Книга: История моего современника - Владимир Короленко

«Виновата», конечно, Галина Юзефович. То, как нежно и трепетно она отзывалась об «Истории моего современника» не могло оставить меня равнодушной. Но от интереса до прочтения – долгий путь. И тут подвернулась какая-то фантастическая распродажа, в результате которой двухтомник достался мне за 200 рублей. Судьба!)))

И вот полторы недели увлекательного погружения в жизнь и чаяния молодого человека второй половины XIX века. «История моего современника» охватывает период примерно в 30 лет жизни автора от раннего детства до окончания ссылки в Якутии.

Впечатления надо сказать удивительные. Есть в Короленко какая-то внутренняя сила, которая наполняет казенные, в сущности, слова типа «гуманизм» или «нравственность» смыслом и искренностью. Искренность – вообще слово точно, гармонично подходящее к Короленко.

«История моего современника» разделена на 4 тома и, увы, не закончена.

Том первый – детство и ранняя юность. Душевное, светлое описание с приличествующей возрасту наивностью и …

/я пошла искать синонимы к слову «искренность», потому что оно снова просится в текст/

… чистосердечностью.

Короленко так знакомо описывает подростковые метания и размышления о самоидентификации, что и я невольно вспоминаю свои детские мысли о себе, родителях, мире, навязываемом боге. Я в силу своих обстоятельств не сильно думала о национальном вопросе, но в случае Короленко – это была действительно стихия трех народов – русского, польского и украинского.

И как характерна для Короленко следующая ремарка:

«Это оттого, - подумал я, проснувшись весь в поту и с сильно стучавшим сердце, - что они русские и я русский». Но я ошибался. Это было только оттого, что они люди…»

Второй том – студенчество, первые высылки, тюрьмы. И снова такие знакомые студенческие будни, споры, поиски. Здесь я вообще испытала сильнейшее чувство дежавю. Слово страна и власть – муха, застывшая в янтаре – неизменная во все времена, обреченная ходить вечно по одним и тем же путям (и граблям) до скончания веков.

Посмотрите, как узнаваемо и точно:

«Не вопросы о столовых или землячествах, не частные вопросы академического быта, а полное отсутствие уважения к основам строя – вот что периодически потрясает нашу молодежь. Молодежь бескорыстна и великодушна. Еще не связанная путами житейской практики и личными интересами, становясь у порога жизни, она колеблется отдать свои силы на службу тому строю, в основании которого она чувствует неправду. И вот в первом порыве, по любому поводу, в наиболее доступной ей форме она готова открыто высказать свои чувства. Силой, непомерными репрессиями или лукавством и хитростью, как в нашем случае, достигается формальное подчинение «порядку». А потом, пережив этот опасный период, - молодежь втягивается в служебную лямку, из которой ей нет уже выхода. Но входит она туда часто с глубоким надломом».

А это разве не знакомо?

«Несколькими краткими законами в порядке верховного управления был создан или значительно расширен механизм так называемого «административного порядка». Эти краткие акты верховной власти можно было бы назвать настоящими «законами о беззаконии»

Да меняется ли хоть что-то в это стране?!

«Эту краткую историю могли бы повторить о себе девять десятых арестованных в то время. Был, например, целый кружок «танцоров», захваченных на какой-то вечеринке. Полиция заподозрила, что танцевали они с какой-то революционной целью»

Но полны эти заметки и точных бытовых наблюдений, комических ситуаций, отвлеченных размышлений.

Наконец третий и четвертый тома – ссылка.

Дикая природа, дикие люди, дикие нравы и все равно есть место и юмору, и почти антропологическим заметкам о быте и традициях, и горячей дружбе, и настоящему ссыльному товариществу.

И снова горькие размышления, так созвучные дню сегодняшнему

«Институт жандармов выдвинулся на первый план русской жизни. Основывались новые окружные управления, увеличивались жалования, расширялись штаты…»

Наконец в самом финале четвертого тома Короленко подводит некоторые итоги:

«Когда меня привезли в дом предварительного заключения и за мной захлопнулась дверь, я остановился посредине камеры и оглянул ее стены. Вот я объехал почти вокруг света и очутился на том же месте. Это доказывает, что Россия за это время не продвинулась ни на шаг, несмотря на многочисленные жертвы. Те же дома предварительного заключения, те же жандармские управления, что и были… Чем же это кончится?»

Увы, это так и не кончилось…

Вообще, по ходу повествования Короленко рассказывает множество замечательных историй о народнической среде, об интеллигенции и о народе, который вроде как должен был обогатить образованную молодежь некой сакральной мудростью, о трагедиях и комедиях ссыльной и арестантской жизни, об удивительных людях, которые встречались ему на жизненном пути.

На конец книги автору 32 года. Всего 32! А какой трудный и в то же время богатый опыт за плечами! Как это мало сопоставимо с моим опытом в 32 года, да даже и сейчас, спустя еще почти десять лет! Вообще, это вопрос, который меня давно волнует – стали ли мы инфантильнее относительно своих сверстников столетней (даже больше!) давности? Мне кажется, да, мы стали эгоистичнее, более склонными к индивидуализму и соблюдению своих интересов. Стали ли мы счастливее? Не знаю.

Не могла не отметить, что в своих ссыльных перемещениях Короленко дважды краткосрочно побывал в Томске. Оставил забавные замечания о местном губернаторе и не очень позитивные впечатления о местных тюрьмах.

Не смотря на историчность и событийную мрачность повествования от этих мемуаров остается невероятно светлое и чистое чувство. Сказывается та самая авторская интонация и позиция, которые вызывают теплую симпатию и глубокое уважение к автору-человеку.