Текст книги "Артуа. Ученик ученика"

По примеру других я достал пистолет и взвел на нем курок. Доминкус, посмотрев на меня, указал рукой за свое левое плечо: мол, здесь твое место. И еще добавил, что надеется на меня.

Понятно, что ж тут непонятного. Я прикрываю твою спину и слежу за тем, чтобы человек, которого ты уже успел одолеть и счел мертвым, вдруг внезапно не ожил. С другой стороны, неизвестно, кто кому больше помогать будет. Я так думаю, что все же ты мне. И небольшая просьба: ты, Доминикус, далеко вперед не вырывайся, а то кто мне спину прикроет, с моим-то умением. Но это так, мои досужие размышления.

То, что флои были слишком беспечны, – факт неоспоримый. На их месте я бы выставил наблюдателя вон на той полуразрушенной башне. Ну хотя бы патрульного, что ли, заставили окрестности обходить. Мальчишку какого-нибудь. Ладно, это проблемы разбойников, а нам такая бесшабашность очень даже на руку.

Мы попали во двор замка через частично обрушенную стену. Флои, среди которых было и несколько женщин, в это время удобно расположились на травке, гремя ложками о посудины с похлебкой. От котла, висевшего на треноге над очагом, пахло, кстати, довольно аппетитно. У разбойников и небольшой бочонок присутствовал, то ли с вином, то ли с пивом. Этакий пикничок с посещением местных достопримечательностей.

Когда раздались первые выстрелы, я направил ствол своего пистолета в ближайшего разбойника, сидевшего к нам спиной и едва успевшего обернуться на звуки. Затем в дело пошли клинки. Почему-то все происходящее напоминало форменное избиение младенцев. Когда все закончилось, в живых из флоев не осталось никого, даже женщин. Слава богу, что хоть к этому я руку не приложил. Я вообще ее приложил только к трем флоям, которые, по моему мнению, падали недостаточно быстро после ударов Доминкуса.

Сайенс позаботился о том, чтобы никто из разбойников уже не смог неожиданно воскреснуть. Вот на это я даже смотреть не смог. Потом мы внимательно осмотрели развалины, разыскивая затаившихся флоев, тех, что предпочли сон обеду. Я ходил вместе со всеми и так же внимательно, как и остальные, осматривал самые темные закутки. Потом мы ушли, захватив с собой тело человека, единственного из нас, кто был в кирасе.

Никто не осматривал трупы, не оценивал даже на взгляд стоимость вещей разбойников, только Дерк зачем-то пнул котел. Тот завалился набок, и из него вылились остатки жидкого варева. Но сейчас оно пахло так, что начинало тошнить.

Когда мы вернулись в дом Родеринфов, нас ждал роскошно накрытый стол. Мы долго сидели за ним, съедено и выпито было немало. Только атмосфера была не слишком праздничная.

Первым компанию покинули Дерк с Бронсом, прихватив Лурка с Тергилем и предупредив, чтобы раньше чем через два дня не ждали. Затем ушел Сайес, объяснив это тем, что очень устал и хочет выспаться. Немного погодя удалилась Тиасса, сославшись на головную боль.

За столом остались только Мирта, Доминкус и я. Мы посидели еще немного, затем Доминкус попросил меня проводить его. На дворе давно уже стемнело, на смену дневному зною пришла долгожданная прохлада.

Мы немного подышали свежим воздухом, затем Доминкус поинтересовался:

– Артуа, ты все еще зол на меня за то, что я тогда тебе не помог?

Я пожал плечами. Не то чтобы зол, но в глубине души неприятный осадок все же есть.

– Понимаешь, – чуть помолчав, продолжил он, – если бы я тогда вмешался, то ты не смог бы почувствовать то, что почувствовал. А ведь ты кое-что почувствовал, верно?

В ответ я лишь кивнул. Только вот откуда он это знает?

– Судьба забрала у меня самое дорогое. И взамен дала то, о чем я совсем не просил. Порой мне кажется, что все это просто иллюзии, а иногда я уверен в этом. Тогда, наблюдая за тобой, я чувствовал, что ты едва удерживаешь себя, чтобы не сбежать. Побеги ты – и я обязательно помог бы тебе. Но как видишь, тебе не понадобилась моя помощь. И еще, ты ощутил в себе то, что и должен был ощутить. А без этого любое мастерство не более чем красивое размахивание куском железа.

Помолчав еще, он добавил:

– Знаешь, Артуа, если ты очень хочешь что-то сделать, то сделать это обязательно нужно. Лучше жалеть о содеянном, чем всю жизнь страдать от того, что мог, но не сделал.

Глава 14
Любовный порошок

Что-то скучно спать одному. И Тиасса давно не наведывалась. Самому, что ли, в гости сходить? Со свечкой. Мирта на первом этаже спит: и не увидит, и не услышит.

Батюшки-светы! Как я вовремя, и свеча к месту. Надо же такому случиться.

Так, а кто это у нас? Надо же – сам Сайес! Не прикрывайся, солнышко, чего я там не видел. Это я не тебе, Сайес, какое ты мне солнышко.

Тихо, тихо! Успокойся, Сайес. Ничего страшного не происходит. Вот только захотелось мне самому убедиться. Знаешь, в общем-то никакие особые чувства нас с Тиассой и не связывали. Встретились два одиночества и разошлись, как в море корабли.

Помню-помню, это из разных песен. Хотя ты этого точно знать не можешь. Да я и не в претензии. Мне обидно немножко, могли бы и сказать. Нет, не так, не обидно – мужчины не обижаются, немного огорчительно.

Ага, точно, огорчительно, лучше и не скажешь. Знаю я, что завтра ты уезжаешь, догадался и о том, что знакомы вы уже давно.

Ну и куда ты тянешься? Совершенно напрасно, поверь. Мне ведь в отличие от тебя никуда тянуться не нужно, все при мне. Омниа меа… и так далее. Ну что же ты так громко падаешь? Весь дом перебудишь. Запомнил хоть, как это делается? Согласись, несложно. Вся хитрость в том, чтобы именно тем местом бить, откуда волосы расти начинают, там еще кости черепа сходятся. И еще два обязательных момента – плотно зубы сжать и лбом в челюсть противнику не попасть. Да это ты и сам должен знать, как-никак азы.

Давай, я тебе нос на место вправлю, через неделю как новенький будет. Я умею, я это уже делал. Сам ломал и сам на место ставил. Несложно.

Вот только людей убивать мне до вашего идиотского мира не приходилось. А так всякое бывало. Нет, до утра нельзя откладывать, потом опять ломать придется. Ну как знаешь. Я свечку с собой заберу, у вас свои есть. До свиданья, солнышко. И тебе, Сайес, не кашлять.

Все-таки как хорошо быть образованным человеком, даже просто грамотным. Почитаешь разных книжек – и столько мудрости наберешься, что потом сам себе удивляешься. Казалось бы, какая мелочь – два деревянных клинышка, они ведь могут даже и не пригодиться, если дверь в комнату наружу открывается. Но моя-то дверь вовнутрь открывается. Пожарников на них нет. Ну в нашем случае это даже хорошо. Положу обе деревяшки на пол, и, если кто-нибудь дверь начнет открывать, они ее и заклинят.

Это мне в одной книге прочитать довелось, все про того же агента, только у него один клинышек был, а я перестраховщик. Я их еще в Дертогене выстрогал, когда в дорогу собирался. Так деревяшки и валялись у меня в мешке без дела. Наконец-то пригодились, а то прямо хоть выкидывай.

Я клинышки почему поставил – перед дорогой выспаться хочу. По крайней мере, проснуться. Кто его знает, как себя Сайес поведет.

Утром я попрощался с Миртой. Жаль, что Бронса с Дерком не дождался, ну да ладно.

Хорошие у тебя сыновья, Мирта, и дочь тоже хорошая. Это я тебе искренне говорю. Просто так получилось. Не связаны мы с ней узами священного брака, а других уз, видимо, не хватило. Житейская ситуация, я не в претензии. Но оставаться здесь уже не могу, как ни хотелось бы.

Бедная Мухорка, как же ты застоялась. По-моему, ты даже пополнела, зайка. Нельзя же так, женщины за фигурой следить должны. Это нам, мужланам, все позволено. Все, все, теперь долго ехать будем, еще пожалеешь.

К полудню я был далеко от Стоклерда. Движение на тракте было такое оживленное, что даже удивительно. Пристроишься к группе повозок и едешь вместе с ними некоторое время. Затем высмотришь впереди идущий караван, догонишь его на рысях и с ним дальше следуешь. Никто особого внимания не обращает, думают, отстал от своих, сейчас догнать пытается. Так и передвигался рывками.

Эх, Тиасса, Тиасса. Ведь не делается так. Я все понимаю: старая любовь и так далее. Уехал бы он на следующий день, и, если бы я в комнату не вошел, все бы по-прежнему продолжалось. Самое неприятное то, что все у меня за спиной происходило. И как мне после этого уважать самого себя?

Да, как боец он меня сильнее, кто же спорит. И пропади я вдруг, кто бы меня спохватился? Утром, когда уезжал, я не видел ни его, ни Тиассу. Не было их обоих за завтраком, мы вдвоем с Миртой за столом сидели. Дело не только в мастерстве, оказывается. Да ну их обоих. Нашел о ком думать.

К вечеру решил остановиться в какой-то деревне, на постоялом дворе, расположенном на самой окраине. Названия узнать не смог, какие-то хулиганы оторвали табличку на въезде. А может, и не было этой самой таблички, еще нигде не попадались, с чего бы здесь ей взяться. Хотя даже если бы и была, вряд ли сумел бы прочитать: не очень у меня еще хорошо с местной грамотой.

Свободных мест не оказалось, другого постоялого двора тоже. У меня и так с самого утра настроение не очень, а здесь еще этот боров – хозяин двора – пренебрежение проявил по отношению ко мне, через губу разговаривал.

Еле сумел взять себя в руки.

В принципе и на дворе переночевать можно, главное, что безопасно. Правда, разбаловался я за то время, что в Стоклерде жить пришлось. Ничего, придется снова привыкать, сколько их еще предстоит, ночевок под открытым небом. Ярмарка у них в ближайшем городе – Бенгорде, потому и движение оживленное. Вот когда его миную, проще будет с ночлегом.

Надо было поесть да сразу спать заваливаться, но черт меня дернул заглянуть за какое-то строение из свежего теса, еще не успевшего потемнеть. И настроение испортилось окончательно.

В недостроенном сарае спрятались три мужичка и одна девчонка, молоденькая совсем. Огромные глазищи смотрели поверх руки, зажимавшей ей рот. Вторая рука под юбкой у девчонки скрылась.

Мужик, ну и что ты там такого обнаружить пытаешься, чего у твоей жены нет? Ты уже в годах, можно сказать, явно старше меня будешь. У тебя, наверное, дочка такого же возраста, и не факт, что старшая.

Двое других мужиков тоже разве что слюни на землю не роняют. Братва лихая, статья тяжелая и совсем не уважаемая. Эх, не те это приключения, о которых я всю жизнь мечтал. Я у вас тут всего ничего, а уже второй подобный случай. В общем, ничего хорошего. И я поинтересовался:

– Мужики, кто крайний?

Оказалось, что с юмором у них никак. Нет чтобы сказать, что самим мало, так даже послали. Беда в том, что я уже достаточно овладел языком, чтобы понимать, куда именно. И добавили еще: иди, мол, пока цел. Вот я и пошел. Вернее, подошел. Поближе. Подробности рассказать?

Можно нанести очень быстрый и очень мощный удар крепко сжатым кулаком. Если указательный палец не сгибать до конца, а прижать его к подушке большого, то удар будет еще быстрее, но уже не таким мощным. А вот если кулак вообще не сжимать, но в последний момент сделать рогатку из указательного и среднего пальцев, то вообще никакой мощи не будет, а будет только скорость и сплошная темнота. Не у самого нападавшего, конечно.

И еще почему-то не рекомендуется защищаться от удара ножом снизу сложенными крестом руками. Да почему нет-то? При условии, что противник правша, а твоя правая рука поверх левой находится. После этого правой ладонью руку с ножом к левой руке прижимаем, а она скользит себе вверх, пока до плеча не дойдет. И уж затем резко с поворотом и наклоном корпуса, так, чтобы хрустнуло.

Теперь плетение боевого мага, не помню, как оно там точно называется, но наносится пяткой в живот. Только слишком низко бить не стоит, там такая ерунда внутри находится, если пивом или любой другой жидкостью ее переполнить, то это чувствуется сразу. Если она лопнет – все, смертельный исход. А мы себе такой задачи не ставили.

Все, девчонку я себе забираю, понравилась она мне.

Да не скули ты так. Ничего с твоими глазами не случилось, не лопнули они и не вывалились. То, что очень больно, верю. Над глазными яблоками точки есть, они так и называются – болевые. Потом, на досуге, пальцем нажмешь, убедишься. Но это еще не все, парни.

– Деньги.

Это не ограбление, это компенсация за моральный ущерб – вон как девчонку до сих пор трясет, бедную. И еще, чтобы я дело в суд не передавал. Взятка то есть.

– Деньги.

В нашем случае это такие металлические кружочки, они бывают трех видов: из золота, серебра или меди. Меня устроят любые, лишь бы побольше. Не мне это, не мне. Но я передам. Прямо сейчас и передам.

Я положил монеты девчонке в руку и заставил ее сжать кулачок. Не такая уж она и малолетка, хоть и юная очень. Ростом мне до плеча достает, а там, где положено, выпирает все, как надо.

А теперь фраза под занавес:

– Я остановился здесь же, на постоялом дворе. Если понадоблюсь, найдете.

Когда мы отошли в сторону, я поинтересовался у девчушки:

– Тебе куда?

На вид она очень даже ничего. И фигурка тоненькая, как тростиночка, даже непонятно, откуда талия взялась. Глазищи огромные, темно-синие. На мой вопрос не отвечает. Только вздрагивает и всхлипывает. Честное слово, была бы она лет на пять постарше, влюбился бы сразу, с первого взгляда. Я так умею.

– Ты с кем-то сюда приехала? Или живешь здесь?

Опять молчит. Все понятно, имя можно и не спрашивать. Может быть, она немая? В таком случае, повезет кому-то, кто ее замуж возьмет. Одета в юбку и вышитую сорочку с широкими рукавами. Все же немного великоват ей размерчик. А вот обувь остальной одежде не соответствует, дорогая обувь. На это я сразу внимание обратил.

– Как ты здесь оказалась? – предпринял я еще одну попытку.

Девушка подняла глаза и опять промолчала. Не глухая, уже легче.

Из-за сарая показалась вся троица. Один придерживал левой рукой правое плечо, другой прижал руки к глазам, но кое-как передвигался. А вот и третий, ему меньше всех досталось. Паршивенькое у меня плетение получилось, совсем навыки растерял, надо было больше веса добавить, да провалиться побоялся.

Девчонка, увидев их, спряталась за мою спину.

– Да не бойся их уже, они теперь хорошими стали. Ты зачем с ними пошла?

В самом деле, на улице еще светло. Непременно кто-нибудь увидел, если бы силой потащили.

– Тот, что с бородой, сказал, что женщине помочь надо, а он сам не может. Мы туда пришли, а он… – У нее даже губы задрожали.

С бородой у них один, тот, что по глазам получил. Вообще-то было бы правильнее пониже ударить, чтобы надолго охоту к такому отбить.

Не удержавшись, я погладил девушку по голове, на миг испугавшись, что она сейчас резко отпрянет. Нет, прильнула даже на мгновение.

– Все, все, успокойся, теперь уже все позади. Как зовут, хоть скажешь?

– Милана, дочь… – и снова замолкла.

Спасибо, что сказала, иначе трудно было понять, что не парень.

– Артуа, сын. Что дальше будешь делать?

Милана пожала плечами:

– Не знаю.

– Здесь жить будешь?

– Нет.

Нет, просто замечательная жена кому-то достанется. И красивая, и говорит мало. Вот только бы понять еще хоть что-то из ее речей.

– Мне в Велент нужно, – снова подняла она на меня свои глазищи. Уже прогресс. В принципе я и отвезти могу. Если уж вмешался, то не останавливаться же и не бросать ее. Знать бы только, в какой он стороне, этот Велент. Сколько я сегодня деревень проехал и ни у одной названия так и не узнал.

– Велент твой в какой стороне находится? – Мне, понятное дело, туда же надо. – Далеко до него?

Вот здесь и выяснилось, что Велент сразу же за Тринскером, а до него я рассчитывал за пару недель добраться. Да уж, ситуация. И что же теперь, бросать ее, что ли? Ладно, потом разберемся. Утро вечера мудренее.

– Есть хочешь?

Снова молчаливый кивок.

И снова я стоял перед стойкой, за которой расположился боров-хозяин.

– Мне нужна отдельная комната, – постарался я сделать свой голос непреклонным.

Хозяин мазнул взглядом по мне, по Милане, по местному вышибале, еще более здоровому, чем он сам, снова посмотрел на меня.

Уважаемый, что-то у меня в последнее время нервы сдают. Честное слово, давай лучше по-хорошему договоримся. Вот, смотри, у меня между пальцев ал зажат, из чистого серебра. Не надо на вышибалу поглядывать, давай лучше бизнес делать. Обе мои руки на стойке лежат, а рядом с ними тарелка, обыкновенная, глиняная, каких у тебя сотня, наверное. Вот сейчас я возьмусь за ее края обеими руками и ударю по углу стойки. И будет у меня в каждой руке по обломку с о-о-острыми краями. Останется только по горлу чиркнуть. Знаешь, сколько в моей дурной башке всяческих идей? Чем-то приходилось пользоваться, чем-то нет. Тебе это надо? А мне еще меньше. Давай полюбовно, а?

Не знаю, что он сумел прочесть в моих глазах, но комната нашлась. Еще бы, ал – деньги неплохие.

Когда мы поднимались по лестнице на второй этаж, в спину кто-то из находящихся в зале посетителей сказал нечто крайне неприличное. Милана даже вздрогнула. Ничего, девочка, переживем.

Мы остановились на пороге комнаты. Да уж, за такие деньги – и натуральный чулан. Ну не все так страшно. И окно имеется, и кровать. Одна, но широкая. Мощная задвижка на дверях, что тоже плюс. Не смотри так, девочка, мне здесь тоже не нравится. Тут даже одной звездочкой не пахнет. Правда, в общих комнатах вообще по восемь – десять, лежанок. И кто-нибудь обязательно храпит и воздух портит. Так что по сравнению с общей комнатой здесь просто люкс.

– Милана, подожди немного, я сейчас поесть принесу. Цыпленка будешь? Вот и славно. Еще нужно не забыть много вина взять.

– Зачем много вина?

До чего же огромные у нее глаза, как два омута.

– Как это зачем? Мне же чем-то напоить тебя нужно. Так всегда мужчины поступают, когда одни с девушками в комнате остаются.

– Я не буду пить вино, – насупилась Милана.

– Не будешь? Очень жаль. Ладно, ничего страшного. У меня еще порошок есть, буквально вчера купил у одного доброго человека. Если им что-нибудь из еды посыпать, то и вина не надо. – Нет, ну до чего же забавная, каждому слову верит. – На задвижку закройся. Когда вернусь, в дверь вот так постучу, – напутствовал я наивную девчонку.

Вина я все же принес, целую кружку. Что делать, нет у них в меню ни компота, ни какао. Милана так быстро растерзала бедную птичку, что мне пришлось поделиться своей. Я вообще-то трех цыплят взял: одного ей и двух мне. А получилось с точностью до наоборот. Такое впечатление, что она со вчерашнего дня ничего не ела.

Когда мы управились с цыплятами, я схватился за голову. Что же мне теперь делать, я ведь забыл их порошком посыпать. В ответ я услышал, что обманывать нехорошо. И еще, когда обманываешь, глаза должны быть соответствующими, а они у меня добрые, с такими не обманывают. Много ты знаешь, девочка.

В душе я даже возмутился. Это у меня-то глаза добрые? Не видела, что ли, как я ими на хозяина посмотрел? Тот даже комнату сразу нашел. Или это серебряный ал помог?

Вина она отпила совсем немного, буквально пару глотков. И сразу начала клевать носом, засыпая. Теперь нам предстояло разделить общее ложе. На полу спать так не хочется, да и пыльно очень. Давненько здесь с мокрой тряпкой никто не появлялся. Ничего, перебьемся как-нибудь, на такой кровати и вчетвером вполне разместиться можно. Вот только во взгляде девушки сквозила тревога. Как же, оказаться с незнакомым мужчиной в одной постели…

На языке вертелась пошленькая фраза, и я с трудом сдержался. Милане, бедняжке, и так достаточно сегодня досталось. Хорошо, что вовремя подоспел. Я в тот момент вообще-то искал укромное местечко совсем по другой причине. Ничего особенного, так, секундное дело. Вовремя приспичило.

– Милана! – обратился я к девушке, с трудом удерживающейся от того, чтобы не уснуть прямо на стуле. – Кровать одна, но на ней достаточно места для нас обоих. И бояться тебе нечего. – Я все же не смог удержаться. – Вино ты пить не стала, а порошком цыплят я посыпать забыл. Так что выбирай, с какого края ляжешь, и спи себе спокойненько. Я к тебе приставать не буду, самое честное слово, какое у меня только есть. – И снова не сдержался: – Только и ты ко мне не приставай, договорились? Я мужчина серьезный, у меня и невеста имеется.

Она лишь слабо кивнула. Еще пара минут – и мне ее на руках до кровати нести придется, на ходу засыпает. Милана прилегла на самый краешек, и я даже испугался, что она во сне свалится на пол.

Одеяло у меня было свое, а вместо подушки можно и кулак использовать, многократно проверено. Перед тем как уснуть, я долго ворочался, размышляя. Кого-то мне эта девчонка своим поведением очень напоминала. Уж не меня ли самого, когда только в Дертоген попал? Казалось бы, и люди такие же, ничем не отличаются, и дома похожие – четыре стены и крыша, а все не то. Вот и она ведет себя так, словно в незнакомом мире очутилась.

И еще. Явно она не дочь зажиточного крестьянина или ремесленника, манеры не те. Пусть я в этом деле не специалист, но даже с моим не слишком большим опытом общения с местной знатью такие выводы могу делать смело. Ладно, никогда излишним любопытством не страдал, потому и проблем, наверное, особых не было. Вот другое более интересно и относится это другое ко мне. Ведь я действительно мог убить хозяина, а за что? Что он такого сделал, за что его можно жизни лишить? И вряд ли Тиасса во всем этом виновата. Не было у меня к ней ничего такого, только злость на то, что за лоха держат. Но какая-то причина, объясняющая подобное мое поведение, все же должна иметься. Только вот какая?