…

Измайлов кивнул в знак согласия, но ничего не сказал. Он и сам понимал, что Рычагова за решеткой так просто не удержишь, а сложности ему не нужны.

На этом разговор был закончен, и вместе со своим наставником Богдан вышел из кабинета начальника РОВД.

– Ну как тебе наша работка? – с безобидным сарказмом спросил Ревякин.

– Весело.

– Обхохочешься… А говорят, у нас организованной преступности нет. Одно только дежурство, и сколько веселья… – Капитан зашел в свой кабинет и устало присел на диван. Раскрыл правую ладонь, загнул мизинец. – Журавлева взяли, Несмеянова. Откуда они? Из банды Шурина. Мишин, Желобов и Асланян – откуда они? – Ревякин загнул второй палец. – Банда Мохнатого. Рычагов и Бурдуков – воры, корифеи преступного мира, его элита… Может, по Юбилейному району поедем прошвырнемся? Может, кого из банды Пархома возьмем? Или за речку съездим, там Зяма со своими стервятниками…

– Поздно уже.

– Жаль. А то такое ощущение, что город кишит этой бандитской живностью… Ладно, это все эмоции. Поздно уже, что делать собираешься? Домой?

– Ну да.

Деньги у Богдана были. Школу милиции он закончил с красным дипломом, поэтому по выпуску получил два оклада денежного содержания. Это пятьсот рублей с гаком. А снять однокомнатную квартиру в районе Советского РОВД стоило сорок рублей. Плюс подъемные на подходе и первая зарплата. Так что в плане быта у него все в порядке. А личную жизнь заполняет работа, и в этом нет ничего ужасного…

Да, красный диплом… А ведь обычная школа далась ему с трудом. Он просто-напросто пропустил два года учебы, поэтому в восьмой класс пошел, когда его ровесники были в десятом. Потом было профтехучилище, где он учился на слесаря, закончил его в двадцать лет. Потом армия, после высшая школа, куда он поступил на льготных основаниях. За ум он взялся еще в первом семестре, но гранит науки давался ему тяжело, поэтому зимняя сессия едва не закончилась провалом. Зато потом учеба наладилась, и вторая сессия далась гораздо легче… Главное – задаться целью и бросить под нее все свои силы, тогда и горы можно свернуть…

– А кто тебя дома ждет?

– Никто, – пожал плечами Богдан.

Один он на этом свете. Отец вырос в детдоме, мать оттуда же. Родителей уже нет – отца убили, мать сгорела в пьяном угаре. А больше у него родственников нет. Если не считать дядю Гришу, он для него как отец родной. Но дядя Гриша далеко…

– И хорошо, что никто не ждет. В нашем деле семья – это обуза. И якорь на шею. Когда идешь на пули, о чем думаешь? О жене думаешь, о детях. Это напрягает и делу мешает. Но мы люди, нам без семьи никак. Вот и у меня гиря на ноге появилась, Оксана зовут, – мечтательно улыбнулся Ревякин. – Дома меня ждет. К ней сейчас пойду. А ты здесь оставайся. Чего тебе в ночь домой идти, время на дорогу терять? Здесь располагайся. Утром проснешься – и сразу за работу. Нам завтра пахать и пахать…

– Да, наверное, так будет лучше, – кивнул Богдан.

– И вообще, я бы не советовал тебе по ночам ходить. Рычаг – тип злопамятный. Он такой, что и «торпеду» по твою душу может запустить. Подрежут где-нибудь в темном углу…

– Ничего, я оглядываться буду.

– Да, парень, ходи с оглядкой и ствол держи при себе. Я уже давно так хожу. Был у меня один случай… Ладно, завтра расскажу. Пойду я…

Ревякин ушел, а Богдан отправился в туалет, к умывальнику. И едва не заснул на ходу.

Зато утром он был бодр и свеж. В полном удовольствии Богдан отправился в ближайший продуктовый магазин. Колбасы и масла не было – обычное дело, зато удалось купить сметаны и молока. В хлебном он взял несколько свежих булочек. В общем, завтрак удался.

После утреннего совещания в отделе появился следователь из прокуратуры. Он закрылся с Богданом в кабинете, прочел его вчерашнюю объяснительную и заставил написать новую. На вопрос, что это изменит, он ответил уже после того, как Богдан выполнил его требование. Оказывается, он хотел сравнить обе объяснительные, чтобы найти в них расхождения и тем самым вывести его на чистую воду. Но расхождений следователь не нашел. Запутаться можно во лжи, в ее хитросплетениях, а Богдан излагал правду, поэтому не провести его на такой мякине.

Прокурорский отстал от него, но потребовал назначить служебное расследование по факту применения оружия. Казалось бы, зачем это нужно, ведь он сам все расставил по местам. Но, увы, работа правоохранительных органов далеко не всегда поддавалась логическому объяснению. И снова Богдану пришлось писать объяснительную, поскольку первые две следователь унес с собой…

После обеда он заполнял статистические карточки, а под вечер его выдернули на место происшествия. Оказывается, в дебрях восьмого микрорайона обнаружили труп человека. Убийство. И Богдана привлекли к этому делу. Значит, доверяют. Как-никак вместе с капитаном Ревякиным он обезвредил грабителей из банды Паши Мохнатого. Может, сегодняшнее убийство – следующее звено в злодеяниях этой преступной группировки. Возможно, сам полковник Измайлов признал Богдана специалистом по банде Мохнатого, поэтому и бросил на этот важный участок…

Но, увы, действительность оказалась гораздо прозаичней. И тихая радость сменилась таким же сдержанным отвращением.

Труп находился в подвале высотного дома. Слесари сунулись туда чинить водопроводную трубу и наткнулись на него, как водится в таких случаях, позвонили в милицию. На место прибыла группа – следователь, эксперт, оперуполномоченный капитан Батаров и Богдан. Там их уже ждал участковый.

Труп оказался старым, воняло от него так, что Богдана едва не стошнило. Лето, в подвале душно, мертвец разлагался ускоренными темпами, и непонятно было, как он мог пролежать там не один месяц.

Истлевшее, изъеденное червями тело нужно было выносить на белый свет, чтобы исследовать его там, описать, а затем погрузить на труповозку. Занятие не для слабонервных. Может, Богдана и отправили сюда для того, чтобы он осознал, хочет ли дальше служить в милиции, нужно ли ему счастье возиться в дерьме. Ведь служба в уголовном розыске – это отнюдь не погони с перестрелками и ментовской романтикой, здесь пахнет не только порохом, но и мертвечиной…

Ему пришлось браться за разлагающийся труп собственными руками, укладывать на старое одеяло, вместе с Батаровым и участковым тащить к выходу. Ничего, справился, и даже душа не вывернулась наизнанку вместе с остатками обеда.

А когда они вернулись в отделение, Батаров пригласил его в свой кабинет, достал из сейфа бутылку водки, наполнил два двухсотграммовых стакана. Спиртное Богдан не жаловал. Во-первых, он занимался спортом, а во-вторых, у него дурная наследственность. Но отказываться не стал. И неприлично, и душа требовала разгрузки…

Глава 8

Четвертый микрорайон – четвертая школа. Разумеется, это всего лишь совпадение номеров. В том же восьмом микрорайоне располагалась школа совсем под другим, двузначным номером. Но все-таки над этим численным тождеством витала некая знаковость. Богдан это почувствовал, когда в школьном спортзале увидел Ковалькова.

В зале шла тренировка. Крепкие ребята из взрослой возрастной группы работали в парах, оттачивали друг на друге удары руками, ногами. Все без исключения в кимоно, что уже само по себе наводило на мысль об их серьезном отношении к делу. Да и уровень подготовки у них достаточно высокий, если судить по технике ударов.

Ковальков тоже был в кимоно, но махал он только языком.

– Шмель, руки держи выше… Серый, о чем ты думаешь? Побольше сосредоточенности… Камиль, с локтями поосторожней! Мне калеки здесь не нужны!..

Он ходил между парами и с важным видом раскидывал по сторонам указания и комментарии. Он мог быть помощником тренера, но Богдан принял его за самого сэнсэя.

Ковальков не мог слышать, как Богдан зашел в зал, но спиной почувствовал его взгляд. И резко обернулся. На какой-то момент на его лице отразилось замешательство, но вот губы растянулись в радушной улыбке.

– Котов, давай за меня! – распорядился Ковальков и направился к Богдану.

Он развел руки, выражая свою радость по поводу встречи, но ладонь для пожатия Богдану не протянул.

– Товарищ лейтенант! Какими судьбами!

– Да вот, Ковальков, сигнал поступил. Драка вчера была возле спортзала.

– Какая драка?

– Трое избивали одного. Причем с использованием приемов рукопашного боя. Возможно, кто-то из твоих ребят…

– Быть такого не может!.. Пройдем, лейтенант, шумно здесь.

Ковальков провел Богдана в тренерскую, показал на диван, что стоял под навесной полкой, сплошь заставленной кубками.

– Это для физруков тренерская, – сказал он. – Но уже вечер, они все дома, так что нам никто не помешает…

– А тебе здесь можно находиться? Как я понимаю, вы арендуете зал?

– Арендуем. Но уже давно. Меня все здесь знают, поэтому доверяют. Так что не переживай, мы находимся здесь на законном основании…

– Да вижу, что вы здесь уже давно. Чувствуется уровень.

Богдан вытянул натруженные за день ноги. Неспокойный сегодня выдался денек, пришлось побегать по городу на пару с Ревякиным. То одно, то другое… А здесь дело безнадежное. Драку видели из окна соседнего дома, позвонили на «02», но когда прибыл наряд, пятачок перед спортзалом был уже пуст. И заявлений никаких не было. Богдана отправили сюда в порядке профилактических мер. Ловить здесь нечего, поэтому Ревякин остался в отделе.

– А сам ты чем занимаешься, лейтенант? – уважительно спросил Ковальков. – Видел я, как ты тех двоих уложил. Как по нотам.

– Боевое самбо.

– А у нас кёкушинкай. Тоже неплохо.

– Неплохо. И для защиты, и для нападения.

– Мои ребята ни на кого не нападают, – мотнул головой Ковальков.

– А вчера?

– А что вчера было? Трое одного избивали? Кто это видел? Заявление было?

– Не было заявления, а видели из окна.

– Ну, может, мои ребята приемы отрабатывали… Когда это все было, во сколько?

– В начале девятого вчера.

– Ну, правильно, в это время у нас закончилась тренировка. Ребята домой расходились. Я сейчас…

Ковальков вышел из кабинета, минут через пять вернулся.

– Да, было такое. Шмелев поспорил, что троих уделает. Сам уделался. Нос ему расквасили, губу разбили… Хочешь, я приведу его сюда, он все расскажет?.. Там все чисто по-дружески было. Хотя, честно скажу, в этом есть моя вина. Надо было их до икоты вчера загонять, чтобы сил на уличные спарринги не осталось…

– А вы что, каждый день тренируетесь?

– Да нет, четыре раза в неделю. Понедельник, среда, четверг, суббота. Вчера среда была, поэтому и сегодня занимаемся…

– И в субботу тренируетесь?

– Ну да. Лучше тренироваться, чем водку в подворотнях жрать. Или ты не согласен, лейтенант?

– Здоровый образ жизни?

– А это плохо?

– Да нет, хорошо… А младшие группы у тебя есть?

– Да, с шестнадцати до восемнадцати…

– Черный пояс у тебя – это как, реально или для красоты?

– Реально черный пояс. Я с четырнадцати лет занимаюсь.

– А сейчас тебе сколько?

– Двадцать четыре.

– Десять лет?

– Ну да, с перерывом на армию. Я в Афгане служил, если что. В десантуре. Горбачев, скотина, вывел войска. Как будто мы проиграли… Да мы их там так жарили… А, чего уж там! – отмахнулся парень.

– Афган – это хорошо… – кивнул Богдан.

Он не собирался развивать эту тему, но Ковальков сам навязал ее продолжение.

– А ты, лейтенант, где служил?

– Я и сейчас служу.

– А в армии где?.. У вас же без армии в милицию не берут.

– В спецназе я служил. В спецназе МВД.

– Тоже ничего…

– Теперь я у тебя спрошу. У кого ты, Дима, карате занимался? Кто вас тренировал?

– Были учителя…

– Ты говорил, что у тебя кооператив, куртки шьете, джинсы…

– Есть кооператив. В школьной мастерской. Мы там цех арендуем. На законных основаниях.

– И за обучение карате плату берешь?

– Ну, есть такое. С этим у меня все в порядке – состою на учете в налоговой, плачу налоги…

– А когда сам карате учился, Шуринов плату с тебя брал?

– Первое время – да… А разве я тебе говорил, что меня Шуринов тренировал? – спохватился Ковальков.

– Нет. Просто подумал, что тебя Шуринов мог тренировать. Он человек в городе известный…

– Да, председатель городского общества традиционных восточных единоборств.

– А что, бывают нетрадиционные?

– Ну, наверное…

– Рэкет, например.

– Какой рэкет? – встрепенулся Ковальков. – О чем ты, лейтенант?

– А чего ты так всполошился, Дима? – усмехнулся Богдан. – За живое задело?.. Или ты действительно не знаешь, что такое рэкет?

– Ну как не знаю… Знаю. Мы же свой товар на рынке продаем, а там всякое бывает. Приходят ребята, давайте, говорят, делиться, мы вежливо их посылаем. Команда у нас солидная, сам видел, четырнадцать бойцов, мы сами кому хочешь наваляем…

– А сами не подходите, нет?

– В смысле рэкет?.. Нет, мы только отбиваемся… А ты чего интересуешься? Если ты для этого пришел, так и скажи…

– Да нет, я из-за драки пришел. Просто увидел тебя, и вопросы появились.

– Какие вопросы?

– Когда мы задерживали Журавлева и Несмеянова, ты не стал ждать, смылся. Вот я и подумал, что ты мог знать этих ребят. Они ведь тоже карате занимаются.

– Где?

– Не знаю.

На самом деле Богдан все знал. Журавлев и Несмеянов занимались в городском Дворце спорта, причем под руководством самого Шуринова. Там находилась штаб-квартира группировки, а секция Ковалькова могла быть ее филиалом.

– Но точно знаю, что они занимались карате.

– Да, ногами они машут знатно, – кивнул Ковальков.

– А кто лучше?

– Кто лучше?.. Ты что, на словах подловить меня хочешь?.. Ну, знаю я этих ребят, видел во Дворце спорта. Потому и уехал, чтобы они меня не увидели. А то получается, я их сдал… Слушай, лейтенант, я не понял, это что, допрос? Если допросить меня хочешь, то давай повесткой вызывай.

– Нельзя тебя повесткой вызывать.

– Это почему?

– Вдруг на Рычага нарвешься. Он сейчас у нас в КПЗ, но его в любой момент могут выпустить…

На самом деле Рычагова освободили еще позавчера. Но Богдану понадобился мостик, чтобы с одной темы плавно съехать на другую. Потому он и соврал.

А еще Ковальков мог проявить свою осведомленность насчет Рычага и сказать, что его давно выпустили. На этом и попасться. Но нет, не проявил. И не попался.

– А чего он в КПЗ делает?

– Оказал сопротивление сотруднику милиции. То есть мне. Из-за Нины.

– Из-за Нины? – заметно разволновался Ковальков.

– Говорю же, когда я тебя увидел, вопросы появились. Может, ты ответишь, куда делась Нина?

– В каком смысле «куда делась»?

– Я знаю, с кем она уехала. Вернее, Рычаг думает, что я знаю. Я был у Нины, я с ней разговаривал, значит, я должен знать, кто спрыгнул с ее балкона.

– А он знает?

– Пока нет. Во всяком случае, я на это надеюсь. Жалко будет, если с девчонкой что-то случится… Надеюсь, ты хорошо ее спрятал?

– Ты думаешь, что Нина у меня?

– Если ты не хочешь говорить, не надо. Заявление о пропаже не поступало, а без этого я разыскивать твою Нину не могу. И не буду. Мне лишняя головная боль ни к чему…

– Головная боль ни к чему, а с Рычагом сцепился…

– Он со мной сцепился. Потому что Нину ищет. И может ее найти. Вместе с тобой… А ты знаешь, кто такой Рычаг.

– И что ты предлагаешь? – озадаченно спросил Ковальков.

– Я предлагаю?.. Ну да, я должен предложить, – кивнул Богдан. – Я предлагаю тебе спрятаться вместе с Ниной. Чтобы тебя случайно не пристрелили на улице. А то нам лишние трупы ни к чему…

– Да ладно! Ты же будешь знать, кто меня пристрелил.

– Да, но Рычага голыми руками не возьмешь. А следов он не оставит… Зачем нам «глухарь», Дима?

– А если меня в другом районе пристрелят?

– Этот вариант мне нравится больше. Но лучше обойтись без трупов. Так что будь осторожен… И мой тебе совет: если ты со своими ребятами состоишь в банде Шурина, то лучше выйди из дела. Поверь, эта ваша вольница скоро закончится. Мы за вашими безобразиями долго наблюдать не будем…

Богдан понимал, что с организованной преступностью справиться практически невозможно. Но ее можно было вернуть в подполье. А то повылезали тараканы изо всех щелей, произвол на улицах творят… Возможно, придется пойти на экстренные меры, как это было после войны, когда преступность разрослась до чудовищных размеров. Возможно, бандитов и сейчас придется отстреливать без суда и следствия. Если так, то Богдан к этому готов. Главное, чтобы поступил приказ. И когда-нибудь он поступит. Должна же быть политическая воля у руководителей государства…

Глава 9

Врагов не бывает у тех оперов, которые ничего не делают. Так говорил Ревякин. Он же советовал Богдану не ходить по ночным улицам без оглядки.

Но сейчас только вечер, на улице светло. И все равно Богдан поглядывает по сторонам. И назад нет-нет да посмотрит. Незримый бой длится круглые сутки, даже дома нельзя расслабляться.

Он подходил к своему подъезду, когда из-за кустов прямо на него выскочил человек. Богдан уловил движение боковым зрением, сработали рефлексы. Блок, захват, бросок под звон падающего металла, успокаивающий удар.

А на землю упал самый настоящий нож. Финка.

Богдан скрутил нападавшего, свел руки за спину, сковал их. Только тогда уложил его на спину, заглянул в лицо. Совсем еще молодой парень, лет восемнадцать, не больше. Лицо искажала злобная гримаса, в глазах бешенство. Зрачки расширены, лоб в холодной испарине. Парень злился на Богдана, но на него не смотрел. Отсутствующий какой-то взгляд. И еще его тело сотрясала крупная дрожь.

Все это происходило при свидетелях. Стоящие в сторонке старухи оцепенело смотрели на Богдана. Пришлось их растормошить, показать удостоверение. Одна из женщин по его просьбе побежала звонить в милицию. Сам он с места события уходить не решился. Где-нибудь поблизости мог притаиться сообщник нападавшего – как бы он не прирезал своего дружка, чтобы тот лишнего не рассказал. Да и орудие преступления могло пропасть, а без этого могут пришить злоупотребление служебным положением. Прокуратура на выдумку хитра…

Посматривая по сторонам, Богдан склонился над задержанным, закатал правый рукав его рубашки. Как знал – сгиб локтя изуродован следами от инъекций.

– Уколоться хочешь? – без всякого ожесточения спросил Богдан.

Злобная гримаса с лица наркомана вдруг сошла, в глазах вспыхнул огонек надежды, губы растянулись в блаженной улыбке.

– А что, есть?

– А что тебе обещали?

– Морфин.

– И ты повелся?

– Он сказал, что у них много всего… Мне бы морцифальчику немного…

– Найдем. Сейчас в отделение поедем, там все будет.

– Правда?

– Ну, надо же тебя как-то наградить. За то, что ты такой бестолковый… Ты же не убийца, нет? И ножом бить не можешь, да?

– Не могу.

– А тебя наняли. За дозу.

– За сто доз.

– А чего не за тысячу?.. Кто нанял?

– Я не знаю. Подошел один, ширнуться, спрашивает, хочешь? А кто ж не хочет!.. Сказал, что морцифала мне отсыплют. На сто доз, сказали, хватит…

– И ты поверил?

– Ну…

– А если обманут?

– Нет. Он слово вора дал.

– Слово вора?

– Ну да…

– Да, слово вора – это сильно, – усмехнулся Богдан.

Он мысленно представил сцену на вокзале. Сидит женщина с чемоданами, надо в туалет, а ноша тяжелая. Рядом сидит мужчина в цивильном костюме, она просит его посмотреть за чемоданами. Тот соглашается и дает слово вора, что с вещами ничего не случится… Хотелось бы увидеть глаза этой женщины в реальности. Это было бы незабываемое зрелище.

– Как этого человека зовут, который тебя нанял?

– Не знаю.

– Как он выглядит?

– Высокий такой, в солнцезащитных очках… Усы, борода…

– Опознать сможешь?

– Ну, я не знаю… Кепка у него была, он ее на глаза натянул. Очки опять же… Может, и опознаю, если увижу…

– В чем он был, в рубашке?

– Да, в рубашке.

– С коротким рукавом?

– Нет, с длинным…

– Наколки на пальцах рук не видел?

– Нет.

– Что нет? Не было или не обратил внимания?

– Не помню. Может, что-то и было… Вы мне ширнуться дайте, а я вспомню… Ой, хреново мне! Ой-о-ой!..

Наркоман действительно чувствовал себя неважно: ломка у него, а это не сахар. Но ведь он же нашел в себе силы наброситься на Богдана, значит, и разговаривать сейчас мог. Просто парень решил включить дурака.

К подъезду на скорости подъехала «канарейка», резко, с визгом остановилась. Из машины выбрались два патрульных милиционера. Рыхлоносый мордастый сержант и молодой старлей с большой фуражкой на маленькой голове.

– А-а, товарищ лейтенант! – с сарказмом былинного героя протянул сержант. – Опять вы отличились…

Похоже, общение с молчаливым и, в общем-то, беспомощным старлеем распоясало этого могучего деревенского парня, и он решил, что в столь фамильярном тоне можно общаться со всеми лейтенантами.

Богдан пристально, исподлобья глянул на этого балагура, и тот не устоял перед ним, отвел глаза в сторону. И только тогда увидел валяющуюся на земле финку. Только тогда и дошло до него, какая опасность угрожала Богдану…

* * *

В милиции работают жесткие люди, могут и нагрубить на допросе. Или даже чем-нибудь тяжелым стукнуть. Но Семену Захаркину повезло. Бить его никто не собирался. Ему всего лишь пообещали дозу, и он рассказал все без утайки.

Вчера он тоже получил дозу своего наркоманского счастья. Старший лейтенант Скальцев помог Богдану с ампулой морфия и этим развязал язык несостоявшемуся киллеру. А сегодня Захаркиным занялся Ревякин.

– Как ты узнал, где живет лейтенант Городовой? – спросил Илья.

– Да я не знал. Мне показали место, где я должен был его ждать…

– А как ты узнал Городового?

– Мне фотографию показали…

– Тебе велели убить Городового или просто напугать?

– Сказали, что ножом его ударить надо… Я не собирался никого убивать!

– Но ударить собирался?

– Да, только ударить…

– А как зовут человека, который тебя нанял, ты не знаешь?

– Нет, он не назвался…

– Как он выглядел?

Ревякин зашел на новый круг, но ничего нового не узнал. Татуировок на руках у заказчика не было, особые приметы отсутствовали, если не считать усов и бороды, которые запросто могли быть накладными.

Капитан снова заставил Захаркина пролистать фотоальбомы, где мог быть запечатлен заказчик, но и на это раз результат оказался нулевым. И фоторобот, который был составлен по его показаниям, никого не мог напомнить. Глаза скрыты очками, форма лица искажена кепкой и бородой…

Захаркина увели, и Ревякин повернулся к Богдану:

– Ну, что скажешь?

– Дело ясное, что дело темное.

– Тебя не смущает слово вора?

– Смущает.

– А морфий на сто доз?.. Я точно знаю, что Рычаг занимается наркотой. У него свой канал поставки. И сбыта… Да и кто еще мог тебя заказать?

– Ну да, больше некому.

Богдан и сам склонялся к мысли, что это Рычаг пытался свести с ним счеты.

– Только вот одна проблема, парень. Я говорил с Рычагом, он сказал, что претензий к тебе не имеет. Ну, погорячились, с кем не бывает. А то, что Бурдуков за пушку схватился, так это его личное горе. Ты же здесь ни при чем…

– Сказать можно все что угодно.

– Это верно. Вор – зверь хитрый. Его слово – закон, но только для своих. Если он дал слово ментам, то оно ничего не стоит… И все-таки меня терзают смутные сомнения. Почему на тебя бросили никчемного Захаркина? Он же ни черта не умеет! А Рычаг знает, что голыми руками тебя не взять. Тут спеца надо было подсылать, чтобы тебя завалить… Может, Рычаг всего лишь припугнуть тебя хотел?

– Не думаю. Захаркин, может, и дилетант, но если бы я не среагировал, он пырнул бы меня в бок. А там печень…

– Но ты же среагировал?

– Потому что трезвый был. И ушки на макушке. А если бы я со спиртным перебрал? Всякое ведь бывает. Водка притупляет реакцию, а много водки ее просто убивает…

– Спорить не буду… И скажу тебе, что ситуация не из приятных.

– И что теперь делать?

– Не знаю. Если бы Захаркин сдал Рычага, проблем бы не было – взяли бы его, оформили. А так на этого гада у нас ничего нет. Разве что незаконный метод попробовать…

Богдан хотел спросить, что именно предлагает Ревякин, но вдруг открылась дверь, и в кабинет вроде бы неторопливым, но при этом стремительным шагом зашел майор Шумов. До сих пор начальник уголовного розыска находился в отпуске и выйти на службу предполагал только через неделю.

– Встать-равняйсь-смирно-вольно! – с улыбкой до ушей скороговоркой выдал Ревякин.

Но Богдан действительно вытянулся в струнку.

– Да расслабься ты, лейтенант, – усмехнулся Шумов. – Мы не на строевом смотре…

Ему было не больше тридцати. Высокий, сухопарый, высоколобый, с широкими блестящими залысинами. Взгляд цепкий, проницательный, как у матерого мента. На какой-то миг Богдану показалось, что этот человек смотрит на него не снаружи, а изнутри.

– Насколько я понял, у нас вдруг резко повысилась раскрываемость по тяжким преступлениям. Покушение на жизнь сотрудника милиции – дело серьезное…

– Лихо начал службу лейтенант, – перебил начальника Ревякин.

– Ну, не подставляться же ему под пулю и под нож.

– Дураков нет, – усмехнулся Богдан.

– Так держать, лейтенант, – подмигнул ему Шумов.

– Хороший из него опер выйдет, жаль будет потерять на взлете, – кивнул Ревякин.

– А что, есть опасения?

– Богдан с Рычагом сцепился. И первый инцидент из-за этого, и второй.

– Что там со вторым?

– Боюсь, что это Рычаг убийцу подослал.

– Да? Ну, тогда пошли. Измайлов нас ждет. Расскажешь ему все, что думаешь.

Майор взял Ревякина под локоток и вывел его из кабинета, Богдан последовал за ними.

Начальник РОВД сидел за своим огромным лакированным столом, который запросто мог заменить собой двуспальную кровать – достаточно было настелить на него матрасы. В одной руке Измайлов держал сигарету, пальцами другой нервно барабанил по столешнице.

– Ну что, герой, как самочувствие? – спросил он, обращаясь к Богдану. – Поджилки не трясутся?

– Да нет, не страшно, – пожал плечами Богдан.

Неприятное это ощущение, когда знаешь, что на тебя охотятся. Но ведь он давно знал, что работа в милиции сопряжена с риском для жизни. Родной отец – наглядный тому пример. Может, и были сомнения, быть ему ментом или нет, но он уже сделал свой выбор.

– Это хорошо, что не страшно. Это очень хорошо. Но бояться надо. Без страха нет осторожности, а без этого в нашем деле никак… Ну, что там по этому Захаркину выяснили?

– Да гиблое дело, – покачал головой Ревякин. – Не знает он, кто его на Городового натравил. Фоторобот составили, но там ничего не понятно. Очки, усы, борода, кепка низкая. Даже если мы вдруг найдем этого типа, вряд ли Захаркин его опознает…

– Но это точно не Рычаг был?

– Вы на него грешите? – Ревякин с интересом посмотрел на Измайлова. – Я тоже на него подумал… Только Рычаг не того полета птица, чтобы самому заказ делать. Кто-то из его людей это мог сделать…

– Я бы не так сказал. Я бы сказал, что Рычаг вообще бы на это дело не пошел, – покачал головой Измайлов. – Городовой ничего такого ему не сделал. Ну, на прием взял, ну, Бурдукова подстрелил… Ты, Ревякин, сесть ему помог в свое время, это куда серьезней. И что, отомстил он тебе?

– Нет.

– Вот видишь… Хотя все может быть. Время меняется, люди меняются. Может, попала Рычагу вожжа под хвост, вот он и взбесился… В общем, тебе, Городовой, расслабляться нельзя. Оружие держишь при себе, один глаз на лбу, другой на затылке, чтобы сзади никто не подкрался… Может, бронежилет наденешь? Легкий, от холодного оружия…

– Так лето же, тепло, – пожал плечами Городовой.

Бронежилет – штука хорошая, но сейчас не время его носить. Осенью под свитер и куртку – можно, а под рубашку и пиджак – нежелательно. И жарко будет, и неудобно. Да и пиджак новый нужен, на два размера больше, а это расходы и дыра в личном бюджете. Хотя подумать о таком варианте надо. А то вдруг опасное задание поступит, дадут команду надеть тяжелый бронежилет, противопульный…