Текст книги "Путь Киартаны"

– Мьёрн заботится об Игоноре, – вновь заговорил Оксифур. – Ему крепко досталось, но очень повезло, что ты оказался рядом. Ты спас его…

Вид крови вновь навеял на Мериона грусть, вернул воспоминания дня, когда он тоже ничего не мог изменить. Ему многое пришлось пережить за долгие годы блужданий по миру. Он видел войны, смерти и моры, видел людей в страхе и отчаянии. Видел гибель его хороших знакомых, друзей, учеников и любимой. Но только сейчас, окинув взглядом смрадное чумное поле, Мерион осознал свою никчёмность, и эта мысль проникала всё глубже, разъедала сознание и плоть.

Слёзы сквозь боль потекли из глаз, размывая пыль на щеках старика. Мерион боялся этого момента долгие годы. Того момента, когда он окажется бессилен что либо изменить. Он вспомнил самые ужасные утраты его жизни и, осознав, что этот момент настал давным-давно, упал обратно на спину, плача уже навзрыд.

– … сегодня мы победили… – продолжал Оксифур, хоть Мерион уж потерял суть.

– Но какой ценой? – возразил он, заговорив впервые после пробуждения, отчего его слова оказались едва слышны на фоне скрипа колёс.

– Тысячи погибли, – согласился Оксифур. – Армии севера и юга разбиты, – он вновь обратил взор к полям. – Это место всегда вдохновляло людей. Тысячи паломников прибывали, дабы насладиться цветением Мелании, а теперь все эти поля изуродованы, осквернены кровью, – на его глазах также проступили слёзы.

– Ты видел их? – Мерион хотел убедиться, что всё произошедшее – реальность. – видел Волков?

– Я всегда считал их вымыслом, – высказал его же мысли Оксифур. – Сказками для непокорных детей.

– Шесть лет назад я бился лишь с одним из них, и потерпел поражение, – Мерион видел во взгляде Оксифура только страх. – Не думал, что есть в мире другие мастера, способные так хорошо обучить магии.

– Мне страшно думать об этом, – признал Оксифур. – Волки так и не сбросили маски, не показали своих лиц…

Мерион насторожился, ожидая продолжения, но Оксифур лишь отвернулся к полям.

– Прошу… – взмолился Мерион. – Расскажи мне всё!

– Теперь я не знаю, кому можно доверять, – произнёс Оксифур, и Мериону от его слов стало действительно страшно.

– Мы знакомы с тобой сотню лет, с самого детства! – но взгляд Главы Ордена был непреклонен.

Оксифур спрыгнул с повозки, и Мерион не смог последовать за ним, он видел разбитого горем старика, бредущего по скорбному полю, а не могучего и могущественного Главу Ордена.

Лагерь стал огромным полевым госпиталем. Повсюду лежали раненые под открытым небом. Но лекари и Сёстры Луны многим уже не могли помочь. От криков и стонов нигде не было спасения, но магов не оставили там, среди искалеченных или доживающих свои последние часы солдат.

Их повезли на холм в основной лагерь, откуда место побоища выглядело ещё ужаснее: бесконечные выжженные пожарами, отравленные серой, кровью и трупами поля. По дыму костров Маг понял, что Бассы обосновались в лесах, а с севера всё новые отряды басов подходили по тракту.

В шатре стояло две кровати, и горела небольшая лампадка под сводом. Игонора осторожно перенесли солдаты, а Мерион смог подняться и пройти несколько шагов сам. Тишина и спокойствие этого места оказали благотворное влияние. Маг слишком долго не отдыхал, и теперь ему хотелось лишь выспаться. Он лег на кровать, закинул руки за голову и удалился в себя. Безмятежность захлестнула его полностью. Мерион закрыл глаза и мгновенно уснул, забыв обо всех ужасах.

Но тяжёлые сны не давали покоя. Его сдерживали путы, и хоть он вновь стал молодым – не мог избавиться от них. Это место было совершенно иным, непохожим ни на что. Там он оказался совершенно беспомощным, и это его испугало. Люди говорили на незнакомом языке, и он не видел лиц – лишь силуэты, а затем спокойствие нахлынуло по венам словно яд, тревожный сон растворился в белой дымке, и больше ему ничего не снилось.

Маг проснулся, когда Игонору извлекали обломки сосны из плеча. Он пытался сдержать крик, держа в зубах плотно свёрнутое полотенце, но боль оказалась сильней, и глухие крики вырывались на свободу. Сёстры Луны успокаивали его, пока Мьёрн орудовал щипцами, скальпелем и пинцетом, а окровавленные щепки складывал в таз.

Лишь чудом осколки не пробили лёгкое, рана изливалась плотной, смолистой кровью, а Сёстры Луны только успевали менять тампоны. Мьёрн сам взялся зашивать, и всем своим огромным весом навалился на щуплого побледневшего от малокровия старика. Затем рану обильно покрыли смесью целебных трав, а Мьёрн взял свой посох из белого дерева с алыми прожилками, руны вспыхнули нежно-голубым. Мерион ещё никогда не видел его настолько сосредоточенным. Он закрыл глаза и начал читать заклинание, а тусклый свет рун разгорался всё ярче.

Магия могла спасать жизни, но её использовали, в основном, лишь для убийства, и только Мьёрн всецело посвятил себя исцелению. И это спасло жизни многим магам. Мерион вспомнил об Александре Стирле и войне, в которой он потерял так много учеников.

Его одолевали тяжёлые и спутанные мысли о войне, захватчиках, Волках и о предателях, которые, могли оказаться очень близко. За всю жизнь он никогда не встречал магов, так искусно обученных не в Ордене. Волки вновь смотрели на него из глубин сознания. Он видел их маски и горящие алым глаза, и ему стало жутко от их взглядов.

Войны с Бассами никогда не были такими кровопролитными и долгими. Лишь однажды они продвинулись на юг достаточно далеко, чтобы Владыки обеспокоились и собрали армию со всего юга, но в той войне Волков среди Бассов не было, и северян быстро отбросили обратно за Изилу.

Он считал себя хорошим учителем, но война доказала, что ему никогда не стать Мастером Азари: его ученики не смогли себя защитить.

Воспоминания нахлынули, на глазах проступили слезы. Маг не хотел бередить старые раны, но война вновь напомнила о былых утратах, о временах, когда мир казался простым и спокойным, и моменте, который всё изменил. Мерион помнил то место, теперь забытое в чаще леса. Молнии били в дуб, словно проклятия, снова и снова. Он стоял под дождём один, глядя во тьму, и никто не видел его слёз на ещё бурой спутанной бороде. Он остался один в озлобленном мире, и в тот момент впервые задумался о смерти, и лишь страх остановил его.

Она ждала его там, за Пеленой, ждала до сих пор, он всегда боялся взглянуть ей в глаза, но много раз видел силуэт с рассыпавшимися по плечам волосами. Мерион знал, что она будет ждать его вечно, и однажды ему придётся подойти и встретить её взгляд.

Весь следующий день он провёл в болезненной дремоте. К Игонору часто заглядывали Сёстры Луны, ему же лишь принесли горшок с похлебкой и краюхой хлеба. Маги больше не приходили, а солдаты опять сновали вокруг палатки, словно собирались отражать очередную атаку Бассов. Лишь вечером Мериону удалось победить тоску и выйти в лагерь.

Раненых переносили в повозки и увозили на юг, а оттуда, в свою очередь, приходили повозки полные провизией, оружием и свежими бойцами. Внизу, в долине начали строить заграждения. Бассы закреплялись на склонах холмов и в лесах. Столбы дыма на севере коптили небо, и в воздухе стоял нестерпимый терпкий запах гари, а на зубах скрипел пепел.

На полях сжигали тела, ещё сильнее вытаптывая Меланию. Эти белоснежные цветы росли даже на самом севере, он любил их за стойкость и белизну, но теперь все будут вспоминать в их лунном сиянии лишь скорбь. Маг прошёлся по лагерю в поисках магов, но не встретил ни одного.

Солдат сообщил, что их с Игонором собираются отправить на юг, в форт Орнел, и уже до обеда третьего дня Игонора перенесли в повозку. Солдаты собрали их вещи, положили в сумку немного провизии, на день пути, передали оба посоха Мериону лично в руки и отправили вместе с извозчиком и Сестрой Луны. И единственное, что их выделяло: и спереди и сзади их сопровождал вооруженный конвой из восьми всадников с копьями и луками.

Они обгоняли повозки с ранеными и группы беженцев, что брели на юг пешком. Многие не желали участвовать в войне. Люди больше не хотели сражаться за север, который за многие поколения так и не стал им родным.

Пейзаж постепенно менялся. Поначалу всюду встречались оборонительные сооружения – стены из кольев, ямы, тросы с острыми стальными пластинами, натянутые меж деревьев. Но вскоре все это исчезло. Более ничего не напоминало о войне, будто во всём остальном мире царила безмятежность, и только Белые поля поразила смерть. Тихие и уютные равнины чередовались с глухими полесьями. Снова щебетали птицы. Солнце грело теперь уже по-настоящему, а Мериону показалось, что пару часов назад его и вовсе не было.

Игонор пришёл в сознание, но, памятуя о былых обидах, ни один не хотел говорить.

– Спасибо, – заговорил Игонор лишь спустя два часа пути, когда их обогрело настоящее солнце, – ты спас мою жизнь…

– Я сделал, что должен был, – Мерион не мог взглянуть ему в глаза, даже через много лет.

– Ты рисковал своей жизнью ради меня…

– Это совершенно не важно. Если война будет выиграна, каждый получит по заслугам, – сурово ответил Мерион, давая понять, что не желает продолжать разговор.

– Считаешь, в Ордене есть предатели?

Мерион действительно так считал, но Игонору не хотел говорить, хоть тот и был вне подозрений – маги знали друг друга всю жизнь.

– Да, это правда, – Мерион встретился с Игонором взглядом. – Я повстречал Волков шесть лет назад, один из них, Сари Меднесс, победил и сломил мой посох, а ведь на вид ему не больше сорока! – маг вдруг осознал в груди тревогу, сердце билось всё сильней, заставляя его дышать глубже и чаще. Мысли роились, но никак не складывались в слова.

– Считаешь, они неспроста носят маски? – Игонор оказался как всегда проницателен. – Боишься, что под ними скрываются наши товарищи, погибшие на войне.

– Мне не хочется в это верить. – Мерион боялся, что Волками могли оказаться и его ученики.

– Надеюсь, ты не прав, – заключил Игонор, но момент был утерян безвозвратно. Мерион отвернулся на север, вновь увязнув в страшных воспоминаниях.

Мериона терзал тот вечер, когда Оксифур по просьбе Владык отправил его на север. Путь домой, долгий, тяжёлый и тревожный, длился почти шесть лет, но вскоре он снова ступит на родные земли. Маг вздохнул, припомнив угрюмое выражение лица Оксифура, с которым он встретил его в тот вечер, мог ли он знать, куда посылает Мериона? Мог ли знать, к чему приведёт их бездействие? Эти вопросы не давали ему покоя весь путь до форта Орнел.

Жаркое лето только набирало силу, когда они вернулись в Алькадию. Оксифур затеял провести Совет на этот раз до Дня Памяти.

Алькадия, как и всегда, привлекала множество людей: заезжие купцы, торговцы разнообразными товарами, фермеры, что привезли молодые овощи и фрукты, все они спешили попасть на рынок столицы первыми, чтобы снять сливки с местных богатеев. По дороге Мериону встречались трубадуры, отряды наемников, охраняющие караваны или кареты с важными персонами, множество разного вида нищих и беженцев. Маг старался подметить всё и быть начеку.

Сама столица кипела жизнью, но Мерион не жаловал людных мест. Только в юности ему нравилась толкотня, постоянная спешка, спертый воздух, вонь узких улочек, шум, не смолкающий ни днем, ни ночью, а теперь, на исходе лет, он начал ценить свежий воздух, размеренность и спокойствие. Он потому и не остался жить в Алькадии, хоть и мог себе позволить.

Маг въехал в город на закате и сразу отправился к архипелагу Ордена, даже ночью, улицы оставались, полны людьми, на площадях и в проулках играла музыка. Мерион неспешно добрался через весь город до моста, пересёк его и на минуту остановился перед парком, за которым высилась башня, чернее ночного неба. В шуме дубов вновь мерещились голоса Мудрейших. Он отпустил коня и прошёл под сенью деревьев до паперти, поднялся по широкой лестнице к башне и уже там огляделся, наслаждаясь свежим морским воздухом. Родные места всегда придавали ему сил, и теперь, глубоко вдохнув, Мерион обрёл небывалое спокойствие, и, лишь сполна насладившись видом, вошёл в башню.

Внутри царили прохлада и тишина, он и запомнил башню такой. Каждый шаг по мрамору отдавался глухим эхом в стенах. Вокруг, по стене, вилась широкая лестница, и Мерион отправился сразу наверх. У него давно не было подручных и некому было подготовить его комнату к приезду.

Второй и третий уровни занимали чайные залы, но теперь, посреди ночи они пустовали, а лестница шла всё выше. Зал для собраний занимал целых три уровня, а над ним находилось шесть уровней библиотеки, и лишь затем начинались комнаты магов. Мерион, как один из старейших мастеров занимал крупный зал с окном, выходящим на парк перед башней.

Внутри уютно разместился массивный письменный стол, столик для бумаг, шкаф, пара полок с книгами и кровать у стены за ширмой. Город виднелся вдалеке в сером мареве. До начала Совета Мерион собирался встретиться с некоторыми магами и обсудить обучение Киартаны. Он мог взять ее в ученицы и без согласия Совета, но ему хотелось, чтобы она так же, как и другие ученики, выучилась в Академии и стала мастером Ордена.

Первым, кого Мерион встретил утром, оказался его добрый друг Грион Фаэдра. Он сидел в чайном зале и делал записи витиеватым почерком в толстой, обитой кожей книге.

– Отчего не спится? – спросил Мерион, подойдя из-за спины.

– Быть летописцем тяжелое бремя, – заметил Грион в своей ироничной манере, – теперь я понимаю, отчего все отказались. И Вы, мастер, не взялись за это скрупулёзное дело.

– Ты же знаешь, что я не настолько усидчив, – усмехнулся Мерион. Грион любил подшучивать над ним, но никогда не переступал грань. – И с каких пор ты вновь стал звать меня на Вы?

Мерион сел рядом и налил себе ароматного Бургунского чая, пока Грион выводил сложные символы в летописи.

– Мы не виделись семь лет, – учтиво ответил Грион. – многое могло измениться, но, надеюсь, наша дружба по-прежнему сильна, и в этом году вы почтите меня своим присутствием в день моего рождения. В последнюю луну года….

– Даже за сотню лет я не забуду твоих празднеств, – рассмеялся Мерион, – и да, ты всегда останешься моим лучшим другом.

– И навсегда – лишь Вашим учеником.

Мерион не стал спорить. Чай с дороги оказался чрезвычайно хорош, а лёгкая музыка в зале помогала расслабиться. Не хотелось начинать важный разговор, но Грион заметил гложущий вопрос в его взгляде.

– Мастер? – спросил Грион, отложив том на просушку. – Вас что-то беспокоит?

– Орден редеет, – произнёс вслух очевидное Мерион. – На нынешнем Совете соберётся едва ли половина зала, а ведь когда-то он бывал полон, – маг с надеждой поднял глаза на Гриона. В его волосах прибавилось седины, а в глазах мудрости и ещё появилась усталость. Мерион видел подобный взгляд в зеркале уж довольно долго. – Ордену нужна свежая кровь.

– Твоя правда, Мерион, – впервые Грион ответил, как друг, а не как ученик. Его улыбка яркой вспышкой пробилась сквозь маску грусти, и Мериону стало спокойнее на сердце. – Сейчас самое время начать обучение. Конечно, годные маги выйдут лет через двадцать, но и перемирие, надеюсь, продлится не один год. Всем нужна передышка.

– Я должен спросить тебя, как друга, – Мерион сомневался, но уже не мог бросить свою затею. Он ещё не видел девочку, не знал, какой она выросла, но был точно уверен в её судьбе. – Я собрался обучить девочку и хочу, чтобы она продолжила обучение в Ордене и стала мастером.

Поначалу Грион не понял, что именно сказал Мерион, но спустя минуту осознал его слова.

– Почему? – уже во взгляде Мерион видел искреннее удивление, но и словами Грион постарался передать своё смятение. – Ты встретил девочку, способную к магии?

– И не впервые. Помнишь, я рассказывал тебе о моем походе на север… и о сожжённой деревне?

Мерион лишь некоторым поведал о случившемся, Оксифуру, глашатаям Владык на допросе в Орнеле и друзьям, Мьёрну и Гриону. Но никому он не говорил про Киартану.

– На пепелище, когда Бассы и Волки покинули деревню, я нашёл младенца, девочку. Её спрятали от Бассов, она спаслась от огня, а мне удалось вывезти её и отправить на юг, – Мерион впервые говорил о ней, и с каждым словом улыбка на его лице ширилась всё сильней. – Киартана сейчас живёт в моём доме, ей уже больше шести лет, и я собираюсь взять её в ученицы.

– Киартана? – поразился Грион. – Редкое имя… – он на минуту задумался, отвернувшись к окну, глядя, как ветер треплет ветви дубов, но Мерион ждал ответа, и Грион вернулся к их разговору. – Ещё никто не брал в ученицы девочек, это трудно, опасно, им сложно управлять магией!

Мерион прекрасно знал, почему девочек не берут в обучение. Они импульсивны, менее выносливы и более склонны бросить все на половине пути. Но Киартану Мерион просто обязан был обучить. Мудрейшие постоянно твердили ему об этом.

– Я в любом случае обучу ее, даже без решения Совета, но хочу, чтобы она попала в Академию, как и остальные юные маги.

– Ждёшь моего одобрения? Или хочешь скрыть все от Совета?

– Я спрошу Совет о её обучении, – Мерион мог скрыть от мастеров её обучение, но надеялся на благосклонность, – но прежде хотел узнать мнение друга…

– Добро, – без сомнения ответил Грион. – В твое последнее обучение, не стану отговаривать. Я поговорю с некоторыми мастерами, если хочешь.

– Не стоит, – отрезал Мерион, – я сам расскажу друзьям, а остальным знать не к чему.

Их ждал долгий разговор, о прошлом, их странствиях и решениях. Мерион рассказал про Гроты и о сильных людях, что живут среди гор, а Грион – о бескрайних пустынях на юге, и «Южной хвори», поразившей земли Владык.

Пока они говорили, солнце поднялось на востоке, слепящим диском осветило город и острова, проникло лучами лишь на несколько метров вглубь океана. Зал заполонили разговоры. Мастера и подручные спустились на утреннее чаепитие. Совет обещал быть жарким, уже с самой зари все обсуждали сражение у Белых Полей и перемирие.

Как и всегда Совет начался сумбурно – ещё в чайном зале и на лестнице маги вели жаркие споры. Война сделала свое грязное дело, унеся множество достойных людей за Пелену. Мерион окинул взглядом пустующие места. За свою долгую жизнь он видел многое, но полупустой зал Совета ему довелось видеть впервые.

– Глашатай! – поразился он, увидев в отдалении фигуру в золотом плаще с балахоном.

– Что он тут забыл? – откликнулся Грион. – Владыки решили почтить нас личным присутствием?

– Он не Владыка, – ответил Мерион, – всего лишь говорит от их имени.

– А правда, что все Глашатаи слепы? – спросил Грион, Мерион помнил их пустые серые глаза, но не успел ответить.

Усиленный магией голос Магистра Оксифура Савского заставил всех прекратить споры и выслушать приветствие:

– Здравствуйте, братья! – обратился он с подиума. – Нынешний Совет вновь омрачён войной. Великое сражение на Белых Полях принесло Владыкам победу. Две сильнейшие армии сошлись в битве и отправились за Пелену. Само солнце скорбело о павших… – Оксифур долго описывал трагедию, и с каждым его эпитетом настроение в зале ухудшалось.

Не все маги были там, многие не вполне понимали всей скорби, и только хлёсткие слова Главы Ордена убедили их в тяжёлом горе, нависшем над всем севером.

– Мы встретили врага, равного нам по силе, – продолжал Оксифур, пока зал жадно внимал каждому его слову. – Волки вовсе не вымысел, – Мерион, как и Оксефур, заметил недоумённые взгляды. – Я видел их своими глазами. Облачённые в массивные Волчьи шкуры, и с оскалившимися волчьими головами вместо масок. Они обратились огромными чудовищными волками, мы ощутили их ярость, их безумную силу, – по залу пошёл испуганный ропот, но Оксифур продолжил пугать всех. – Никогда прежде я не встречал бродячих магов, сравнимых с нами по силе! – он произнёс вслух мысли Мериона. – много веков о Волках ходили слухи на севере. «Лишь сказки для детей» считали мы. Люди звали их фанатиками, они забирали детей в свою крепость, в вечный хлад и там взращивают новых Волов, суровых, не способных к состраданию!

И всё же, Оксифур не высказал всех переживаний, а передал слово мастерам.

В великой битве на Белых полях Бассов остановили, но не отбросили, и северяне укрепили свои позиции. Граница прошла по самим полям, на запад, к Пеллорским холмам, куда ни одна из армий соваться не стала, и на восток по северной границе Нуреона. Но даже у Трезубца встречались конные отряды Бассов, посланные для грабежей деревень и караванов. Каждый день на севере поднимались всё новые столбы чёрного смолистого дыма. Перемирие не мешало Бассам грабить и сжигать деревни.

– Наступает переломный момент стояния на Белых полях, – заключил мастер Висроу. – Войска нуждаются в поддержке, их содержание требует огромных средств, в то время как Бассы содержат себя за счет грабежей. Вскоре наступит момент, когда Владыки не смогут содержать армии, что защищают север. Я боюсь – они решат покинуть земли до перешейка.

В зале вновь воцарился гул всеобщих обсуждений. Еще никогда за всю историю Владыки не отдавали север Бассам, не отступали за Перешеек. Это будет означать окончательное и безоговорочное поражение.

Глашатай бесшумно поднялся, но все маги тотчас умолкли. Он легко ступал босыми ногами, глядя вдаль слепыми глазами. Он ни разу не запнулся и не запутался в полах плаща. Глашатай поднялся на подиум и обратился ко всем с едва уловимой улыбкой:

– Владыки приветствуют Вас, и я, Феллуд Оскол, рад говорить от их имён. Суждения и мысли Владык вам неведомы. Их деяния праведны и непостижимы. Владыки не покинут Север, покуда маги остаются верны… – Феллуд поклонился и покинул зал, не сказав более ни слова.

– Как же так! – возмутился Ориэл Ниронд, когда Глашатай скрылся в темноте под аркой. – Владыки вновь хотят победить нашими силами. Очнитесь, оглянитесь, нас год от года всё меньше!

– Братья мои! – Обратился Оксифур. – Наше будущее всецело зависит от решения Владык, и они говорят продолжать войну. Значит мы обязаны. Если все земли до перешейка будут захвачены, множество людей попадут под гнет Бассов, деревни и города до Перешейка разграбят, и Алькадия рано или поздно тоже падёт. Нам придется покинуть острова – оплот Ордена с самого основания.

Шепот вновь прошёл по рядам.

– Как вы и говорили, – заметил Грион. – Мастер Мерион, вы считаете, Волки могут быть среди нас?

Мерион только теперь задумался об этом. Слова Гриона заставили его сердце биться чаще. Он лишь на секунду поднял на него взгляд, и вновь вернулся к изучению посоха, скреплённого штифтами и чернёными стальными пластинами.

– Рассуждая так, можно потерять друзей, – ответил Мерион. – Все в Ордене свободны в передвижениях и деяниях, подозревать можно любого. Хоть бы и меня. – он сказал это в шутку, Грион понял это и улыбнулся в ответ, но Мерион не сказал всего.

«Меня Волки не убили, а звали за собой…»

Вечер прервал совет, и уставшие маги разбрелись по комнатам, где их подручные уже приготовили ужин и постель.

Но Мерион желал переговорить с Магистром и некоторыми мастерами, которых попросил остаться в зале. Мерион уже поднялся на подиум, когда заметил в зале, помимо Оксифура, Гриона, Мьёрна и Макстора Сантори, также Игонора Фраила, которого вовсе не желал видеть.

– Вы, возможно, как и я, заметили, что Орден поредел, – Мерион окинул всех взглядом, и лишь Грион понимающе кивнул ему в ответ. – Война исчерпала наши силы, она забрала слишком многих. Мы все – дряхлые старики, и, как долог не был наш век, никому из нас не переступить грань жизни, очень скоро наступит время уйти за пелену. Только новое поколение магов отчасти решит эту проблему, – Все внимательно слушали, и всё же никто не понимал, к чему он ведёт. Маг встретил взгляд Оксифра и обратился напрямую к нему. – Есть один вопрос, который я должен задать. В мое последнее обучение я хочу взять особенного ученика… – слова не сходили с уст, а ладони уже покрылись мылом, словно он вновь провинился перед мастером Азари, и тот отчитывает его за незаполненную бочку. – Учиницу… Я буду обучать девочку, и потому мне нужен ещё год на подготовку.

– Осифур! – возмутился Игонор. – разве возможно, обучить магии девчонку? Это безумие, я точно помню, вы нам обоим лично говорили, что это против правил!

Но Игонор не единственный выглядел поражённым, сам Оксифур смотрел ошарашенным взглядом и не знал, что ответить.

– Всё не так, как нам говорили! – взялся объяснить Мерион. – Да, в Совете есть такое правило, но это вовсе не значит, что учить девочек нельзя! Никому это не удавалось. Обучение им даётся сложнее, но я верю в Киартану!

– Ты испортишь ей жизнь, если ничего не выйдет! – вновь, как часто бывало, вступил в перепалку Игонор. – Как ты можешь решать её судьбу, если даже не видел после возвращения! – но, увидев лишь решимость в глазах Мериона, он обратился к остальным. – Мьёрн, Грион, вы то что молчите, это уже не детские шалости!

– Уверен, Мерион не желает ей зла, – ответил Мьёрн. – Я и сам часто задавался этим вопросом, но мои семь обучений прошли. Думаю, его обучение станет важным уроком всем нам.

– Я не стану мешать, – высказался Оксифур. – Если Мерион решил нарушить правила Ордена – пусть будет так, но на её обучение в Ордене согласие должен дать каждый, кто уже знает о девочке.

– Вы и теперь собираетесь потакать его капризам? – поразился Игонор. – Оксифур, разве не ты должен неукоснительно следовать правилам и следить за их исполнением? Я против, даже обсуждать это бессмысленно!

Игонор не стал больше ничего слушать, он поднялся, на секунду задержал взгляд на Мерионе и покинул зал, оставив всех остальных в гнетущей тишине. Мериону нужно было его согласие, но в одном Игонор был прав: ему нужно и её согласие тоже.